В первом номере "Вопросов истории" за 2005 г. опубликовано письмо преподавателя Московского издательско-полиграфического колледжа Л. А. Исакова с критикой некоторых положений моей статьи "Первые шаги на пути российской модернизации России: реформы середины XVII века"¹ . Статья эта была посвящена краткому анализу реформ XVII в. в контексте европейской модернизации, причем большое внимание уделялось заимствованию Россией достижений Запада, в том числе военно-технических и организационных инноваций шведского короля Густава Адольфа II. Как раз это-то и вызвало негативную реакцию оппонента: "Здесь обнаруживается кредо размышлений автора: оказывается, Россия, ставшая на пути всемирного наступления европейского капитализма, единственная страна Евразии, сохранившая исторический суверенитет к началу XVIII в., была спасена от участи "Польши, Индии и Китая" не собственными сверхусилиями, породившими Соборное уложение 1649 года, а иностранцами" (с. 174). Оставим в стороне вызывающие естественные вопросы суждения оппонента о том, что к началу XVIII в. Россия была "единственной страной Евразии, сохранившей исторический суверенитет", и о загадочных "сверхусилиях", породивших крепостническое Уложение 1649 года. Ограничимся замечанием, что я вовсе не приписываю спасение России иностранцам и четко указываю, что реформы проводили русские люди. В статье особенно акцентируется роль Б. И. Морозова - "мужа, достойного вечной славы", как писал Юрий Крижанич. Исаков же аргументирует отсутствие необходимости перенимать западные технические достижения, и, в частности, "полковые пушки" Густава Адольфа, тем, что "в конструкции пушек для русских секретов не было" (с. 173). Напротив, считает оппонент, "именно знакомство с русской артиллерией в кампании 1610 - 1616 гг. и породило те новации в шведской военной организации, которые связывают с именем Густава Адольфа" (с. 173).

Ну что ж, это не ново. А. А. Строков писал в свое время: "Густав Адольф по примеру Ивана Грозного впервые в Западной Европе ввел полковую артиллерию"² . Можно только удивляться, почему Густав Адольф, собрав для технических изысканий мастеров со всей Европы, не пригласил тульских или московских умельцев³ , и зачем несколько позже приказчик шведского короля (и богатейший голландский купец) Андрей Виниус выписал шестьсот западных литейщиков и оружейников для создания тульских заводов. Впрочем, Исаков отрицает важную роль Виниуса в создании этих заводов, утверждая, будто "эти мануфактуры создавались на средства и усилиями российского государства и народа" (с. 174). Однако известно, что строительство стоило Виниусу столь больших денег, что он вошел в долги, и был спасен от разорения другими голландскими купцами, Марселисом и Акемой, выступившими в роли компаньонов⁴ .

Исаков отрицает не только техническую, но и организационную роль западного влияния в создании русской регулярной армии. Оппонент утверждает, что реформирование русской армии... началось не в канун, и не в ходе, а после этой войны (1632 - 1634 годов - С. Н. ), показавшей неприемлемость для России форм западной военно-наемной организации. И автор пропускает при этом такую важную деталь, как создание в 1634 г. Первомосковского и Бутырского "выборных" полков... Они формировались из национально-русского этнического элемента на основе "казачьего" принципа пожизненной военной службы..." (с. 174). Исаков видит в казачестве близкий отечественный образец для реформирования российской армии и настаивает на том, что именно эта модель была взята за основу при

стр. 174

формировании регулярных "выборных" полков. При этом казачество, как пишет аппонент, уже в 1618 - 1632 гг. составляло "наибольшую долю в русских вооруженных силах" и даже "стало основой этих сил на востоке Европы после Деулинского перемирия 1617 года" (с. 172). В подтверждение этого последнего тезиса оппонент указывает на то, что "именно казачество наиболее расцветало в военной организации на востоке Европы в 1617 - 1632 гг., в 1618 г. разгромив при Белой Горе лучшую в Европе венгерскую конницу, погасив последний великопольский рывок на востоку крепости Белой в 1633 г. ...развернув серией походов мощное наступление 1620 - 1630 гг. на Оттоманскую Порту..."(с. 172). В подтверждение же "последовательного проведения принципа профессионализма" у казаков указывается на то, что в "казачьих районах" казакам, уличенным в землепашестве, "принародно рубили руки по локоть" (с. 172).

Попробуем разобраться. Во-первых, казачество не составляло "наибольшую долю в русских вооруженных силах": в 1630 г. доля казаков составляла всего лишь 12%. Казаки получали за свою службу земельные наделы, но крепостными владели лишь немногие из них, а остальные сами (с помощью членов семьи) обрабатывали землю - их так и называли, "пашенными казаками"⁵ . И руки по локоть "пашенным казакам" за землепашество не рубили. Во-вторых, достижения казачества в Восточной Европе после Деулинского перемирия (не 1617, а 1618 г.) вовсе не были столь значительны. О "разгроме венгерской конницы казаками" в Белогоркой битве (не в 1618, а в 1620 г.) авторитетные военные историки предпочитают умалчивать, "последний великопольский рывок" в 1634 (а не в 1633) году остановило не сопротивление маленькой крепости Белой, а вторжение в Польшу османской армии, да и грабительские набеги казацких "чаек" на турецкое побережье никак нельзя назвать "мощным наступлением". Наконец, как недавно доказано в диссертации А. В. Малова, создание в 1634 г. "выборных" солдатских полков - всего лишь историографическая легенда; в действительности эти полки были созданы в 1656 - 1657 году, после возвращения Алексея Михайловича из-под Риги. И это были полки новой регулярной армии, которые по шведскому образцу делились на эскадроны и роты⁶ .

Впрочем, Исаков отрицает и сам факт появления в Европе в XVII в. регулярных армий. "Вопреки утверждению автора (или англичанина М. Робертса), - пишет он, - первые профессиональные войска, единообразно вооруженные, обученные, нераспускаемые, появились в Европе задолго до шведского короля Густава-Адольфа: хотя бы в форме французских "королевских рот" в конце Столетней войны..." (с. 173). На аргумент относительно ордонансовых рот в свое время пришлось отвечать еще Г. Дельбрюку, который возразил, что в таком случае нужно считать первыми постоянными войсками королевские свиты. "Французские банды были слишком ничтожны, чтобы их можно было назвать национальной армией"⁷ . Вот как оценивают роль Густава Адольфа современные военные историки: "Он в корне изменил всю войсковую организацию. Его армия была первой по-настоящему профессиональной и регулярной"⁸ .

Специалисты отмечают при этом важность новации, позволившей создать массовую национальную армию, и использования системы рекрутских наборов⁹ . Однако Исаков отрицает значение этого факта и утверждает, что "национально-рекрутский принцип формирования шведской армии был только временным этапом ее становления... вполне похороненным в битве при Летцене, где "национально-шведская" армия была разгромлена "интернациональными" наемниками Валленштейна..." (с. 173). Но известно, что победителями при Лютцене (так!) были шведы.

Специфичен и критический "метод" Исакова: во многих случаях он просто отрицает данные, приводимые мною, не приводя никаких своих обоснований. И при этом принципиально отказывается хотя бы заглянуть в указанные в примечаниях источники подтем предлогом, что перечисляю в каждой сноске целый ряд изданий (с. 174).

С. А. Нефедов, кандидат исторических наук, старший научный сотрудник Института истории и археологии УрО РАН

Примечания

1. Вопросы истории, 2004, N 4, с. 22 - 52.

2. СТРОКОВ А. А. История военного искусства. Рабовладельческое и феодальное общество. М. 1955, с. 447.

3. ROBERTS M. Gustavus Adolphus. A History of Sweden. Vol. 2. 1626 - 1632. Leiden, N.Y., Toronto. 1958, p. 109.

4. ПОРШНЕВ Б. Ф. Тридцатилетняя война и вступление в нее Швеции и Московского государства. М. 1976, с. 243; ГАМЕЛЬ И. Описание Тульского оружейного завода в историческом и техническом отношении. М. 1828, с. 12, 27.

5. ЧЕРНОВ А. В. Вооруженные силы Русского государства в XV-XVII вв. М. 1954, с. 130, 165.

6. МАПОВ А. В. Выборные полки солдатского строя. 1656 - 1671 гг. Автореф. канд. дисс. М. 2002, с. 12 - 13; его же. Рождение регулярной армии. - Независимое военное обозрение. 20.VII.2001.

7. ДЕЛЬБРЮК Г. История военного искусства в рамках политической истории. Т. IV. СПб. 1997, с. 120, 161.

8. ДЮПЮИ Р. Э., ДЮПЮИ Т. Н. Всемирная история войн. Кн. II. СПб. М. 1997, с. 450.

9. Там же; ПУЗЫРЕВСКИЙ А. И. Развитие постоянных регулярных армий и состояние военного искусства в век Людовика XIV и Петра Великого. СПб. 1889, с. 10; ROBERTS M. Essays in Swedish History. Lnd. 1967, p. 199.