публикация №1388484606, версия для печати

Археологические раскопки во Владимире


Дата публикации: 31 декабря 2013
Автор: Юрий Эдуардович Жарнов - кандидат исторических наук, заведующий археологическим сектором Государственного центра по учету, использованию и реставрации памятников истории и культуры Владимирской области
Публикатор: Алексей Петров (номер депонирования: BY-1388484606)
Рубрика: ИСТОРИЯ РОССИИ
Источник: (c) http://portalus.ru


К СОЖАЛЕНИЮ, степень археологической изученности Владимира - столицы Северо-Восточной Руси - домонгольского времени явно не соответствует статусу города, претендовавшего со второй половины XII в. на роль общерусского политического центра. Такую ситуацию предопределили ряд обстоятельств. Городская почва не сохраняет древесных остатков ранее XV-XVII вв., поэтому древнерусский культурный слой, формировавшийся в течение века, незначителен по мощности и практически везде выявлен в переотложенном состоянии. Препятствием для планомерных раскопок является и плотная современная застройка исторического центра города.

В результате периодически предпринимаемых с 1934 г., но малоуспешных исследований сложилось мнение об археологической бесперспективности Владимира. Между тем до начала 1990-х гг. раскопки, не связанные с изучением памятников архитектуры, носили или разведочный характер, или предваряли строительные работы. В последнем случае площадь раскопов обычно не превышала 80-100 кв. м, а исследования не имели продолжения даже в случае обнаружения участков с непотревоженными напластованиями ХII-ХIII вв.

Этапными для изучения культурного слоя Владимира стали 1990-е гг. Экспедицией под руководством М.В. Седовой и Т.Ф. Мухиной были произведены первые широкомасштабные раскопки в западной части города (Новый город), на площади около 2,5 тыс. кв. м. В "Ветчаном городе" с 1993 г. продолжаются исследования разоренной в феврале 1238 г. усадьбы, являющейся пока единственным сравнительно подробно изученным городским владением домонгольского времени. В течение пяти сезонов вскрыто около 800 кв. м территории этого двора.

Как удалось выяснить, постройки с четырех сторон окружали подпрямоугольный незастроенный внутренний двор усадьбы, вероятная площадь которой достигала полутора тысяч квадратных метров. От центрального жилого сооружения усадьбы сохранилось три котлована подполий (прямоугольной формы ямы с поперечниками до 7-8 м и глубиной 1,5-2,5 м) и серия ям от столбовых конструкций галереи или крытого двора; общая площадь сгоревших в 1238 г. хором, по-видимому, превышала 250 кв. м. На дне основного подполья были найдены останки сорокалетней женщины, попытавшейся переждать там опасность.

Обнаруженные на территории усадьбы предметы (более 2,5 тыс. индивидуальных находок) достаточно полно характеризуют материальную культуру древнерусского города первой трети XIII в. Наибольший интерес вызывают находки, позволяющие судить о социальном статусе владельцев усадьбы, - в первую очередь уникальная коллекция предметов христианского культа, часть из которых составил сокрытый в феврале 1238 г. клад.

Уложенные в два берестяных свертка вещи клада были найдены в небольшой ямке, вырытой в материковом полу основного подвального помещения хором. В одном из свертков оказалась серебряная полусферическая чаша на конусовидной ножке. Внутри, на дне сосуда, было выгравировано изображение шагающего грифона. Если серебряные чаши подобной формы, происходящие из двух кладов XII в. - киевского 1876 г., из Эльвкарлебю (Швеция), и курганного погребения степняка XII-XIII вв., - использовались их владельцами в качестве сосудов для питья, то чаша с грифоном, видимо, служила потиром - литургическим сосудом.

Во втором берестяном пакете лежали серебряные энколпионы (кресты-реликварии), четыре каменных нательных крестика, серебряное ожерелье, завернутый в расшитую ткань кусок ладана, портативный иконостас из серебряных образков с эмалевыми изображениями. На всех металлических предметах сохранились следы золочения.

Домонгольские серебряные энколпионы - чрезвычайно редкая находка, и поистине уникальны реликварии с остатками хранившихся в них святынь. Оба владимирских креста относятся к их числу. Об особой ценности большого креста свидетельствует и его уникальный тканый трапециевидной формы чехол с нашивными серебряными бляшками, образовавшими шестиконечный процветший крест на лицевой стороне и голгофский - на оборотной.

Большой энколпион принадлежит к широко распространенному в Древней Руси типу рельефных крестов-складней с Распятием на лицевой створке и Богоматерью с младенцем - на другой. Среди многочисленных подобных крестов серебряный энколпион выделяется высоким качеством исполнения рельефов и тем, что все изображения подписные. В медальонах ветвей складня представлены Иоанн Креститель, Богоматерь и Иоанн Богослов и святые воины - Георгий, Дмитрий и Нестор (?).

Второй крест относится к достаточно редкому типу, по форме напоминает так называемые "сирийские" энколпионы - четырехконечные, с немного расширяющимися ветвями; его рельефные изображения также сопровождены надписями. Всю плоскость лицевой створки занимает Распятие, на оборотной - представлена необычная для энколпионов сцена Вознесения.

Вместе с крестом в мешочке оказалось и ожерелье (литые крестовидные подвески, полые ребристые бусины и литая круглая иконка), по-видимому, входившее в состав облачения священнослужителя. Уникальный характер имеет портативный иконостас из семи прямоугольных иконок с выполненными в технике перегородчатой эмали изображениями Иисуса и избранных святых (князья Борис и Глеб, апостол Петр и святитель Николай Мирликийский (?), воины-мученики - Георгий и Дмитрий). Каждая из иконок была приклеена к отдельной дощечке, а последние, в свою очередь, оказались сшитыми между собой нитями. На свободном поле дощечек, образуя орнаментальную рамку, были также приклеены 33 серебряные тисненые бляшки. Примечательно, что иконки и бляшки имели отверстия по краю, то есть предназначались для крепления к тканой основе. Сходные S-видные бляшки окаймляют медальоны с деисусной композицией на оплечье саккоса московского митрополита Алексея (середина XIV в.), известны и бармы царя Алексея Михайловича в виде матерчатого оплечья с нашитыми киотцами, составляющими Деисус. Видимо, иконки и бляшки клада также первоначально украшали княжеское облачение или одеяние церковного иерарха.

Среди представленных фигур святых особый интерес вызывают почти идентичные изображения князей Бориса и Глеба (пример начального этапа формирования их иконографических типов), а также нетрадиционная пара - апостол Петр и святитель Николай, имеющая, возможно, патронимический характер. В целом же владимирские иконы, своеобразый аналог знаменитого венецианского ала д"0ро, можно уверенно отнести к ряду лучших произведений эмальерного искусства, найденных на территории Древней Руси.

Из заполнения основного подполья хором происходят еще два бронзовых энколпиона (того же типа, что и большой крест клада), две бронзовые ("Архангел Михаил"(?), "Богоматерь Оранта") и две каменные иконы. Последние, изображающие преподобного Савву Освященного и уникальную для произведений прикладного искусства сцену Раскаяния Петра, были исполнены в одной художественной мастерской и, по-видимому, одним резчиком - вероятно, выходцем из Византии. Данные археологии и эпиграфики, а также некоторые стилистические черты рельефов датируют иконы последней третью XII - началом XIII в.

Открытие икон имеет решающее значение для исследования наиболее яркого течения в домонгольской мелкой каменной пластике, представленного рельефами с Распятием (Княжа Гора), Борисом и Глебом из Солотчинского монастыря, Богоматерью Никопеей (Государственный Русский музей), Симеоном и Ставрокием из Новгорода, Дмитрием Солунским из Каменец-Подольского и Новгорода. Автор владимирских икон, по-видимому, стоял у истоков этого направления, выработав его основные принципы: использование "трубчатых" складок и рельефной каймы из оконтуренной полосы прямоугольников при передаче одежд, а также употребление декоративного титла в надписях. Среднерусское происхождение большинства икон этой группы и несомненная их близость владимиро-суздальской фасадной скульптуре позволяют локализовать мастерскую во Владимире-на-Клязьме.

В заполнении двух подполий хором удалось обнаружить также около 50 бронзовых деталей переплетов не менее чем четырех книг - реальные, но, увы, безмолвные следы древнейшей библиотеки Владимира. По крайней мере одна из рукописей, судя по крестовидной накладке переплета, могла быть религиозного содержания. Остатки такого количества книг, происходящих из одной жилой постройки, встречены на территории Древней Руси впервые. Конец XII-первая треть XIII в. - время подлинного духовного расцвета города и, в частности, его книжной культуры. Значительными собраниями рукописных книг славились монастыри и храмы Владимира, особенно страстным почитателем запечатленного на пергаменте слова был, по свидетельству летописцев, Константин Всеволодович, прозванный Мудрым, великий князь Владимирский в 1216-1218 гг. В его библиотеке, сгоревшей в 1227 г., только греческих рукописей насчитывалось более тысячи. Найденные остатки книг жителя "Ветчаного города", библиотека которого даже несопоставима по количеству и разнообразию произведений с рукописными сокровищами Константина, служат ярким археологическим подтверждением культурного подъема, переживаемого столицей Владимиро-Суздальской Руси накануне монгольского нашествия. Заметим также, что книги являлись в то время немалым материальным богатством, то есть могут рассматриваться и как социальный критерий.

Культовый характер вещей клада и ряда других предметов, обнаруженных на усадьбе, позволяет предположить, что ее владельцем являлся священнослужитель. Вероятно, на территории усадьбы работала мастерская, занимавшаяся изготовлением предметов культового назначения, церковной утвари.

Оба обстоятельства - принадлежность усадьбы священнослужителю и существование на ее территории художественной мастерской - сближают исследуемое городское владение со знаменитой усадьбой Олисея Гречина, новгородского художника и священнослужителя второй половины XII - начала XIII в. По-видимому, это сходство не случайно и отражает один из вариантов организации в Древней Руси производства предметов декоративно-прикладного искусства, предназначенных в первую очередь для удовлетворения массового спроса на культовые вещи, в частности на нательные кресты и небольшие иконописные произведения.

Раскопки усадьбы "Ветчаного города" еще не завершены, однако имеющиеся данные позволили получить важную информацию о социальном статусе жителей и топографии этой части древнего Владимира. Возвращенные же археологами культурные ценности, среди которых оказались и подлинные шедевры, серьезно расширили источниковую базу исследований древнерусского прикладного искусства и его связей с византийской художественной средой. И, вероятно, впервые столичный характер Владимира-на-Клязьме конца XII - первой трети XIII в. получил достойное отражение в археологическом материале.

Опубликовано 31 декабря 2013 года


Главное изображение:

Полная версия публикации №1388484606 + комментарии, рецензии

LIBRARY.BY ИСТОРИЯ РОССИИ Археологические раскопки во Владимире

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LIBRARY.BY обязательна!

Библиотека для взрослых, 18+ International Library Network