Опыт исследования по истории уральской металлургии. Том I. Академия наук СССР. Институт истории. Изд-во АН СССР М.-Л. 1949. 524 стр.

Проблемы экономической истории нашей страны за последние годы привлекают большое внимание советских историков и экономистов. Особенный интерес вызывает история промышленности XVIII в. и её связь с развитием капитализма в России. В оживлённых дискуссиях в печати и на специальных совещаниях историков по вопросам периодизации истории СССР значительное место отводится вопросу о генезисе капитализма и в этой связи вопросу об экономической природе русской мануфактуры XVIII века. Такие авторы, как Струмилин, Любомиров, Кашинцев, Сигов, Бабурин, Бакланов, Дмитриев, Заозерская, Мартынов и др., в своих монографиях по истории русской мануфактуры, при всём различии их подхода к указанной проблеме, уделяли известное внимание вопросу о характере русской мануфактуры XVIII в. и её месте в общем ходе промышленного развития страны. Однако большинство этих монографий преимущественно изучали проблемы технико-экономического характера и меньше - социального. Между тем возможность разрешения указанной спорной проблемы в значительной степени определяется наличием специальных исследований, в которых на большом документальном материале была бы показана вся совокупность вопросов, связанных с социально-экономическим строем и историческим значением первых русских мануфактур. Такого рода комплексным исследованием историко-экономического характера является рецензируемая монография Б. Б. Кафенгауза. Отсюда её актуальное научное значение.

Ещё до появления книги Б. Б. Кафенгауза из печати советские историки ознакомились с её важнейшими выводами во время защиты Б. Б. Кафенгаузом докторской диссертации на ту же тему, а также по его статьям, появлявшимся в печати в процессе его работы над отдельными главами монографии.

По своему содержанию и значению монография Б. Б. Кафенгауза действительно заслуживает серьёзного внимания научной общественности. Она представляет собою первый том задуманного автором большого труда по истории хозяйства Демидовых в XVIII-XIX веках. Сам автор называет свой труд "Опытом исследования по истории русской крупной промышленности". Он задумал его не как изолированную монографию по истории отдельного предприятия, а как часть большой проблемы по истории развития крупной промышленности в России. Такая постановка проблемы является совершенно правильной и научно обоснованной. Изучение истории такого крупного хозяйства, как предприятия Демидовых, может быть правильно поставлено лишь в связи с изучением экономического развития всей страны. С другой стороны, изучение и обобщение истории русской промышленности в целом может быть значительно облегчено при наличии специальных исследований по истории отдельных, предприятий. Уже одно это определяет большое научное значение монографии Б. Б. Кафенгауза по история хозяйства Демидовых в период его расцвета в XVIII веке. Ставя своей задачей "исследование вглубь", Б. Б. Кафенгауз написал свою монографию почти целиком на основе архивных документальных материалов. Автор собрал и тщательно исследовал громадный фактический материал из архивных фондов, хранящихся как в центральных архивохранилищах, так и в архивах Урала. Основным материалом для монографии послужили документы вотчинного архива Демидовых, владельцев Нижне-Тагильского я других заводов, тесно с ним связанных. Фонд этот ещё не подвергался такому всестороннему изучению, и монография Б. Б. Кафенгауза является первой крупной научной работой по истории демидовских предприятий.

Значительно меньше использованы автором центральные фонды правительственных учреждений, в ведомстве которых находились предприятия Демидовых, в особенности обширные фонды Берг-Коллегии и Канцелярии главного правления Сибирских и Казанских заводов. По этому поводу нельзя не выразить сожаления, так как изучение этих фондов позволило бы автору полнее и глубже осветить те общие вопросы о положении и борьбе заводских рабочих и приписных крестьян, которые автор без большой необходимости перенёс во второй том своей монографии, появление которого не может быть, повидимому, делом ближайшего будущего.

Следует здесь, кстати, отметить, что практика издания одних первых томов исторических исследований нередко лишает возможности читателей этих трудов проследить за развитием и обоснованием концепций их авторов, особенно, если последующие томы появляются через несколько лет или не появляются совсем. Это замечание относится и к рецензируемой монография Б. Б. Кафенгауза. В ряде мест автор делает оговорки, что некоторые вопросы будут исследованы во втором томе; тем самым он делает свои выводы в первом томе не вполне законченными, а иногда и не вполне обоснованными.

Обращаясь к характеристике и оценке содержания монографии Б. Б. Кафенгауза,

следует отметить богатство этого содержания. Автору удалось нарисовать яркую картину возникновения развития и деятельности демидовских предприятий, выяснить обстоятельства и условия строительства предприятий Демидовых на Урале, раскрыть их сложную экономическую структуру, показать состав рабочей силы и общее значение демидовских предприятий в истории русской металлургии. Положительной оценки заслуживает также и инициатива автора, поставившего перед собою трудную, но интересную задачу - на примере хозяйства Демидовых осветить вопрос о возникновении крупного производства на Урале, в какой мере была подготовлена для него почва, откуда черпался для первых заводов технический и организационный опыт, как складывалась рабочая сила, какова была роль государственной власти.

Книге предпослан краткий критико-историографический обзор, в котором рассматриваются монографии по истории мануфактуры XVIII века. Внимание автора в этом обзоре привлечено преимущественно к вопросу, уже решённому советскими историками. Вопрос о том, можно ли считать появление крупной промышленности при Петре искусственной мерой, в советской исторической литературе не вызывает споров. Вряд ли, имеет смысл вновь опровергать народнические взгляды А. Корсака, взгляды легальных марксистов типа Туган-Барановского или взгляды идеолога империалистической буржуазии П. Н. Милюкова и др. Буржуазные историки, исходившие из неправильного представления о крайней отсталости России в XVIII в., утверждали, что "насильственные реформы" Петра I отклонили развитие русской промышленности от её "естественного пути" и что крупная промышленность XVIII в. не имела исторических корней, а была искусственно перенесена с Запада. Советские историки, изучавшие преобразования Петра I, показали совершенно конкретно, что правительство Петра шло по пути дальнейшего развития тех начал, которые были заложены в русской жизни предшествующего времени, а не переносило их с Запада.

Уделяя главное внимание разбору концепций старых историков А. Корсака, В. Белова, М. Туган-Барановского, П. Н. Милюкова и других, Б. Б. Кафенгауз значительно меньше занимается разбором советской историографии, посвященной истории русской мануфактуры XVIII века. Его критические замечания, относящиеся к принципиальной позиции разных авторов, сделаны большей частью лаконично и общо. В ещё меньшей степени может удовлетворить в критико-историографическом обзоре личная точка зрения автора, изложенная крайне недостаточно и неясно. Между тем именно в этом обзоре было бы желательно изложить общую концепцию автора и его отношение к тем спорам, которые велись и продолжают иметь место в исторической литературе, посвященной мануфактуре XVIII в., а также в наших нынешних дискуссиях. Самое же главное возражение вызывает полное отсутствие в этом обзоре, имеющем принципиальное значение для всей книги, изложения марксистско-ленинской концепции по вопросам развития социально-экономического строя русской мануфактуры вообще и уральской промышленности XVIII в. в частности. Как это ни странно, автор не остановился в своём обзоре на выяснении взглядов Ленина по вопросу об уральской мануфактуре XVIII в. и тем самым не подвёл принципиальной базы под собственное исследование.

Как известно, Ленин в своих трудах "Развитие капитализма в России", "Кустарная перепись 1894 - 95 года в Пермской губернии и общие вопросы "кустарной" промышленности" и др. дал общую характеристику социально-экономического строя промышленности Урала дореформенного периода. Ленин отмечал, что Урал представлял в дореформенный период "оригинальный строй промышленности", что основой его процветания в XVIII в. являлось крепостное право, что "горнопромышленники были и помещиками и заводчиками, основывали своё господство не на капитале и конкуренции, а на монополий и на своем владельческом праве"¹ .

Такую же оригинальную организацию, как в уральской металлургии, Ленин отмечал и в суконной промышленности, которую он считал "примером того самобытного явления в русской истории, которое состоит в применении крепостного труда к промышленности". Подчёркивая, что производство, основанное на принудительном труде крепостных крестьян, "было сосредоточено в сравнительно крупных заведениях", Ленин делал весьма категорический вывод о том, что эти заведения "отнюдь не относились к капиталистической фабричной индустрии"² .

Ленин не раз подчёркивал, что докапиталистические пережитки сохранялись на уральских заводах и в течение всего пореформенного периода. В своём труде "Развитие капитализма в России" В. И. Ленин отмечал, что на Урале даже в 90-х годах можно было наблюдать "докапиталистическую старину"³ .

Только после реформы 1861 г. капиталистические отношения медленно, с большими трудностями стали развиваться в металлургической промышленности Урала. Горнозаводчики-помещики ещё долгое время сохраняли свои владельческие права и монополию, что замедляло техническую и организационную перестройку уральской промышленности, приводило к сохранению кабальных методов эксплуатации рабочих и к отсталости Урала, оттеснённого капиталистическим югом.

Все эти высказывания В. И. Ленина автору, конечно, хорошо известны, и в дальнейшем изложении он приводит многие из них. Но в качестве исходных установок автор предпочитает брать высказывания Маркса и Ленина, относящиеся к

¹ В. И. Ленин. Соч. Т. 3, стр. 424, 425.

² Там же, стр. 411, 410.

³ Там же, стр. 431.

капиталистической мануфактуре. Это даёт основание полагать, что он относит уральскую промышленность, в том числе и предприятия Демидовых в XVIII в., к капиталистической мануфактуре.

Например, для характеристики социально-экономического типа предприятий Демидовых автор использует высказывания В. И. Ленина о капиталистической мануфактуре в его книге "Развитие капитализма в России". Указывая, что одним из древнейших промыслов было ремесленно-кустарное производство тульских оружейников, Ленин пишет: "В 1669 г. возникает в Туле первый чугунолитейный завод, устроенный выдающимся тульским кузнецом, и промысел переходит на Урал и в Сибирь"⁴ .

На основании этого высказывания Ленина автор делает вывод, что первые демидовские заводы явились результатом перерастания мелкотоварного ремесленно-кустарного производства (тульских промыслов) во вторую стадию капиталистической промышленности - в капиталистическую мануфактуру (на Урале). Совершенно очевидно, что ленинское выражение "промысел переходит на Урал и в Сибирь" автор толкует неправильно. Ленин ни здесь, ни в другом месте не говорит о том, что уральские заводы явились результатом перерастания тульских промыслов в мануфактуру (по смыслу капиталистическую). Наоборот, как указывалось выше, ленинские высказывания об Урале дают полное основание решительно отрицать капиталистический характер уральской металлургической промышленности XVIII века.

Противоречия и нечёткие формулировки, встречающиеся в работе, свидетельствуют о том, что автор либо не продумал до конца свою концепцию об экономической природе демидовских предприятий либо не пожелал её здесь обосновать. Большой фактический материал о возникновении и развитии мануфактур в рецензируемой монографии излагается в значительной степени описательно, и общая концепция автора остаётся в книге недостаточно обоснованной и противоречивой. Автор даже не высказал своего суждения по такому кардинальному для его исследования вопросу, как вопрос о мануфактурном периоде в России и его особенностях, а также по связанному с ним вопросу о первоначальном накоплении, хотя не раз упоминает о "методах первоначального накопления".

Неясность общей концепции автора сказалась и в его выводах. Так, в начале книги он характеризует демидовские заводы как мануфактуру капиталистическую, но оплетённую крепостническими отношениями, а в конце своего исследования утверждает, что капиталистические черты являлись лишь отдельными элементами внутри крепостного хозяйства. Эти новые черты, или капиталистические элементы, автор видит в стремлении заводчика избавиться от опеки и контроля со стороны власти, получить полноту собственнических прав на заводы и свободу распоряжения продукцией. К этим же новым чертам он относит разветвлённый и централизованный аппарат управления, стремление к рационализации производства, пополнение состава заводских рабочих за счёт разорённых и лишённых собственных средств производства крестьян, преобладание вольного рынка и экспорта в сбыте продукции и др. (стр. 492).

Нельзя отрицать, что крепостная мануфактура Демидовых заключала в себе отдельные элементы, характерные для капиталистического способа производства: вложение крупных денежных средств в промышленное оборудование, затраты на оплату труда наёмных рабочих (преимущественно при перевозке заводской продукции), свободный сбыт товара на внешний и внутренний рынок и т. д. Однако некоторые из этих новых черт, как, например, тенденции к рационализации или концентрация производства, явно преувеличены. Но главное, весь анализ, вскрывающий эти новые черты, в книге весьма слаб. Трудно сделать обоснованные выводы из приводимого автором фактического материала, поскольку эти отдельные черты не связываются с общим состоянием внутреннего рынка, с размерами накопления капитала, с характером используемой рабочей силы и другими важными вопросами.

Основной вопрос, который должен был поставить автор такого капитального исследования, как рецензируемая монография, сводится к тому, насколько далеко зашёл процесс развития товарно-денежных отношений в стране, в какой мере он затронул крепостную деревню, откуда мануфактура черпала свои основные кадры. К сожалению, автор ставит вопрос о связях демидовских заводов с крепостной деревней весьма бегло и односторонне, указывая, что крепостная деревня (вернее, демидовская вотчина) была хозяйственным придатком заводов и источником пополнения кадров заводских и караванных работных людей и служителей (стр. 350). Сведения о первоначальном составе демидовских рабочих, который пополнялся из числа обнищавших крестьян, бежавших на заводы я снова закрепощённых указами 1722 - 1736 гг., ещё не дают основания говорить о массовом отрыве мелких производителей от средств производства.

Столь же недостаточным для обоснования общей проблемы экономической природы демидовских предприятий надо признать и освещение автором вопроса о рабочей силе. Ленин в своём труде "Развитие капитализма в России" подчёркивал, что от решения этого вопроса зависит определение социальной природы мануфактуры. "В вопросе о развитии капитализма, - писал Ленин, - едва ли не наибольшее значение имеет степень распространения наемного труда. Капитализм, это - та стадия развития товарного производства, когда и рабочая сила становится товаром"⁵ .

⁴ В. И. Ленин. Соч. Т. 3, стр. 371. (Разрядка моя. - А. П.).

⁵ Там же, стр. 509.

Нельзя правильно оценить развитие и охарактеризовать сущность демидовских предприятий в XVIII в., не показав социального состава заводских рабочих, характера эксплуатации рабочей силы и форм борьбы рабочих против этой эксплуатации. Поэтому надо признать ошибкой отказ автора от анализа экономического положения рабочих в первом томе его труда. Правда, отдельные замечания и конкретные факты о положении рабочих приводятся в разных местах книги, но автор не попытался их обобщить в самостоятельном разделе. Вызывает возражения и характеристика освободительной борьбы работных людей и крепостных крестьян. Автор, несомненно, модернизирует явления классовой борьбы на Урале в крепостную эпоху, когда он говорит об образовании в XVIII в. "нового типа" рабочего, о "забастовках" крепостных рабочих и т. п. (стр. 374).

Таким образом, говоря об общей концепции книги, надо признать, что автор не провёл в своей монографии цельной и достаточно продуманной концепции, основанной на ленинских высказываниях об Урале и уральской промышленности. Ограничившись отдельными замечаниями о переплетении крепостничества с капиталистическими методами эксплуатации, автор не выяснил основного вопроса: чем же были заводы Демидовых в XVIII веке - капиталистическим предприятием, использовавшим наряду с наёмным также и крепостной труд, или порождением феодального строя, характерной чертой которого является органическая связь крепостной мануфактуры и феодального поместья? В заключении своей монографии автор приводит известную цитату Ленина об "оригинальном строе русской промышленности", но это ленинское положение в монографии раскрыто далеко не достаточно.

Переходя к рассмотрению отдельных частных выводов и замечаний автора, остановимся лишь на некоторых, наиболее важных.

Ставя перед собой задачу показать, что уральская металлургия, как и вообще мануфактура XVIII в., не являлась результатом искусственного перенесения с Запада, автор,, естественно, должен был установить генетическую связь первых уральских заводов, выстроенных в начале XVIII в., со старыми предприятиями, возникавшими на протяжении XVII века. Вот почему в монографии специальная глава посвящена истории русской мануфактуры и ремесла в металлопромышленности XVII века. Давая сжатый, но содержательный обобщающий очерк развития русской металлопромышленности к концу XVII в., автор приходит к выводу, что уже к этому времени в стране имелись крупные металлургические и металлообрабатывающие предприятия в форме мануфактуры. Очень конкретно автор показывает большое значение для возникновения крупной промышленности на Урале мануфактур центра, в первую очередь тульских и каширских, которые выросли там в течение XVII века. "Отсюда, - пишет автор, - вышли руководители - строители первых уральских петровских заводов, мастера и другой персонал, перенесший на Урал свой опыт; отсюда же, вначале возили на Урал даже оборудование и железо" (стр. 51 - 52).

Обоснованию этого положения автор отводит много места, особенно в первых двух главах, где он показывает, что уральская металлургия являлась плодом предшествующего промышленного развития, и притом не только местной уральской мелкой промышленности, но и промышленности всей страны, в первую очередь мануфактур центральных районов. Свой основной вывод об исторических предпосылках возникновения предприятий Демидовых на Урале автор формулирует следующим образом: "Можно различать три слагаемых или три предпосылки, обусловивших прочные результаты петровской промышленной политики в деле создания крупной металлопромышленности: местные уральские промыслы, а также ремесло и мануфактуры центра" (стр. 78).

В противоположность буржуазным историкам, которые игнорировали связь старых промышленных районов с новым металлургическим центром на Урале и на этом основании строили свои теории "искусственности" петровской промышленности, Б. Б. Кафенгауз убедительно показал на примере первых демидовских предприятий, как с заводов промышленного центра переселялись на Урал русские мастера, как перевозилось оборудование, как использовался уральскими металлургами ранее накопленный "московский" производственный опыт, а местные работники под руководством русских мастеров получали необходимую подготовку и становились обученными и опытными металлургами. Вместе с тем можно сделать автору упрёк в том, что этот в основном правильный вывод он многократно и без нужды повторяет в целом ряде мест своей книги.

Видя, в русских мануфактурах XVII в. "мост, соединяющий в развитии промышленности оба столетия" (стр. 191), автор, однако, не показал, какого же характера были эти, мануфактуры XVII века. На стр. 38 он характеризует мануфактуру XVII в, как "первые ростки капитализма", выраставшие в недрах крепостного хозяйства, но опутанные феодально-крепостническими отношениями. Но это положение не раскрыто.

По-новому ставит Б. Б. Кафенгауз вопрос о социальном положении Демидова накануне перенесения его деятельности на Урал. Буржуазные биографы Демидовых, идеализировавшие этих крупнейших предпринимателей XVIII в., изображали их родоначальника рядовым кузнецом, добившимся своих громадных богатств личной энергией и предприимчивостью, при щедрой поддержке Петра I. Б. Б. Кафенгауз на основании разнообразных, обобщённых им материалов делает другой вывод: Никита Демидов принадлежал к богатым тульским кузнецам, ещё до передачи ему Невьянского завода он был хорошо известен правительству и не раз выступал в

качестве эксперта при испытании руд и при получении различных правительственных заказов. Переход к нему Невьянского завода на Урале был поэтому вполне естественным, когда перед Петром I перед началом Северной войны встала задача расширения военной промышленности.

Вторая часть монографии Б. Б. Кафенгауза посвящена истории развития предприятий Демидовых на протяжении второй половины XVIII века. Он конкретно показывает, как расширялись привилегии Демидовых, а их заводы и вотчины превращались в наследственную собственность (при условии выполнения взятых ими на себя обязательств по отношению к правительству).

Расширение привилегий Демидовых, по мнению автора, давало последним известную свободу производства и сбыта, что автор оценивает как их "приближение к буржуазным методам". Вряд ли можно согласиться с этой оценкой попыток Демидовых добиться привилегий в области своей хозяйственной деятельности. Известно, что Демидовы особенно упорно добивались расширения своих привилегий и льгот прежде всего в вопросе о получении феодальных прав на труд крепостных крестьян.

Укрепляя своё положение в качестве представителей нарождавшегося купечества, Демидовы вместе с тем добивались объявления заводов своей наследственной собственностью, а для себя - перехода в ряды потомственного дворянства. Это "одворянивание" заводчиков Демидовых очень выпукло показано самим автором. Это было обычное и типичное явление среди частных предпринимателей-заводчиков XVIII в., выраставших в условиях господствовавших феодально-крепостнических отношений. В этой связи следует оценивать и роль Демидовых, сочетавших в своём лице заводчиков и помещиков.

Их "владельческое право" особенно наглядно сказывалось в приобретении Демидовыми крепостных крестьян. В середине XVIII в. Демидовы владели в 14 уездах огромной площадью земли с 13952 душами мужского пола. Превращение заводчиков Демидовых в помещиков-вотчинников сказывалось не только в непрерывном росте их вотчинных владений, но и в превращении демидовских крепостных вотчин в резервуар рабочей силы для предприятий Демидовых. Восстание крестьян Ромодановской волости в 1752 г., борьба заводских рабочих и приписных крестьян на уральских заводах Демидовых в 60-х годах XVIII в., участие демидовских рабочих в восстании под предводительством Пугачёва и другие проявления классовой борьбы и протеста заводских рабочих и крестьян были неизбежным результатом возраставшей эксплуатации крепостной рабочей силы, которая обеспечивала богатства помещиков и заводчиков Демидовых.

Третья часть рецензируемой работы посвящена специальным вопросам организации хозяйства Демидовых во второй половине XVIII века. Здесь процесс "одворянивания" выступает особенно наглядно во внутреннем строе хозяйственной жизни, в условиях производства и быта на заводах Демидовых во второй половине XVIII века. С этого времени, как отмечает автор, в управлении сложного демидовского хозяйства отмечаются новые черты, отражающие усилившуюся бюрократизацию всего строя хозяйственной жизни в демидовских предприятиях, хотя классовой оценки этой бюрократизации административного аппарата автор не даёт.

Последние главы монографии посвящены вопросам организации сбыта продукции демидовских предприятий, казённых поставок, продажи на внутреннем рынке, экспортных операций.

Давая общую оценку коммерческой деятельности Демидовых, автор считает, что последние годы она протекала в условиях, не отличавшихся от позднейших буржуазных товарно-денежных отношений. Тот же вывод он делает и в отношении бюджета Демидовых. Этот вывод, конечно, спорный. В исторической литературе имеется мало сведений о бюджете крепостного хозяйства и его значении. Лишь в последнее время советские историки стали более пристально изучать бюджет таких крупных хозяйств, как хозяйства Шереметевых, Юсуповых, Куракиных и др. Тщательный анализ бюджета Демидовых дополняет такого рода работы и конкретно показывает, как крупное промышленное предприятие, развиваясь в условиях феодально-крепостного хозяйства, постепенно вступало в систему торгово-денежных связей и отношений.

Подводя итоги, можно сделать общий вывод, что Б. Б. Кафенгауз поднял ряд важных, новых и интересных проблем, хотя не все из них раскрыл с достаточной полнотой и убедительностью. На основании разнообразного документального материала автору удалось восстановить сложную и всестороннюю картину возникновения, развития и деятельности предприятий Демидовых на протяжении всего XVIII столетия и на примере этих предприятий показать рост частного предпринимательства в России в этот период.

К сожалению, как указывалось выше, общая концепция автора обоснована далеко не с такой полнотой и отчётливостью, как отдельные разработанные в монографии вопросы.

Монография Б. Б. Кафенгауза, написанная на громадном документальном материале, всё же даёт возможность читателям конкретно представить процесс развития частной русской мануфактуры и тем самым пополняет наши сведения об экономическом развитии страны в XVIII веке.

Можно пожелать автору как можно скорее завершить второй том своего исследования и с большей полнотой и последовательностью обобщить в нём те общие принципиальные вопросы, которые не нашли должного освещения и обобщения в первом томе.