публикация №1192091579, версия для печати

Историческая наука русского зарубежья. ЛЕВОРАДИКАЛЬНАЯ ЭМИГРАЦИЯ О СУДЬБАХ РОССИИ (работы 1920-х-1930-х годов)


Дата публикации: 11 октября 2007
Автор: А. А. Овсянников
Публикатор: Алексей Петров (номер депонирования: BY-1192091579)
Рубрика: ИСТОРИЯ РОССИИ Историография
Источник: (c) Журнал "История и историки", 2003, №1


Историческая наука русского зарубежья. ЛЕВОРАДИКАЛЬНАЯ ЭМИГРАЦИЯ О СУДЬБАХ РОССИИ (работы 1920-х-1930-х годов)
Автор: А. А. Овсянников


Труды эмигрантов левой ориентации входят ныне составной частью в историографию и научную публицистику, на базе которых проводится исследование различных аспектов прошлого нашей страны. Эта литература составляет обширный пласт материалов, вышедших за рубежом в 1920-х- 1930-х годах.

Авторы книг, статей, других работ были известные деятели российских революций. Во время революционных потрясений не всем

стр. 59


--------------------------------------------------------------------------------

им нашлось место на Родине. Большевистское правительство, как известно, не "страдало" особенной любовью к идеологическим противникам, даже если еще недавно они состояли в одной партии, отбывали заключение в одних и тех же тюрьмах, словом, были соратниками.

Свой анализ мы начинаем с трудов второго, после В. И. Ленина, лидера Октябрьской революции - Л. Д. Троцкого. Л. Д. Троцкий... Трудно найти в истории другого политического и общественного деятеля, который оказался бы объектом таких фальсификаций, как при жизни, так и после смерти. Долгие годы его имя буквально выскребалось из отечественной историографии. С 20-х годов Троцкий находился под огнем критики, позже - оскорблений и унижений, а, в конце концов, общественного остракизма. С троцкизмом и его лидером связывались тяжелейшие преступления режима, возлагалась ответственность за все провалы политики, экономики, нравственности. Античеловеческие акты сталинизма - коллективизацию, жертвы форсированной индустриализации - опять-таки вели от Троцкого. Парадокс, но в стремлении отыскать истину многие авторы перестроечной публицистики, по сути, вели реабилитацию Сталина, делая его заложником троцкистских идей и методов.

Не повезло Троцкому и в послеперестроечной историографии, разрастающейся на наших глазах. История, что общеизвестно, сильнее всего страдает от двух пороков: конъюнктурности и моды. И если первый - во многом зависит от самих ученых, второй коренится в общественном восприятии. Так сложилось, что беспрецедентный интерес советских людей к истории в конце 80-х годов оказался повязан конъюнктурными подходами, идущими от традиций, стиля, степени профессионализма исследователей. Дилетантизм, выплеснувшийся на страницы периодики, книги и статьи бывших диссидентов, несостоявшихся партийных и советских функционеров, поверхностных историков, с легкостью берущихся судить любую эпоху, привели к скорому разочарованию людей, изголодавшихся по объективной правде. В литературе, опубликованной за годы перестройки, Троцкий по-прежнему остался мрачной кровавой личностью для одних, отступником от ленинизма для других, международным террористом, экспортировавшим революцию, для третьих. В общем, большинству исследователей так и не удалось избавиться от старых стереотипов.

Громко заявленное "новое мышление" в историографии лет перестройки оказалось много скромнее по результатам. Одним из его парадоксов стало некритическое и однобокое восприятие зарубежной историографии. Казалось бы, недавнее прошлое советской исторической науки создало базу для сопоставления накопленного фактического материала, проверки выводов. Однако случилось то, что составляет суть стиля мышления многих наших современников, пишущих на исторические темы. Единодушное одобрение сменилось столь же единодушным отрицанием прошлых концепций.

стр. 60


--------------------------------------------------------------------------------

Естественно, часть авторов это единодушие нарушают, но и они, оставаясь в меньшинстве, подтверждают общий принцип: два лагеря исследователей и публицистов не приемлют друг друга. Само же меньшинство, слегка модернизировав прошлый багаж знаний, не может или не хочет замечать противоречий и слабостей литературы прошлых лет. Встает вопрос: способна ли современная отечественная наука выйти за существующие рамки господствующих направлений? Вопрос, непосредственно связанный с другим: произошло ли качественное приращение знания по данным проблемам в новейшую эпоху?

Даже беглый взгляд на литературу и публикации источников, вышедшие со второй половины 80-х годов, дает однозначный ответ: да, источниковая база науки расширилась, и существенно. Следствием стал своеобразный переворот, если не сказать кризис, в сознании части людей. Но подборки документов, труды современников первых послереволюционных десятилетий множили вопросы, на которые ждали ответа от профессионалов-историков. Профессионалы же оказались не на высоте требований дня. Они выбрали простейший путь - перелицовку на советский лад зарубежной историографии и выдвижение умозрительных альтернатив, по принципу: "Что было бы, когда бы...?"

Непросто развивается отечественное троцковедение и в плане освоения его богатого идейно-теоретического наследия, и в плане изучения деятельности Троцкого, особенно в 1929- 1940 гг.

В свете сказанного крайне сложной и запутанной представляется проблема троцкистской оппозиции и ее деятельности внутри и вне СССР. И на этом направлении историческая мысль с началом перестройки уверенно двинулась к апологии Троцкого и троцкизма, с одной стороны, и продолжению фальсификаций - с другой.

В целом интерес историков к Троцкому с конца 80-х годов подпитывался вниманием к проблемам сталинизма, репрессий и реабилитации жертв открытых московских процессов 30-х годов.

В течение 1990-1991 гг. вышли в свет почти все главные работы Троцкого. Казалось бы, открылись возможности объективного изучения. Но вновь историческая мысль делает "иждивенческий" поворот. Обратив взоры на Запад, отечественные историки заимствуют главные составляющие своей концепции у наиболее известного троцковеда - И. Дойчера. Несомненно, его трехтомное исследование - биография Троцкого - наиболее заметное явление апологетического направления послевоенного троцковедения. Однако книги Дойчера, написанные несколько десятилетий назад, нуждаются в серьезном анализе, учете новейших достижений исторической науки.

Ведь нельзя всерьез отнести к "осмыслению" послесловие к русскому изданию книги Дойчера "Троцкий в изгнании", принадлежащее перу Н. А. Васецкого. Отдавая должное Васецкому как состави-

стр. 61


--------------------------------------------------------------------------------

телю первой крупной публикации работ Троцкого в СССР, нельзя не отметить вульгарность многих его выводов, попытки соединить несовместимое: правду об оппозиции и ложь фальсификаций. Только испытывая ненависть к оппозиции, игнорируя прошлое и окружающую Васецкого действительность, можно было писать о "довольно зажиточном образе жизни" Троцкого в изгнании, что московские судилища осуждались Троцким "лишь потому, что в материалах процессов фигурировало и его имя" и т.п.

Внешне противоположные позиции занимал Д. А. Волкогонов. Его наиболее известные книги о Ленине, Сталине и Троцком стали заметным историографическим событием. Но именно в них воплотилась тенденция поменять полярность взглядов, позаимствовав западную концепцию, методологию и даже фактуру. Они рельефно показывают и достижения и болезни исторической литературы новейшего времени.

Обратимся, например, к его двухтомнику "Троцкий: Политический портрет". К несомненным достоинствам книги относится стремление автора ввести в научный оборот новые источники и материалы. В этом отношении, на уровне заявки, монография идет дальше зарубежных и отечественных предшественников. Реальный эффект оказался несравненно ниже. На наш взгляд, творческий стиль Волкогонова характеризовал все то же отношение к архивному материалу как средству подтвердить мысль. Проще: есть мысль - ищем архивное подтверждение. А поскольку идеи уже высказаны зарубежными авторами - И. Дойчером, Р. Такером, А. Уламом - книги Волкогонова представляются вторичным, давно отраженным в историографии "новым взглядом".

Таким образом, несмотря на авторитет автора, его многочисленные заявления о знании неизвестных архивных документов - это разговор полупрофессионала с непрофессиональной аудиторией. Резкое снижение шума вокруг имен Троцкого и Сталина, недостаточное знание читателем работ англо-американских авторов - вот, что действительно сделало книги Д. А. Волкогонова событием в отечественной историографии.

Пренебрежение к источникам привело к появлению в книге многочисленных неточностей и ошибок. Достаточно указать на неоднократные случаи цитирования двух-трех строчек документа из американского архива Троцкого и ссылки при этом на двадцать-тридцать единиц хранения одновременно! Подобный дилетантизм, непростительный для профессионала, ставит под сомнение многие положения автора.

Есть и еще одна черта современной отечественной историографии - недоучет совокупности всех точек зрения. Вне поля зрения российских историков оказался интереснейший пласт современных зарубежных исторических исследований. Речь идет о работах Дж. А. Гетти, У. Чейза, П. Брюэ. Отличен их подход - отсутствие ап-

стр. 62


--------------------------------------------------------------------------------

риорной презумпции невиновности в отношении лидеров оппозиций при рассмотрении их деятельности в 30-е годы. Не реабилитация организаторов репрессий в духе сталинистской и постсталинистской литературы, а попытка найти место фактам и событиям, не укладывающимся в схему тотальной фальсификации всего и вся.

В отечественных публикациях нашего времени подобный подход практически отсутствует. Так, даже осторожные попытки объективного или альтернативного взгляда на элемент политики репрессий - статистику жертв режима в статьях В. Земскова и Н. Дугина - тут же вызвали малоубедительные и грубые с позиций научной этики и профессионализма выступления писателей-публицистов, претендующих на звание историков - Л. Разгона и А. Антонова-Овсеенко. Фактически, исследования историков остались на уровне книг Р. А. Медведева бО-х-70-х годов, покоящихся на некоторых взглядах англо-американской историографии и подкрепленных не менее традиционными источниками.

Большие ожидания вызвала работа в середине - конце 80-х годов комиссии Политбюро ЦК КПСС по дополнительному изучению материалов, связанных с репрессиями. Пресса писала о компетентности комиссии, тщательности в ее деятельности. Итоги работы, с которыми знакомил журнал "Известия ЦК КПСС", оказались весьма скромными. "За кадром" осталась методика изучения, а приведенные результаты продолжали оставлять вопросы, серьезные подозрения в конъюнктурности выводов. Среди них вопрос: что стояло за обвинительными заключениями, кроме грубых фальсификаций, какова действительная роль обвиняемых, включая заочно осужденных Л. Троцкого и Л. Седова. Эти проблемы, необычайно сложные и неоднозначные, остались без разрешения. Их обходят авторы современной литературы.

Что касается отечественной историографии последних лет, следует подчеркнуть, что волна конъюнктурных исследований начала спадать. Наступает время поиска адекватных ответов на непростые вопросы, связанные с биографией Троцкого, его друзей, соратников. Однако общественный интерес к комплексу данных проблем резко убывает, мода на историю прошла. Тем не менее, во всем этом имеется существенное преимущество: наконец-то можно попытаться спокойно, без излишних эмоций привести в систему разрозненные и противоречивые факты жизни Троцкого, оценить их, найти место правде и вымыслу, реальности и легендам.

В отечественной исторической литературе Троцкого обычно сравнивали с другими лидерами социал-демократии и большевизма, привычно противопоставляя его Ленину. Такая традиция уходит корнями в далекое партийное прошлое. В подтверждение сошлемся на слова М. С. Урицкого (май 1917 г.): "Вот пришла великая революция и чувствуется, что как ни умен Ленин, а начинает тускнеть рядом с гением Троцкого" 1 . Появление такой традиции вполне объяс-

стр. 63


--------------------------------------------------------------------------------

нимо. Ленин и Троцкий были незаурядные самостоятельные фигуры в российском социал-демократическом движении. Они являлись, как казалось, непримиримыми противниками. Но, в отличие от других оппонентов из разных политических лагерей, пути Ленина и Троцкого с 1917 г. стали общими. Есть и еще ряд важных обстоятельств. Оба деятеля считались лидерами течений в РСДРП, особенно после революции 1905- 1907 гг. Другие руководители социал-демократии, за исключением, пожалуй, Г. В. Плеханова, не были столь крупными личностями. Церетели, Чхеидзе, Мартов - каждый из них фигура по-своему примечательная, но с Лениным или Троцким несопоставимая.

В историко-партийной публицистике сравнивались все главные составляющие деятельности Ленина и Троцкого, в том числе их дар аналитиков. Поэтому, рассматривая исторические и политологические сочинения Троцкого, от параллельного изучения их с ленинскими трудами не уйти и нам. "Виновата" здесь и творческая манера Троцкого: в центре огромного количества его произведений - Ленин, ленинская методология и методика изучения, феномен ленинизма.

Серьезно историческая концепция и взгляды Троцкого в советской литературе не исследовались. Если в отечественном лениноведении имеются, как полнокровные направления, апологетическое, нигилистическое и конформистское, то в троцковедении до середины 80-х годов все исследования лишь нигилистически разоблачали троцкизм. Вторая половина 80-х годов ситуацию изменила, но не глубоко. Перестройка и новое мышление, сняв запреты со многих прежде закрытых тем, в отношении Троцкого породили книги и статьи конформистского толка. Даже в работах рубежа 80-х-90-х годов продолжали повторяться и, что самое поразительное, обосновываться прежние легенды. Например, о стремлении Троцкого - бывшего соратника и помощника Ленина опорочить имя вождя. Так, в сборнике "К истории русской революции", вышедшем в 1990 г., его составитель Н. А. Васецкий в примечании, посвященном знаменитому ленинскому лозунгу "экспроприация экспроприаторов", пишет, что действительный автор "призыва" - В. А. Карпинский, а "отнюдь ^ не Ленин, как это утверждал Троцкий" 2 . Насколько такое "открытие" несерьезно, видно из следующей цитаты: "Обобществление производства не может не привести к переходу средств производства в собственность общества, к "экспроприации экспроприаторов" 3 ". Она взята нами из знаменитой статьи Ленина "Карл Маркс", написанной в 1914 г.

Необходимо подчеркнуть еще одно обстоятельство. Анитроцкистская литература 20-х - начала 30-х годов сплошь и рядом оказывается на порядок выше уровня позднейших исследований.

Гораздо богаче троцковедческие исследования представлены в зарубежной историографии. Здесь нет возможности подробно оста-

стр. 64


--------------------------------------------------------------------------------

новиться на ней. Подчеркнем главное: она разнообразнее отечественной, ее содержание простирается от апологии Троцкого и троцкизма до его полного неприятия. А в силу того факта, что значительные архивные материалы сосредоточены на Западе и в США, а соответствующие фонды наших архивов практически не изучались, иностранная литература интереснее и в смысле источниковой базы. За рубежом издана самая полная библиография трудов Троцкого 4 . На английском и ряде других языков опубликовано большое количество его работ 5 . Это свидетельствует о повышенном внимании к Троцкому историков всего мира, для которых его труды выступают в числе главных методологических и документальных источников.

Следует подчеркнуть, что отечественная историческая наука испытывала сильное воздействие взглядов и оценок Троцкого. Остались в ходу даже некоторые имена-прозвища, термины типа "всероссийский староста" М. И. Калинин, "ножницы цен" и т.д. Естественно, авторство их давно забыто. Также безадресно многие годы велись споры с отдельными положениями троцкистских концепций, что, впрочем, в равной мере относится к другим репрессированным руководителям партии и государства. В числе дискуссионных находились и исторические проблемы. Ведь независимо от политических и вкусовых пристрастий, особенно в 20-х - начале 30-х годов невозможно было скрыть, что именно Троцкий одним из первых поднял научные проблемы истории революции, внутрипартийной борьбы и т.д. Причем, в отличие от Ленина и других большевистских теоретиков, он попытался взглянуть на многие вопросы глазами историка. Поэтому в данной статье при характеристике составляющих идейно-теоретического наследия Троцкого мы будем акцентировать наше внимание на главных чертах его концепции истории.

Надо сказать, что на роль исследователей-историков претендовали практически все главные большевистские вожди. Ленин был, пожалуй, единственным исключением. Остальные примеряли мантию профессоров от истории. Тон задавали Г. Е. Зиновьев и Л. Б. Каменев. Со временем к ним подключились остальные. В конце концов дело дошло до комедийного фарса с кратким курсом "Истории ВКП(б)", который издатели сочинений Сталина, задним числом, чуть было не зачислили ему в авторскую работу, вознамерившись включить сей коллективный труд в собрание сталинских сочинений. Увлечение историей не прошло и мимо Троцкого. В этом смысле тема "Троцкий - историк" вполне правомерна. Добавим еще один принципиальный момент: "исследования" подавляющего большинства официальных партийных историков, как правило, настолько неоригинальны из-за шаблонности приемов, выводов, оценок, что индивидуальный подход к ним просто малоинтересен.

Такого не скажешь о произведениях Троцкого. Его история являлась контрверсией официозу, была самостоятельным явлением в отечественной историографии 20-х-ЗО-х годов. Не побоимся выска-

стр. 65


--------------------------------------------------------------------------------

зать суждение, что работы Троцкого являются лучшими и наиболее самобытными исследованиями, вышедшими из-под пера партийный историков.

Первое, с чем встречается читатель, - отличный язык и стиль. В потоке скучных или сухих книг и статей Сталина, Зиновьева, Ярославского и многих других произведения Троцкого выделялись именно литературностью. В их авторе, несомненно, жил талант незаурядного писателя. Многие его работы, даже с заведомо нелитературными сюжетами, "проглатываются" как хорошо сработанная беллетристика. Стиль Троцкого, бесспорно, - одна из причин популярности его произведений. Нужно особо отметить ярко выраженный личностный характер авторской манеры. С 20-х годов Троцкого "били" за отсутствие "большевистской скромности". Действительно, в его работах редко встретишь неопределенно-личное "мы". О себе и от себя он почти всегда писал в первом лице. Конечно, элементы самолюбования, склонность к провидческим обобщениям густо рассыпаны в произведениях Троцкого. Эта манера может не нравиться, вызывать неприятие, но она откровеннее и прямее, чем показушная скромность антитроцкистов.

Диссонансом смотрелась и другая особенность его публицистики: сквозящее в ней отрицание раболепства перед авторитетам! Сказанное не значит, что для Троцкого их не существовало. Например, об обратном свидетельствует комплекс работ о Ленине. Ленинский авторитет, особенно после 1917 г., являлся для него непререкаемым. Но в трудах и выступлениях Троцкого современники слишком часто не находили столь заметной "творческой" манеры его оппонентов: каждую, даже по-детски пустяковую мысль, подтверждать ссылкой на классиков марксизма, особенно Ленина.

В этой связи вспоминаются отчаянные слова Зиновьева н XIV съезде ВКП(б), звучащие злой самоиронией: "В последнее время, товарищи, многие толкуют так, что не надо, мол, слишком много цитировать Владимира Ильича, что так начетчики только делают, что это "ветхий завет" у нас и т.д. Так иногда говорят. И говорят еще так: зачем цитировать Ленина, у него можно найти что угодно, как у дядюшки Якова товару всякого" 6 . Зиновьев-оппозиционер попал в им же расставленную сеть: обожествление Ленина, доведение любого ленинского слова до истины в конечной инстанции. То есть, Зиновьев сам пострадал от обожествления Ленина, за отсутствие которого раньше осуждал Троцкого.

Итак, поставим задачу - посмотреть на произведения Троцкого как на работы теоретика-обществоведа и историка. Тут же оговоримся. Речь пойдет о Троцком в ракурсе его места в историографии. Нами сознательно не выделяется отдельной проблемой влияние н историческую концепцию Троцкого различных школ и научных направлений. Во-первых, это специальная и большая тема. Во-вторых, на ней останавливались, пусть не очень подробно, историки с конца

стр. 66


--------------------------------------------------------------------------------

20-х годов. Много места ей уделял М. Н. Покровский 7 . Если отбросить заидеологизированную шелуху некоторых суждений последнего, восходящую к внутрипартийным разногласиям, он, в целом, верно отметил влияние на Троцкого взглядов историков юридической школы и П. Н. Милюкова. А поскольку любой историк формируется под воздействием предшествующей историографии, то вряд ли стоит данное обстоятельство драматизировать. Достаточно того, что анализ Троцкого, участника и руководителя описываемых им событий, помноженный на отличную от официальной трактовку, - вполне определяет его самостоятельное место в истории науки.

Историческая концепция Троцкого, подчеркнем это, не представляла из себя нечто совершенно новое и оригинальное и в доктринальном смысле. В ее основе находились те же символы веры, которые лежали в фундаменте аналитического стиля российских социал- демократов. Как большинство из них, Троцкий заплатил дань народнической традиции и народнической литературе. Но его знакомство с ней оказалось отлично от первых народнических иллюзий революционеров, родившихся на 10-15 лет раньше.

Троцкий проявил интерес к идейной борьбе в 1896 г. 8 И хотя первая его статья была написана для народнического журнала, увлечение оказалось сугубо поверхностным. Тем не менее, с точки зрения формирования социологической концепции данный факт определенно интересен. Троцкий упустил, по его словам, три-четыре года, но это были не простые годы. Ленин, не говоря уже о Плеханове, стали сторонниками марксизма через преодоление сильнейшей внутренней инерции народнической идеологии, в то время, как Троцкий оказался перед свершившимся фактом - марксизм являлся доминирующим течением в среде оппозиционной молодежи.

Отличался и путь Троцкого к марксизму. Большинство социал- демократов старшего поколения были народниками. Ленин, застав закат народничества, примкнул к нему в силу семейных обстоятельств, знал его не через газетную информацию, а от брата и сестры. Не трудно увидеть связь между идеологией народничества и отношением к крестьянству и интеллигенции у Ленина и Плеханова.

Иное дело Троцкий. К марксизму он шел не от народничества. Его увлекали западнические идеи масонства. Он даже всерьез подумывал заняться его историей. К марксизму же Троцкого притягивала критическая направленность учения. В свою очередь, критицизм был чертой характера Троцкого. В критике он заходил достаточно Далеко, подвергая сомнению не только частности, но даже саму ценность марксистской доктрины. Если заняться сравнениями, то отметим общеизвестное: ортодоксальным большевикам теория Маркса представлялась вневременной ценностью. Подобное отношение к марксизму является доминантой в ленинской методологии истории.

Троцкий, напротив, часто бывал не столь категоричен. Он говорил, что "наступит время, когда люди перестанут искать в "Капита-

стр. 67


--------------------------------------------------------------------------------

ле" Маркса поучений для своей практической деятельности, и "Капитал" станет только историческим документом" 9 . Трудно вообразить, как нечто подобное произносит Ленин. Перу Троцкого принадлежат и такие слова: "Форма лучших, то есть как раз наиболее ярко полемических произведений Плеханова устарела, как устарела форма энгельсовского "Антидюринга"" 10 . И дело тут не в случайной оговорке, а в системе взглядов. "Ревизия марксизма, шедшая по всем направлениям, помогла мне, как и многим другим молодым революционерам, собраться с мыслями и острее отточить свое оружие", - писал Троцкий в автобиографии 11 . Такое восприятие ревизионизма трудно обнаружить у правоверных большевиков-ленинцев.

Тем не менее историческая доктрина Троцкого оставалась в русле марксизма до последних дней его жизни. Категории классов к классовой борьбы, общественно-экономических формаций брались им за непререкаемые истины. В революциях он, вслед за Марксом и Энгельсом, видел "локомотивы истории", а служение социалистической революции считал целью своей жизни. Что касается исторической миссии пролетариата, то тут Троцкий оказывался даже большим идеалистом-радикалом, чем ортодоксы ленинской школы. Пролетариат стоял в центре троцкистской теории перманентной революции.

Здесь уместно сделать небольшое замечание. В антитроцкистской литературе одним из краеугольных камней является низведение Троцкого до уровня рядового плагиатора истинного создателя теории перманентной революции - А. Л. Парвуса. Действительной Парвус обобщил ряд идей марксовой перманентной революции применительно к собственному видению российских реалий. Но настоящим разработчиком и пропагандистом системы взглядов, вытекавших из этих идей, выводивших их на уровень теории, был Троцкий! Не случайно в полемической литературе межреволюционного времени (1905-1917 гг.) говорили именно о троцкистской перманентной революции.

Таким образом, мировоззренческая концепция Троцкого в своих главных частях не несла оригинальных черт. Одновременно, степень аккумуляции других научных школ, более подвижные критерии вели его к нестандартным подходам и выводам. Они, особенно с начала 20-х годов, сильно отличались от запрограммированных оценок большевистской публицистики, тон которой задавали труды Ленина. Поэтому дискуссии и острая борьба со взглядами Троцкого не могли не вспыхнуть вновь, даже после его вхождения в круг высшие партийных лидеров в 1917 г. Это случилось, как только позволила ситуация. Споры вокруг теоретических и практических вопросов, в ходе которых требовалась апелляция к прошлому, перерастали ж столкновения врагов.

Тут не наблюдается чего-либо случайного. Вся полемика с ревизионизмом и оппортунизмом (а в этих "грехах" обвиняли Троцкого)

стр. 68


--------------------------------------------------------------------------------

была пропитана у русских марксистов уверенностью в существовании только единственного правильного истолкования теории. Фактически шла борьба за гегемонию одной социологической и философской школы. И не важно, что на словах социал-демократы признавали плюрализм мнений и направлений. На деле они вели войну на дискредитацию друг друга.

При такой постановке вопроса Троцкий, который попытался встать выше споров, не имел серьезных шансов на успех. Он мог лишь приспособиться, скорректировать свою концепцию с одним из лагерей (что случилось в период первой мировой войны и революций 1917 г.). В конце концов, он нашел объяснение собственной эволюции в тезисе об идейном перевооружении большевизма.

Троцкий так писал по этому поводу: "С того момента, как большевизм и меньшевизм определились политически и организационно (с 1904 г.), я стоял формально вне обеих фракций, но, как показали три русских революции, моя политическая линия, несмотря на конфликты и полемику, во всем основном совпадала с линией Ленина" 12 . Но неустойчивое равновесие оказалось непрочным, ибо с начала 20-х годов изменился большевизм. Эти подвижки отразились на содержании и судьбе исторических работ Троцкого.

В теоретической концепции Троцкого имелся важный элемент, который не полностью согласовывался с материалистической доктриной Маркса, но который играл особую роль. Речь идет об интуиции, историческом провидении, мессианстве. В историографии данная особенность либо принимается как должное (например, трехтомник И. Дойчера, в заглавии каждого тома которого присутствует слово "пророк"), либо становится объектом саркастической критики 13 .

Однако необходимо помнить, что мессианство вполне сочеталось не только с марксизмом (историческая миссия пролетариата, неизбежность смены капитализма коммунизмом и пр.), а являлось стилем эпохи. Своеобразной квинтэссенцией мессианства нам представляются слова Зиновьева о Ленине - "пророке нового общества" и "апостоле коммунизма" 14 . Они лежали в русле особого идеологического построения - вождизме, культе вождя, которое признавали лидеры большевизма, включая Ленина и Троцкого 15 .

Для Троцкого нематериальная категория "интуиция" являлась частью вполне конкретного понятия "исторический опыт". Он применял метод "интуиции" обычно тогда, когда уходил от серьезного анализа или не мог его провести. Так, он доказывал, что в послеоктябрьской России марксистская теория применялась правильно, поскольку "события, в которых мы теперь участвуем, и сами методы этого участия были предвидены в основных своих чертах полтора Десятилетия назад (в 1904-1905 гг. - А. О .)" 16 .

Теперь вернемся к мировоззренческим аспектам исторического анализа в сочинениях Троцкого. Сразу отметим: история занимала

стр. 69


--------------------------------------------------------------------------------

его с юношеских лет, а внимание к историческим проблемам стало характерной частью творческой манеры Троцкого - общественного и политического деятеля. Взгляды молодого Троцкого на прошлое и окружавшую его действительность носили явный отпечаток западничества, столь типичный для социал-демократов. В частности, его воззрения вполне совпадали с позицией Г. В. Плеханова.

Он разделял плехановское понимание основ общественного развития России как "сравнительно примитивного и медленного", связывал его со скудной экономической базой русского общества 17 . Неминуемый вопрос, встававший перед сторонником подобного подхода, - что делать с российским капитализмом и марксизмом. Троцкий для себя нашел ответ в интерпретациях взглядов историков и философов западнической ориентации. Вслед за ними он доказывал, что движущей силой российской истории оказалось давление западных государств, выросших на более высоком экономическом фундаменте 18 .

Не претерпев серьезных изменений, эти мысли остались у Троцкого и в зрелом возрасте. Так, успешность большевистской революции в России он объяснял тем, что социал-демократы "импортировали идеи марксизма из других стран и воспользовались чужим революционным опытом", а также тем, что "в течение десятилетий имели в других странах свою эмиграцию" 19 . Правда, ему пришлось искать выход из явного противоречия, которое породила Октябрьская революция. Неразвитая, в сравнении со странами Запада и США, Россия, по мнению руководителей революционного переворота, на всех парах входила в социализм, открыла эру мировой социалистической революции. Главные идеологи Октября -Ленин и Троцкий - соглашались, что сам факт русской революции объяснялся слабостью страны (так называемое слабое звено). Но запаздывание мирового социалистического пожара и специфику партийной стратегии и тактики они объясняли в близких, но не тождественных тезисах.

У Ленина парадокс эпох разрешался в перевертывании причинно-следственной связи: вначале революция, потом - создание ее предпосылок 20 . У Троцкого - в преобладающем верховенстве политики над экономикой: например, говоря в начале 30-х годов о США и перспективах американского марксизма, он подчеркивал "политическую отсталость Соединенных Штатов" 21 . В обоих случаях выводы противоречили марксизму в его изначальном виде, что, однако, не смущало авторов. Но в периоды острых разногласий с большевиками до Октября и с руководящим партийным большинством в советское время Троцкого не раз обвиняли в отступничестве от марксизма и идеализме его исторической концепции.

Так, острой критике подвергался вывод о природе российского абсолютизма. Троцкий считал, что административное, военное и финансовое могущество абсолютизма существовало наперекор об

стр. 70


--------------------------------------------------------------------------------

щественному развитию, а усиление централизации государства обеспечивало его самодовлеющее, не зависимое от общества существование 22 .

В историко-философском смысле Троцкий был сторонником теории отмирания государства, но выводил ее не столько из экономики, сколько из политики. По Троцкому, революция вырастает из пропасти, разделяющей русский абсолютизм и нацию. Российское государство он считал порождением слабости и политического ничтожества господствующих классов. Отсутствие равновесия между ними сделало самодержавие "самодовлеющей организацией, стоящей над обществом", что составило отличие России от стран Запада.

Таким образом, Троцкий, не отрицая марксистского постулата о первичности экономики, не распространял его на российскую историю. Мысль о внеклассовом характере российского государства, конечно, не была его открытием. Она доминировала в историографии того времени. С ней соглашались многие историки и общественные деятели от Милюкова до Плеханова. Политический характер государства они объясняли внешним военно-оборонительным фактором - татарским нашествием. Подобная интерпретация не удовлетворяла Троцкого. Он подчеркивал, что борьба с крымскими и ногайскими татарами требовала напряжения сил, но "не больше, чем вековая борьба Франции с Англией" 23 . То есть, сохраняя тезис по существу, Троцкий меняет его ориентацию - с восточной на западную. Экономический детерминизм Маркса он переносит в детерминизм государства: "Западная экономика влияла на русскую через посредство государства".

Анализируя подобным образом исторический материал, Троцкий приходит к важным для него выводам, согласно которым российское самодержавие с 80-90-х годов XIX в. являлось военно-бюрократической организацией, негодной для регулирования капиталистических отношений, вошедшей в противоречие с хозяйственно-культурными потребностями общества 24 .

Не будем рассуждать, насколько исторически точен проделанный анализ. В данном случае это не столь существенно. Важнее другое. Представленная нами теоретическая концепция легла в основу видения Троцким перспектив развития России, стала историческим обоснованием теории перманентной революции, оказала влияние на практическую деятельность ее создателя.

Известно, что в начале XX в. Троцкий оказался одной из ключевых фигур в полемике между социал-демократами. Поэтому небезынтересно посмотреть, как проявлялись в этих вопросах воззрения Троцкого на особенности исторического прошлого России и общественного движения.

Обычно среди составляющих троцкизма в числе первых называют теорию перманентной революции, о которой уже упоминалось выше. Сам Троцкий посвятил ей множество работ, среди них специ-

стр. 71


--------------------------------------------------------------------------------

альное исследование - книгу "Перманентная революция", пожалуй, самое сухое для восприятия читателя произведение. Суть теории он определял следующим образом: "Русская революция создает... такие условия, при которых власть может (при победе революции - должна) перейти в руки пролетариата, прежде чем политики буржуазного либерализма получат возможность в полном виде развернуть свой государственный гений" 25 .

Данная формулировка относится к 1905-1906 гг. В брошюре "Итоги и перспективы" ей предшествовала глава об особенностях исторического развития России. Этими сюжетами Троцкий, по собственному признанию, занялся с целью теоретически и, по его словам, исторически обосновать и оправдать лозунг завоевания власти пролетариатом. Причем, данный лозунг противопоставлялся как требованию буржуазно-демократической республики, так и лозунгу демократического правительства пролетариата и крестьянства. Суть идей, сформулированных в период первой российской революции, находила отражение в послеоктябрьских работах Троцкого, о чем свидетельствует публикация в 20-е годы в приложениях ко 2-4 изданиям книги "1905" статьи "Об особенностях исторического развития России".

Российская экономическая жизнь, подталкиваемая давлением Запада, культурно-политически оторванное от нации государство и власть, а также марксистская идея о пролетариате - могильщике буржуазии - вот, сведенная до уровня схемы, система перманентной революции. В ней, на что обратили внимание сразу, не находилось места крестьянству. Последнее не значит, что Троцкий механически "выбрасывал" или недооценивал крестьянство, как указывал Ленин и особенно его интерпретаторы с середины 20-х годов. В этой связи интересно подчеркнуть, что в полемическом задоре главные оппоненты - Ленин и Троцкий - не хотели замечать сходства своих позиций.

Так, в ленинской статье "О двух линиях революции" (1915 г.) совпадение с троцкистской конструкцией трактуется как путаница. Ленин тогда отметил: "Троцкий не подумал, что если пролетариат увлечет непролетарские массы деревни на конфискацию помещичьих земель и свергнет монархию... это и будет революционно-демократической диктатурой пролетариата и крестьянства!" 26 С высоты сегодняшнего дня видно, сколь близки их позиции. Ретроспективно оценивая спор, Троцкий в 1918 г. в общем-то верно подметил, что тактика перманентной революции была просто уничтожением границы между минимальной и максимальной программой социал-демократии. Другим свидетельством близости позиций являются теоретические трактовки характера и перспектив социалистической революции другими лидерами большевиков после Октября.

Например, Бухарин писал в начале 1918 г., что победа пролетариата, поддержанного деревенской беднотой, не есть начало "орга-

стр. 72


--------------------------------------------------------------------------------

нической эпохи", "перманентная революция в России переходит в европейскую революцию пролетариата". Троцкий обратил внимание на бухаринские строки в начале 30-х годов 27 , когда схлынуло "наводнение так называемой дискуссии против троцкизма", в которой "Бухарин был главным и, в сущности, единственным теоретиком всей кампании... резюмировавшейся в борьбе против теории перманентной революции" 28 .

Из вышесказанного следует выраженное в исторической концепции Троцкого признание факта привнесения марксистской теории и философии на российскую почву со стороны. В этом смысле теория перманентной революции была ничем иным, как попыткой совместить марксизм с условиями России. Отсюда сходство концепций у историков, выросших из западнического лагеря, прежде всего, Ключевского и Милюкова и Троцкого. В конце концов, Милюков, служивший во многих случаях историографическим источником для Троцкого, являлся сторонником весьма схожей идеи: прогресс России протекал по линии вхождения ее в фарватер западноевропейской культуры.

В марксизме Троцкий подчеркивал еще одну важнейшую составляющую - пролетарский интернационализм, без которого его историческая концепция рассыпалась на куски. Интернационализм являлся для него особым символом веры, корни которого следует искать не столько в биографии самого Троцкого, сколько в той части российской ментальности, которая становилась питательной средой западнических идей. В марксизме его российских последователей, среди прочих, привлекала новая ориентация на пролетариат, который, по их мнению, развивался по тем же законам, что и западноевропейский. Что касается крестьянства, славянофилы и народники-социалисты сумели достаточно убедительно доказать несхожесть российского крестьянства - основной массы населения страны Российской империи - с крестьянством других стран.

Тем не менее, влияние народничества сказалось на концепции Троцкого, который вполне разделял созвучные народникам взгляды на отличный от классически европейского путь вхождения России в капитализм. Одновременно он не соглашался с позицией марксистских историков и публицистов, политически группировавшихся вокруг меньшевиков. Меньшевистское понимание роли и места либеральной буржуазии в грядущей революции, а, следовательно, обоснование их взглядов Троцкий не принимал. Здесь его видение прошлого, настоящего и будущего опять-таки оказывалось гораздо ближе к большевистскому.

Следует подчеркнуть, что перечисленные особенности относятся к теоретической концепции, а не практике. В практической плоскости Троцкого и большевиков сведет революция: она, говоря марксистским языком доказательств, явится той практикой, которая отразит действительную близость теоретических посылок.

стр. 73


--------------------------------------------------------------------------------

Итак, теория перманентной революции выросла из исторической концепции Троцкого. В историографии, преимущественно советской, данная теория обычно считалась сердцевиной троцкизма. До настоящего времени дискуссионными представляются и сам термин "троцкизм", и его реальное содержание. На этой проблеме нужно остановиться, хотя бы кратко. Необходимо, поскольку критика и борьба со взглядами Троцкого существенно отразилась на эволюции его концепции истории, проблематике и направленности анализа.

Вначале несколько слов о термине. Его создателем, как отмечал Троцкий, являлся Милюков. Первоначально под троцкизмом понимали особую позицию Троцкого, стоявшего вне фракций и группировок в РСДРП. В целом его воззрения были левыми. Парадокс исторической аберрации состоял в причислении левого уклона Троцкого к меньшевизму, занимавшему правый фланг социал-демократии. Причин описываемому явлению несколько: солидарность с меньшевистской позицией на II съезде РСДРП и, особенно, после съезда, совпадение многих черт исторической концепции, не признававшей за крестьянством сколько-нибудь значительной прогрессивной роли в грядущей революции. Но главная причина - неприятие организационных принципов большевизма.

Во взаимной критике противоборствующие стороны не скупились на "комплименты". В 1904 г. Троцкий назвал ленинские принципы режимом казармы, а метод научного исследования Ленина сравнил с "половой тряпкой", которую он использует, "когда нужно затереть свои следы", с белым экраном, если "нужно демонстрировать свое величие", складным аршином, если "нужно предъявить свою партийную совесть!" 29

В 20-е годы, когда большинство тогдашнего партийного руководства решило отторгнуть Троцкого от своих рядов, используя его прежний небольшевизм, актуальность приобрел вопрос о троцкистских теоретических воззрениях. Козырной картой антитроцкисты взяли самое очевидное. Дело в том, что в своих выступлениях в печати Троцкий неоднократно подчеркивал "безусловную правильность" собственных оценок движущих сил революции 30 .

Для подобных слов он имел, пусть крайне субъективный, но весомый аргумент: с 1917 по 1923 г. о троцкизме не было речи ни у Ленина, ни у других партийных вождей. Зато сколько угодно говорилось о мировой перманентной революции. Троцкий объяснял подобный феномен идейным перевооружением большевизма в 1917 г. Для доказательства данного тезиса ему пришлось обратиться к истории 1917 г. и оказаться автором первого не санкционированного свыше исследования, созданного ведущим участником революции о событиях февраля - октября 1917 г.

Формальным поводом послужила подготовка первой части третьего тома сочинений Троцкого, который открывался обширным предисловием - знаменитыми "Уроками Октября". Лейтмотивом

стр. 74


--------------------------------------------------------------------------------

работы стала мысль, ранее сформулированная в брошюре "Новый курс": "Что касается теории перманентной революции, то я решительно не вижу оснований отказываться от того, что писал по этому поводу в 1904-1906 гг. и позже. Я и сейчас считаю, что основной ход мыслей, развивающихся мною, несравненно ближе к действительной сущности ленинизма... Таким образом, идея перманентной революции полностью и целиком совпадает с основной стратегической линией большевизма. Этого можно было не видеть 18-15 лет тому назад. Но этого нельзя не понять и не признать теперь..." 31

"Уроки Октября" изначально выполняли две функции: предисловия к тому "1917" (т. 3 сочинений) и, следовательно, являлись заявкой на научное осмысление опыта революции; полемического материала, а значит политически и тематически ограниченного рамками внутрипартийной дискуссии. Отметим, что борьба с троцкизмом, начатая в 1923 г., изначально приобрела историко-партийную окраску. Она выразилась в стремлении доказать на исторических фактах случайность Троцкого в большевистском руководстве, изобразить его временным попутчиком из меньшевистского лагеря.

Поэтому в ходе дискуссии пришлось поднять множество исторических вопросов, значительная часть которых и сегодня представляются сложными и запутанными. Интересно отметить, что Троцкий как бы мимоходом уточняет некоторые терминологические нюансы, запутанные нашим политизированным и конъюнктурным сознанием. Он достаточно четко разграничивает понятия "революция" и "переворот". На наш взгляд, Троцкий методологически точен, когда говорит о Февральской и Октябрьской революциях, в противоположность Февральскому и Октябрьскому перевороту как политическому и организационному мероприятию 32 .

События 1917 г. привлекли столь пристальное внимание Троцкого, в первую очередь, возможностью проанализировать особое состояние общества - революционные кризисы. В более узком смысле - их отражение в судьбах партии и ее руководителей. Вместе с другими работами того времени - упоминавшейся брошюрой "Новый курс", книгой "О Ленине", переизданиями более ранних произведений - Троцкий начал серию специальных исследований истории российских революций 1917 г., продолжавшуюся до конца его жизни.

Первое, что бросается в глаза при прочтении произведений - известная доля политизации. Естественно, для науки она играла чаще отрицательную роль. Но ожидать от Троцкого абсолютно беспристрастного подхода, равно как и от остальных его современников, независимо от их политической ориентации, от белоэмигрантов до ортодоксов-сталинистов - несерьезно.

Если смотреть на "Уроки Октября" глазами историографа, нужно отметить связь труда с рядом ленинских произведений. Среди них - "Детская болезнь "левизны" в коммунизме" и комплекс пос-

стр. 75


--------------------------------------------------------------------------------

ледних писем и статей. В этом смысле предисловие Троцкого представляется своеобразной попыткой научного и идеологического обоснования идей Ленина о международном значении опыта российских революций и его отражения в политике советского государства. Конечная цель Троцкого - не только определить место событий революции, но и оттенить степень участия в них лидеров партии.

Какова же суть концепций истории подготовки и проведения Октябрьской революции в изображении Троцкого? Ответ на этот вопрос напрямую связан с особенностями его методологии и методики изучения.

Ведущая посылка заключена в тезисе о неготовности большевиков к резкому повороту в феврале 1917г. Основным аргументом для подобного вывода послужили разногласия в среде большевистского руководства, продолжавшиеся до принятия решений Апрельской конференции РСДРП(б). Тезис больно ударял по всей партийной верхушке, так как Ленин весной 1917г. практически оказался в одиночестве.

Тут мы сразу сталкиваемся со специфическим методом анализа. В силу ли личного пиетета, в силу ли сложившихся обстоятельств, Троцкий был вынужден обособить Ленина от остальных большевистских лидеров не только в 1917 г., но ив предшествующий период. В более законченном виде такая формула внесена в "Историю русской революции". Она гласит: "Действительный ход Февральского переворота нарушил привычную схему большевизма". В "Уроках Октября" Троцкий постоянно пытался балансировать между соблазном дать реальную оценку прежнему курсу и опасностью обвинения в антиленинизме.

Для этого были основания. Позднее, в 1927 г. советский полпред во Франции А. А. Иоффе, покончивший жизнь самоубийством, написал Троцкому в предсмертном письме, что Ленин признавал политическую правоту последнего, начиная с 1905 г. "Перед смертью не лгут", - подчеркивал Иоффе. Надо думать, что подобные разговоры шли и раньше, хотя и не с такой откровенностью 33 . Их отражением в "Уроках Октября" стал неопределенно-личный вывод: "Кто продолжал в этих условиях держаться за формулу "демократической диктатуры", тот на деле отказывался от власти и вел революцию в тупик" 34 . Троцкий сознательно переносит центр тяжести с Ленина, главного пропагандиста теории "демократической диктатуры пролетариата и крестьянства", на его старобольшевистских соратников весны 1917 г. - Каменева, Сталина и др.

Логика вывода не оставляла места апологии Ленина. В "Истории русской революции" Троцкий написал уже откровенно: "Формулы "демократической диктатуры" сам Ленин, правда, не сменял на иную, даже условно, даже гипотетически, до самого начала Февральской революции. Правильно ли это было? Мы думаем, что нет" 35 . Данное заключение соседствует с другим, не менее важным:

стр. 76


--------------------------------------------------------------------------------

только Ленин в условиях начавшейся революции мог перевооружить партию. Таким образом, Троцкий находит исторически обоснованный компромисс и для себя. Он сводился к фактам смены старого большевистского курса и рождению весной 1917 г. новой ленинской позиции.

Современники Троцкого из противоборствующего лагеря использовали "Уроки Октября" для доказательства троцкистской неискренности в отношении Ленина. На этом сюжете необходимо остановиться особо. Ленинская тема, как видно даже из вышеприведенных фактов, находилась у Троцкого в центре исторического анализа. К оценке деятельности Ленина он обращался с первых своих работ.

Однако перелом в отношении к лидеру большевиков произошел столь стремительно и был столь резок, что выглядел ненатуральным. От характеристики типа "профессиональный эксплуататор отсталости в рабочем движении" он перешел к панегирикам "величайшему человеку нашей революционной эпохи" (1918 г.) 36 . Ленин, в свою очередь, называл Троцкого в 1917-1923 гг. "лучшим большевиком", самым способным человеком в ЦК. Бывшие непримиримые враги реабилитировали друг друга. И все же, острота прежних разногласий заставляла Троцкого-историка постоянно подчеркивать свою лояльность к Ленину. В подтверждение сошлемся на поздний документ, письмо к Ч. Маламуту (1939 г.), где Троцкий, в который раз, доказывает объективную вынужденность своего отсутствия на ленинских похоронах 37 . Это отсутствие, как известно, трактовалось противниками Троцкого доказательством неприязни последнего к Ленину.

Анализ деятельности Ленина получился у Троцкого как бы состоящим из двух частей: с одной стороны, он признает особое место лидера большевиков в революции, равно как и в партии. Более того, троцкистский взгляд отходит от ортодоксально-марксистского, выдвигая на передний план субъективный фактор: "Без большевистской партии Октябрьская революция не могла бы ни совершиться, ни закрепиться" 38 .

В целом в историческом изучении биографии Ленина у Троцкого можно найти значительно больше издержек, чем в биографиях других людей. Но одновременно он поставил в своих работах о Ленине ряд проблем и сформулировал подходы, оказавшие серьезное влияние на последующую историографию. Троцкий оказался первым среди советских историков и политиков, дерзнувших критически оценить многие факты ленинской биографии. Понятно, в его попытке крайне сильна оказалась субъективная посылка, продиктованная борьбой за власть. Тем не менее, ценность анализа не утрачена по сей день.

В эмигрантской литературе почти общим местом стало обвинение Ленина и Троцкого в организации "красного" террора. Офици-

стр. 77


--------------------------------------------------------------------------------

альная советская версия всегда строилась на одностороннем перекладывании ответственности на контрреволюционные силы. Троцкий стал первым из партийной верхушки, поставившим официальную версию под сомнение. В книге "О Ленине" он писал о периоде, "когда Ленин при каждом необходимом случае вколачивал мысль о неизбежности террора" 39 .

Обосновывая эту идею, Троцкий шел еще дальше, когда писал, что "за октябрь, за переворот, за революцию, за красный террор, за гражданскую войну - за все это он (Ленин. - А. О .) несет ответственность перед рабочим классом и перед историей и будет ее нести "во веки веков" 40 . Исторически неизбежность насилия была для Троцкого непреложным законом. Психологически же он не мог не реагировать на обвинения в бессмысленной жестокости, сопутствовавшей революции. Косвенным подтверждением тому служат и его попытки замалчивания в книге "О Ленине" собственной роли в проведении "красного" террора, а позже, в 30-е годы, попытаться снять обвинения в причастности к расстрелу царской семьи. В том же ряду стоит факт сознательного сокрытия ленинских документов о репрессиях, имевшихся в распоряжении Троцкого 41 .

В историческом осмыслении уроков Октября тема "Ленин" выступает составной частью другой темы: партия и ее лидеры. В исследовании истории партии у Троцкого своеобразно переплелись две традиции. Одна, шедшая от дооктябрьской социал-демократии, прежде всего ее меньшевистского крыла, признавала ценность демократических традиций и институтов. Сказанное, естественно, не означает безоглядного доверия Троцкого к меньшевистской историографии. Ее классика, Ю. О. Мартова, он отнюдь не переоценивал. В его записных книжках есть такие слова: "Ажурная хрупкая мысль Мартова останавливается в бессилии перед большими событиями. Ни в чем безнадежная ограниченность этого умницы не выражается так ярко, как в том, что в своей Истории русской социал-демократии, написанной уже в 1918 г., он совершенно не понял того, что произошло..." 42 Столь же критически относился Троцкий и к Церетели, Дану, Чхеидзе, другим бывшим соратникам из социал-демократического лагеря. Данный тезис вполне очевиден, когда знакомишься с его биографическими очерками о них, многочисленными наблюдениями в томах "Истории русской революции", переписке, документах 43 .

Влияние демократической традиции проявилось в критическом подходе к истории большевистской партии, стремлении к взвешенным оценкам отдельных фактов, а особенно личностей оппонентов и врагов.

В этом смысле стиль Троцкого отличался и от российской традиции, приближался, как говорилось в одном из писем, к американской объективистской манере 44 . В дискуссиях 20-х годов влияние демократической традиции и было объявлено специфической методологией троцкизма.

стр. 78


--------------------------------------------------------------------------------

Другая традиция - идущее от большевиков особое отношение к партии, партийности. Сам Троцкий выразил суть подобного подхода в 1924 г. на XIII съезде РКП(б) словами "партия в последнем счете всегда права" 45 . Можно спорить, сколь искренне звучало его заявление в свете разгоравшейся дискуссии, но применительно к изучению истории партии он использовал этот принцип не раз. Другой стороной такой методологии оказалось замалчивание либо игнорирование фактов, не укладывавшихся в детерминированную схему. В качестве примера приведу широко известный эпизодд с германофильскими связями большевистских лидеров в годы первой мировой войны. Вопрос широко дебатировался, начиная с 1917 г. Не остыли страсти и сегодня. Как же повел себя Троцкий-историк?

Для "Истории русской революции", других работ он не стал искать новых материалов, ограничившись общеизвестными фактами. Самым поразительным оказалось игнорирование наиболее серьезного и, одновременно, сенсационного свидетельства того времени - статьи Э. Бернштейна (1921 г.), в которой указывалась даже сумма немецкой помощи - свыше 50 миллионов марок золотом.

Вместо анализа Троцкий, в компании с остальными исследователями, как писал живший в эмиграции историк- публицист С. П. Мельгунов, предпочел развенчать "зауряд- прапорщика" Ермоленко, с чьих показаний началось обвинение большевиков, фигуры явно опереточной, типичного провокатора 46 . А то, что Троцкий владел разнообразной информацией, ему пришлось откровенно высказать в одном из писем в 1931 г. следующим образом: "...Будучи ближайшим сотрудником Ленина в период подготовки Октябрьской революции, я не мог не знать, на какие средства и в чьих инересах ведется... подготовка (дела против большевиков. - А. О .)" 47 . То есть, Троцкий намекал на какие-то секретные обстоятельства, стоящие за делом против большевиков, причем, делал это не впервые.

Примерно тогда же он работал над главами "Истории русской революции" 48 , в которых рассказывал об эпизоде со спасением им в июльские дни 1917г. лидера эсеров, министра В. М. Чернова, против которого также существовали подозрения в использовании финансов Германии. Словом, от серьезного анализа фактической стороны проблемы Троцкий, вполне в традиции большевистской историографии, отгородился заявлениями типа: "В плоскости политической тайная связь большевиков с правительством Гогенцоллерна и штабом Людендорфа является... не менее фантастичной, чем участие нечистых духов в физических процессах" 49 . И уж, конечно, не мог помочь сугубо эмоциональный, далекий от науки метод критики, долгие годы процветавший в среде советских историков, который Троцкий выразил в запальчивой сентенции о мемуарах Керенского - он их "никогда не читал и не собирается читать" 50 . Справедливости ради отметим: Троцкий мемуары все-таки прочел, но первая реакция осталась показательным свидетельством.

стр. 79


--------------------------------------------------------------------------------

Особенно сильно влияние партийной традиции ощущалось в тех случаях, когда Троцкий излагал страницы истории после своего восхождения на большевистский Олимп. Есть основания думать, что, будучи достаточно требовательным исследователем, он осознавал потенциальные слабости анализа тех событий, в первую очередь деятельности левой оппозиции. Главы автобиографии "Моя жизнь", статьи и книги 30-х годов менее насыщены фактурой, более схематичны, изобилуют умолчаниями. Конечно, без оценок внутрипартийных битв немыслимо полнокровное изучение эпохи, но Троцкий тут скорее летописец, политический публицист, а не ученый-профессионал.

Для современной науки заметный интерес представляет анализ столь неоднозначной проблемы, которую можно условно назвать "Судьбы партийной традиции". Когда в ходе дискуссии о новом курсе (1923 г.) Троцкий поднял вопрос о партийных поколениях, он одновременно заложил первые камни в основание концепции истории партии как движения кризисного, внутренне противоречивого. Мысль о перерождении партийной традиции, звучавшая в начале 20-х годов святотатством, Троцкий сформулировал в постскриптуме письма "К партийным совещаниям" от 8 декабря 1923 г. "Новый курс", где писал: "Тенденция партийного аппарата думать и решать за партию ведет в своем развитии к стремлению укрепить авторитет руководящих кругов только на традиции" 51 . В ряду "славных традиций большевизма", которые на историческом материале революций 1917 г. стал изучать Троцкий, оказалась версия "партии-монолита, партии, вылитой из одного куска (Зиновьев)" 52 .

В "Уроках Октября" среди центральных выводов самыми эпатирующими стали размышления автора, которых мы уже коснулись ранее - о правом крыле большевистской партии. Отметим еще раз, что, как известно, к нему Троцкий отнес всю руководящую верхушку большевиков: Каменева, Сталина, Рыкова, Зиновьева, Ногина, Калинина и многих других, не названных поименно. Словом, всех, кто в 1917 г. играл первые роли в РСДРП(б). Описав так события весны 1917 г., Троцкий как будто вспомнил и одушевил частушку тех дней: "Что там Ленин не болтай, с ним согласна только Коллонтай". Новым для советской историографии оказался не сам рассказ об октябрьских разногласиях. О них не забыли, хотя вспоминали все реже 53 . Троцкий увидел в позиции лидеров систему взглядов - правый большевизм.

Сам термин не являлся изобретением Троцкого. Его употребляли противники большевиков, пользовался им и Ленин. Но партийные ортодоксы, даже теоретически не посягали на априорную (для них, естественно) левую направленность своей организаций. В конечном счете, они мирились с существованием "левого коммунизма" ("детской болезнью" в понимании главного идеолога, Ленина). Неприятие шло из иного источника.

стр. 80


--------------------------------------------------------------------------------

Методология Троцкого довела анализ структуры "партийного единства" до еретического построения: правая фракция (крыло) в большевизме - такая же реальность, как и "левый коммунизм". Граница между левыми и правыми взглядами и действиями подвижна. Вчерашние "левые" - Каменев и его единомышленники - в одночасье превратились в "правых соглашателей" в 1917 г., на практике сливавшихся с меньшевиками, их воззрениями и тактикой. С исторической точки зрения тезис казался спорным. Политически не приемлем. Отсюда преобладание политической аргументации, развернутой антитроцкистами под видом "научной" дискуссии.

В изложении хронологии дебатов, позиций сторон Троцкий предельно точен. Уже одно это делало его работу вредной для планов тройки - Зиновьева, Каменева, Сталина. "Уроками Октября" их автор доказывал родство двух крыльев российской социал-демократии - большевиков и меньшевиков. Более того, рассуждения Троцкого оставляли место для исторической альтернативы. Он выразил двойственность ситуации в следующей формуле: "Наступивший после Февральского переворота период можно было, следовательно, рассматривать двояко: либо как период закрепления, развития или завершения "демократической" революции, либо как период подготовки пролетарской революции" 54 .

В троцкистской версии Октябрь не был неизбежно предопределен, но явился совокупностью сложной цепи обстоятельств. Причем, субъективный фактор - выработку и реализацию стратегии и тактики партии большевиков - Троцкий выдвигал на передний план. Однако в таком случае неизбежно возникала проблема насильственного захвата власти. В этой связи, в противовес эсеро-меньшевистской концепции узурпации власти большевиками диктаторским путем, Троцкий подчеркнул интересное, хотя и спорное положение о тяготении Советов к диктаторской форме властвования.

Не менее интересен в "Уроках Октября" анализ двоевластия. У Троцкого имеется существенное отличие трактовки данного исторического феномена от ленинской, ставшей господствующей в советской историографии. В работе говорится о "полувластии" Советов. То есть, не о шатком равновесии между Советами и правительством, а власти Временного правительства, на которое оказывалось полуоппозиционное давление со стороны Советов. "Другими словами, - писал Троцкий, - демократическая рабоче- крестьянская коалиция могла наметиться лишь как незрелая, не поднявшаяся до подлинной власти форма, - как тенденция, но не как факт" 55 .

Данная посылка легла в основу троцкистского видения истории революций 1917 г. На нее до сих пор не обращали пристального внимания. Однако в ее координатной сетке многие вопросы поворачиваются в иную плоскость. Иначе выглядят проблемы борьбы за власть ("бороться за власть или нет? брать ее или не брать?"), конкретной истории тактики большевиков, их союзников и противников.

стр. 81


--------------------------------------------------------------------------------

В конструкции Троцкого ключевое значение приобретали Советы. Здесь он был солидарен с Лениным: оба они рассматривали Советы как инструмент власти. Отсюда - чисто внешнее умаление роли партии, в котором долгие годы обвиняли Троцкого. Действительно, логика его концепции Октября вела к выводу, что неудачи в апреле, июне и июле 1917 г. заключались в попытках" большевиков обойти Советы. В этом пункте своих рассуждений Троцкий признавал формальную правоту правых большевиков 56 .

Но именно в данных вопросах автор "Уроков Октября" оказывался еще перед одной непростой задачей - оценить тактику левых и правых большевиков. Факты упрямо свидетельствовали об авантюризме Ленина и его последователей, толкавших партию на восстание весной - летом 1917г. Троцкий никогда не писал о ленинском авантюризме. Он привел другое объяснение. По его мнению, подобные действия явились сознательной разведкой, "прощупыванием своих и неприятельских сил" 57 .

Таким образом, в исторической ретроспекции Троцкий отводил Ленину крайний левый фланг партии. Здесь мы опять сталкиваемся не со случайной оговоркой, а системой взглядов Троцкого. В одной из записей он особо подчеркивал, что ошибки и колебания Ленина "всегда были влево", факт, особенно импонировавший Троцкому 58 . В то же время в подобном подходе опять-таки прослеживается тенденция, как говорили в 20-е годы, старого троцкизма - занять позицию центра, встать между враждующими лагерями партии. Тем более, что исторического материала, доказывавшего правую ориентацию Каменева и других, "левую" - Ленина и его товарищей, оказалось предостаточно.

Мотивация позиций сторон в изложении Троцкого не получалась равноценной. Он указал в первую очередь на несамостоятельность и демагогическую ограниченность правых большевиков. Позднее, в "Истории русской революции" Троцкий дал групповой психологический портрет сторонников "правого большевизма", сопоставив двух лидеров правых - Каменева и Сталина. Он писал о традиционно правой каменевской линии, лишенной самостоятельности и инициативы. Иной тип - эмпирик Сталин, открытый "чужим влиянием не со стороны воли, а со стороны мысли". Итог наблюдениям Троцкий воплощает в характерную для него отточенную формулу об исторической роли лидеров правых в 1917 г.: "Так публицист без решимости и организатор без кругозора довели в марте свой большевизм до самой грани меньшевизма" 59 .

Изменение тактики большевистской партии наступает, по Троцкому, в августе-сентябре 1917 г. Теоретически он связывал его с неудачами "левых" разведывательных экспериментов июля, корниловским выступлением, завоеванием большинства в столичных Советах и, что немаловажно, с отклонением в сентябре 1917 г. ленинского "чересчур "левого" плана" вооруженного восстания 60 .

стр. 82


--------------------------------------------------------------------------------

Выше говорилось об особом отношении Троцкого к Ленину. Оно ярко проявилось и в изучении идейных течений в большевистской партии в февральско-октябрьский период 1917 г. в "Уроках Октября", последующих работах. Перед Троцким возникала непростая проблема. Его анализ включал цепь тактических промахов Ленина. Более того, октябрьский переворот предстал реальным воплощением троцкистской схемы. Эти моменты вызвали почти мгновенную реакцию оппонентов и послужили поводом к обвинению Троцкого в подмене ленинизма троцкизмом, возвеличивании собственной роли в революции и т.д. Однако, ситуация оказалась сложнее. И в "Уроках Октября", и в книге "О Ленине" аналитический ум их автора отыскал компромисс между своим апологетически- восторженным отношением к вождю большевиков и критикой его ошибок.

Ленинские просчеты лета-осени 1917 г. Троцкий обосновывал тем, что главный идеолог и руководитель партии "осужден был тогда на эмигрантское положение" 61 . Так он писал в 1924 г.; аналогичные оценки повторял в 30-е годы. В ответе критикам "Истории русской революции" Троцкий подчеркивал стремление показать и, как ему представлялось, неопровержимо доказал, что Ленин, "отрезанный своей нелегальностью от театра борьбы, слишком нетерпеливо стремился приблизить восстание, совершенно отрывая его от съезда советов". Троцкий же, опираясь на большинство ЦК, стремился максимально приблизить восстание к открытию съезда советов, прикрыть его авторитетом последнего 62 .

Против подобной аргументации антитроцкисты приводили самый серьезный, в их понимании, довод: именно партия и Ленин разработали и руководили вооруженным восстанием, совершившимся в противовес троцкистским авантюрам. Однако подтвердить свою точку зрения фактами они не смогли. Поэтому в их арсенале оставались два средства: замалчивание и фальсификация. Первое использовалось активно. Троцкий-историк практически всю вторую половину 20-х-ЗО-х годов употребил на разоблачение сталинской школы фальсификаций 63 . Важнейшей проблемой он считал выяснение истинной роли руководящих органов октябрьского переворота.

В противовес так называемому партийному центру, объявленному в 1924 г. сердцем восстания, Троцкий перенес центр тяжести на Петроградский совет. Ведущую мысль исследования истории событий октября 1917 г. он сформулировал в следующих словах: "Октябрьский переворот, низвергший правительство, во главе которого стоял Керенский, был проведен Военно-Революционным комитетом..." 64 План восстания в "Уроках Октября" трактовался как продолжение и углубление методов двоевластия.

В историографическом смысле важнейшим положением троцкистской концепции Октябрьского переворота явилось утверждение о совпадении его начала с датой организации ВРК. Как указы-

стр. 83


--------------------------------------------------------------------------------

вал Троцкий, Ленин, находившийся вне Петрограда, не оценил подготовительных мероприятий ВРК, которые уже означали "вооруженное восстание, - вооруженное, хотя и бескровное восстание петроградских полков против Временного Правительства под руководством Военно-Революционного комитета и под лозунгом подготовки к защите второго Съезда Советов..." 65 Что касается замалчивания, то запрет был наложен на все документы, не подтверждавшие официальной трактовки событий.

Таким образом, исследования Троцкого по истории революций 1917 г. заметно расширили диапазон методов и приемов анализа и, что наиболее ценно, вели к постановке сложных и неоднозначных проблем. В пылу борьбы с троцкизмом научная сторона работ Троцкого оказалась невостребованной. Что касается самого автора, для него они стали ступенью к осмыслению еще более дискуссионных и актуальных сюжетов о российской революции.

Поражение левой оппозиции и высылка из СССР в 1929 г. вынудили Троцкого сосредоточиться на подготовке книг и других печатных материалов. Вынудили, потому что требовались средства для жизни и, конечно, возникла необходимость найти причину тотальных неудач, преследовавших оппозицию с 1923 г.

Источник зла Троцкий увидел в росте советской бюрократии. Эту проблему он впервые попытался обобщить в 1923-1924 гг. в ходе дискуссии о новом курсе. Но в тот период ему казалось, что опасность бюрократизма вполне преодолима и не затронула основ государства. Сказанное не означает, что до Троцкого об опасности бюрократизации не говорили. Напротив, о ней писали много. Но Троцкий перенес центр тяжести с бюрократии в государственных учреждениях на бюрократию в партии и ее эпицентр - партийный аппарат. Суть партийной бюрократии он попытался проанализировать в историческом и историко-философском аспектах. Причем в своих наблюдениях Троцкий пошел, во многих случаях, дальше своих современников.

Прежде всего, он не сводил бюрократизм к проблеме личностей и, что еще важнее, не замыкал его в простые, чисто логические конструкции. В записных книжках Троцкого имеются строчки, показывающие понимание им многомерности проблемы.

Вот это место: "Ленин создал аппарат

Аппарат создал Сталина

а = а есть только частный случай закона

а N а"

Отсюда он делает вывод: "Логика формальная имеет дело с неподвижными величинами: а = а. Диалектика возражает: а N а. Обе правы.

А = а в каждый данный момент. А N а в два разные момента" 66 . Подобный взгляд характерен при изучении Троцким бюрократии. Под тем же углом зрения его интересовала эволюция государства и

стр. 84


--------------------------------------------------------------------------------

государственных институтов, политика СССР и его лидеры. В целом, повышенное внимание к личности являлось одной из черт Троцкого-историка. Его главные исторические работы включали как обязательный элемент портреты участников событий. Многочисленные архивные источники показывают, что Троцкий начинал разработку исследовательской проблемы с эскизов о людях. Среди подготовленных материалов к ненаписанной книге о Ленине, биографии Сталина, других незаконченных произведений таких работ немало. О том же говорят письма Троцкого, его просьбы присылать ему необходимые документы 67 . Эта манера резко контрастировала с набиравшей силу на протяжении 20- х-30-х годов тенденцией советской историографии изучать не людей, их судьбы, а безликие исторические процессы. Эра борьбы с "врагами народа" еще более обезлюдила историю.

Троцкому, в большинстве случаев, удавалось нащупать баланс между человеком - субъектом исторического действия и самим действием. Все сказанное относится и к его анализу бюрократии. Самой крупной работой в данном направлении стала книга "Преданная революция" (1936 г.). Как некоторые другие издания Троцкого 30-х годов, она первоначально вышла не на русском языке. В отличие от предшествующих публикаций, посвященных большей частью сталинскому террору, в "Преданной революции" Троцкий попытался отрешиться от эмоций и представить спокойные, взвешенные размышления о том, что такое СССР и куда он идет. Сегодняшнему читателю многие выводы и подходы автора покажутся спорными, неточными. Однако как историческое исследование "Преданная революция" не потеряла своего значения.

Схема, положенная в основу книги, достаточно традиционна для марксистских работ: связать в единый узел экономические, социальные и политические составляющие исторического феномена советской бюрократии. В методологическом отношении "Преданная революция" построена по формуле, описанной выше - а N а. Троцкий не считал бюрократию первородным грехом большевизма. Наоборот, рождение и укрепление бюрократии он определял как процесс разложения и конца большевистской партии. ВКП(б) для Троцкого с конца 20-х - начала 30-х годов перестала быть коммунистической партией.

"Перерождение партии, - подчеркивал он, - стало и причиной и следствием бюрократизации государства" 68 . Непростой исторический вопрос, который поставлен в "Преданной революции", формулируется следующим образом: как победила группа партийных функционеров, "не умевшая будто бы далеко заглядывать вперед, тогда как более проницательная группировка (левая оппозиция. - А. О .) терпела поражение за поражением" 69 . Те же мотивы имели значение для Троцкого и в личностном плане: почему победил Сталин?

стр. 85


--------------------------------------------------------------------------------

В изучении этой проблемы он сразу отбрасывал, как второстепенный, фактор личных возможностей лидеров. "Столь обычный (и столь наивный) вопрос "почему Троцкий не использовал своевременно военный аппарат против Сталина?" - резюмировал бывший председатель Реввоенсовета, - ярче всего свидетельствует о нежелании или неумении продумать общие исторические причины победы советской бюрократии" 70 . Он проводил аналогию с другим периодом отечественной истории - революцией 1917 г. Здесь Троцкий вновь подчеркивал, что победу большевиков обеспечило не личное превосходство их лидеров, а новое сочетание социальных сил. Теми же причинами (иным сочетанием сил и условий) он объяснял и поражение оппозиции. "Свинцовый зад бюрократии перевесил голову революции", - таков образный итог многолетних исследований советского Термидора - теории перерождения революции.

Историческая ретроспектива, выведенная в "Преданной революции", вновь напоминает о двойственности анализа Троцкого. В нем по-прежнему чувствуется отпечаток старой социал-демократической традиции. С другой стороны, оставаясь большевиком-ленинцем, Троцкий призывал следовать за методологией Ленина. Так, высказываясь по поводу ленинской книги "Детская болезнь "левизны" в коммунизме", он в 1932 г. специально отметил: "В книге Ленина нет ни одной формулы, от которой нам приходилось бы отказываться" 71 . И одновременно, через систему аргументов Троцкий фактически отказывался от некоторых центральных идей "Детской болезни".

Прежде всего, логикой изложения он отрицал вывод Ленина о большевизме как течении политической мысли и партии с 1903 г. Троцкий писал о большевистской фракции, причем непримиримость большевизма к инакомыслию он объявил мифом эпохи упадка, т.е. сталинской эпохи. Данный методологический подход, несомненно, оказался историчнее ленинской конструкции, выделявшей в виде критерия врагов, "в борьбе с которыми вырос, окреп и закалялся большевизм" 72 .

Троцкий-теоретик в вопросе о свободе фракций и в конце 30-х годов остался верен прежним идеалам, фактически повторив в "Преданной революции" формулу 1923 г. из заявления 46-ти о вынужденности установления "режима фракционной диктатуры", иными словами, запрещения фракций после Х съезда РКП(б) 73 . В 1936 г. Троцкий развил прежний тезис, заявив о солидарности Ленина с планами оппозиции возродить демократические институты в партии, т.е. версию, выдвинутую им в предшествующих работах.

В "Преданной революции" Троцкий отметил, что второй удар, а затем смерть не дали Ленину "помериться силами с внутренней реакцией" 74 . В развитии темы "Ленин против бюрократии", особое значение приобрело исследование Троцким исторической роли и места террора и репрессий. Его работы по указанной проблематике

стр. 86


--------------------------------------------------------------------------------

до настоящего времени являются одними из наиболее авторитетных исследований природы и сути сталинских репрессий. Понятно, что логика Троцкого, оценки, выводы интересны не только сами по себе. Они принадлежат бывшему второму человеку в партии и государстве и в этой части не идут ни в какое сравнение с амбициозными книгами Бажанова, Агабекова и им подобным.

В волне массовых арестов и казней Троцкий увидел способ самосохранения бюрократии. Как говорилось выше, он не был противником террора и насилия вообще.

Более того. Даже находясь за рубежом, в 1929-1940 гг. Троцкий, судя по некоторым источникам его личного архива, не оставлял надежды вернуться в СССР и делал все от него зависящее в данном направлении.

Здесь мы выходим за рамки проблем идейно-теоретического наследия Троцкого, а потому только выделим некоторые специфические черты сложного комплекса вопросов нелегальной деятельности оппозиции в нашей стране в 30-е годы. Известно, что именно Троцкий являлся одним из ее основных стимуляторов.

Остановимся на некоторых деталях подобной деятельности. Прежде всего, обратим внимание на особенность документов Троцкого по данным вопросам: отсутствие в их содержании специфических (нелегальных) и конфиденциальных моментов, связанных с его бывшей Родиной. Он сознательно (объективно), а в силу своего характера (субъективно) чаще обходит стороной разного рода нелегальщину из СССР и для СССР. Можно констатировать, с момента высылки (и даже чуть раньше) существовало четкое разделение ролей между Троцким, его сыном Львом Седовым, остальным окружением. Этот факт в отечественной и зарубежной историографии не выделяется четко, а он принципиально важен. Обширная часть семейной по форме переписки Льва Седова с матерью - на деле, переписка с отцом. Таким образом, она уточняет и конкретизирует важные стороны работ самого Троцкого.

Другая проблема, которая хорошо описана в литературе, но которая порождает различные суждения, - провокации и провокаторы вокруг Троцкого. Дело в том, что очевидный факт - множество провокаторов и постоянные провокации советских органов госбезопасности против Троцкого - не снимает вопроса о его готовности поддаться на них, о поручении провокаторам секретных, нелегальных заданий.

Одним из главных направлений деятельности троцкистов в СССР до середины 30-х годов было распространение нелегальной литературы. Она, по мысли Троцкого, указывала путь борьбы, направляла недовольство по определенному руслу. Одновременно содержащаяся в ней информация о многочисленных организациях оппозиции как бы подталкивала к их дальнейшему созданию и росту.

стр. 87


--------------------------------------------------------------------------------

Как расходилась троцкистская литература? В начале 30-х годов спрос на нее был. Трудно оценить количество экземпляров, пересекавших границу, так как точных данных об этом нет. Но рассылка шла активно. "Продвигать "Бюллетень" в Россию" - это требование Троцкого, повторялось десятки раз в письмах того времени. С этой целью составлялись инструкции, задействовались различные каналы, в том числе - зарубежные троцкисты и сторонники в СССР, дипломатические работники. Так, один из лидеров чешских "большевиков-ленинцев" Сальфрис (кличка "Звон") сообщал Троцкому в апреле 1930 г.: "Получены листовки и N 10 Бюллетеня. Отправляем половину в Совроссию". В июне того же года вновь: "Посылаю в СССР 12 конвертов с материалами".

Пытался Троцкий повлиять и на своих бывших друзей, сорат- ников, знакомых. Так, оценивая по достоинству недовольство! Крупской сталинским режимом, он, редактируя письмо ссыльного! оппозиционера (опубликовано в "Бюллетене оппозиции"), дает! совет вдове Ленина, как следует выражать несогласие с властями. "Ужасно обидно, - пишет Троцкий, - что Крупская вмешивается в большую политику, не имея для этого необходимых данных. Как это близкие люди не посоветуют ей большей сдержанности..." 75 А чтобы "данные" имелись, Троцкий и пытался снабжать всех потенциально недовольных оппозиционными материалами. В подтверждение сошлемся на список-сообщение о рассылке "Открытого письма" Троцкого 1932 г. против лишения последнего совет-1 ского гражданства. Там названы имена Крупской, Сокольникова, Серебрякова 76 .

К сожалению, в коллекции документов Троцкого очень немного источников о связях зарубежной коммунистической оппозиции с нелегальными организациями в СССР. Ясно, что такие документы не хранили. Ложь, провокации и фальсификации, нагроможденные следователями ГПУ и НКВД, извратили реальные факты. Реакцией историков явилось отрицание фальсификаций, а одновременно и самих фактов существования организаций оппозиции в первой половине 30- х годов. Лейтмотив перестроечной историографии о невинности жертв репрессий превратил оппозиционеров в лабораторных борцов-одиночек. Оно и понятно, ибо трудно представить сломленных и деморализованных "вождей" типа Зиновьева или Бухарина, собирающих новую группу для нелегальной борьбы с режимом.

Троцкий и его окружение понимали такую ситуацию. Капитуляция лидеров требовала новой ориентации. Объектом пристального внимания становилась молодежь и средний и низовой уровень партаппарата.

Однако парадокс позиции Троцкого состоял в том, что, осуждая сталинский террор, отвергнутый лидер пролетарской революции призывал к историческому взгляду на подавление сопротивления про-

стр. 88


--------------------------------------------------------------------------------

тивников. Поэтому небезынтересно перейти от раскрытия практических шагов троцкистов и их лидера, использовавшихся властями СССР для подтверждения правильности крайних мер в подавлении инакомыслия внутри страны, к теоретическим воззрениям Троцкого.

Террор, выполнивший свою революционную миссию, писал Троцкий в 1935 г., превратился в оружие самосохранения узурпаторов, в "абсурд" 77 . Надо отметить внимание, с которым Троцкий относился ко всем свидетельствам о репрессиях в СССР, включая официальные материалы открытых процессов. В них он находил не только фальсификацию и мистификацию (или "амальгаму" - слово, обычно используемое Троцким), но считал одним из исторических документов.

Знания, которыми обладал бывший руководитель, оказывались много шире отразившихся в его книгах и статьях. Некоторые намеки в работах Троцкого, а также сопоставления их с другими документами, говорят о недосказанности ряда сюжетов. К примеру, версия смерти Ленина. Троцкий оказался наиболее авторитетным свидетелем и исследователем, который выдвинул версию об отравлении Ленина. У него были сомнения в необходимости обнародования этой информации в начале 30-х годов 78 . Тогда он не решился на такой шаг, вероятно, боясь провокаций сталинистов, с одной стороны, и надеясь сохранить не скомпрометированными потенциальных союзников из зиновьевцев и правых оппозиционеров, - с другой. Процессы 1935-1938 гг., особенно процесс 1938 г., изменили политическую ситуацию и заставили Троцкого обратиться к анализу недавнего прошлого. Он писал в 1939 г.: "Роль ядов в жизни сталинского Кремля ярко обнаружилась на процессе в марте 1938 г." 79 В теоретическом аспекте Троцкий увидел в своей версии косвенное подтверждение тенденции самосохранения бюрократии.

Тематически анализ обстоятельств смерти Ленина оказывался связан с идеей блока Ленин-Троцкий, реальность которого вызывала сомнения современников и историков. Источником недоверия были противоречия в отношении Троцкого к демократии и свободе фракций. Многочисленными ссылками в работах на прошлое и настоящее большевистской партии он пытался опровергнуть неблагоприятное мнение части общества о Троцком - стороннике сверхцентрализации и бюрократе.

В системе его доказательств реальности идей блока главный упор делался на веру широких слоев членов партии в эпизодичность ограничений внутрипартийной демократии. Подтверждение справедливости подобных суждений он видел в наличии фракций и группировок за все годы существования революционной демократии. Современник описываемых событий и их историк-теоретик, Троцкий не мог не отметить противоположность режима внутренней жизни большевистской партии до и после ее прихода к власти.

стр. 89


--------------------------------------------------------------------------------

Причину он выводил из бюрократизации, которая оказалась неизбежной из-за оставшейся на бумаге, чисто доктринальной идеи отмирания государства при социализме. Марксистский постулат об отмирании государства настолько ограничивал для Троцкого историческую методологию, что в угоду ему (постулату) он шел на нарушение фактологической последовательности.

Ликвидацию самостоятельности и демократических начал в деятельности советов, партий, общественных организаций Троцкий фиксировал в качестве первых шагов новой власти. Причем, в противоположность официальной советской науке он настаивал на вынужденности подобной политики ограничений. Она, указывал Троцкий, противоречит духу советской демократии, являясь не принципом, а актом самообороны 80 .

Здесь мы наблюдаем процесс эволюции взглядов Троцкого- обществоведа, хотя, по сути, на новом уровне он вернулся к прежним оценкам социал-демократической эпохи. Парадоксально, но решения партийного большинства в 1923- 1927 гг., определившие левую оппозицию как социал- демократический уклон и меньшевизм, с формальной точки зрения оказываются обоснованными. Неминуемый доктринерский вопрос: можно ли вообще говорить o левизне, если она так близка к меньшевизму, вполне уместен и легко разрешим.

Став государственной партией (Троцкий хорошо показал этапы сращивания партаппарата с госструктурами), большевистское движение по целям, задачам, функциям перестало быть и социал-демократическим, и коммунистическим. Оно оказалось вынуждено, при сохранении прежней терминологии и ритуалов, проводить политику обеспечения интересов нового слоя руководителей (номенклатуры)! за счет эксплуатации трудящихся. Ни о каком реальном равенстве и социальной справедливости говорить не приходилось. Изменение социальной базы нового слоя хозяев не меняло главного: основополагающие идеи социал-демократии (в том числе большевизма) оказывались слишком левыми. Партия, а следом остальные общественные институты уверенно двинулись вправо.

Троцкий осознал необратимость подобных изменений в середине 30-х годов. В плане исторической концепции они отразились в его возврате к некоторым прежним ценностям социалистов эпохи II Интернационала. Но возврат к ним произошел у Троцкого на базе опыта, почерпнутого из истории перерождения социал-демократии и большевизма, а также опыта прямого участия в выработке политики первых пяти лет советской власти. Отсюда упомянутое выше нарушение фактологии. Противореча собственному изложению событий, Троцкий в "Преданной революции" сделал вывод о ликвидации внутрипартийной демократии до того, как "отошла в прошлое демократия советов, профессиональных союзов, кооперативов, культурных и спортивных организаций" 81 . Методология большевизма со-

стр. 90


--------------------------------------------------------------------------------

хранилась еще в одном важном аспекте: демократия продолжала пониматься поверженным лидером оппозиции как ворота, тщательно охраняемые от посторонних 82 .

Единственным противовесом бюрократии в теоретических построениях Троцкого оказывалась партия. Социологическая схема строилась по принципу управляющего (бюрократия) слоя и контролирующей инстанции (партия). Следовательно, в условиях сохранения государства решающей силой выступал субъективный фактор в лице той или иной фракции. Таким образом, анализ советской бюрократии, предпринятый Троцким, подвел его к мысли о значении фракции Сталина, "уничтожившей раздвоенность партии и аппарата государства через превращение правящей партийной элиты в государственную".

Справедливости ради нужно сказать, что Троцкий пытался изучить роль бюрократии объективно-исторически. Он подчеркивал наличие прогрессивного периода в ее истории. Прогрессивный этап, по его мнению, совпал "с периодом перенесения важнейших элементов капиталистической техники в Советский Союз" 83 .

В трудах Троцкого имеется еще один аспект теоретического анализа сути советского государства, оказывающий влияние на современную науку, на котором следует остановиться. Речь идет об общей характеристике сталинского режима как "бонапартизма на плебисцитарной основе" 84 . Вообще, сопоставление русской и французской революций было излюбленным сюжетом отечественного обществоведения. Несмотря на несовпадение условий, разрыв во времени, оба революционных кризиса обнаруживали некое внешнее сходство. Увлечение сказывалось даже в терминологии. Достаточно вспомнить споры о термидоре в 20-е годы. Изменения, происходившие в мире, привели Троцкого к новым аналогиям.

Среди исследователей большевистской школы он первым связал сталинизм с "бонапартизмом новой эпохи" - фашизмом. Исследование связи советского бюрократического бонапартизма с фашизмом составило содержание ряда статей и брошюр Троцкого начала 30-х годов. В них содержались главные положения, указывавшие направление последующего изучения. В своих статьях он констатировал, что бонапартизм фашистского толка порожден разгромом, разочарованием и деморализацией масс 85 . Аналогичные подходы использовались Троцким и для характеристики особенностей советского режима. Он отмечал, что сталинизм и фашизм, несмотря на глубокое различие социальных основ, представляли собой симметричное явление 86 .

Хронологически данная тема оказалась последней в творчестве Троцкого. Он был убит во время работы над рукописью книги о Сталине, когда как раз готовился исследовать биографию "вождя народов" в 30-е годы. Об общем содержании характеристики советского Диктатора говорят подготовительные материалы статьи в "Бюллете-

стр. 91


--------------------------------------------------------------------------------

не оппозиции". В них Сталин и Гитлер представлены однопорядковыми фигурами. Причем, в этой тесной связке Сталину отводилась роль интенданта Гитлера, человека, не способного переиграть гитлеровскую дипломатию, остановить надвигающуюся мировую катастрофу!

* * *

Подведем итоги... Идейно-теоретическое наследие Л. Д. Троцкого - необычайно объемный корпус книг, статей, документов, других материалов. Собранные воедино, они могли бы составить не один десяток томов. К сожалению, такая работа, начатая в 20-х годах, осталась незавершенной. Читатели так и не получили собрании сочинений Троцкого, которого с полным основанием можно отнести к главным теоретикам большевизма, который является его непризнанным классиком.

* * *

1 Луначарский А. В. Великий перелом: Октябрьская революция. Пб., 1919; Ч. 1. С. 78.

2 Троцкий Л. Д. К истории русской революции. М., 1990. С. 425.

3 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 26. С. 73.

4 Sinclair L. Trotsky: A Bibliography. Scholar Press, 1989. Vol. 1-2.

5 Справедливости ради укажем, что среди них немалая часть никогда не печаталась на русском языке.

6 XIV съезд ВКП(б): Бюллетени. 1925. N 3. С. 9.

7 Покровский М. Н. Историческая наука и борьба классов. М.; Л., 19331 Вып. 1-2.

8 Троцкий Л. Д. Моя жизнь: Опыт автобиографии. М., 1990. Т. 1. С. 118.

9 Вопросы культуры при диктатуре пролетариата. М.; Л., 1925. С. 97.

10 Луначарский А. В., Радек К. Б., Троцкий Л. Д. Силуэты: политические портреты. М., 1991. С. 256.

11 Троцкий Л. Д. Моя жизнь. Т. 1. С. 53.

12 РЦХИДНИ. Ф. 325. Оп. 17 Д. 606. Л.

13 Deutsher I. The Prophet Armed: Trotsky: 1879- 1921. L., 1954; Idem. The Prophet! Unarmed: Trotsky: 1921-1929. L., 1959; Idem. The Prophet Outcast: Trotsky; 1929-1940. L., 1963; Вопр. истории КПСС. 1989. N 12. С. 98- 115.

14 Коммунистический интернационал. 1925. N 1. С. 15.

15 Овсянников А. А. Истоки вождизма: идеология и практика // Формирование командно-административной системы (20-30-е годы): Сб. статей. М., 1992. С. 185-203.

16 Троцкий Л. Д. К истории русской революции. С. 83.

17 Плеханов Г. В. Соч. М.; Л., 1925. Т. XX. С. 3-6.

18 Троцкий Л. Д. К истории русской революции. С. 84.

19 Бюллетень оппозиции. 1936. N 49. С. 4.

20 Ленин В. И. Полy. собр. соч. Т. 45. С. 378-382.

21 Бюллетень оппозиции. 1932. N 32. С. 22.

22 Троцкий Л. Д. К истории русской революции. С. 91.

23 Там же. С. 86.

24 Из работ Троцкого видно, что главные исторические факты он черпал из трудов П. Н. Милюкова и В. О. Ключевского.

25 Троцкий Л. Д. К истории русской революции. С. 95.

26 Ленин В. И. Полн . собр. соч. Т. 27. С. 80.

стр. 92


--------------------------------------------------------------------------------

27 Троцкий придавал комментарию к бухаринской интерпретации перманентной революции большое значение, опубликовав его также в книге "Сталинская школа фальсификаций", ссылался на него в ряде других работ.

28 Бюллетень оппозиции. 1931. N 23. С. 18-19.

29 Троцкий Л. Д. К истории русской революции. С. 77.

30 За Ленинизм. М.; Л., 1925. С. 488.

31 Троцкий Л. Д. К истории русской революции. С. 193-194.

32 За Ленинизм. С. 433.

33 Троцкий Л. Д. Портреты революционеров. М., 1991. С. 341.

34 Троцкий Л. Д. За Ленинизм. С. 443.

35 Троцкий Л. Д. К истории русской революции. С. 321.

36 Луначарский А. В., Радек К. Б., Троцкий Л. Д. Силуэты: политические портреты. С. 115.

37 Quoted by permission of the Houghton Library. TP, bMS Russ. 13.1 (8981). Весь материал цитируется с разрешения библиотеки Гарвардского университета (США). Далее - TP, bMS Russ, 13.1... В целом, анализ авторских поправок в рукописи этого письма наводит на некоторые размышления. Например, вычеркивание слов о том, что Троцкий одновременно с другими ответственными чиновниками получил приказ ("все они, как и я") немедленно выехать в Москву.

38 TP, bMS Russ, 13.1 (8981).

39 Луначарский А. В., Радек К. Б., Троцкий Л. Д.. Силуэты: политические портреты. С. 87.

40 Архив Троцкого. Т. 1. С. 135.

41 TP, bMS Russ, 13.1 (17211).

42 Trotsky's Notebooks: 1933-1935, N.Y., 1986. P. 125.

43 Троцкий Л. Д. Соч. М., 1926. Т. 8: Политические силуэты.

44 TP, bMS Russ, 13.1 (8154).

45 ХIII съезд РКП(б). М., 1924. С. 167.

46 Мельгунов С. П. Золотой немецкий ключ большевиков. Париж, 1940. С. 9-11.

47 TP, bMS Russ. 13.1 (10010).

48 Ibid. (8189).

49 Ibid.

50 Ibid. (9508).

51 Дискуссия 1923 года: Материалы и документы. М.; Л., 1927. С. 21.

52 За Ленинизм. С. 132.

53 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 41. С. 417.

54 За Ленинизм. Т. 440.

55 Там же. С. 443.

56 Там же. С. 448.

57 Там же. С. 453.

58 Trotsky's Notebooks. P. 139.

59 Троцкий Л. Д. К истории русской революции. С. 314-315.

60 Архив Троцкого. Т. 1. С. 126.

61 Там же.

62 Бюллетень оппозиции. 1933. N 35. С. 21.

63 В 1932 г. в Берлине вышла книга Троцкого "Сталинская школа фальсификаций", где он впервые суммировал искажения и извращения истории революций 1917 г., содержащиеся, по его мнению, в официальной историографии.

64 TP, bMS Russ. 13.1 (10010).

65 За Ленинизм. С. 469.

66 Trotsky's Notebooks. P. 129.

67 TP. BMS Russ 13.1 (13274).

стр. 93


--------------------------------------------------------------------------------

68 Троцкий Л. Д. Преданная революция. М., 1990 С. 81

69 Там же. С. 75.

70 Бюллетень оппозиции. 1935. N 46. С. 2.

71 Там же. 1932. N 32. С. 28.

72 Ленин В. И. Полн. собр. соч. Т. 41. С. 14-22.

73 Архив Троцкого. Т. 1. С. 84.

74 Троцкий Л. Д. Преданная революция. С. 83.

75 Hoover Institution Archive. Boris I. Nicolaevsky Collection. 344-13. Meloch Письма из СССР. N 19.

76 TP, BMS Russ 13.1(12961).

77 Бюллетень оппозиции. 1935. N 45. С. 4.

78 Троцкий Л. Д. Сталин; В 2 т. М., 1990. Т. 1. С 255.

79 TP, bMS Russ 13.1 (8917).

80 Троцкий Л. Д. Преданная революция. С. 83.

81 Там же. С. 86.

82 Бюллетень оппозиции. 1933. N 33. С. 29.

83 Троцкий Л. Д. Преданная революция. С. 228.

84 Там же. С. 230.

85 Бюллетень оппозиции. 1934. N 40. С. 5.

86 Троцкий Л. Д. Преданная революция. С. 230.

стр. 94

Опубликовано 11 октября 2007 года


Главное изображение:

Полная версия публикации №1192091579 + комментарии, рецензии

LIBRARY.BY ИСТОРИЯ РОССИИ Историческая наука русского зарубежья. ЛЕВОРАДИКАЛЬНАЯ ЭМИГРАЦИЯ О СУДЬБАХ РОССИИ (работы 1920-х-1930-х годов)

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LIBRARY.BY обязательна!

Библиотека для взрослых, 18+ International Library Network