Вы здесь:
ИСТОРИЯ РОССИИ
ОСОБЕННОСТИ И ЗАКОНОМЕРНОСТИ "НАЦИОНАЛЬНОЙ ПОЛИТИКИ" В РОССИИ XVI-XIX вв.
Автор: В. В. Трепавлов
Присоединение народов и территорий к Российскому государству было довольно сложным историческим феноменом. Каждый регион при своем пребывании в составе России проходил через несколько этапов: собственно присоединение (иногда в виде завоевания), т.е. установление российского подданства; постепенная инкорпорация в структуру государства; наконец, ассимиляция, которая со временем все более активизировалась и порой трактовалась как конечная цель и результат инкорпорации. Этим процессам соответствовали некоторые объективные тенденции. Во-первых, медленная, но неуклонная унификация юридического статуса территорий, установление единого стандарта подданства и управления; во-вторых, русификация, которая отнюдь не должна трактоваться как проявление зловещего умысла удушить этническую самобытность народов. Этот процесс вызывался прежде всего объективным обстоятельством - численным и культурным (господствующая религия, язык общения) доминированием русских в России. Обе тенденции то ослабевали, то усиливались, но в разных формах постоянно присутствовали в российской истории XVI-XIX вв. Сознательно же они были возведены в ранг государственной политики только в конце XIX столетия.
В истории России на протяжении нескольких столетий заметны некоторые характерные особенности в сочетании, с одной стороны, правительственной административной практики и, с другой, - политики в отношении нерусских народов ("национальной политики"). Эти особенности были порождены рядом факторов, главнейшим из которых, очевидно, является этатизм. То есть "национальная политика" была полностью подчинена интересам государства, осуществлялась в целях обеспечения государственной безопасности - как внутренней (сохранение стабильности и порядка), так и внешней. Кроме того, сказывалось и такое объективное обстоятельство, как чрезвычайно быстрый по исто-
стр. 172
--------------------------------------------------------------------------------
рическим меркам территориальный рост Российской державы. Довольно скоро стало очевидным, что для полноценного управления колоссальным евразийским пространством по какому-то одному общепринятому алгоритму у правительства не хватает ни опыта, ни средств, ни кадров. Правящей бюрократии приходилось приспосабливаться к разнообразным местным условиям, чтобы удержать под своей властью присоединенные народы и территории.
Названная выше инкорпорация народов и регионов могла растянуться на длительный срок. В составе Российской державы на протяжении всего четырехвекового периода, который здесь рассматривается, существовали территориальные подразделения с неодинаковым юридическим статусом. Например, в XIX - начале XX в., наряду с губернско-уездным делением, имелись казачьи войска, горные и пограничные округа, протектораты. Ранее существовали еще и "царства" на месте завоеванных татарских ханств, а также различные вассальные владения. Подобная "многослойность", очевидно, характерна вообще для имперской государственности. Причем не следует, конечно, приписывать ее гибкости и мудрости правительства - просто такая структура была порождением исторического развития, складывалась по мере пространственного разрастания России. Именно в отношении к "неканоническим" подразделениям осуществлялось движение к стиранию административно-юридических различий, а при Николае II была сформулирована задача добиться "слияния окраин с основной территорией".
До образования СССР в Российском государстве "национальный вопрос" не имел территориально-административного воплощения - за единственным, пожалуй, исключением черты еврейской оседлости (да и она имела вторичный характер, поскольку функционировала в рамках губернско-уездной структуры). Не было и никакого федерализма, тем более по этническому признаку. Однако неверно было бы полностью отрицать учет национального состава населения при организации управления. В XVII-XIX вв. в Восточной Сибири сохранялись волости, соответствовавшие расселению местных родоплеменных объединений; в начале XX в. на Северном Кавказе предпринимались попытки организовать округа по такому же критерию1. Эти меры преследовали, как всегда, этатистскую цель - обеспечить наибольшую мобильность управления, надежность контроля, исправность сбора податей. Характерно, что такое соответствие внутренних территориальных границ этническим ареалам (впрочем, уже тогда во многом условное) практиковалось лишь на самом нижнем уровне, в масштабах нескольких сельских общин.
стр. 173
--------------------------------------------------------------------------------
На протяжении рассматриваемого периода народы (этносы) однозначно выступали в качестве не субъектов, а объектов государственной политики. И здесь опять же не следует видеть проявление какого-то подчеркнутого пренебрежения властей к "иноверцам" и "инородцам". Во-первых, абсолютное большинство существующих сегодня стабильных этических общностей в те времена еще только формировалось. Во-вторых, одним из главных принципов имперской государственности была надэтничность, предполагавшая верность престолу вне зависимости от языка и вероисповедания. Все это, однако, не означало игнорирования полиэтничности населения. Этнокультурное и этно-политическое разнообразие невозможно было не учитывать в силу исторических условий складывания многонационального государства.
Учет этот заключался, с одной стороны, во включении локальных юридических норм в общий корпус государственного законодательства - как правило, в масштабе отдельных регионов (установления обычного права, шариата и др.). В этом же ряду находилось и районирование по этническому принципу, о котором только что упоминалось. С другой стороны, власть при организации управления опиралась и полагалась не на абстрактные "народы", а на местные элиты, традиционные привилегированные слои - аристократию, родоплеменную верхушку, иногда духовенство. В отношении данной категории подданных со времен средневековья действовала практика сохранения некоторых старых социальных привилегий и предоставления новых льгот.
Вопрос о сотрудничестве с этническими элитами был одним из краеугольных камней не просто "национальной политики", но вообще государственного управления Российского государства. Можно по-разному оценивать и определять эту практику - как социальную комплиментарность, классовую солидарность... Но мы сталкиваемся с неоспоримым фактом: русские элитные страты традиционно сотрудничали со своими иноэтничными "коллегами". Собственно, сам процесс формирования российского дворянства представлял собой постепенное интегрирование различных по происхождению людей и семей в единую аристократическую корпорацию. Алгоритм интегрирования предполагал относительную открытость, возможность для вступления в ряды дворянского сословия. Таким образом, российское дворянство оказывалось этнически открытым сословием, и на место в его рядах мог в принципе рассчитывать любой представитель нерусской элиты. Разумеется, существовали определенные критерии и ограничения, но в целом социальная и культурная русификация (прежде всего переход в православие) облегчала выходцу из ме-
стр. 174
--------------------------------------------------------------------------------
стной знати рекрутирование в дворянский корпус, а следовательно и успешную карьеру.
На общем фоне аристократии в России выделялись прибалтийские немцы. Они сразу заняли в империи высокое положение, но при этом сохранили свои язык, культуру и религию.
На протяжении первых двух столетий территориального разрастания России политика по отношению к народам на окраинах диктовалась почти исключительно необходимостью обеспечить исправные налоговые платежи и лояльность к властям. В XVIII в. развернулось активное продвижение русских в периферийные регионы, государство стало предпринимать административное освоение последних. Начало радикальных перемен историки справедливо связывают с петровскими реформами. В частности, именно тогда были ликвидированы Казанское, Астраханское и Сибирское "царства", унаследованные от предыдущей эпохи восточной экспансии (считалось, что эти государства не ликвидированы, в них просто сменилась правящая династия2). Таким образом, присоединенные народы стали входить во все более частые, тесные и близкие контакты как с представителями администрации, так и с русскими в целом.
И здесь возникает принципиальная проблема: следует определить, как относились "инородцы" к государству и власти? Как они понимали свое положение в составе России? Как трактовали подданство? и т.д. Постановка такой исследовательской задачи довольно необычна для нашей историографии. Хотя и нельзя сказать, что отношение народов к государству не рассматривалось вообще. Но ранее историки обычно затрагивали этот вопрос, как правило, лишь по поводу социальных потрясений, борьбы с абстрактным "царизмом". И тогда получалось, что взгляды участников этой борьбы на "эксплуататорское государство" неизбежно оказывались негативными.
Сейчас в нашей науке происходит кардинальный пересмотр множества проблем и аспектов отечественной истории. Один из принципиальных вопросов - трактовка присоединения народов и территорий к России, выстраивание отношений между ними и центральным правительством. Уходит в прошлое апологетический подход, ученые учитывают как добровольные, так и насильственные формы присоединения3. Было время, когда тот или иной народ историки с легкостью объявляли добровольно вступившим в российское подданство на основании первого же соглашения, договора местной знати с Москвой или же с провинциальным российским начальством. На самом деле картина была гораздо более сложной. Отношения подчинения и подданства русская сторона и ее партнеры зачастую воспринимали совершенно
стр. 175
--------------------------------------------------------------------------------
по-разному, и нужно тщательно проанализировать различия во взглядах на статус пребывания в составе России, с одной стороны, у русских властей и, с другой, - у присоединенных народов.
Эти новые подданные сталкивались с необходимостью осмыслить свое новое состояние, адаптироваться к положению подданных русского царя, определиться в отношении к России -могущественной государственной системе, частью которой им довелось стать в силу сложившихся исторических обстоятельств.
Постановка такой исследовательской задачи предполагает изучение нескольких взаимосвязанных проблем. Назову лишь некоторые: 1) изучение представлений о российской государственности как регулирующей системе, которая адекватно (или неадекватно) заменила прежние модели общественного устройства. Особенно это было актуально для народов, лишившихся собственной государственности в результате присоединения к России; 2) трактовка обстоятельств и легитимности вхождения в состав Российского государства; 3) трактовка высшей власти, которая персонифицировалась в образе российского монарха, "белого царя" - образе, зачастую предельно искаженном и мифологизированном; 4) выяснение отношения к доминирующему в государстве народу - русским; 5) выяснение отношения к России в целом как стране проживания.
Территориальное расширение Российского государства в XV-XVIII вв., включение в его состав новых подданных влекло за собой кардинальные перемены в жизни присоединенных народов. Они сталкивались с новыми политической системой и экономическим строем, поступали в подчинение русской администрации, обнаруживали на своих землях множество пришельцев-русских во вновь основанных городах и деревнях. Как бы историки ни оценивали ход и последствия (позитивные, негативные, прогрессивные и т.п.) вхождения каждого отдельного народа в состав державы, в любом случае это событие оказывалось стрессовым, кризисным, переломным в его судьбе. Привычные жизненные модели и ориентиры уже переставали работать, а новые модели только еще формировались и к тому же зачастую вступали в противоречие со старыми. В подобных исторических ситуациях, когда люди пытаются приспособиться к переменам, в массовом сознании возникает благодатная почва для складывания различных мифологем, спасительных иллюзий как средства адаптации к "жестокой" действительности. Жителям "постсоветского пространства" рубежа XX-XXI вв. это хорошо знакомо. Своим существованием такие иллюзорные конструкции как бы компенсируют неурядицы повседневного бытия потенциальной возможностью улучшения его условий.
стр. 176
--------------------------------------------------------------------------------
Одним из таких компенсаторных конструктов является общеисторическая идея о верховной власти как арбитре и заступнике. С некоторыми своеобразными вариациями она продолжает бытовать и в наше время. Однако для России эпохи позднего средневековья закономерности восприятия власти имели заметные отличия. Дело в том, что абсолютное большинство российских народов в то время находилось на социальной стадии пред- и раннегосударственного развития. Соответственно и трактовка такого сакрального института, как власть, нередко обладала "налетом" патриархальности, или, лучше сказать, традиционности. Носители традиционной политической культуры воспринимали ее в качестве не столько социально-политической, сколько ментальной, духовной категории4. Высшая государственная власть понималась как явление, во-первых, тотальное, всеохватное, пронизывающее все сферы жизнеустройства; во-вторых, магически-сакральное, далекое и недостижимое, недоступное простым людям; в-третьих, персонифицированное - воплощенное в монархе.
В эпицентре власти основным ее носителем естественно оказывался царь. Именно его абстрагированный образ (а не конкретно-исторический индивидуум!) служил воплощением тех надежд, иллюзий и стереотипов, которые были характерны для традиционной политической культуры народов России XVI-XVIII вв. Представления о верховном сюзерене формировались во многом стихийно, по ходу жизни в пределах государства, но порой также пропагандировались (насаждались) властями на местах. Можно сказать, что внедрялся своего рода культ монарха. В условиях, когда волей истории в общих границах объединились носители многих языков и нескольких религий, фигура государя служила одной из немногих идеологических и политических скреп колоссальной полиэтничной державы5.
Представляется бесспорным тезис о том, что люди (подданные) должны доверять власти. Часто надежда на верховных правителей оказывается последним прибежищем в разнообразных невзгодах. Это хорошо понимали правящие круги России еще в XVI в., когда была введена практика прямого челобития -обращения к государю с прошениями и жалобами напрямую, минуя все промежуточные инстанции. Кроме непосредственной связи с народом (во многом, конечно, условной и иллюзорной) это был один из способов контроля Москвы над местной администрацией. Даже столь подробно и "любовно" описанные советскими историками социальные конфликты при учете фактора преклонения перед верховной властью обретают несколько неожиданный вид.
стр. 177
--------------------------------------------------------------------------------
Как ни парадоксально, но вооруженные выступления порой принимали монархистские формы. Речь в данном случае не о самозванстве, а о восстановлении нарушенной связи между царем и народом. В 1754 г. башкиры объясняли свое очередное выступление следующим образом: "Если они (русские. - В. Т.) оскорбляют нашу веру, насильно обращают нас в свою веру, меняют повинности, которые мы несли по обязательству с прежними падишахами, и разоряют наше достояние и имущество, давайте и мы, оскорбив их веру, призовем их в свою веру и разорим их имущество; тогда и наши вести дойдут до падишаха, и суть наших дел будет разобрана с полнотой и со справедливостью"6. Таким образом, восстание оказывалось последним средством "достучаться" до государя, побудить его обратить внимание на бедственное положение подданных.
Вообще сочетание, казалось бы, несочетаемых черт в облике монарха отражает его причудливое восприятие в народном сознании. С одной стороны, глава России грозен и жесток, но, с другой, милостив и справедлив. В реальности данный противоречивый комплекс признаков проявлялся в чаяниях на облегчение жизни при вступлении на трон нового правителя. Случалось, вызванные правительственной политикой восстания угасали, едва приходила весть о смерти государя и о коронации его преемника - очередного объекта ожиданий7.
На протяжении примерно полутора столетий в наказах воеводам и прочим местным управленцам содержались рекомендации действовать по отношению к подвластным "иноверцам" "ласкою и приветом", "ласкою, а не жесточью" и т.п. Полагаю, не следует идеализировать по этому поводу "национальную политику" Алексея Михайловича и его преемников и ни в коем случае не приписывать им образцовую толерантность, уважение к этническим особенностям присоединенных народов. Во-первых, не мог по-иному выражаться православный царь - воплощение милосердия и благолепия (подобная самооценка была характерна как раз для второго Романова). И это служило одним из средств насаждения его позитивного имиджа. Во-вторых, обе стороны - власть и подданные - довольно быстро уяснили условность подобных миролюбивых формул. На окраинах процветал воеводский произвол, и нередко "лаской и приветом" служилые люди требовали смириться с неправедными поборами и всевозможными насилиями. Однако вскоре поняли и другое: невозможно превышать административный и налоговый пресс, так как население может или перебраться в недоступную глухомань, или сменить подданство (если дело происходило на границе), или поднять вооруженный мятеж. Отсюда формула "ласкою, а не жесточью" ис-
стр. 178
--------------------------------------------------------------------------------
поднялась местными управленцами не из-за терпимости и корректности, а в силу вынужденной необходимости - заботы об интересах казны.
Кроме формирования положительного образа верховного правителя России, в XVI-XIX вв. наблюдается такое интересное явление, как создание (тоже во многом стихийное) позитивного имиджа самого Российского государства в целом. В советской идеологии и соответственно в исторической науке целенаправленно культивировалось представление о Российской империи как поистине "проклятом прошлом" - самодержавно-крепостнической деспотии, мрачной обители тирании и реакции, тюрьме народов и т.п. Более взвешенный взгляд на историю нашей страны, утвердившийся в последние полтора десятилетия, позволяет избегать столь однозначных характеристик. Выясняется, что царская Россия представляла собой (и представлялась многим современникам) отнюдь не "темным царством", заслуженно обреченным на уничтожение. В частности, отношение к ней подданных-"иноверцев" разительно отличалось от придуманных позднее советских схем. Как ни странно, Россия в глазах ее подданных порой выглядела носительницей гораздо более свободного и справедливого правления (режима), чем окрестные владения.
Подобное отношение можно проследить почти по всему периметру ее границ XVII-XVTII вв. Даже башкиры, известные своими многократными антиправительственными выступлениями в течение этих двух столетий, первоначально расценили монархию Ивана IV как менее жесткую политическую систему по сравнению с прежним ногайским наместничеством на своих землях8.
Еще больший контраст являла Россия по сравнению с Цинской империей. Этот контраст отразился в сведениях источников о народах Дальнего Востока и Центральной Азии. Племена Приамурья в XVII в. не желали мириться с порядками, устанавливаемыми маньчжурскими правителями: непосильными поборами и насильственными переселениями. Жители областей, прилегавших к северо-восточным пределам Маньчжурии, спасались бегством в русские владения и, получив там царское подданство, дорожили им, не желая возвращаться на родину9. Столь же негативно относились к власти цинского богдыхана переселенцы из Монголии в русскую Сибирь: "Наш хан провинившимся отсекает головы, а русский царь наказывает розгами. Пойдемте отсюда в подданство к русскому белому царю"10. Причем такие переселенцы, соглашаясь на выплату ясака в русскую казну, надеялись, что им суждено "впредь паки быть свободным", уйдя из-под власти прежних властителей11.
стр. 179
--------------------------------------------------------------------------------
Но не только "всенародные" миграции отмечены в документах. Удивительным для человека, воспитанного на вышеупомянутых идеологических конструкциях, является переселение в Россию по социальным мотивам. Элита "иноверцев" стремилась обрести повышенный статус на государевой службе, щедрые пожалования и привилегии (укажем здесь на пример алтайцев-телеутов XVII - первой половины XVIII вв.12), а простонародье бежало от собственной знати - от ее налогового гнета и прочих притеснений, а также в поисках более сытой и безопасной жизни. В середине-второй половине XVII в. наблюдалось бегство зависимых калмыков в соседние русские селения и города. Там они оказывались вне досягаемости ханов, нойонов и тайшей, которые начинали забрасывать русские власти требованиями вернуть беглецов. Иногда добиться этого удавалось, но если переселенцы принимали православие, следовал категорический отказ13. По этой причине желание принять крещение охватило такое число калмыков, что в XVIII в. правительство стало отводить специальные участки для поселения новокрещенов14. При этом и принимающая, и преследующая стороны понимали, что в перемене религии мировоззренческие мотивы играли подчиненную роль по сравнению с желанием достичь облегчения условий жизни.
Еще более наглядно подобная ситуация проявилась на Северном Кавказе. В XVII в. с постройкой казачьих станиц и Терского городка, а в XVIII в. - с основанием крепостей Кизляр и Моздок, в них устремились представители местных народов, которые желали найти укрытие у русских. Резоны были самые разные: кровная месть от соплеменников, тяжелые налоги и повинности (особенно во владениях кабардинских князей), разорительные набеги абреков - горских воинов15.
Конструирование благожелательного отношения к Российскому государству имело и геополитический аспект. Пока территория страны расширялась, поглощая малонаселенные леса и степи, это не имело насущного значения. Но настало время, когда российские границы сомкнулись, с одной стороны, с океанами, а с другой - с рубежами других империй. В XVII-XVIII вв. начался, а в XIX в. развернулся раздел мира между европейскими державами, в частности, раздел Азии между Россией и Великобританией. В этой ситуации привлечение потенциальных новых подданных в состав России было возможно не столько за счет военных побед (русские и англичане любыми средствами старались избегать открытых конфликтов друг с другом), сколько за пропаганду положительного образа империи Романовых.
стр. 180
--------------------------------------------------------------------------------
Необходимость не только пользоваться правами и льготами, но и исполнять обязанности в качестве подданных, существовать в условиях действия жесткого управленческого механизма самодержавного государства оказалась непривычным, тяжким и труднопереносимым бременем для многих "иноверцев". Тем не менее известны лишь единичные случаи сепаратистских выступлений, если не учитывать периоды революционных кризисов. Все-таки в России сложилась особая цивилизационная структура (локальная цивилизация), которой присущи определенные алгоритмы взаимной адаптации множества народов и друг к другу, и к государству в целом16. Здесь сказались и огромные расстояния, и открытая, демократичная русская культура, и возможность обходить суровые законы, и традиционная установка правящих кругов на сотрудничество с этническими элитами, и многое, многое другое. Все это сплачивало полиэтническую систему, придавало ей прочность, превращало в "непоколебимый столп" (как выразился в XVIII в. казахский хан Абулхайр17).
Таким образом, в истории взаимоотношений власти и нерусского населения в период XVI-XIX вв. просматривается несколько закономерностей:
1) максимально допустимое сохранение местных особенностей и жизненных устоев во имя стабильности и безопасности в государстве;
2) невмешательство чиновников в сферы, регулируемые обычаями и традиционными установками (в первую очередь, в сферы религии, культуры, семьи, быта);
3) игнорирование этнических ареалов при формировании административных образований высшего и среднего звена (аналогичных современным краям и областям).
В целом в царской России не велось целенаправленной национальной политики (и тем более не возникало вопроса об учреждении особого центрального бюрократического ведомства для ее проведения). Общие установки, о которых было сказано выше, складывались по большей части исторически, стихийно, в ходе развития российской государственности.
--------------------------------------------------------------------------------
1 См.: Национальные окраины Российской империи. Становление и развитие системы управления. М., 1998. С. 97 - 100. По Северному Кавказу автор получил консультацию Л. С. Гатаговой, за что приношу ей свою благодарность.
2 Флоря Б. Н. Иван Грозный. М., 2003. С. 42.
3 Сахаров А. Н. О новых подходах к истории России // Вопр. истории. 2002. N 1. С. 12.
4 Анализ образа власти в традиционной политической культуре см., например: Бочаров В. В. К вопросу о культурно-психологических истоках русского то-
стр. 181
--------------------------------------------------------------------------------
--------------------------------------------------------------------------------
талитаризма // Национальная правая прежде и теперь: ист. -социол. очерки. СПб., 1992. Ч. 2, вып. 1. С. 44 - 57.
5 Об этом также см.: Каппелер А. Россия - многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. М., 2000. С. 86.
6 Цит. по: Чулошников А. П. Восстание 1755 г. в Башкирии. М.; Л., 1940. С. 51 - 52 (выделено нами - В. Т.). См. также: Алекторов А. Е. История Оренбургская. Оренбург, 1883. С. 15 (о движении башкир 1707 г.).
7 См., например: История Татарской АССР (с древнейших времен до наших дней). Казань, 1968. С. 110; Очерки истории Марийской АССР (с древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции). Йошкар-Ола, 1965. С. 108,109.
8 См., например: Башкирские шежере. Уфа, 1960. С. 231; Башкирское народное творчество. Уфа, 1987. Т. 2. С. 190; Кузеев Р. Г. Башкирские шежере о присоединении Башкирии к Русскому государству // Сов. этнография. 1957. N 4. С. 78; Трепавлов В. В. Установление российской гегемонии на Южном Урале (вторая половина XVI - начало XVII в.) // Русские в Башкортостане: история и культура. Уфа, 2003. С. 39 - 48.
9 Мелихов Г. В. Маньчжуры на Северо-Востоке (XVII в.). М., 1974. С. 148, 207.
10 Бурятское предание цит. по: Никитин Н. И. Сибирская эпопея XVII века. Начало освоения Сибири русскими людьми. М., 1987. С. 148. Известна более афористичная формулировка: "Белый царь сечет спину, а желтый царь - голову". Эта пословица приведена в выступлении участника под пиком Constantinus на Интернет-конференции "Вырождение наций", проведенной газетой "Яблоко" (http://www.cofe.ra/appleubb/noncgi/Forum 13/HTML/000147-3.html/13.07.2003). Впрочем, сравнения иногда бывали и не в пользу России. Известны "непригожие речи" украинских казаков, сравнивавших московского самодержца с польским королем во второй половине XVII в. См.: Лукин П. В. Народные представления о государственной власти в России XVII века. М., 2000. С. 92, 94.
11 См.: Под стягом России: сб. арх. док. М., 1992. С. 17.
12 См.: Уманский А. П. Телеуты и русские в XVII-XVIII веках. Новосибирск, 1980. С. 207, 208.
13 Очерки истории Калмыцкой АССР: дооктяб. п-д. М., 1967. С. 147, 148.
14 Там же. С. 203.
15 См.: Блиева З. М. Русско-чеченские отношения в XVII-XVIII вв. //Вопр. истории. 2003. N 12. С. 48,49; Гаджиев В. Г. Роль России в истории Дагестана. М., 1965. С. 95; История Кабардино-Балкарской АССР с древнейших времен до Великой Октябрьской социалистической революции. М., 1967. Т. 1. С. 150, 151; История Северо-Осетинской АССР. М., 1959. С. 128; Очерки истории Чечено-Ингушской АССР. Грозный, 1967. Т. 1. С. 69.
16 Подробнее см.: Российская многонациональная цивилизация. Единство и противоречия. М., 2003.
17 Цит. по: История Казахской ССР. Алма-Ата, 1957. Т. 1. С. 240.
стр. 182
Комментарии:
ИНФОРМАЦИЯ ПО РЕФЕРАТУ:
СТУДЕНТАМ! Уважаемые пользователи нашей Коллекции! Мы напоминаем, что наша коллекция общедоступная. Поэтому может случиться так, что ваш одногруппник также нашел эту работу. Поэтому при использовании данного реферата будьте осторожны. Постарайтесь написать свой - оригинальный и интересный реферат или курсовую работу. Только так вы получите высокую оценку и повысите свои знания.
Если у вас возникнут затруднения - обратитесь в нашу Службу заказа рефератов. Наши опытные специалисты-профессионалы точно и в срок напишут работу любой сложности: от диссертации до реферата. Прочитав такую качественную и полностью готовую к сдаче работу (написанную на основе последних литературных источников) и поработав с ней, вы также повысите ваш образовательный уровень и сэкономите ваше драгоценное время! Ссылки на сайт нашей службы вы можете найти в левом большом меню.
ВЕБ-ИЗДАТЕЛЯМ! Копирование данной работы на другие Интернет-сайты возможно, но с разрешения администрации сайта! Если вы желаете скопировать данную информацию, пожалуйста, обратитесь к администраторам Library.by. Скорее всего, мы любезно разрешим перепечатать необходимый вам текст с маленькими условиями! Любое иное копирование информации незаконно.
Поиск по БЕЛОРУССКИМ рефератам 
