ГРОЗНЫЙ ЦАРЬ ИЛИ ГРОЗНОЕ ВРЕМЯ? ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ОБРАЗ ИВАНА ГРОЗНОГО В ИСТОРИОГРАФИИ

Актуальные публикации по вопросам истории России.

NEW ИСТОРИЯ РОССИИ


ИСТОРИЯ РОССИИ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ИСТОРИЯ РОССИИ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему ГРОЗНЫЙ ЦАРЬ ИЛИ ГРОЗНОЕ ВРЕМЯ? ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ОБРАЗ ИВАНА ГРОЗНОГО В ИСТОРИОГРАФИИ. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Автор(ы):
Публикатор:

Опубликовано в библиотеке: 2007-10-11
Источник: История и историки, 2004, №1

ГРОЗНЫЙ ЦАРЬ ИЛИ ГРОЗНОЕ ВРЕМЯ? ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ОБРАЗ ИВАНА ГРОЗНОГО В ИСТОРИОГРАФИИ

Автор: С. Н. БОГАТЫРЕВ


В обширной литературе об Иване IV встречаются самые разные, иногда противоположные подходы к историческому материалу. Порой творческие методы историков различаются между собой так же резко, как черно-белые и цветные кадры в известном фильме Сергея Эйзенштейна "Иван Грозный".


--------------------------------------------------------------------------------

Выражаю благодарность С. Н. Кистереву (Российский государственный архив древних актов) и Кр. Чулосу (Университет Хельсинки) за ценные советы по содержанию и оформлению данной работы.



стр. 62


--------------------------------------------------------------------------------

С давних времен поведение первого русского царя пытались объяснить с помощью психологических наблюдений. Но в историографии такой подход неоднократно подвергался суровой и не всегда справедливой критике. Поэтому, не претендуя на исчерпывающий анализ всей многовековой историографии правления Ивана IV, остановимся на тех работах, где особое внимание уделялось личностным и психологическим оценкам его деятельности. Одна из задач настоящего обзора - показать преемственность научных идей в исследованиях, созданных в разных политических и культурных условиях, т. е. в дореволюционной России, в Советском Союзе, в русской эмиграции и в западной историографии.

Первые попытки личностной трактовки поведения царя делали еще его современники, писатели Московской Руси. Так, кн. А. М. Курбский объяснял поступки Грозного отсутствием правильного воспитания и чрезмерным угодничеством бояр в детские годы Ивана. Дьяк Иван Тимофеев считал, что ярость Ивана Грозного определялась его природой, "естеством"1. Немало интересных психологических наблюдений содержится в иностранных сочинениях XVI в., посвященных царю Ивану (записки Штадена, Шлихтинга, Флетчера, Горсея, Одерборна и др.). Как справедливо отметил И. И. Полосин, для эпохи Ренессанса, когда создавались эти произведения, вообще характерен особый "интерес к психологической стороне исторического рассказа"2.

Историки XVIII - начала XIX вв., изучая правление Ивана IV, также пытались использовать психологические наблюдения. В частности, с помощью психологических объяснений князь М. М. Щербатов попробовал связать в одно целое различные проявления противоречивой натуры Грозного3. Создатель романтического направления в русской историографии Н. М. Карамзин, оценивая исторические события по нормам "нравственно-психологической эстетики", также уделял особое внимание характеру и поведению Ивана IV. По наблюдениям современных специалистов, особая ценность взглядов Карамзина в том, что они очень близки к источникам и к идеям современников Грозного4.

Среди обстоятельств, оказавших главное воздействие на характер царя, Карамзин, пользуясь свидетельством Курбского, называл плохое воспитание Ивана, потакание его дурным наклонностям со стороны бояр, а также привычку к "шумной праздности" и грубым забавам. Историограф особенно подчеркивал склонность царя попадать под влияние людей с сильным характером. Поэтому в карамзинской "Истории" уделяется много внимания благотворному воздействию на натуру Ивана IV его первой жены Анастасии и священника Сильвестра. После смерти Анастасии, согласно Карамзину, наступает новый период в правлении Ивана IV - эпоха страшных казней и опричнины. Подводя итоги правления Грозного, Карамзин

стр. 63


--------------------------------------------------------------------------------

заметил, что "характер Иоанна, героя добродетели в юности, неистового кровопийцы в летах мужества и старости, есть для ума загадка"5.

Близкий к славянофилам историк М. П. Погодин видел в деяниях Грозного "несчастные явления души человеческой", ставшей орудием "вечных судеб" (эти идеи ученый высказывал в 1828 г.). Позднее, в 1860 г., Погодин объяснял поступки царя действиями "разъяренного гнева, взволнованной крови, необузданной страсти", "личным слепым произволом"6.

Оппонент Карамзина, писатель, журналист и историк Н. А. Полевой считал, что на взрывной характер Ивана Грозного повлияли наследственность и недостаточное воспитание в детстве. Для 30-х годов XIX в., когда писал Полевой, такой подход был свежим и оригинальным взглядом на личность Ивана IV. Интересны наблюдения Полевого над психологией общения Грозного. Историк отмечал, что царь, привыкая повиноваться, начинал страшно мстить повелителю, как только осознавал свою зависимость. Эти наблюдения Полевого подтверждаются позднейшими психоаналитическими исследованиями, где неоднократно указывалось, что для психопатических личностей характерны амбивалентность чувств и резкий переход от искренней любви к жестокой ненависти. Психологические оценки Грозного находим и в работах известного литературного критика В. Г. Белинского, написанных в 1830-е годы?7.

Как известно, на протяжении XIX столетия взгляды Карамзина оказывали огромное воздействие на развитие интеллектуальной мысли в России. Поэтому исследователи, изучавшие личность Ивана Грозного, снова и снова возвращались к страницам "Истории государства Российского". Так, карамзинские психологические построения в той или иной мере восприняли Н. Г. Устрялов, К. С. Аксаков, И. Н. Жданов8 и особенно Н. И. Костомаров, который в 1871 г. в журнале "Вестник Европы" опубликовал специальную работу о личности Ивана Грозного. В 1870-е годы к психологическим характеристикам Грозного обратился и В. О. Ключевский.

С точки зрения психиатрии загадку характера Ивана Грозного впервые попытался решить Я. Чистович в своей книге по истории медицины в России. Рассмотрев свидетельства о Грозном, приводимые у Карамзина, автор пришел к следующему выводу: "Карамзин не догадался, что Иван IV не изверг, а больной". По Чистовичу, царь Иван "страдал неистовым помешательством, вызванным и поддержанным яростным сладострастием и распутством"9.

Идеи о личностном подходе к фигуре Ивана Грозного прочно утвердились в научной мысли 90-х годов XIX века. Русский социолог и литературный критик Н. К. Михайловский отмечал, что именно в то время стало иссякать апологетическое направление в изучении

стр. 64


--------------------------------------------------------------------------------

личности Грозного. Сам Михайловский придерживался "субъективного метода" в социологии и в целом стоял на позициях народников. Говоря об Иване IV, он считал вполне вероятным, что у первого русского царя была "отягченная психопатологическая наследственность". Решительным сторонником карамзинского взгляда на личность Ивана IV был и другой историк конца XIX в., автор многочисленных учебников по истории Д. И. Иловайский10.

В 1897 г. в Русском биографическом словаре был опубликован обширный очерк об Иване Грозном, написанный С. М. Середониным. Историк отмечал некоторые характерные черты личности Иоанна - его подвижность, цепкий ум, пылкую фантазию. Как и другие исследователи, Середонин указывал, что в поведении Ивана сказалось отсутствие правильного воспитания, привычка смотреть на себя как на лицо, ответственное только перед Богом. Новым в очерке Середонина было то, что автор подчеркивал склонность царя ко внешним эффектам, стремление играть какую-либо роль в политике и жизни. По наблюдениям Середонина, на поведение Грозного негативно влияло и тогдашнее общество, которое не ставило перед его действиями никакой преграды11.

Идеи Середонина о, роли игры и карнавала в поведении Грозного позднее развивались в исследованиях семиотической школы. Проблемы отсутствия конституционных ограничений в Московском обществе XVI в. разрабатывались американскими историками. Таким образом, Середонин наметил важные направления для дальнейшего изучения деятельности Грозного.

Вслед за Чистовичем к проблеме душевного состояния Грозного обратился профессор П. И. Ковалевский, написавший целую серию "Психиатрических эскизов по истории". Первая часть его работы посвящена описанию причин и проявления различных отклонений в человеческой психике, которая формируется под воздействием двух главных факторов - наследственности и воспитания (условий жизни). Ковалевский подчеркивал, что наследственно передается не сама болезнь, а неустойчивая нервная система, которая при неблагоприятных жизненных условиях может быть подвергнута заболеванию12.

Переходя к изучению проявлений психического состояния Грозного, Ковалевский отмечал, что Иоанн родился от пожилого отца и молодой матери, подчеркивая, что престарелый возраст родителей все же отражается на организме их детей. Проследив некоторые черты психики брата и детей Ивана Грозного, исследователь заключил, что "именно в семействе Иоанна в роде Рюриковичей вырождение совершается и в узком и в широком смысле слова"13. Для подобных суждений можно найти основания и в очерке "Последние из рода Калиты", хотя этот очерк написан ученым совсем другой эпохи. Его автор - советский академик М. Н. Тихомиров. Несмотря на то

стр. 65


--------------------------------------------------------------------------------

что теоретические взгляды Тихомирова кардинально отличались от подходов историков прошлого столетия, фактический материал его исследования перекликается с идеями Ковалевского о причинах прекращения династии Рюриковичей14.

Подобно Карамзину, Ковалевский выделял отсутствие правильного воспитания как важное условие развития болезни Ивана IV, диагноз которой, согласно Ковалевскому, - однопредметное помешательство, т. е. паранойя. При этом автор подчеркивал, что человек, подверженный такому недугу, в обыденной жизни ничем не отличается от здоровых людей, но "в область здоровой жизни у него все время врывается бред преследования". Этот бред может усиливаться или ослабевать в зависимости от внешних обстоятельств. Важно отметить, что паранойя ни в коем случае не означает полную умственную отсталость. Указанное положение, подтверждаемое современной психиатрией, нередко игнорировалось оппонентами Ковалевского15.

Построения Ковалевского вызвали определенные возражения со стороны П. П. Викторова, автора книги "Учение о личности и настроениях". Впрочем, полемика велась вокруг устаревших психиатрических терминов, уже не используемых в современной науке16. В то же время Викторов сделал целый ряд интересных наблюдений над психикой Грозного. Он отметил, что личности, подобные Ивану, страдая нравственным угнетением, отстраняются от жизни, но нередко подобное отстранение принимает форму агрессивного наступления на окружающих.

Об отчуждении Грозного от обыденной жизни говорил и В. О. Ключевский в лекциях 1870-х годов. В терминах современного психоанализа такое состояние можно описать как "социальную агнозию" (выражение В. Райха), т. е. неспособность психопатической личности получить удовлетворение от обычной жизни. По мнению Викторова, у Грозного был "меланхолический бред уничижения", принимавший формы "отрицательного бреда величия" (подобные идеи ранее высказывал Н. Полевой).

В 1902 г. в журнале Русский архив появились две статьи известного медика Д. М. Глаголева о психическом состоянии царя, где также развивалась мысль о болезненной сущности многих проявлений характера Грозного. В первой (и менее удачной) из указанных работ Глаголев пытался анализировать изображение Грозного на одной из икон Данилова монастыря, стараясь обнаружить в облике государя черты, присущие душевнобольным. Вторая статья уточняет некоторые выводы Ковалевского. По мнению Глаголева, у Ивана Грозного была прирожденная паранойя, для которой характерны, с одной стороны, отсутствие систематизированного бреда, с другой - образование ложных идей, резонерство и стремление преследовать окружающих17.

стр. 66


--------------------------------------------------------------------------------

Следует, однако, отметить, что указанные приемы исследования критиковались сторонниками историко-юридического направления, которое господствовало в русской историографии второй половины XIX в. Так, еще в 1840-е годы представители государственной школы, в первую очередь К. Д. Кавелин и С. М. Соловьев, стали трактовать деятельность Ивана Грозного, исходя из соотношения историко-философских понятий государства и прогресса исторического развития. Кавелин указывал, что "жестокости и казни Грозного - дело тогдашнего времени, нравов". Подобные мысли высказывал и К. Н. Бестужев-Рюмин, когда писал, что "лицо Ивана Васильевича Грозного - весьма сложное, и судить о нем можно только перенесясь с достаточной ясностью в то время, когда он жил". Апологет Грозного историк Е. А. Белов также считал, что в общем ходе истории личность исторических деятелей отступает на второй план перед совокупностью всех "элементов государственного и общественного быта". Установки на поиск глубинных объективных причин и закономерности исторического развития не исключали некоторых психологических объяснений (к ним, например, обращался С. М. Соловьев при изучении опричнины)19. В целом, однако, личностные трактовки деятельности Грозного занимали второстепенное положение в грандиозных теоретических построениях, которые охватывали длительные периоды истории и огромные людские массы.

Так формировался особый подход к изучению деятельности Грозного. Царь рассматривался не как реальная личность, а как исторический персонаж или "продукт своей эпохи", который действовал в соответствии с определенными законами общественного развития. Поэтому, чтобы понять поступки Грозного, надо было прежде всего открыть эти законы.

Конечно, с течением времени философская основа исторических работ модернизировалась. На смену гегельянским идеям государственной школы пришли взгляды неокантианского позитивизма, а затем и исторического материализма. Тем не менее общей основой большинства работ, посвященных Грозному, оставалось стремление "вписать" его поступки в контекст каких-либо законов исторического развития. Такой подход типичен для многих дореволюционных и советских историков. Поэтому личностная или психологическая трактовка постепенно исчезла со страниц исторических работ и художественных произведений, посвященных Грозному20.

На рубеже XIX - XX вв. самым распространенным приемом исторического исследования становится, как известно, позитивистский подход, основанный на стремлении собрать и систематизировать как можно больше исторических фактов по какой-либо проблеме. Одним из самых ярких приверженцев такого подхода был прекрасный знаток древних рукописей академик Н. П. Лихачев. В 1903 г. он опубликовал работу, где в числе других вопросов рассматривалось и со-

стр. 67


--------------------------------------------------------------------------------

стояние психики Грозного. Н. П. Лихачев решительно отказывался считать Грозного душевнобольным. На основе трудов известного психиатра С. С. Корсакова историк указал на разные подходы медиков к диагностике паранойи и подверг суровой критике построения Ковалевского и Глаголева. Н. П. Лихачев совершенно верно указывал, что психиатрия тогда была еще совсем молодой наукой и ее понятийный аппарат нуждался в дальнейшем развитии.

Говоря о казнях, совершенных Грозным, Н. П. Лихачев сослался на работы С. Ф. Платонова и уверенно заявил, что исследователи уже выяснили суть опричного террора. Лихачев подразумевал известную теорию С. Ф. Платонова, сформулированную в 1890-е годы в его книге "Очерки по истории Смуты в Московском государстве XVI - XVII вв." и воспроизведенную позднее во многих учебных пособиях. Платонов объяснял цели опричнины борьбой царя и дворянства против боярского сепаратизма. Дальнейшее развитие науки покажет, что в истории опричных казней по-прежнему больше нерешенных вопросов, чем ясных ответов. Поэтому идеи Платонова никак не объясняют поведение Грозного.

Наиболее убедительно звучат критические замечания Лихачева, высказанные в адрес первой статьи Глаголева. Действительно, изображения на иконах подчинялись особым жестким канонам, поэтому на основе этих изображений нельзя делать какие-либо выводы о психике человека. Для изучения психического состояния Грозного Лихачев попытался использовать тот вид источника, который он знал, пожалуй, лучше всех историков, - документы царской канцелярии. Однако именно здесь Лихачев попал в логическое противоречие. С одной стороны, эти материалы, по мнению историка, никак не свидетельствуют о болезни царя, хотя тут же Лихачев оговаривается, что в распоряжении исследователей имеются не автографы царя, а тексты, записанные под диктовку его секретарями. С другой стороны, даже сохранившиеся надиктованные тексты содержат много невразумительных мест, так как это "стенографические записи страстно-порывистой, импровизированной речи. Почему же речь царя была порывистой и маловразумительной? Лихачев не дает ответа на такой вопрос. Общий вывод Лихачева таков: "Царь Иван Грозный был человеком своего века, и обвиняя его в ненормальности, надо предварительно стать на точку зрения его современников и его самого"22.

Подобного взгляда на личность как на продукт своей эпохи придерживались и другие сторонники позитивизма. Такая позиция, отчасти, определялась самим методом исследования. Позитивистская методология ориентирована на существование общих законов истории и естествознания и исходит из признания глобальной закономерности общественного развития. Поэтому биографии и персоналии часто становились "неудобным" сюжетом для позитивистов, ведь да-

стр. 68


--------------------------------------------------------------------------------

леко не всегда действия исторической личности можно соотнести с общеметодологическими законами и построениями.

Позитивистские установки (с поправками на марксистскую теорию общественно-экономических формаций) так же отвечали интересам коммунистической идеологии. Советские историки могли беспрепятственно изучать научные проблемы Средневековья преимущественно с фактологической точки зрения. В то же время право на концептуальные обобщения оставалось за высшими идеологическими органами. Поэтому советская историография во многом восприняла адаптированный вариант позитивистской концепции23.

Среди взглядов на Ивана Грозного, распространенных в исторической науке, выделялась позиция известного историка, "любимого профессора Москвы" В. О. Ключевского. Ключевский считал человеческую психику одной из главных сил исторического развития. Уже в лекциях 1873 - 1874 гг. Ключевский наметил основные черты своей известной психологической характеристики Ивана Грозного24. Центральная идея этой характеристики осталась неизменной и в окончательном варианте лекций (1906), который опубликован в Собраниях сочинений В. О. Ключевского. В. О. Ключевский верно указывал, что психические и моральные свойства Грозного не следует рассматривать только как своеобразные психологические курьезы: "Иван был царь (курсив Ключевского. - С. Б.). Черты его личного характера дали особое направление его политическому образу мыслей, а его политический образ мыслей оказал сильное, притом вредное, влияние на его политический образ действий, испортил его"25.

Вслед за Н. М. Карамзиным В. О. Ключевский отмечал, что ум Ивана, бойкий и гибкий от природы, с детства получил "неестественное, болезненное развитие". Чувство сиротства вызвало робость, ставшую основной чертой его характера. Со временем появилась и "подозрительность, которая с летами превратилась в глубокое недоверие к людям". Среди психических черт, присущих Грозному, В. О. Ключевский также называл раннюю развитость, возбуждаемость, нравственную неуравновешенность и одержимость идеей власти26.

В то же время по сравнению с окончательным вариантом курса лекции 1873 - 1874 гг. содержали больше психологических характеристик. На основе писем Грозного к Курбскому историк в 1870-е годы изображал нравственное состояние царя как позицию "не тронь меня", связанную с особым психологическим механизмом, когда люди попадают под власть эмоций, "чувствуют головой и мыслят сердцем". По мнению Ключевского, Грозного можно уподобить меланхолику, "не находящему себе места в жизни". Подробнее, чем в лекциях 1906 г., Ключевский разъяснял, как на психику Грозного влияло его царское положение. Царь выискивал в Священном писании места, подкреплявшие его политическую идеологию, и пытался эти-

стр. 69


--------------------------------------------------------------------------------

ми цитатами оправдать свои порывы к "жестокой мстительности". "Как в изогнутом стекле слабая искра разгорается широким пламенем, так и в искривленной душе Ивана слабые впечатления разрастались в широкие чувства подозрительности и ненависти". Все указанные фрагменты не вошли в текст лекций 1906 г.

Причудливое сочетание самых разных подходов к проблеме личности Грозного продемонстрировал С. Ф. Платонов. Он считал, что отказ от психологических характеристик - это особая заслуга современной ему исторической науки. Платонов писал: "Всякий частичный успех в исследовании эпохи вел к тому, что личность Грозного как политика и правителя вырастала, и вопрос о его личных свойствах и недостатках терял свою важность для общей характеристики его времени... Сам Грозный мог жить добродетельно или порочно - все равно свойства московской политики оставались при нем одинаковыми... Очевидно, что эти черты (московской политики. - С. Б.) вносились в жизнь самим Грозным"27.

Процитированный фрагмент полон внутренних противоречий: значение личности возрастает, а личные свойства этой личности почему-то теряют свою важность; царь сам вносил важные черты в московскую политику, но свойства этой политики почему-то не зависят от поведения этого царя. Кроме того, в конкретном исследовании о Грозном академик Платонов нередко отходил от собственных теоретических установок. Так, говоря о детстве царя, ученый полностью следовал за Карамзиным, когда писал о двойственной природе Ивана, о влиянии на него сиротства, о "нездоровых инстинктах, возбуждаемых средой". По мнению Платонова, царь был не душевнобольным, а маньяком, которого угнетал страх. Таким образом, Платонов, отвергая одну психологическую характеристику, фактически предлагал взамен другую характеристику подобного рода28. Считая психологический подход к личности Ивана IV окончательно устаревшим, Платонов ссылался на курс Ключевского как на доказательство победы новых исторических методов, чуждых психологическим наблюдениям. В то же время именно Ключевский уделял самое серьезное внимание психологическим характеристикам Грозного.

Противоречивые взгляды Платонова во многом отразили сложный процесс идейной и психологической переориентации русской интеллигенции после революции 1917 г. Идеи Карамзина и Ключевского о личностном подходе к фигуре Ивана IV сохранили многие русские историки и общественные деятели, которые критически восприняли марксистскую идеологизацию исторической науки. Даже марксист Г. В. Плеханов, главный теоретик по вопросу о роли личности в истории, в конце концов признал возможность психологических характеристик Грозного. Эмигрировавшие из России историки (А. А. Кизеветтер, Л. М. Сухотин, Л. М. Савелов) также разделя-

стр. 70


--------------------------------------------------------------------------------

ли подобные взгляды29. Особенно интересна позиция С. Г. Пушкарева, который преподавал историю в университетах Чехословакии, Германии и США. В своем "Обзоре русской истории" он отмечал, что при изучении опричнины следует отказаться от "наивно-рационалистического убеждения в том, что в истории нет ничего иррационального, случайного и бессмысленного"30.

Подобную критику исторического детерминизма, столь распространенного в дореволюционной и советской историографии, следует признать важным этапом в развитии исторических взглядов на деятельность Ивана Грозного. В дальнейшем идеи о роли случайности, момента непредсказуемости в истории разрабатывались в исследованиях психоисторической школы. На общефилософском и культурологическом уровне эту проблему всесторонне изучил Ю. М. Лотман в блестящем исследовании "Культура и взрыв"31.

Итак, в русской науке существовала вполне определенная традиция игнорировать личностные мотивы при изучении деятельности Грозного. Тем не менее В. О. Ключевский, будучи крупнейшим историком начала XX века, снова обратился к психологическим характеристикам Ивана IV. Тогда же, на рубеже XIX - XX вв., благодаря исследованиям Фрейда и его теории психоанализа психиатрия начала постепенно преодолевать те недостатки, на которые указывал Н. П. Лихачев. Однако в условиях сталинизма применение методов психоанализа в истории стало невозможным из-за господства единой марксистской теории во всех областях гуманитарного знания. Поэтому в исторических работах окончательно утвердилась трактовка Грозного как "продукта своей эпохи".

История изучения царствования Грозного в советской науке -отдельная обширная тема, которой посвящено несколько обстоятельных исследований32. Начиная с 1950-х годов основным направлением научного поиска стали публикации и углубленная критика исторических источников эпохи Грозного, в том числе и материалов, непосредственно связанных с личностью царя - его писем и полемических сочинений. Такая работа была исключительно важна, поскольку еще К. Д. Кавелин и С. Ф. Платонов считали, что главный недостаток психологических объяснений поведения Грозного - это отсутствие необходимых документальных свидетельств. Однако в историографическом обзоре С. В. Бахрушина (1947) специально подчеркивалось, что именно психологические трактовки поведения Грозного восходят непосредственно к документальным материалам XVI в. Такой вывод подтверждается и исследованием Л. М. Сухотина, который убедительно показал несостоятельность гиперкритического подхода к документальным свидетельствам об Иване Грозном33.

Исследования С. Б. Веселовского, Д. Н. Алыпица, А. А. Зимина, Д. С Лихачева, Я. С Лурье, С. О. Шмидта, Р. Г. Скрынникова и других

стр. 71


--------------------------------------------------------------------------------

советских историков позволили создать целостное представление об источниковой базе для изучения деятельности Ивана Грозного. Особая роль здесь принадлежит полемике вокруг переписки Грозного с Курбским. По мнению одного из ведущих специалистов в этой области Р. Г. Скрынникова, переписка прежде всего отражает личностные мотивы ее участников. Такой вывод подтверждает возможность использовать этот памятник для реконструкции поведенческих установок царя. В связи с изучением исторических источников XVI в. личностные аспекты деятельности Ивана Грозного затрагивались в работах Д. С. Лихачева, посвященных литературному стилю царских произведений34.

Однако в целом советские исследователи рассматривали личность Ивана Грозного прежде всего как продукт классовых отношений эпохи феодализма. Подобная трактовка ярко проявлялась в работах М. Н. Покровского, Н. А. Рожкова, Р. Ю. Виппера, И. И. Смирнова, С. В. Бахрушина. Лаконичную формулировку подобного метода находим у Бахрушина, который писал о том, что главная цель изучения деятельности Грозного - "создать цельную научную концепцию эпохи, в которую действовал этот царь"35. Даже несмотря на такую осторожную позицию, взгляды Бахрушина подверглись идеологическим нареканиям за преувеличение роли личности в истории. Автор другой историографической работы о первом русском царе, И. У. Будовниц, также уделял основное внимание изучению социальной и экономической истории. Исследования Чистовича, Ковалевского и Глаголева рассматриваются у Будовница в отрыве от общего историографического контекста, все критические замечания в адрес указанных авторов Будовниц заимствовал у Н. П. Лихачева.

Даже в период культа личности Сталина, когда историки должны были уделять повышенное внимание личности Грозного, речь могла идти только о создании образа выдающегося правителя, а не о его личных свойствах37.

Уникальное исключение из массы деперсонифицированных работ о Грозном - труды С. Б. Веселовского. Развивая подход, заложенный еще Карамзиным и Ключевским, он уделял основное внимание личностным взаимоотношениям и менталитету правящих слоев московского общества. Широко используя в своих работах источниковедческие и генеалогические методы исследования, Веселовский в то же время подчеркивал, что нет никаких оснований наотрез отказываться от психологических характеристик Грозного. Конечно, такие характеристики должны основываться на прочной источниковой базе. Образцы подобных характеристик продемонстрировал сам С. Б. Веселовский, когда он мастерски воссоздал психологическую атмосферу при дворе во время болезни Грозного в 1553 г., обстановку страха в период опричного террора, психическое состояние царя в последние годы его жизни. Критикуя трактовку об-

стр. 72


--------------------------------------------------------------------------------

раза Грозного в произведениях А. Н. Толстого, ученый отмечал, что многие сцены этих произведений фальшивы не только с исторической, но и с психологической точки зрения. При изучении некоторых источников об Иване Грозном академик Веселовский использовал важное понятие "психологическая правда" (слово "правда" у автора дается в кавычках)38.

Интересную попытку совместить методы психоанализа и "государственные" взгляды на личность Ивана IV предпринял в советское время кинорежиссер С. М. Эйзенштейн. По его мнению, критики Грозного забывали о том, что "к разным этапам истории надо подходить по-разному". Главная цель Эйзенштейна при создании фильма о Грозном - "постараться уловить в человеке (т. е. в Иване IV. - С. Б.) черты трагической величественности его исторической роли". Таким образом, фильм Эйзенштейна (как и многие исторические и литературные произведения эпохи сталинизма, носившие название "Иван Грозный") был посвящен не только личности царя, сколько его идеологизированному образу. Но в отличие от профессиональных историков Эйзенштейн старался использовать для создания образа Грозного и методы психоанализа.

В книге Р. Г. Скрынникова, впервые опубликованной в 1975 г. под названием Иван Грозный, личностные качества главного героя также занимают второстепенное положение по сравнению с изложением политических и экономических событий того времени. Автор, допустив возможность нервной болезни царя, особо подчеркнул, что "влияние недуга на характер Грозного не следует преувеличивать... Царь Иван Васильевич не был исключением в длинной веренице средневековых правителей-тиранов? "Итак, в конце концов снова появляется "продукт эпохи". Автор новейшей биографии Ивана Грозного В. Б. Кобрин уделил основное внимание политологическим оценкам его деятельности40.

Гораздо определеннее по интересующей нас проблеме высказался в своей поздней работе один из крупнейших специалистов по истории XVI в. А. А. Зимин. Историк подчеркивал, что в последние годы жизни у Ивана Грозного можно обнаружить "постепенный, но неуклонный процесс распада личности"41.

Интересно отметить, что многие авторы, писавшие о Грозном, все-таки ощущали настоятельную потребность персонифицировать своего героя. Поскольку психоанализ явно не поощрялся официальными идеологами, его место занял скульптурный портрет Грозного, реконструированный антропологом М. М. Герасимовым. Достоверный характер этого портрета неоднократно подчеркивался во многих исторических исследованиях и как бы противопоставлялся "субъективным" результатам психологических построений.

Высокомерное пренебрежение психоаналитическими методами прочно утвердилось среди специалистов, изучавших правление Ива-

стр. 73


--------------------------------------------------------------------------------

на IV. В частности, такой подход проявился у политолога А. Янова, который выпустил в эмиграции оригинальное, хотя и чрезмерно упрощенное исследование об Иване Грозном. Янов особо отмечал, что историки Щербатов и Карамзин, говоря о царе, "не соблазнились лежащими на поверхности медицинскими спекуляциями". Однако Янов не учитывал, что при Щербатове и Карамзине психиатрия еще не существовала как наука, и поэтому она никак не могла соблазнить этих историков. В то же время работы русских психиатров, посвященные Грозному, во многом основывались как раз на трудах Н. М. Карамзина.

Отношение Янова к психологическим методам совпадает со взглядами авторов семиотических исследований. Как известно, Бахтин и развивавшие его взгляды специалисты-семиотики всегда крайне негативно относились к психоаналитическим построениям. Так, А. М. Панченко и Б. А. Успенский прямо заявили, что анализ индивидуальной психики Грозного означает, по их мнению, отказ от научной интерпретации исторических событий42.

Без сомнения, проблема поведения Грозного относится к тем вопросам, которые "лежат на грани физиологии и семиотики, постоянно меняя центр тяжести то в одну, то в другую сторону"43. Наличие карнавального элемента в опричнине отмечалось еще в исследованиях М. М. Бахтина. Академик Д. С. Лихачев также писал о проявлениях карнавала и скоморошества в литературных произведениях Ивана IV44. Применимы ли эти наблюдения не только к литературному стилю Грозного, но и к его поведению в целом? Думаю, что нет. Вряд ли правомерно искать объяснение поведения Грозного в том, что он сознательно следовал каким-либо литературным сюжетам45.

Дело в том, что сама суть, смысл карнавального действа совершенно не совпадают с мотивацией поступков Грозного. Внешние атрибуты карнавального поведения действительно проявлялись во многих поступках царя, но их трагические последствия совершенно не сопоставимы с карнавалом. Грозный мог воспринимать только внешние формы карнавального действа, которые казались ему веселыми и необычными, но он вкладывал в них мрачное, а подчас и кровавое содержание. Когда один из придворных, князь М. П. Репнин, отказался надеть на себя шутовскую маску, предложенную ему царем, Грозный велел предать его жестокой казни46.

Возможно, что в случае с Грозным применимо понятие "пороговое явление", которое исследователи связывают с карнавалом и одновременно соотносят с такими невеселыми реалиями, как сицилийская мафия и Ку-Клукс-Клан. Однако это уже не карнавал в том классическом понимании, как рассматривал его М. М. Бахтин. По словам Д. С. Лихачева, "антимир, став действительностью, перестал быть смешным. Кромешный мир, стремясь к воплощению в действительности, тем самым уничтожил сам себя"47.

стр. 74


--------------------------------------------------------------------------------

Следует также отметить, что Иван Грозный полностью разделял церковные взгляды на искусство скоморохов как на мерзкое и богопротивное занятие, а самих скоморохов царь называл "псами". Своих политических противников Иван также сравнивал с шутами и музыкальными инструментами скоморохов48.

Поэтому мотивы поведения Грозного в первую очередь следует искать в сложных психических комплексах, которые сформировались еще в детские годы и влияли на поведение царя в зрелом возрасте. Настоящей трагедией для Ивана стала его неспособность самоидентификации с идеальным образом правителя-самодержца, "царя и великого князя всея Руси". Исследователи отмечают, что средневековые правители несли колоссальную моральную ответственность, поскольку они воплощали в себе абсолютную, ничем не ограниченную власть. Даже для людей со здоровой психикой нелегко было выносить столь тяжелое бремя. О "едва переносимом бремени" власти писал и сам Иван Грозный49. Неудачи во внешней политике, глубокий конфликт со своими придворными, осложненный, по всей видимости, психическим заболеванием, привели к психическому расщеплению личности. Царь был подвержен мании преследования и ощущал своеобразный "рефлекс бегства", т. е. пытался любыми средствами формально самоустраниться от выполнения политических и общественных функций.

Таким образом, изучение семиотических аспектов поведения Грозного не должно означать отказа от психологических характеристик. Кроме того, некоторые приемы, используемые в семиотических исследованиях (в частности, прямолинейное сопоставление Ивана Грозного и Петра Великого), давно уже подвергались справедливой критике со стороны специалистов50.

Вернемся к мемуарам Сергея Эйзенштейна. Не будучи профессиональным историком, гениальный режиссер, тем не менее, тонко почувствовал разницу в подходах к изучению исторической личности, когда писал: "Обычный метод (и западный прежде всего) сводится к тому, чтобы исторический персонаж представить в "домашнем виде", с внутрибытовой стороны, на уровне обыденных поступков и поведения"51. Правда, это был метод не только западных, но и многих русских исследователей. Впрочем, когда в 1984 г. ведущие американские специалисты по истории Московской Руси обратились к изучению психики Грозного, исследования Я. Чистовича, П. Ковалевского, Д. Глаголева и Н. Лихачева были так прочно забыты, что никто из американских ученых даже не упомянул их в своих работах.

Углубленному изучению личности Ивана Грозного предшествовала интенсивная разработка новых подходов к изучению средневековой истории. С конца 1960-х годов в западной историографии формируется особое антропологическое направление исследований, связанное с изучением личностных взаимоотношений внутри правя-

стр. 75


--------------------------------------------------------------------------------

щей группы средневекового общества. Развивая идеи С. Б. Веселовского и А. А. Зимина, историки, работающие в этом направлении (А. Н. Гробовский, Р. Крамми, Н. Коллманн и др.), считают, что подобная группа в XVI в. еще не составляла какого-либо юридического института. Следовательно, ее деятельность определялась не формализованным законом, а традициями, личными интересами, дружбой (или неприязнью) и родственными связями. Вполне понятно, что при таком подходе возник устойчивый интерес к изучению исторических личностей, в том числе и личности Грозного. Таким образом, современные представления об общественном строе Московской Руси подразумевают не отказ от личностных характеристик фигуры Грозного, как это предполагал С. Ф. Платонов, а наоборот, особое внимание к межличностным связям царя и его окружения.

Многие специалисты считают, что один из самых эффективных в историческом контексте - это использование методов психоанализа. В конце 1950-х годов в историографии сложилось специальное направление исследований, называемое "психоисторией". Психоистория основана на соединении исторических и психоаналитических методов исследования. Теоретической основой для комбинации психологии и истории является разграничение объектов исследования этих наук. По словам ведущего теоретика психоистории У. Маккинли-Раниана, психология, как и другие социальные науки, изучает стабильные связи между объектами, строит модели их упорядоченного развития. В то же время история охватывает не только устойчивые системы или объекты, но также и хаотичные явления, частности, случайности, которые плохо поддаются систематизации (здесь уместно вспомнить идеи С. Г. Пушкарева об опричнине). Поскольку окружающий нас мир - сложная комбинация порядка и беспорядка, то изучение этого мира возможно только путем соединения социальных (в том числе психологических) и исторических методов познания52.

В 1984 г. в Университете Чикаго состоялась конференция, посвященная 400-летию со дня смерти Ивана Грозного. Несколько участников конференции специально остановились на проблеме его психики. Так, главный тезис работы известного американского историка Р. Хэлли состоит в том, что поведение Грозного объясняется современной теорией паранойи и ее симптомами (мания преследования, эротомания). Первый опыт психологической характеристики Грозного Хэлли сделал еще в 1974 г. в статье, сопровождавшей английский перевод исследования С. Ф. Платонова. Другой американский историк, специалист по истории боярства Р. О. Крамми отметил правомерность такого подхода (правда, он же указал, что в ранней работе Хэлли не было никаких ссылок на специальную психоаналитическую литературу).

Рассмотрев детство Ивана, его поведение в более зрелом возрасте, а также систему его комплексов и страхов, Хэлли пришел к

стр. 76


--------------------------------------------------------------------------------

выводу, что первые проявления паранойи возникли у Грозного в 1564 - 1565 гг., т. е. к моменту самого известного и загадочного деяния Грозного - утверждения опричнины. Важное достоинство работы Хэлли - соединение психоаналитических и политологических методов анализа (подобную комбинацию исследовательских приемов можно обнаружить и у Ключевского). Даже внешнеполитические условия существования Московского государства в какой-то мере способствовали развитию нездоровых психических настроений у правителя. Постоянная угроза нападения татар или поляков превращала Московию в осажденную крепость и тем самым стимулировала развитие навязчивых идей о скрытых происках врагов московского государя.

Таким образом, в условиях русской политической системы XVI столетия окружение Ивана Грозного не имело каких-либо надежных механизмов для контроля за его поведением. Каждый его непродуманный, импульсивный поступок мог непосредственно влиять на политическую ситуацию в государстве, а также на материальное и моральное состояние его подданных. Говоря о связи поступков Грозного и поведенческих стандартов его эпохи, Хэлли отметил, что паранойя всегда отражает условия времени, и в этом смысле Грозный, конечно, был параноиком своего времени.

Р. О. Крамми также объяснял многие поступки Ивана Грозного (в частности, разорение Новгорода в 1570 г.) с помощью методов психоанализа. Он отмечал, что заболевание паранойей не исключает возможности и других психических отклонений у Грозного. Поэтому, с точки зрения Крамми, вполне вероятно, что в годы царствования Ивана IV реальным правителем Московии был кто-либо из его ближайших советников (например, Басмановы или Малюта Скуратов).

Важно отметить, что заключения Хэлли и Крамми не замыкаются исключительно на переписке царя с Курбским, а напротив, основаны на всей совокупности доступных источников. Поэтому, даже если считать переписку позднейшей фальсификацией (хотя для этого, по-моему, нет достаточных оснований), выводы Хэлли и Крамми все равно останутся в силе.

В российской историографии в последнее время происходит своеобразный ренессанс психоанализа. В некоторой степени этот процесс заметен и в исследованиях, посвященных Грозному. Так, в работе А. Л. Хорошкевич, опубликованной в 1991 г., "сложный комплекс неполноценности" Ивана IV назван среди главных мотивов, объясняющих его поведение и политику. В другой статье Хорошкевич отмечает, что долгое время "историки сознательно или бессознательно исключали из исследования личность правителя, его собственные цели и амбиции". Среди важнейших причин, влиявших на психическое состояние Ивана Грозного, историк указывает следую-

стр. 77


--------------------------------------------------------------------------------

щие факты: Иван IV родился от второго брака после неканонического развода Василия III с Соломонией Сабуровой: Грозный как и его отец никогда не венчался на великое княжение; наконец, на Ивана очень сильно повлиял отказ европейских монархов признать его царский титул. В отличие от своих предшественников Хорошкевич широко использовала в своей работе сохранившиеся дипломатические материалы (посольские книги)53.

Конечно, обращение к психоанализу не может автоматически гарантировать успеха исследования. Не следует доводить этот метод до абсурда, как это делает Б. Парамонов, который "разгадал" загадку Грозного с помощью одного единственного слова - гомосексуализм54.

Подводя итоги проведенного обзора, можно отметить, что трактовка личности Грозного как "продукта своей эпохи" прежде всего характерна для тех исследований, где изложение исторических событий жестко подчиняется историософским или идеологическим схемам и конструкциям. Казалось бы, люди искусства могли бы позволить себе более разнообразные трактовки образа грозного царя. Однако "эпохальный взгляд на личность Грозного типичен не только для профессиональных историков, но и для современных литераторов, пишущих об Иване IV.

В рамках такого эпохального подхода встречаются самые разные оценочные суждения. Одни авторы оправдывают деятельность Грозного высшими национальными интересами, другие, напротив, безоговорочно осуждают его политику, но опять же с точки зрения перспектив исторического развития. В целом же, многие новые идеи об Иване IV - это зеркальное отражение старых взглядов на его деятельность, причем сама система оценок остается практически неизменной со времен государственной школы.

Несомненно, что рассматриваемая проблема - один из аспектов вечного вопроса о роли личности в истории. Но можно ли найти на этот глобальный вопрос универсальный ответ, подходящий для "всех времен и народов"? Необходимо учитывать, что люди XVI в. жили в патриархальном обществе, которое еще не разделилось на четкие социальные группы (таким было не только русское, но и многие европейские общества в период средневековья). В подобных условиях неформализованные человеческие отношения играли самую главную роль, и поэтому изучение патриархальных обществ должно основываться на всестороннем исследовании психологической мотивации поступков исторических личностей. Можно согласиться с К. Н. Бестужевым-Рюминым в том, что XVI в. был по всей Европе веком "энергических лиц". Трудно понять то далекое время, не вникнув в настроения, надежды, страхи, предрассудки конкретного человека. Всестороннее представление об исторической личности, тем более о таком сложном и противоречивом человеке, каким

стр. 78


--------------------------------------------------------------------------------

был царь Иван Грозный, можно получить только на основе сочетания самых разных приемов исторического исследования. Это подтверждает и многовековая традиция изучения деятельности Грозного с помощью личностных приемов исторического анализа.

Дальнейшее изучение личности Грозного возможно по нескольким направлениям. С одной стороны, всегда есть вероятность обнаружить новые материалы. Недавно опубликованы записи о расходах лекарственных средств при царском дворе в последние годы жизни Грозного55. Не смогут ли наконец исследователи получить более определенное представление о здоровье и недугах царя?

Однако речь должна идти не только об уточнении "диагноза" болезни Грозного. Проблема гораздо шире и состоит она в том, что ученым следует уделять особое внимание личностным поведенческим установкам исторических деятелей. Необходимо ставить новые вопросы перед хорошо известными источниками, давно введенными в научный оборот. В таком случае психоисторические трактовки перестанут служить только пикантным дополнением для глобальных социально-экономических и политологических схем и приобретут значение самостоятельного метода исторического исследования. Как и любой метод, психоанализ, разумеется, имеет свои недостатки, главный из которых - отсутствие в психоистории всесторонне разработанной источниковедческой теории. Создание специальных исследований, посвященных этой проблеме, - важная и интересная задача, где могли бы объединить свои усилия историки, психологи и медики.

-----

1 Памятники литературы Древней Руси. Вторая половина XVI в. М., 1986 (Далее ПЛДР); Временник Ивана Тимофеева. М.; Л., 1951. С. 11.

2 Полосин И. И. Социально-политическая история России XVI - начала XVII вв. М., 1963. С. 208.

3 Щербатов М. М. История российская с древнейших времен. СПб., 1903. Т. 5, ч. 3. С. 931 - 933.

4 Сухотин Л. М. Историография опричнины: Юбилейный сборник Русского Археологического общества в Королевстве Югославии. Белград, 1936. С. 266; Веселовский С. Б. Исследования по истории опричнины. М., 1953. С. 12.

5 Карамзин Н. М. История государства Российского. М., 1989. Кн. 3, т. 9. С. 259.

6 Погодин М. П. Историко-критические отрывки. М., 1846. С. 270; Царь Иван Васильевич Грозный // Архив исторических и практических сведений, относящихся до России. СПб., 1860. Кн. 5. С. 7, 13.

7 Полевой Н. А. История русского народа. М., 1833. Т. 6. С. 346. О взглядах Полевого см. также: Михайловский Н. К. Иван Грозный в русской литературе // Он же. Критические опыты. СПб., 1895. Т. 3. С. 24,25; Белинский В. Г. Полн. собр. соч. М., 1953. Т. 108/109.

8 Устрялов Н. Г. Русская история. 3-е изд. СПб., 1845. Т. 1. С. 228 - 245; Аксаков К. С. Полн. собр. соч. М., 1861. Т. 1. С. 168 - 169; Жданов И. Н. Соч. СПб.,

стр. 79


--------------------------------------------------------------------------------

1904. С. 150 - 169. Подробнее о воздействии карамзинских идей см.: Шмидт С. О. История государства Российского в культуре дореволюционной России // Карамзин ИМ. История государства Российского. М., 1988. Кн. 4. С. 28 - 43.

9 Чистович Я. История медицинских школ в России. СПб., 1883. Прил. С. IV - IX.

10 Михайловский И. К. Иван Грозный... Т. 3. С. 8, 107; Иловайский Д. И. История России. М., 1890. Т. 3. С. 166, 248 - 249.

11 Середонин С. М. Иоанн IV Васильевич Грозный // Русский биографический словарь. СПб., 1897. Т: "Ибак-Ключарев". С. 229 - 270.

12 Ковалевский П. И. Иоанн Грозный и его душевное состояние // Психиатрические эскизы по истории. СПб., 1901. Т. 3. С. 10 - 23.

13 Там же. С. 87.

14 Тихомиров М. Н. Последние из рода Калиты // Российское государство XV - XVII вв. М., 1973. С. 81 - 83.

15 Ковалевский П. И. Указ. соч. С. 58 - 75, 273 - 292.

16 Викторов П. П. Учение о личности и настроениях. 2-е изд. М., 1903. Т. 1. С. 94 - 98, 207 - 208. Первое издание появилось в 1887 г.

17 Глаголев Д. М. Подлинный портрет Ивана Грозного // Русский архив. 1902. N 2. С. 337; Он же. Душевная болезнь Ивана Грозного // Там же. N 7. С. 500 - 515.

18 Подробнее о взглядах К. Д. Кавелина и С. М. Соловьева см.: Зимин А. А. Опричнина Ивана Грозного. М., 1964. С. 15 - 16; Веселовский С. Б. Указ. соч. С. 16 - 24.

19 Кавелин К. Д. Собр. соч. СПб., 1897. Т. 1. С. 639; Бестужев-Рюмин К. Н. Несколько слов по поводу поэтических воспроизведений характера Ивана Грозного // Заря. 1871. Март. С. 84; Белов Е. А. Об историческом значении русского боярства до конца XVII в. // Журнал Министерства народного просвещения. 1886. Февр. С. 234; Соловьев С. М. Соч., 1989. Т. 3. С. 506, 535.

20 По-разному понимался образ Грозного в произведениях искусства, создававшихся в 1880-е годы. Так, монументальная скульптура М. М. Антокольского представляет царя умудренным государственным деятелем. Напротив, И. Е. Репин в картине "Иван Грозный и сын его Иван" обратился к трагедии семейной жизни царя. См.: Богданов А. П. Тень Грозного // Знамя. 1992. N 12. С. 221. Ср.: Лурье Я. С. Иван Грозный и древнерусская литература в творчестве М. Булгакова // Труды Отдела древнерусской литературы. СПб., 1992. Т. 45. С. 315 - 321. (Далее: ТОДРЛ.)

21 Лихачев И. П. Дело о приезде в Москву Антонио Поссевино. СПб., 1903. С. 71.

22 Там же. С. 66, 82, 94, 96. Примечательно, что Лихачев, однако, не снимал самого вопроса об изучении психики Грозного.

23 Гуревич А. Я. О кризисе современной науки // Вопр. истории. 1991. N 2. С. 24.

24 См. об этом.: Кизеветтер А. А. Первый курс В. О. Ключевского, 1873 - 1874 гг. // Записки Русского научного института в Белграде. 1931. Т. 3. С. 292. Далее лекции 1873 - 1874 гг. цитируются по этому изданию.

25 Ключевский В. О. Соч.: В 9 т. М., 1988. Т. 2. С. 181. Позицию Ключевского разделял и академик СБ. Веселовский. См.: Веселовский С. Б. Исследования по истории опричнины. С 108.

26 Ключевский В. О. Соч. Т. 2. С. 176 - 187. Ученик Ключевского Кизеветтер считал, что взгляды его учителя на личность Ивана Грозного в равной мере отличаются как от позиции Карамзина и Костомарова, так и от подхода историков государственной школы. См.: Кизеветтер А. А. Первый курс...

стр. 80


--------------------------------------------------------------------------------

С. 297 - 299). Думаю, Ключевский при изучении эпохи Грозного все-таки развивал карамзинское направление в историографии.

27 Платонов С. Ф. Иван Грозный в русской историографии // Русское прошлое. 1923. N 1. С. 11.

28 Платонов С. Ф. Иван Грозный. Берлин, 1924. С. 25 - 26, 36 - 40, 130.

29 Плеханов Г. В. История русской общественной мысли. М., 1918. С. 86 - 182; Кизеветтер А. А. Опричнина Ивана Грозного в русской историографии // Сборник Русского института в Праге. 1931. Т. 14. С. 28 - 29. О взглядах Сухотина см.: Станиславский А. Л. Тоталитаризм XX века и проблема опричнины в трудах Л. М. Сухотина // Спорные вопросы отечественной истории XI - XVIII вв.: Тезисы Первых чтений памяти А. А. Зимина. М., 1990. С. 259 - 263.

30 Пушкарев С. Г. Обзор русской истории. Нью-Йорк, 1953. С. 186.

31 Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М., 1992.

32 Хорошкевич А. Л. Опричнина и характер Русского государства в советской историографии 20-х - середины 50-х гг. // История СССР. 1951. N 6. С. 85 - 100.

33 Кавелин К. Д. Собр. соч. Т. 1. С. 641; Платонов С. Ф. Иван Грозный в русской историографии. С. 3 - 6; Бахрушин С. В. Научные труды. М., 1954. Т. 2. С. 257; Сухотин Л. М. Против отвода иностранцев и Курбского // Юбилейный сборник. Белград, 1936. С. 277 - 289.

34 Скрынников Р. Г. Царство террора. СПб., 1992. С. 47 - 49, 194 - 195; Лихачев Д. С. Иван Грозный - писатель // Послания Ивана Грозного. М.; Л., 1951. С. 452 - 467; Стиль произведений Грозного и стиль произведений Курбского // Переписка Ивана Грозного с Андреем Курбским. Л., 1979. С. 183 - 213.

35 Бахрушин С. В. Научные труды. Т. 2. С. 355.

36 Будовниц И. У. Иван Грозный в русской исторической литературе // Ист. зап. М., 1947. Т. 21. С. 318 - 320. Серьезные замечания в адрес обзора И. У. Будовница высказал Л. М. Сухотин. См.: Сухотин Л. М. Мои работы по истории опричнины // Новый журнал. Нью-Йорк, 1948. С. 300.

37 Интересно, при Сталине лагерная администрация запретила одному из заключенных, будущему известному писателю Варламу Шаламову, читать на праздничном концерте стихотворение А. К. Толстого "Василий Шибанов" (Октябрь. 1991. N 7. С. 173). Сталинские идеологи не хотели пропагандировать произведение, где царь изображался жестоким тираном, которому бросили вызов князь Курбский и его слуга. В исполнении заключенного такое стихотворение тем более не могло укрепить величественный образ Грозного, создаваемый официальной пропагандой.

38 Веселовский С. Б. Исследования по истории опричнины. С. 97, 334; О драматической повести "Иван Грозный" А. Н. Толстого // Археографический ежегодник за 1988 год. М., 1989. С. 305 - 313.

39 Эйзенштейн С. М. Избранные произведения. М., 1964. Т. 1. М., 1964. С. 190, 192, 199; Иванов В. В. Очерки по истории семиотики в СССР. М., 1976. С. 99. По мнению Иванова, Эйзенштейн в подходе к Грозному следует взглядам Ключевского. Это не совсем верно, поскольку для концепции Карамзина и Ключевского особенно важны моральные оценки личности Грозного. В то же время Эйзенштейн разделял взгляды Ницше о необходимости заменить старую мораль на учение о сверхчеловеке (С. 244).

40 Скрынников Р. Г. Иван Грозный. М., 1980. С. 178 - 179; Кобрин В. Б. Иван Грозный. М., 1989.

41 Зимин А. А. В канун грозных потрясений. М., 1986. С. 103.

стр. 81


--------------------------------------------------------------------------------

42 Бахтин М. М., Волошинов В. Н. Фрейдизм: Критич. очерк. Нью-Йорк, 1983; Панченко А. М., Успенский Б. А. Иван Грозный и Петр Великий: Концепции первого монарха // ТОДРЛ. 1983. Т. 37. С. 54.

43 Лотман Ю. М. Культура и взрыв. С. 173.

44 Бахтин М. М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М., 1965. С. 294; Лихачев Д. С, Панченко А. М., Помырко Н. В. Смех в Древней Руси. Л., 1984. С. 35. В другой работе Д. С. Лихачев также отмечал, что литературная игра Грозного в посланиях - это "отражение игры в жизни" (Лихачев Д. С. Стиль произведений... С. 188).

45 Зимин А. А. В канун грозных испытаний. С. 35.

46 ПЛДР: Вторая половина XVI века. С. 328; Зимин А. А. Опричнина. С. 108.

47 Лихачев Д. С. Бунт кромешного мира // Материалы Всесоюзного симпозиума по вторичным моделирующим системам. Тарту, 1974. С. 117 - 118.

48 Рогов А. И. Музыка "в Очерках русской культуры XVI в." М., 1977. С. 401; Послания Ивана Грозного. С. 202, 204; Лихачев Д. С. Стиль произведений... С. 197.

49 Переписка... С. 16. "Политическое одиночество" Грозного отмечал Я. С. Лурье. См.: Послания Ивана Грозного... С. 495.

50 Веселовский С. Б. Исследования по истории опричнины. С. 37.

51 Эйзенштейн С. Я. Избранные произведения. Т. 1. С. 199.

52 См. об этом: Шестопал Е. Б. Психоаналитическое движение в исторической науке // История СССР. 1991. N 5. С. 190 - 192; Богатырев С. Н. Психоистория и вспомогательные исторические дисциплины // Вспомогательные исторические дисциплины: Высшая школа, исследовательская, общественные организации. М., 1994. С. 40 - 41.

53 Хорошкевич А. Л. Опричнина и характер. С. 85; Царский титул Ивана IV и боярский "мятеж" 1553 г. // Отечеств, история. 1994. N 3. С. 23 - 42.

54 Парамонов Б. Загадка Ивана Грозного: Гомосексуализм // Звезда. 1993. N 6. С. 201 - 205.

55 Жаринов Г. В. Записи о расходе лекарственных средств, 1581 - 1582 гг. // Архив русской истории. М., 1994. С. 104 - 125.

стр. 82


Новые статьи на library.by:
ИСТОРИЯ РОССИИ:
Комментируем публикацию: ГРОЗНЫЙ ЦАРЬ ИЛИ ГРОЗНОЕ ВРЕМЯ? ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ ОБРАЗ ИВАНА ГРОЗНОГО В ИСТОРИОГРАФИИ

© С. Н. БОГАТЫРЕВ () Источник: История и историки, 2004, №1

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ИСТОРИЯ РОССИИ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.