Русская военная эмиграция 20 - 40-х годов XX века. Документы и материалы. Т. 4. У истоков "Русского общевоинского союза". 1924 г. М. Изд. центр РГГУ. 2007. 980 с.

Собрание документов и материалов по истории русской военной эмиграции пополнилось очередным, четвертым томом, отражающим преимущественно события 1924 года. Этот обширный, весьма значительный по числу документов, том состоит из семи тематических разделов, двух приложений, комментариев и именного указателя. Общая информация, содержащаяся в сборнике, значительно превышает сведения о военной эмиграции как таковой, предоставляя в распоряжение исследователя данные о международных отношениях, положении стран, где располагались эмигранты, внутренней обстановке в СССР в 1924 году. Из документов сборника можно также почерпнуть сведения об экономической жизни, проблемах идеологии, положении церкви.

Деятельность военной эмиграции стоит в сборнике на первом месте. Документы позволяют получить представление о численности и раз-

мещении солдат и офицеров белого движения в различных районах земного шара. По данным одного из них, 19 ноября 1920 г. на Босфоре сосредоточилось 120 судов русского военного и торгового флота, на которых находилось 150 тыс. человек. Примерно 100 тыс. из них относилось к воинским чинам. Однако лишь 50 тыс. принадлежали строевым частям армии и флота (документ N 69, с. 218). Бывшие участники белого движения оказались в эмиграции и другими путями, переправившись за рубеж через западные, южные и юго-восточные границы. Их перемещения нашли отражение во многих документах.

К началу 1924 г. наиболее крупные контингента белой армии сосредоточились в Королевстве сербов, хорватов и словенцев, будущей Югославии и Болгарии. В том же году начинает складываться новый центр русской белой эмиграции во Франции, где сконцентрировалось большинство бывших офицеров и солдат белого движения. В письме генерала Е. К. Миллера генералу П. А. Кусонскому от 19 августа 1924 г. отмечена следующая особенность этой страны: "В ряду других государств Франция занимает особое место. И положение военного представителя здесь несколько иное. Помимо функций, лежащих на нем как на представителе Главнокомандующего, ему приходится выступать еще перед русскими и иностранными организациями и учреждениями, перед местными властями и как представителю организованной и многочисленной части русской колонии (военной)" (N 158, с. 607).

Данные о численности армейских частей эмиграции в той или иной стране сильно отличались. В одном из документов от июня 1924 г. численность всех воинских чинов бывшей армии Врангеля в Сербии определялась в 65 тыс. человек (N 42, с. 110), в другом (N 69, с. 219) на тот же момент - лишь 11 тысяч. Весьма различные данные приводятся и по военной эмиграции во Франции. Летом 1924 г., по официальным сведениям, только в Париже и его окрестностях проживало 182 тыс. русских (N 81, с. 278). Сколько из них было военных составители соответствующей сводки затруднялись назвать. В одном из Информационных бюллетеней от 30 ноября 1924 г. численность русских во всей Франции определялась в 200 тыс. человек, чем опровергалась цифра в 400 тыс. человек, получившая широкое распространение (N 149, с. 545) в литературе. В том году жена Врангеля и князь П. Д. Долгоруков выезжали в Америку с намерением получить кредиты и перевести часть армии в США, но американцы, заявив о своем сочувствии белому движению, согласия на перемещение армии не дали (N 70, с. 223).

Значительное число документов сборника показывает сложное материальное положение, в котором оказалась эмиграция. В этой связи целые воинские части перешли на выполнение тяжелого физического труда в шахтах и на заводах, занимались строительством домов и дорог, сельскохозяйственными работами. В сборнике неоднократно сообщается о том, где, когда и по каким расценкам трудились солдаты и офицеры белой армии, как они в поисках работы перемещались из одной страны в другую, как создавали кассы взаимопомощи и т.д. (N 155, с. 579- 580, N 175, с. 659). Нередко в этих материалах встречаются указания на получение крупных сумм от местных правительств и благотворителей. В декабре 1924 г. особоуполномоченный в Королевстве сербов, хорватов и словенцев В. Г. Ветчинкин сообщал о получении первых кредитов, на которые, среди прочего, поддерживалось издание газеты "Вера и верность".

Финансовыми средствами армии Врангеля распоряжался специальный финансовый совет, во главе которого находились В. П. Шмидт, П. Д. Долгоруков, Н. Н. Львов и Д. И. Знаменский. Первое время средства армии складывались из иностранной валюты, вывезенной при эвакуации, имущества, реализованного за границей, драгоценностей, ссудной кассы и денежных субсидий из сумм, находившихся в распоряжении бывшего посла Б. А. Бахметьева в Америке и помещенных в болгарских и сербских банках. Как отмечается в одном из документов сборника, "этих средств хватило всего на 1 год" (N 70, с. 224). В начале октября 1924 г. 93% всего состава армии никакого содержания не получали. Работали на частных работах или же на работах, организованных штабом армии (N 101, с. 373). Некоторые стали заниматься предпринимательской деятельностью. Так, председатель Союза русских воинов генерал-лейтенант Д. И. Андриевский имел лавку в Марселе, по продаже которой продолжил занятия коммерцией в Париже (N 113, с. 406). К числу лиц с большими средствами относился председатель Союза русских офицеров-участников войны - Д. И. Ознобишин, женатый на американке (N 121, с. 448), и генерал В. И. Сидорин (N 186, с. 696). В связи с признанием Францией СССР францухкие деньги, находившиеся в распоряжении бывших посольских представительств, перечислялись на частные счета В. А. Маклакова, М. В. Бернацкого и В. И. Новицкого. Все суммы, находившиеся в распоряжении военного представителя Врангеля в Париже генерала И. А. Хольмсена, были также перечислены на его частный счет (N 120, с.446). Вместе с тем, с военной эмиграцией и прежде всего с николаевцами, сотрудничали руководители Российского финансово-торгового и промышленного союза и Банковского комитета, которые обещали содействие американских фондов под за-

лог своего имущества, оставленного в России (N 127, с. 468). Сохранились определенные средства, которыми распоряжался финансовый агент русского правительства в Токио К. К. Миллер - брат генерала Е. К. Миллера. Только в августе 1924 г. им было передано в распоряжение В. А. Маклакова 60 тыс. франков для ведения газетной кампании (N 134, с. 498). Вообще считалось, что в его руках находилось до 10 млн. рублей, не арестованных японцами (N 153, с. 564).

Для понимания материальных возможностей военной эмиграции представляют интерес специальные сводки об ее финансировании (N 156, с. 591 - 597; N 158, с. 598 - 610), свидетельствующие о денежной поддержке прежде всего руководящего аппарата и о все увеличивающихся проблемах финансового порядка. Но пока еще правительства ряда стран оказывали эмиграции определенную помощь, считая, что ее можно будет использовать против Советской России. В сводке о положении эмиграции во Франции прямо указывалось: "Причина благожелательного отношения к русским со стороны правительства кроется в желании сохранить возможно дольше русские контингенты на случай дальнейшей борьбы против Союза" (N 116, с. 432).

Понятно, что в томе представлены не все материалы о финансовом положении эмиграции, но и та информация, которая содержится в томе, позволяет сделать ее основой для написания специальной исследовательской работы об экономической жизни военной эмиграции.

В 1924 г. в среде эмиграции еще имелись значительные силы, продолжавшие делать ставку на интервенцию против СССР, хотя полного единства по данному вопросу не было. В одном из обзоров о деятельности русской эмиграции подчеркивалось: "...большинство эмиграции бросили думать об активной борьбе с СССР и заботятся лишь об устройстве своих личных дел... Ныне больше всего их интересует заработок, и в погоне за ним они бросают насиженные места и едут в другие страны Европы, Африки, Северной и Южной Америки" (N47, с. 129). Продолжалось также возвращение эмигрантов в СССР, причем некоторые объявили себя сочувствующими Советской власти. Среди последних были даже генералы и полковники. Например, генерал-лейтенант В. Борисов был исключен из службы с лишением чина за агитацию в пользу Советов (N 53, с.153). За составление воззвания с восхвалением Советской власти исключены из службы с лишением чина полковника Алыбин, войсковой старшина Араканцев, штабс-капитан Богданов, штабс-капитан Богословский, поручик Балашев и др. (N 53, с. 146 - 160). Ряд эмигрантов были исключены из службы за участие в Союзе возвращения на Родину, а некоторые с формулировкой "за переход к большевикам" или "за деятельность в пользу Советов" (N 53, с. 153 - 154; 158). В 1924 г. в СССР вернулось несколько партий военных эмигрантов, в основном через Новороссийск (Приложения. N 10, с. 748 - 749).

Однако большинство военных эмигрантов по-прежнему были настроены антисоветски, они не исключали возможности интервенции против СССР. В одном из документов подчеркивалось: "Генерал Краснов из Берлина своими письмами поддерживает боевой дух части казачества и надежду на скорое изменение политической обстановки в смысле благоприятном для интервенции" (N 19, с. 63). Другой генерал, А. П. Ку-тепов, еще в декабре 1923 г. в своей публичной речи заявил, что "не ранее полутора лет мы можем надеяться возвратиться в Россию" (N 21, с. 65). Генерал-лейтенант Э. В. Экк говорил, что, прослужив при трех императорах, "уверенно думает, что осенью 1925 г. будет иметь счастье служить четвертому и быть в С. Петербурге" (N 17, с. 56). В июле 1924 г., в специальном послании к Русской армии от имени Архиерейского собора Русской православной церкви за границей митрополит Антоний открыто призывал к накоплению духовных сил, "чтобы в свое время выступить на спасение Отечества от безбожников"..., чтобы представители армии "были достойны явиться грозными и непобедимыми спасителями России" (N 50, с. 142 - 143). Великий князь Николай Николаевич единственную цель армии видел в свержении Советской власти (N 70, с. 225). Е. К. Миллер писал, что "десятки тысяч воинов, помимо забот о хлебе насущном, живут, проникнутые глубокой верой в святое призвание армии помочь спасти Россию и восстановить в ней законность и порядок" N 69, с. 214). Мечты об интервенции прослеживаются и по другим документам (N 70, с. 228 - 230; N 83, с. 302; N113, с. 406; N155, с. 580).

На практике дело не ограничивалось мечтами и планами. Борьба с Советской властью велась в самых различных формах. В июне 1924 г. даже поступило сообщение о "Белой террористической партии", члены которой приступили к организации убийств комиссаров Советской России за границей (N 47, с. 133). Военная эмиграция постоянно проводила разведку в СССР. В декабре 1924 г. поступила оперативная информация о разведывательном аппарате Врангеля, широко развернутом в 1921 - 1922 гг., но с 1923 г., из-за недостатка средств, сильно сокращенного (N 70, с. 225). Одной из эмигрантских организаций, имевшей задачу проникнуть в Россию и установить связи с конспиративными организациями, было "Братство Святого Георгия" (N 70, с. 234). После объявления себя царем, к Кирил-

лу Владимировичу прибыло около 200 лиц из России, в большинстве своем представители монархических организаций (N 16, с. 52). Сообщение это, естественно, нуждается в подтверждении. Считалось, что врангелевцы имеют хорошую связь с Южной Россией, которая шла главным образом через Румынию, Варну и Константинополь (N 70, с. 225). Николаевцы также имели связи с СССР. Так, в декабре 1924 г. поступило агентурное сообщение ОГПУ о прибытии из России, главным образом через Румынию, 16 человек, "сообщивших сведения о положении там" (N 70, с. 226). По данным ОГПУ, все "декларации Николая Николаевича, заявления генерала Краснова, что нет белых и красных, а есть лишь одна Русская армия, не выдерживают никакой критики. Большие проскрипционные списки лиц, служащих в России и подлежащих ликвидации, не только до сих пор сохраняются в различных контрразведках, но и вновь составляются и пополняются новыми лицами". Там же говорилось о деятелях эмиграции, которые мечтали "вернуться в Москву, неся за собой беспощадный белый террор" (N 42, с. 116). В 1924 г. эмиграция участвовала также в организации вооруженных выступлений в России, примером чему могут служить события на Кубани (N 30, с. 83; Приложения, N 8, с. 735 - 744; N 9, с. 745 - 748). Для организации борьбы против СССР определенные круги эмиграции вступали в контакты даже с самыми реакционными кругами Запада и Востока, в том числе и с фашистами. В1924 г. поступили сведения о работе Русского Национального Союза, центром которого являлся Пекин. Как указано в одном из документов, ему оказывали помощь китайские фашисты (N 1, с. 16- 17). В том же году поступили сведения о том, что В. Г. Орлов "является инициатором по созданию в Берлине антибольшевистской фашистской организации" (N 70, с. 225). Проводилась работа и по укреплению связей с итальянскими фашистами, особенно через графа Герардеско (N 130, с. 484). О контактах с фашистами капитана гвардии Александрова-Волынского сообщалось лондонской резидентурой иностранного отдела ОГПУ в декабре 1924 года (N 151, с. 558). С германскими фашистами был тесно связан и приближенный Кирилла Владимировича генерал В. В. Бискупский (N 16, с. 51, 891). Сам Кирилл Владимирович, по приводимым в книге данным ОГПУ, был связан с германскими националистами, в частности, с баварским правительством (N 6, с. 32 - 33). Налаживались контакты с польскими правыми (N 130, с 484). Некоторые эмигранты поддерживали связи со спецслужбами иностранных государств (N 70, с. 225, 235; N 131, с. 488; N 138, с. 509; N 151, с. 558). Представители русской колонии в Риме наладили контакты с Ватиканом (N 81, с. 284), а среди членов Союза русских летчиков во Франции были члены Лиги монархистов во Франции (N 138, с. 506). Имеются материалы о поддержке эмиграции со стороны "Аксьон Франсэз" и других французских правых (N 99, с. 368). Сборник знакомит также с материалами о взаимодействии эмиграции с американским политиком Ч. Э. Юзом, бельгийским кардиналом Мерсье (N 130, с. 483). Часть эмигрантов вошла в созданную по инициативе немецкого журналиста Т. Обера Лигу борьбы с III Интернационалом (N 80, с. 276; N 83, с. 298; N 127, с. 469^170; N130, с. 483 - 484).

Через весь сборник проходят документы и материалы о внутренних процессах в среде военных эмигрантов, борьбе между сторонниками Николая Николаевича и Кирилла Владимировича, расколовшей монархическое офицерство; имеются данные и об эмигрантах-республиканцах и других эмигрантских левых (N 36, с. 99; N 115, с. 421; N 118, с. 443; N 120, с. 446; N 125, с. 463 - 464; N 127, с. 473-^75; N 178, с. 666). Материалы сборника позволяют проследить отношение эмиграции к проблемам идеологии, в частности, к лозунгу "За Веру, Царя и Отечество", к церковному вопросу, участию в издательской деятельности, международной политике. Так, эмиграция всячески препятствовала установлению дипломатических отношений между Францией и СССР (N 134, с. 497; N137, с. 504 - 505; N 146, с. 536). В свою очередь, с 1918 по 1924 г. во Французском иностранном легионе служило 3 тыс. русских эмигрантов, которых можно было встретить в Алжире, Марокко, Сирии, Тунисе, Тонкине и других местах (N 83, с. 301).

В сборнике можно найти и другие материалы, представляющие немалый интерес, в частности, о развитии военной науки (N 35, с. 91- 95; N 39, с. 103 - 104). Ряд документов отражают процесс создания и деятельности РОВСа.

К сожалению, в сборнике слабо представлен материал о военной эмиграции в Китае, где сконцентрировалось значительное число эмигрантов. Не всегда можно найти необходимые пояснения в комментариях. В целом сборник является результатом большого труда, проделанного его составителями. В то же время он убедительно демонстрирует необходимость продолжения работы над данной многотомной публикацией.