Распланированный коммунистический быт, разумеется, не оставлял места случаю - азарту. Уже в ноябре 1917 года Петроградский военно-революционный комитет постановил: "закрыть все клубы и притоны, где производится игра в карты". Но подчинить жизнь теории оказалось не так-то просто: "клубы и притоны" перешли на нелегальное положение. Весной 1918 года комиссар городского хозяйства Петрограда Михаил Калинин с крестьянской практичностью и не вдаваясь в идеологические дискуссии предложил легализовать азартные игры, взимая с игорных заведений от 10 до 30 процентов дохода в пользу города. Однако это оппортунистическое предложение поддержки не получило.

С переходом к нэпу положение изменилось. Руководствуясь финансовыми соображениями, власти стали разрешать деятельность игорных заведений. С 1921 года они стали открываться в менее идеологизированной провинции. В столице первые легальные казино появились в ноябре 1922 года, когда президиум Моссовета "в лице начальника отдела Управления тов. Орлеанского" заключил договор с гражданами Разумным и Евреиновым, предоставив им монополию на открытие игорных заведений в Москве сроком на три месяца с правом продления договора. Вскоре в столице открылись казино "Савой", "Прага", "Эрмитаж" и "Зон", позже получившее более звучное имя "Монако". Игры практиковались самые разнообразные, в том числе лото и даже шахматы. Большинство посетителей, однако, предпочитали карты. Играли в винт, преферанс, экарте, макао, рамс, но наиболее популярны были железная дорога ("железка"), баккара, "30" и "40". Вскоре была разрешена рулетка. По отзыву очевидца, в отличие от карт рулетка "собирала вокруг себя игроков с весьма ограниченными денежными средствами". В первые недели существования казино среди посетителей преобладали мелкие торговцы, госслужащие и крестьяне-отходники. Под стать этой скромной публике была и скромная обстановка и "ненавязчивый" сервис. В конце 1922 года в помещениях казино был произведен ремонт. Явились устланные коврами полы, тропические растения, море света, лакеи в ливреях и фраках. Все это напоминало вошедшему "старое доброе время". Как признавался один из завсегдатаев, "казино являлось каким-то островом в океане Республики и государством в государстве, имеющем особый вид самодержавного правления, где на престоле сидит всеми повелевающий и всех манящий к себе капитал, против которого очевидно бессильны даже все принципы окружающего его социалистического государства".

Сначала в казино пускали всех, но после ремонта - лишь тех, кто имел "приличный внешний вид и постоянно хорошее содержание бумажника с деньгами". Довольно полное представление о буднях казино мы можем получить из материалов "компетентных органов". Для надзора за игорными заведениями была создана особая опергруппа МУРа, начальник которой подробно докладывал наверх: "почти ежедневно наблюдается засиживание игроков с вечера до 2-3 часов дня, причем после 10 часов утра дирекция начинает взимать с игроков различные дополнительные сборы. Например, кроме нормальных 5 процентов с битой карты крупье взимают еще 5 якобы для служащих и 5 в пользу "совета". Большая часть публики воображает, что под "советом" подразумевается Моссовет и покорно платит деньги, но подозревая, что тут говорится только о "совете старших клуба, то есть о той же дирекции. Говоря о дирекции, я должен признаться, что для публики и даже для меня, несмотря на все старания, до сих пор не ясно - кто же является владельцем казино". Служащие казино на этот вопрос оперативника отвечать отказывались, они получали сравнительно небольшое жалованье, основная же часть прибыли уходила неизвестно кому.

Играли, разумеется, не только жирующие "нэпманы". Соблазнялись и совслужащие. Многочисленные процессы над растратчиками в 1920-е годы показывают, что по большей части казенные деньги просаживались именно в игорных заведениях. Проигравшихся за игорными столиками сменяли все новые и новые искатели легких денег. Но в залах казино немало было таких, кто никогда не проигрывал. Поскольку не играл. Донесения в МУР живо рисуют эту публику: "Вокруг игорных столов все время снуют лица, которых по ежедневной их посещаемости можно назвать постоянными посетителями. Этот тип посетителей, составляющих почти треть всей клубной публики, участия в игре не принимает и ищет более надежного способа наживы. Такие посетители, знакомые по дореволюционным временам, являются возрожденным типом клубных "арапов" и "акул". "Арапы" - это посетители, которые не приносят с собой денег (за неимением) и высматривают в числе игроков счастливчика, чтобы оказать ему какую-нибудь лакейскую услугу. Или, сказав ему несколько приятных слов, получить с него подачку. Часто "арапы" торопливо, с важным видом занимают освободившееся место за игорным столом. А в тот момент, когда "арапу" подходит время метать банк, он шепотом на ухо предлагает соседу воспользоваться через него возможностью метать банк с условием, что если банк "пройдет", то согласившийся в эту комбинацию сосед что-нибудь заплатит за услугу "арапу". В этом случае "арап" ничем не рискует, кроме возможности что-нибудь заработать. Способы наживы "акул" совершенно другие. В отличие от "арапов" "акулы" высматривают проигравшихся игроков. "Акула" начинает сначала большими кругами кружить вокруг несчастливца, высматривает имеющиеся у него ценности, которыми можно воспользоваться. Всякий зараженный азартом игрок мучительно надеется отыграться на полученные откуда-нибудь несколько десятков миллионов. "Акула", учитывая его психологию, пользуется этим, скупая у него за бесценок бриллианты, золото, серебро и даже одежду. Утром "акула" все скупленное несет и продает с барышом в магазине".

Ограбления, карманные кражи и убийства в столичных казино 20-х годов случались чрезвычайно редко. В те времена проходимцы, подобно Остапу Бендеру, "чтили Уголовный кодекс", и, стремясь подзаработать, весьма изобретательно использовали возможности нового строя. Из доклада начопергруппы: "В последнее время стал нарождаться новый вид паразита, к слову сказать, вредный для "акул" и сильно их беспокоящий. Паразит этот появляется под видом сотрудника МУРа или ГНУ и, заметив какую-либо проделку "акулы", подходит и очень дипломатичным тонким разговором намекает, что он как представитель розыскного учреждения не прочь получить компенсацию. "Акула", не желая иметь неприятности, отделывается какой-нибудь подачкой, которую по форме ее получения нельзя назвать взяткой. Указанные самозванцы прекрасно учли психологию и моральное состояние как игроков, так и служащих клуба. И потому, подходя к ним с той или иной просьбой, никогда не рекомендуют себя представителем МУРа, а предварительно создают себе среди игроков и служащих славу "секретника". И эта слава затем играет магическую роль среди всех с нечистой совестью. Изловить и уличить такого самозванца очень трудно, так как обычно в ходе дознания приходится констатировать, что он никому никогда никак себя не называл".

Служащие казино также были далеко не безгрешны и не упускали возможности поживиться. Если здесь, в современных казино праит компьютер, который управляет процентом выигрыша, ставками, то ранее все было не так автоматизировано. В одном из своих докладов начопергруппы МУРа так описывал "один из наблюдаемых способов присвоения денег": "Во время игры крупье ударом в ладони вызывает к себе находящуюся с ним в сговоре "барышню для поручений" и поручает ей разменять взятые им из ящика с неучтенными средствами три сотенных дензнака. Через 5-10 минут барышня возвращается и приносит кучу мелочи, которая без счета бросается в тот же ящик. Как утверждают злые языки, в таких случаях часто вместо унесенных 300 миллионов приносится 200 или 100, а остальные делятся между крупье и "барышней для поручений".

В сознании большинства рядовых партийцев и многих руководителей существование игорных заведений не вязалось с принципами, усвоенными в годы "военного коммунизма". "За что боролись? За что кровь проливали в годы гражданской?" - эти вопросы звучали в частности в газетной статье о казино под заголовком "В царстве азарта". Восстановление "царства азарта" воспринималось едва ли не как начало реставрации старого строя. Весьма характерно заявление об увольнении коменданта одного из "советских" зданий, арендованного казино: "Разрешение казино Моссоветом ради 7 триллионов в месяц можно считать чистейшей провокацией. Какими бы ни были соображения тех лиц, которые его разрешили, они могут вызвать только глубокое презрение и отвращение. Ради этой суммы наша Советская власть дала им право экстерриториальности. Никто не может тронуть эту банду, содержащую 4 казино. Разные декреты и распоряжения Советской власти для них ничтожество. Декреты Наркомфина, КЗоТ не выполняются. Бандиты смели заставлять рабочих накануне Рождества и в первый день этого праздника работать для казино. А когда рабочие отказались и угрожали забастовкой, предприимчивая администрация казино ответила, что в данном случае она будет приглашать евреев на работу. Я вас спрашиваю: кому это нужно? Соответствует ли это интересам Советской власти. Я пытался проверять себя в этом настроении по отношению к казино, но оказалось, что более 40 партийных товарищей, которые по разным делам приходили в наш дом, оценили это безобразие одинаково со мною, не говоря уже о беспартийных рабочих и демобилизованных красноармейцах, которые с презрением смотрят на результаты своей революционной борьбы. В этих брезгливых условиях извращенного НЭПа я не могу работать, ибо считаю ниже достоинства члена РКП и военного..."

Эти же мотивы звучали в выступлениях сторонников "левой", "новой", а затем и "объединенной" внутрипартийной оппозиции, неизменно вызывая симпатии слушателей, о чем свидетельствуют "политсводки", во второй половине 20-х годов регулярно поступавшие в МК РКП(б), Моссовет и ОГПУ. Финансовые выгоды от деятельности казино явно не могли компенсировать идеологических потерь. Конечно, не следует преувеличивать роль мнения "партийных масс" в принятии решений партийной верхушкой. Однако в критических ситуациях с электоратом предпочитали считаться. В марте 1927 года, в разгар борьбы с "Объединенной оппозицией", НКВД получил от Совнаркома право закрытия игорных заведений без согласования с губисполкомами. Тут и вообще подошла пора "сворачивать" нэп, и к концу 1920-х годов казино были повсеместно закрыты. В "новой жизни" им места не было.