НЕОБХОДИМО ПРОДОЛЖИТЬ РАЗГОВОР

Хотя "Вопросы истории" (1988, N 10) уже откликнулись на книгу И. Я. Фроянова и А. Ю. Дворниченко "Города-государства Древней Руси" (Л. 1988), нам представляется необходимым продолжить обсуждение проблем, поднятых авторами этой монографии.

Как известно, согласно концепции Фроянова, Древняя Русь с конца X в. вступила в полосу завершения распада родоплеменного строя, начался так называемый дофеодальный период, переходный от доклассовой к феодальной формации (с. 39), охвативший XI - XII вв. и, судя по всему, первую половину XIII века. Таким образом, дофеодальный период рассматривается авторами как заключительный этап родоплеменного, первобытнообщинного строя. Не углубляясь в анализ социально-экономических аспектов данной концепции, отметим, что существует и другой подход к этому периоду, как к переходному, т. е. не относящемуся ни к первобытности, ни к феодализму¹ . В отличие от А. И. Неусыхина Фроянов не обосновывает свой взгляд на место дофеодального периода в формационной цепи, не поясняет, почему он относится именно к первобытности.

Книга посвящена политической надстройке Древней Руси. По мнению авторов, она в политическом плане была совокупностью городских земель-волостей (городов- государств) (с. 265 - 266), которые, как они считают, были по сути аналогами древнегреческих и древнеримских полисов, являвшихся республиками. Тем самым в отличие от Западной Европы того времени раздробленность на Руси, как считают авторы, имела нефеодальную природу.

Конечно, тезис о вечевом характере правления в Древней Руси имеет определенное преимущество, поскольку не требует углубленной интерпретации источников, главным образом летописей. Однако нельзя согласиться с этой картиной политического строя Древней Руси. Авторы делают ударение на приниженном положении княжеской власти по сравнению с вече (для XI - середины XIII в.), особенно когда они оспаривают мнение М. С. Грушевского о дуалистической структуре власти (с. 75). Но если следовать за авторами, то как же тогда объяснить, что при столь сильной власти общин в домонгольской Руси в течение трех с половиной столетий непрерывно сохранялся один правящий род Рюриковичей?

Предположим, что православной Руси XI - XIII вв. неоткуда было пригласить других правителей. Но существовали же единоверные Византия, Болгария (в периоды независимости), наконец, христианская Европа, с которой Рюриковичи не гнушались заключать династические браки, тем более что у ряда европейских правителей в жилах текла русская кровь. Допустим, что этот феномен объясняется сакральными взглядами того времени на правящий княжеский род. Но как же тогда объяснить попытки отдельных бояр княжить в Галиче?

Приходится признать: княжеский род был реальной силой, обладавшей монополией на высшую власть. Эта монополия возникла после истребления местных князей неРюриковичей - Аскольда и Дира, Мала, Рогволда. Она базировалась, очевидно, на доходах от кормлений, судебных поборов, вотчин (с XI в.), на доле в военной добыче. Все это позволяло содержать большие дружины воинов-профессионалов, приглашать наемников. Кроме того, необходимо учитывать семейные связи правивших родов, проявлявшиеся в княжеских съездах, браках, союзах, в том числе и внешних. Трудно, например, представить, как бы смог Владимир Святославич в условиях полиса крестить языческую часть киевлян.

Конечно, сила княжеской власти не была, очевидно, одинаковой во все времена. Влияние князя падает с ослаблением центральной власти. С распадом государства уменьшается подвластная каждому князю территория, а значит, и доходы, и численность дружин. Однако и в этих условиях жизнь княжеского мужа оценивалась по "Русской Правде" выше жизни простого человека, что говорит о княжеском авторитете, даже в период раздробленности. Приводимые в книге примеры изгнания князей чаще относятся к моментам ослабления их власти вследствие военных поражений, неблагоприятных внешнеполитических условий, неразберихи в момент смерти старого князя, когда прежний аппарат управления бывал дезорганизован.

¹ Неусыхин А. И. Дофеодальный период как переходная стадия от родоплеменного строя к раннефеодальному (на материале истории Западной Европы раннего средневековья). В кн.: Проблемы истории докапиталистических обществ. Кн. I. М. 1968.

стр. 184

С той точки зрения, которой придерживаются авторы, необъяснимы и другие вопросы. Почему собственно правители Европы охотно вступали в браки с "бессильными ставленниками" волостей? Почему владимирцы восстали против княжеской администрации только в момент смерти Андрея Боголюбского? Характерно, что сами авторы признают здесь наличие элементов социального протеста (с. 238) и при этом отмечают, что "представители княжеской власти беспомощны перед лицом народа, который расправляется с ними с необычной легкостью" (там же). Но почему же тогда недовольный народ не восстал против "подчиненного" ему князя еще при его жизни, а выбрал момент дезорганизации княжеской власти? Тот же вопрос можно поставить и применительно к восстанию 1113 г. в Киеве.

Почему галичане, сумевшие в 1173 г. вмешаться в семейную жизнь своего князя Ярослава Осмомысла и казнить его незаконную жену, в 1159 г. вынуждены были тайком обратиться к киевскому князю Изяславу Давидовичу с просьбой: "Толико яви стяги и мы отступим от Ярослава"² . И, наконец, почему в "Слове о полку Игореве", образчике мышления людей той эпохи, содержатся обращения только к князьям, а не к землям? Произведение было широко известно, повсеместно исполнялось, было достаточно популярно, оно нашло отзвук в ряде других произведений и, значит, не могло быть отражением мировоззрения только элиты.

Вопрос о правомерности характеристики древнерусской волости как республики по меньшей мере спорен. Различия между республикой и монархией при всей своей кажущейся простоте ("общее дело" и "власть одного") чрезвычайно запутаны, ибо существуют республики, где власть президента не уступает власти конституционного монарха. При республиканском строе в интересах общества допускается временное сосредоточение власти в руках одного лица, обладающего необходимыми талантами и авторитетом, но никакое "общее дело" не может оправдать закрепления власти за определенным влиятельным родом. Последнее - вернейший атрибут именно монархии. Необходимо исследовать реальную власть, а не номинальное "царствование". Отталкиваясь от всего этого, следует рассматривать древнерусскую волость как ограниченную монархию, сосуществовавшую в XI - середине XIII в. с сильным народным вече.

Сравнение же городов-государств Руси с полисами (с. 266) не представляется нам столь очевидным, хотя, конечно, полисы могут сосуществовать и с монархической властью, как, например, в условиях эллинистических государств. К тому же не всякий город- государство - это полис (вспомним, например, средневековые Геную и Венецию). При всех различиях в определении полиса непременно указывается на привилегированное положение его полноправных граждан, на защиту прав которых направлены все общественные усилия, подчас в ущерб знати и богачам. Гражданин полиса не мог быть продан за долги в рабство, он нес только имущественную ответственность. Статьи же "Русской Правды" не дают нам подобной картины.

И все же, несмотря на излишнюю категоричность ряда выводов, нельзя не признать, что книга ленинградских историков содержит ряд интересных идей и наблюдений, например, о решениях Любечского съезда 1097 г., закрепившего "отчинное" владение землями, о Северо-Восточной Руси как федерации трех городов-государств: Ростова, Суздаля и Владимира, об отсутствии объединительных тенденций в этом регионе в XIII в. и др. Книга еще раз подтверждает ту истину, что смелые, постоянно ищущие исследователи интереснее и полезнее для науки, чем робкие и консервативные. При всех расхождениях с авторами мы убеждены, что проделанное ими исследование побуждает внимательнее присмотреться к такому политическому институту, каким была древнерусская волость.

Р. М. Мендубаев

Прочел в вашем журнале ответ на анкету редакции главного зоотехника З. М. Омарова (1989, N 11). Считаю, что никакой предвзятости у Антонова-Овсеенко относительно Сталина нет, про его преступления история скажет еще больше.

Привожу примеры из действительности. На лагпункте Ванькино (Ныроблаг Пермской обл.) я встретил ветврача по фамилии Балдецкий. В 1930 г. он работал в ветеринарной лечебнице и второпях влил лошади крестьянина не лекарство, а слабую кислоту. Простая ошибка, но за это ему дали 10 лет. Он работал на стройке канала под Москвой, а после окончания строительства ему, как и тысячам других, дали новый срок, теперь уже за вредительство. Был он в 1945 - 1947 гг. на лагпункте ассенизатором, ел крыс. Если дневальный убьет крысу в бараке, то отдает ее Балдецкому. Выглядел он в свои 45 лет 70- летним.

Другой пример. В одном совхозе Смоленской обл. в середине 30-х годов случился массовый падеж свиней. Всех ветврачей района пересажали, но падеж продолжался. Дошло до области. Приехал оттуда ветврач и увидел, что свинарка в корм свиньям кладет соли в несколько раз больше нормы, а делала это она по неопытности (горсть соли на свинью). Областной ветврач тоже получил срок, за халатность. Сидел 5 лет в Ныроблаге (лагпункт Кляпая). Если бы Омаров опоздал на работу или "стащил" брикет одной порции каши, то получил бы от 5 до 10 лет лагерей.

Вкратце о том, как жили и работали указники в лагерях. Лагпункт Ванькино, осень 1944 г.; бригады Г. Меньшиковой и В. Володина (москвичи) работают на лесо-

² Полное собрание русских летописей. Т. 2. М. 1962, стб. 498, 499.

стр. 185

повале неподалеку от захоронения лошадей. Они их раскапывают, достают дохлятину и жарят на кострах. В этом участвовали и мужчины, и женщины. Встречалось и людоедство, и трупоедство (могу указать факты).

Насчет "семимильных шагов": они были в войну, от Бреста до Волги и Кавказа, а потери наши неисчислимы. Талоны или карточки на необходимое - это тоже продукт сталинщины, этого кошмарного, леденящего душу сна.

М. Н. Дорохин, ваш подписчик (политзаключенный ареста 1940 г.), п/о Кирилловка Химкинского р-на Московской обл.

Выписываю "Вопросы истории" более пяти лет, активно использую его материалы при подготовке к занятиям со школьниками и студентами. Разительны перемены, которые произошли с журналом. От малоинтересных, "нейтральных" с точки зрения науки и актуальности проблем наметился в последнее время переход к освещению и анализу сложных и противоречивых фактов, явлений, процессов. Журнал смело вступает в дискуссии, формулирует свою точку зрения, уважительно относясь к иным мнениям, даже если они высказаны зарубежными авторами. Видно стремление привлечь и исследовать широкий круг источников. Это особенно относится к новейшей истории, в первую очередь советской. Журнал постепенно обретает свой особый облик, что выделяет его в потоке многих Периодических изданий, в той или иной мере обращающихся к Истории.

Отрадно, что "Вопросы истории" публикуют материалы мемуарного плана. Весьма удачным и перспективным направлением стала попытка показать личность в контексте истории. Считаю эту сторону деятельности редакции одним из существенных достижений. Интересны исторические портреты - Конфуция, Екатерины II, Д. Плетнева, Ришелье.

Выбраны верные ориентиры. Думается, что сейчас возможен переход от анализа фактов и явлений к обсуждению - на основе учета разных мнений - проблем концептуального характера. Интересно было бы в этом плане обсудить на страницах журнала проблемы многовариантности исторического развития на Западе и Востоке, вопросы формирования и развития социалистической системы, историю колониализма, национально- освободительного движения, проблемы стран "третьего мира". Заслуживает, несомненно, дальнейшей разработки тема роли личности в истории. Эти вопросы важны не только с точки зрения науки, но и в процессе преподавания истории в школе и вузе. В связи с этим полезно было бы уделить внимание наглядности в журнале: картам, схемам, перепечатке фотоматериалов.

Хотелось бы встретить на страницах "Вопросов истории" материалы, связанные с характеристикой работ М. С. Восленского, А. Авторханова, а также исследований современных западных советологов - А. Улама, Р. Такера и др.

И еще одно пожелание. В перспективе стоит подумать об издании приложения к журналу в виде библиотеки классиков исторической науки (подобное по отечественной философии осуществляют "Вопросы философии"). Это, несомненно, внесло бы значительный вклад в формирование исторической культуры нашего общества.

А. Чумаков, преподаватель, Калининград

Меня всегда интересовали отношения, складывавшиеся между В. И. Лениным, Л. Д. Троцким и античеловечным Сталиным. В NN 7, 8, 9 вашего журнала за 1989 г. прочел статьи А. В. Антонова-Овсеенко "Сталин и его время" и Л. Д. Троцкого "Сталинская школа фальсификаций". Я всю жизнь мечтал об этом узнать, в конце концов дождался.

Мне с детства запомнились рассказы участников гражданской войны и пожилых людей, живших в нашей местности. В 1918 г. требовалось срочно создать совершенно новую боеспособную армию, а опыта не было, да и противник не ждет. Ленину и Троцкому экстренно пришлось формировать боевые части и соединения всех родов войск. Гражданская война для Родины была опасной, жестокой и сложной.

Троцкий был одним из наиболее решительных революционеров, действовавших тогда, - только он мог исполнять сразу столько военных должностей, ездить по фронтовым дорогам. Ленин по военным вопросам в основном опирался на него. Они не терпели предателей, а противников революции предавали жестокой каре. И это было правильно - ведь шла война. В годы гражданской войны в нашей местности, на территории Татарии и Удмуртии, бывал Троцкий. В те времена было принято называть административные волости именами Ленина и Троцкого, это было и у нас.

Троцкий во время Брестского мира допустил ошибку, но ведь такую же ошибку допустили и многие другие члены ЦК, а в вину все ставится только Бухарину и Троцкому. Троцкий эту ошибку тысячу раз искупил перед Родиной и партией в период войны 1918 - 1922 годов. В Октябре 1917 г. во время вооруженного восстания он тоже твердо стоял на стороне Ленина.

Сталин же в мирное время для военачальников устроил войну: тысячи их уничтожил. И с родственниками Троцкого расправился, сейчас некому даже ходатайствовать о его реабилитации. Кому, как не историкам и военным, взять эту миссию на себя? Все-таки он был подлинный революционер, долгое время в суровые годы был

стр. 186

военным наркомом, стоял у истоков создания Советской Армии. Пусть имя Троцкого займет достойное место среди крупных военачальников Советского Союза. И еще об одном: хорошо бы в журнале написать о Ф. Ф. Раскольникове (Ильине), он здесь в Удмуртии, на Каме, у с. Гольяны освобождал наших местных коммунистов и красноармейцев из баржи смертников в октябре 1918 года.

М. М. Максютин, пенсионер, г. Можга Удмуртской АССР.

Конечно, спору нет, материалы о "белых пятнах" нашей истории читаются с интересом. Но из своего опыта знаю, что и сегодня есть "бывшие", которые говорят: "Кому это нужно?!" Так вот, им я прямо говорю: "Это нужно и вам, и нам, и всем нашим детям!"

Раньше ваш журнал я просматривал от случая к случаю, а сейчас без него, считаю, не может обойтись любой мало-мальски уважающий себя сельский учитель истории. Я сам работаю в районном центре в школе. Журнал берут читать у меня соседи, знакомые. Материалы журнала часто использую на уроках, в беседах. Хочу поддержать тех читателей, которые предлагают помещать в журнале карты, схемы, фотографии, хотя, наверное, это связано для издательства с большими трудностями.

Прошу на страницах журнала привести данные о том, например, что можно было купить до революции (хотя бы в 1900 - 1914 гг.) на среднюю заработную плату рабочего; поместить факты из истории взаимоотношений церкви и государства; подробные биографические справки и состав семьи русских царей; рассказать о том, что представляли собой тюрьма, каторга и ссылка в дореволюционное время; осветить эпоху Ивана IV и Петра I. По периоду советской истории: как жило и работало население на оккупированной гитлеровцами территории, были ли колхозы, как убирался и распределялся урожай?

Материал в журнале должен быть более живым, не таким академичным. А то есть статьи по содержанию интересные, а по форме изложения очень сухие.

В. Ф. Вербицкий, г. Снегиревка Николаевской обл.

В N 10 вашего журнала за 1989 г. А. В. Антонов-Овсеенко на с. 87 пишет, что расстрел заключенных производился на шахте 18. В действительности это было не на шахте 18, так как она не входила в Релаг и не бастовала. А происходило это, то есть расстрел, под руководством двух генералов - Деревянко и Масленникова - на шахте 29 (Юр-Шор), где было убито около 100 человек сразу, а сколько умерло от ран - неизвестно. На Аяч-Яге было убито два человека, один из них сидел и читал книгу у барака, пуля попала в сердце. Второй убит в голову разрывной пулей. Стрелял мл. лейтенант Масалыкин из ручного пулемета. Фамилия одного убитого - Макневичус Иозас, второго фамилию забыл, молодой парень с Украины.

П. Х. Иванов, Москва.