ЭКОНОМИКА РОССИИ (последнее)
Экономика. ИСТОРИЧЕСКИЕ УРОКИ БУРЖУАЗНОГО РЕШЕНИЯ АГРАРНОГО ВОПРОСА В РОССИИ
Актуальные публикации по вопросам экономики России.
Капиталистическая контрреволюция в нашей стране разрушила сельскохозяйственное производство, основанное на общественной собственности, на началах коллективизма, и показала неспособность заменить его полноценно развивающимся фермерством. Сейчас правые силы в России (СПС, "Единство", "Яблоко" и др.) стремятся во что бы то ни стало узаконить свободную куплю-продажу земли сельскохозяйственного назначения, утвердить в полном объеме частную собственность на землю. В. Путин, поддерживая, по сути дела, такую позицию, пока вынужден маневрировать в данном вопросе, откладывать его решение "до лучших времен", когда российское общество, в том числе крестьянство, "созреет" для принятия идеи свободного оборота земли (сейчас, мол, "не та ситуация, когда надо суетиться...").
В противовес этому КПРФ, левая часть аграриев справедливо доказывают, что купля-продажа сельскохозяйственных земель приведет к их скупке за бесценок олигархами, банками, спекулянтами и иностранными толстосумами, к обезземеливанию крестьян и превращению их в батраков, к разрушению крупного сельскохозяйственного производства, к окончательной потере продовольственной безопасности страны, превращению ее в сырьевой придаток Запада.
В контексте сказанного представляет интерес публикуемая в настоящем и следующем номерах журнала статья, автор которой В. И. Староверов - руководитель социологической секции РУСО, президент Российского отделения Европейского общества социологов-аграрников.
Уже беглый взгляд на тысячелетнюю историю Руси-России показывает тесную связь общественного благополучия в нашей стране с решением аграрного вопроса. Подоплекой происходивших у нас крупнейших социальных потрясений являлась неудовлетворенность народа состоянием "земельного дела". Нынешнее уменьшение численности крестьянства не умаляет значимости этого вопроса, поскольку и сейчас через национальную продовольственную безопасность и ряд других явлений "земельное дело" по-прежнему жизненно важно для подавляющей части российского общества.
Учитывая это, заслуживают внимания попытки решения аграрного вопроса в период так называемой Великой крестьянской реформы 1861 года и Столыпинского земельного передела начала XX столетия. Интерес к ним имеет не только исторический, но и практический характер; среди сегодняшних политиков и идеологов немало тех, кто готов положить опыт той или другой попытки в основу нынешних аграрных экспериментов. А судя по программной статье В. Путина, опубликованной накануне Нового года(1), и правящая исполнительная власть не прочь воспользоваться этим опытом. В статье прозрачно просматривается попытка синтезировать подходы обеих дореволюционных реформ, разрешить проблему собственности на землю в духе буржуазного решения аграрного вопроса.
Что из этого может получиться, показывает анализ вышеупомянутых исторических попыток реформирования российской агросферы.
1. ЦЕЛИ И РЕЗУЛЬТАТЫ "ВЕЛИКОЙ КРЕСТЬЯНСКОЙ РЕФОРМЫ"
Экономическая неэффективность крепостничества стала ясной умным людям еще в XVII веке. Отменить его предлагал уже фаворит правительницы Софьи князь В. В. Голицын. Ограничить - многие видные деятели России. Сохранялось крепостничество лишь благодаря
дворянской корысти и династическому интересу Романовых. Последние боялись прихода буржуазных свобод, не совместимых с абсолютизмом. К тому же за исключением сравнительно немногочисленных либеральных и революционных интеллигентов даже просвещенные люди опасались прихода после отмены крепостничества европейских ужасов первоначального накопления капитала.
Однако Крымская война 1853 - 1856 годов обнажила столь глубокую технологическую отсталость России и настолько обострила необходимость промышленной революции, что сохранение крепостничества стало невозможным.
Со смертью Николая I препоны отмене крепостничества, казалось, были сняты. Однако воспитанный в либеральном духе Александр II пошел на это не сразу. Слишком велико еще было влияние крепостников. Да и сам царь с подозрением относился к буржуазному строю, дорогу которому должна была открыть отмена крепостничества.
Манифест 19 февраля 1861 года готовился втайне от общества шесть лет. Накануне подписания "Общего положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости" опасались покушения на Александра II со стороны закоренелых крепостников. При подписании документа царь говорил дворянской депутации: "Я знаю, вы сами убеждены, что дело не может кончиться без жертв, но я хочу, чтобы жертвы ваши были как можно менее для вас тяжелы. Буду стараться вам помочь, но жду вашего содействия... Желаю, чтобы великое дело это совершилось безобидно и удовлетворительно для всех".
Но "безобидно и удовлетворительно для всех" провести реформу 1861 года не удалось. В основу ее были положены следующие принципы:
- крепостные крестьяне получают личную свободу без выкупа ее;
- они наделяются землей не ниже и не выше норм для разных зон: например, в Нечерноземной полосе - от 3 до 7 десятин на душу, в Московской губернии - от 1 до 3 десятин;
- полученные земли крестьяне обязаны выкупить деньгами или трудом, в виде оброка или барщины. Они остаются "временнообязанными", их обязательства перед помещиками прекращаются только после полного выкупа земли;
- освободившиеся крестьяне объединяются в сельские общины. Группа таких общин составляет волость, обычно в границах церковного прихода. Власть в общине принадлежит сельскому сходу, в волости - волостному старшине и волостному сходу, а по правовым вопросам - выборному волостному суду, которому подведомственны мелкие тяжбы и проступки. В совокупности все это составляет местное самоуправление;
- одновременно создается система земских учреждений, которым подведомственны более крупные дела. Задача их - обеспечить сотрудничество всех классов-сословий. Уездное земское собрание формируется из выборных гласных трех разрядов: владельцев не менее 200 десятин земли; городских обывателей уезда с имуществом не менее 15 тыс. руб. или годовым оборотом не менее 6 тыс. рублей; представляющих сельские общины выборных волостных сходов. Гласные уездного собрания избираются раздельно, на трех съездах, проводимых ежегодно. Они избирают из своей среды уездную земскую управу - председателя и двух членов ее - в качестве исполнительного органа на три года. Из каждых шести гласных уездного собрания выдвигается один представитель в губернское земское собрание, которое создает из своих членов губернскую земскую управу в составе председателя и 6 членов, сроком на три года. Этот орган должен был заниматься хозяйственными вопросами, просвещением и здравоохранением в губернии.
Каждый из этих пунктов, удовлетворяя в чем-то интересы одних классов или сословий, ущемлял других. Поэтому недовольными реформой 1861 года остались все и каждый по своей веской причине.
Ущемленными почувствовали себя прежде всего малоземельные и безземельные крепостники. А таковых оказалось большинство: малоземельных - 56,9%, безземельных - 9,7%. Это было обусловлено тем, что в дореформенный период доходы дворян зависели не столько от размеров земельного владения, сколько от числа принадлежавших им душ. В частности, долгосрочный кредит давали помещикам не на единицу земельной площади, а на каждую ревизскую душу - в размере сначала 20 рублей, затем 40 и 60 рублей. Поэтому крепостники, мало заботясь о приращении землевладения и повышении эффективности земледелия, всемерно скупали ревизские души ("синдром Чичикова") и переводили крестьян на оброк, отпуская их на все четыре стороны для добычи оброчных выплат или сдавая в аренду горным заводам, фабричным мануфактурам, строительным подрядчикам... Освобождение таких крестьян, да еще с наделением их землей по нормам не ниже определенного минимума, этим крепостникам, составлявшим 2/3 данного сословия, было невыгодным. Особенно той 1/10 части их, которая, имея "души", вообще не имела земли.
Еще более недовольными остались крестьяне.
В преддверии реформы крепостники перевели значительную часть их в категорию "дворовой челяди", которой земля по реформе вообще не предусматривалась. Сами нормы наделения землей оказались столь заниженными, что крестьяне потеряли даже часть исконно общинных сельхозугодий, которыми они прежде пользовались наряду с "барщинными" наделами из дворянского землевладения. Например, в одной из крупнейших губерний, Новгородской, крестьянские наделы на душу мужского пола сократились на 39 процентов.
Выкупные наделы были нарезаны так, что создали неимоверную чересполосицу крестьянских и дворянских владений, невыгодную прежде всего мелким землевладельцам и общине. И главное, вопреки ожидавшемуся крестьянами бесплатному наделению землей они должны были платить за нее высокие выкупные. Настолько высокие, что мало кто из них мог это сделать сразу.
Основная масса крестьян вынуждена была брать для выкупа земли ссуду, которую давало им государство из расчета 80 копеек на выкупной рубль. Оставшиеся 20 копеек на каждый выкупной рубль крестьянину приходилось отрабатывать помещику. Что касается государственной ссуды, то она выплачивалась непосредственно бывшему крепостнику, а крестьянин должен был рассчитываться по ней с "казной" в течение 49 лет. Причем с процентами, в результате чего, по свидетельству дореволюционных исследователей, в конечном счете земля крестьянам обошлась в несколько раз выше ее рыночной стоимости.
Неудовлетворенным реформой остался и нарождавшийся буржуазный класс. Необходимая ему наемная рабочая сила в лице лично свободного обезземеленного крестьянства оказалась в результате реформы малочисленной. Развращенная крепостничеством бывшая "дворовая челядь" была неспособной к систематическому тяжелому фабричному труду и потому пополнила толпы нищенствующей братии, а не армию промышленного пролетариата. Основная же масса "временнообязанного" и даже вышедшего из этого состояния крестьянства была лишена возможности уйти в рабочие.
Реформаторы не случайно сделали одним из принципов реформы "возрождение" сельской общины. Этим они преследовали сразу две цели. Во- первых, они надеялись, что крестьянская община, не мешая модернизации страны, предохранит ее от появления пролетариата и революционных потрясений. Тем самым будет обеспечен особый исторический путь России. Во-вторых, законодательно оформив отнюдь не все стороны общины как архаично-коммунистической формы жизнедеятельности, а только те, которые способствовали фискальным интересам государства и бывших крепостников, реформаторы стремились использовать круговую поруку как средство коллективной ответственности крестьянской общины за ссудно-выкупные обязательства каждого своего члена.
Тем самым, однако, личная крепостная привязанность крестьянина к земле и к месту проживания была заменена общинной. Фискально законодательство вынуждало общину давать согласие только на временную отлучку своих членов для выкупных заработков на стороне. Это существенно тормозило формирование постоянных кадров профессиональных рабочих, без чего индустриальный прогресс, а следовательно, и буржуазный строй были немыслимы.
Имелись у буржуазии также другие основания для недовольства реформой 1861 года, о которых мы скажем позднее.
И, конечно, недовольной оставалась разночинная интеллигенция, ядром которой стали выходцы из малоимущего и неимущего - ни душ, ни земли - дворянства и столь же бедного духовенства. Получившие образование выходцы из этих сословных групп составили костяк народовольцев и прочих сторонников социально справедливого решения аграрно-крестьянского вопроса. Естественно, что они с негодованием встретили антикрестьянскую реформу 1861 года и сопутствовавшие ей шаги самодержавия.
В конечном счете "освободитель" Александр II оказался в политической изоляции и пал жертвой не только покушений народовольцев, но и всеобщего (за исключением сравнительно небольшой группы получивших от нее выгоду крупных землевладельцев) негодования жалкими результатами осуществленной с его благословения крестьянской реформы, поспешно названной либералами Великой, а затем ими же развенчанной.
"Великая" реформа 1861 года не разрешила полностью ни одного существенного противоречия. Аграрно-крестьянский вопрос, не утратив своей социальной остроты, "обогатился" новыми акцентами.
Во-первых, усилилось малоземелье крестьян. К примеру, у новгородских крестьян дополнительно к 39% отнятых по реформе "отрезков" в ходе выкупной операции была изъята еще 1/10 часть наделов. В итоге, если до реформы в 1852 году они имели 9,57, то в 1864 году - 5,83, а в 1877 году - 4,8 десятины на одну душу мужского пола(2).
Во-вторых, усилился экономический гнет в отношении крестьянства. До конца царствования Александра II 1,5 млн. ревизских душ еще не сумели выкупить себя из состояния "временнообязанных" и продолжали отрабатывать помещикам свои 20 коп. на каждый рубль выкупных. А 9/10 остальных, формально "свободных" крестьян оставались должниками казны, платя при этом, кроме выкупных, немалые проценты. Крестьянские земли были обложены выплатами и налогами в 10 - 20 и даже в 40 раз более чем помещичьи. Если в помещичьем хозяйстве платежи составляли 2 - 10% дохода, то в крестьянском они везде превышали 50%. Из 208 млн. рублей податных сборов с сельского хозяйства помещики платили 13 млн., а крестьяне - 195 млн. рублей, хотя общие масштабы их землевладения соотносились как 3:2(3). И это были еще не все тяготы, лежавшие на плечах крестьянина: приходилось платить помещикам за дороги через их земли, чересполосицей раздробившие общинные владения, за дровяной поруб в лесах, некогда принадлежавших общине, а по реформе отошедших помещикам, нести многие другие повинности.
Неудивительно, что у крестьянина не оставалось средств на улучшение плодородия и обработки собственной земли, а потому эффективность использования ее росла медленнее, чем владельческой земли, в которую инвестировались средства для повышения урожайности (см. таблицу 1).
Таблица 1
Урожайность хлебов, в пудах с десятины*
Годы
Крестьянские земли
Владельческие земли
Разница пудов
пудов
рост в%
пудов
рост в%
1861 - 1870
29
100
33
100
4
1871 - 1880
31
107
37
112
6
1881 - 1890
34
117
42
127
8
1891 - 1900
39
134
47
142
8
1901 - 1910
43
148
54
164
11
* Пуд - 16,3 кг, десятина - 1,09 га. Источник: Кондратьев Н. Д. Рынок хлебов. М., Наука, 1991, с. 89.
Впрочем, и рост урожайности частновладельческих земель примерно на 3 ц с десятины за полвека нельзя признать впечатляющим. Причиной тому была низкая эффективность помещичьих владений, на долю которых в 1877 году приходилось 3/4, а в 1905 году - почти 3/5 частновладельческих земель.
Получив солидные выкупные, дворянство предпочло вложить это политое крестьянским потом "вознаграждение" в биржевые спекуляции или по- обломовски прожить его, по-гусарски прокутить, профукать на мелочные соблазны привычного ему паразитического существования, как это сделали герои чеховского "Вишневого сада" и многие другие владельцы "дворянских гнезд". Послереформенное полустолетие показало, что помещиков - эффективных хозяев (типа Левина из "Анны Карениной" Л. Толстого) среди российских дворян оказалось немного. Сами они вели хозяйство в 40% случаев в 80-е годы и только в 29% - в конце 90-х годов. Зато с 39% до 51 % возросла за это время сдача дворянской земли в аренду, которая обеспечивала бывшим помещикам верный и сравнительно бесхлопотный доход(4).
Заметим такое обстоятельство: превосходство в урожайности частновладельческих земель над крестьянскими объяснялось не столько лучшей их эксплуатацией, сколько тем, что в ходе реформенного размежевания дворянство изначально оставило за собой более плодородные поля, отдав истощенные крестьянам. Этим объясняется парадокс: крестьянский "труд на себя" оказывался менее эффективным, чем его же оброчный или наемный труд на частного землевладельца.
В таких условиях не могло в полную силу развернуться и буржуазное землевладение. Субъектами его стали: выкупившиеся из крепостничества в дореформенные времена зажиточные крестьяне, не вошедшие по реформе в общину; состоятельные дворовые; купцы и городские мещане. Средствами для покупки земли, хотя и небольшими, они располагали. Однако община по "Общему положению..." от 1861 года не могла пускать землю в торговый оборот, а дворяне не торопились это делать, поскольку
залог (ипотека) и сдача имений в аренду обеспечивали им безбедное существование.
Переток земли от дворян к новым, буржуазным сословиям, конечно, шел (см. таблицу 2), но намного медленнее роста предпринимательских аппетитов на землю. Земля им была нужна
Таблица 2
Сословная принадлежность частновладельческих земель, миллионов десятин
Владения по сословиям
1877 г.
1887 г.
1905 г.
Дворянские
77,8
68,3
52,5
Крестьянские
7,0
13,1
23,9
Купцов и мещан
14,2
16,3
20,0
Источник: Лященко П. И. История народного хозяйства СССР. М., 1948, т. 2, с. 87.
прежде всего как источник первоначального накопления промышленного капитала. Его внутри России было мало. Правительство пыталось решать задачи назревшей промышленной революции путем привлечения заемного иностранного капитала и всемерным поощрением зарубежных инвестиций. И они, соблазненные льготами, текли в Россию мощным потоком, обеспечивая бурный рост железнодорожного строительства, горнозаводского производства и т. д. Но поскольку промышленными хозяевами становились в России прежде всего иностранцы, то им и доставались основные дивиденды, а российские предприниматели все чаще оставались в стороне от промышленного бума из-за недостатка капитала.
Его мог дать экспорт хлеба и сельхоз-сырья. И объемы такого экспорта всемерно наращивались, увеличившись за 1861 - 1905 годы более чем в 4,5 раза. Однако дальнейший рост его наталкивался на узкую базу производства товарного зерна. За 40 послереформенных лет сбор всего зерна на душу населения увеличился только на 27,2%, поэтому наращивание экспорта осуществлялось за счет ухудшения питания российского населения, особенно крестьянства. По свидетельствам дореволюционных исследователей, экономическое состояние русского крестьянина после отмены крепостного права сильно ухудшилось, и в 1900 годы он был беднее, чем в 1800 годы. Эти свидетельства подтверждаются учащением голода, поражавшего уже не отдельные уезды, что было постоянным состоянием послереформенной России, а целые губернии и десятки губерний. Особенно в последние полтора-два десятилетия перед буржуазно-демократической революцией 1905 года. И то, что наша страна поставляла в это время на заграничные рынки 1/2 мирового экспорта ржи, около 1/3 ячменя, 1/4 овса и 1/5 пшеницы, а в западноевропейском импорте зерна доля России достигала 40%(5), отнюдь не означало, будто "Россия, которую мы потеряли", имела процветающее сельское хозяйство и сытое, довольное своей жизнью крестьянство.
Таким образом, "Великая" реформа 1861 года не решила ни аграрно- крестьянский вопрос, ни проблему полномасштабного капиталистического развития России, а поэтому не смогла предотвратить революционных потрясений начала XX столетия.
2. УПУЩЕННАЯ ОБЩИННО-СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ АЛЬТЕРНАТИВА
А была ли возможность к 60-м годам XIX века решить аграрно-крестьянский вопрос, да и вообще осуществить реформирование России так, чтобы удовлетворенными оказались интересы российского общества в целом или хотя бы его наиболее значимых, массовых социальных групп? (За исключением, естественно, богатых крепостников, чьи сословные интересы расходились с общероссийскими.)
Разные политические силы предлагали в этом плане свои решения, но мало какие из них отвечали обозначенным выше условиям.
Имели свои резоны предложения сторонника умеренных буржуазных преобразований, историка К. Д. Кавелина:
1) "крепостных следовало бы освободить вполне, совершенно из-под зависимости их господ;
2) их надлежало бы освободить не только со всем принадлежащим им имуществом, но и непременно с землей;
3) освобождение может совершиться во всяком случае не иначе как с вознаграждением владельцев"(6).
Такая позиция, типичная, кстати, для тогдашнего либерального лагеря западников, соответствовала потребностям прежде всего развившейся в недрах крепостничества буржуазии. Возрождения и укрепления сельской общины она в отличие от правительственного курса реформ не предусматривала, а потому при естественном развитии событий буржуазия быстро получила бы необходимую ей армию свободных наемных рабочих.
Выгодно было кавелинское предложение и дворянству. Оно и в этом случае имело бы солидное "вознаграждение". И следовательно, или решило бы для себя задачу первоначального накопления капитала и беспроблемно включилось в
буржуазное предпринимательство, или продолжало бы свой привычный полупаразитический образ жизни за счет полученных средств.
В проигрыше осталось бы крестьянство. При истощенной Крымской войной государственной казне "вознаграждение" дворянству пришлось бы платить ему. А в своем тогдашнем малоимущем состоянии оно не смогло бы, как и по правительственному варианту реформы, и "вознаграждать" из своих скудных доходов бывших господ, и инвестировать средства в развитие хозяйства. Это обрекало его на неминуемое разорение, а при отсутствии общинной защиты - и на потерю в конечном счете земли, то есть на "раскрестьянивание".
Вместе с крестьянством в явном проигрыше оказалась бы и Россия. Ей предстояло бы пройти полосу мучительного, известного по западному опыту своими ужасами социального геноцида накопления капитала. Но ведь, пользуясь сегодняшней терминологией, менталитет россиян в отличие от западноевропейского гораздо крепче замешан на идеях социальной справедливости, общинного коллективизма, соборного всеединства, а культивируемые на Западе индивидуализм, стяжательство и т. п. рассматривались в России как пороки, а не добродетели. Поэтому неминуемой становилась новая, уже не противокрепостническая, а противобуржуазная "пугачевщина", перед которой померкли бы ужасы французской Вандеи.
Немало и иных неприятностей таили для России пробуржуазные, типа кавелинского, проекты реформирования.
Привлекательными, но малореальными были антибуржуазные в целом прожекты народников. При определенном различии революционного и либерального народничества общим для них являлось желание заменить крепостничество в деревне общинно-парцеллярным хозяйствованием на базе национализированной без всяких выкупов или переданной на том же условии в собственность сельской общины, уравнительно и бесплатно распределенной между всеми желающими вести аграрное дело земли. Дополненные идеей общинно-кооперативного ведения местной промышленности, эти прожекты должны были обеспечить, по мысли их авторов, прямой переход России от крепостничества к социализму, минуя буржуазную стадию социально- экономического развития.
Идея возможности некапиталистического развития России высказывалась уже на рубеже 50 - 60-х годов XIX столетия родоначальниками революционного народничества А. И. Герценым и Н. Г. Чернышевским и в варианте "крестьянского социализма" широко пропагандировалась Н. П. Огаревым.
Однако последователи Чернышевского и Герцена, народники 60 - 70-х годов, восприняв эту идею, игнорировали необходимость учитывать естественно- исторические законы формационного развития. Народнические прожекты в связи с отменой крепостного права имели в своей основе воззрения утопического социализма и грубого коммунизма, апеллировавшие к равенству эпохи первобытной общины, подкорректированному равенством мелкобуржуазного эгалитаризма. Они не учитывали характер эволюции российской сельской общины, начавшееся разложение ее естественно- экономических основ.
Подробно говорить о том, что прожекты народников противоречили интересам дворянства и буржуазии, излишне. Однако они не соответствовали и долговременным интересам крестьянства. Совершенно игнорируя нарождавшийся пролетариат и насущную необходимость для страны промышленной революции на базе крупной индустрии, они толкали Россию в исторический тупик. Непонимание законов исторического развития вело народников к идеализации "социалистичности" современного им российского крестьянства и недифференцированному подходу к современной им сельской общине, без учета ее сильных и слабых сторон. А практическое соприкосновение с крестьянством и общиной привело народников к разочарованию в "массах". И как следствие, одних - С. Г. Нечаева, М. А. Бакунина, П. Л. Лаврова - к абсолютизации или преувеличению революционно-террористического способа достижения благой социальной цели, других - В. П. Воронцова, С. Н. Южакова и проч. - к примирению с самодержавием. И то, и другое делало реализацию социалистических целей невозможной.
В конечном счете практическая попытка осуществления их прожектов неизбежно вывела бы страну на буржуазный путь развития, но с исторически длительным переходным к классическому капитализму периодом мелкобуржуазного состояния общества.
Тем не менее у России, думается, была реальная возможность прогрессивного развития по некапиталистическому пути, при удовлетворении интересов 9/10 ее населения, а именно: крестьянства, нарождавшегося рабочего класса, широких кругов интеллигенции. Причем шансы ее, миновав неизбежные социальные безобразия рождения и классического развития буржуазного строя, шагнуть из крепостнического состояния сразу в переходный к социализму период
были связаны с той самой крестьянской общиной, на которую "молились" народники, но возможности которой они понимали чрезмерно прямолинейно, внеисторично.
На эти шансы, как уже говорилось, указывали А. И. Герцен и Н. Г. Чернышевский. Представляется, что высказанные ими идеи в совокупности с положениями набросков ответа К. Маркса на письмо В. И. Засулич (1881 год) по поводу значения русской общины для будущего России составляют хотя и фрагментарно изложенную, но концептуально довольно системную теорию конкретно-исторической возможности для России относительно особого пути общественного развития.
Хотелось бы выделить в этой теории не все, а лишь некоторые (особенно в той части, которая касается взглядов К. Маркса на судьбы русской общины) ее аспекты.
На первый взгляд она в значительной мере совпадала с прожектами народников, а относительно "возрождения" сельской общины - и с правительственными принципами реформы 1861 года. Однако в подлинном наполнении ее содержанием естественно-исторического прогресса она была противоположна им. В частности, она предполагала возрождение и системное развитие в общинной форме не фискально-надзорной стороны свойственной ей круговой поруки, а наиболее животворных, соответствующих историческим потребностям нового, социалистического общества "ростков" экономического, социального и политического бытия. Она исходила из того, что сохранение сельской общины путем ее дальнейшей эволюции, в соответствующих ее подлинной социальной природе направлениях, совпадает с потребностями общего движения русского общества.
Называя частную собственность на землю местной припаркой на большом организме, Чернышевский писал: "Позаботьтесь о том, чтобы мы получили хорошую администрацию и справедливый суд, тогда вы увидите, что... общинное владение не будет мешать успехам сельского хозяйства, потому что тогда... явятся те условия, которых теперь нет и без которых ни при какой системе земледелия сельское хозяйство не может прийти в удовлетворительное состояние".
С учетом природно-климатических условий российского сельского хозяйства Маркс замечал: "Даже с чисто экономической точки зрения Россия может выйти из тупика, в котором находится ее земледелие, только путем развития своей сельской общины: попытки выйти из него при помощи капиталистической аренды на английский лад были бы тщетны: эта система противна всем сельскохозяйственным условиям страны".
Кстати, данное замечание было бы нелишне обдумать нынешним российским буржуазным реформаторам, пытающимся повернуть наше земледелие то на английский лад (исторически изжитый в самой Англии), то на фермерско- американский, а в реальности - на архаично-буржуазный лад. Впрочем, даже при желании наши горе-реформаторы, будучи глухими к российским аграрным традициям, вряд ли способны понять всю глубину и актуальность этой марксовой мысли. А тем более принять следующее ее продолжение: "Оставляя в стороне все бедствия, угнетающие в настоящее время русскую "сельскую общину", и принимая во внимание лишь форму ее строения и ее историческую среду, нужно признать, что с первого же взгляда очевидно, что одна из ее основных характерных черт - общая собственность на землю - образует естественную основу коллективного производства и присвоения. Помимо того, привычка русского крестьянина к артельным отношениям облегчила бы ему переход от парцеллярного хозяйства к хозяйству коллективному, которое он в известной мере ведет уже на не подвергающихся разделу лугах, при осушительных работах и других предприятиях, представляющих общий интерес".
Указывая далее, что для замены в самом земледелии парцеллярного труда, являющегося источником частного присвоения, трудом коллективным необходимы, во-первых, экономическая потребность в таком преобразовании, во-вторых, материальные, социально-экономические, социально-политические и правовые условия для его осуществления, К. Маркс пояснил: "Что касается экономической потребности, то она даст себя почувствовать самой "сельской общине", как только последняя будет поставлена в нормальные условия, т, е. как только с нее будет снято лежащее на ней бремя и как только она получит достаточное количество земли для возделывания. Прошло то время, когда русскому земледелию требовались лишь земля и ее парцеллярный земледелец, вооруженный более или менее первобытными орудиями. Это время прошло с тем большей быстротой, что угнетение земледельца истощает его поле и делает последнее неплодородным. Ему нужен теперь кооперативный труд, организованный в широком масштабе. И притом разве крестьянин, которому не хватает самых необходимых
вещей для обработки его двух или трех десятин, окажется в лучшем положении, когда количество его десятин удесятерится?"
Марксов вопрос не в бровь, а в глаз бьет сегодняшних российских буржуазных реформаторов, объясняющих необходимость купли-продажи земли потребностью нынешнего технически малооснащенного единоличника "прикупить землицы", а затем под залог ее за кредиты банков приобрести технику и другие средства производства.
Насколько современнее подходил к этой проблеме Маркс почти век с четвертью назад, показывают его следующие рассуждения: "Но оборудование, удобрение, агрономические методы и пр. - все необходимые для коллективного труда средства - где их найти? Именно здесь-то и скажется крупное превосходство русской "сельской общины" над архаическими общинами того же типа. Она одна сохранилась в Европе в широком, национальном масштабе. Она находится благодаря этому в исторической среде, в которой существующее одновременно с ней капиталистическое производство предоставляет ей все условия коллективного труда. Она имеет возможность использовать все положительные достижения капиталистического строя, не проходя сквозь его кавдинские ущелья. Физическая конфигурация русских земель благоприятствует сельскохозяйственной обработке при помощи машин, организуемой в широком масштабе и осуществляемой кооперативным трудом. Что же касается первоначальных организационных издержек, интеллектуальных и материальных, то русское общество обязано предоставить их "сельской общине", за счет которой оно жило так долго и в которой оно еще должно искать свой "источник возрождения"(7).
Говоря об условиях, которые должно создать русское общество, чтобы использовать потенциал общинной формы в целях своего развития некапиталистическим путем, А. И. Герцен, Н. Г. Чернышевский выделяли прежде всего необходимость предотвратить перерождение русской сельской общины по западноевропейскому образцу, где земледельческая община составила лишь переходный период от общей собственности к частной. Западноевропейский опыт, указывали они, отнюдь не означает, что при всех обстоятельствах развитие "земледельческой общины" должно следовать этим путем. Ее форма допускает такую альтернативу: либо заключающийся в ней элемент частной собственности одержит верх над элементом коллективным, либо последний одержит верх над первым. В связи с этим они требовали не полагаться на безусловную "социалистичность" общинного крестьянства, а организационно укреплять ее предпосылки.
В совокупности с другими не упомянутыми здесь условиями вырисовывалась система прогрессивного формационного движения российского общества, включавшая укрепление общинной собственности и коллективности труда, обеспечение открытости общин, что позволило бы удовлетворить потребности формирования устойчивого рабочего класса, и т. д. При этом активными субъектами общественного движения становилось бы абсолютное большинство российского населения, за исключением дворянства и крупной буржуазии. Не находилось бы места в этом движении и для самодержавия, поскольку политическая система в данном случае должна была естественно приобрести общинно-соборный характер подлинного народовластия.
(Продолжение в ? 6.)
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Путин Владимир. Россия на рубеже тысячелетия. - Независимая газета, 30.12.1999
2 Розов Е. К. Крестьянство и крестьянское хозяйство Новгородской губернии во второй половине XIX - начале XX вв. Вологда, 1989. С.11
3 Лященко П. И. История народного хозяйства СССР. М, 1948. Т. 2. С. 68
4 Там же. С. 87
5 Денисов В. И. Современное положение русской торговли. С.-Пб, 1913. С. 15
6 Кавелин К. Д. Собр. соч. С.-Пб, 1898. Т. 2. С. 43
7 Маркс К. Первый набросок ответа на письмо В. И. Засулич. К. Маркс и Ф. Энгельс. Избр. произв. в 3-х томах. М., 1981. Т. 3. С. 175,176
В противовес этому КПРФ, левая часть аграриев справедливо доказывают, что купля-продажа сельскохозяйственных земель приведет к их скупке за бесценок олигархами, банками, спекулянтами и иностранными толстосумами, к обезземеливанию крестьян и превращению их в батраков, к разрушению крупного сельскохозяйственного производства, к окончательной потере продовольственной безопасности страны, превращению ее в сырьевой придаток Запада.
В контексте сказанного представляет интерес публикуемая в настоящем и следующем номерах журнала статья, автор которой В. И. Староверов - руководитель социологической секции РУСО, президент Российского отделения Европейского общества социологов-аграрников.
Уже беглый взгляд на тысячелетнюю историю Руси-России показывает тесную связь общественного благополучия в нашей стране с решением аграрного вопроса. Подоплекой происходивших у нас крупнейших социальных потрясений являлась неудовлетворенность народа состоянием "земельного дела". Нынешнее уменьшение численности крестьянства не умаляет значимости этого вопроса, поскольку и сейчас через национальную продовольственную безопасность и ряд других явлений "земельное дело" по-прежнему жизненно важно для подавляющей части российского общества.
Учитывая это, заслуживают внимания попытки решения аграрного вопроса в период так называемой Великой крестьянской реформы 1861 года и Столыпинского земельного передела начала XX столетия. Интерес к ним имеет не только исторический, но и практический характер; среди сегодняшних политиков и идеологов немало тех, кто готов положить опыт той или другой попытки в основу нынешних аграрных экспериментов. А судя по программной статье В. Путина, опубликованной накануне Нового года(1), и правящая исполнительная власть не прочь воспользоваться этим опытом. В статье прозрачно просматривается попытка синтезировать подходы обеих дореволюционных реформ, разрешить проблему собственности на землю в духе буржуазного решения аграрного вопроса.
Что из этого может получиться, показывает анализ вышеупомянутых исторических попыток реформирования российской агросферы.
1. ЦЕЛИ И РЕЗУЛЬТАТЫ "ВЕЛИКОЙ КРЕСТЬЯНСКОЙ РЕФОРМЫ"
Экономическая неэффективность крепостничества стала ясной умным людям еще в XVII веке. Отменить его предлагал уже фаворит правительницы Софьи князь В. В. Голицын. Ограничить - многие видные деятели России. Сохранялось крепостничество лишь благодаря
дворянской корысти и династическому интересу Романовых. Последние боялись прихода буржуазных свобод, не совместимых с абсолютизмом. К тому же за исключением сравнительно немногочисленных либеральных и революционных интеллигентов даже просвещенные люди опасались прихода после отмены крепостничества европейских ужасов первоначального накопления капитала.
Однако Крымская война 1853 - 1856 годов обнажила столь глубокую технологическую отсталость России и настолько обострила необходимость промышленной революции, что сохранение крепостничества стало невозможным.
Со смертью Николая I препоны отмене крепостничества, казалось, были сняты. Однако воспитанный в либеральном духе Александр II пошел на это не сразу. Слишком велико еще было влияние крепостников. Да и сам царь с подозрением относился к буржуазному строю, дорогу которому должна была открыть отмена крепостничества.
Манифест 19 февраля 1861 года готовился втайне от общества шесть лет. Накануне подписания "Общего положения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости" опасались покушения на Александра II со стороны закоренелых крепостников. При подписании документа царь говорил дворянской депутации: "Я знаю, вы сами убеждены, что дело не может кончиться без жертв, но я хочу, чтобы жертвы ваши были как можно менее для вас тяжелы. Буду стараться вам помочь, но жду вашего содействия... Желаю, чтобы великое дело это совершилось безобидно и удовлетворительно для всех".
Но "безобидно и удовлетворительно для всех" провести реформу 1861 года не удалось. В основу ее были положены следующие принципы:
- крепостные крестьяне получают личную свободу без выкупа ее;
- они наделяются землей не ниже и не выше норм для разных зон: например, в Нечерноземной полосе - от 3 до 7 десятин на душу, в Московской губернии - от 1 до 3 десятин;
- полученные земли крестьяне обязаны выкупить деньгами или трудом, в виде оброка или барщины. Они остаются "временнообязанными", их обязательства перед помещиками прекращаются только после полного выкупа земли;
- освободившиеся крестьяне объединяются в сельские общины. Группа таких общин составляет волость, обычно в границах церковного прихода. Власть в общине принадлежит сельскому сходу, в волости - волостному старшине и волостному сходу, а по правовым вопросам - выборному волостному суду, которому подведомственны мелкие тяжбы и проступки. В совокупности все это составляет местное самоуправление;
- одновременно создается система земских учреждений, которым подведомственны более крупные дела. Задача их - обеспечить сотрудничество всех классов-сословий. Уездное земское собрание формируется из выборных гласных трех разрядов: владельцев не менее 200 десятин земли; городских обывателей уезда с имуществом не менее 15 тыс. руб. или годовым оборотом не менее 6 тыс. рублей; представляющих сельские общины выборных волостных сходов. Гласные уездного собрания избираются раздельно, на трех съездах, проводимых ежегодно. Они избирают из своей среды уездную земскую управу - председателя и двух членов ее - в качестве исполнительного органа на три года. Из каждых шести гласных уездного собрания выдвигается один представитель в губернское земское собрание, которое создает из своих членов губернскую земскую управу в составе председателя и 6 членов, сроком на три года. Этот орган должен был заниматься хозяйственными вопросами, просвещением и здравоохранением в губернии.
Каждый из этих пунктов, удовлетворяя в чем-то интересы одних классов или сословий, ущемлял других. Поэтому недовольными реформой 1861 года остались все и каждый по своей веской причине.
Ущемленными почувствовали себя прежде всего малоземельные и безземельные крепостники. А таковых оказалось большинство: малоземельных - 56,9%, безземельных - 9,7%. Это было обусловлено тем, что в дореформенный период доходы дворян зависели не столько от размеров земельного владения, сколько от числа принадлежавших им душ. В частности, долгосрочный кредит давали помещикам не на единицу земельной площади, а на каждую ревизскую душу - в размере сначала 20 рублей, затем 40 и 60 рублей. Поэтому крепостники, мало заботясь о приращении землевладения и повышении эффективности земледелия, всемерно скупали ревизские души ("синдром Чичикова") и переводили крестьян на оброк, отпуская их на все четыре стороны для добычи оброчных выплат или сдавая в аренду горным заводам, фабричным мануфактурам, строительным подрядчикам... Освобождение таких крестьян, да еще с наделением их землей по нормам не ниже определенного минимума, этим крепостникам, составлявшим 2/3 данного сословия, было невыгодным. Особенно той 1/10 части их, которая, имея "души", вообще не имела земли.
Еще более недовольными остались крестьяне.
В преддверии реформы крепостники перевели значительную часть их в категорию "дворовой челяди", которой земля по реформе вообще не предусматривалась. Сами нормы наделения землей оказались столь заниженными, что крестьяне потеряли даже часть исконно общинных сельхозугодий, которыми они прежде пользовались наряду с "барщинными" наделами из дворянского землевладения. Например, в одной из крупнейших губерний, Новгородской, крестьянские наделы на душу мужского пола сократились на 39 процентов.
Выкупные наделы были нарезаны так, что создали неимоверную чересполосицу крестьянских и дворянских владений, невыгодную прежде всего мелким землевладельцам и общине. И главное, вопреки ожидавшемуся крестьянами бесплатному наделению землей они должны были платить за нее высокие выкупные. Настолько высокие, что мало кто из них мог это сделать сразу.
Основная масса крестьян вынуждена была брать для выкупа земли ссуду, которую давало им государство из расчета 80 копеек на выкупной рубль. Оставшиеся 20 копеек на каждый выкупной рубль крестьянину приходилось отрабатывать помещику. Что касается государственной ссуды, то она выплачивалась непосредственно бывшему крепостнику, а крестьянин должен был рассчитываться по ней с "казной" в течение 49 лет. Причем с процентами, в результате чего, по свидетельству дореволюционных исследователей, в конечном счете земля крестьянам обошлась в несколько раз выше ее рыночной стоимости.
Неудовлетворенным реформой остался и нарождавшийся буржуазный класс. Необходимая ему наемная рабочая сила в лице лично свободного обезземеленного крестьянства оказалась в результате реформы малочисленной. Развращенная крепостничеством бывшая "дворовая челядь" была неспособной к систематическому тяжелому фабричному труду и потому пополнила толпы нищенствующей братии, а не армию промышленного пролетариата. Основная же масса "временнообязанного" и даже вышедшего из этого состояния крестьянства была лишена возможности уйти в рабочие.
Реформаторы не случайно сделали одним из принципов реформы "возрождение" сельской общины. Этим они преследовали сразу две цели. Во- первых, они надеялись, что крестьянская община, не мешая модернизации страны, предохранит ее от появления пролетариата и революционных потрясений. Тем самым будет обеспечен особый исторический путь России. Во-вторых, законодательно оформив отнюдь не все стороны общины как архаично-коммунистической формы жизнедеятельности, а только те, которые способствовали фискальным интересам государства и бывших крепостников, реформаторы стремились использовать круговую поруку как средство коллективной ответственности крестьянской общины за ссудно-выкупные обязательства каждого своего члена.
Тем самым, однако, личная крепостная привязанность крестьянина к земле и к месту проживания была заменена общинной. Фискально законодательство вынуждало общину давать согласие только на временную отлучку своих членов для выкупных заработков на стороне. Это существенно тормозило формирование постоянных кадров профессиональных рабочих, без чего индустриальный прогресс, а следовательно, и буржуазный строй были немыслимы.
Имелись у буржуазии также другие основания для недовольства реформой 1861 года, о которых мы скажем позднее.
И, конечно, недовольной оставалась разночинная интеллигенция, ядром которой стали выходцы из малоимущего и неимущего - ни душ, ни земли - дворянства и столь же бедного духовенства. Получившие образование выходцы из этих сословных групп составили костяк народовольцев и прочих сторонников социально справедливого решения аграрно-крестьянского вопроса. Естественно, что они с негодованием встретили антикрестьянскую реформу 1861 года и сопутствовавшие ей шаги самодержавия.
В конечном счете "освободитель" Александр II оказался в политической изоляции и пал жертвой не только покушений народовольцев, но и всеобщего (за исключением сравнительно небольшой группы получивших от нее выгоду крупных землевладельцев) негодования жалкими результатами осуществленной с его благословения крестьянской реформы, поспешно названной либералами Великой, а затем ими же развенчанной.
"Великая" реформа 1861 года не разрешила полностью ни одного существенного противоречия. Аграрно-крестьянский вопрос, не утратив своей социальной остроты, "обогатился" новыми акцентами.
Во-первых, усилилось малоземелье крестьян. К примеру, у новгородских крестьян дополнительно к 39% отнятых по реформе "отрезков" в ходе выкупной операции была изъята еще 1/10 часть наделов. В итоге, если до реформы в 1852 году они имели 9,57, то в 1864 году - 5,83, а в 1877 году - 4,8 десятины на одну душу мужского пола(2).
Во-вторых, усилился экономический гнет в отношении крестьянства. До конца царствования Александра II 1,5 млн. ревизских душ еще не сумели выкупить себя из состояния "временнообязанных" и продолжали отрабатывать помещикам свои 20 коп. на каждый рубль выкупных. А 9/10 остальных, формально "свободных" крестьян оставались должниками казны, платя при этом, кроме выкупных, немалые проценты. Крестьянские земли были обложены выплатами и налогами в 10 - 20 и даже в 40 раз более чем помещичьи. Если в помещичьем хозяйстве платежи составляли 2 - 10% дохода, то в крестьянском они везде превышали 50%. Из 208 млн. рублей податных сборов с сельского хозяйства помещики платили 13 млн., а крестьяне - 195 млн. рублей, хотя общие масштабы их землевладения соотносились как 3:2(3). И это были еще не все тяготы, лежавшие на плечах крестьянина: приходилось платить помещикам за дороги через их земли, чересполосицей раздробившие общинные владения, за дровяной поруб в лесах, некогда принадлежавших общине, а по реформе отошедших помещикам, нести многие другие повинности.
Неудивительно, что у крестьянина не оставалось средств на улучшение плодородия и обработки собственной земли, а потому эффективность использования ее росла медленнее, чем владельческой земли, в которую инвестировались средства для повышения урожайности (см. таблицу 1).
Таблица 1
Урожайность хлебов, в пудах с десятины*
Годы
Крестьянские земли
Владельческие земли
Разница пудов
пудов
рост в%
пудов
рост в%
1861 - 1870
29
100
33
100
4
1871 - 1880
31
107
37
112
6
1881 - 1890
34
117
42
127
8
1891 - 1900
39
134
47
142
8
1901 - 1910
43
148
54
164
11
* Пуд - 16,3 кг, десятина - 1,09 га. Источник: Кондратьев Н. Д. Рынок хлебов. М., Наука, 1991, с. 89.
Впрочем, и рост урожайности частновладельческих земель примерно на 3 ц с десятины за полвека нельзя признать впечатляющим. Причиной тому была низкая эффективность помещичьих владений, на долю которых в 1877 году приходилось 3/4, а в 1905 году - почти 3/5 частновладельческих земель.
Получив солидные выкупные, дворянство предпочло вложить это политое крестьянским потом "вознаграждение" в биржевые спекуляции или по- обломовски прожить его, по-гусарски прокутить, профукать на мелочные соблазны привычного ему паразитического существования, как это сделали герои чеховского "Вишневого сада" и многие другие владельцы "дворянских гнезд". Послереформенное полустолетие показало, что помещиков - эффективных хозяев (типа Левина из "Анны Карениной" Л. Толстого) среди российских дворян оказалось немного. Сами они вели хозяйство в 40% случаев в 80-е годы и только в 29% - в конце 90-х годов. Зато с 39% до 51 % возросла за это время сдача дворянской земли в аренду, которая обеспечивала бывшим помещикам верный и сравнительно бесхлопотный доход(4).
Заметим такое обстоятельство: превосходство в урожайности частновладельческих земель над крестьянскими объяснялось не столько лучшей их эксплуатацией, сколько тем, что в ходе реформенного размежевания дворянство изначально оставило за собой более плодородные поля, отдав истощенные крестьянам. Этим объясняется парадокс: крестьянский "труд на себя" оказывался менее эффективным, чем его же оброчный или наемный труд на частного землевладельца.
В таких условиях не могло в полную силу развернуться и буржуазное землевладение. Субъектами его стали: выкупившиеся из крепостничества в дореформенные времена зажиточные крестьяне, не вошедшие по реформе в общину; состоятельные дворовые; купцы и городские мещане. Средствами для покупки земли, хотя и небольшими, они располагали. Однако община по "Общему положению..." от 1861 года не могла пускать землю в торговый оборот, а дворяне не торопились это делать, поскольку
залог (ипотека) и сдача имений в аренду обеспечивали им безбедное существование.
Переток земли от дворян к новым, буржуазным сословиям, конечно, шел (см. таблицу 2), но намного медленнее роста предпринимательских аппетитов на землю. Земля им была нужна
Таблица 2
Сословная принадлежность частновладельческих земель, миллионов десятин
Владения по сословиям
1877 г.
1887 г.
1905 г.
Дворянские
77,8
68,3
52,5
Крестьянские
7,0
13,1
23,9
Купцов и мещан
14,2
16,3
20,0
Источник: Лященко П. И. История народного хозяйства СССР. М., 1948, т. 2, с. 87.
прежде всего как источник первоначального накопления промышленного капитала. Его внутри России было мало. Правительство пыталось решать задачи назревшей промышленной революции путем привлечения заемного иностранного капитала и всемерным поощрением зарубежных инвестиций. И они, соблазненные льготами, текли в Россию мощным потоком, обеспечивая бурный рост железнодорожного строительства, горнозаводского производства и т. д. Но поскольку промышленными хозяевами становились в России прежде всего иностранцы, то им и доставались основные дивиденды, а российские предприниматели все чаще оставались в стороне от промышленного бума из-за недостатка капитала.
Его мог дать экспорт хлеба и сельхоз-сырья. И объемы такого экспорта всемерно наращивались, увеличившись за 1861 - 1905 годы более чем в 4,5 раза. Однако дальнейший рост его наталкивался на узкую базу производства товарного зерна. За 40 послереформенных лет сбор всего зерна на душу населения увеличился только на 27,2%, поэтому наращивание экспорта осуществлялось за счет ухудшения питания российского населения, особенно крестьянства. По свидетельствам дореволюционных исследователей, экономическое состояние русского крестьянина после отмены крепостного права сильно ухудшилось, и в 1900 годы он был беднее, чем в 1800 годы. Эти свидетельства подтверждаются учащением голода, поражавшего уже не отдельные уезды, что было постоянным состоянием послереформенной России, а целые губернии и десятки губерний. Особенно в последние полтора-два десятилетия перед буржуазно-демократической революцией 1905 года. И то, что наша страна поставляла в это время на заграничные рынки 1/2 мирового экспорта ржи, около 1/3 ячменя, 1/4 овса и 1/5 пшеницы, а в западноевропейском импорте зерна доля России достигала 40%(5), отнюдь не означало, будто "Россия, которую мы потеряли", имела процветающее сельское хозяйство и сытое, довольное своей жизнью крестьянство.
Таким образом, "Великая" реформа 1861 года не решила ни аграрно- крестьянский вопрос, ни проблему полномасштабного капиталистического развития России, а поэтому не смогла предотвратить революционных потрясений начала XX столетия.
2. УПУЩЕННАЯ ОБЩИННО-СОЦИАЛИСТИЧЕСКАЯ АЛЬТЕРНАТИВА
А была ли возможность к 60-м годам XIX века решить аграрно-крестьянский вопрос, да и вообще осуществить реформирование России так, чтобы удовлетворенными оказались интересы российского общества в целом или хотя бы его наиболее значимых, массовых социальных групп? (За исключением, естественно, богатых крепостников, чьи сословные интересы расходились с общероссийскими.)
Разные политические силы предлагали в этом плане свои решения, но мало какие из них отвечали обозначенным выше условиям.
Имели свои резоны предложения сторонника умеренных буржуазных преобразований, историка К. Д. Кавелина:
1) "крепостных следовало бы освободить вполне, совершенно из-под зависимости их господ;
2) их надлежало бы освободить не только со всем принадлежащим им имуществом, но и непременно с землей;
3) освобождение может совершиться во всяком случае не иначе как с вознаграждением владельцев"(6).
Такая позиция, типичная, кстати, для тогдашнего либерального лагеря западников, соответствовала потребностям прежде всего развившейся в недрах крепостничества буржуазии. Возрождения и укрепления сельской общины она в отличие от правительственного курса реформ не предусматривала, а потому при естественном развитии событий буржуазия быстро получила бы необходимую ей армию свободных наемных рабочих.
Выгодно было кавелинское предложение и дворянству. Оно и в этом случае имело бы солидное "вознаграждение". И следовательно, или решило бы для себя задачу первоначального накопления капитала и беспроблемно включилось в
буржуазное предпринимательство, или продолжало бы свой привычный полупаразитический образ жизни за счет полученных средств.
В проигрыше осталось бы крестьянство. При истощенной Крымской войной государственной казне "вознаграждение" дворянству пришлось бы платить ему. А в своем тогдашнем малоимущем состоянии оно не смогло бы, как и по правительственному варианту реформы, и "вознаграждать" из своих скудных доходов бывших господ, и инвестировать средства в развитие хозяйства. Это обрекало его на неминуемое разорение, а при отсутствии общинной защиты - и на потерю в конечном счете земли, то есть на "раскрестьянивание".
Вместе с крестьянством в явном проигрыше оказалась бы и Россия. Ей предстояло бы пройти полосу мучительного, известного по западному опыту своими ужасами социального геноцида накопления капитала. Но ведь, пользуясь сегодняшней терминологией, менталитет россиян в отличие от западноевропейского гораздо крепче замешан на идеях социальной справедливости, общинного коллективизма, соборного всеединства, а культивируемые на Западе индивидуализм, стяжательство и т. п. рассматривались в России как пороки, а не добродетели. Поэтому неминуемой становилась новая, уже не противокрепостническая, а противобуржуазная "пугачевщина", перед которой померкли бы ужасы французской Вандеи.
Немало и иных неприятностей таили для России пробуржуазные, типа кавелинского, проекты реформирования.
Привлекательными, но малореальными были антибуржуазные в целом прожекты народников. При определенном различии революционного и либерального народничества общим для них являлось желание заменить крепостничество в деревне общинно-парцеллярным хозяйствованием на базе национализированной без всяких выкупов или переданной на том же условии в собственность сельской общины, уравнительно и бесплатно распределенной между всеми желающими вести аграрное дело земли. Дополненные идеей общинно-кооперативного ведения местной промышленности, эти прожекты должны были обеспечить, по мысли их авторов, прямой переход России от крепостничества к социализму, минуя буржуазную стадию социально- экономического развития.
Идея возможности некапиталистического развития России высказывалась уже на рубеже 50 - 60-х годов XIX столетия родоначальниками революционного народничества А. И. Герценым и Н. Г. Чернышевским и в варианте "крестьянского социализма" широко пропагандировалась Н. П. Огаревым.
Однако последователи Чернышевского и Герцена, народники 60 - 70-х годов, восприняв эту идею, игнорировали необходимость учитывать естественно- исторические законы формационного развития. Народнические прожекты в связи с отменой крепостного права имели в своей основе воззрения утопического социализма и грубого коммунизма, апеллировавшие к равенству эпохи первобытной общины, подкорректированному равенством мелкобуржуазного эгалитаризма. Они не учитывали характер эволюции российской сельской общины, начавшееся разложение ее естественно- экономических основ.
Подробно говорить о том, что прожекты народников противоречили интересам дворянства и буржуазии, излишне. Однако они не соответствовали и долговременным интересам крестьянства. Совершенно игнорируя нарождавшийся пролетариат и насущную необходимость для страны промышленной революции на базе крупной индустрии, они толкали Россию в исторический тупик. Непонимание законов исторического развития вело народников к идеализации "социалистичности" современного им российского крестьянства и недифференцированному подходу к современной им сельской общине, без учета ее сильных и слабых сторон. А практическое соприкосновение с крестьянством и общиной привело народников к разочарованию в "массах". И как следствие, одних - С. Г. Нечаева, М. А. Бакунина, П. Л. Лаврова - к абсолютизации или преувеличению революционно-террористического способа достижения благой социальной цели, других - В. П. Воронцова, С. Н. Южакова и проч. - к примирению с самодержавием. И то, и другое делало реализацию социалистических целей невозможной.
В конечном счете практическая попытка осуществления их прожектов неизбежно вывела бы страну на буржуазный путь развития, но с исторически длительным переходным к классическому капитализму периодом мелкобуржуазного состояния общества.
Тем не менее у России, думается, была реальная возможность прогрессивного развития по некапиталистическому пути, при удовлетворении интересов 9/10 ее населения, а именно: крестьянства, нарождавшегося рабочего класса, широких кругов интеллигенции. Причем шансы ее, миновав неизбежные социальные безобразия рождения и классического развития буржуазного строя, шагнуть из крепостнического состояния сразу в переходный к социализму период
были связаны с той самой крестьянской общиной, на которую "молились" народники, но возможности которой они понимали чрезмерно прямолинейно, внеисторично.
На эти шансы, как уже говорилось, указывали А. И. Герцен и Н. Г. Чернышевский. Представляется, что высказанные ими идеи в совокупности с положениями набросков ответа К. Маркса на письмо В. И. Засулич (1881 год) по поводу значения русской общины для будущего России составляют хотя и фрагментарно изложенную, но концептуально довольно системную теорию конкретно-исторической возможности для России относительно особого пути общественного развития.
Хотелось бы выделить в этой теории не все, а лишь некоторые (особенно в той части, которая касается взглядов К. Маркса на судьбы русской общины) ее аспекты.
На первый взгляд она в значительной мере совпадала с прожектами народников, а относительно "возрождения" сельской общины - и с правительственными принципами реформы 1861 года. Однако в подлинном наполнении ее содержанием естественно-исторического прогресса она была противоположна им. В частности, она предполагала возрождение и системное развитие в общинной форме не фискально-надзорной стороны свойственной ей круговой поруки, а наиболее животворных, соответствующих историческим потребностям нового, социалистического общества "ростков" экономического, социального и политического бытия. Она исходила из того, что сохранение сельской общины путем ее дальнейшей эволюции, в соответствующих ее подлинной социальной природе направлениях, совпадает с потребностями общего движения русского общества.
Называя частную собственность на землю местной припаркой на большом организме, Чернышевский писал: "Позаботьтесь о том, чтобы мы получили хорошую администрацию и справедливый суд, тогда вы увидите, что... общинное владение не будет мешать успехам сельского хозяйства, потому что тогда... явятся те условия, которых теперь нет и без которых ни при какой системе земледелия сельское хозяйство не может прийти в удовлетворительное состояние".
С учетом природно-климатических условий российского сельского хозяйства Маркс замечал: "Даже с чисто экономической точки зрения Россия может выйти из тупика, в котором находится ее земледелие, только путем развития своей сельской общины: попытки выйти из него при помощи капиталистической аренды на английский лад были бы тщетны: эта система противна всем сельскохозяйственным условиям страны".
Кстати, данное замечание было бы нелишне обдумать нынешним российским буржуазным реформаторам, пытающимся повернуть наше земледелие то на английский лад (исторически изжитый в самой Англии), то на фермерско- американский, а в реальности - на архаично-буржуазный лад. Впрочем, даже при желании наши горе-реформаторы, будучи глухими к российским аграрным традициям, вряд ли способны понять всю глубину и актуальность этой марксовой мысли. А тем более принять следующее ее продолжение: "Оставляя в стороне все бедствия, угнетающие в настоящее время русскую "сельскую общину", и принимая во внимание лишь форму ее строения и ее историческую среду, нужно признать, что с первого же взгляда очевидно, что одна из ее основных характерных черт - общая собственность на землю - образует естественную основу коллективного производства и присвоения. Помимо того, привычка русского крестьянина к артельным отношениям облегчила бы ему переход от парцеллярного хозяйства к хозяйству коллективному, которое он в известной мере ведет уже на не подвергающихся разделу лугах, при осушительных работах и других предприятиях, представляющих общий интерес".
Указывая далее, что для замены в самом земледелии парцеллярного труда, являющегося источником частного присвоения, трудом коллективным необходимы, во-первых, экономическая потребность в таком преобразовании, во-вторых, материальные, социально-экономические, социально-политические и правовые условия для его осуществления, К. Маркс пояснил: "Что касается экономической потребности, то она даст себя почувствовать самой "сельской общине", как только последняя будет поставлена в нормальные условия, т, е. как только с нее будет снято лежащее на ней бремя и как только она получит достаточное количество земли для возделывания. Прошло то время, когда русскому земледелию требовались лишь земля и ее парцеллярный земледелец, вооруженный более или менее первобытными орудиями. Это время прошло с тем большей быстротой, что угнетение земледельца истощает его поле и делает последнее неплодородным. Ему нужен теперь кооперативный труд, организованный в широком масштабе. И притом разве крестьянин, которому не хватает самых необходимых
вещей для обработки его двух или трех десятин, окажется в лучшем положении, когда количество его десятин удесятерится?"
Марксов вопрос не в бровь, а в глаз бьет сегодняшних российских буржуазных реформаторов, объясняющих необходимость купли-продажи земли потребностью нынешнего технически малооснащенного единоличника "прикупить землицы", а затем под залог ее за кредиты банков приобрести технику и другие средства производства.
Насколько современнее подходил к этой проблеме Маркс почти век с четвертью назад, показывают его следующие рассуждения: "Но оборудование, удобрение, агрономические методы и пр. - все необходимые для коллективного труда средства - где их найти? Именно здесь-то и скажется крупное превосходство русской "сельской общины" над архаическими общинами того же типа. Она одна сохранилась в Европе в широком, национальном масштабе. Она находится благодаря этому в исторической среде, в которой существующее одновременно с ней капиталистическое производство предоставляет ей все условия коллективного труда. Она имеет возможность использовать все положительные достижения капиталистического строя, не проходя сквозь его кавдинские ущелья. Физическая конфигурация русских земель благоприятствует сельскохозяйственной обработке при помощи машин, организуемой в широком масштабе и осуществляемой кооперативным трудом. Что же касается первоначальных организационных издержек, интеллектуальных и материальных, то русское общество обязано предоставить их "сельской общине", за счет которой оно жило так долго и в которой оно еще должно искать свой "источник возрождения"(7).
Говоря об условиях, которые должно создать русское общество, чтобы использовать потенциал общинной формы в целях своего развития некапиталистическим путем, А. И. Герцен, Н. Г. Чернышевский выделяли прежде всего необходимость предотвратить перерождение русской сельской общины по западноевропейскому образцу, где земледельческая община составила лишь переходный период от общей собственности к частной. Западноевропейский опыт, указывали они, отнюдь не означает, что при всех обстоятельствах развитие "земледельческой общины" должно следовать этим путем. Ее форма допускает такую альтернативу: либо заключающийся в ней элемент частной собственности одержит верх над элементом коллективным, либо последний одержит верх над первым. В связи с этим они требовали не полагаться на безусловную "социалистичность" общинного крестьянства, а организационно укреплять ее предпосылки.
В совокупности с другими не упомянутыми здесь условиями вырисовывалась система прогрессивного формационного движения российского общества, включавшая укрепление общинной собственности и коллективности труда, обеспечение открытости общин, что позволило бы удовлетворить потребности формирования устойчивого рабочего класса, и т. д. При этом активными субъектами общественного движения становилось бы абсолютное большинство российского населения, за исключением дворянства и крупной буржуазии. Не находилось бы места в этом движении и для самодержавия, поскольку политическая система в данном случае должна была естественно приобрести общинно-соборный характер подлинного народовластия.
(Продолжение в ? 6.)
ПРИМЕЧАНИЯ
1 См.: Путин Владимир. Россия на рубеже тысячелетия. - Независимая газета, 30.12.1999
2 Розов Е. К. Крестьянство и крестьянское хозяйство Новгородской губернии во второй половине XIX - начале XX вв. Вологда, 1989. С.11
3 Лященко П. И. История народного хозяйства СССР. М, 1948. Т. 2. С. 68
4 Там же. С. 87
5 Денисов В. И. Современное положение русской торговли. С.-Пб, 1913. С. 15
6 Кавелин К. Д. Собр. соч. С.-Пб, 1898. Т. 2. С. 43
7 Маркс К. Первый набросок ответа на письмо В. И. Засулич. К. Маркс и Ф. Энгельс. Избр. произв. в 3-х томах. М., 1981. Т. 3. С. 175,176
Опубликовано 26 февраля 2014 года
Новые статьи на library.by:
ЭКОНОМИКА РОССИИ:
Комментируем публикацию: Экономика. ИСТОРИЧЕСКИЕ УРОКИ БУРЖУАЗНОГО РЕШЕНИЯ АГРАРНОГО ВОПРОСА В РОССИИ
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1393430957 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций