ИСТОРИЯ РОССИИ (последнее)
Библиография. ЖОРЖ ЛЕФЕВР "АГРАРНЫЙ ВОПРОС В ЭПОХУ ТЕРРОРА"
Актуальные публикации по вопросам истории России.
Библиография. ЖОРЖ ЛЕФЕВР "АГРАРНЫЙ ВОПРОС В ЭПОХУ ТЕРРОРА"
Автор: С. КАН
Соцэкгиз. 1936. 203 стр. 5 р. 35 к.
1
Известно, какое большое значение придавали основоположники научного социализма участию народных масс не только города, но и деревни в буржуазных революциях. В предисловии к английскому изданию "Развития социализма от утопии к науке" Ф. Энгельс подчеркивает большую роль, которую сыграло западноевропейское крестьянство в трех великих буржуазных революциях: в реформации в Германии XVI века, в английской революции XVII века и французской революции XVIII века. Позднее Ленин также неоднократно указывал на выдающуюся роль французского крестьянства в революции XVIII века. В одной из своих работ В. И. Ленин писал: "Только вмешательство крестьянства и пролетариата, "плебейского элемента городов", способно серьезно двигать вперед буржуазную революцию"1 .
Однако, несмотря на прямые указания классиков марксизма-ленинизма, очень многие советские преподаватели-историки уделяют далеко не достаточное внимание проблемам аграрной истории французской революции XVIII века. Изучая в классах и аудиториях историю Франции конца XVIII века, они обычно лишь мимоходом останавливаются на развитии классовой борьбы в деревне и ограничиваются, как правило, анализом почти исключительно одних явлений городской и преимущественно парижской жизни.
Причиной этой односторонности являлось почти полное отсутствие, как русской, так и иностранной литературы, посвященной аграрному вопросу в период французской революции, что и заставляло до самого последнего времени многих преподавателей-историков если не игнорировать совсем крестьянское движение 1789 - 1794 гадов, то, во всяком случае, уделять ему слишком мало внимания.
Действительно, даже в работах представителей так называемой русской школы: Кареева, Ковалевского и Лучицкого, - специально занимавшихся экономикой французской деревни XVIII века, собственно проблемы аграрной революции затрагивались лишь от случая к случаю и монографически не разрабатывались.
Невелики были в этом отношении и результаты трудов Кропоткина, особенно интересовавшегося, как известно, народным и, в частности, крестьянским движением в эпоху французской революции 1789 - 1794 годов. В своем труде "Великая французская революция" Кропоткин не различает отдельных категорий крестьянства, противопоставляет привилегированным сословиям все крестьянство в целом и закрывает тем самым для себя дорогу к пониманию классовой борьбы во французской деревне конца XVIII века.
Из советских историков только один Н. М. Лукин дал серьезную научную работу, посвященную французской деревне и той борьбе классов, которая развернулась в ней в период действия 2-го и 3-го максимума2 .
Но и он, интересуясь главным образам результатами продовольственной политики Конвента, не мог, разумеется, осветить в своей содержательной статье все вопросы, связанные с аграрной историей французской революции.
До последнего времени совершенно недостаточно "изученными оставались эти вопросы и в буржуазной исторической литературе. Несмотря на то, что интерес к социально-экономическим проблемам значительно повысился со времени выхода в свет трудов Жореса и Матьеза, французская буржуазная историография мало интересовалась крестьянским движением 1789 - 1794 годов, и лишь совсем недавно в этом отношении наметился некоторый сдвиг. Работы двух Страсбургских профессоров. М. Блоша3 и Ж. Лефевра - были, в сущности, первыми шагами на пути к серьезной научной разработке аграрной истории французской революции XVIII века. Это пробуждение интереса к истории крестьянского движения у отдельных историков из леворадикального лагеря французской буржуазии, повидимому, вызвано тем размахом антифашистского движения не только городских, но и деревенских масс, который наблюдается в последние годы во Франции.
2
Особенно интересны в этом отношении труды Ж. Лефевра. Начал с монографического исследования положения крестьян Северного департамента и их дви-
--------------------------------------------------------------------------------
1 Ленин. Соч. Т. XII, стр. 211.
2 Лукин "Борьба классов во французской деревне и продовольственная политика Конвента в период действия 2-го и 3-го максимума". Статья в сборнике "Классовая борьба во Франции в эпоху великой революции". Соцэкгиз. 1931.
3 M. Bloch "Les caracteres originaux de l'histoire rurale francaise" Oslo. 1931.
стр. 123
--------------------------------------------------------------------------------
жения во время революции1 . Ж. Лефевр, ставший после смерти А. Матьеза редактором журнала "Исторические анналы французской революции", выпустил в 1932 году две книги по аграрной истории Франции: одну, посвященную крестьянскому движению осенью 1789 года, так называемому Великому страху2 , и другую - об "Аграрном вопросе в эпоху террора". Последняя недавно была выпущена в свет Соцэкгизом в русском переводе. Книга эта представляет большой интерес и для советского читателя, особенно читателя-историка.
Несмотря на ошибочность методологической концепции автора, она дает возможность судить о внутренней жизни французской деревни в период якобинской диктатуры, помогая вместе с тем до конца понять причины контрреволюционного термидорианского переворота.
Уже в одной из своих более ранних работ3 Лефевр выражал сомнение в правильности общераспространенных взглядов на развитие крестьянского движения во время революции. Движение это обычно рассматривалось в исторической литературе как лишенное самостоятельного значения и всецело зависящее от развития классовой борьбы в французских городах и прежде всего в столице. На самом же деле, по мнению Лефевра, движение это имело вполне самостоятельное значение и вовсе не являлось простым отражением событий городской революции. "Необходимо сказать, что имелась еще и крестьянская революция, независимая от городской, как по своему происхождению, так и по своим проявлениям, кризисами тенденциям"4 , - подчеркивал он позднее в другой статье.
По мнению Лефевра, нельзя утверждать, что революция вполне и до конца удовлетворила требования всех слоев населения французской деревни XVIII века. Значительная часть крестьянства обойдена законодательством не только Учредительного и Законодательного собраний, но и Конвента. Отсюда и выросло к весне 1794 года то определенное недовольство со стороны беднейших слоев деревни аграрной политикой якобинцев, которое вскоре привело к почти полной потере робеспьеристами своих связей с крестьянством. Резкое сужение социальной базы якобинской диктатуры не только в городе, но и в деревне - вот что обусловило неизбежность 9 термидора и торжество контрреволюции.
Уже в более ранних своих работах Лефевр подчеркивал свое несогласие с концепцией Лучицкого, автора ряда капитальных работ по аграрной истории Франции XVIII века5 , утверждавшего, как известно, что французские крестьяне ко времени революции не только имели в своих руках большую часть земли (до 3/4), но и сумели во второй половине XVIII века увеличить свои земельные участки путем покупок. По мнению Лефевра, нельзя оспаривать самый факт существования до революции многочисленных мелких земельных собственников, но отсюда нельзя делать вывод, что все крестьяне - или их огромное большинство - к моменту революции являлись такими собственниками. Во Франции XVIII века, так же как и в Англии, существовал уже "сельский пролетариат", говорит он, причем количество безземельных "хозяев" достигало по отдельным районам чудовищной цифры: во Фландрии, например, до 75% всех крестьян было совершенно безземельным, в округе Версаля, около Парижа, - до 70%, в нижней Нормандии -
--------------------------------------------------------------------------------
1 Lefebvre "Les paysans du Nord pendant la Revolution francaise". Lille. 1924.
2 Lefebvre "La grande peur de 1789". Paris. 1932.
3 Lefebvre "La place de la Revolution dans l'histoire agraire de la France". Статья в журнале "Annales d'histoire economique et sociale". N 4 за 1929 г.
4 Lefebvre "La Revolution francaise et les paysans". Статья в журнале "Annales historiques de la Revolution francaise". N 56 за 1933 год, стр. 102.
5 "Крестьянское землевладение во Франции накануне революции, преимущественно в Лимузене". Киев. 1900. "Состояние земледельческих классов во Франции накануне революции и аграрная реформа 1789 - 1793 годов". 1912.
стр. 124
--------------------------------------------------------------------------------
до 30 - 40%1 . Кроме того, громадное большинство "собственников" владело совершенно недостаточным количеством земли: в Северном департаменте, специально изученном Лефевром, до 75% всех "собственников" владело меньше чем 1 гектаром земли. Ту же неприглядную картину можно было наблюдать накануне 1789 года и в ряде других округов Франции. Всюду налицо была исключительная земельная теснота и резкое аграрное перенаселение и, как неизбежное следствие этих явлений, широко распространенное нищенство.
Страдавшее от непомерной тяжести феодальных повинностей и налогового бремени крестьянство задыхалось от малоземелья. Наряду с богатыми крестьянами-кулаками (cultivateurs aises; grands fermiers и т. п.), наряду с крестьянами-середняками (cultivateurs, laboureurs и т. д.), также зачастую арендовавшими землю, существовали многочисленные категории крестьян-бедняков и вовсе безземельных батраков (journaliers), вынужденных увеличивать свои карликовые наделы с помощью половничества и других форм кабальной, голодной аренды (metayers)2 .
В первой части рецензируемой книги Лефевр подвергает внимательному анализу аграрную политику якобинского Конвента; во второй части впервые опубликовывает больше ста интереснейших архивных документов. Документы эти, классифицированные по отдельным департаментам и расположенные в хронологическом порядке, представляют собой в большинстве случаев петиции, докладные записки и заявления различных групп крестьян, поданные в свое время в правительственные учреждения якобинской республики. Так же, как и другие, привлеченные автором материалы, документы позволяют ему осветить ряд малоизученных проблем аграрной истории Франции в период якобинской диктатуры и, прежде всего вопрос об отношении деревенской бедноты к политике якобинцев в области отчуждения и продажи национальных имуществ (земель церкви и эмигрантов). Они освещают также ряд вопросов, связанных с борьбой наиболее обездоленных групп деревенского населения за расширение своего землепользования, за лучшие условия аренды, за сохранение старинной системы регламентации земледелия и, в частности, за сохранение старинного права выпаса.
Не имея здесь возможности изложить все богатое содержание книги Лефевра, мы остановимся лишь на одном из поставленных авторам вопросов - именно на имеющем большой конкретно-исторический и методологический интерес вопросе об отчуждении национальных имуществ и связанных с этим отчуждением мероприятиях якобинцев.
Известно, что незначительные, сделанные под давлением крестьянского движения 1789 - 1790 годов попытки Учредительного собрания утолить земельный голод деревни далеко не удовлетворили крестьянство. И декрет 14 мая 1790 года, предписывавший продавать национализированную церковную землю с торгов с рассрочкой платежа на 12 лет, и декрет 25 июня 1790 года, и инструкция 10 августа 1790 года, предписывавшие дробление больших земельных участков при продаже, фактически не применялись; уже 3 ноября того же, 1790 года в интересах казначейства рассрочка платежа была сокращена с 12 до 4 лет и введена была продажа земли крестьянам исключительно целыми, обычно крупными, угодьями.
Ни Законодательное собрание, ни позднее жирондистский Конвент не только не улучшили условий продажи национализированной земли, но и значительно ухудшили их: декретом 24 апреля 1793 года Конвент категорически запретил крестьянам коллективные покупки земли и, придав своему закону обратную силу, об'явил недействительными все уже сделанные отдельными группами приобретения. "Этот декрет был исключительной мерой, направленной против бедняков"3 - правильно указывает по этому поводу Лефевр, отмечая в другом месте своей книги, что так же мало фактически давал беднейшим категориям крестьянства и предложенный 14 августа 1792 года агрономом Франсуа де Невшато декрет о передаче национализированных эмигрантских земель участками размером от 2 до 4 арпанов малоимущим крестьянам в вечную аренду. Декрет этот предписывал для установления размеров ренты пускать каждый участок с торгов; а это, разумеется, должно было неизбежно "повести к тому, что всякое лицо, предложившее заплатить наличными, могло покупать, сколько ему вздумается"4 .
Вскоре была оставлена и самая практика дробления эмигрантских земель, и эти земли, подобно церковным, стали распродаваться крупными угодьями, естественно, почти целиком переходя в руки деревенской и городской буржуазии.
Лефевр отмечает, далее, ту борьбу против попыток улучшить положение деревенской бедноты, которую вели в Конвенте жирондисты весной 1793 года. Ролан, поддержанный Клавьером, всеми силами настаивал на сохранении старых методов распродажи земли с торгов с десятилетней рассрочкой и одновременно приветствовал против отдачи земли в аренду бедным крестьянам. При этом он указывал, что аренда не дает соответствующей выгоды казне и в то же время "не принесет тех выгод, которых ожида-
--------------------------------------------------------------------------------
1 Lefebvre "La place de la Revolution dans l'histoire agraire de la France", p. 510.
2 Lefebvre "La Revolution franchise et les paysans, p. 104.
3 Лефевр "Аграрный вопрос", стр. 41.
4 Там же, стр. 44.
стр. 125
--------------------------------------------------------------------------------
ли от увеличения числа собственников". И в области аграрного вопроса, таким образом, жирондисты руководствовались интересами лишь состоятельных, имущих крупов общества.
3
Только якобинская революция 31 мая - 2 июня 1793 года, отстранившая от власти жирондистов, впервые поставила вопрос о наделении землей бедняков на практическую почву. Уже 3 июня, на следующий день после изгнания из Конвента жирондистов, Конвент постановил распродавать землю в рассрочку с ежегодным погашением долга мелкими суммами. В то же время для непосредственной раздачи беднейшему населению деревни земли Конвент опубликовал декрет, по которому каждый неимущий крестьянин, не имевший одного арпана земли, мог получить земельный участок при условии уплаты ежегодной ренты в 5% средней стоимости пашни и мог в дальнейшем выкупить полученный участок на льготных основаниях. 10 июня - через 7 дней после издания этого декрета - Конвент разрешил поголовный раздел общинных земель, а 17 июля ликвидировал все феодальные повинности.
Все эти мероприятия показывали, чти нуждавшиеся в поддержке деревенских санкюлотов, якобинцы не остались глухи к требованиям деревенских масс, и на первых порах пошли навстречу голодному крестьянскому люду.
К сожалению, уже осенью того же, 1793 года правительство Робеспьера само фактически сорвало реализацию своих летних постановлений. 13 сентября раздача земли бедноте была приостановлена и право на получение арпана земли заменено правом на получение "неимущими" ссуды размером в 500 ливров для покупки земли на общих основаниях. "Сделанная уступка, - отмечает Лефевр, - была всего лишь кажущейся..."1 . На деле получение ссуд обставлено было рядом сложных формальностей и самое понятие "неимущий" на местах толковалось в самом узком смысле.
До весны 1794 года, т. е. до издания в марте 1794 года знаменитых вантозских декретов, якобинцы, следовательно, не сдвинули вопрос о наделении крестьян-бедняков землей с мертвой точки. Вантозские декреты, предложенные и проведенные в Контенте Сен-Жюстом в момент наивысшего обострения борьбы правящей робеспьеристской группы с эбертистами, были, безусловно, попыткой в интересах бедноты по-новому разрешить вопрос о национальном имуществе. Декреты эти предписывали немедленно приступить к конфискации имущества лиц, признанных врагами революции, и одновременно предлагали составить списки неимущих, в руки которых безвозмездно должна была в дальнейшем перейти вся собственность подозрительных. Лефевр подробно анализирует эти важнейшие декреты и приходит к отличным от взглядов Матьеза и более правильным выводам.
Матьез, как известно, чрезвычайно переоценивал вантозские декреты, видя в них чуть ли не осуществление целой программы якобинского переустройства общества на новых началах, переустройства, которое должно было, в конце концов, привести к построению новой республики - "без бедных и богатых". "Дело шло уже не о временном насилии над враждебной партией, а о том, чтобы навсегда лишить ее собственности, уничтожить ее средства к существованию и на полученное от нее наследство поднять до социальной жизни всех вечно обездоленных"2 , - писал он по поводу этих декретов в III томе своей "Французской революции". Заслуга Лефевра состоит именно в том, что он, во-первых, еще раз убедительно доказал всю несостоятельность характерного для Матьеза подкрашивания мелкобуржуазных якобинцев под социалистов и, во-вторых, сумел связать вантозские декреты со всей предшествующей аграрной политикой якобинцев.
Лефевр прежде всего совершенно отбрасывает мысль о том, что вантозские декреты были лишь тактическим приемом - хитрым политическим маневром робеспьеристов, направленным против остатков "бешеных" и против эбертистов. "Обезоружить или ослабить противника, позаимствовав у него его же программу, всегда было недурным способом вести войну"3 , - пишет он, указывая вместе с тем, что вантозские декреты были не только этим политическим маневром. Он не сомневается в том, что и Сен-Жюст и Робеспьер искренно желали улучшить положение деревенской бедноты и тем самым расширить и укрепить социальную базу якобинской диктатуры. Беда, по мнению Лефевра, заключалась в том, что смелое начинание якобинцев носило слишком неопределенный и расплывчатый характер и уже по одному этому "ни в коей мере не могло привести к исчезновению сельского пролетариата и положить конец аграрному кризису"4 .
Лефевр подчеркивает, что Сен-Жюст, защищая интересы "неимущих", не дал в Конвенте определения этого понятия, и что в самом тексте вантозских декретов отсутствовало твердое указание именно на бесплатное наделение землей деревенской бедноты. В результате этой недоговоренности друзья "подозрительных" и враги бесплатного наделения крестьян землей - будущие термидорианцы - получили давшую возможность саботиро-
--------------------------------------------------------------------------------
1 Лефевр "Аграрный вопрос", стр. 54.
2 Матьез "Французская революция". Т. III, стр. 144.
3 Лефевр "Аграрный "опрос", стр. 59.
4 Там же, стр. 61.
стр. 126
--------------------------------------------------------------------------------
вать в Конвенте реализацию вантозских декретов и свести смелый проект Сен-Жюста "к простому благотворительному мероприятию"1 .
Таким образом, и на этот раз якобинцы, несмотря на искренние намерения помочь деревенской бедноте, об'ективно, на деле, только поманили ее двоими обещаниями, ничего не предприняв для того, чтобы наделить землей неимущих патриотов. Вантозскими декретами они восстановили против себя всех богатых собственников и одновременно оттолкнули от себя тех бедных деревенских хозяев, которые устали ждать и молить о помощи.
Такой же несостоятельной и не отвечавшей пожеланиям крестьянства представляется Лефевру аграрная программа якобинцев и в других отношениях. Он пишет: "Сен-Жюст хотел создать известное количество совсем мелких землевладельцев; он применял более радикальные способы, нежели Учредительное собрание, но, в сущности, он лишь расширил его дело. Он ни словом не обмолвился относительно регламентирования эксплоатации земель, относительно крупных ферм, половничества различных форм земледельческой культуры, другими словами, фактически он солидаризировался с Учредительным собранием"2 .
Чем же объясняются, согласно Лефевру, все эти недостатки аграрной политики якобинцев?
Характерно, что Лефевр оказывается не в силах дать ясный, четкий ответ на этот важнейший вопрос - вопрос, являющийся ключом к правильному пониманию и об'яснению причин 9-го термидора. В цитированной уже нами выше статье "Французская революция и крестьяне" он указывает, что робеспьеристы думали о том, чтобы возглавить движение низов деревни, но "что вопрос был столь сложный", их "знание" условий деревенской жизни столь недостаточны... "что они ограничились только одним жестом"3 . В конце первой части рецензируемой книги автор об'ясняет недостатки аграрной политики якобинцев их социальным происхождением. Он указывает, кроме того, на то обстоятельство, что "монтаньяры не были крестьянами", что они "принадлежали к буржуазии, читали экономистов, а в деревнях им приходилось вступать в отношения главным образом с зажиточным крестьянством"4 . Дальше он указывает еще на недостаточность давления на якобинское правительство со стороны неимущего крестьянства французской деревни и на боязнь якобинцев своим открытым выступлением в пользу деревенской бедноты "ускорить распад партии санкюлотов, чье единство и так уже было поколеблено максимумом".
Нетрудно заметить, что именно полное непонимание классовых корней якобинизма неизбежно приводит Лефевра к безнадежной путанице при попытке об'яснить причины половинчатости аграрной политики Сен-Жюста и Робеспьера.
Правильно ли, что якобинцы "принадлежали к буржуазии", а в деревне опирались на кулаков? Сам Лефевр на страницах своей книги указывает, что "идеалом якобинцев" была "демократия мелких самостоятельных собственников, независимых крестьян и ремесленников"5 . Все социально-экономические мероприятия их, нашедшие свое теоретическое обоснование в речах Робеспьера и Сен-Жюста и в особенности в "Фрагментах республиканских учреждений" этого последнего, говорят о том, что диктатура якобинцев была не диктатурой буржуазии вообще, а, говоря словами Ленина, диктатурой "низших слоев тогдашней буржуазии"6 , т. е. революционной демократки - городских ремесленников и мелких торговцев. В деревнях эта диктатура связана была не с зажиточной эксплоататорской верхушкой, а с середняками7 , и до весны 1794 года она находила поддержку у всех вообще плебейских элементов города и деревни Франции.
Смешно было бы вместе с Лефевром полагать, что якобинцы не сумели разрешить аграрного вопроса и не смогли удовлетворить бедноту потому, что вопрос этот был для них слишком "сложным" и "малопонятным". Ведь смогли же якобинцы блестяще разрешить такой "сложный" и "малопонятный" для них вопрос, как реорганизация армии. Лефевр не учитывает того простого факта, что мелкобуржуазные по самой своей социальной природе якобинцы неспособны были проводить благоприятную беднейшим слоям крестьянства политику в аграрном вопросе и отсюда их непоследовательность в разрешении этого вопроса.
В этом особенно ярко сказалось коренное, принципиальное отличие буржуазной революции XVIII века, наиболее активными борцами, которой и были якобинцы, от нашей пролетарской революции. Не раз отмечавшаяся Лениным и Сталиным историческая ограниченность французской буржуазной революции XVIII века становится особенно понятной после ознакомления с полной противоречий и колебаний аграрной политикой робеспьеристов, о которой говорит Лефевр в своей книге.
Безусловно, прав Н. М. Лукин, указавший в своей статье, что недостаток классового подхода к анализи-
--------------------------------------------------------------------------------
1 Лефевр "Аграрный вопрос", стр. 63.
2 Там же, стр. 130.
3 Lefebvre "La Revolution francaise et les paysans", p. 126.
4 Лефевр "Аграрный вопрос", стр. 131.
5 Лефевр "Аграрный вопрос", стр. 131.
6 Ленин. Соч. Т. XXIII, стр. 489.
7 Статья Н. М. Лукина о книге Лефевра. "Историк-марксист" N 6 за 1933 год, стр. 126.
стр. 127
--------------------------------------------------------------------------------
руемым историческим явлениям - вообще основной порок Лефевра. Последний не является марксистом и считает себя ученикам Ж. Жореса. Недостаток этот оказывается не только в неправильном и путаном ответе на основной вопрос книги: Лефевр, например, упорно отказывается считать Доливье - одного из первых теоретиков "аграрного закона", летом 1793 года выступившего с требованием полного раздробления крупных ферм, - выразителем настроений определенных кругов деревни. Основываясь на собранных им наказах и петициях крестьян, в которых последние действительно "ни о чем подобном и не просят"1 , он приходит к поспешному выводу, что идея "черного передела" вообще чужда была всем слоям французского крестьянства. При этом он забывает, конечно, что в наказах и петициях беднейшие крестьяне не могли вовсе говорить о своих истинных пожеланиях: документы эти направлялись в официальные правительственные учреждения Конвента, не отменившего и после революции 31 мая 1793 года декрета от 18 марта 1793 года, каравшего смертью за распространение идей "аграрного закона".
Не усматривает Лефевр и классового содержания в выступлении летом 1793 года правого монтаньяра Шарля Делакруа, позднее ставшего термидорианцем. Делакруа открыто высказывался против декрета 3 июня 1793 года о выделении части земли эмигрантов для раздачи ее в аренду беднякам. По мнению Делакруа, превращение всех бедняков в мелких земельных собственников нанесло бы крупный ущерб республике, так как неизбежно сократило бы приток рабочей силы к фермерам и фабрикантам. "Неимущий должен находить источники существования не в сельском хозяйстве, - писал Делакруа, - но в промышленности, в торговле, в ремеслах"2 .
Сказанного, мы думаем, достаточно, чтобы судить о положительных и отрицательных сторонах работы Лефевра. Несмотря на указанные недостатки - следствие порочного метода - и самое исследование Лефевра и собранные им документы представляют ценный вклад в литературу по этому вопросу. Нельзя не согласиться с помойным П. П. Щеголевым, авторам предисловия к русскому изданию книги Лефевра "Аграрный вопрос", сопоставившим ее по значению для научной разработки истории французской революции XVIII века с работой Матьеза "Борьба с дороговизной и социальное движение в эпоху террора".
--------------------------------------------------------------------------------
1 Лефевр "Аграрный вопрос", стр. 82.
2 Там же, стр. 57.
стр. 128
Автор: С. КАН
Соцэкгиз. 1936. 203 стр. 5 р. 35 к.
1
Известно, какое большое значение придавали основоположники научного социализма участию народных масс не только города, но и деревни в буржуазных революциях. В предисловии к английскому изданию "Развития социализма от утопии к науке" Ф. Энгельс подчеркивает большую роль, которую сыграло западноевропейское крестьянство в трех великих буржуазных революциях: в реформации в Германии XVI века, в английской революции XVII века и французской революции XVIII века. Позднее Ленин также неоднократно указывал на выдающуюся роль французского крестьянства в революции XVIII века. В одной из своих работ В. И. Ленин писал: "Только вмешательство крестьянства и пролетариата, "плебейского элемента городов", способно серьезно двигать вперед буржуазную революцию"1 .
Однако, несмотря на прямые указания классиков марксизма-ленинизма, очень многие советские преподаватели-историки уделяют далеко не достаточное внимание проблемам аграрной истории французской революции XVIII века. Изучая в классах и аудиториях историю Франции конца XVIII века, они обычно лишь мимоходом останавливаются на развитии классовой борьбы в деревне и ограничиваются, как правило, анализом почти исключительно одних явлений городской и преимущественно парижской жизни.
Причиной этой односторонности являлось почти полное отсутствие, как русской, так и иностранной литературы, посвященной аграрному вопросу в период французской революции, что и заставляло до самого последнего времени многих преподавателей-историков если не игнорировать совсем крестьянское движение 1789 - 1794 гадов, то, во всяком случае, уделять ему слишком мало внимания.
Действительно, даже в работах представителей так называемой русской школы: Кареева, Ковалевского и Лучицкого, - специально занимавшихся экономикой французской деревни XVIII века, собственно проблемы аграрной революции затрагивались лишь от случая к случаю и монографически не разрабатывались.
Невелики были в этом отношении и результаты трудов Кропоткина, особенно интересовавшегося, как известно, народным и, в частности, крестьянским движением в эпоху французской революции 1789 - 1794 годов. В своем труде "Великая французская революция" Кропоткин не различает отдельных категорий крестьянства, противопоставляет привилегированным сословиям все крестьянство в целом и закрывает тем самым для себя дорогу к пониманию классовой борьбы во французской деревне конца XVIII века.
Из советских историков только один Н. М. Лукин дал серьезную научную работу, посвященную французской деревне и той борьбе классов, которая развернулась в ней в период действия 2-го и 3-го максимума2 .
Но и он, интересуясь главным образам результатами продовольственной политики Конвента, не мог, разумеется, осветить в своей содержательной статье все вопросы, связанные с аграрной историей французской революции.
До последнего времени совершенно недостаточно "изученными оставались эти вопросы и в буржуазной исторической литературе. Несмотря на то, что интерес к социально-экономическим проблемам значительно повысился со времени выхода в свет трудов Жореса и Матьеза, французская буржуазная историография мало интересовалась крестьянским движением 1789 - 1794 годов, и лишь совсем недавно в этом отношении наметился некоторый сдвиг. Работы двух Страсбургских профессоров. М. Блоша3 и Ж. Лефевра - были, в сущности, первыми шагами на пути к серьезной научной разработке аграрной истории французской революции XVIII века. Это пробуждение интереса к истории крестьянского движения у отдельных историков из леворадикального лагеря французской буржуазии, повидимому, вызвано тем размахом антифашистского движения не только городских, но и деревенских масс, который наблюдается в последние годы во Франции.
2
Особенно интересны в этом отношении труды Ж. Лефевра. Начал с монографического исследования положения крестьян Северного департамента и их дви-
--------------------------------------------------------------------------------
1 Ленин. Соч. Т. XII, стр. 211.
2 Лукин "Борьба классов во французской деревне и продовольственная политика Конвента в период действия 2-го и 3-го максимума". Статья в сборнике "Классовая борьба во Франции в эпоху великой революции". Соцэкгиз. 1931.
3 M. Bloch "Les caracteres originaux de l'histoire rurale francaise" Oslo. 1931.
стр. 123
--------------------------------------------------------------------------------
жения во время революции1 . Ж. Лефевр, ставший после смерти А. Матьеза редактором журнала "Исторические анналы французской революции", выпустил в 1932 году две книги по аграрной истории Франции: одну, посвященную крестьянскому движению осенью 1789 года, так называемому Великому страху2 , и другую - об "Аграрном вопросе в эпоху террора". Последняя недавно была выпущена в свет Соцэкгизом в русском переводе. Книга эта представляет большой интерес и для советского читателя, особенно читателя-историка.
Несмотря на ошибочность методологической концепции автора, она дает возможность судить о внутренней жизни французской деревни в период якобинской диктатуры, помогая вместе с тем до конца понять причины контрреволюционного термидорианского переворота.
Уже в одной из своих более ранних работ3 Лефевр выражал сомнение в правильности общераспространенных взглядов на развитие крестьянского движения во время революции. Движение это обычно рассматривалось в исторической литературе как лишенное самостоятельного значения и всецело зависящее от развития классовой борьбы в французских городах и прежде всего в столице. На самом же деле, по мнению Лефевра, движение это имело вполне самостоятельное значение и вовсе не являлось простым отражением событий городской революции. "Необходимо сказать, что имелась еще и крестьянская революция, независимая от городской, как по своему происхождению, так и по своим проявлениям, кризисами тенденциям"4 , - подчеркивал он позднее в другой статье.
По мнению Лефевра, нельзя утверждать, что революция вполне и до конца удовлетворила требования всех слоев населения французской деревни XVIII века. Значительная часть крестьянства обойдена законодательством не только Учредительного и Законодательного собраний, но и Конвента. Отсюда и выросло к весне 1794 года то определенное недовольство со стороны беднейших слоев деревни аграрной политикой якобинцев, которое вскоре привело к почти полной потере робеспьеристами своих связей с крестьянством. Резкое сужение социальной базы якобинской диктатуры не только в городе, но и в деревне - вот что обусловило неизбежность 9 термидора и торжество контрреволюции.
Уже в более ранних своих работах Лефевр подчеркивал свое несогласие с концепцией Лучицкого, автора ряда капитальных работ по аграрной истории Франции XVIII века5 , утверждавшего, как известно, что французские крестьяне ко времени революции не только имели в своих руках большую часть земли (до 3/4), но и сумели во второй половине XVIII века увеличить свои земельные участки путем покупок. По мнению Лефевра, нельзя оспаривать самый факт существования до революции многочисленных мелких земельных собственников, но отсюда нельзя делать вывод, что все крестьяне - или их огромное большинство - к моменту революции являлись такими собственниками. Во Франции XVIII века, так же как и в Англии, существовал уже "сельский пролетариат", говорит он, причем количество безземельных "хозяев" достигало по отдельным районам чудовищной цифры: во Фландрии, например, до 75% всех крестьян было совершенно безземельным, в округе Версаля, около Парижа, - до 70%, в нижней Нормандии -
--------------------------------------------------------------------------------
1 Lefebvre "Les paysans du Nord pendant la Revolution francaise". Lille. 1924.
2 Lefebvre "La grande peur de 1789". Paris. 1932.
3 Lefebvre "La place de la Revolution dans l'histoire agraire de la France". Статья в журнале "Annales d'histoire economique et sociale". N 4 за 1929 г.
4 Lefebvre "La Revolution francaise et les paysans". Статья в журнале "Annales historiques de la Revolution francaise". N 56 за 1933 год, стр. 102.
5 "Крестьянское землевладение во Франции накануне революции, преимущественно в Лимузене". Киев. 1900. "Состояние земледельческих классов во Франции накануне революции и аграрная реформа 1789 - 1793 годов". 1912.
стр. 124
--------------------------------------------------------------------------------
до 30 - 40%1 . Кроме того, громадное большинство "собственников" владело совершенно недостаточным количеством земли: в Северном департаменте, специально изученном Лефевром, до 75% всех "собственников" владело меньше чем 1 гектаром земли. Ту же неприглядную картину можно было наблюдать накануне 1789 года и в ряде других округов Франции. Всюду налицо была исключительная земельная теснота и резкое аграрное перенаселение и, как неизбежное следствие этих явлений, широко распространенное нищенство.
Страдавшее от непомерной тяжести феодальных повинностей и налогового бремени крестьянство задыхалось от малоземелья. Наряду с богатыми крестьянами-кулаками (cultivateurs aises; grands fermiers и т. п.), наряду с крестьянами-середняками (cultivateurs, laboureurs и т. д.), также зачастую арендовавшими землю, существовали многочисленные категории крестьян-бедняков и вовсе безземельных батраков (journaliers), вынужденных увеличивать свои карликовые наделы с помощью половничества и других форм кабальной, голодной аренды (metayers)2 .
В первой части рецензируемой книги Лефевр подвергает внимательному анализу аграрную политику якобинского Конвента; во второй части впервые опубликовывает больше ста интереснейших архивных документов. Документы эти, классифицированные по отдельным департаментам и расположенные в хронологическом порядке, представляют собой в большинстве случаев петиции, докладные записки и заявления различных групп крестьян, поданные в свое время в правительственные учреждения якобинской республики. Так же, как и другие, привлеченные автором материалы, документы позволяют ему осветить ряд малоизученных проблем аграрной истории Франции в период якобинской диктатуры и, прежде всего вопрос об отношении деревенской бедноты к политике якобинцев в области отчуждения и продажи национальных имуществ (земель церкви и эмигрантов). Они освещают также ряд вопросов, связанных с борьбой наиболее обездоленных групп деревенского населения за расширение своего землепользования, за лучшие условия аренды, за сохранение старинной системы регламентации земледелия и, в частности, за сохранение старинного права выпаса.
Не имея здесь возможности изложить все богатое содержание книги Лефевра, мы остановимся лишь на одном из поставленных авторам вопросов - именно на имеющем большой конкретно-исторический и методологический интерес вопросе об отчуждении национальных имуществ и связанных с этим отчуждением мероприятиях якобинцев.
Известно, что незначительные, сделанные под давлением крестьянского движения 1789 - 1790 годов попытки Учредительного собрания утолить земельный голод деревни далеко не удовлетворили крестьянство. И декрет 14 мая 1790 года, предписывавший продавать национализированную церковную землю с торгов с рассрочкой платежа на 12 лет, и декрет 25 июня 1790 года, и инструкция 10 августа 1790 года, предписывавшие дробление больших земельных участков при продаже, фактически не применялись; уже 3 ноября того же, 1790 года в интересах казначейства рассрочка платежа была сокращена с 12 до 4 лет и введена была продажа земли крестьянам исключительно целыми, обычно крупными, угодьями.
Ни Законодательное собрание, ни позднее жирондистский Конвент не только не улучшили условий продажи национализированной земли, но и значительно ухудшили их: декретом 24 апреля 1793 года Конвент категорически запретил крестьянам коллективные покупки земли и, придав своему закону обратную силу, об'явил недействительными все уже сделанные отдельными группами приобретения. "Этот декрет был исключительной мерой, направленной против бедняков"3 - правильно указывает по этому поводу Лефевр, отмечая в другом месте своей книги, что так же мало фактически давал беднейшим категориям крестьянства и предложенный 14 августа 1792 года агрономом Франсуа де Невшато декрет о передаче национализированных эмигрантских земель участками размером от 2 до 4 арпанов малоимущим крестьянам в вечную аренду. Декрет этот предписывал для установления размеров ренты пускать каждый участок с торгов; а это, разумеется, должно было неизбежно "повести к тому, что всякое лицо, предложившее заплатить наличными, могло покупать, сколько ему вздумается"4 .
Вскоре была оставлена и самая практика дробления эмигрантских земель, и эти земли, подобно церковным, стали распродаваться крупными угодьями, естественно, почти целиком переходя в руки деревенской и городской буржуазии.
Лефевр отмечает, далее, ту борьбу против попыток улучшить положение деревенской бедноты, которую вели в Конвенте жирондисты весной 1793 года. Ролан, поддержанный Клавьером, всеми силами настаивал на сохранении старых методов распродажи земли с торгов с десятилетней рассрочкой и одновременно приветствовал против отдачи земли в аренду бедным крестьянам. При этом он указывал, что аренда не дает соответствующей выгоды казне и в то же время "не принесет тех выгод, которых ожида-
--------------------------------------------------------------------------------
1 Lefebvre "La place de la Revolution dans l'histoire agraire de la France", p. 510.
2 Lefebvre "La Revolution franchise et les paysans, p. 104.
3 Лефевр "Аграрный вопрос", стр. 41.
4 Там же, стр. 44.
стр. 125
--------------------------------------------------------------------------------
ли от увеличения числа собственников". И в области аграрного вопроса, таким образом, жирондисты руководствовались интересами лишь состоятельных, имущих крупов общества.
3
Только якобинская революция 31 мая - 2 июня 1793 года, отстранившая от власти жирондистов, впервые поставила вопрос о наделении землей бедняков на практическую почву. Уже 3 июня, на следующий день после изгнания из Конвента жирондистов, Конвент постановил распродавать землю в рассрочку с ежегодным погашением долга мелкими суммами. В то же время для непосредственной раздачи беднейшему населению деревни земли Конвент опубликовал декрет, по которому каждый неимущий крестьянин, не имевший одного арпана земли, мог получить земельный участок при условии уплаты ежегодной ренты в 5% средней стоимости пашни и мог в дальнейшем выкупить полученный участок на льготных основаниях. 10 июня - через 7 дней после издания этого декрета - Конвент разрешил поголовный раздел общинных земель, а 17 июля ликвидировал все феодальные повинности.
Все эти мероприятия показывали, чти нуждавшиеся в поддержке деревенских санкюлотов, якобинцы не остались глухи к требованиям деревенских масс, и на первых порах пошли навстречу голодному крестьянскому люду.
К сожалению, уже осенью того же, 1793 года правительство Робеспьера само фактически сорвало реализацию своих летних постановлений. 13 сентября раздача земли бедноте была приостановлена и право на получение арпана земли заменено правом на получение "неимущими" ссуды размером в 500 ливров для покупки земли на общих основаниях. "Сделанная уступка, - отмечает Лефевр, - была всего лишь кажущейся..."1 . На деле получение ссуд обставлено было рядом сложных формальностей и самое понятие "неимущий" на местах толковалось в самом узком смысле.
До весны 1794 года, т. е. до издания в марте 1794 года знаменитых вантозских декретов, якобинцы, следовательно, не сдвинули вопрос о наделении крестьян-бедняков землей с мертвой точки. Вантозские декреты, предложенные и проведенные в Контенте Сен-Жюстом в момент наивысшего обострения борьбы правящей робеспьеристской группы с эбертистами, были, безусловно, попыткой в интересах бедноты по-новому разрешить вопрос о национальном имуществе. Декреты эти предписывали немедленно приступить к конфискации имущества лиц, признанных врагами революции, и одновременно предлагали составить списки неимущих, в руки которых безвозмездно должна была в дальнейшем перейти вся собственность подозрительных. Лефевр подробно анализирует эти важнейшие декреты и приходит к отличным от взглядов Матьеза и более правильным выводам.
Матьез, как известно, чрезвычайно переоценивал вантозские декреты, видя в них чуть ли не осуществление целой программы якобинского переустройства общества на новых началах, переустройства, которое должно было, в конце концов, привести к построению новой республики - "без бедных и богатых". "Дело шло уже не о временном насилии над враждебной партией, а о том, чтобы навсегда лишить ее собственности, уничтожить ее средства к существованию и на полученное от нее наследство поднять до социальной жизни всех вечно обездоленных"2 , - писал он по поводу этих декретов в III томе своей "Французской революции". Заслуга Лефевра состоит именно в том, что он, во-первых, еще раз убедительно доказал всю несостоятельность характерного для Матьеза подкрашивания мелкобуржуазных якобинцев под социалистов и, во-вторых, сумел связать вантозские декреты со всей предшествующей аграрной политикой якобинцев.
Лефевр прежде всего совершенно отбрасывает мысль о том, что вантозские декреты были лишь тактическим приемом - хитрым политическим маневром робеспьеристов, направленным против остатков "бешеных" и против эбертистов. "Обезоружить или ослабить противника, позаимствовав у него его же программу, всегда было недурным способом вести войну"3 , - пишет он, указывая вместе с тем, что вантозские декреты были не только этим политическим маневром. Он не сомневается в том, что и Сен-Жюст и Робеспьер искренно желали улучшить положение деревенской бедноты и тем самым расширить и укрепить социальную базу якобинской диктатуры. Беда, по мнению Лефевра, заключалась в том, что смелое начинание якобинцев носило слишком неопределенный и расплывчатый характер и уже по одному этому "ни в коей мере не могло привести к исчезновению сельского пролетариата и положить конец аграрному кризису"4 .
Лефевр подчеркивает, что Сен-Жюст, защищая интересы "неимущих", не дал в Конвенте определения этого понятия, и что в самом тексте вантозских декретов отсутствовало твердое указание именно на бесплатное наделение землей деревенской бедноты. В результате этой недоговоренности друзья "подозрительных" и враги бесплатного наделения крестьян землей - будущие термидорианцы - получили давшую возможность саботиро-
--------------------------------------------------------------------------------
1 Лефевр "Аграрный вопрос", стр. 54.
2 Матьез "Французская революция". Т. III, стр. 144.
3 Лефевр "Аграрный "опрос", стр. 59.
4 Там же, стр. 61.
стр. 126
--------------------------------------------------------------------------------
вать в Конвенте реализацию вантозских декретов и свести смелый проект Сен-Жюста "к простому благотворительному мероприятию"1 .
Таким образом, и на этот раз якобинцы, несмотря на искренние намерения помочь деревенской бедноте, об'ективно, на деле, только поманили ее двоими обещаниями, ничего не предприняв для того, чтобы наделить землей неимущих патриотов. Вантозскими декретами они восстановили против себя всех богатых собственников и одновременно оттолкнули от себя тех бедных деревенских хозяев, которые устали ждать и молить о помощи.
Такой же несостоятельной и не отвечавшей пожеланиям крестьянства представляется Лефевру аграрная программа якобинцев и в других отношениях. Он пишет: "Сен-Жюст хотел создать известное количество совсем мелких землевладельцев; он применял более радикальные способы, нежели Учредительное собрание, но, в сущности, он лишь расширил его дело. Он ни словом не обмолвился относительно регламентирования эксплоатации земель, относительно крупных ферм, половничества различных форм земледельческой культуры, другими словами, фактически он солидаризировался с Учредительным собранием"2 .
Чем же объясняются, согласно Лефевру, все эти недостатки аграрной политики якобинцев?
Характерно, что Лефевр оказывается не в силах дать ясный, четкий ответ на этот важнейший вопрос - вопрос, являющийся ключом к правильному пониманию и об'яснению причин 9-го термидора. В цитированной уже нами выше статье "Французская революция и крестьяне" он указывает, что робеспьеристы думали о том, чтобы возглавить движение низов деревни, но "что вопрос был столь сложный", их "знание" условий деревенской жизни столь недостаточны... "что они ограничились только одним жестом"3 . В конце первой части рецензируемой книги автор об'ясняет недостатки аграрной политики якобинцев их социальным происхождением. Он указывает, кроме того, на то обстоятельство, что "монтаньяры не были крестьянами", что они "принадлежали к буржуазии, читали экономистов, а в деревнях им приходилось вступать в отношения главным образом с зажиточным крестьянством"4 . Дальше он указывает еще на недостаточность давления на якобинское правительство со стороны неимущего крестьянства французской деревни и на боязнь якобинцев своим открытым выступлением в пользу деревенской бедноты "ускорить распад партии санкюлотов, чье единство и так уже было поколеблено максимумом".
Нетрудно заметить, что именно полное непонимание классовых корней якобинизма неизбежно приводит Лефевра к безнадежной путанице при попытке об'яснить причины половинчатости аграрной политики Сен-Жюста и Робеспьера.
Правильно ли, что якобинцы "принадлежали к буржуазии", а в деревне опирались на кулаков? Сам Лефевр на страницах своей книги указывает, что "идеалом якобинцев" была "демократия мелких самостоятельных собственников, независимых крестьян и ремесленников"5 . Все социально-экономические мероприятия их, нашедшие свое теоретическое обоснование в речах Робеспьера и Сен-Жюста и в особенности в "Фрагментах республиканских учреждений" этого последнего, говорят о том, что диктатура якобинцев была не диктатурой буржуазии вообще, а, говоря словами Ленина, диктатурой "низших слоев тогдашней буржуазии"6 , т. е. революционной демократки - городских ремесленников и мелких торговцев. В деревнях эта диктатура связана была не с зажиточной эксплоататорской верхушкой, а с середняками7 , и до весны 1794 года она находила поддержку у всех вообще плебейских элементов города и деревни Франции.
Смешно было бы вместе с Лефевром полагать, что якобинцы не сумели разрешить аграрного вопроса и не смогли удовлетворить бедноту потому, что вопрос этот был для них слишком "сложным" и "малопонятным". Ведь смогли же якобинцы блестяще разрешить такой "сложный" и "малопонятный" для них вопрос, как реорганизация армии. Лефевр не учитывает того простого факта, что мелкобуржуазные по самой своей социальной природе якобинцы неспособны были проводить благоприятную беднейшим слоям крестьянства политику в аграрном вопросе и отсюда их непоследовательность в разрешении этого вопроса.
В этом особенно ярко сказалось коренное, принципиальное отличие буржуазной революции XVIII века, наиболее активными борцами, которой и были якобинцы, от нашей пролетарской революции. Не раз отмечавшаяся Лениным и Сталиным историческая ограниченность французской буржуазной революции XVIII века становится особенно понятной после ознакомления с полной противоречий и колебаний аграрной политикой робеспьеристов, о которой говорит Лефевр в своей книге.
Безусловно, прав Н. М. Лукин, указавший в своей статье, что недостаток классового подхода к анализи-
--------------------------------------------------------------------------------
1 Лефевр "Аграрный вопрос", стр. 63.
2 Там же, стр. 130.
3 Lefebvre "La Revolution francaise et les paysans", p. 126.
4 Лефевр "Аграрный вопрос", стр. 131.
5 Лефевр "Аграрный вопрос", стр. 131.
6 Ленин. Соч. Т. XXIII, стр. 489.
7 Статья Н. М. Лукина о книге Лефевра. "Историк-марксист" N 6 за 1933 год, стр. 126.
стр. 127
--------------------------------------------------------------------------------
руемым историческим явлениям - вообще основной порок Лефевра. Последний не является марксистом и считает себя ученикам Ж. Жореса. Недостаток этот оказывается не только в неправильном и путаном ответе на основной вопрос книги: Лефевр, например, упорно отказывается считать Доливье - одного из первых теоретиков "аграрного закона", летом 1793 года выступившего с требованием полного раздробления крупных ферм, - выразителем настроений определенных кругов деревни. Основываясь на собранных им наказах и петициях крестьян, в которых последние действительно "ни о чем подобном и не просят"1 , он приходит к поспешному выводу, что идея "черного передела" вообще чужда была всем слоям французского крестьянства. При этом он забывает, конечно, что в наказах и петициях беднейшие крестьяне не могли вовсе говорить о своих истинных пожеланиях: документы эти направлялись в официальные правительственные учреждения Конвента, не отменившего и после революции 31 мая 1793 года декрета от 18 марта 1793 года, каравшего смертью за распространение идей "аграрного закона".
Не усматривает Лефевр и классового содержания в выступлении летом 1793 года правого монтаньяра Шарля Делакруа, позднее ставшего термидорианцем. Делакруа открыто высказывался против декрета 3 июня 1793 года о выделении части земли эмигрантов для раздачи ее в аренду беднякам. По мнению Делакруа, превращение всех бедняков в мелких земельных собственников нанесло бы крупный ущерб республике, так как неизбежно сократило бы приток рабочей силы к фермерам и фабрикантам. "Неимущий должен находить источники существования не в сельском хозяйстве, - писал Делакруа, - но в промышленности, в торговле, в ремеслах"2 .
Сказанного, мы думаем, достаточно, чтобы судить о положительных и отрицательных сторонах работы Лефевра. Несмотря на указанные недостатки - следствие порочного метода - и самое исследование Лефевра и собранные им документы представляют ценный вклад в литературу по этому вопросу. Нельзя не согласиться с помойным П. П. Щеголевым, авторам предисловия к русскому изданию книги Лефевра "Аграрный вопрос", сопоставившим ее по значению для научной разработки истории французской революции XVIII века с работой Матьеза "Борьба с дороговизной и социальное движение в эпоху террора".
--------------------------------------------------------------------------------
1 Лефевр "Аграрный вопрос", стр. 82.
2 Там же, стр. 57.
стр. 128
Опубликовано 10 октября 2007 года
Новые статьи на library.by:
ИСТОРИЯ РОССИИ:
Комментируем публикацию: Библиография. ЖОРЖ ЛЕФЕВР "АГРАРНЫЙ ВОПРОС В ЭПОХУ ТЕРРОРА"
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Предполагаемый источник
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1192036890 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций