ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ. УЧЕНЫЕ МНЕНИЯ XIX - начала XXI века О ДВОРСКИХ (ИСТОРИЯ РОССИИ)

И. В. Самодуров, Library.BY

ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ. УЧЕНЫЕ МНЕНИЯ XIX - начала XXI века О ДВОРСКИХ
Автор: И. В. Самодуров

Дворские, являвшиеся одними из руководителей княжеского хозяйства в средневековой Руси, давно попали в поле зрения историков. В научной литературе институт дворских рассматривался не самостоятельно, а в контексте оценки подчиненных им "слуг под дворским" (по выражению договоров московских князей). Дореволюционные ученые характеристику этой категории населения и возглавляющего ее должностного лица не выделяли из общей проблемы организации княжеского двора. Советские историки гораздо более

стр. 54

--------------------------------------------------------------------------------

четко разграничивали занятых в хозяйственной сфере слуг под дворским и задействованных в военной сфере "вольных слуг".

Изучая отечественную дореволюционную историографию о служилых людях в Северо-Восточной Руси XIV - первой половины XVI в., И. Б. Михайлова привела и различные суждения о слугах под дворским. В ее очерке были охарактеризованы лишь выводы ученых, сгруппированные по близости мнений 1 . В настоящей же работе предполагается уделить большее внимание развитию представлений о дворских с учетом того, на каких источниках строили свои суждения авторы. Упоминания дворских и подчиненных им слуг имеются в источниках различных видов: летописях, княжеских духовных и договорных грамотах, иммунитетных актах, грамотах, связанных с определением собственности на землю, уставных грамотах, Судебниках 1497 и 1550 гг.

Первым историком, использовавшим духовные и договорные грамоты московских князей, был М. М. Щербатов. Он не исследовал фиксируемых в них категорий населения, а лишь пересказывал основной смысл грамот, причем слуг под дворским определял по-разному: "слуги, приписанные ко дворцу", "дворские люди", "слуги, принадлежащие к дворскому" 2 . О возглавляющем слуг должностном лице Щербатов не высказывался.

Н. М. Карамзин широко пользовался княжескими договорами и завещаниями, но его интересовала политическая история, и он только однажды назвал слуг под дворским "свободными земледельцами, вообще подведомыми князьям" 3 . Историограф отметил, что по Судебнику 1497 г. судопроизводство не могло проводиться без "старосты, дворского и лучших людей, избираемых гражданами" 4 . Однако никакого исследования функций дворского, его прав и обязанностей он не проводил.

Высказывания А. М. Рейца о дворском носили в основном характер предположений. Термины "дворский" и "дворецкий" немецкий историк права считал синонимами, обозначавшими управителя хозяйства княжеского двора. "Кажется, он заведовал придворным штатом и доходами с казенных и княжеских земель; может быть, под особым его надзором находились княжеские дворы и дворцовые крестьяне", - писал Рейц. Историк обратил внимание на существование дворецких различных территорий, таких, как тверской дворецкий, и отметил, что дворский надзирал за княжескими слугами, сославшись на московско-серпуховские договоры XV в. 5

В отличие от Рейца, К. А. Неволин должности дворского и дворецкого рассматривал отдельно, об их соотношении не высказывался, но тождества не подразумевал. По его мнению, "городские обыватели имели для своего внутреннего управления особых начальников. В числе их упоминаются особенно городовой староста и дворский", причем "должность дворского доселе еще не определена" 6 . Своей лепты в это определение автор не внес.

стр. 55

--------------------------------------------------------------------------------

Среди должностных лиц, служивших князю, называл дворского и С. М. Соловьев. Принципиального различия в обязанностях дворских в разных областях Руси он не находил. Основываясь на летописных известиях, историк заключал, что дворский "на юго-западе до литовского владычества имеет важное значение и в мире, и на войне" 7 . Историк считал, что под влиянием Польши и Венгрии, дворский в Галиче приобрел "важное значение палатина". Это положение Соловьев оставил без обоснований, хотя очевидно, что заключение автор сделал на основании статьи 1208 г. Ипатьевской летописи, где так обозначен венгерский вельможа 8 , и венгерских источников, где тот же самый человек имел звание "comes palatinus" 9 .

Соловьев отметил, что в Северо-Восточной Руси XIV - XV вв. источники указывают только одну обязанность дворского: ведать княжеских слуг, но заключил, что его деятельность только этим не ограничивалась 10 . К сожалению, вопрос о других функциях дворских был обойден вниманием, и трудно понять, что именно ученый имел в виду, говоря о разных сторонах деятельности дворских.

Определенное внимание Соловьев уделил лицам, которых дворские возглавляли. Он писал, что слуги, находившиеся под ведомством дворского, отличались от вольных слуг, бывших в кормлении и доводе, и состояли из промышленников и ремесленников, таких, как бортники, садовники, псари, бобровники, бараши и делюи. Эти слуги пользовались княжескими землями, могли уйти, но при этом земли отходили к князю. Московские князья взаимно обязывались не принимать слуг под дворским в службу, блюсти их сообща, не покупать их земель 11 . О владении землей слугами под дворским Соловьев сделал вывод на основании соответствующих статей первого и третьего договоров Дмитрия Донского и Владимира Храброго. Для обоснования своего мнения об их занятиях он привлек данные завещания Владимира Серпуховского, где в одном месте упоминались люди этих специальностей, а в другом - слуги под дворским 12 . Серпуховской князь Владимир Андреевич в своем завещании, составленном в начале XV в., распорядился: "А т х бортников, или садовников, или псарей, или бобровников, или барышов, делюев не всхочет жыти на т х землях, инъ земли лишон, пойди прочь, а сами сыну, князю Ивану, не надоб , на которого грамоты полные не будет, а земли их сыну, князю Ивану [...] А кто будет под дворьскимъ слугъ и от сотников, т х д ти мои промежы собя не приимают во свои уд лы [...] А бояром и слугам, кто будет не под дворским, волным воля. А судом и данью потянут по уд лом, гд кто жывет. А кто будет под дворским слуг, т х д ти мои промеж собя не приимают, ни от сотников. А кто т х выйдет из уд лов д теи моихъ, и княгини моей, инъ земли лишен, а земли их сыну моему, чей будет уд л" 13 . Поскольку эти статьи находятся в разных местах духовной грамоты, их нельзя соединять без оговорок, из последних

стр. 56

--------------------------------------------------------------------------------

двух цитат можно делать выводы о характере землевладения слуг под дворским, но они, например, не содержат указания, что дворскому подчинялись холопы.

Конкретные вопросы истории судоустройства в России интересовали Ф. М. Дмитриева. Именно в этой связи он упоминал дворского. Как и Карамзин, Дмитриев считал дворского выборным представителем населения: "города и волости сохраняли и при княжеских чиновниках своих собственных старшин и начальников под именем дворских, старост, сотских и десятских" 14 . По его мнению, дворские, как и другие перечисленные люди, осуществляли внутреннее правление и суд в общинах.

О функциях дворских писал А. Н. Горбунов, специально занимавшийся жалованными грамотами. Историк, согласно господствовавшим представлениям того времени в дипломатике, составил сводный текст обельного постановления известных ему иммунитетных актов. Этот текст имел такой вид: "Ни к дворскому (им) , ни к сотскому (им), ни к старосте волостному, ни к пятидесятским, ни к десятским, ни к становщику с волостными, с черными, с тяглыми людьми не надобе им тянути ни во что, ни в какие проторы, ни в разметы, ни в иные ни в которые пошлины". В него как варианты вошли еще шесть оборотов и два обельных постановления с упоминанием дворского были указаны отдельно: "ни дворские, ни старосты ат их не заимают ни про что" и "а дворьским, ни соцким, ни старостам теми людми не наряжать" 15 . Горбунов использовал около 230 жалованных грамот, из них 43 16 - для создания так называемого абстрактного формуляра 17 обельного постановления, в том числе 32 грамоты, фиксирующие институт дворских 18 . Автор сослался на Соловьева, полностью соглашаясь с ним в определении слуг под дворским как ремесленников и промышленников. Дворские занимались раскладкой, взиманием податей и наблюдением за исполнением повинностей слуг, живших в городах и селах. Процитировав уставную грамоту 1509 г. бобровникам Каменского стана дмитровского князя Юрия Ивановича, где в статье 7 сказано, что дворский с десятскими и добрыми людьми раскладывает корм ловчего и староста с десятскими, собрав корм, выплачивают его в Дмитрове 19 , историк отметил сложность решения, являются ли одним и тем же лицом дворский и староста. Исходя из различия социального статуса, отражаемого в летописных известиях и жалованных актах, ученый считал, что не следует смешивать дворских XII в. с дворскими и дворецкими XV в. 20

Значительный вклад в изучение института дворских внес В. И. Сергеевич. Уже в 1867 г. в магистерской диссертации "Вече и князь" историк гораздо подробнее предшественников охарактеризовал место дворского в социальной структуре общества.

Сергеевич не делал различия между дворскими и дворецкими, считал их важными чиновниками, ведавшими двором князя. Ученый отметил, что летописные упоминания XII - XIII вв. рисуют "дворско-

стр. 57

--------------------------------------------------------------------------------

го в качестве человека, пользующегося высоким положением. Но только по позднейшим памятникам XIV - XV вв. можно составить о должности дворского сколько-нибудь определенное представление" 21 . Автор проанализировал два постановления завещания Владимира Серпуховского, касающиеся подведомственных дворскому людей. Из клаузулы "А бояром и слугам, кто будет не под дворским, волным воля" Сергеевич заключил: "под дворским состоят какие-то слуги, а может быть даже и бояре". Историк отметил, что вольные слуги при переходе к другому князю сохраняют право собственности на принадлежащие им земли, а слуги под дворским в подобной ситуации это право теряют, справедливо объяснив различие разницей в статусе земель. "Земли вольных слуг составляли их частную собственность, земли слуг под дворским были землями, пожалованными им князем на условии службы; как скоро не исполнялось условие пожалования, теряло силу само пожалование".

По мнению Сергеевича, в ведении дворского находилось не только недвижимое имущество князя - дворы и земли, но и движимое - деньги и драгоценности. В обоснование последнего тезиса он сослался на упоминания дворецких, ведавших казной, в завещании Ивана III. Поскольку дворские распоряжались княжескими дворами и землями, они организовывали и повинности городского и волостного населения, относящиеся к недвижимому имуществу князя: строительство двора, косьба княжеского сена и т.п. Подтверждение этому Сергеевич нашел в жалованных грамотах, которые освобождают пожалованных людей от ведения княжеских чиновников, в том числе дворских, "которые в противном случае могли бы требовать от сотских и старост исполнения известных служб в пользу княжеского двора" 22 .

В своей ранней книге историк не разбирал, кем конкретно были слуги под дворским. Позднее Сергеевич написал специальную работу, посвященную составу княжеских слуг разного социального статуса 23 . По его мнению, "все дворовые люди состоят в ведомстве начальника двора, дворского". Сергеевич вслед за Соловьевым отнес к слугам под дворским представителей профессий, указанных в духовной грамоте серпуховского князя Владимира Андреевича. "В составе его двора находим: бортников, садовников, псарей, бобровников, барашей и делюев. Это перечисление только примерное [...] Список Владимира Андреевича можно пополнить еще следующими лицами: ключники, повара, хлебники, сытники, истопники, ловчие, охотники, стрелки, сокольники, подлазчики, рыболовы, подледчики, неводчики, конюхи, дьяки, подьячие и всякие приспешники" 24 . Из рассмотренной статьи завещания Владимира Серпуховского историк сделал вывод о принадлежности к составу двора и полных холопов. Но роль холопов в княжеском хозяйстве он считал далеко не определяющей. Сергеевич скрупулезно перечислил сведения завещаний об отпуске на волю всех холопов или их части. Если бы холо-

стр. 58

--------------------------------------------------------------------------------

пы играли существенную роль в функционировании хозяйства, то их регулярные освобождения привели бы его к расстройству. Поскольку московские князья не могли этого допустить, значит, хозяйство "основывалось не на рабском труде, а на свободном". Важным наблюдением стало указание на возможность пересечения хозяйственной и военной службы - "в случае необходимости, сытники, повара, хлебники, конюхи и другие дворовые легко обращались также в воинов". Взаимный запрет князей принимать в службу слуг под дворским, содержащийся в московско-серпуховских договорах, автор оценил так: "князья не имеют еще сил лишить слуг под дворским права отъезда; они ограничивают поэтому самих себя" 25 .

Дальнейшее развитие взглядов Сергеевича на институт дворских нашло отражение в его монографии "Русские юридические древности". Приведя из Ипатьевской летописи наиболее раннее упоминание дворского Алексы киевского князя Мстислава Изяславича (в связи с взятием Киева в 1169 г. войсками Андрея Боголюбского, под 1171 г.) и весьма яркие упоминания дворского Григория (при описании событий 1238 г., под 1235 г.) и дворского Андрея галицкого князя Даниила Романовича (при описании событий 1242 г., под 1239 г.) 26 , он отметил, что "состоя при дворе князя и заведуя его хозяйством, которое в древнейшее время все сосредоточивалось во дворе князя и не отделялось от государственного хозяйства, эти дворские могли быть весьма влиятельными людьми". Историк впервые поднял проблему происхождения этого института и безапелляционно назвал дворских "новым наименованием ... домовых ключников" 27 .

Сергеевич продолжал считать слугами под дворским людей тех профессий, которые названы в завещании Владимира Серпуховского, но дополнять перечень уже не стал. Из упоминания в документе земель слуг под дворским ученый заключил, что в начале XV в. эти люди были еще вольными и могли уйти; получали земельный надел и жили уже не во дворе князя, а в своем доме, но на княжеских землях. Дворский, по его мысли, наделял дворовых людей дворцовой землей. В этой книге автор снял свое утверждение, что дворские ведали и движимым имуществом князя, возможно, убедившись в отсутствии подобных свидетельств в источниках.

Историк продолжал отождествлять дворских и дворецких, считал, что в распоряжение московских великих князей с присоединением различных княжеств попадают их дворцы, поэтому документы XVI в. фиксируют дворецких рязанских, тверских, нижегородских.

Новым словом исследования стало предположение о существовании определенной иерархии дворских, которые должны были находиться "в каждом дворе и в каждом имении, где был у князя свой двор и свое хозяйство". "Дворские городских дворов, в которых была резиденция князя и к которым стягивалось хозяйство всех других дворов, стояли выше других дворских, которые были им подчине-

стр. 59

--------------------------------------------------------------------------------

ны" 28 . Интересная мысль, что статус дворского определялся размером заведуемого им хозяйства и дворскому центрального двора подчинялись более мелкие, основывалась на чисто логическом убеждении в существовании дворского в каждом дворе, четком подчинении дворских низшего ранга дворским более высокого.

Намного шире, чем прежде, Сергеевич использовал жалованные грамоты. "Гораздо более известий о дворских находим в московских памятниках. Из жалованных грамот XIV в. и следующих веков надо вывести, что дворские находятся при каждом дворе князя и имеют право въезжать в соседние частные имения для наряда жителей к исполнению "княжаго дела", то есть известных повинностей в пользу княжеского двора: ставить двор князя, кормить его коней и пр. Если князь освобождал кого от этих повинностей, то в его грамоте, обыкновенно говорилось: "не надобе им (пожалованным) ни которая дань, ни ямъ, ни подвода [...] ни служба, ни дело княже, ни дворьские, ни старосты атъ их не займают ни про что"" 29 . Автор привел цитату из жалованной грамоты 1362 - 1364 гг. тверских князей тверскому Отрочу монастырю 30 . Эта грамота является наиболее ранней, однако содержит достаточно редкую формулу обельного постановления о дворских. Судя по примечаниям 31 , исследователь использовал для иллюстрации своих заключений о дворском 1 грамоту XIV в. 32 , 14 грамот XV в. 33 и 2 грамоты XVI в.: выданные в декабре 1517 г. великим князем Василием Ивановичем игумену Троице-Сергиева монастыря Якову на владения в Переяславском уезде 34 и 18 июня 1578 г. царем Иваном IV Валаамскому монастырю на владения в волости Ковде 35 . Об организации повинностей дворскими посредством сотских и старост Сергеевич уже не высказывался.

Относительно судебных полномочий дворских, основываясь на материале Судебников 1497 и 1550 гг., возможно, правых грамот, и развивая свое мнение об иерархии дворских, автор сделал заключение, что "мелкие дворские своего суда не имели, а только принимали участие на суде кормленщиков". "Дворские больших дворцов, находившиеся в главных городах княжений, были судьями всех тех лиц, которые находились под ними. До возникновения специальных приказов их суду подлежали как все дворовые слуги, так и слуги, устроенные государевыми землями" 36 .

Соловьев совершенно правильно считал, что земля не находилась в собственности слуг под дворским, и они не могли ей распоряжаться. Несомненной заслугой Сергеевича является то, что он отметил необходимость обеспечения такой категории слуг землей и проживание их на ней, а не в княжеском дворе. Ученые не ставили вопроса о возможности передачи такой земли по наследству и других операциях с ней. Оба исследователя посчитали за слуг зависимое население, перечисленное в приведенном выше отрывке завещания Владимира Храброго. Эти распоряжения находятся в разных частях завещания и были механически соединены исследователями при

стр. 60

--------------------------------------------------------------------------------

изучении духовной грамоты. Прямых указаний на то, что люди указанных профессий являлись слугами под дворским, источник не содержит. Если Соловьев неопределенно говорил, что эти слуги "пользовались княжескими землями", то Сергеевич утверждал, что дворский ведал и раздавал дворцовые земли. Однако существование в XV в. чисто дворцовых земель не прослеживается источниками 37 .

Вопрос о происхождении дворских был затронут М. Ф. Владимирским- Будановым. Историк права высказал ценное соображение о тождестве дворского XII - XV вв. и тиуна огнищного XI - XII вв. Эту мысль он не пояснил, но, видимо, основывался на сходстве хозяйственной деятельности этих должностных лиц и одинаковом принципе образования слов: "огнищанин" от "огнище" в значении княжеского очага и "дворский" от "двор". Его концепция управления княжеским хозяйством несколько противоречива. С одной стороны, ученый считал, что тиун огнищный, как и другие тиуны - первоначально несвободный дворовый княжеский слуга. С другой стороны, дворский, упоминавшийся с середины XII в., назначался из бояр и причислялся к старшей дружине. Дворский заведовал не только домашним хозяйством князя, где ему подчинялись ключники, но и княжеским двором - военной организацией (отроками). Суждения о дворских Владимирского-Буданова не содержат ссылок на источники и фактически остались не аргументированными. Вызывают сомнения такие моменты, как подчинение дворскому отроков и ключников. Если Сергеевич отождествлял дворских и ключников, то Владимирский- Буданов считал, что вторые им подчинялись. Оба эти мнения на источниках не основывались.

Ученый считал, что в системе дворового управления нельзя различить частно- хозяйственные органы от государственных, "управление дворского заменяло собою все последующие органы финансового управления", кроме "специально- финансового управления: таковы даньщики и мытники" 38 . Развитие княжеского хозяйства сводилось Владимирским-Будановым к территориальному расширению, без внимания оставалось качественное, отраслевое развитие, усложнение структуры его управления, изменение прав и обязанностей лиц этой структуры.

В. С. Борзаковский, разрабатывая вопросы истории Тверского княжества, рассмотрел и прокомментировал жалованные грамоты тверских князей Успенскому Отрочу монастырю, датируемые 1362 - 1364 и 1435 - 1437 гг., и великого князя Бориса Александровича Тверского, выданную около 1450 г. Кашинскому Сретенскому монастырю 39 . Автор, сославшись на Сергеевича, повторил высказанное им в 1867 г. мнение, что дворские ведали двор-усадьбу князя, организовывали повинности населения через сотских и старост 40 .

Яблочков отметил первое упоминание дворского в 1169 г. По мнению автора, с этого времени слуги, живущие при княжеском дворе, стали называться дворянами, а дружина - двором 41 . Яблочков счи-

стр. 61

--------------------------------------------------------------------------------

тал, что дворский руководил дружинниками, мог их судить. Вместе с тем историк осторожно пояснил: "о должности дворского в этом периоде нельзя сказать ничего определенного" 42 . Для XIII - XV вв. историк определял слуг под дворским по виду их деятельности подобно тому, как Соловьев и Сергеевич - перечнем профессий в завещании Владимира Храброго, а по статусу - свободными людьми, владеющими княжеской землей, в отличие от Сергеевича отделяя их и от вольных слуг (младших дружинников), и от холопов 43 .

Мнение Г. Ф. Блюменфельда о дворских и слугах под дворским основывалось на духовных и договорных грамотах московских князей. Он не старался выяснить род деятельности слуг под дворским, а исследовал характер их землевладения. Здесь автор рассуждал так же, как Сергеевич. "Дворский заведовал дворцовыми землями, и потому в его ведении находились служилые люди, как получавшие поместья из дворцовых сел". Хотя в историографии уже давно была признана занятость слуг под дворским, всех или некоторых из них, хозяйственным обслуживанием княжеского двора, Блюменфельд, признав их помещиками, предположил, что они составляли "низший класс дружины" 44 .

Так же, как и Сергеевич, В. О. Ключевский полагал, что должность дворского исторически предшествовала дворецкому, и он являлся главным управителем княжеского дворца, высшим из сановников, исполнявших различные поручения по княжескому дворцовому хозяйству 45 . Ученый внес весомый вклад в изучение категории населения слуг под дворским. Ключевский рассматривал их как переходную социальную группу между вольными слугами и черными людьми и отмечал, что так же, как и вольные слуги, слуги под дворским несли личную службу князю, получали за это участки земли и могли перейти к другому князю. Сходство с черными людьми выражалось в том, что их служба была не военной, а хозяйственной, княжеской землей они могли пользоваться только тогда, когда состояли на службе, и не имели права приобретать землю в собственность 46 . "Только и платежи, и работы падали на дворцовых слуг по личному назначению князя, как падала ратная служба на вольных слуг, а не по мирской разверстке, как падало тягло на черных людей. Наконец, подобно последним, дворцовые слуги могли лишь пользоваться княжеской землей" 47 . Историк не ставил вопроса о времени появления этой категории населения и характере владения князьями своим дворцовым хозяйством - было ли оно для князей общим или раздельным, видимо, считая последний вариант очевидным. Взаимное обязательство не принимать на службу слуг под дворским в духовной Владимира Андреевича Храброго и в его договорах с Дмитрием Донским, было оценено Ключевским как идущее вразрез с установившимся порядком. Исследователь считал это новой мерой, вводимой для стабилизации социальной иерархии, прекращения передвижений лиц от одного статуса к другому.

стр. 62

--------------------------------------------------------------------------------

При исследовании Тверского уезда XVI в. И. И. Лаппо обнаружил, что писцовые книги середины столетия выделяют в особую группу "земли служни" - "деревни псарские, за псари и за сокольники" и впервые описал эту форму землевладения. По его мнению, "служни земли" "не являются землями, принадлежавшими некогда слугам вольным"; это - дворцовые земли, розданные несвободным слугам под дворским. Он писал, что "сидя на служней земле, они очень похожи на задворных холопов частных владельцев". Как и Сергеевич, автор предполагал разнообразие занятий этих слуг. Они "исправляли разные дворцовые должности, как высшие (казначеи, посельские, ключники, также тиуны, дьяки), так и низшие (бортники, псари, бобровники, бараши, садовники и т.п.)". Постепенно права несвободных слуг возрастают, и они сливаются со всеми другими княжескими слугами в единый служилый класс, а полученные в условное владение земли оказываются освоены в вотчины. Лаппо отметил и упоминание этих земель в третьем договоре Дмитрия Донского с Владимиром Храбрым от 25 марта 1389 г.: "А хто будет покупил земли данны , служнии или черных людии, по отца моего живот , по князя великого по Иванов , а т , хто взможет выкупити, ин выкупят, а не взмогутъ выкупити, ин потянут к черным людем. А хто не въсхочетъ тянути, ин ся земль съступят, а земли черным людем даром" 48 . Схожесть условий приобретения, упоминание слуг вместе с черными людьми свидетельствует, что под "служними" имелись в виду земли именно слуг под дворским. Но историку было важно привести пример употребления понятия "служние земли" в других памятниках, он процитировал только начало этого условия докончания, и не стал его анализировать 49 .

Весьма критически к достижениям современной ему историографии подошел С. В. Рождественский. Он исследовал историю землевладения служилого класса в XVI в., подробно рассмотрев истоки формирования поместной формы собственности 50 . При этом историк опирался на вывод Сергеевича, что отношения князя с дворцовыми слугами в XIV - XV вв. "представляет основной тип, по которому сложилась вся служба Московского государства". Рождественский разделял также его мнение, что среди дворцовых слуг нельзя строго выделить военных, так как занятые в хозяйстве слуги при необходимости также выполняли военные функции 51 . Историк указал два существенных признака поместья: 1) земля дается под условием службы; 2) она является только личным владением служилого человека. Поскольку под условием службы "земля давалась и в личное, и в наследственное владение, и во временное пользование за исполнение известной должности", следовательно, нельзя считать поместьем любое владение, обусловливаемое службой. В частности, Рождественский подверг критике попытки Сергеевича и других историков признать Бориса Воркова, получавшего по завещанию Ивана Калиты с. Богородицкое в Ростове на условии службы кому-либо из

стр. 63

--------------------------------------------------------------------------------

сыновей князя, первым помещиком 52 . Подробно остановился автор на землевладении дворовых княжеских слуг. Основываясь на давно введенной в научный оборот статье завещания Владимира Храброго "А т х бортников, или садовников...", ясно свидетельствующей, что в княжеском хозяйстве были заняты и несвободные, и свободные люди, историк справедливо указал, что Лаппо "произвольно связывает происхождение служних земель непременно со службой несвободных слуг под дворским". Однако, определяя свободный статус этих слуг, Рождественский пошел слишком далеко. В тексте писцовой книги Тверского уезда середины XVI в. ученый выделил случаи различных операций с землей слуг. Так, в волости Захожье были "крепости у псарей - купчие и докладные и жалованные грамоты великого князя Михаила Борисовича, и кабалы закладные, и с крепостей взяты противни слово в слово", в волости Суземье перечисляются пять деревень псарей, в числе крепостей на эти деревни упоминаются купчие грамоты; одна из деревень принадлежит Афинейскому монастырю, "а дал ту деревню монастырю по душе псарь Позняк Мерлинъ". Ученый пришел к выводу, что в княжеском хозяйстве были заняты и слуги под дворским, и вольные слуги. Свободные слуги под дворским "владели под условием службы такими же псарскими, сокольничими и т.п. землями, на каких сидели и слуги-холопы. Эти владения вольных и невольных слуг одинаково состояли в ведении разных путей дворцового ведомства и были дворцовыми, частными имуществами князей. Но вольные слуги могли владеть землями и на праве частной собственности и с них служить князю. Их вотчины по характеру лежащих на них повинностей также были псарскими, сокольничими, бобровничими и т.п., но они не были дворцовыми землями, а составляли частную собственность вольных слуг". По мысли Рождественского, дворцовые земли раздавались свободным слугам в наследственное владение под условием службы. Уже в следующем поколении земля осваивается в вотчину, отчуждается куплей, закладом и т.п. 53 Если Сергеевич находил сходство в статусе слуг под дворским и помещиков путем анализа условного обладания землей, то Рождественский, оценивая владение вотчинами, сблизил слуг под дворским и вольных слуг. Не отрицая возможности перехода слуг под дворским в разряд вольных слуг, сопровождаемого изменением статуса земли, следует отметить, что от внимания кропотливого историка укрылось упоминание "служних земель" в третьем договоре великого князя Дмитрия Ивановича с Владимиром Андреевичем Серпуховским, выявленное Лаппо и процитированное выше. Подобное соглашение относительно земель слуг имеется и в договоре, заключенном в 1464 - 1472 гг. великим князем Иваном III Васильевичем со своим братом, углицким князем Андреем Большим: "А которые слугы къ дворьскому, а черный люди к становщику, блюсти их с одного, а земль их не купити. А хто будет т х земль купил, хоти и при отци нашом, великом князи, а без гра-

стр. 64

--------------------------------------------------------------------------------

мот отца нашего, великого князя, и по отца нашего, великого князя, жывоте хто будет тех земль купил без наших грамот, т м землям вс м потянути по старин " 54 . Из статей этих договоров о "служних землях" выясняется, что слуги под дворским могли совершать операции с землей, в частности, продавать ее. Если сделки проводились с разрешения князя, статус земель мог меняться, иначе новый владелец должен был выполнять те же обязанности за владение землей, что и прежний. А значит, указанные операции с землей псарей не обязательно трактовать как действия вольных слуг со своими вотчинами. Следует отметить, что д. Майкова, данная Афинейскому монастырю псарем Позняком Мерлиным, в писцовую книгу была записана как псарская, а не среди других владений этого монастыря в категории монастырских земель 55 . По мнению Рождественского, второй важнейшей задачей слуг после службы с земли, в том числе и хозяйственной, было ее освоение, они являлись "хозяевами-колонизаторами, разрабатывали даваемые им пустые земли, приводили их "из пуста в живущее"" 56 .

Взгляды Сергеевича и Владимирского-Буданова отразились в исследовании М. А. Дьяконова. Он постарался по-своему систематизировать и развить идеи предшественников. Подобно Сергеевичу, Дьяконов считал, что дворский был у каждого князя и землевладельца. По словам историка, дворецкий ведет свое начало от "дворьского тиуна", позднее просто "дворьскаго" 57 . Автор объединил два суждения Сергеевича, относившиеся к разным периодам: гипотезу об иерархии дворских и мнение о появлении на определенных территориях в присоединенных княжествах. По мере присоединения отдельных княжеств, присоединяются "и княжеские дворы или дворцы с дворьскими и дворецкими", возрастает роль московского дворецкого, он получает наименование "большого" и становится главой приказа Большого Дворца. Проведя аналогию с употреблением западноевропейских терминов "palatium", "domus regia", Дьяконов отметил, что в средневековой Руси слово "двор" обозначало как имение, так и всю совокупность придворного штата. Тот факт, что у князя "в числе его дворных людей или дворян, наряду с вольными слугами, были и слуги невольные, княжеские холопы", позволил ученому считать подчиненными дворскому всех должностных лиц княжеского хозяйства (тиунов, посельских, ключников, старост, казначеев), всех людей, занятых в хозяйстве (предствителей профессий, перечисленных в завещании Владимира Храброго, деловых людей, купленных и т.п.) и Бориса Воркова (не считаясь с замечаниями Рождественского). Согласно Дьяконову, состав слуг под дворским был неопределенным, включал "разнородные элементы от детей боярских до полных холопов" 58 . Таким образом, попытка систематизировать взгляды предшественников оказалась явно неудачной: если дворяне и дети боярские были слугами под дворским, то

стр. 65

--------------------------------------------------------------------------------

вопрос, кем были вольные слуги, для которых существовала свобода перехода, Дьяконов обходил.

В 1908 г. была опубликована статья С. В. Бахрушина "Княжеское хозяйство XV и первой половины XVI в." В этой работе историк охарактеризовал различные отрасли хозяйства князей: бортничество, рыболовство, бобровая ловля и т.п. Но систем управления таким хозяйством, функций лиц управленческого аппарата ученый не рассматривал, хотя и считал, что хозяйство князя строилось как феодальная вотчина XIII в., только в большем масштабе. Для статьи был использован материал главным образом XVI в., нарисованная же картина получилась достаточно статичной 59 .

Н. П. Павлов-Сильванский в различных трудах дал совершенно разную характеристику дворских, причем подчас весьма противоречивую. В работе "Государевы служилые люди" Павлов-Сильванский повторил мнение Сергеевича, без изменений и ссылок приведя его высказывания о высоком положении дворского и подчинении главному дворецкому, заведовавшему дворцом князя в столичном городе, дворских, управлявших дворцами в провинциальных городах. Сергеевич предположил, что до возникновения Поместного приказа дворские наделяли землей "дворских людей, обязанных военной службой", были в тесной связи с дворянами. Павлов-Сильванский считал подчинение дворскому дворян бесспорным. Особое внимание ученый уделял условному землевладению слуг под дворским, наделению их имениями за службу. Предоставляемые им земли он считал древнейшими поместьями и отнес к слугам Б. Воркова 60 . Такое сближение слуг под дворским и дворян в концепции Павлова-Сильванского произошло оттого, что историк не пытался выяснить, в чем заключалась служба подведомственных дворскому лиц и какой она носила характер.

В следующей работе "Феодализм в удельной Руси" историк продолжил иную традицию - считать дворского выборным лицом. Сославшись на уставную грамоту 1509 г. бобровникам Каменского стана, Павлов-Сильванский безоговорочно заключил, что "старосты дворцовых волостей назывались дворскими".

Основываясь на указании правой грамоты, составленной около 1490 г., в которой вызываемый в свидетели дворский Гавриил был назван крестьянином Берендеевской волости, ученый пришел к выводу, что дворские могли называться крестьянами и их положение было сходным 61 . Павлов- Сильванский осторожно предполагал отличие волостных дворских от дворских городских. Последние, возможно, заведовали некоторыми особыми сборами и натуральными повинностями на дворцы - княжеские дворы в городах. Обозначенный таким образом социальный статус дворского никак не согласуется с характеристикой слуг под дворским, приводимой исследователем далее. Резко полемизируя с Ключевским, считавшим, что такие слуги были работниками по дворцовому хозяйству, Павлов-Силь-

стр. 66

--------------------------------------------------------------------------------

ванский выводил из статьи завещания Владимира Серпуховского "А бояром и слугам, кто будет не под дворским, вольным воля" принадлежность этой категории слуг также "к составу "бояр и слуг", т.е. военных слуг удельного времени". Автор сделал важное наблюдение, что "тверская писцовая книга ... строго отличает слуг от конюхов, сытников, псарей, ключников", но это разделение объяснил не структурой княжеского хозяйства, а родом деятельности этих категорий населения: "Блюменфельд правильно усмотрел в слугах под дворским "помещиков" и низший класс дружины". Оценивая статьи княжеских договоров о слугах под дворским, историк утверждал, что в первом договоре Дмитрия Донского и Владимира Храброго они упоминаются "впервые, конечно не потому, чтобы они впервые явились около 1362 г., а потому, что в этом году князья впервые согласились не принимать их в чужой удел; раньше же такие слуги наряду со всеми боярами и слугами пользовались полной свободой службы по общему правилу: "а боярам и слугам межи нас вольным воля"" 62 . Почему только одной части военных слуг был ограничен переход, чем они отличались от других и зачем потребовалось такое новшество в регулировании их службы, автор не объяснил.

Самые общие сведения о слугах под дворским привел Д. И. Багалей. Так же, как Павлов-Сильванский, он считал, что они первоначально имели те же права, что и вольные слуги, но первым договором Дмитрия Донского с Владимиром Храбрым были ограничены в смене сюзерена. Багалей отметил условное землевладение слуг под дворским. Историк разделял среди них "два слоя: военных слуг князя и дворцовых, эксплуатировавших различные хозяйственные статьи и отправлявших таким образом службу с пожалованных им земель". Единственное отличие позиции Багалея от других авторов заключалось в том, что указанные дворцовые слуги, по его мнению, появляются с XV в., а прежде в княжеском хозяйстве промыслами были заняты исключительно холопы 63 .

С. Б. Веселовский полагал, что дворский не только собирал налоги со слуг под дворским, но и был для них "низшим органом княжеского суда и управления". Ученый считал, что власть дворского не распространялась на все непривилегированные земли уезда, он только ведал слуг под дворским, его власть над ними была "аналогична власти посельских приказчиков - в княжеских селах и волостях, и власти слободчиков в слободах, т.е. дворский был низшим органом княжеского суда и управления". Отсутствие в некоторых уездах известий о дворских ученый объяснял нехваткой источников. Суд и управление непривилегированными землевладельцами обычно принадлежали наместникам и волостелям, а в качестве исключения поручались дворским. Веселовский попробовал наметить верхнюю (позднейшую) хронологическую грань существования этого института. По его мнению, с начала XVI в. дворские и слуги под дворским исчезают, последние частью получают поместья и примы-

стр. 67

--------------------------------------------------------------------------------

кают к служилым землевладельцам, частью попадают на положение тяглых черных людей 64 . Напомним, что еще Сергеевич привел данные о существовании дворских в XVI в.

Б. Д. Греков не делал различия между управителями княжескими и частновладельческими хозяйствами, рассматривал устройство вообще вотчины- сеньории. Ученый писал, что "двор крупного феодала - административно- хозяйственный центр всего феодального владения, где сидит если не сам хозяин, то его хозяйское око - дворецкий, начальник всякого рода слуг, вольных и невольных" 65 . Опираясь на завещание Владимира Серпуховского, где традиционно рассматриваемая учеными статья противопоставляет людей, на которых есть полная холопская грамота, и вольных, Греков решил, что "слуги под дворским были, как правило, люди несвободные" 66 . Основываясь на правой грамоте, составленной в 1454 - первой половине 1456 г. Никитой Беклемишевым, о тяжбе некоего землевладельца Андрона, принятого им за княжеского слугу, с попом Сидором о принадлежности земли Самонинской, находившейся в Кистемском стане Переяславского уезда, в которой упоминаются два дворских - прежний и действующий 67 , Греков заключил о "большой осведомленности дворского не только в делах двора, но и в том, что делалось за его пределами" 68 .

Анализируя статус дворских и слуг под дворским, В. Б. Ельяшевич использовал те же источники, что и Рождественский: московско-серпуховские договора, завещание Владимира Андреевича Серпуховского, писцовые книги Тверского уезда и пришел к аналогичным выводам, несколько иначе поставив акценты. "Дворский, позднее дворецкий, это заведующий княжеским двором". На основании используемых большинством ученых статей завещания Владимира Храброго автор считал слуг под дворским свободными людьми и холопами, занятыми в княжеском хозяйстве. Историк заострил внимание, что по договорным грамотам условия землевладения для них были такими же, как у черных людей. "Различие лишь в том, что одни несут с земли тягло, а другие - службу". В этом точка зрения Ельяшевича наиболее близка к взглядам Ключевского. Ельяшевич считал, что из черных тяглых людей набирались слуги под дворским, их земли назывались "служними". Так же, как Лаппо и Рождественский, он причислил к "служним землям" земли псарей и сокольников тверских писцовых книг 69 , несмотря на правильное замечание Павлова-Сильванского, что источник различает эти категории земель.

Изучая княжеские договоры и завещания, Л. В. Черепнин отметил: "согласно с духовными первых московских князей и с договорной грамотой 1350 - 51 гг. [договор великого князя Симеона Ивановича с братьями Иваном и Андреем. - И. С. ] докончание 1367 г. [первый договор Дмитрия Ивановича с Владимиром Андреевичем. - И. С. ] особо останавливается на "блюдении ... с одиного" князьями "численных людей", а также слуг под дворским и черных людей, ко-

стр. 68

--------------------------------------------------------------------------------

торые "потягли ... к сотником"" 70 . Следует оговорить, что в завещаниях московских князей дворские не упоминаются, реконструкция Черепниным текста договора Симеона Гордого с братьями вызывает сомнения 71 . Сказать, какие именно люди были "выиманы во иныи службы" при Иване Калите и Симеоне Гордом 72 , трудно. Основываясь на третьем договоре Дмитрия Донского с Владимиром Храбрым, исследователь посчитал слуг под дворским, наряду с черными и численными людьми, исключительно сельскими жителями и противопоставлял им городское население - гостей, суконников, посадских людей 73 . А. М. Сахаров, специально изучая города Северо- Восточной Руси, также говорил только о городском черном населении и не отмечал существования в городах слуг под дворским 74 . Упоминания дворских в правых грамотах Черепнин разбирал не всегда тщательно. Пересказав судебное разбирательство Троице-Сергиева монастыря с великокняжеским истопником Антоном Гладким, ученый констатировал ценность материала правых грамот для характеристики условного землевладения княжеских слуг 75 , но, рассматривая споры Троицкого Калязина монастыря с жителями Жабенской волости, которых "рядил на землю дворский", назвал дворских "черным крестьянством" 76 . Исследуя Судебник 1497 г., ученый отметил, что правые грамоты подтверждают постановление Судебника о присутствии на суде дворского, старосты и лучших людей. Поскольку указанные представители фигурируют далеко не во всех правых грамотах, Черепнин счел это свидетельством частого невыполнения статьи Судебника 77 .

В "Памятниках русского права" разделяются два типа дворских: княжеский агент и боярский тиун. Неясно, на основании чего утверждается, что дворский "как правило принадлежал к детям боярским" 78 . В этом издании приводится формула жалованных грамот "к сотцким и десятцким с тяглыми людьми не тянут ни в какие проторы, ни в розметы" и высказывается суждение о развитии этой формулы: "в грамотах XV в. она обычно называет сотских и дворских, грамоты же XVI в. говорят преимущественно о сотских и десятских". Сформулированная так тенденция, по мнению составителей, отражает реальные изменения - ликвидацию института дворских и введение института городовых приказчиков, которым в финансовом отношении подчинялись сотские и десятские. Перемены в управлении объясняются тем, что "если власть дворских не распространялась на иммунитетные вотчины, то городовые приказчики осуществляли постоянный надзор за уплатой податей населением феодальных владений. Таким образом, "отставка" дворских и введение городовых приказчиков были формой борьбы за ограничение феодального иммунитета" 79 . Фактически вывод об изменении в управлении княжеским хозяйством делается на основании анализа неполного материала и сводится к иммунитетной политике.

стр. 69

--------------------------------------------------------------------------------

Изучая местное управление первой половины XVI в., прояснил судьбу института дворских Е. Н. Носов. Ученый связал выявленные Веселовским процессы: исчезновение дворских, появление городовых приказчиков, выделение из общей массы княжеских земель дворцовых сел 80 . По мысли Носова, одновременно с появлением дворцовых земель происходило разделение всех видов повинностей на дворцовые и общегосударственные. Первые составляют основу тягла собственно дворцовых земель, вторые - городовое дело, ямское дело и посошная служба - становятся общеобязательными, как правило, для всех остальных земель: черных, оброчных, поместных, вотчинных, монастырских. Для организации этих повинностей в масштабах всего уезда был создан новый орган местного управления - институт городовых приказчиков. Позднее в их ведение попадают и другие посошные дела великого князя: мостовое дело, подводная повинность, житничное и прудовое дело, обязанность строить дворы великого князя и т.д., поскольку в первой половине XVI в. эти обязанности распространялись на все земли, а не только дворцовые 81 .

Распространение деятельности городовых приказчиков на финансовую, земельную, судебную сферы местного управления сталкивало их с "такими органами великокняжеского вотчинного управления, как ключники и дворские, которые в период феодальной раздробленности непосредственно ведали в городах княжеским хозяйством, осуществляли надзор за великокняжеским земельным фондом, производили сбор натуральных и денежных оброков и т.д." Образование дворцовых земель под управлением приказчиков дворцовых сел "подорвало основу этой старой системы княжеского дворцово-вотчинного управления". Городовые приказчики "завершают этот процесс, окончательно оттесняя великокняжеских ключников и дворских от надзора за остальными великокняжескими землями: черными, оброчными и особенно поместными, которые к середине XVI в. составляют уже основную массу великокняжеских земель центральных районов" 82 .

С. М. Каштанов отмечал, что "до сих пор остается неясной связь городовых приказчиков с центральными учреждениями и некоторыми еще распространенными в начале XVI в. старыми органами местного управления" 83 . Разобрав самые ранние упоминания городовых приказчиков в жалованных грамотах 1510-х годов, Каштанов показал первоначальное появление института городовых приказчиков на территориях в пределах Волоцкого удела. Это были земли в Кличенской волости Ржевского уезда, в Горецком стане Тверского уезда, смежных с ними землях в Клинском и Волочком уездах 84 . Историк, - сославшись на "Памятники русского права" 85 , отметил, что вытеснение из жалованных грамот формулы "соцкие и дворские" формулой "соцкие и десяцкие", означает реальную ликвидацию института дворских. "Любопытно, что первые этапы этого вытесне-

стр. 70

--------------------------------------------------------------------------------

ния прослеживаются по жалованным грамотам именно в тех уездах, где вводились городовые приказчики: Волоколамском, Зубцовском и др." 86 Однако, ученый не разбирал, известны ли дворские на этих территориях в XV - начале XVI в.

В монографическом исследовании истории Галицко-Волынской Руси В. Т. Пашуто не рассматривал социальную структуру княжеского двора, однако его наблюдения над историей летописания края, анализ событий с участием дворских имеют определенную ценность для изучения этого института 87 .

К. А. Софроненко, специально изучая общественно-политический строй Галицко-Волынской Руси, посвятила дворским особую главу. По ее мнению дворский ведал в основном всеми вопросами, касающимися двора князя. Конкретизируя умозрительные рассуждения Сергеевича (поскольку у князя был не один двор, а несколько (например, у Даниила - в Галиче, в Холме, в Львове), то можно полагать, что в каждом из них был свой дворский 88 ), Софроненко писала об эволюции должности дворского. "В XII - XIII вв. его функции значительно расширились. Дворский, по-прежнему ведающий двором князя, стоял одновременно во главе всего государственного управления." 89 По-видимому, она считает само собой разумеющимся, что должность дворского существовала и до ее появления на страницах летописи. Однако на смену кому и почему пришел дворский выполнять новые функции, автор не разъясняет. Софроненко рассмотрела некоторые упоминания в Ипатьевской летописи дворских Григория, Андрея и Якова, но проанализировала их не все и довольно поверхностно. Она, например, полагала, что дворский Григорий сохранял за собой должность вплоть до своего ареста. В итоге автор пришла к неподтверждаемому источниками выводу, что "дворский стоял во главе всего административного аппарата дворцово-вотчинной системы управления, ему подчинялись все воеводы княжества" 90 .

В исследовании социального строя Северо-Восточной Руси на примере Переяславского уезда Ю. Г. Алексеев рассматривал процесс феодализации волости, как на территории этой податной и административной единицы появляются "элементы, частично сливающиеся с волощанами, частично противостоящие им". Наделение слуг под дворским землей автор проиллюстрировал предоставлением пустошей в Мишутинском стане дворцовому истопнику Антону Гладкому 91 . Для изменения статуса волостных земель Алексееву не было важно различать поместные и вотчинные владения, а к слугам под дворским причислялись все люди, и прямо называемые в документах княжескими слугами, и те лица, профессии которых, по мнению Алексеева, была связана с обслуживанием государственного хозяйства 92 . Ученый привел упоминания в судном списке 1499 - 1502 гг. о суде троицкого старца Гавриила Напольского с Антоном Гладким 93 и правой грамоте 1454 - 1456 гг. о споре

стр. 71

--------------------------------------------------------------------------------

Андрона с попом Сидором 94 об участии волостных дворских в суде и отметил, что дворский деятельно ""стоит" за тяглые и "великого князя" земли", к сожалению не разобрав специально в каждом случае, были ли это земли черные, волостные или княжеские. Алексеев обратил внимание на великокняжеские указные грамоты в Аргуновскую волость с предписанием соблюдать жалованные грамоты Успенского Воинова монастыря. Первая, 1430 - 1440-х годов адресовалась дворскому, а вторая, 1462 - 1485-х гг., - старосте 95 . На основании этих правых и льготных грамот автор заключил, что дворский - "местный волостной человек, функции которого как представителя княжеской власти так тесно переплетены с функциями старосты и сотского - представителей волости, что временами их трудно разграничить". Дворский, возглавляя слуг, отстаивает "особые интересы князя в волости. Общей тенденцией исторического развития было, по-видимому, расширение сферы этих интересов и соответственно сферы деятельности дворского" 96 . Достаточно подробно охарактеризовав волостных дворских, Алексеев не затронул вопрос об их соотношении с городскими.

В дальнейшем историк попытался распространить свои наблюдения над переяславскими и костромскими волостями на другие уезды Центра России 97 . По мысли автора, дворский - низшее звено княжеской администрации в волости, он контролирует княжеских слуг, участвует в делах волости - совместно с представителями волости сажает на землю крестьян. В отличие от сотского и старосты дворский может выдавать от лица великого князя льготные грамоты переселяющимся в волость крестьянам. В тех волостях, где этого института не было, такие функции выполнял волостель. Алексеев приходит к выводу, что "появление на волостных землях слуг под дворским и самого дворского хотя и сужает компетенцию волости, но не меняет существа ее", поскольку "земля, пожалованная князем слуге, остается тяглой волостной территорией", а "сидя на волостной земле, слуга под дворским частично смешивается с волостным крестьянином, выступает рядом с ним на суде и на разъезде, вступается за волостную землю и т.п." 98

Изучая послушество в суде зависимого населения, упоминала дворских Е. И. Колычева. Она считала участие дворских в судебных разбирательствах земельных споров неизбежным следствием и производной от его других функций, таких, как слежение за землеустройством, выполнением феодальных повинностей, делением земли на выти между тяглыми крестьянами. Добавление "на дворьскаго" в 66 статье Карамзинской и Пушкинской группах списков Пространной Правды: "На послушьство на холопа не складають; но оже не будеть свободнаго, то по нужи сложити на боярьска тивуна на дворьскаго, а на инех не складывати" считала попыткой расширить круг лиц, которые могли быть послухами, людьми холопьего происхождения 99 , причисляя дворского к холопам. Следует, однако, отметить,

стр. 72

--------------------------------------------------------------------------------

что в обороте "на дворьскаго" в Русской Правде слово "дворьскаго" является не существительным, а определением к тиуну.

В другом исследовании института холопства гораздо больше внимания дворскому и слугам под дворским уделил А. А. Зимин. Относительно социального статуса слуг под дворским историк полностью согласился с Грековым, без собственных обоснований сославшись на утверждение последнего, что они "как правило, люди несвободные, холопы" 100 . Греков исходил из общих взглядов на устройство княжеского хозяйства. В принятии Зиминым тезиса Грекова могли сыграть роль и авторитет предшественника, и общая благоприятность такого заключения для темы монографии. Отрывочно, а потому искаженно, привел ученый выводы дореволюционных авторов о профессиях слуг под дворским. По словам Зимина, "Дьяконов считал их бортниками, псарями и т.п. [...] Павлов-Сильванский относил их к разряду военных слуг". Сам историк полагал, что они были заняты и в военной, и в хозяйственно-административной сфере и "составляли высшую прослойку княжеских несвободных людей [...] Последний раз слуги, "тянувшие" к дворскому, встречаются в договорной грамоте 1464 - 1472 гг. (Ивана III с Андреем Большим. - И. С.), которая, к тому же, запрещает покупать их земли. Как мы видим, ко второй половине XV в. несвободные слуги обзаводятся еще и землей" 101 . Однако, это процесс более ранний, упоминание земель слуг под дворским в третьем договоре 1389 г. Дмитрия Донского с Владимиром Храбрым обнаружил еще Лаппо. По мысли Зимина, "дворские распоряжались не только слугами, в их компетенцию входили все дела, связанные с хозяйством княжеского двора (как посельские ведали селами). В XV в. их власть (по крайней мере, судебная) начинала распространяться и на крестьян. Здесь автор сослался на обельное постановление жалованной тарханной и несудимой грамоте, выданной 10 мая 1404 г. звенигородским князем Юрием Дмитриевичем игумену Савво-Сторожевского монастыря Савве на с. Белгино с деревнями в Звенигородском уезде: "ни к сотцкому, ни к дворскому, ни десятскому с тяглыми людми не тянут ни в которые проторы и в разметы" 102 . С чем был связан этот процесс и как он соответствует отражению в сохранившихся памятниках, автор не разбирал. В целом попытка Зимина показать облик дворских и подчиненных им слуг в эволюции, опираясь на источники, заслуживает внимания, хотя ее вряд ли можно назвать удачной.

Н. Н. Покровский, занимаясь историей черносошного землевладения XIV - XVI вв., говорил о дворских как о лицах княжеской администрации, таких же, как и посельские, становщики, тиуны и т.п. 103 Лишь однажды автор пояснил, что понимает под дворскими дворцовых, управляющих отдельными селами 104 . Покровский на основании того, что "земли, находившиеся непосредственно в подчинении лиц дворцовой администрации князя ... в рассматриваемый период еще не выделялись так резко из остального массива черных земель, как

стр. 73

--------------------------------------------------------------------------------

это было в более позднее время", акты обычно объединяют все черные земли под титулом "земель великого князя" и некоторые села в разное время фиксируются с разным статусом, счел возможным "не выделять специально дворцовые земли из состава черных земель" 105 . В итоге историк не стал анализировать роль дворских в процессе перехода земель в руки феодалов.

Если Н. Н. Покровский отделял черносошных крестьян от непосредственных производителей из дворцового ведомства и занимался только первой категорией сельского населения, то А. Д. Горский, изучая борьбу крестьян за землю, понимал, что подведомственные дворскому люди тоже участвовали в этой борьбе и писал о судебных тяжбах и тех и других, хотя и не ставил вопроса, были ли слуги под дворским крестьянами в обычном значении этого слова. Заслуга историка состоит также в том, что он выявил однотипность борьбы за землю дворцовых и черносошных крестьян. Рассмотрев, среди прочих, отдельные интересные свидетельства об участии дворских в судебных разбирательствах, ученый показал заботу этого должностного лица о сохранности фонда княжеских земель 106 . Осторожно полемизируя с высказанным в "Памятниках русского права" мнением о принадлежности дворских к детям боярским, А. Д. Горский указал два случая "упоминания дворского в числе крестьян" 107 - правую грамоту, датируемую приблизительно 1490 г., на земли в дмитровской Берендеевской волости 108 , и правую грамоту, составленную между 1495 и 1499 гг. на земли в Михайловском стане Переяславского уезда 109 . В первой из них, использованной Павловым-Сильванским, дворский прямо назван крестьянином, во второй дворский назван в перечне "людей добрых волостных", а не в списке детей боярских.

О соотношении терминов "дворяне", "слуги дворные", "дворский" писали М. Б. Свердлов и И. Я. Фроянов. Свердлов посвятил специальную статью теме древнерусских дворян, где допустил, что "слуги дворные", упоминаемые в XIII в. в Галицко-Волынском летописании, "подчинялись, вероятно, дворским - своего рода мажордомам, о которых в известиях XII-XIII вв. сообщается как о боярах и княжеских воеводах" 110 . Фроянов обвинил Свердлова в недооценке значения употребления слов "дворский" и "слуги дворные" в Ипатьевской летописи, считая, что их использование может служить основанием для предположения о существовании "в Южной Руси конца XII - начала XIII в. княжеских дворов как обозначения совокупности слуг князя" 111 . Предположение Фроянова Свердлов назвал "неправомерным обобщением или ошибочной посылкой, так как "княжеский двор" не соответствовал "совокупности слуг князя", поскольку первый термин значительно шире второго". Свердлов, исходя из наличия в южнорусском летописании терминов "слуги дворные" и "дворский" и отсутствия термина дворянин, применяемого к слугам княжеского двора, занял более осторожную позицию: "уже к XII в. могут относиться данные о слугах княжеского двора, подчиненных

стр. 74

--------------------------------------------------------------------------------

дворским, хотя сам термин "слуги дворные" появился в XIII в." 112 . Оба автора не только не использовали более поздних данных о дворских и слугах под дворским, но даже не анализировали конкретные летописные известия об этом институте.

Наиболее объемное исследование института дворских принадлежит немецкому историку Уве Хальбаху, посвятившему ему отдельный очерк в своей книге о русском княжеском дворе. Он не анализировал каждого упоминания дворского в Галицко-Волынском летописании, но обратил внимание, что при описании действий дворских в связи с военными событиями, статьи 1235 и 1248 гг. Ипатьевской летописи содержат намеки на его административную деятельность. Частоту упоминаний дворского Андрея историк объяснял выдающимся положением его должности, хотя Пашуто видел причину этого в том, что дворский Андрей был информатором летописца, рассказывал ему о событиях, в которых принимал участие.

Хальбах подробно рассмотрел обозначение термином дворский венгерского вельможи в статье 1208 г. Ипатьевской летописи, указал на сходство морфологического образования "comes palatinus" и "дворский". Ученый провел аналогии с палатинами при каролингском и польском дворах, отметил наличие судебной функции у этих должностных лиц. Относительно соотношения должности дворского и дворецкого Хальбах привел мнения предшественников, но подчеркнул, что термины образуются от разных основ.

Историк процитировал четыре формулы жалованных грамот XV в. для иллюстрации того, что дворские организовывали сельское население для выполнения таких натуральных повинностей как, например, закос. Из первого договора Дмитрия Донского с Владимиром Храбрым и завещания последнего Хальбах, как и его русские предшественники, сделал вывод, что слуги под дворским были свободными людьми, занятыми на работах для двора и получавшими за это участки земли в условное владение 113 .

Исследовательница общины русского средневековья Л. В. Данилова об институте дворских высказывалась весьма неопределенно. По ее мнению, "трафаретная формула, гласящая о подведомственности слуг дворскому, а тяглых людей сотнику, отражает ушедшую в прошлое систему территориального деления, при господстве которой выборные представители общины были единственной властью на местах" 114 . Если сотских, пятидесятских, десятских и старост Данилова называет мирскими выборными, считает, что они "не просто представители волостного мира, но и должностные лица княжеского административного аппарата", то о выборности или назначаемости дворских она прямо не высказывается. В пользу первого варианта можно трактовать высказывания историка в ее монографическом исследовании о том, что черные волостные земли и дворцовые "подчас имели единое управление", что "княжеские оброчные и дворцовые земли ... по внутреннему строю общинной организации

стр. 75

--------------------------------------------------------------------------------

до конца XVI в. были гораздо ближе к черным волостям и станам", чем к вотчинам и поместьям. Анализируя уставную грамоту бобровникам Каменского стана 1509 г., Данилова приходит к выводу, что роль дворского была очень близка к роли волостного старосты. Стараясь подтвердить свою теорию постепенного подчинения в системе управления представителей "сотенного деления", "восходящего к родоплеменному делению", представителям деления территориального (т.е. сотским старостам) Данилова использовала жалованные грамоты. Она нашла, что в этих грамотах "со временем в формуле об освобождении крестьян иммуниста от совместных с черными людьми тягла упоминание сотского исчезает и называется один староста" 115 . Такой вывод был проиллюстрирован лишь отдельными жалованными грамотами, без учета региона, времени, выдавшего лица, комплексного же исследования не проводилось. Вопроса, как при таком процессе изменяется упоминание дворского, чья близость со старостой так подчеркивалась, Данилова не ставит. Важным вкладом в характеристику княжеского хозяйства, в котором значительную роль играли дворские, являются работы Б. Н. Флори, рассматривавшего это хозяйство в сравнении с аналогичными структурами государств Центральной и Восточной Европы. Ученый убедительно доказал существование на Руси "служебной организации", в принципе такой же, как в Польше, Чехии, Венгрии 116 . Термин "служебная организация" обозначает совокупность групп людей (той или иной профессии), которые несли какую-либо определенную "службу" и потому были освобождены от других общегосударственных налогов и повинностей. Княжеская "служебная организация" обслуживала не только князя, но и весь господствующий класс в целом. Возмещением за службу были земельные наделы, на которых служилые люди вели обычное крестьянское хозяйство. Состав служилого населения складывался из числа как свободных, так и несвободных людей. В зарубежной историографии принята классификация занятых в таком хозяйстве людей по роду их занятий. Группы лиц были заняты: разными видами обслуживания (например, за столом, обогревом помещения), приготовлением пищи (повара, медовары), уходом за телом и одеждой (банщики, прачки), присмотром за конями (конюхи); поставками специальных продуктов питания (бортники, рыболовы, солевары); изготовлением ремесленных изделий (кузнецы, кожевники, портные); а также охотой (псари, сокольники) и т.д. Служилые люди 117 могли действовать на любой территории, независимо от ее принадлежности, а жители этих мест должны были обеспечивать ночлегом и кормом княжеских сокольников, псарей, бобровников, принимать на прокорм княжеских коней и т.п. Возникновение служебной организации было не результатом создания крупного вотчинного хозяйства и углубления разделения труда в процессе стихийного экономического развития, а сознательной акцией элитной части раннефеодального государства,

стр. 76

--------------------------------------------------------------------------------

направленной на удовлетворение его разнообразных потребностей в условиях слабого развития товарно-денежных отношений. На материале духовных и договорных грамот XIV - XV вв. московских князей историк показал, что в этот период их служебная организация систематически пополнялась и постепенно расширялась за счет наборов нужных специалистов из лично свободного населения. Флоря исследовал входящие в состав служебной организации группы бобровников и бортников. Однако внутренняя структура служебной организации, соотношение различных должностных лиц остаются еще недостаточно изученными. Ученый специально подчеркивал сложный характер организации княжеского (государственного) хозяйства. Так, "пути" представляли собой совокупность поселений служилых людей тех профессий, которые соответствовали профилю определенного ведомства. При этом ""пути" отличаются не только от черных волостей, но и от "сел" - личных владений князей, управлявшихся их ключниками и посельскими". Установление целей такой организации управления служилым населением остается важной задачей будущих исследований служебной организации 118 .

Одной из составных структур служебной организации в настоящее время успешно занимается В. А. Кучкин. Историк, тщательно изучив данные о тысяцких, сотских и десятских до начала XVI в., высказал мысль, что они являются не рудиментами древнего родоплеменного деления общества, а должностными лицами децимальной организации, состоявшей из закупов - людей, за определенную ссуду ("купу") переходивших на княжескую или республиканскую службу. Эта категория полусвободных людей обслуживала элитную часть общества в целом, среди них могли быть непосредственные производители (земледельцы, бортники, рыболовы, сокольники), различные ремесленники (древоделы, портные и т.п.), возможно, воины. Черные тяглые люди и были как раз рядовыми членами децимальной организации (в терминологии Русской Правды - закупами), а не всем свободным населением волостей 119 . Исследуя первый договор Дмитрия Ивановича с Владимиром Андреевичем, ученый, пересказав условия о слугах под дворским и черных людях, подчеркнул, что речь идет о различных, по-разному организованных категориях населения, зависимых от княжеской власти 120 .

В свете последних научных данных институт дворских следует оценивать как составную часть служебной организации, изучать его с учетом представлений о сотских и десятских, с которыми чаще всего дворские фиксируются в источниках.

В статье, вышедшей в свет уже в новом тысячелетии, В. Д. Назаров рассмотрел дворовладение княжеских слуг в городах Северо-Восточной Руси XIV - XV вв. 121 В центре внимания исследователя оказалось сопоставление социального положения вольных слуг и слуг под дворским - подход не новый, известный в историографии со времен Сергеевича и Ключевского. Историк прежде всего обозна-

стр. 77

--------------------------------------------------------------------------------

чил границы употребления терминов, подчеркнув, что ""вольные слуги" и "слуги под дворским" - актуальная терминология для середины - второй половины XIV в. в русле московской правовой традиции и в текстах только московско-серпуховских докончаний. В XV в. "слуги под дворским" наличествуют только в формулярах этой группы соглашений, но в иных текстах договоров московской же традиции, восходящей, правда, к концу XIV в., они уже отсутствуют. Это не значит, что они исчезли из реальной жизни: их неупоминание свидетельствовало только о ненужности их специального обозначения в рамках материальных, а также политических взаимоотношений и расчетов князей между собой" 122 . Следует уточнить, что в XIV в. слуги под дворским упоминаются только в московско-серпуховских договорах, а в XV в. в последний раз названы, как уже отмечалось, в договоре, заключенном великим князем Иваном Васильевичем с углицким князем Андреем Большим 123 .

Основываясь на княжеских духовных и договорных грамотах, Назаров сформулировал отличия двух категорий слуг. "Во-первых, по-разному реализовывались их служебные связи с князем: индивидуально, с правом свободного отъезда или же в коллективно-групповой форме и с утратой земли при переходе от одного князя к другому. Во-вторых, слуги первого рода были одной из привилегированных сословных групп, ее представители лично несли военную службу в пользу сеньора-князя и соучаствовали в управлении княжеством. Слуги второго рода - составная часть совсем иной социальной среды, а именно мира тяглецов. Здесь, правда, у них было высокое и особенное место: их социальные позиции - "специалисты" среднего и низшего звена (но отнюдь не основная рабочая сила) в путях (отраслях княжеского хозяйства): конюхи, псари, сокольники, бобровники и т.п. Их специфические связи с князем опосредовались дворскими и лицами, возглавлявшими пути. Они, конечно, участвовали в военных действиях, но не это определяло их статус" 124 . Почему же связь слуг под дворским с князем ограничена только коллективно- групповой формой? Назаров выводит это из показаний одного рассмотренного им далее судебного дела. Некто Семянко оспаривал у Савво-Сторожевского монастыря селище. По словам истца, эта земля была городской территорией, "была вытью" его двора, причем селище ему "дал ... дворьской и вся братья". Тяжущиеся стороны по-разному указывали межи спорного участка, в итоге монастырь дело выиграл, но приведенные истцом факты ответчик не опровергал. Мужами на суде названы звенигородский дворский Ермола (он же был одним из свидетелей в предшествующем процессе), еще пять лиц, в том числе Курень москотинник, Борак кожевник, Дмитрий Онаньин. Перед нами фрагмент реального бытия непривилегированного слуги в контексте своей локальной группы. Именно она обозначена через сочетание "вся братья", а поскольку действует группа под началом дворского, то имя ее - "слуги под дворским"

стр. 78

--------------------------------------------------------------------------------

в Звенигороде. Очевидны ее распорядительные функции в сфере дворо- и землевладения, ее солидарность в этой области. Так, информацию о границах выделенного ему участка Семянко получил в группе. Именно дворский и представители группы (полагаем, что ими были вышеназванные лица), будучи в определенном отношении процессуальной стороной на суде со стороны истца наблюдали за правильностью судоговорения" 125 .

Однако суд произошел не из-за самого селища, а из-за границы его угодий, в споре была только "полоса" земли. Семянко утверждал так: "Жалоба мне, господине, на того Ивана: дал мне, господине, дворьскои и вся братья селищо полосу и межи, господине, сорол и в поле к собе пригородил. А яз по старым межам городскую землю отведу Суховерьхава селища полосу". Ответчик Иван Такорь объяснял: "Яз, господине, отвечаю выгумново место [Варламове], о той земли: то, господине, земля монастырьскоя; а дал, господине, ту землю Пречистой в дом игумену Савве Захаръ Суховерьхов, а ужо тому, господине, пятьдесят летъ, как та земля монастырю досталося. А тот, господине, Семянко не гораздо вел" 126 . Поскольку селищем распоряжался дворский, то владевший селищем Захар Суховерхов был, скорее всего, слугой под дворским. Представляется, что Назаров слишком большое значение придал обороту "дворьскои и вся братья" в ущерб другим свидетельствам памятника. Как при Захаре Суховерхове, так и после него переданный им участок Саввино- Сторожевскому монастырю дворский в состав подведомственных земель не возвращает. Значит, реально и "локальная группа", и сам дворский такие земли контролируют слабо. При "солидарности в области землевладения локальной группы" было бы логичным ожидать выступления дворского и слуг если не в качестве коллективного истца, то хотя бы как свидетелей Семянко, а этого не произошло. Следует отметить многозначность слова "братья". На суде в середине 1470-х годов келарь Троице-Сергиева монастыря назвал "братом" свидетеля противоположной стороны Парфена Филимонова сына, видимо, великокняжеского крестьянина 127 . И наиболее существенное: дворский наделил Семянко землей совместно с "братьей" (без указания на действие "по слову князя" 128 ) в особых условиях - в момент отсутствия в уезде князя, на что справедливо указал А. Д. Горский 129 . Таким образом, ввиду неординарности ситуации, это известие нельзя считать показательным и на его основании делать заключение о праве "локальной группы" слуг под дворским распоряжаться землей.

Слугами под дворским автор называет мужей на суде, но не приводит их полного перечня: "А на суде были: дворьскои Ермола, да Курень москотинник, да Борак кожевник, да Дмитр Онаньин, да Саней з Бельина" 130 . Последним в нем значится крестьянин саввино-сторожевского с. Белгино 131 , возможно, и люди между ними не все представляли княжескую сторону. В других документах дворские

стр. 79

--------------------------------------------------------------------------------

среди послухов упоминались вместе с детьми боярскими, сотскими, десятскими, старостами, но это не значит, что они входили в одну группу или были "под началом" кого-то одного. Видимо, представленных соображений недостаточно, чтобы совершенно точно причислить к слугам под дворским пятерых мужей на суде.

То, что слуги под дворским могли получать информацию о границах участка от других слуг, не вызывает сомнения. Например, известны три льготные грамоты 1496 - 1497 гг. поселенцам Жабенной волости. Каждая из них была выдана дворским совместно с десятским и добрыми людьми (всякий раз разными). Очевидно, это были соседи получателей льгот. Но из передачи информации о границах, солидарности на суде, даже совместной обработки земли (например, при освоении новых земель) не следует, что группа слуг имела распорядительные функции в отношении княжеской земли, а служебная связь с князем протекала в коллективно-групповой форме. Истопник Антон Гладкой в ноябре 1491 г. получил от Ивана III пустоши Кожевникове и Федорково в Мишутинской волости Переяславского уезда, по его словам "в поместье". В указной грамоте, адресованной "в Мишутино дворскому и всем хрестьяном", им предписывалось "стоять" за княжеские земли 132 . Очевидно, что истопник был слугой под дворским. Несмотря на формулировку адресата указной грамоты, Антон Гладкой землю получал непосредственно от князя, без участия слуг и самого дворского, его служебная связь с князем - индивидуальная, а не коллективно-групповая.

По словам автора, "мнение С. Б. Веселовского о повсеместности дворских в уездах и волостях вне города явно преувеличено" 133 , но конкретных данных, опровергающих высказывание предшественника, Назаров не представил.

Ученый рассмотрел перечни льгот в четырех жалованных тарханных и несудимых грамотах. Это следующие грамоты: выданная между 1432 и 1445 гг. великим князем Василием Васильевичем игумену Троице-Сергиева монастыря Зиновию на право покупки двора в Переяславле 134 ; от 12 января 1463 г. великого князя Ивана III митрополиту Феодосию на села митрополичьего Борисоглебского монастыря Добриловское, Никитское и Милятино в городской округе Переяславского уезда 135 ; от 3 февраля 1455 г. дмитровского князя Юрия Васильевича игумену Кирилло-Белозерского монастыря Кассиану на полученный вкладом тяглый двор в Дмитрове 136 и от 23 марта 1457 г. того же Юрия Васильевича архимандриту Симонова монастыря на двор в Дмитрове 137 . Дворский упоминается только в первых двух документах, но это историка не смущает: "Неупоминание дворских - не более чем текстологическая особенность ранних пожалований кн. Юрия: в его же более поздних актах дворский в Дмитрове присутствовал" 138 . Никаких аргументов, что это особенность формуляра, а не отражение реальности - дворского тогда у Юрия Васильевича не было, он появился после смерти Василия Тем-

стр. 80

--------------------------------------------------------------------------------

ного или в результате усложнения хозяйства - автор не привел. На основании перечней льгот в этих иммунитетах и в жалованной грамоте рязанского князя Ивана Федоровича Семену Повалите 139 Назаров пришел к выводу, что ""служнее тягло" было связано с сенокошением в пользу князя и "кормлением" княжеских конских стад. В какой мере пересекались эти две повинности, остается неясным. В любом случае, они несомненно связаны с деятельностью конюшенного пути и составляли наиболее приметную, значимую часть "служнего тягла" в городах" 140 .

Назаров справедливо отмечает, что "в какой мере пересекались эти две повинности (сенокошение и кормление коней. - И. С.), остается неясным". Действительно, в нормальном пищевом рационе лошадей должен обязательно присутствовать овес или другие зерновые культуры 141 . Вполне очевидно, что формула жалованных грамот не описывает всех обязанностей по конюшенному пути.

Можно согласиться с выводом об отношении дворского к сенокосной повинности. Об этом свидетельствуют жалованные грамоты с отступлениями от трафаретных формул: "А дворьские и становщики в те села к их людем (в то село к его людем) не всылают ни по что, ни которое мое дело (ни о котором деле), ни размет, ни закос (ни о розмете, ни о закосе)" великого князя Василия Васильевича от апреля 1435 г. вотчиннику Михаилу Яковлевичу на владения в Кинельской волости и Городском стану Переяславского уезда 142 и от августа 1443 г. Ивану Петелину на с. Скнятиново в Кинеле Переяславского уезда 143 , из которых следует, что в ведении дворского находилась "закосная" пошлина. Но и в этом случае не совсем ясно соотношение обязанностей дворского и становщика, как и соотношение обязанностей дворского и сотского в рассматриваемых Назаровым грамотах. Представляется, что проблема состоит не только в этом. Являлась ли косьба сена основной деятельностью некоторых слуг, или дворский "наряжал" на ее исполнение только основную массу населения? Сенокосная повинность была изначальной и важной областью деятельности дворского или появилась в результате эволюции и являлась второстепенной функцией? Здесь уместно напомнить, что в Великом княжестве Литовском по уставу имений господарского домена 1529 г. на занятых в княжеском хозяйстве "подлазников" и бортников налагалась обязанность участвовать в сенокосе, но это было нововведением 144 . По Киевской люстрации (описанию) 1471 г. была она новшеством и для некоторых людей служебной организации, занятых в военной сфере. В селах Гулялники, Водотыин, Скочищев, Сколчо, Головчин, Ходорково, Почуково проживало разное количество людей, "а вси слуги, на войну хаживали, а иного ничого не знали, а подымъщину на третий годъ даивали за великого князя Витовта. А князь Семенъ увелъ былъ на нихъ новину - сено косити, на толоку ходити, а ставъ сыпати, а того дей им и старины не бывало, то новина на нихъ" 145 . А вот в Галицкой зем-

стр. 81

--------------------------------------------------------------------------------

ле люстрация 1565 г. фиксирует служебное население, занятое исключительно сенокосной повинностью. "Недалеко от села Медики, в котором помещалось королевское стадо, есть семь селений над рекой Саном [...] Люди этих селений, живя около королевского стада, привыкли не выполнять никаких повинностей и не давать никаких податей, только для корма стада на лугах косили траву и убирали сено, на что уходило 3 или maximum 4 дня; никаких иных повинностей они не признавали. Нынешний перемышльский староста ... создал комиссию, которая, убедившись, что со всей работой около стада может справиться два или три селения, постановила, чтобы во всех селах пашенную землю вымерить в ланы ... и чтобы вышеназванных сел люди с каждого лана давали ежегодного чиншу по ... Король это постановление во всех пунктах ... изволил утвердить" 146 .

В этой связи стоит пристальнее присмотреться к характеру связи дворского с конюшенным путем, отмечаемой автором. По мнению А. Д. Горского, кормление коня и сенокошение входило в состав основных государственных повинностей, сложившихся в XIV в. и единых для всей территории Северо- Восточной Руси, включая уезды, не входившие в состав Московского княжества 147 . Если эти повинности были распространены территориально шире, чем институт дворских, то возникают вопросы, кто, например, из должностных лиц организовывал их там, где не было дворского, как повинности переходили в ведение дворского и т.п.

Думается, имеет смысл изучить в первую очередь географию и хронологию института дворских. Затем целесообразно соотнести полученные данные с аналогичными характеристиками других должностных лиц. Результаты такого сравнения следует сопоставить с существовавшими на конкретных территориях в конкретное время повинностями. И только тогда можно определить степень отношения дворского к выполнению различных работ на князя. Поэтому важно подробнее рассмотреть предложенную Назаровым аргументацию деятельности дворского в рамках конюшенного пути.

На основании статей жалованной грамоты великого князя Василия Васильевича, выданной между 1432 и 1445 гг. игумену Троице-Сергиева монастыря Зиновию на право покупки двора в Переяславле "ослободил есмь ему купити двор в городе Переяславле тяглой служень или черной, хто им продасть. А купят собе впрок без выкупа. А вотчичем того двора не выкупить. А не надобе им с того двора тянути ни [с] слугами, ни с черными людми, ни к рыболовем, ни к сотцкому, ни к дворскому не тянути никоторыми пошлинами", Назаров заключает: "Итак, "служни дворы" суть тяглые [положены в тягло], но в то же время являются вотчинами [...] Корреляция дворского и "служнего тягла" в грамоте очевидна" 148 . Зимин, изучая условное землевладение XV в., анализировал эту грамоту и рассуждал так же. "В одной грамоте 1432 - 45 гг. Василий II разрешает Троицкому монастырю купить ("ослободил есмь ему купити") двор в Пе-

стр. 82

--------------------------------------------------------------------------------

реяславле "тяглой, служень или черной", причем с этого двора троицкие старцы не должны были "тянута ни (с) слугами, ни с черными людми" (АСЭИ. Т. I, N 105). Итак, служилый двор тянул тягло" 149 . Но на предшественника Назаров не ссылается. Следует отметить, что в словах "тяглой служень или черной" может быть три варианта расстановки знаков препинания. Между словами "тяглой" и "служень" может ставиться двоеточие, запятая или ничего не ставиться. В первом случае "тяглый" будет относиться как "служнему", так и к "черному". В третьем - только к "служнему", во втором - все три понятия независимы. Поскольку "тяглый" и "черный" скорее всего являются синонимами, то первый вариант вероятнее. Если Зимин читал фразу с запятой (это может быть опечаткой при публикации статьи), то мысль о тягле служилого двора исходит из разрешения "не тянуть" со слугами. Хотя заслуга Зимина в выявлении существования тягла "служних дворов" несомненна, важно понимать, что это тягло отличалось от современного ему тягла черных людей и от тягла XVI в. Поэтому позиция Сергеевича, Ключевского и Ельяшевича, описывавших деятельность слуг под дворским в понятиях службы, выглядит предпочтительнее.

Сущность "служнего тягла" Назаров выяснял из формулировки льгот в жалованной грамоте от 12 января 1463 г. великого князя Ивана III митрополиту Феодосию на села митрополичьего Борисоглебского монастыря Добриловское, Никитское и Милятино в городской округе Переяславского уезда. "Не надобе им писчая белка, ни ям, ни подводы, ни тамга, ни осмьничее, ни мыт, ни костки, ни закоса на меня косити, ни двора моего ставити, ни мостовое, ни к дворскому моему тянути, ни коня моего не кормят, опрочь татарского коня, ни иные им никоторые пошлины не надобе, также те его люди все к сотцким и к десятцким не тянут ничем, никоторыми пошлинами". На том основании, что дворский назван отдельно от сотских с десятскими, последовал вывод: "Таким образом, "служнее тягло" под контролем дворского увязано с повинностью, явно тяготеющей к конюшенному пути" 150 . Как быть с теми грамотами, в которых упоминаются сотские, десятские, сенокосная повинность и кормление коня, но не называются дворские 151 , из логики Назарова не ясно.

Затем автор рассмотрел грамоты Юрия Васильевича Дмитровского, не упоминающие дворского. "Клаузула грамоты в 1457 г. властям Симонова монастыря наиболее упорядочена". Речь идет о старом владении. После почти исчерпывающего перечня податей, повинностей, пошлин, от которых освобождается иммунист, следует специально выделенное предложение: "Такоже не надобе им луга моего косити, ни коня моего кормити, ни со слугами, ни с черными городскими людьми не надобе им тянути ни в какие проторы, ни в розметы..." В пожаловании 1455 г. игумену Кирилло-Белозерского монастыря Кассиану на тяглый двор

стр. 83

--------------------------------------------------------------------------------

на посаде Дмитрова (он был дан по душе некоего Максима) клаузула о налоговых изъятиях менее отработана. Освобождение от сенокошения на князя ("луга моего не косити") предшествует тексту, полностью отделявшему монастырский двор от тягла со слугами черными людьми ("ни с слугами, ни с черными людьми з городскими не надобе им тянути ни в какие проторы, ни в розмет..."). Неловкость изложения в грамоте и в том, что норма, запрещающая княжескому ловчему привлекать население двора к охоте на лосей и медведей, вообще попала в раздел о судебном иммунитете монастыря. Итак, судя по грамотам на дворы в Дмитрове, "служнее тягло" было связано с сенокошением в пользу князя и "кормлением" княжеских конских стад 152 . Однако положение статьи, освобождающей от участия в охоте несколько иное. В грамоте 1455 г. она находится не в разделе о судебном иммунитете. В обеих грамотах Юрия Васильевича она расположена после условий о сместном суде, перед запретом "всяким ездокам ставиться" в монастырском дворе. Это не разрыв постановлений о судебном иммунитете - в обеих грамотах постановление о разборе исков на приказчике записано непосредственно перед sanctio грамоты. Все это - скорее особенности формуляра жалованных актов того периода управления Дмитровым Юрием Васильевичем. Так что, "неловкостью изложения" нельзя объяснить ни того, что освобождение от сенокошения предшествует освобождению от тягла со слугами и черными людьми в грамоте 1455 г., ни отсутствия в ней освобождения от кормления коня, о чем Назаров не упоминает. Не упоминает автор и того, что в грамоте 1457 г. обороты, освобождающие от сенокосной повинности и кормления коня, записаны перед оборотом, освобождающим от тягла. Такая последовательность формулировки льгот содержится в подавляющем большинстве иммунитетных актов. Назаров оставил без внимания и те жалованные грамоты, в которых непосредственно княжеским конюхам запрещается "ставить коней" во владениях иммуниста, а дворские продолжают называться в обычном сочетании с другими должностными лицами 153 .

В целом, вопрос состоит в том, как читать формулу жалованных грамот, перечисляющую через частицу "ни" освобождение от различных повинностей. Представляется, что при интерпретации таких перечней иммунитетных актов, включая грамоту Ивана III 1463 г., попытки связать тех или иных должностных лиц с какими-либо налогами и податями носят достаточно произвольный характер. Если же не настаивать на таком понимании формулы жалованных грамот, предлагаемом автором, то утверждение о связи дворского с кормлением коня и конюшенным путем лишается основы.

Далее Назаров перечисляет отдельные жалованные грамоты, в которых содержатся (среди прочих льгот) освобождения от ведения дворского, кормления коня и кошения сена, выданные на городские

стр. 84

--------------------------------------------------------------------------------

и сельские владения монастырей в Москве, Владимире, Плесе, Твери, Кашине, Ярославле 154 . Подобный подход к исследованию всегда рискует быть оценен не как свободное владение материалом, а как произвольный подбор выгодных данных, подменяющий систематический анализ источников.

Затем ученый обратился к рассмотрению документов на земли митрополичьей кафедры. "Грамоты из архива московских митрополитов (выданные на городские и сельские владения) с указаниями на дворских в интересующем нас контексте относятся к Юрьеву, Владимиру (там назван, помимо великокняжеского, митрополичий дворский), Костроме, Галичу, Звенигороду, Дмитрову. Как правило, дворские так или иначе увязаны с организацией тягла и контролем над его отбыванием. Так, распоряжение великого князя в Галич и Кострому о не нарушении прежних пожалований адресовалось наместникам, данщикам, дворским. Митрополит Геронтий запретил своим владимирским дворским "наряжать ... дела моево никакова" зарецким бортникам (в определенном отношении они и были "слугами под дворским" митрополичьей кафедры)" 155 . Последняя ремарка способна вызвать недоумения: что же это за слуги под дворским, изъятые из его ведения? Отдельной оговорки требует Галич. В марте 1485 г. великий князь Иван Иванович направил грамоту с прочетом "в Галич и на Кострому наместником и даньщиком, и дворскому, и всем пошлинником" 156 . Если о наместниках и даньщиках сказано во множественном числе, то дворский фиксируется в единственном (при этом в Костроме дворский тогда, несомненно, был 157 ). В жалованной тарханной грамоте Ивана Васильевича от 20 января 1477 г. митрополиту Геронтию на владения Благовещенского Уноражского монастыря в Галичском уезде обельное постановление отсутствует 158 . В обельных постановлениях жалованных тарханных и несудимых грамот на земли в Галичском уезде от 19 ноября 1445 г. 159 и от 18 мая 1481 г. 160 названы соответственно староста, тяглые люди и староста. Впервые дворский упомянут в Галиче в докладном судном списке, составленном в мае 1501 г. 161 Сказанное может свидетельствовать, что институт дворских появился в этом городе лишь на рубеже XV-XVI вв. А это снижает ценность наблюдений, не учитывающих хронологии.

Ученый изложил статью 8 Судебника 1497 г., по которой в Москве исполнение смертных приговоров организовывал московский тиун великого князя или дворский, и предположил, что "практика административно-управленческого использования "слуг под дворским" разовыми и непрестижными поручениями была, скорее всего, заметной" 162 . Однако разнообразие профессий людей, занятых в служебной организации, делает весьма вероятным предположение о существовании среди них, тем более в столице, особых специальностей в карательной сфере.

стр. 85

--------------------------------------------------------------------------------

Привлек к анализу автор и две уставные грамоты. Традиционно использовалась историками уставная грамота 1509 г. дмитровского князя Юрия Ивановича бобровникам Каменского стана, упоминающего дворского в статьях 7 и 21. По мысли автора, в документе "речь идет о слугах ловчего пути (бобровниках) с сельской оседлостью (правда, в ближнем окологородье Дмитрова), причем их основное занятие если и сохранилось в полном объеме, то сочеталось с полнокровным пашенным земледелием. Они суть люди тяглые, обязанные данью и отделенные в несении тягла от черных крестьян-земледельцев. Хотя бобровники не именуются в акте "слугами под дворским" это их качество - особенно в плане генезиса - несомненно". Если в свое время Горбунов только указал два варианта соотношения упоминаемых в тексте дворского и старосты, то Назаров еще охарактеризовал их социальный облик в каждом случае. Наиболее вероятным он считает, что дворский и староста разные люди, "дворский - лицо низшего звена обособленной ветви княжеской администрации", менее вероятно, что это одно и то же лицо. И тогда "в результате, видимо длительной эволюции, дворский, княжеский администратор низшего звена, превратился в высшее выборное лицо локальной группы тяглых лиц" 163 . Укажем, в свою очередь, третий вариант. Обозначение одного человека разными словами стало следствием неустойчивой терминологии, а не его статуса. Так, в третьем договоре Дмитрия Донского с Владимиром Храбрым на обычном месте сотского стоит становщик, в 1536 - 1537 гг. на суде о земле в городской округе Галича ответчиком был староста Миня с товарищами, а на докладе в Москве дворецкий назвал его сотским 164 .

Другой рассмотренной уставной грамотой стала грамота 1507 г. переяславским сокольникам. В ней нет упоминания ни дворского, ни слуг. "Это локальная группа сокольников в результате длительной эволюции утратила свою изначальную функцию и теперь была обязана годовым оброком в полтора рубля "за, соколы". Их тягло отделялось - как и обычно - от тягла черных горожан, за исключением яма, городского дела, посошной службы. К этим повинностям (отчасти новым) дворский не имел отношения. В судебном плане сокольники подпадали под юрисдикцию главы сокольничего пути. Так что не было повода для упоминания дворского в данном тексте, хотя он в это время в Переяславле был. Не сомневаемся, что в иных документах (там, где это оправдывалось контекстом) сокольники именовались слугами" 165 . Уверенность эту следовало бы подтвердить ссылками на источники. Численность сокольников - двадцать человек - совпадает с числом упомянутых сокольников в жалованной грамоте Ивана Калиты печорским сокольникам и указывает на их принадлежность к децимальной организации 166 . В грамоте бобровникам предусмотрено присутствие дворского на суде ловчего, в статье о

стр. 86

--------------------------------------------------------------------------------

подсудности сокольников сокольничему о дворском не сказано. В XVI в. городовое дело и посошная служба были в ведении городовых приказчиков, вытеснивших в местном управлении, как считается в литературе, дворских 167 . Об отношении дворского к этим повинностям судить сложно, но в организации ямской службы он участвовал. В жалованной льготной грамоте, выданной 25 марта 1451 г. великим князем Василием Васильевичем архимандриту Симонова монастыря Геронтию на с. Борисовское и две варницы у Соли Галицкой, присутствует обельное постановление: "так же соцкои, ни дворьскои, ни пятидесятник на тех христианех яму на них не емлют, ни мечют никоторых проторов, ни подвод в ту пять лет" 168 . Выясняется, что "поводы для упоминания" дворского в уставной грамоте 1507 г. переяславским сокольникам были. Такие же "поводы" и в уставной грамоте 1506 г. переяславским рыболовам 169 . Митрополичьи бортники перестали подчиняться дворскому. Организация княжеских бортников изучалась Бахрушиным и Флорей, которые не выявили участия в ней дворского. Оказывается, что к людям, занятым в трех путях - сокольничем, стольничем и чашничем (а это половина всех путей - известны "соколничии путь, и садовници, да конюший путь и кони ставити, ловчий путь", "стольнич путь" и "чашнич путь" 170 ) дворский отношения не имел. Что противоречит важному тезису Назарова: слуги под дворским - "специалисты" в составе путей. Единственное упоминание дворского в связи с путным ведомством - уставная грамота 1509 г. бобровникам Каменского стана 171 . Это сравнительно поздний документ удельного князя. Участие дворского в суде провозглашалось Судебником 1497 г. Уставная грамота бобровникам отмечает участие дворского в раскладке налогов, но источник не говорит, что дворский собирал эти налоги, наделял бобровников землей, опосредовал их связь с князем.

Не соглашаясь с мнением Назарова о деятельности дворских в рамках путей, надо признать, что ученый в исследовании поднимает новые вопросы, вводит в научный оборот источники, не использовавшиеся прежде по рассматриваемой теме. Автор сделал тонкое наблюдение о распространении полномочий дворского на дворовладельцев как посада, так и укрепленной части города 172 .

Историк приходит к следующим выводам. "Важнейший признак непривилегированных слуг - принадлежность к миру тяглецов. В нем, однако, локальные группы таких слуг занимали верхнюю ступеньку, обладая своего рода привилегией на особые отношения с князем, точнее, с разными отраслями его хозяйства, удовлетворявшими разнообразные - личные и государственные потребности самого владетельного князя, его семьи, его двора и отбывая, как правило, специфические виды повинностей (помимо ордынского выхода)". Несколько противоречит ему другое высказывание: "Данщики, княжеские пошлинники, представители кормленщиков действовали

стр. 87

--------------------------------------------------------------------------------

сообразно с полученными от князя правами взимать налоги и поборы, распространяя свою компетенцию, в том числе и на непривилегированных слуг". Состав слуг формировался как из свободных людей, так и холопов. ""Прописка" локальных групп в городе и ближайшей округе ("городских станах и уездах" в их древнем смысловом значении) была изначальной и лишь позднее дополнилась их постоянным пребыванием в волостях, особенно в районах со слободским типом колонизации" 173 .

Таким образом, приходится констатировать, что выводы Флори Назаровым оказались не востребованы. Назаров считает, что на слуг под дворским падали налоги в пользу кормленщиков и сборы даньщиков. Остановимся на этом утверждении подробнее. Оно может основываться на упомянутых льготных грамотах, выданных дворскими в Жабенской волости: в них имеется освобождение на 15 лет от дани, яма, пошлин волостелей и т.п., но они не устанавливают порядок службы новопоселенцев по истечении льгот, в документах не сказано, что их принимают "в службу" 174 .

Основываться Назаров мог и на перечнях льгот в упомянутых уставных грамотах бобровникам, сокольникам и рыболовам. Но именно на эти грамоты (с некоторыми оговорками) ссылался Флоря, показывая, что служилое население было изъято из подчинения местной администрации - наместников и волостелей 175 .

Если слуги под дворским кроме обслуживания князя и его окружения наравне с другим населением выплачивали дань, корма наместникам и волостелям, иные налоги, то подвергались большей эксплуатации, и едва ли "особые отношения с князем" ее компенсировали. Привилегированность людей, занятых в служебной организации, состояла как раз в том, что, выполняя определенную службу, они были освобождены от других обязанностей, и это надо четко оговаривать. Уместно остановиться и на терминологии автора. Привилегированное положение слуг под дворским выступает достаточно определенно. Использование терминологии источников для описания исторических явлений распространено в научной литературе 176 . После употребления многими поколениями термина "слуги под дворским" попытка введения нового термина "непривилегированные слуги" представляется неоправданной.

"Служилые люди" получали за службу наделы, на которых вели свое крестьянское хозяйство. Недоучет этого факта мешает Назарову правильно оценить занятие земледелием дмитровских бобровников. В определении профессионального состава слуг под дворским ученый пошел по традиционному пути, причисляя к ним всех, занятых в княжеском хозяйстве.

Знание источников и тщательность их анализа привели к справедливым заключениям, что и свободные и несвободные люди входили в состав княжеского хозяйства, обеспечивавшего князя и его окружение. Но это присутствовало и в предыдущей литературе. Важнейшим ре-

стр. 88

--------------------------------------------------------------------------------

зультатом работы стало указание на связь слуг под дворским с городом. Довольно неопределенно сказано об их появлении в волостях, роли в колонизации (причем только в выводах). Напомним, что Рождественский считал освоение новых земель второй важнейшей задачей княжеских слуг. Именно так следует оценивать выдачу дворским льготных грамот в глухой Жабенской волости. Но выяснить в полной мере отношение дворского и слуг под ним к городу и волости можно только при изучении всех имеющихся жалованных грамот 177 . Заключение о пребывании слуг под дворским преимущественно в городах и городской округе возражений, скорее всего, вызвать не может, хотя ни объем использованного материала, ни методы его анализа к такому выводу как будто не уполномочивают. Другой заслугой историка стало привлечение внимания к несомненно актуальной проблеме.

В изучении института дворских достигнуты определенные результаты. Было дано общее представление, согласно которому дворский был главой княжеского хозяйства, в его подчинении находился штат слуг под дворским. Наиболее тщательно рассмотрены правовые основы землевладения этих слуг. Показана близость дворских с другими лицами княжеской администрации в сфере взимания налогов и организации повинностей.

Хотя многие ученые обращались к этой теме, ряд вопросов, связанных с деятельностью дворского, остался неисследованным. До сих пор нет единого мнения даже о том, назначался дворский или был выборным представителем населения. Ученые, изучавшие духовные и договорные грамоты московских князей XIV-XV вв., разбирали положение слуг под дворским и только косвенно касались самого института дворских. Относительно слуг под дворским историки не пришли к общему выводу о том, были ли они городскими или сельскими жителями, выполняли денежные или натуральные повинности. Значителен спектр мнений о распространенности дворских - повсеместно, на дворцовых землях, вблизи городов, в отдельных волостях или в каждом дворе князя. Никто из названных авторов не задавался вопросом, на каких конкретных территориях функционировал институт дворских. Недостаточно внимания уделялось его эволюции. Не поднимались такие вопросы, как наследование должности, собственный административный аппарат, образованность, сужение сферы деятельности в результате выдачи иммунитетных грамот и т.п. Все историки, что-либо писавшие об институте дворских, приводили суждения о нем попутно, на основе отдельных упоминаний, причем с совершенно неравномерным привлечением источников. Хотя в советской историографии самому институту дворских особого внимания не уделялось, были изданы все известные тогда актовые источники до начала XVI в. и частично более поздние, благодаря чему появляется возможность систематического изучения упоминаний дворских.

стр. 89

--------------------------------------------------------------------------------

1 Михайлова И. Б. Служилые люди в Северо-Восточной Руси XIV - первой половины XVI в. (Очерк отечественной дореволюционной историографии). Ч. II. // Вести. СПбГУ. Сер. 2. 1999. Вып. 4 (N 23). С. 17 - 18.

2 Щербатов М. М. История Российская от древнейших времен. СПб., 1784. Т. IV. Ч. III. С. 1, 12, 101, 140.

3 Карамзин Н. М. История государства Российского. М., 1993. Т. V. С. 9.

4 Там же. М., 1999. Т. VI. С. 216.

5 Рейц А. М. Опыт истории российских государственных и гражданских законов. М., 1836. С. 101, 172 - 173.

6 Неволин К. А. Образование управления в России от Иоанна III до Петра Великого // Журнал Министерства народного просвещения. 1844. N 1. С. 11, 15.

7 Соловьев С. М. Сочинения. М., 1993. Т. 4. Кн. 2. С. 566.

8 Полное собрание русских летописей. Т. П. Стб. 724. (Далее: ПСРЛ).

9 Codex diplomaticus Hungariae ecclesiasticus ас civilis. Budae, 1829. Т. III. V. I. P. 78, 80, 82, 83, 89, 108, 109, 111.

10 Соловьев С. М. Указ. соч. С. 563.

11 Там же. С. 563.

12 Там же. С. 753. Примеч. 351.

13 Духовные и договорные грамоты великих и удельных князей XIV- XVI вв. М.; Л., 1950. N 17. С. 46 - 48.

14 Дмитриев Ф. М. История судебных инстанций и гражданского апелляционного судопроизводства от Судебника до Учреждения о губерниях. М., 1859. С. 7.

15 Там же.

!6 Там же. М., 1869. Кн. 6. С. 177 - 194. В работе Горбунова совпадает нумерация следующих грамот: NN 38 и 39, 91 и 92.

17 Каштанов С. М. Очерки русской дипломатики. М., 1970. С. 30.

18 В современных изданиях это грамоты: Акты социально- экономической истории Северо-Восточной Руси конца XIV - начала XVI в. М., 1952. Т. I, N 29. С. 40; N 101. С. 81; N 115. С. 92; N 139. С. 107; N 192. С. 123; N 195. С. 126; N 243. С. 170 - 171; N 246. С. 174; N 247. С. 176; N 254. С. 183; N 280. С. 201; N 304. С. 214 - 215; N 322. С. 231 - 232; N 323. С. 232 - 233; N 534. С. 410; М., 1958. Т. II, N 98. С. 59; N 180. С. 113 - 114; N 232. С. 153 - 154; N 345. С. 342; N 382. С. 381 - 382; N 386. С. 386 - 388; N 466. С. 505; N 473. С. 511; N 475. С. 514; М., 1964. Т. III, N 53а. С. 80 - 81; N 77. С. 110; N 116. С. 152 - 153; N 117. С. 153 - 155; N 118. С. 155; N 253. С. 274 - 275. (Далее: АСЭИ); Акты феодального землевладения и хозяйства XIV - XVI веков. М., 1951. Ч. 1, N 71, С. 76; М., 1956. Ч. 2, N 3. С. 11. (Далее: АФЗХ).

19 АСЭИ. Т. III, N 27. С. 48.

20 Горбунов А. Н. Льготные грамоты ... 1860 - 1861. М., 1869. Кн. 6. С. 22 - 23.

21 Сергеевич В. И. Вече и князь. Русское государственное устройство и управление во времена князей Рюриковичей. М., 1867. С. 377.

22 Там же. С. 378 - 379. Взгляды Сергеевича на институт дворских некоторое время оставались прежними. Сергеевич В. И. История русского права. Лекции проф. В. И. Сергеевича, читанные в Императорском С. - Петербургском Университете ... в 1873/4 г. СПб., б.д. С. 244 - 246.

23 Сергеевич В. И. Вольные и невольные слуги московских государей // Наблюдатель. 1887. N 1 - 3.

24 Там же. N 1. С. 79.

25 Там же. С. 80, 62 - 63, 86.

26 ПСРЛ. Т. II. Стб. 544, 777, 793 - 794; о дате см.: Грушевский М. С. Хронольогiя подiй Галицько-Волынской лiтописи // Записки наукового товариства iм. Шевченка. Львов, 1901. Т. 41. С. 27 - 28, 30; Пашуто В. Т. Очерки по истории

стр. 90

--------------------------------------------------------------------------------

Галицко-Волынской Руси. М., 1950. С. 217; Бережков Н. Г. Хронология русского летописания. М., 1963. С. 181.

27 Сергеевич В. И. Русские юридические древности. СПб., 1902. Т. 1. С. 431.

28 Там же. С. 432 - 433.

29 Там же. С. 432. Примеч. 1.

30 АСЭИ. Т. III, N 116. С. 152 - 153.

31 Сергеевич В. И. Русские юридические древности. С. 432. Примеч. 1.

32 АСЭИ. Т. III, N 116. С. 152 - 153.

33 Акты, собранные в библиотеках и архивах Российской империи Археографической экспедицией Императорской Академии наук. СПб., 1836. Т. I, N 19, 28, 34, 35, 44, 46, 51, 56, 75, 88, 102, 120, 122, 133. (Далее: ААЭ); АСЭИ. Т. I, N 29. С. 40; N 115. С. 92; N 401. С. 293; N 534. С. 410; N 568. С. 446; Т. III, N 77. С. ПО; N 109. С. 146. N 116. С. 153; N 118. С. 155; Т. I, N 224. С. 159; N 236. С. 166; N 243. С. 171; N 254. С. 183; АФЗиХ. Ч. 1, N 71. С. 76. К сожалению, в работе Сергеевича ошибка - в жалованной грамоте от июля 1471 г. Юрия Васильевича Дмитровского Троице-Сергиеву монастырю на Троицкий монастырь на Березниках в волости Воре дворский не упоминается (АСЭИ. Т. I, N 401. С. 293, ААЭ. Т. I, N 88).

34 ААЭ. Т. I, N 164; Акты русского государства 1505 - 1526 гг. М., 1975. N 147. С. 143 - 144.

35 ААЭ. Т. I, N 300.

36 Сергеевич В. И. Русские юридические древности. С. 432.

37 Следует обратить внимание на тот факт, что термина дворцовые земли акты не знают. АСЭИ. Т. I. С. 745 - 746; Т. П. С. 678; Т. III. С. 635; Словарь русского языка XI - XVII вв. М., 1977. Вып. 4. С. 194; Вып. 5. С. 375 - 377; Срезневский И. И. Материалы для словаря древнерусского языка. М., 1958. Т. I. Стб. 696, 972 - 974.

38 Владимирский-Буданов М. Ф. Обзор истории русского права. Киев, 1886. Вып. 1. С. 50.

39 АСЭИ. Т. III, N 116. С. 152 - 153; N 117. С. 153 - 155; N 118. С. 155.

40 Борзаковский В. С. История Тверского княжества. Тверь, 1994. С. 216.

41 Яблочков М. А. История дворянского сословия в России. СПб., 1876. С. 41.

42 Там же. С. 46.

43 Там же. С. 71.

44 Блюменфельд Г. Ф. О формах землевладения в древней России. Одесса, 1884. С. 198 - 199.

45 Ключевский В. О. Терминология русской истории // Сочинения. М., 1989. Т. VI. С. 146.

46 Ключевский В. О. История сословий в России // Сочинения. М., 1989. Т. VI. С. 284 - 286.

47 Там же. С. 286.

48 ДДГ. N 11. С. 32.

49 Лаппо И. И. Тверской уезд в XVI в. Его население и виды земельного владения. М., 1893. С. 66 - 68, 76 - 78.

50 Рождественский С. В. Служилое землевладение в Московском государстве XVI в. СПб., 1897.

51 Рождественский С. В. Указ. соч. С. 1, 37; Сергеевич В. И. Вольные и невольные слуги московских государей. N 1. С. 85, 89.

52 Рождественский С. В. Указ. соч. С. 6 - 7, 38.

53 Там же. С. 32 - 36.

54 ДДГ. N 66. С. 215.

55 Писцовые книги Московского государства. СПб., 1877. Ч. 1. Отд. II. С. 175, 177. (Далее: ПКМГ).

56 Рождественский С. В. Указ. соч. С. 40.

стр. 91

--------------------------------------------------------------------------------

57 Дьяконов М. А. Очерки общественного и государственного строя Древней Руси (до конца XVII века). Юрьев, 1907. Т. I. С. 280. 294.

58 Там же. С. 264 - 265, 274, 280, 284.

59 Бахрушин С. В. Княжеское хозяйство XV и первой половины XVI в. // Научные труды. М., 1954. Т. 2. С. 13 - 46.

60 Павлов-Силъванский Н. П. Сочинения. СПб., 1909. Т. I. С. 23, 28. 35.

61 АСЭИ. Т. III, N 402. С. 412; Павлов-Сильванский Н. П. Феодализм в России. С. 336 - 337, 454 - 455. У Павлова-Сильванского документ датирован 1490 - 1494 гг., тягавшиеся Окулик и Олферко были не истцами, а ответчиками. Они заявили, что о статусе земли "ведомо ... великого князя хрестьаном Берендеевские волости дворьскому Гаврилу, да Федору Неронову, да Коротню, да Степану Гридину". Определение "крестьянин" могло тогда обозначать религиозную принадлежность, а не социальный статус.

62 Там же. С. 453 - 454.

63 Багалей Д. И. Русская история. Курс проф. Д. И. Багалея. Харьков, 1911. Ч. 2. Вып. 1. С. 145 - 146; Он же. Русская история. Пособие к лекциям. М., 1914. Т. I. С. 406 - 407.

64 Веселовский С. Б. Феодальное землевладение в Северо- Восточной Руси. М.; Л., 1947. С. 208 - 210.

65 Греков Б. Д. Крестьяне на Руси. М., 1952. Кн. 1. С. 524.

66 Там же. С. 522.

67 АСЭИ. Т. I, N 326. С. 235 - 236. О дате см.: Семенченко Г. В. О хронологии некоторых грамот, упоминающих "великого князя" Ивана III Васильевича // Археографический ежегодник за 1983 г. М., 1985. С. 53 - 55.

68 Греков Б. Д. Указ. соч. С. 523 - 524. Примеч. 24.

69 Ельяшевич В. Б. История права поземельной собственности в России. Париж, 1948. Т. I.C. 237 - 238.

70 Черепнин Л. В. Русские феодальные архивы XIV - XVI вв. М.; Л., 1948. Ч. 1. С. 34 - 35.

71 Кучкин В. Л. Договор Калитовичей // Проблемы источниковедения истории СССР и специальных исторических дисциплин. М., 1984. С. 19 - 20.

72 ДДГ. N 2. С. 12.

73 Черепнин Л. В. Указ. соч. Ч. 1. С. 42.

74 Сахаров А. М. Города Северо-Восточной Руси XIV - XV вв. М., 1959.

75 Черепнин Л. В. Указ. соч. М., 1951. Ч. 2. С. 246.

76 Там же. С. 242.

77 Там же. С. 325. Примеч. 1.

78 Памятники русского права. М., 1955. Вып. III. С. 498, 394.

79 Там же. М., 1956. Вып. IV. С. 162.

80 Веселовский С. Б. Феодальное землевладение... С. 210 - 211, 138.

81 Носов Н. Е. Очерки по истории местного управления русского государства первой половины XVI века. М.; Л., 1957. С. 53, 56, 79.

82 Там же. С. 58.

83 Каштанов С. М. К проблеме местного управления в России в первой половине XVI в. // История СССР. 1959. N 6. С. 139.

84 Там же. С. 135 - 136.

85 Памятники русского права. Вып. IV. С. 162.

86 Каштанов С. М. К проблеме местного управления... С. 139.

87 Пашуто В. Т. Указ. соч.

88 Софроненко К. А. Общественно-политический строй Галицко-Волынской Руси XI - XIII вв. М., 1951. С. 124.

89 Там же.

90 Там же. С. 125, 127.

стр. 92

--------------------------------------------------------------------------------

91 АСЭИ. Т. I, N 563. С. 443; N 564. С. 443; N 571. С. 449 - 452; N 628. С. 538 - 542.

92 Алексеев Ю. Г. Аграрная и социальная история Северо- Восточной Руси XV - XVI вв. Переяславский уезд. М; Л., 1966. С. 23 - 27.

93 АСЭИ. Т. I, N 628. С. 538 - 541.

94 АСЭИ. Т. I, N 326. С. 235 - 236.

95 Там же. N 156. С. 115 - 116; N 332. С. 241.

96 Алексеев Ю. Г. Аграрная и социальная история... С. 33.

97 Алексеев Ю. Г. Крестьянская волость в Центре феодальной Руси XV в. // Проблемы крестьянского землевладения и внутренней политики России. Дооктябрьский период. Л., 1972. С. 71 - 103.

98 Там же. С. 83 - 85.

99 Колычева Е. И. Холопство и крепостничество конца XV - XVI в. М., 1971. С. 231.

100 Зимин А. А. Холопы на Руси (с древнейших времен до конца XV в.). М., 1973. С. 284.

101 Там же. С. 285.

102 АСЭИ. Т. III, N 53а. С. 80 - 81.

103 Покровский Н. Н. Актовые источники по истории черносошного землевладения в России XIV - начала XVI в. Новосибирск, 1973. С. 101 - 102, 107 - 108.

104 Там же. С. 101.

105 Там же. С. 99 - 100.

106 Горский А. Д. Борьба крестьян за землю на Руси в XV - начале XVI в. М.. 1974. С, 32, 123, 129, 163.

107 Там же. С. 130.

108 АСЭИ. Т. III, N 402. С. 412.

109 Там же. Т. I, N 582. С. 462 - 463.

110 Свердлов М. Б. Дворяне в Древней Руси // Из истории феодальной России. Л., 1978. С. 58.

111 Фроянов И. Я. Киевская Русь. Очерки социально- политической истории. Л., 1980. С. 96.

112 Свердлов М. Б. Генезис и структура феодального общества в Древней Руси. Л., 1983. С. 208.

113 Halbach U. Der russische Fiirstenhof vor dem 16. Yahrhundert. Stuttgart, 1985. S. 230 - 241.

114 Данилова Л. В. О внутренней структуре сельской общины Северо-Восточной Руси // Россия на путях централизации. М., 1982. С. 8.

115 Данилова Л. В. Сельская община в средневековой Руси. М., 1994. С. 229, 297 - 299, 252 - 253.

116 Флоря Б. Н. "Служебная организация" у восточных славян // Этносоциальная и политическая структура раннефеодальных славянских государств и народностей. М., 1987. С. 142 - 151; Он же. "Служебная организация" и ее роль в развитии феодального общества у восточных и западных славян // Отечеств. история. 1992. N 2. С. 56 - 74.

117 Служилые люди - рядовые члены служебной организации, терминология Б. Н. Флори. Флоря Б. Н. "Служебная организация" и ее роль... С. 57.

118 Там же. С. 64 - 65.

119 Кучкин В. А. Институт тысяцких в средневековой Руси // Восточная Европа в древности и средневековье. Спорные проблемы истории. Чтения памяти В. Т. Пашуто: 1993 г.: Тез. докл. М., 1993. С. 46 - 48. Он же. Забытый документ XIV в. из находки 1843 г. в московском Кремле //Ист. архив. 1997. N 3. С. 14 - 20.

120 Кучкин В. А. Первая договорная грамота Дмитрия Донского с Владимиром Серпуховским // Звенигород за шесть столетий. М., 1998. С. 52 - 53.

стр. 93

--------------------------------------------------------------------------------

121 Назаров В. Д. Дворовладение княжеских слуг в городах Северо-Восточной Руси XIV - XV веков // Столичные и периферийные города Руси и России в средние века и раннее новое время. (XI - XVIII вв.), М., 2001. С. 33 - 47.

122 Там же. С. 33 - 34.

123 ДДГ. N 66. С. 215.

124 Назаров Б. Д. Указ. соч. С. 35.

125 Там же. С. 40 - 41.

126 АСЭИ. Т. III, N 56. С. 87. Имя игумена в рукописи читается плохо. Там же. С. 88. Примеч. 5.

127 Там же. Т. I, N 428. С. 317, 689.

128 Надо учитывать, что такую формулировку дает сам Семен, возможно, если бы имелась льготная грамота на его селище, там были бы другие слова; в любом случае, важно представление Семена о получении земли.

129 "Именно его надо подразумевать под "вочичем" дворцовой земли". (Горский А. Д. Борьба крестьян за землю... С. 170).

130 Назаров В. Д. Указ. соч. С. 88.

131 АСЭИ. Т. 3, N 53-53а. С. 79 - 81.

132 Там же. N 563. С. 443; N 564. С. 443; N 628. С. 538.

133 Назаров В Д. Указ. соч. С. 43.

134 АСЭИ. Т. I, N105. С. 84.

135 АФЗиХ. Ч. 1, N 123. С. 115.

136 АСЭИ. Т. II, N 163. С. 98.

137 Там же. N356. С. 350.

138 Назаров В. Д. Указ. соч. С. 37 - 38.

139 АСЭИ. Т. III, N 353, С. 378.

140 Назаров В. Д. Указ. соч. С. 36 - 38.

141 Милов Л. В. Великорусский пахарь и особенности российского исторического процесса. М., 1998. С. 230 - 232.

142 АСЭИ. Т. I, N 117. С. 93.

143 Каштанов С. М. Очерки... С. 362.

144 Флоря Б. Н. "Служебная организация" и ее роль... С. 61.

145 Архив Юго-Западной России. Киев, 1890. Т. II. Ч. 7. N 1, С. 1 - 4; Греков Б. Д. Указ. соч. С. 310.

146 Цит. с сокращениями по: Греков Б. Д. Указ. соч. С. 358 - 359.

147 Горский А. Д. Очерки экономического положения крестьян Северо-Восточной Руси XIV - XVI вв. М., 1960. С. 164 - 174.

148 Назаров В. Д. Указ. соч. С. 37.

149 Зимин А. А. Из истории поместного землевладения на Руси // Вопр. истории. 1959. N 11. С. 137. Примеч. 50.

150 Назаров В. Д. Указ. соч. С. 37.

151 АСЭИ Т. I, N 401. С. 293 - 294; N 455. С. 341; N 527. С. 405; Т. II, N 266. С. 178; N 364. С. 358; N 415. С. 446; N 473. С. 511; Т. III, N 64. С. 96; N 85. С. 117; N269. С. 284; АФЗиХ. Ч. 1. N 96. С. 92; N 97. С. 93; Ч. 2. N 3, С. И; N 4. С. 11; N 14. С. 17; N 17. С. 21; N 18. С. 23; N 21. С. 25; N 25. С. 28; Каштанов С. М. Очерки... С. 419; Акты служилых землевладельцев XV - начала XVII века. Т. I, N 254. С. 230. (Далее: АСЗ).

152 Назаров В. Д. Указ. соч. С. 38.

153 АСЭИ. Т. I, N 133. С. 103; N 246. С. 174; N 254. С. 183.

154 Назаров В. Д. Указ. соч. С. 39.

155 Там же. С. 39 - 40.

156 АФЗиХ. Ч. 1, N 253. С. 216.

157 Там же. N 251. С. 215; N 255. С. 220.

158 Там же. N 252. С. 216.

стр. 94

--------------------------------------------------------------------------------

159 АСЗ. Т. I, N 118. С. 94.

160 Каштанов С. М. Очерки... С. 396.

161 АСЭИ. Т. III, N 250. С. 269.

162 Назаров В. Д. Указ. соч. С. 41.

163 Там же. С. 42 - 43.

164 АСЗ. Т. I, N 314. С. 304 - 312.

165 Назаров В. Д. Указ. соч. С. 41 - 42.

166 АСЭИ. Т. III, N 2. С. 15.

167 Носов Н. Е. Очерки по истории местного управления... С. 58, 156 - 157; Каштанов С. М. К проблеме местного управления... С. 139 - 140.

168 АСЭИ. Т. II, N 351. С. 346.

169 Там же. Т. III, N 25. С. 44 - 46.

170 Флоря Б. Н. "Служебная организация" и ее роль... С. 64.

171 В документе путь не назван, но в этом месте оборван конец строки. АСЭИ. Т. III, N 27. С. 50. Примеч. 1.

172 Назаров В. Д. Указ. соч. С. 39.

173 Там же. С. 45 - 46.

174 АСЭИ. Т. III, N 163 - 165. С. 177 - 178.

175 Флоря Б. Н. "Служебная организация" и ее роль ... С. 64, 65, 73. Примеч. 55.

176 Назаренко А. В. К проблеме княжеской власти и политического строя Древней Руси. Замечания и размышления по поводу книги: Толочко А. П. Князь в Древней Руси: Власть, собственность, идеология. Киев, 1992 // Средневековая Русь. М., 1999. Вып. 2. С. 165 - 166.

177 Представляется, что весь комплекс источников свидетельствует о связи дворского в первую очередь с городом и городской округой, а затем с древними волостями (т.е. существовавшими длительное время до фиксирования в них дворского) и пограничными уездами. См.: Самодуров И. В. Институт дворских по жалованным грамотам XIV - начала XVI века // Древняя Русь. Вопросы медиевистики. 2002. N 1. С. 107 - 112.

стр. 95

ОБЩИЕ ПРОБЛЕМЫ ИСТОРИЧЕСКОЙ НАУКИ. УЧЕНЫЕ МНЕНИЯ XIX - начала XXI века О ДВОРСКИХ

NEW ИСТОРИЯ РОССИИ

Меню для авторов

Добавить статью

Редактировать работы

Зарегистрироваться

Полезные ссылки

Искать похожие?

Скачать мультимедию?

ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ

По стандарту ВАК Республики Беларусь

По ГОСТу Российской Федерации

URL для сайта, блога (постоянный обратный адрес данной страницы)

Найденный поисковым роботом оригинал

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ИСТОРИЯ РОССИИ НА LIBRARY.BY

Пн	Вт	Ср	Чт	Пт	Сб	Вс
01	02	03	04	05	06	07
08	09	10	11	12	13	14
15	16	17	18	19	20	21
22	23	24	25	26	27	28
29	30