ИСТОРИЯ РОССИИ (последнее)
ОСНОВАНИЕ С.-ПЕТЕРБУРГА
Актуальные публикации по вопросам истории России.
I
Ленинград - один из самых волнующих образов, созданных историей.
Возникнув как первая столица Российской империи, он превратился в первый город революции, возникнув как оплот самодержавия, он сделался его могильщиком, нося в течение двух веков имя свирепого деспота, он ныне зовется именем того, кто открыл величайшую эру всемирной истории - эру пролетарской революции.
Глубокое внутреннее противоречие заложено было в этом городе с самого начала. Не даром Герцену казалось, что "в судьбе Петербурга есть что-то трагическое, мрачное и величественное"
Он и порожден был ожесточенной классовой борьбой и социальными катаклизмами петровского царствования.
Расшатанное непрерывными восстаниями крестьян, городской бедноты и многочисленных угнетенных народно слей, Московское государство к концу XVII века оказалось в опасном положении ему грозила гибель от напора революционных элементов Для своего спасения и спасения всего крепостного режима самодержавие вынуждено было решиться на ряд крутых реформ и перестройку государственной машины надо было выработать крепкий правительственный аппарат, более подвижной и энергичный чем прежняя московская приказная система, надо было создать армию по европейскому образцу как важнейшую часть этой системы (старая армия оказалась непригодной для борьбы с народными восстаниями), надо было поднять внутреннюю дисциплину и произвести перестройку в недрах господствующего класса-дворянства, надо было расширить поле колониального грабежа и покорить новые народы, чтобы успешнее держать в повиновении свой собственный народ, надо было пробиться сквозь колючую изгородь прибалтийских государств к западноевропейской цивилизации, дабы поставить ее себе на службу, надо было, наконец, громом внешних войн заглушить классовые противоречия в стране, возвести Россию в ранг великой державы и азиатское чело самодержавия украсить блеском императорской короны Эта большая и сложная программа проводилась железом и кровью в течение всего царствования Петра. Одним из важнейших ее моментов было основание Петербурга Петербург был любимым детищем Петра, душой и знаменем его преобразований. Не даром в 1711 году, окруженный на реке Пруте турецкой армией и готовясь к позорной капитуляции, Петр согласен был отдать по требованию победителя все свои прибалтийские завоевания, лишь бы удержать Петербург!
В новой столице наиболее ясно отразился дух и смысл петровских ре форм Основание Петербурга было вызовом России и Европе одновременно Создание этого "эксцентрического центра", по выражению Маркса, было актом недоверия "бунташной и крамольной" Москве, где царям прихода лось иногда плакать перед народом и где малолетний Петр сам был свидетелем, как его родственников сбрасывали с Красного рыльца на стрелецкие копья Петербург позволял властвовать над Россией с помощью Европы, а Европу держать под угрозой удара со стороны русского колосса Перенося столицу из старой Москвы, неуязвимой для Запада, но зато неспособной и со своей стороны уязвить Запад, ставя эту столицу в завоеванной земле на самой границе государства, Петр взвинчивал агрессивность внешней по-
стр. 13
литики России. "Перенести трон царей из Москвы в Петербург, - писал Маркс, -значило поставить его в такое положение, при котором он не мог быть безопасен даже от простых оскорблений, пока не будет покорено все побережье от Либавы до Торнео, - задача, которая в полном объеме разрешена была только в 1809 году" 1 .
Основание Петербурга означало программу новых колоссальных захватов и экспансии на Запад. Петербург и родился под гром пушек, на отнятой у неприятеля территории. Правда, эта территория, являвшаяся с давних пор предметом ожесточенной борьбы русских со шведами, принадлежала некогда Великому Новгороду, захватившему ее с незапамятных времен вместе с сидевшими на ней финскими племенами. Потом, с XII века, начинается нажим шведов и ливонцев, проводивших свои завоевания в Прибалтике под знаком крестового похода. Шведы неоднократно захватывали устье Невы, построили здесь даже крепость Ляндскрону, но новгородцам каждый раз удавалось изгонять неприятеля, совершать ответные опустошительные набеги в его землю и удерживать за собой Неву - эту важнейшую торговую артерию, связывавшую вольный город с западноевропейским миром.
Нева, таким образом, играла выдающуюся роль в истории нашей страны задолго до образования Петербурга. Надо ли напоминать, что некогда она составляла отрезок древнего пути "из Варяг в Греки", а также еще более древнего пути - из Скандинавии на Восток по Волге. На ее берегах до сих пор находят арабские и византийские монеты - памятники оживленной торговли средневековья. Но то, что удавалось новгородской республике, не удалось московским царям - ее победителям: они оказались не в состоянии удержать за Россией эту давнишнюю связь ее с Западной Европой. В 1617 году, по Столбовскому миру, первый Романов вынужден был уступить все побережье Финского залива Швеции, в руках которой оно и находилось до самого начала XVIII века. Петру пришлось с величайшими усилиями пробиваться к взморью, и овладел он им не раньше, чем взял две сильных крепости: Нотебург и Ниеншанц. Первая была расположена на Ореховом
Вид на Неву и Петропавловскую крепость. С грав. Махаева. Середина XVIII в.
1 "Secret diplomatic history". "Free Press", 25 febr. 1857 (русского перевода не имеется).
стр. 14
Вид с Невской перспективы на Адмиралтейство.
С гран. Качалова по рис. Махаева. Середина XVIII в.
острове, в Ладожском озере, у самого входа в Неву. Первоначально она была построена новгородцами в 1323 году для защиты Приладожья от шведских набегов, но потом оказалась в руках шведов и превратилась в неприступный замок. "Правда, что зело жесток сей орех был, - писал Петр об осаде Нотебурга, - однако ж, слава богу, счастливо разгрызен". Взяв крепость осенью 1702 года, он весной следующего, 1703 года осаждает другую шведскую крепость, Ниеншанц, бывшую на месте теперешней Охтенской верфи. Во время ее осады и зарождается впервые мысль о русских сооружениях в невской дельте. Это еще не идея города - это только план военных укреплений, но отсюда ведет начало Петербург.
Чтобы шведы не пришли на кораблях к Ниеншанцу и не сняли осады, Петр решил преградить им путь и поставить по берегам, ниже крепости, ряд батарей. Однако, чтобы выбрать место для батарей, надо было знать, где проходит фарватер. Для этого царь го главе нескольких рот Преображенского и Семеновского полков спустился вниз - по Неве на разведку с целью определить глубину реки. Оказалось, что судоходна одна только Большая Нева, а по остальным рука зам дельты морские суда ходить не могут. Фарватер реки шел довольно капризной линией, приближаясь то к одному, то к другому берегу. Изучив эти зигзаги, Петр поставил батареи в тех пунктах, где фарватер наиболее близко подходит к берегу: на Васильевском острове, возле теперешнего моста лейтенанта Шмидта, на так называемой Стрелке Васильевского острова, где ныне стоят биржа, ростральные колонны, и на противоположной стороне, где теперь находится Адмиралтейство. Кроме того Петр обратил особое внимание на небольшой островок Енисари, местоположение которого было чрезвычайно удобно не только для устройства на нем батареи, но и для возведения целой крепости. Такая крепость, держа фарватер под обстрелом, исключала бы возможность проникновения в Неву неприятельских кораблей. Так впервые зародилась мысль о Петропавловской крепости.
Первого мая 1703 г. после упорной бомбардировки был взят Ниеншанц, переименованный в Шлотбург, а уже 16 мая Петр закладывает на Енисари крепость. "Его царское величество, по взятию Шлотбурга, в одной миле оттуда, ближе к восточному морю, на острове новую и зело угодную крепость построить велел, в ней же есть шесть бастионов, где работали двадцать тысяч человек, подкопщиков, и тое крепость на свое государство" именование прозванием Петербургом обновити указал" 1 . Имя Петербурга, таким образом, было связано первоначально не с городом, а с крепостью, и это очень характерно. Крепость долгое время являлась душой новой столицы, подчеркивая ее военный характер.
"Говорят, что сооружение ее, с которым очень спешили, - писал в своем
1 "Первые русские ведомости", стр. 202. СПБ, 1885 г.
стр. 15
дневнике камер-юнкер Берхгольц, - стоило множества народа, что при тогдашней необыкновенной дороговизне съестных припасов и недостатку в одежде люди как мухи умирали от голода и холода и там же хоронились" Условия строительства крепости были каторжные: землю для возведения валов надо было носить с Фомина острова, будущей Петроградской стороны, так как на низком Енисари копать землю было нельзя без риска накопать прудов. Согнанные со всех губерний, люди руками носили землю, насыпая валы.
Но не этот изнурительный сам по себе труд был причиной гибели множества народа, а типичная для того времени организация работ. Для огромного количества люда, собранного на топких берегах Невы, не позаботились приготовить необходимого продовольствия, жилищ и т. д., вследствие чего развились ужасающие болезни, уносившие людей тысячами. К тому же Нева в те годы была особенно грозной и часто затопляла место работ. Немало безответных тружеников погибло в ее волнах. Свыше шестидесяти тысяч человек полегло при постройке твердыни самодержавия. Даже петровские вельможи, не привыкшие считать людских потерь, были - поражены столь необыкновенной смертностью. "Зело ужасает меня включенная роспись о умерших и больных солдатах, -писал граф Апраксин, -и отчего такой упадок учинился, не можем рассудить". Однако крепость была только началом Петербурга и началом народных бедствий. Новые сооружения потребовали новых могил - и сколько безвестных строителей Северной Пальмиры нашли здесь себе успокоение, знает лишь болотная почва города! Самодержавие с языческой роскошью совершало жертвоприношения при постройке новой столицы, словно стараясь укрепить зыбкую почву сотнями тысяч трупов крепостных рабов. Царизм и дворянство постоянно помнили, какой страшный фундамент заложен в основании Петербурга, и, будто тревожимые кошмарными призраками, чувствовали себя в новой столице менее уверенно чем в старой Москве. Мотив трагедии, разыгравшейся при основании Петербурга, и грядущего возмездия господствующим классам за совершенное преступление часто звучал в русской литературе. В "Миазме" Я. П. Полонского призрак
Вит на Неву между Исаакиевским собором и Кадетским корпусом. Справа - дворец Меньшикова (арх. Шедель).
С грав. по рис. И. Соколова. Середина XVIII в.
стр. 16
Библиотека Академии наук - кунсткамера (арх. Маттарнови).
С грав. Качалова. Середина XVIII в
мужичка, умершего при постройке Петербурга, является хозяйке богатого особняка на Мойке и жалуется, что ему тяжело лежать под "громадою дома:
"Мужичок косматый, точно из берлоги,
Вылез на простор,
И вздохнул, и молвил:
"...Ведь твое жилище на моих костях,
Новый дом твой давит старое кладбище,
Наш отпетый прах".
Петропавловская крепость, поглотившая столько жизней, вскоре утратила свое военное значение и превратилась в простую забаву Петра, пока не нашла употребления в качестве государственной тюрьмы, первым узником которой сделался сын Петра - царевич Алексей. В 1704 году Петр начал строительство новой крепости - Кронштадта - на острове Котлине, убедившись, что сооружение укреплений здесь явится более эффектным средством избавить Неву от проникновения в нее шведского флота. Вся тяжесть защиты будущего Петербурга переносится таким образом на эту новую крепость. Но старая не только не упраздняется, а продолжает укрепляться и украшаться. В 1712 году в ней закладывается каменный собор по проекту Доменико Трезини, сделавшийся потом усыпальницей царей. Гробницы тиранов среди тюрьмы, где заживо похоронены враги самодержавия... Трудно представить более выразительную картину!
2
До 1709 года Петр смотрел на Петербург скорей как на укрепленное место и на порт для внешней торговли чем как на город. Русские еще при Иване Грозном, захватив Нарву и владея ею в течение 20 лет, имели возможность в полной мере оценить преимущества Балтийского порта перед далеким и неудобным Архангельском. С тех пор тяготение к Прибалтике, в частности к Нарве, сделалось одним из важнейших мотивов внешней политики самодержавия. Не даром первый поход Петра в 1700 году был совершен под Нарву. Однако Петербург для внешней торговли оказался удобнее Нарвы, и Петр был необычайно рад, когда в ноябре 1703 года к строящейся крепости пришел первый голландский корабль с винами и солью. Царь "премировал" капитана 500 золотых, матросов - по 30 ефимков, а корабль был назван "Петербургом" и получил большие льготы и преимущества перед прочими иностранными судами. Капитану следующего корабля
стр. 17
обещано было 300, а следующему за ним - 150 золотых.
Однако если иностранцев привлекали в новый порт льготами и подарками, то гораздо менее церемонились со своими купцами. Их впоследствии просто заставили торговать через Петербург. По словам Чулкова, автора "Истории Российской коммерции", "понеже начатие сей торговли было дело новое и российское купечество вникнуть в оную ни времени, ни случая не имело", то "попечитель об отечестве", не рассчитывая на то, чтобы "российские купцы охотно в сию торговлю вступили, того ради принужденным находился он для их же собственной пользы употребить некоторое принуждение, которое публиковано было именным его указом".
Действительно, такой указ в 1713 году был издан - и все купцы из ближних к Петербургу городов обязаны были везти свои товары не через Архангельск, а через Петербург. В 1717 году приказано всем купцам везти 2 /3 своих товаров в Петербург и только 1 /3 - в Архангельск. Таким образом, направление русской внешней торговли было круто изменено и с Белого моря перенесено на Балтийское. Петр рано обзавелся в Петербурге Гостиным двором, находившимся вначале на Петроградской стороне, а потом переведенным на Васильевский остров, недалеко от теперешней Военно-политической академии им Толмачева. В Петербурге нашел наиболее яркое выражение маринизм Петра. Не даром первой крупной постройкой после крепости была постройка Адмиралтейства. Оно было заложено 5 ноября 1704 года и с самого начала имело форму четырехугольника, открытого со стороны Невы, каковую форму сохранило после всех перестроек, которым подвергалось вплоть до 1806- 1823 годов, когда гениальный Захаров придал ему современный вид, сделав его одним из прекраснейших зданий города.
Адмиралтейство предназначалось как верфь для постройки кораблей, но так как оно строилось в военное время, когда крейсировавший в Финском заливе шведский флот мог каждую минуту ворваться в Неву, то уже с самого начала постройка была задумана как верфь-крепость. Адмиралтейство было окружено рвом и земляными валами со стоявшими на них пушками. Внутри помещалась самая верфь с эллингами, сараями, кузницами, помещениями для рабочих и т. д. Любопытно, что знаменитая адмиралтейская игла, воспетая всеми поколениями русских поэтов, уже в то время возвышалась над Адмиралтейством. Она фигурирует в донесении Яковлева Меньшикову от 15 ноября 1705 года: "При Санкт-Питербурхе на Адмиралтейском дворе милостию вашею все хранимо и кро-
Исаакиевский мост.
С картины Петерсона. 1799 г.
стр. 18
Аничков мост.
С грав. Нике по рис. Леспинасс. Конец XVIII в.
ме того дворе крепость строением совсем совершилась и ворота подъемные и шпиц и по бастионам по всем пушки поставлены и рогатками обнесены". Конечно, этот шпиц был гораздо скромнее пышной захаровской иглы, но самая его идея ведет начало от основания Петербурга. Башни со шпицами были голандским увлечением Петра, и в старом Петербурге их было, по- видимому, немало. Благодаря этому в пейзаже города и сейчас сохранилось нечто от Амстердама.
Однако нужно отметить, что несмотря на ярко выраженные голландско-голштинско - шведские вкусы и симпатии царя при основании города имела место некоторая борьба этих новых, западных традиций со старыми, греко-византийскими, что выразилось в борьбе двух названий города. Дело в том, что первое время его называли в официальных документах Петрополем. Так, 16 июля 1703 года генерал-адмирал и начальник Посольского приказа Головин сообщал одному из своих подчиненных: "Сей город новостроящийся назван в самый Петров день - Петрополь, и уже оного едва не с половину состроили". Самые письма свои Головин помечал: "От Петрополя". Таким образом, это более удачное имя, заглушенное филистерским "Санкт-Питербурхом", не случайно воскрес по в бессмертных строках пушкинской поэмы:
"И всплыл Петрополь, как тритон,
По пояс в воду погружен".
Этот город, так часто переименовываемый, не имел устойчивого имени и в момент своего возникновения.
Трудно сказать, когда Петр окончательно утвердился в мысли основать столицу при устье Невы. Первое время у него было, по-видимому, больше желания чем возможности сделать это. Война с Карлом XII не была окончена. Русские потому только и одерживали победы над шведами в Ингерманландии, что Карл не удостаивал их своим вниманием и громил в Польше Августа Саксонского - союзника Петра. Надо было ждать, что, расправившись с ним, грозный король всеми силами обрушится на московита, в легкой победе над которым не сомневался.
Строить город в опорной земле, да еще переносить туда столицу до решительного столкновения со шведами было безумием. Только после Полтавской битвы и последовавшей за ней сдачей шведской армии, в 1709 году, Петр писал "князю-кесарю" Ф. Ю. Ромодановскому: "...ныне уже без сумления желание вашего высочества еже резиденцию вам иметь в Питербурхе
стр. 19
совершилось через сей упадок конечной неприятеля" Но даже после этой "преславной виктории" он не решается переводить столицу к Финскому заливу и лишь со взятием Выборга в 1712 году, послужившего, по выражению Петра, "подушкой для Питербурха", сюда переезжают все важнейшие правительственные учреждения, двор и семейство царя.
Странное впечатление производил этот "парадиз", возникший "из тьмы лесов, из топи блат". Он был буквально пасынком природы. Хмурое небо, ветры с залива, грозные разливы реки и шумящий болотный лес, среди которого виднеются просеки и кустами расположились небольшие строения, - вот первоначальный пейзаж Петербурга. По существу он мало отличался от первоначального вида местности, воссозданной так гениально в "Медном всаднике":
"По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел".
Лесов при Петре было много, и они изобиловали зверями. В 1714 году волки заели двух солдат, стоявших на часах у Литейного двора - в районе теперешнего проспекта "Володарского; немного позднее на Васильевском острове, у самых ворот дворца петербургского генерал - губернатора князя Меньшикова, они загрызли одного из его дворовых. Для борьбы с "диким зверьем" приходилось иногда снаряжать воинские команды. Память об этом "зверье" до сих пор сохранилась в названии "Волчье поле" (на Выборгской стороне), получившем свое название от того, что здесь хоронили людей, "а наипаче в зимнее время для мерзлости земли оных мертвых не глубоко в землю зарывали, и те мертвые тела вожжами были посещаемы, и оное место прохожим людям не безопасно было".
Нужна была поистине железная необходимость, чтобы из веками насиженного гнезда перенести центр империи в это импровизированное поселение. Между тем Петр ревниво следил, чтобы крупнейшие сановники государства жили в новой столице и строили себе здесь дома По словам одного из членов польского посольства, посетившего Петербург в 1720 году, "здесь всякий сенатор, министр и боярин должен иметь дворец; иному пришлось выстроить и три, когда приказали. Счастлив был тот, кому отведено сухое место, но кому полагалось болото и топь, тот порядком нагрел себе лоб, пока установил фундамент, еще и теперь хотя дома и отстроены, но они трясутся, когда около них проезжает экипаж... Дворцы громадные, каменные, с флигелями, кухнями и удобствами, но только они наскоро построены, так что при малейшем ветре валятся, черепицы".
Первое время каменные дома были большой редкостью при отсутствии строительного материала и достаточного количества рабочих, и Петр, желавший как можно скорей видеть свой "парадиз" сделанным из камня, прибегал к имитации, приказывая деревянную обшивку домов раскрашивать под кирпич. Кирпичные здания начали появляться только к концу петровского царствования. Даже одно из самых старых зданий Петербурга, дворец "светлейшего князя" Меньшикова, начал строиться в 1710 году и первоначально был деревянным. Здесь часто собиралась знаменитая ассамблея, где косолапые московиты, одетые в парики и европейские камзолы, учились "людкости" и "политесу" на заграничный манер. В указе 1718 года об учреждении ассамблеи сказано-" во время бытия в ассамблее вольно сидеть, ходить, играть, и в том никто другому прешкодить или унимать, также церемонии делать вставанием, провожанием и прочим отнюдь да не дерзает под штрафом". В этом же дворце происходили все важнейшие придворные торжества, принимались иностранцы, и по обилию возложенных на него функций большого двора он больше принадлежат царю чем Меньшикову. Сам же самодержец ютился вначале в небольшом деревянном домике, выкрашенном под кирпич, на Петроградской стороне.
Предписывая людям всяких чинов строиться в Петербурге, Петр строго регламентировал и самый тип домов для каждой категории населения Куп-
стр. 20
Михайловский (инженерный) замок.
С грав. конца XVIII в.
цам, ремесленникам и простонародью полагалось строить одноэтажные мазанки, образчиком для которых послужил дом для типографии на Петроградской стороне, выстроенный собственноручно Петром. Он был назван "образцовым на прусский манер".
Никакого благоустройства в тогдашнем Петербурге, разумеется, не было. Улицы находились в таком состоянии, что жители предпочитали передвигаться в лодках по Неве, Фонтанке, Мойке и прочим рекам, что, впрочем, представляло значительные удобства, так как город почти целиком был расположен по берегам этих рек. Некоторые признаки благоустройства появляются только начиная с 1718 года, когда генерал-полицмейстером назначается граф А. Э. Девиер, прославившийся среди петербуржцев своей свирепостью и холопской исполнительностью царских повелений. По словам современника, "городским обывателям всех сословий он внушал такой страх, что они дрожали при одном его имени". Девиер приказал "каждому жителю против своего двора посыпать песком и камнем, мостить гладко, как будет показано от мастеров, и чтобы были твердо утверждены, дабы весною и в дожди не заносило.. по реке и по протокам, чтоб каждый против своего дома сваи бил и к сваям фашины и землею засыпал крепко-накрепко". Суда, приходившие в столицу через Ладожское озеро, а также все подводы, прибывавшие с суши, облагались особой повинностью: они должны были привозить камень для мостовых к сдавать его обер-комиссару Синявину. Каждое судно обязано было привозить по 30, 20 или 10 камней, в зависимости от величины, крестьянские же подводы - по 3 камня весом по 5 фунтов. В случае неисполнения этого, взыскивалось за каждый камень по гривне. Вообще меры, принимавшиеся в интересах благоустройства, поражают жестокостью и беспощадностью. Особенно суровому наказанию подвергаюсь те, кто вывозил в реки мусор и грязь "...для того, что такими пометами те реки засариваются, отчего по тем рекам судам проход чинится не свободный". Таких людей били кнутом и ссылали на вечную каторгу. Несмотря на крутые меры столица вряд ли могла похвастать опрятностью и чистотой. Если даже в XIX веке Некрасов восклицал:
"Чистоты, чистоты, чистоты!
Грязны улицы, лавки, мосты;
Каждый дом золотухой страдает;
Штукатурка валится и бьет
Тротуаром идущий народ",
то нетрудно представить санитарное состояние петровского "парадиза". Тому же Девиеру, особо заботившемуся о чистоте улиц, неоднократно приходилось предписывать, "чтобы никакого скаредства и мертвечины не валялось". Единственно, что восхищало иностранцев, - это организация по-
стр. 21
жарного дела. Петр, не любивший Москвы, особенно ненавидел пожары, бывшие там обыденным явлением, и решил искоренить их в Петербурге. Для этого на всех вышках и колокольнях города дежурили специальные сторожевые, которые, чуть завидев пожар, поднимали жуткий трезвон; войска должны были отвечать "барабанным боем, а тысячи плотников обязаны под страхом жестокого наказания бежать с топорами к месту пожара, куда нередко являлся и сам царь. Тем не менее, по свидетельству самих же иностранцев, не было недели, чтобы где-нибудь не начинался пожар.
3
Центр города определился не сразу: вначале Петр пристрастился к Петроградской стороне, соорудил там деревянную церквушку, громко именовавшуюся Троицким собором, построил аустерию - трактир, гостиный двор, но потом решено было самый город разбить на Васильевском острове. Причина этого заключалась, повидимому, в военных соображениях: Петроградская сторона была более подвержена опасности нападения со стороны шведов - они неоднократно пытались прорваться туда с Выборгской стороны и с Каменного острова. В 1704 и 1705 годах генерал Майдель во главе 8000 человек подступил к Петербургу, и петербургскому комендан-
Памятник Петру I. С литогр. Беггрова по рис. Кпоппе. Конец XVIII в.
ту Бюссу пришлось выдержать с ним артиллерийский бой. Васильевский остров гораздо лучше был защищен системой рек и островов - и городу здесь было бы спокойнее. Васильевский остров подарен был вначале "герцбрудеру" Алексашке Меньшикову, но Петр отобрал подарок и приказал архитектору Леблону составить проект будущей столицы. Прибывший в 1717 году в Петербург Леблон (француз по происхождению) быстро составил проект и послал его царю заграницу, где тот находился в то время.
Леблон отводил под город весь Васильевский остров и обносил его двойным рядом земляных валов со сложной системой каналов, рассчитанной на затопление этих укреплений, если они будут взяты неприятелем. Кроме того весь остров прорезывался сплошной сетью каналов, долженствовавших служить улицами: Леблон хотел превратить Петербург в северную Венецию. Петр одобрил проект, но в жизнь не провел, и все позднейшие рассуждения о том, что Петербург выстроен по единому стройному замыслу, ни на чем не основаны: он рос так же стихийно, как все старые города. Центр его вопреки намерениям царя вырос не на Васильевском острове, а на Адмиралтейской стороне, потому что дважды в году (во время ледостава и ледохода) Васильевский остров на две недели оказывался отрезанным от всей страны, кормившей Петербург. Адмиралтейская сторона, бывшая долгое время пригородом, заселялась без всякого плана.
Неподалеку от Адмиралтейства находились всякого рода вспомогательные предприятия, вроде Канатного двора, стоявшего на месте бывшего Синода, а в районе улицы Гоголя и улицы Герцена, носившей раньше имя Большой Морской, возвышались постройки Большой морской слободы.
Как ни старался Петр сделать Петербург непохожим на Москву, он не в состоянии был преодолеть до конца старых традиций городского устройства и застраивал Петербург слободами. При нем строили Пушкарскую слободку на месте позднейшей Поч-
стр. 22
Наводнение в Петербурге в 1824 г.
С карт. В. Шебуева.
тамтской улицы; на Выборгской стороне отвели место для Казачьей слободы (казаков там так и не поселили, но название слободы осталось); неподалеку от теперешнего Казанского собора, в районе улицы Плеханова и прилегающих к ней переулков, помещалась слобода ремесленников, переселенных в Петербург с разных концов России; в районе теперешней Лиговки и Обводного канала стояли три ямских слободы: Смоленская ямская, Московская ямская и Вологодская ямская, - названные так по имени трактов, ведших к Петербургу от соответствующих городов. Эти тракты и обслуживали слободские ямщики. Не случайно Литовка до последнего времени оставалась средоточием извозчичьих дворов.
Население слобод так же, как большинство петербургского населения, попадало сюда не добровольно, а сгонялось свирепыми указами царя; даже с дворянством и купечеством не очень церемонились. В 1714 году велено переселить в Петербург 300 торговых людей из московских гостиных сотен и 300 мастеровых "всех художеств" из черных слобод. Затем было приказано, "выбрав из купеческого и ремесленного сословий первостатейных и средних людей, добрых и прожиточных, выслать их с женами и детьми в Петербург бессрочно". Что касается всякого рода строительных - рабочих, то их выписывали огромными партиями. Не удивительно, что к концу царствования Петра число жителей в Петербурге доходило до 100 000 человек. Можно себе представить чувства этих невольных переселенцев к петровскому "парадизу"! "Знаю, знаю, что вы чувствуете отвращение к Петербургу, что готовы поджечь и его и флот, как только я помру, и возвратиться в вашу возлюбленную Москву, но пока живу, не отпущу вас отсюда и не дам забыть, что я царь Петр Алексеевич". Эти слова, сравнительно ласковые, сказаны были вельможам, не любившим новой столицы; с простым же народом разговор шел чаще всего при помощи дубинки.
Несмотря на горячее желание скорее заселить столицу, власти строжайшим образом относились к составу жителей и пуще всего боялись проживания в Петербурге неизвестных лиц. Домовладельцы, не доводившие до сведения начальства о приезжающих и отъезжающих, а также хозяева, принимавшие на работу людей не проверенных, не представивших свидетельств и хорошей поруки, подвергались наказанию кнутом и ссылке в каторгу с конфискацией имущества. Нищих ловили, снимали допрос, били батогами и отправляли по месту первоначального жительства. При вторичной поимке они подвергались битью кнутом и ссылке на каторгу.
стр. 23
Классовая бдительность самодержавия стояла на должной высоте. Петр считал бы плоды своих усилий потерянными, если бы допустил на берегах Невы такие восстания, которые происходили некогда на берегах Неглинной. Петербург не мог быть прибежищем для бунтарских элементов: всякий человек, попавший в этот "парадиз", чувствовал себя пленником царя-палочника, разъезжавшего по городу в одноколке и собственноручно колотившего подданных дубинкой.
Царь был бы похож на помещика, объезжавшего свое имение, если бы не обилие крепостей, войска, кораблей, и высших правительственных учреждений. Военщина и бюрократия, составлявшие душу самодержавия в императорский период, были в то же время и душой Петербурга. Кроме Петропавловской крепости и Адмиралтейства в городе было сосредоточено немало других сооружений военного ведомства, вроде Литейного двора, построенного Брюссом в самом конце теперешнего проспекта Володарского; там же, приблизительно на месте бывшего Окружного суда, стоял Главный арсенал, а неподалеку-старый пушечный двор с магазинами, сараями и разными помещениями для хранения артиллерийских припасов. На Петроградской стороне, близ Аптекарского острова, на реке Карповке, стоял пороховой завод, а на Охте - другой.
Высшие правительственные учреждения сконцентрированы были на Васильевском острове, в здании двенадцати коллегий (теперешний университет). Правда, начатое строительством при Петре, по проекту Трезини, это здание закончено было только при Анне, а окончательную отделку фасада и окраску получило значительно позднее. Тем не менее в нем как-то особенно хорошо отразился стиль раннего Петербурга, и вместе с меньши-ковским дворцом и зданием бывшего архива военно-учебных заведений оно составляет выразительный ансамбль, донесший до наших дней дух петровского времени.
На Васильевском же острове при Петре была учреждена и Академия наук. Это было типичное детище самодержавия, насаждавшее культуру как средство укрепления дворянского господства. Горсть людей обучалась наукам для того, чтобы миллионы держать в темноте.
И если впоследствии Академия сделалась знаменем всей культурной России, а ныне пользуется уважением трудящихся масс, то только потому, что в силу диалектики развития переросла положенные ей рамки, установила более тесную связь со всей страной и в этой связи черпала свою силу. Путь развития ее сходен с тем путем, который проделал город в целом.
* * *
Царский Петербург, будучи, по словам Маркса, "не традиционным ядром национального развития, а преднамеренно выбранным театром космополитической интриги"1 , возникнув как цитадель самодержавия, как угроза стране, похоронив под своим гранитом сотни тысяч трудящихся и высасывая из народа последние соки, впоследствии был усыновлен всей страной, отвоеван ею у самодержавия, имя его стало синонимом революции и символом всего передового, что было в царской России. Возникнув как царский "парадиз", он вырастил того, чье имя носит теперь.
Город Петра стал городом Ленина.
1 "Secret. diplomatic history"."Free Press", febr. 1857.
Ленинград - один из самых волнующих образов, созданных историей.
Возникнув как первая столица Российской империи, он превратился в первый город революции, возникнув как оплот самодержавия, он сделался его могильщиком, нося в течение двух веков имя свирепого деспота, он ныне зовется именем того, кто открыл величайшую эру всемирной истории - эру пролетарской революции.
Глубокое внутреннее противоречие заложено было в этом городе с самого начала. Не даром Герцену казалось, что "в судьбе Петербурга есть что-то трагическое, мрачное и величественное"
Он и порожден был ожесточенной классовой борьбой и социальными катаклизмами петровского царствования.
Расшатанное непрерывными восстаниями крестьян, городской бедноты и многочисленных угнетенных народно слей, Московское государство к концу XVII века оказалось в опасном положении ему грозила гибель от напора революционных элементов Для своего спасения и спасения всего крепостного режима самодержавие вынуждено было решиться на ряд крутых реформ и перестройку государственной машины надо было выработать крепкий правительственный аппарат, более подвижной и энергичный чем прежняя московская приказная система, надо было создать армию по европейскому образцу как важнейшую часть этой системы (старая армия оказалась непригодной для борьбы с народными восстаниями), надо было поднять внутреннюю дисциплину и произвести перестройку в недрах господствующего класса-дворянства, надо было расширить поле колониального грабежа и покорить новые народы, чтобы успешнее держать в повиновении свой собственный народ, надо было пробиться сквозь колючую изгородь прибалтийских государств к западноевропейской цивилизации, дабы поставить ее себе на службу, надо было, наконец, громом внешних войн заглушить классовые противоречия в стране, возвести Россию в ранг великой державы и азиатское чело самодержавия украсить блеском императорской короны Эта большая и сложная программа проводилась железом и кровью в течение всего царствования Петра. Одним из важнейших ее моментов было основание Петербурга Петербург был любимым детищем Петра, душой и знаменем его преобразований. Не даром в 1711 году, окруженный на реке Пруте турецкой армией и готовясь к позорной капитуляции, Петр согласен был отдать по требованию победителя все свои прибалтийские завоевания, лишь бы удержать Петербург!
В новой столице наиболее ясно отразился дух и смысл петровских ре форм Основание Петербурга было вызовом России и Европе одновременно Создание этого "эксцентрического центра", по выражению Маркса, было актом недоверия "бунташной и крамольной" Москве, где царям прихода лось иногда плакать перед народом и где малолетний Петр сам был свидетелем, как его родственников сбрасывали с Красного рыльца на стрелецкие копья Петербург позволял властвовать над Россией с помощью Европы, а Европу держать под угрозой удара со стороны русского колосса Перенося столицу из старой Москвы, неуязвимой для Запада, но зато неспособной и со своей стороны уязвить Запад, ставя эту столицу в завоеванной земле на самой границе государства, Петр взвинчивал агрессивность внешней по-
стр. 13
литики России. "Перенести трон царей из Москвы в Петербург, - писал Маркс, -значило поставить его в такое положение, при котором он не мог быть безопасен даже от простых оскорблений, пока не будет покорено все побережье от Либавы до Торнео, - задача, которая в полном объеме разрешена была только в 1809 году" 1 .
Основание Петербурга означало программу новых колоссальных захватов и экспансии на Запад. Петербург и родился под гром пушек, на отнятой у неприятеля территории. Правда, эта территория, являвшаяся с давних пор предметом ожесточенной борьбы русских со шведами, принадлежала некогда Великому Новгороду, захватившему ее с незапамятных времен вместе с сидевшими на ней финскими племенами. Потом, с XII века, начинается нажим шведов и ливонцев, проводивших свои завоевания в Прибалтике под знаком крестового похода. Шведы неоднократно захватывали устье Невы, построили здесь даже крепость Ляндскрону, но новгородцам каждый раз удавалось изгонять неприятеля, совершать ответные опустошительные набеги в его землю и удерживать за собой Неву - эту важнейшую торговую артерию, связывавшую вольный город с западноевропейским миром.
Нева, таким образом, играла выдающуюся роль в истории нашей страны задолго до образования Петербурга. Надо ли напоминать, что некогда она составляла отрезок древнего пути "из Варяг в Греки", а также еще более древнего пути - из Скандинавии на Восток по Волге. На ее берегах до сих пор находят арабские и византийские монеты - памятники оживленной торговли средневековья. Но то, что удавалось новгородской республике, не удалось московским царям - ее победителям: они оказались не в состоянии удержать за Россией эту давнишнюю связь ее с Западной Европой. В 1617 году, по Столбовскому миру, первый Романов вынужден был уступить все побережье Финского залива Швеции, в руках которой оно и находилось до самого начала XVIII века. Петру пришлось с величайшими усилиями пробиваться к взморью, и овладел он им не раньше, чем взял две сильных крепости: Нотебург и Ниеншанц. Первая была расположена на Ореховом
Вид на Неву и Петропавловскую крепость. С грав. Махаева. Середина XVIII в.
1 "Secret diplomatic history". "Free Press", 25 febr. 1857 (русского перевода не имеется).
стр. 14
Вид с Невской перспективы на Адмиралтейство.
С гран. Качалова по рис. Махаева. Середина XVIII в.
острове, в Ладожском озере, у самого входа в Неву. Первоначально она была построена новгородцами в 1323 году для защиты Приладожья от шведских набегов, но потом оказалась в руках шведов и превратилась в неприступный замок. "Правда, что зело жесток сей орех был, - писал Петр об осаде Нотебурга, - однако ж, слава богу, счастливо разгрызен". Взяв крепость осенью 1702 года, он весной следующего, 1703 года осаждает другую шведскую крепость, Ниеншанц, бывшую на месте теперешней Охтенской верфи. Во время ее осады и зарождается впервые мысль о русских сооружениях в невской дельте. Это еще не идея города - это только план военных укреплений, но отсюда ведет начало Петербург.
Чтобы шведы не пришли на кораблях к Ниеншанцу и не сняли осады, Петр решил преградить им путь и поставить по берегам, ниже крепости, ряд батарей. Однако, чтобы выбрать место для батарей, надо было знать, где проходит фарватер. Для этого царь го главе нескольких рот Преображенского и Семеновского полков спустился вниз - по Неве на разведку с целью определить глубину реки. Оказалось, что судоходна одна только Большая Нева, а по остальным рука зам дельты морские суда ходить не могут. Фарватер реки шел довольно капризной линией, приближаясь то к одному, то к другому берегу. Изучив эти зигзаги, Петр поставил батареи в тех пунктах, где фарватер наиболее близко подходит к берегу: на Васильевском острове, возле теперешнего моста лейтенанта Шмидта, на так называемой Стрелке Васильевского острова, где ныне стоят биржа, ростральные колонны, и на противоположной стороне, где теперь находится Адмиралтейство. Кроме того Петр обратил особое внимание на небольшой островок Енисари, местоположение которого было чрезвычайно удобно не только для устройства на нем батареи, но и для возведения целой крепости. Такая крепость, держа фарватер под обстрелом, исключала бы возможность проникновения в Неву неприятельских кораблей. Так впервые зародилась мысль о Петропавловской крепости.
Первого мая 1703 г. после упорной бомбардировки был взят Ниеншанц, переименованный в Шлотбург, а уже 16 мая Петр закладывает на Енисари крепость. "Его царское величество, по взятию Шлотбурга, в одной миле оттуда, ближе к восточному морю, на острове новую и зело угодную крепость построить велел, в ней же есть шесть бастионов, где работали двадцать тысяч человек, подкопщиков, и тое крепость на свое государство" именование прозванием Петербургом обновити указал" 1 . Имя Петербурга, таким образом, было связано первоначально не с городом, а с крепостью, и это очень характерно. Крепость долгое время являлась душой новой столицы, подчеркивая ее военный характер.
"Говорят, что сооружение ее, с которым очень спешили, - писал в своем
1 "Первые русские ведомости", стр. 202. СПБ, 1885 г.
стр. 15
дневнике камер-юнкер Берхгольц, - стоило множества народа, что при тогдашней необыкновенной дороговизне съестных припасов и недостатку в одежде люди как мухи умирали от голода и холода и там же хоронились" Условия строительства крепости были каторжные: землю для возведения валов надо было носить с Фомина острова, будущей Петроградской стороны, так как на низком Енисари копать землю было нельзя без риска накопать прудов. Согнанные со всех губерний, люди руками носили землю, насыпая валы.
Но не этот изнурительный сам по себе труд был причиной гибели множества народа, а типичная для того времени организация работ. Для огромного количества люда, собранного на топких берегах Невы, не позаботились приготовить необходимого продовольствия, жилищ и т. д., вследствие чего развились ужасающие болезни, уносившие людей тысячами. К тому же Нева в те годы была особенно грозной и часто затопляла место работ. Немало безответных тружеников погибло в ее волнах. Свыше шестидесяти тысяч человек полегло при постройке твердыни самодержавия. Даже петровские вельможи, не привыкшие считать людских потерь, были - поражены столь необыкновенной смертностью. "Зело ужасает меня включенная роспись о умерших и больных солдатах, -писал граф Апраксин, -и отчего такой упадок учинился, не можем рассудить". Однако крепость была только началом Петербурга и началом народных бедствий. Новые сооружения потребовали новых могил - и сколько безвестных строителей Северной Пальмиры нашли здесь себе успокоение, знает лишь болотная почва города! Самодержавие с языческой роскошью совершало жертвоприношения при постройке новой столицы, словно стараясь укрепить зыбкую почву сотнями тысяч трупов крепостных рабов. Царизм и дворянство постоянно помнили, какой страшный фундамент заложен в основании Петербурга, и, будто тревожимые кошмарными призраками, чувствовали себя в новой столице менее уверенно чем в старой Москве. Мотив трагедии, разыгравшейся при основании Петербурга, и грядущего возмездия господствующим классам за совершенное преступление часто звучал в русской литературе. В "Миазме" Я. П. Полонского призрак
Вит на Неву между Исаакиевским собором и Кадетским корпусом. Справа - дворец Меньшикова (арх. Шедель).
С грав. по рис. И. Соколова. Середина XVIII в.
стр. 16
Библиотека Академии наук - кунсткамера (арх. Маттарнови).
С грав. Качалова. Середина XVIII в
мужичка, умершего при постройке Петербурга, является хозяйке богатого особняка на Мойке и жалуется, что ему тяжело лежать под "громадою дома:
"Мужичок косматый, точно из берлоги,
Вылез на простор,
И вздохнул, и молвил:
"...Ведь твое жилище на моих костях,
Новый дом твой давит старое кладбище,
Наш отпетый прах".
Петропавловская крепость, поглотившая столько жизней, вскоре утратила свое военное значение и превратилась в простую забаву Петра, пока не нашла употребления в качестве государственной тюрьмы, первым узником которой сделался сын Петра - царевич Алексей. В 1704 году Петр начал строительство новой крепости - Кронштадта - на острове Котлине, убедившись, что сооружение укреплений здесь явится более эффектным средством избавить Неву от проникновения в нее шведского флота. Вся тяжесть защиты будущего Петербурга переносится таким образом на эту новую крепость. Но старая не только не упраздняется, а продолжает укрепляться и украшаться. В 1712 году в ней закладывается каменный собор по проекту Доменико Трезини, сделавшийся потом усыпальницей царей. Гробницы тиранов среди тюрьмы, где заживо похоронены враги самодержавия... Трудно представить более выразительную картину!
2
До 1709 года Петр смотрел на Петербург скорей как на укрепленное место и на порт для внешней торговли чем как на город. Русские еще при Иване Грозном, захватив Нарву и владея ею в течение 20 лет, имели возможность в полной мере оценить преимущества Балтийского порта перед далеким и неудобным Архангельском. С тех пор тяготение к Прибалтике, в частности к Нарве, сделалось одним из важнейших мотивов внешней политики самодержавия. Не даром первый поход Петра в 1700 году был совершен под Нарву. Однако Петербург для внешней торговли оказался удобнее Нарвы, и Петр был необычайно рад, когда в ноябре 1703 года к строящейся крепости пришел первый голландский корабль с винами и солью. Царь "премировал" капитана 500 золотых, матросов - по 30 ефимков, а корабль был назван "Петербургом" и получил большие льготы и преимущества перед прочими иностранными судами. Капитану следующего корабля
стр. 17
обещано было 300, а следующему за ним - 150 золотых.
Однако если иностранцев привлекали в новый порт льготами и подарками, то гораздо менее церемонились со своими купцами. Их впоследствии просто заставили торговать через Петербург. По словам Чулкова, автора "Истории Российской коммерции", "понеже начатие сей торговли было дело новое и российское купечество вникнуть в оную ни времени, ни случая не имело", то "попечитель об отечестве", не рассчитывая на то, чтобы "российские купцы охотно в сию торговлю вступили, того ради принужденным находился он для их же собственной пользы употребить некоторое принуждение, которое публиковано было именным его указом".
Действительно, такой указ в 1713 году был издан - и все купцы из ближних к Петербургу городов обязаны были везти свои товары не через Архангельск, а через Петербург. В 1717 году приказано всем купцам везти 2 /3 своих товаров в Петербург и только 1 /3 - в Архангельск. Таким образом, направление русской внешней торговли было круто изменено и с Белого моря перенесено на Балтийское. Петр рано обзавелся в Петербурге Гостиным двором, находившимся вначале на Петроградской стороне, а потом переведенным на Васильевский остров, недалеко от теперешней Военно-политической академии им Толмачева. В Петербурге нашел наиболее яркое выражение маринизм Петра. Не даром первой крупной постройкой после крепости была постройка Адмиралтейства. Оно было заложено 5 ноября 1704 года и с самого начала имело форму четырехугольника, открытого со стороны Невы, каковую форму сохранило после всех перестроек, которым подвергалось вплоть до 1806- 1823 годов, когда гениальный Захаров придал ему современный вид, сделав его одним из прекраснейших зданий города.
Адмиралтейство предназначалось как верфь для постройки кораблей, но так как оно строилось в военное время, когда крейсировавший в Финском заливе шведский флот мог каждую минуту ворваться в Неву, то уже с самого начала постройка была задумана как верфь-крепость. Адмиралтейство было окружено рвом и земляными валами со стоявшими на них пушками. Внутри помещалась самая верфь с эллингами, сараями, кузницами, помещениями для рабочих и т. д. Любопытно, что знаменитая адмиралтейская игла, воспетая всеми поколениями русских поэтов, уже в то время возвышалась над Адмиралтейством. Она фигурирует в донесении Яковлева Меньшикову от 15 ноября 1705 года: "При Санкт-Питербурхе на Адмиралтейском дворе милостию вашею все хранимо и кро-
Исаакиевский мост.
С картины Петерсона. 1799 г.
стр. 18
Аничков мост.
С грав. Нике по рис. Леспинасс. Конец XVIII в.
ме того дворе крепость строением совсем совершилась и ворота подъемные и шпиц и по бастионам по всем пушки поставлены и рогатками обнесены". Конечно, этот шпиц был гораздо скромнее пышной захаровской иглы, но самая его идея ведет начало от основания Петербурга. Башни со шпицами были голандским увлечением Петра, и в старом Петербурге их было, по- видимому, немало. Благодаря этому в пейзаже города и сейчас сохранилось нечто от Амстердама.
Однако нужно отметить, что несмотря на ярко выраженные голландско-голштинско - шведские вкусы и симпатии царя при основании города имела место некоторая борьба этих новых, западных традиций со старыми, греко-византийскими, что выразилось в борьбе двух названий города. Дело в том, что первое время его называли в официальных документах Петрополем. Так, 16 июля 1703 года генерал-адмирал и начальник Посольского приказа Головин сообщал одному из своих подчиненных: "Сей город новостроящийся назван в самый Петров день - Петрополь, и уже оного едва не с половину состроили". Самые письма свои Головин помечал: "От Петрополя". Таким образом, это более удачное имя, заглушенное филистерским "Санкт-Питербурхом", не случайно воскрес по в бессмертных строках пушкинской поэмы:
"И всплыл Петрополь, как тритон,
По пояс в воду погружен".
Этот город, так часто переименовываемый, не имел устойчивого имени и в момент своего возникновения.
Трудно сказать, когда Петр окончательно утвердился в мысли основать столицу при устье Невы. Первое время у него было, по-видимому, больше желания чем возможности сделать это. Война с Карлом XII не была окончена. Русские потому только и одерживали победы над шведами в Ингерманландии, что Карл не удостаивал их своим вниманием и громил в Польше Августа Саксонского - союзника Петра. Надо было ждать, что, расправившись с ним, грозный король всеми силами обрушится на московита, в легкой победе над которым не сомневался.
Строить город в опорной земле, да еще переносить туда столицу до решительного столкновения со шведами было безумием. Только после Полтавской битвы и последовавшей за ней сдачей шведской армии, в 1709 году, Петр писал "князю-кесарю" Ф. Ю. Ромодановскому: "...ныне уже без сумления желание вашего высочества еже резиденцию вам иметь в Питербурхе
стр. 19
совершилось через сей упадок конечной неприятеля" Но даже после этой "преславной виктории" он не решается переводить столицу к Финскому заливу и лишь со взятием Выборга в 1712 году, послужившего, по выражению Петра, "подушкой для Питербурха", сюда переезжают все важнейшие правительственные учреждения, двор и семейство царя.
Странное впечатление производил этот "парадиз", возникший "из тьмы лесов, из топи блат". Он был буквально пасынком природы. Хмурое небо, ветры с залива, грозные разливы реки и шумящий болотный лес, среди которого виднеются просеки и кустами расположились небольшие строения, - вот первоначальный пейзаж Петербурга. По существу он мало отличался от первоначального вида местности, воссозданной так гениально в "Медном всаднике":
"По мшистым, топким берегам
Чернели избы здесь и там,
Приют убогого чухонца;
И лес, неведомый лучам
В тумане спрятанного солнца,
Кругом шумел".
Лесов при Петре было много, и они изобиловали зверями. В 1714 году волки заели двух солдат, стоявших на часах у Литейного двора - в районе теперешнего проспекта "Володарского; немного позднее на Васильевском острове, у самых ворот дворца петербургского генерал - губернатора князя Меньшикова, они загрызли одного из его дворовых. Для борьбы с "диким зверьем" приходилось иногда снаряжать воинские команды. Память об этом "зверье" до сих пор сохранилась в названии "Волчье поле" (на Выборгской стороне), получившем свое название от того, что здесь хоронили людей, "а наипаче в зимнее время для мерзлости земли оных мертвых не глубоко в землю зарывали, и те мертвые тела вожжами были посещаемы, и оное место прохожим людям не безопасно было".
Нужна была поистине железная необходимость, чтобы из веками насиженного гнезда перенести центр империи в это импровизированное поселение. Между тем Петр ревниво следил, чтобы крупнейшие сановники государства жили в новой столице и строили себе здесь дома По словам одного из членов польского посольства, посетившего Петербург в 1720 году, "здесь всякий сенатор, министр и боярин должен иметь дворец; иному пришлось выстроить и три, когда приказали. Счастлив был тот, кому отведено сухое место, но кому полагалось болото и топь, тот порядком нагрел себе лоб, пока установил фундамент, еще и теперь хотя дома и отстроены, но они трясутся, когда около них проезжает экипаж... Дворцы громадные, каменные, с флигелями, кухнями и удобствами, но только они наскоро построены, так что при малейшем ветре валятся, черепицы".
Первое время каменные дома были большой редкостью при отсутствии строительного материала и достаточного количества рабочих, и Петр, желавший как можно скорей видеть свой "парадиз" сделанным из камня, прибегал к имитации, приказывая деревянную обшивку домов раскрашивать под кирпич. Кирпичные здания начали появляться только к концу петровского царствования. Даже одно из самых старых зданий Петербурга, дворец "светлейшего князя" Меньшикова, начал строиться в 1710 году и первоначально был деревянным. Здесь часто собиралась знаменитая ассамблея, где косолапые московиты, одетые в парики и европейские камзолы, учились "людкости" и "политесу" на заграничный манер. В указе 1718 года об учреждении ассамблеи сказано-" во время бытия в ассамблее вольно сидеть, ходить, играть, и в том никто другому прешкодить или унимать, также церемонии делать вставанием, провожанием и прочим отнюдь да не дерзает под штрафом". В этом же дворце происходили все важнейшие придворные торжества, принимались иностранцы, и по обилию возложенных на него функций большого двора он больше принадлежат царю чем Меньшикову. Сам же самодержец ютился вначале в небольшом деревянном домике, выкрашенном под кирпич, на Петроградской стороне.
Предписывая людям всяких чинов строиться в Петербурге, Петр строго регламентировал и самый тип домов для каждой категории населения Куп-
стр. 20
Михайловский (инженерный) замок.
С грав. конца XVIII в.
цам, ремесленникам и простонародью полагалось строить одноэтажные мазанки, образчиком для которых послужил дом для типографии на Петроградской стороне, выстроенный собственноручно Петром. Он был назван "образцовым на прусский манер".
Никакого благоустройства в тогдашнем Петербурге, разумеется, не было. Улицы находились в таком состоянии, что жители предпочитали передвигаться в лодках по Неве, Фонтанке, Мойке и прочим рекам, что, впрочем, представляло значительные удобства, так как город почти целиком был расположен по берегам этих рек. Некоторые признаки благоустройства появляются только начиная с 1718 года, когда генерал-полицмейстером назначается граф А. Э. Девиер, прославившийся среди петербуржцев своей свирепостью и холопской исполнительностью царских повелений. По словам современника, "городским обывателям всех сословий он внушал такой страх, что они дрожали при одном его имени". Девиер приказал "каждому жителю против своего двора посыпать песком и камнем, мостить гладко, как будет показано от мастеров, и чтобы были твердо утверждены, дабы весною и в дожди не заносило.. по реке и по протокам, чтоб каждый против своего дома сваи бил и к сваям фашины и землею засыпал крепко-накрепко". Суда, приходившие в столицу через Ладожское озеро, а также все подводы, прибывавшие с суши, облагались особой повинностью: они должны были привозить камень для мостовых к сдавать его обер-комиссару Синявину. Каждое судно обязано было привозить по 30, 20 или 10 камней, в зависимости от величины, крестьянские же подводы - по 3 камня весом по 5 фунтов. В случае неисполнения этого, взыскивалось за каждый камень по гривне. Вообще меры, принимавшиеся в интересах благоустройства, поражают жестокостью и беспощадностью. Особенно суровому наказанию подвергаюсь те, кто вывозил в реки мусор и грязь "...для того, что такими пометами те реки засариваются, отчего по тем рекам судам проход чинится не свободный". Таких людей били кнутом и ссылали на вечную каторгу. Несмотря на крутые меры столица вряд ли могла похвастать опрятностью и чистотой. Если даже в XIX веке Некрасов восклицал:
"Чистоты, чистоты, чистоты!
Грязны улицы, лавки, мосты;
Каждый дом золотухой страдает;
Штукатурка валится и бьет
Тротуаром идущий народ",
то нетрудно представить санитарное состояние петровского "парадиза". Тому же Девиеру, особо заботившемуся о чистоте улиц, неоднократно приходилось предписывать, "чтобы никакого скаредства и мертвечины не валялось". Единственно, что восхищало иностранцев, - это организация по-
стр. 21
жарного дела. Петр, не любивший Москвы, особенно ненавидел пожары, бывшие там обыденным явлением, и решил искоренить их в Петербурге. Для этого на всех вышках и колокольнях города дежурили специальные сторожевые, которые, чуть завидев пожар, поднимали жуткий трезвон; войска должны были отвечать "барабанным боем, а тысячи плотников обязаны под страхом жестокого наказания бежать с топорами к месту пожара, куда нередко являлся и сам царь. Тем не менее, по свидетельству самих же иностранцев, не было недели, чтобы где-нибудь не начинался пожар.
3
Центр города определился не сразу: вначале Петр пристрастился к Петроградской стороне, соорудил там деревянную церквушку, громко именовавшуюся Троицким собором, построил аустерию - трактир, гостиный двор, но потом решено было самый город разбить на Васильевском острове. Причина этого заключалась, повидимому, в военных соображениях: Петроградская сторона была более подвержена опасности нападения со стороны шведов - они неоднократно пытались прорваться туда с Выборгской стороны и с Каменного острова. В 1704 и 1705 годах генерал Майдель во главе 8000 человек подступил к Петербургу, и петербургскому комендан-
Памятник Петру I. С литогр. Беггрова по рис. Кпоппе. Конец XVIII в.
ту Бюссу пришлось выдержать с ним артиллерийский бой. Васильевский остров гораздо лучше был защищен системой рек и островов - и городу здесь было бы спокойнее. Васильевский остров подарен был вначале "герцбрудеру" Алексашке Меньшикову, но Петр отобрал подарок и приказал архитектору Леблону составить проект будущей столицы. Прибывший в 1717 году в Петербург Леблон (француз по происхождению) быстро составил проект и послал его царю заграницу, где тот находился в то время.
Леблон отводил под город весь Васильевский остров и обносил его двойным рядом земляных валов со сложной системой каналов, рассчитанной на затопление этих укреплений, если они будут взяты неприятелем. Кроме того весь остров прорезывался сплошной сетью каналов, долженствовавших служить улицами: Леблон хотел превратить Петербург в северную Венецию. Петр одобрил проект, но в жизнь не провел, и все позднейшие рассуждения о том, что Петербург выстроен по единому стройному замыслу, ни на чем не основаны: он рос так же стихийно, как все старые города. Центр его вопреки намерениям царя вырос не на Васильевском острове, а на Адмиралтейской стороне, потому что дважды в году (во время ледостава и ледохода) Васильевский остров на две недели оказывался отрезанным от всей страны, кормившей Петербург. Адмиралтейская сторона, бывшая долгое время пригородом, заселялась без всякого плана.
Неподалеку от Адмиралтейства находились всякого рода вспомогательные предприятия, вроде Канатного двора, стоявшего на месте бывшего Синода, а в районе улицы Гоголя и улицы Герцена, носившей раньше имя Большой Морской, возвышались постройки Большой морской слободы.
Как ни старался Петр сделать Петербург непохожим на Москву, он не в состоянии был преодолеть до конца старых традиций городского устройства и застраивал Петербург слободами. При нем строили Пушкарскую слободку на месте позднейшей Поч-
стр. 22
Наводнение в Петербурге в 1824 г.
С карт. В. Шебуева.
тамтской улицы; на Выборгской стороне отвели место для Казачьей слободы (казаков там так и не поселили, но название слободы осталось); неподалеку от теперешнего Казанского собора, в районе улицы Плеханова и прилегающих к ней переулков, помещалась слобода ремесленников, переселенных в Петербург с разных концов России; в районе теперешней Лиговки и Обводного канала стояли три ямских слободы: Смоленская ямская, Московская ямская и Вологодская ямская, - названные так по имени трактов, ведших к Петербургу от соответствующих городов. Эти тракты и обслуживали слободские ямщики. Не случайно Литовка до последнего времени оставалась средоточием извозчичьих дворов.
Население слобод так же, как большинство петербургского населения, попадало сюда не добровольно, а сгонялось свирепыми указами царя; даже с дворянством и купечеством не очень церемонились. В 1714 году велено переселить в Петербург 300 торговых людей из московских гостиных сотен и 300 мастеровых "всех художеств" из черных слобод. Затем было приказано, "выбрав из купеческого и ремесленного сословий первостатейных и средних людей, добрых и прожиточных, выслать их с женами и детьми в Петербург бессрочно". Что касается всякого рода строительных - рабочих, то их выписывали огромными партиями. Не удивительно, что к концу царствования Петра число жителей в Петербурге доходило до 100 000 человек. Можно себе представить чувства этих невольных переселенцев к петровскому "парадизу"! "Знаю, знаю, что вы чувствуете отвращение к Петербургу, что готовы поджечь и его и флот, как только я помру, и возвратиться в вашу возлюбленную Москву, но пока живу, не отпущу вас отсюда и не дам забыть, что я царь Петр Алексеевич". Эти слова, сравнительно ласковые, сказаны были вельможам, не любившим новой столицы; с простым же народом разговор шел чаще всего при помощи дубинки.
Несмотря на горячее желание скорее заселить столицу, власти строжайшим образом относились к составу жителей и пуще всего боялись проживания в Петербурге неизвестных лиц. Домовладельцы, не доводившие до сведения начальства о приезжающих и отъезжающих, а также хозяева, принимавшие на работу людей не проверенных, не представивших свидетельств и хорошей поруки, подвергались наказанию кнутом и ссылке в каторгу с конфискацией имущества. Нищих ловили, снимали допрос, били батогами и отправляли по месту первоначального жительства. При вторичной поимке они подвергались битью кнутом и ссылке на каторгу.
стр. 23
Классовая бдительность самодержавия стояла на должной высоте. Петр считал бы плоды своих усилий потерянными, если бы допустил на берегах Невы такие восстания, которые происходили некогда на берегах Неглинной. Петербург не мог быть прибежищем для бунтарских элементов: всякий человек, попавший в этот "парадиз", чувствовал себя пленником царя-палочника, разъезжавшего по городу в одноколке и собственноручно колотившего подданных дубинкой.
Царь был бы похож на помещика, объезжавшего свое имение, если бы не обилие крепостей, войска, кораблей, и высших правительственных учреждений. Военщина и бюрократия, составлявшие душу самодержавия в императорский период, были в то же время и душой Петербурга. Кроме Петропавловской крепости и Адмиралтейства в городе было сосредоточено немало других сооружений военного ведомства, вроде Литейного двора, построенного Брюссом в самом конце теперешнего проспекта Володарского; там же, приблизительно на месте бывшего Окружного суда, стоял Главный арсенал, а неподалеку-старый пушечный двор с магазинами, сараями и разными помещениями для хранения артиллерийских припасов. На Петроградской стороне, близ Аптекарского острова, на реке Карповке, стоял пороховой завод, а на Охте - другой.
Высшие правительственные учреждения сконцентрированы были на Васильевском острове, в здании двенадцати коллегий (теперешний университет). Правда, начатое строительством при Петре, по проекту Трезини, это здание закончено было только при Анне, а окончательную отделку фасада и окраску получило значительно позднее. Тем не менее в нем как-то особенно хорошо отразился стиль раннего Петербурга, и вместе с меньши-ковским дворцом и зданием бывшего архива военно-учебных заведений оно составляет выразительный ансамбль, донесший до наших дней дух петровского времени.
На Васильевском же острове при Петре была учреждена и Академия наук. Это было типичное детище самодержавия, насаждавшее культуру как средство укрепления дворянского господства. Горсть людей обучалась наукам для того, чтобы миллионы держать в темноте.
И если впоследствии Академия сделалась знаменем всей культурной России, а ныне пользуется уважением трудящихся масс, то только потому, что в силу диалектики развития переросла положенные ей рамки, установила более тесную связь со всей страной и в этой связи черпала свою силу. Путь развития ее сходен с тем путем, который проделал город в целом.
* * *
Царский Петербург, будучи, по словам Маркса, "не традиционным ядром национального развития, а преднамеренно выбранным театром космополитической интриги"1 , возникнув как цитадель самодержавия, как угроза стране, похоронив под своим гранитом сотни тысяч трудящихся и высасывая из народа последние соки, впоследствии был усыновлен всей страной, отвоеван ею у самодержавия, имя его стало синонимом революции и символом всего передового, что было в царской России. Возникнув как царский "парадиз", он вырастил того, чье имя носит теперь.
Город Петра стал городом Ленина.
1 "Secret. diplomatic history"."Free Press", febr. 1857.
Опубликовано 29 мая 2014 года
Новые статьи на library.by:
ИСТОРИЯ РОССИИ:
Комментируем публикацию: ОСНОВАНИЕ С.-ПЕТЕРБУРГА
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Предполагаемый источник
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1401372546 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций