В XIX главе "Жития святого Олафа", напечатанной в "Monuenta Historica No vegiae" (Kristiania, 1880, p. 143 - 144), приведен интересный рассказ о рабе-ремесленнике, работавшем на Руси.

Содержание этого рассказа таково: "Один варяг купил в России (in Ruscia) раба (servum), способного и рослого юношу. Неизвестно, какого он был рода (gentis), так как он ничего не мог рассказать о себе. Ремесло (ars), какому он был обучен, давало ему возможность жить среди варягов, так как он умел изготовлять оружие, которым они (т. е. варяги. - А. П. ) пользуются. Он довольно долго избавлялся от продажи на различные хозяйственные надобности, потом он оказался у одного купца, который ему облегчил (lax..v..t) ярмо рабства (jugum servile) по мотивам расположения (pietatis). Получив желанную свободу (libertate), он прибыл в город (in civitatem), называемый Новгородом, [где] в доме некоей религиозной женщины по обычаю гостеприимства он [и] был принят; [там] он остался на несколько дней". Далее говорится о том, что юноша, "прислуживавший ранее женщине" (qui mulieri prius appareus), был отдан на попечение церкви (curandum ad ecclesiam adduci) и был определен прислуживать при богослужении.

Легенда об Олафе сложилась не позднее второй половины XII столетия. В основу ее положены более ранние предания XI века. Некоторые из них имеют вполне реалистические черты, в частности такой именно характер носит приведенный сейчас рассказ.

Прежде всего этот рассказ еще раз свидетельствует о том, что в XI-XII вв. рабство на Руси исчезало. Хозяин раба-ремесленника "облегчил" ему "ярмо рабства". Из дальнейшего содержания рассказа видно, что это облегчение "ярма рабства" состояло в том, что раб-ремесленник получил "свободу". К сожалению, в рассказе не сообщается, на каких условиях купец предоставил свободу своему рабу. Не исключено, что раб-ремесленник получил возможность выкупиться у своего хозяина, использовав его расположение к себе.

По известному Уставу новгородского князя Всеволода Мстиславича о церковных судах (до 1136 г.), одним из источников состояния, которое в то время обозначалось термином "изгой", являлся выкуп холопа из неволи: "холоп из холопьства выкупится"¹ . Выкупавшиеся холопы, становясь изгоями, переходили, как известно, в зависимость и под покровительство тех или иных феодалов, в том числе князей, бояр и церковных учреждений² . Можно думать, что раб-ремесленник, о котором идет речь в приведенном сейчас рассказе, после своего освобождения оказался на положения изгоя. В качестве такового он "прислуживал" в Новгороде той "религиозной женщине", в доме которой он жил некоторое время, а потом он стал "прислуживать" церкви. Таким образом, разбираемый рассказ свидетельствует не только об исчезновении рабства на Руси, но и об изгойстве. Следует заметить, что речь идет об изгое, который жил в городе. Это особенно интересно, если принять во внимание, что, как говорит Б. Греков, "о городских изгоях мы почти ничего не знаем"³ . Из рассказа можно заключить, что между исчезновением рабства и изгойством была непосредственная связь. Этим подтверждается приведенное выше показание Устава князя Всеволода Мстиславича.

Рассказ о рабе-ремесленнике интересен и в другом отношении. Из него мы узнаем, что у варягов-дружинников были и работали на них подневольные мастера. Они обслуживали своим трудом варягов и, в частности, изготовляли для них оружие. Перед нами очень ценное известие о несвободном ремесле в Киевской Руси. Совершенно ясно, что таких рабов-ремесленников имели не только варяги-пришельцы, но и местные "мужи", входившие в состав княжеских дружин. Рабы-ремесленники были предметом купли и продажи.

Свидетельство о рабе-ремесленнике проливает свет на вопрос о концентрации в городе ремесла. Одной из причин концентрации ремесла в городах было поселение здесь несвободных мастеров, работавших на своих хозяев, в числе последних, конечно, могли быть и дружинники-варяги, как об этом сообщается в приведенном сейчас рассказе. Если раб-ремесленник мог выкупиться у своего хозяина-"купца", то мы должны допустить, что он, будучи рабом, работал не только на хозяина, но и на других лиц. В противном случае трудно представить себе, откуда он мог взять средства для выкупа. Так вскрывается еще одна черта в хозяйственной жизни древне-русского города.

¹ См. текст Устава князя Всеволода в Новгородской I летописи, стр. 462. Спб. 1888.

² См. Греков Б. "Киевская Русь", стр. 142, сл. 1939.

³ Там же, стр. 48.