ЭКОНОМИКА РОССИИ (последнее)
Б. Шаванс "Эволюционный путь от социализма"
Актуальные публикации по вопросам экономики России.
Б. Шаванс, профессор, Высшая школа социальных наук (Франция)
Вопросы экономики № 6 (1999)
Социализм и капитализм: теоретическое будущее и реальность
У капиталистической и социалистической систем есть фундаментальные черты, которые позволяют проводить между ними параллели. В каждой системе можно найти обмен, деньги, цены, заработную плату и капитал, правда, иногда под разными названиями. Экономические теории, относящиеся к той или иной системе, обычно обращали особое внимание на противоположность ролей, выполняемых данными категориями. Так, в "политической экономии социализма" позднесталинского периода капиталистическая "форма" экономических категорий противопоставлялась их социалистическому "содержанию". Но если мыслить шире, противоположность двух систем может быть точнее охарактеризована в рамках подхода, который делает особый акцент именно на общих моментах, выделяющих капитализм и социализм из ряда других экономических систем.
Наиболее абстрактное определение капитализма, данное Марксом, базируется на своего рода "марксовом кресте". Согласно его теории, горизонтальные отношения по поводу производства товаров сочетаются с вертикальными отношениями наемного труда и, следовательно, диалектически трансформируются последними.
При таком подходе система зиждется на двух видах обособленности: 1) взаимном обособлении производителей, связанных посредством разделения труда; 2) отделении работников от средств производства и, следовательно, средств существования. Из обособленности первого типа выводятся категории стоимости и денег, второго - прибавочной стоимости и капитала. Если оставить в стороне марксов моральный приговор капитализму, то перед нами абстрактная характеристика экономической системы, которая выделяется среди других социальных систем, существовавших в истории, наличием денег, заработной платы, прибыли и капитала, а также встроенной двоякой обособленностью между ее элементами. Назовем ее не капитализмом/социализмом, а системой "деньги - наемный труд" . По аналогии с классификацией растений и животных К. Линнея такая система могла бы быть определена как класс, а капитализм и социализм -как два семейства внутри данного класса.
Отнесение социализма ко второму семейству класса "деньги -наемный труд", конечно, не очевидно. Но марксово абстрактное определение применимо и к нему. Обособленность предприятий также имеет место при социализме, и система централизованного планирования, основанная на государственной собственности, не в состоянии ее упразднить (это объясняет воспроизводство денег в социалистической системе) [1]. Постоянно воспроизводится и отделение работников от средств производства, что и позволяет анализировать социализм в координатах "деньги - наемный труд". Главной отличительной чертой социализма в рамках класса "деньги - наемный труд" служит специфическая институциональная база: сочетание однопартийной политической системы с главенством государственной собственности на капитал, спаянных воедино коммунистической идеологией.
Существуя уже более двух веков, капитализм явил великое множество форм национальных экономических систем, эволюционировавших с течением времени. Капиталистические системы, основанные на "марксовом кресте", развивались в рамках широкого спектра институциональных форм, характеризуемых пятью измерениями: тип денежной системы, отношения найма, формы конкуренции, роль государства и вовлеченность в международные связи [2]. Семейству социалистических систем так же, как и капиталистических, присуще множество эволюционирующих институциональных форм и моделей развития. Тем не менее подобное многообразие было более узким в силу двух причин. Во-первых, жизненный цикл данного семейства оказался короче, чем у капитализма (фактически - четыре десятилетия во всех странах, кроме одной), а число национальных экономических систем было более ограниченным. Во-вторых, институциональная база, определяющая differentia specifica этого семейства, налагала более строгие ограничения на разнообразие институциональных форм.
-------------------------------------------
[1] "Политическая экономия социализма" сначала отрицала существование денег в социалистической экономике, затем допустила, по при этом так и не смогла его объяснить. Западные экономические теории часто характеризовали социалистическую экономику как псдепежную или "полуденсжпую". Однако суть денег как выражения обособленности производителей следует отделять от форм, которые они принимают в различных институциональных и исторических условиях. Поэтому социалистическую систему нужно анализировать как специфическую (и в некотором роде крайнюю) модификацию денежной системы, а не как педенсжную или "полуденежную" систему.
[2] Данные "институциональные формы" вводятся французской теорией регуляции как вспомогательные категории. Эта теория рассматривает также "модели развития", включающие "режим накопления" и "тип регулирования" (Буайе Р. Теория регуляции. М., 1997).
----------------------------------
Социалистическая и постсоциалистическая трансформация и эволюция
История становления, эволюции и возможных трансформаций различных типов социалистических систем отражает характерную роль институциональной базы - этого с очевидностью неоднородного институционального конгломерата (institutional mix) политической системы и режима собственности. Именно создание и разрушение подобной институциональной базы означают соответственно вход и выход из семейства социалистических экономик. Создание социалистической институциональной базы завершается, когда установление однопартийного политического режима сопровождается широкомасштабной национализацией (в 1918 г. в Советском Союзе и в 1956 г. в Китае). Формирование институциональной базы дает толчок к развитию институтов централизованного планирования, или прямой бюрократической координации, являясь необходимым условием создания "мегаиерархии", то есть глобального иерархического контроля в государственном секторе.
В ходе реформирования социализма мегаиерархия ослабляется, становясь фрагментарной и создавая возможности для развертывания косвенной бюрократической координации. Реализуются частичные изменения в сфере отношений собственности и даже в политической системе так же, как и в характере их взаимодействия, но при этом не затрагиваются однопартийность и государственная собственность - фундамент институциональной базы. Демонтаж институциональной базы, означающий выход из семейства, может произойти путем разрушения одного из двух столпов (либо однопартийное™, либо государственной собственности). Таким образом, два возможных пути выхода из социализма определяются в зависимости от того, какой столп будет обрушен первым.
Создание институциональной базы в условиях доминирования коммунистической идеологии было в большинстве случаев результатом политической революции или радикальных военных и геополитических изменений, спровоцированных внешними силами. Разрушение институциональной базы, напротив, происходило в контексте структурного кризиса системы, продолжавшегося около десяти лет (за исключением Китая). Необходимость ее демонтажа в странах Центральной Европы и бывшем Советском Союзе была обусловлена коллапсом формальных институтов, построенных однопартийным режимом. Второй столп - государственная собственность - был частично подорван развитием теневой экономики, а в некоторых странах (Венгрия и Польша) - началом реформ государственной собственности. Не последнюю роль в коллапсе политической системы сыграли и значительные геополитические изменения, связанные с горбачевской "перестройкой" в СССР. Именно ее можно посчитать датой начала процесса постсоциалистической системной трансформации, невзирая на то что многие подобные тенденции начали проявляться еще до перехода этой политической черты.
Несмотря на изменения институтов (формальных и неформальных [3]), характерное для обоих семейств двойное обособление остается. Изменения политического режима, форм собственности, механизмов координации действительно огромны. Но они не создают категории денег, цен, заработной платы, прибыли и капитала, а лишь модифицируют институциональные формы, в которых реализуются данные отношения. Это обстоятельство недооценивается в рамках традиционных взглядов на "переход к рыночной экономике". А ведь трансформация предполагает радикальные изменения именно в формах: стоит упомянуть денежно-кредитную и банковскую системы, а также различные аспекты отношений наемного труда (определение заработной платы, режим занятости, отношения на производстве, организацию работы). Переход от (частично) пассивной к активной роли денег, от рынка продавца к рынку покупателя, от нехватки рабочей силы к безработице и в целом превращение экономики дефицита в экономику избытка [4] -все это лишь изменения в формах реализации денежных отношений и отношений наемного труда, а не возникновение качественно новых категорий. Подобные изменения происходили уже в рамках реформирования позднего социализма и были порой не более радикальными, чем изменения различных формальных и неформальных институтов в капиталистических экономиках, обусловленные исторической эволюцией или кризисами, войнами, крупными социальными потрясениями.
"Эффект исторической обусловленности развития" в экономической трансформации
Концепция зависимости от прошлой траектории развития (path dependence) характеризует путь эволюции системы в терминах неравновесной самоорганизации. Отбор одной из возможных различных моделей, долгосрочного поведения обусловлен накоплением различных событий и возмущений в предшествующие периоды эволюции системы. Данную концепцию можно выразить в двух словах: "история значима". Применительно к проблеме системных изменений в постсоциалистических экономиках подход с точки зрения "эффекта исторической обусловленности развития" акцентирует внимание на его дуализме: с одной стороны - наследование, с другой - созидание.
При рассмотрении зависимой от прошлого траектории развития в постсоциалистических странах следовало бы выделить различные уровни анализа. Во-первых, общий уровень - семейство систем, которые перешли от социализма к постсоциалистической трансформаций.
-------------------------------------------
[3] Д. Норт отмечает, что изменения в неформальных институтах обычно занима ют больше времени, нежели в формальных. Многие конфликты, типичные для пост социалистической трансформации, проистекают из несовпадения по времени инсти туциональных изменений на различных уровнях (North D. Economic Performance through Time. - American Economic Review, 1994, vol. 84, No 3).
[4] Kornai J. Eliminating the Shortage Economy: A General Analysis and Examination of the Developments in Hungary. - Economics of Transition, 1995, vol. 3, No 1-2.
----------------------------------
Во-вторых, индивидуальный уровень - та или иная страна, входящая в семейство. Может быть также промежуточный уровень анализа, а именно - подгруппы стран со сходными путями развития в пределах данного семейства (например, реформируемые экономики в период позднего социализма). Следует дифференцировать уровни анализа и во временном аспекте. В долговременной перспективе "эффект исторической обусловленности развития" предполагает перенос анализа еще в досоциалистические времена. В среднесрочной - требует акцента на периоде социалистического развития (или периоде позднего социализма), а в краткосрочной перспективе главным объектом исследования станет траектория развития с момента начала "больших изменений" (1989 г.).
Вступая на путь постсоциалистической трансформации, бывшие социалистические страны следовали различным траекториям, несмотря на то что изначально им была присуща единая модель экономики -советского типа. В рамках традиционного подхода, доминировавшего в первые годы преобразований, недооценивалось различие в стартовых условиях стран. Более того, преобладали взгляды, согласно которым страны должны были двигаться также к единой модели - стандартной западноевропейской рыночной экономике. В последующие годы выяснилось, что национальные пути эволюции многообразны, и некоторые общие тенденции соседствуют со стремлениями к дивергенции. Устойчивые национальные особенности, возможно, останутся или даже усилятся в среднесрочной перспективе [5].
Последнее десятилетие существования социалистических систем в Центральной Европе ознаменовалось появлением "социалистической смешанной экономики". Этот термин был введен В. Ни и Д. Стар-ком главным образом применительно к ситуациям в Венгрии и Китае [6], но он может быть распространен и на польскую экономику данного периода. Такой подход обращал особое внимание на роль растущего частного сектора по мере продвижения от организационной гомогенности традиционных социалистических экономик. Напротив, Чехословакия, где попытки реформ в 1968 г. были жестоко пресечены, оставалась очень близкой к традиционной модели, когда в 1989 г. коммунистический режим был сокрушен.
Толчком к радикальной системной трансформации послужили неожиданные и в некотором роде необычные политические изменения, не бывшие ни реформой, ни революцией. Их, скорее, можно назвать "рефолюцией" (от реформа и революция) (Гартон-Эш), "изменением режима" (Кисе) или "мягким, отречением" (Хаузнер). Подобные изменения, несмотря на то что они произошли почти одновременно, принимали различные формы, соответствующие национальным социально-политическим условиям. В Чехословакии имела место "капитуляция" коммунистических лидеров; в Польше и Венгрии - "достигнутое в результате переговоров отречение" (в первой - в форме "компромисса", во второй - "выборной конкуренции"). В постсоциалистический период общие тенденции и национальные особенности проявляются как в специфике государственных стратегий, так и в спонтанной эволюции различных экономик и обществ. В. Клаус (в неохайековском духе) считает, что системные изменения следует определять как "тонкое смешение преднамеренного и спонтанного" [7]. Подобная формулировка является характеристикой не только постсоциалистической эволюции, она в общем типична для эволюции современных экономических систем
-------------------------------------------
[5] Обсуждая переход от автократии к демократии в сравнительном аспекте, П. Шмиттер и К. Лини отмечают, что "национальные различия в процессе укрепле ния системы, возможно, будут сильнее, нежели национальные особенности в период трансформации" (Schmitter P., Lynn К. The Conceptual Travels of Transitologists and Consolidologists: How Far East Should They Attempt to Go? - Slavic Review, 1994, vol. 53, No 1, p. 63-82).
[6] Nee V., Stark D. Remaking the Economic Institutions of Socialism: China and Eastern Europe. Stanford CA, Stanford University Press, 1989.
----------------------------------
Следуя философии международных финансовых организаций, настаивавших на структурных преобразованиях, восточноевропейские страны осуществили стабилизацию и институциональные изменения и в первую очередь приватизацию - важнейшее средство создания искомой модели рыночной экономики, основанной на частной собственности. Но различия в стартовых условиях и политической ориентации правительства проявились по-разному. В Польше сразу же была использована шоковая терапия, но из-за политических условий постоянно откладывалось решение вопроса о массовой приватизации: реальные изменения отношений собственности в бывшем государственном секторе были весьма медленными. В Чехословакии шоковая терапия была предпринята только после долгой подготовительной работы, в результате чего стартовые условия были лучше, чем в Польше. Начиная с 1992 г. была успешно реализована массовая "ваучерная" приватизация. Венгрия с самого начала придерживалась более постепенного подхода к стабилизации и приватизации, выбрав стандартные (западные) методы. В этих трех странах "малая" приватизация мелких государственных или кооперативных предприятий, особенно в розничной торговле, проводилась весьма быстро и успешно, в то время как в сфере услуг наблюдался впечатляющий рост нового частного сектора. Другой общей чертой стало почти немедленное разрушение вертикальной зависимости предприятий, связанных ранее "бюрократической координацией", в прямой (Чехословакия) или косвенной (Венгрия, Польша) форме [8]. Однако в постсоциалистических экономиках началась "постсоциалистическая депрессия" (или "трансформационная рецессия" [9]), осложненная не прогнозировавшимися ранее явлениями, порожденными "эффектом исторической обусловленности развития": рост задолженности (взаимозадолженность предприятий, безнадежные долги банков, задержки налоговых поступлений), государственный фискальный кризис и медленный или, скорее, защитно-адаптивный характер перестройки производственной структуры, вызванный коллапсом инвестиций.
-------------------------------------------
[7] Klaus V. Systemic Change: The Delicate Mixture of Intentions and Spontaneity. Address to the Mont Pиlerin General Meeting, Cannes, 1994, 26 September.
[8] Kornai J. The Socialist System: The Political Economy of Communism. Oxford, Clarendon Press, 1992.
[9] Kornai J. Transformational Recession: The Main Causes. - Journal of Comparative Economics, 1994, vol. 19, No 1, p. 39-63.
----------------------------------
В процессе глобальной системной эволюции во всех странах выявился широкий спектр устойчивых тенденций. Происходит "самоорганизация" экономической системы, где переустройство или рекомбинация присущих ей организационных или институциональных форм сочетается с созданием абсолютно новых. Некоторые из возникающих институциональных форм аналогичны наблюдающимся в капиталистической экономике, другие обладают специфическими постсоциалистическими чертами.
Китайский опыт демонстрирует большое сходство с процессами, имевшими место в период реформ в других социалистических экономиках. Экономические реформы здесь переплетены с соответствующей идеологической адаптацией, происходившей в различные исторические периоды в разных странах. Системная "подстройка", начатая в промышленности в первой половине 80-х годов, в основном характеризовалась процессами разукрупнения в рамках мегаиерархии и укрепления автономии предприятий и районов. Затем последовала первая "волна" радикальных реформ., фактически начавшаяся с деколлективизации в сельском хозяйстве. Затем осуществилась экспансия различных негосударственных секторов и предприятий, были введены двухвалютный режим в государственной промышленности, система временного найма промышленных рабочих, более широко распространен ранее имевшийся опыт открытости экономики (СЭЗ, открытые районы или города, иностранные инвестиции). Далее - в первой половине 90-х годов -последовала вторая "волна" радикальных реформ, ознаменовавшаяся банковской реформой, реформой системы налогообложения (унификация налога на корпорации и налога на добавленную стоимость), а также реформированием государственных предприятий (корпоратизация, многообразие "акционерных систем"). Системная "подстройка", а также две первых "волны" радикальных реформ в Китае корреспондируют с опытом реформ в других социалистических экономиках [10]. Но в 90-х годах отдельные институциональные изменения, проведенные в Китае, вышли за пределы первоначальных экспериментов и превратились в третью "волну" радикальных реформ, включавшую мероприятия, которые в Восточной Европе были реализованы лишь после системных изменений. Среди них следует назвать открытие фондовых бирж (1990 г.), начало вывода социальной сферы из области ведения государственных предприятий (то есть приватизация жилищного фонда, формирование фондов социальной поддержки), переход к внешней конвертируемости юаня.
Выделенные "волны" реформ не были строго последовательными. Они частично накладывались друг на друга, а границы их иногда трудно было выявить из-за противоречий между реформаторскими силами, что характерно для всего процесса трансформации. Не было выработано последовательной доктрины реформ. Доминировали прагматические настроения, часто приводившие к рационализации фактических изменений ex post.
-------------------------------------------
[10] Типичные примеры системной "подстройки" - реформа 1963 г. в Восточной Германии или реформа Косыгина 1965 г. в СССР. Чехословацкая реформа 1966-1968 гг. или новый экономический механизм в Венгрии (1968 г.) представляли собой радикальные реформы первой "волны" и базировались па идее сочетания гибкого плана и контролируемого рынка. Радикальные реформы второй "волны", включающие развертывание частного сектора, банковскую и налоговую реформы, начало трапе-формации государственной собственности, приближающееся к идее приватизации,, происходили в Венгрии и Польше во второй половине 80-х годов (Шавапс Б, Экономические реформы в Восточной Европе: 50-90-с годы. М.: Текст-Мастер, 1994).
----------------------------------
Идеологическая эволюция коммунистического режима в Китае была поистине удивительной. Как и в истории претворения в жизнь официальных реформистских доктрин в других странах, общей тенденцией оставалось постепенное "размывание" социалистической идеологии в направлении смягчения постулированных противоположностей между социализмом и капитализмом. Последовательные ступени такой эволюции были следующими: допущение плюрализма собственности при социализме (которое предполагает функционирование ограниченного количества негосударственных предприятий), введение контролируемого рынка в условиях плановой экономики и, наконец, допущение регулируемого рынка в качестве уже основного механизма социалистической экономики (так называемая "социалистическая рыночная экономика" - 1993 г.). Процесс "выхолащивания" официальной социалистической идеологии в Китае в некотором смысле зашел даже дальше, чем в Польше или Венгрии в 80-е годы. Поразительны также изменения в менталитете граждан страны и отношении общества к происходящему.
Незаметные системные изменения, последовавшие в Китае за институциональными реформами и соответствующими поведенческими изменениями, происходили не без влияния "эффекта исторической обусловленности развития", то есть специфически китайских условий [11]. Это - исторический прецедент "кумулятивной причинности" (по Н. Калдору), если данное представление о взаимном усилении причин и следствий распространить не только на режим роста, но и на сами институциональные и организационные изменения в их взаимодействии.
Подобное развитие событий в Китае мы называем системным "соскальзыванием" (systemic sliding) - специфическим переплетением преднамеренности и спонтанности. Беспорядочное, но непрерывное движение, отдаляющее экономическую систему от внутренне присущих ей правил и порядков, характеризуется возрастающей отдачей от институциональных и поведенческих изменений: в экономике обнаруживаются значительные резервы роста предпринимательства и множество агентов, обладающих способностью к обучению. Изменения в формальных и неформальных институтах взаимоусиливаются, модифицируя поведение и ожидания, а в конечном счете и всю модель развития. И тогда в комплексном и конфликтном социальном процессе формируется цепь "кумулятивной причинности", включающая институциональные изменения, политические сдвиги, перестройку предложения и продолжающийся рост спроса.
Высокие темпы роста - главное в китайском опыте. Напротив, в некоторых восточноевропейских странах радикальные реформы, соответствующие второй "волне" китайских, были предприняты в 80-х годах, когда экономика погрузилась в "пучину" структурного кризиса с низкими темпами роста и высокой международной задолженностью, а наиболее радикальные институциональные изменения осуществлялись в начале глубокой трансформационной рецессии, порождая проблемы легитимации реформ. В Китае высокие темпы роста стали ясной целью стратегии "модернизации", но реформаторские лидеры не обладали четким видением средств, которые привели бы к ее достижению. Невзирая на то что такой рост сам по себе создавал определенное напряжение, инфляцию, "перегрев" экономики, что выдвигало необходимость реализации циклической модели экономической политики и реформирования, он обеспечил процессу реформ легитимность в глазах различных социальных групп, включая многочисленные слои государственного и партийного аппарата. Экономический рост спровоцировал масштабные эффекты перераспределения между различными социальными группами, регионами и уровнями государственного управления, и в результате уровень жизни большей части населения в провинциях и городах в ходе преобразований повысился.
-------------------------------------------
[11] Ash R., Kuch Y. The Chinese Economy under Deng Xiaoping. Oxford, Clarendon Press, 1996.
----------------------------------
Новая конфигурация форм собственности
"Переходный" процесс в Восточной Европе ознаменовался глубокой трансформацией национальной конфигурации форм собственности. Реформированные смешанные режимы собственности 80-х годов являются продуктом эволюции традиционной системы советского типа. Трансформация отношений собственности - это сложный процесс, характеризующийся спонтанным созданием нового частного сектора, приватизацией государственных предприятий с использованием различных методов, а также взаимозависимостью между институциональной (системной и национальной) инерцией и государственными стратегиями в неопределенной среде, ведущей к возникновению новых организационных форм.
Постсоциалистическая смешанная экономика характеризуется изначальным, разнообразием, форм собственности на капитал и отношений "собственник - менеджер". Это целый спектр форм - от частных до государственных. Причем в первые годы реформ четкой корреляционной зависимости между формами собственности и ужесточением бюджетных ограничений не прослеживалось. Наконец, многие предприятия сами имеют композитную природу, например, они могут в рамках одной организационной формы сочетать собственность работников, управляющих, банковское и иностранное участие, а также государственную собственность. Традиционное институциональное наследие восточноевропейских стран делает такое новое сочетание типичным для трансформирующихся экономик, что наблюдается в различных сферах. К ним можно отнести: сохранение типов поведения, присущих социалистической экономике (более или менее мягкие бюджетные ограничения, неприятие риска, "хорошие отношения" с государством, "выкачивание" государственных ресурсов, прямой обман), присутствие "переплетенной" и "размытой" форм собственности (подробнее см. ниже) при сохранении важной роли государственной собственности (хотя и уменьшающейся в некоторых странах), наличие собственности работников. Здесь следует выделить два момента.
Первый - огромное увеличение числа частных малых и средних предприятий, которое в странах Центральной Европы сопровождается распространением компаний с ограниченной ответственностью, совместных предприятий, акционерных обществ, индивидуальных предприятий, партнерств, предприятий теневого сектора и т.д. Подобная экспансия мелких и средних частных предприятий в странах с переходной экономикой является результатом действия трех групп факторов. Во-первых, она вызвана применением в большинстве стран аналогичных методов приватизации: программа "малой" приватизации, выкуп предприятий управляющими или работниками, продажа части или всех активов предприятия иностранным или внутренним инвесторам. Во вторых, это можно объяснить "трансформацией" мелкого частного бизнеса, нелегальных или полулегальных единиц бывшей теневой экономики и некоторых легальных форм реформированной социалистической системы в легальные (или нелегальные) единицы по модели западной капиталистической смешанной экономики. Экономисты ожидали, что процесс трансформации будет иметь своим результатом выход экономики из тени. Но, наоборот, теневая экономика с 1989 г. расширяет свои масштабы, при этом ее природа изменилась: при социализме люди обращались к теневой экономике, чтобы компенсировать провалы системы, а в условиях переходной экономики они уходят в подполье, чтобы избежать уплаты налогов - выиграть в конкурентной борьбе у "честно уплачивающих налоги" бизнесменов. В-третьих, спонтанно создаются новые национальные (законные или незаконные) малые и средние предприятия или дочерние компании иностранных фирм.
Следует отметить, что некоторые из вновь созданных малых частных предприятий - отнюдь не то же самое, что их западные двойники [12]. Отдельные субъекты бизнеса - "принудительные индивидуальные предприятия", образованные во избежание безработицы, их цель - не прибыль, а выживание. Другие зарегистрированные предпринимательские единицы - это "предприятия свободного времени", где предприниматель полный рабочий день занят на другом предприятии, а в своем бизнесе работает сверхурочно. Еще одним вариантом являются "предприятия множественной ориентации", а именно, создание нескольких малых предприятий, лишь отчасти активно функционирующих главным образом с целью снижения налогового бремени.
Невозможно точно определить относительную важность приватизации и роль вновь созданных частных предприятий в процессе развития частного сектора. Малый бизнес в основном сосредоточен в розничной торговле, строительстве и сельском хозяйстве, то есть в отраслях с низкой капиталоемкостью. Его доля в промышленности - хотя и увеличивающаяся - в целом гораздо меньше.
-------------------------------------------
[12] Szabo К. From the Privatization to the Markctization: Schizophrenic Actors in the Transitory Economies. Paper presented to the third EACES conference. Budapest, 1994, 8-10 September.
----------------------------------
Второй - в странах Восточной Европы возникают различные формы "переплетенной", или "рекомбинированной" (Д. Старк [13]) собственности, что является результатом трансформации бывшего государственного сектора (приватизация и изменение организационных форм). "Переплетенная" собственность обладает тремя важнейшими чертами: множество разнородных собственников; неопределенные границы между общественными и частными формами собственности с развитием гибридных; перекрестное владение собственностью, включая банки и промышленную собственность.
Формирование "переплетенной" собственности в Венгрии связано с процессом "спонтанной приватизации", начавшимся в 1988 г. "Переплетенная" собственность возникает в последние два года существования реформированного социализма как следствие введения нового законодательства, способствующего трансформации собственности. Но основной результат "спонтанной приватизации" - это "трансформация" крупного государственного предприятия в группу новых компаний (часто многие из них являются компаниями с ограниченной ответственностью), образованных на базе фабрик, заводов или даже административных подразделений, которые затем распределяют между собой активы государственных предприятий. Центральное звено бывшего государственного предприятия (акционерное общество) владеет контрольным пакетом акций новых компаний (названных Д. Старком "спутниками корпораций"). В этих общественных хол-• дингах участвуют в качестве держателей акций и иностранные инвесторы, государственные организации, а также банки и другие пред-! приятия (акционерные общества или общества с ограниченной ответственностью, партнеры по бизнесу - поставщики и потребители).
В Чехии возникновение "переплетенной" собственности явилось неожиданным результатом "малой" ваучерной приватизации, начатой правительством в 1991 г. В период первой "волны" приватизации 72% ваучеров граждан страны было сосредоточено в приватизацией ных инвестиционных фондах (ПИФах), спонтанно создававшихся : процессе приватизации. Средняя чешская фирма контролируется труп пой ПИФов. Крупнейшие ПИФы контролируются главными банкг ми (через инвестиционные компании), которые были также приватизированы по ваучерной схеме. Государство остается, однако, их Kpyi нейшим акционером, владея 40% акций. Более того, государство чер( национальный фонд имущества владеет большими долями акций 75 компаниях на постоянной или временной основе.
Трансформация отношений собственности в Польше требует более скрупулезной оценки. Действительно в срок была приватизирована лишь небольшая часть государственных предприятий. Основным cпособом приватизации, по закону о приватизации, явилась ликвидация. Наиболее широко распространена была аренда активов ликвидируемого го предприятия его работниками. Тем не менее возникала "переплетенная" собственность, характеризующаяся множеством индивидуальных и коллективных собственников, но без сложных отношений перекрестной собственности. Таким образом, в Польше появилась комбинация множественности форм собственности и разнообразия организационных форм (квазичастные конгломераты, общественные холдинги, как в угольной отрасли, частные холдинги), в меньшей степени открывающая дорогу взаимодействиям в рамках перекрестной собственности.
-------------------------------------------
[13] Старк Д. Pскомбинированная собственность и рождение восточпоевропсй го капитализма. - Вопросы экономики, 1996, № 6.
----------------------------------
В Китае государственная собственность преобразуется в коллективную, частную или иностранную путем: аренды, "отпочкования" новой компании от существующей при участии специалистов "рискового" финансирования и самой материнской компании, а также путем создания совместных предприятий. В разных районах страны развиваются различные модели "системы владения акциями"1'1. Расширяется "сфера влияния" перекрестной собственности разных видов, напоминающей "переплетенную", или "рекомбинированную" собственность -но в отличие от последней без участия банков. Некоторые крупные "государственные" предприятия в больших городах могут принимать форму холдинговой компании, акции которой распределяются между комитетом государственного имущества муниципальной администрации, другими государственными предприятиями, коллективными или частными предприятиями, работниками и управляющими. В рамках предприятия может быть создан ряд совместных предприятий [15].
Таким образом, главные реформы отношений собственности в Китае направлены на расширение негосударственного сектора и одновременное сокращение государственного сектора в промышленном производстве буквально до минимума (крупные и наиболее концентрированные предприятия в традиционном секторе или секторе тяжелой промышленности) [16]. Мутация государственной собственности обусловливает многообразное сочетание формальных и неформальных прав собственности, в результате значительная часть негосударственного сектора может быть определена как "нечастная" [17], в то время как распыленное "институциональное" владение акциями и власть менеджеров часто характеризуют "государственную собственность".
Если китайские реформы 80-х годов привели к возникновению "социалистической смешанной экономики" с присущим ей институциональным и организационным разнообразием, то продолжающееся системное "соскальзывание" способствовало созданию специфической "постсоциалистической смешанной экономики", где оригинальные китайские инновации сочетаются с аналогичными явлениями, наблюдающимися в странах Восточной Европы - энергичным негосударственным сектором, растущей множественностью и гетерогенностью собственников крупных предприятий, неопределенной комбинацией частных и общественных форм, "переплетенной" собственностью в пределах, или вокруг общественного сектора, высокой степенью власти управляющего звена.
-------------------------------------------
[14] Ma Shu-Yun. Shareholding System Reform: The Chinese Way of Privatization. -Communist Economies and Economic Transformation, 1995, vol. 7, No 2, p. 159-174.
[15] Yuan Zhigang. La reconstitution des actifs de l'Etat et la contrainte du chфmage en Chine. Document de travail, CEMI, Ecole des Hautes Etudes en Sciences Sociales, Paris, Juin 1996.
[16] В 1965 г. 90% объема валового промышленного производства приходилось на долю государственных предприятий и 10% - коллективных. В 1978 г. пропорция составляла 78 и 22%. С тех пор доля государственного сектора последовательно сокращается. В 1992 г. она составила меньше половины (48%). В 1994 г. доля предприятий с государственным участием была равна 34%, коллективных - 41, индивидуальных - 11 и предприятий других форм собственности - 14% (China Statistical Yearbook, 1995).
[17] Puttcrman L.The Role of Ownership and Property Rights in China's Economic Transition. - The China Quarterly, 1995, vol. 144, p. 1047-1064.
----------------------------------
Эволюция координационных механизмов
Изменения в механизмах координации в процессе эволюции и трансформации социалистических экономических систем не могут быть сведены к простому переходу от плана к рынку. Семейства капитализма и социализма обладают сложными системами координации, каждая из которых по своему комбинирует различные ее формы или механизмы [18].
Способы координации - это сложные социальные и институализированные процессы, определяющие разделение труда в обществе или в организациях. Принимая во внимание общественное и техническое разделение труда, системы "деньги - наемный труд" определяют различные типы координации: государство, рынки, сети (горизонтальных взаимосвязей) и микроиерархии [19]. Рынки здесь трактуются абстрактно - как средство денежного обмена между производством и потреблением. Существование различных форм рынков обусловливается применением специфических механизмов ценообразования и определения объемов выпуска, а также типом рыночной власти. Согласно такому подходу, рынки присутствуют во всех системах "деньги - наемный труд", но во множественных формах, или как континуум различных форм.
Процесс радикальной реформы социалистической системы, или постсоциалистическая трансформация, ознаменовался значительными изменениями в системе координационных механизмов, которая эволюционирует в направлении конфигурации, близкой к капиталистическому семейству. Отдельные типы координации могут быстро трансформироваться в качественном аспекте, например, государственная координация может быть уничтожена путем: ликвидации мегаиерархии или переходом от рынка продавца к рынку покупателя. Типы конкуренции, служащей важнейшим средством координации общественного разделения труда, также могут существенно изменяться. Но эволюция и трансформация системных координационных механизмов является сложным процессом, где нет четкой границы между системными типами.
-------------------------------------------
[18] Я. Корнай (1992) выделяет пять главных типов системы коодинации: бюрократическая, рыночная, самоуправление, этическая и семейная.
[19] Микроиерархия в рамках предприятия - это тип координации технического разделения труда. В социалистических системах, где доминирует государственная собственность, мегаисрархия, или общая контролирующая иерархия, играет важную роль в координации общественного разделения труда (наряду с другими типами, такими, как сети и рынки). Хотя принцип вертикальности присущ обоим типам иерархии, их следует четко различать.
----------------------------------
В таблице отражена как прерывность, так и преемственность эволюции типов координации до и после коллапса социалистических режимов. Наиболее важные изменения - это устранение коммунистической партии или ее координирующих функций, основывающихся на связи последней с государственной иерархией, переход к государственному макрорегулированию, высокая диверсификация типов корпораций и их внутренней организации, а также трансформация рынков. Последняя охватывает: модификацию институциональных рамок, в которых действуют рынки (правовые положения, включая регулирующие права собственности, роль трансформирующихся или создающихся банковской и финансовой систем и т.д.); трансформацию поведения различных агентов и изменения в формах рынка (модели определения цен и объемов выпуска, переход от рынка продавца к рынку покупателя, формы конкуренции).
Трансформируются и связанные с рынком сферы. "Разгосударствление" и "депатернализация" осуществляются путем свертывания сферы государственного вмешательства. Расширяется "маркетизация" общества - не в аспекте изменений в механизмах ценообразования или формах конкуренции, а в смысле распространения рыночных отношений на новые сферы, такие, как, к примеру, образование, здравоохранение и культура, постепенно создаются некоторые новые рынки (финансовые рынки, рынки жилья). Так называемый "рынок труда" не возникает ех nihilo: глубоким изменениям подвергаются механизмы, определяющие уровень занятости, структуру и уровень заработной платы.
Система координационных механизмов в реформируемых социалистических странах, таких, как Венгрия или Польша, начинает эволюционировать от традиционной советской системы в направлении будущей постсоциалистической уже в 80-е годы. Ослабление микрорегулирования, укрепившийся полицентризм в государственном управлении и частичная активизация роли денег в государственном секторе стимулировали изменения на различных рынках. Все это происходило в условиях растущего макроэкономического (а иногда и социального) напряжения.
Китайский путь изменений в типах координации сложнее, чем просто процесс перерастания плана в рынок. В нем соединены элементы реформ позднего социализма и постсоциалистической трансформации. Государственное микрорегулирование в Китае "съежилось" до небольшой доли промышленного производства: мегаиерархия была раздроблена, перейдя на более низкие уровни государственного управления, а ее значение уменьшилось из-за постепенного распространения горизонтальных связей на государственные предприятия. Деятельность центрального правительства переключилась с микрорегулирования на "косвенную бюрократическую координацию", полицентрическое государственное управление частично заменило мегаиерархию. Сокращение объемов перераспределения заставило даже государственные предприятия почувствовать тяжесть бюджетных ограничений, хотя такое давление оказалось в общем сильнее для негосударственного сектора.
Кроме того, социальные и производственные сети, отличающиеся устоявшимися взаимоотношениями, основанными на доверии и взаимности, играли важную роль в социалистической системе Китая. Они трансформировались, подвергались реструктуризации и иногда в процессе изменений в механизмах координации расширяли сферу действия. Свертывание вертикальных связей не означает лишь экспансию горизонтальных, чаще это предполагает активизацию функционирования сетей. Таким образом, характер формирующегося китайского капитализма складывается под смешанным воздействием китайской традиции "бюрократического капитализма" 20-30-х годов [20], противоречивых взаимоотношений между государственным и негосударственным секторами и "сетевых" черт, присущих азиатскому капитализму, где в бизнесе важную роль играют персонифицированные связи и семейные кланы [21].
Так же, как и в восточноевропейских странах, в Китае в последние десятилетия нарастала тенденция к "маркетизации" экономики: в сферу денежного обмена вошли новые товары и услуги, появились новые рынки (рынок жилья и финансовые рынки). Расширение межрегиональных обменов и промышленной торговли преобразили "клеточную" форму экономики, порожденную маоистской стратегией на автаркию. Отметим, что подобную маркетизацию не следует понимать как метаморфозы рынков, которые существовали в социалистической экономике - потребительских и инвестиционных товаров, а также "социалистического рынка труда".
Что касается уровня микроиерархии, то здесь наблюдается общая диверсификация с созданием множества новых типов малых и средних предприятий, действующих в условиях довольно жестких бюджетных ограничений, а также диверсификация государственных предприятий, что обусловлено их следованием различным стратегиям, включающим выживание, реструктуризацию, открытость для иностранных инвесторов, экспансию и трансформацию.
Координация и собственность
Я. Корнай, развивая идеи Л. фон Мизеса о связи между формами собственности и механизмами координации, отстаивал близкое "родство" между частной собственностью и рыночной координацией, с одной стороны, и государственной собственностью и бюрократической координацией - с другой [22]. При этом он полагал, что другие комбинации, например, государственная собственность плюс рыночная координация ("рыночный социализм"), этим качеством не обладают. Несмот ря на то что по данному вопросу достигнут всеобщий консенсус, можно заметить, что за этим разумным, но весьма общим взглядом никакой строгой аргументации не просматривается. Если об отрицательных системных последствиях доминирования общественной собственности свидетельствует богатый исторический опыт, то на вопрос: "почему так важна частная собственность?" различные экономические теории удовлетворительного ответа пока не дали. Подходы в духе Мизеса, теории прав собственности или теории корпоративного управления испытывают трудности при анализе различных форм управленческого капитализма, столкнувшись с огромным разнообразием отношений между собственниками капитала и управляющими. Институциональный и эволюционный сравнительный анализ различных видов связей между собственностью на капитал, управлением и типами координации, наблюдавшихся в истории западного капитализма, социалистической и постсоциалистической экономик, еще предстоит осуществить.
-------------------------------------------
[20] Bergиre M.-С. L'вge d'or de la bourgeoisie chinoise 1911-1937. Paris, Flammarion, 1986.
[21] Orru M., Biggart N., Hamilton G. Organizational Isomorphism in East Asia. In: Powell W., DiMaggio P. (eds.). The New Institutionalism in Organizational Analysis. Chicago, University of Chicago Press, 1991, p. 361-389.
[22] Kornai J.The Affinity between Ownership Forms and Coordination Mechanisms: The Common Experience of Reform in Socialist Countries. - Journal of Economic Perspectives, 1990, vol. 4, No 3, p. 131-147; Kornai J. The Socialist System: The Political Economy of Communism.
----------------------------------
В постсоциалистических смешанных экономиках, где "размывание" границ собственности - широко распространенная тенденция, говорить о "родстве" между формой собственности и типом координации затруднительно. Разгосударствление и "маркетизация" (как она определена выше) шли гораздо быстрее, чем приватизация. В реформированных социалистических экономиках, таких, как Польша и Венгрия 80-х годов или Китай 80-90-х годов, изменения в комплексе координационных механизмов были значительны, несмотря на то что изменения в формальной структуре собственности главным образом ограничивались частным или "коллективным" секторами за пределами государственного сектора. Первостепенность спецификации прав собственности в условиях перехода к "рыночной экономике", на которой настаивает теория прав собственности, в противоположность, например, стимулированию конкуренции, поставлена под вопрос опытом постсоциалистической Восточной Европы и реформированного социалистического Китая. Из этого не следует, что можно пренебречь приватизацией в.^ процессе перехода к капитализму в его современных формах, но подобный опыт заставляет подвергнуть переоценке популярную идею первых лет трансформации, заключающуюся в том, что именно приватизация решает большинство проблем.
Неопределенные последствия постсоциалистической композитной экономики
Возможные тупики. Перед постсоциалистическими странами сейчас встает вопрос: не окажутся ли институциональные и организационные трансформации блокированными на тупиковых траекториях развития? Одно из конкретных проявлений данного вопроса -проблема расширения масштабов деятельности малых предприятий и их превращения в средние и крупные. Малые и средние предприятия, выделившиеся из крупных государственных предприятий, сталкиваются с трудностями роста из-за узкой специализации. Нехватка финансовых ресурсов, затрудненный доступ к кредиту и "проедание" валовых накоплений могут стать серьезным барьером для роста малых и средних предприятий, особенно в капиталоемких отраслях.
Более того, малые частные предприятия - по утвердившемуся мнению являющиеся гарантией перехода к рыночной экономике - не стали реальными субъектами рынка, а представляют собой гибридные формы, порой унаследовав отнюдь не лучшие социалистические образцы поведения. Некоторые из них со временем станут реальными действующими лицами на рынке, другие исчезнут. В частности, подобный ход развития событий может привести к маргинализации мелкого частного сектора в Венгрии [23].
В Польше противоречивые интересы политиков, менеджеров и трудовых коллективов затормозили 'процесс приватизации и поставили польские власти перед необходимостью в первые годы реформ сделать главный акцент на росте нового частного сектора. Больше чем в какой-либо другой восточноевропейской стране, в Польше заметен контраст между активно развивающимся мелким частным сектором и крупными государственными компаниями, находящимися в неопределенном положении (формально - под контролем государственного казначейства).
Собственность и контроль. Развитие чешской экономики в настоящее время, похоже, сдерживается ролью банков, контролирующих экономику страны. Тесные связи между государством, банками и промышленными предприятиями выражаются в "разрешительном" отношении банков к предприятиям, их искусственном поддержании "на плаву", тайных соглашениях, барьерах входа на рынок для новых компаний и выхода - для неприбыльных. Возможны также конфликты, скажем, между желанием банка инициировать банкротство компании и интересами инвестиционного фонда, владеющего ее акциями, или между различными ПИФами, владеющими акциями одних и тех же предприятий, но осуществляющими разные стратегии и имеющими различные интересы. Отношения "переплетенной" собственности делают весьма непростым контроль за менеджерами со стороны держателей акций. Аналогичные тенденции нарастают и в формирующейся институциональной структуре венгерской экономики.
Следует отметить, однако, что стандартные теории корпоративного управления, подчеркивающие важность прямого и косвенного контроля собственников (акционеров), основываются на американском опыте и обладают ограниченными возможностями в объяснении происходящего в европейских странах - Франции, Германии, Италии [24] - или Японии и азиатских странах[25]. Капитализм управляющих, или "корпоративная экономика" гораздо более распространен в современном мире, чем "частнособственнический капитализм" XIX в. [26] Другими словами, если нарушаются взаимоотношения собственников капитала и менеджеров, это может быть результатом специфических для трансформирующихся экономик условий. Они могут быть связаны с недостаточными начальными возможностями и компетенцией банков, с одной стороны, и "унаследованными" образцами поведения менеджеров - с другой. В этом аспекте чрезвычайно важно их совместное "обучение".
-------------------------------------------
[23] Gabor R. Small Entrcprcncurship in Hungary: Ailing or Prospering? - Acta Economica, 1994, vol. 46, No 3-4, p. 333-346.
[24] Tamborini R., Targctti F. Privatisation, intermediation financiиre et systиme bancaire dans les йconomies en transition. In: Andrcff W. (йd.). Le secteur public a l'Est: restructuration industrielle et financiиre. Paris, L'Harmattan, 1995.
[25] Schacde U. Understanding Corporate Governance in Japan: Do Classical Concepts Apply? - Industrial and Corporare Change, 1994, vol. 3, No 2, p. 285-323.
----------------------------------
Связь между изменением форм собственности и поведением предприятий пока кажется весьма неопределенной за исключением, возможно, предприятий с иностранным участием. Несмотря на то что множественность позиций менеджеров просматривалась, к примеру, в Польше уже в 80-е годы (причем в рамках превалирующего тогда государственного сектора) [27], разнообразие форм адаптации поведения к новым обстоятельствам нельзя напрямую связывать с приватизацией. Происходит активная реструктуризация ряда все еще государственных предприятий, в то время как поведение многих приватизированных (или формально приватизированных) предприятий пока изменилось незначительно. В любой конфигурации собственности можно найти "дрейфующие" предприятия. В период слабой системной согласованности и институциональной неопределенности специфические для каждого предприятия факторы (личность управляющих, сталкивающихся со многими новыми ограничениями, форма коалиций, выстроенных в компании или вокруг нее) могут оказаться решающими наряду с усилившимся конкурентным натиском.
Отбор и эволюция. Трансформация собственности в странах с переходной экономикой - эволюционный процесс. Осуществление приватизационных программ не означает завершения данного процесса. Напротив, возможно постприватизационное перераспределение собственности, укрепляющее ее структуру или ведущее к ее новым постсоциалистическим исторически обусловленным конфигурациям. Подобный процесс уже идет в Чешской Республике, где ПИФы перепродают свои акции другим владельцам, желающим увеличить свою долю в капитале (другим ПИФам, получателям реституции, иностранным инвесторам). Кроме того, приватизированные (квазичастные) компании выкупают предприятия в порядке реституции, перепродавая акции других (иногда в порядке клиринга задолженности) и т.д. [28]
Эволюционисты подчеркивали, что макроэкономический рост требует не только микроэкономического разнообразия и нестабильности, но также и гармонизации, регулирования, стандартизации и рутинизации (от "рутина" - заведенный порядок) "во избежание хаотичной нестабильности и для достижения экономии от масштаба" [29]. Постсоциалистическая трансформация ассоциируется с повышением степени организационного и институционального разнообразия. Огромное число вновь возникших малых предприятий динамично сосуществует с более ограниченным числом крупных компаний, придерживающихся либо адаптационной стратегии, либо инновационной стратегии, либо стратегии выживания. Некоторые крупные старые компании раздроблены на части или постепенно уменьшили масштабы своей деятельности, в то время как ряд малых или средних растет или хотя бы пытается расти. Эти изменения в популяции предприятий происходят в быстро эволюционирующей институциональной и юридической среде, в период постсоциалистической депрессии, сопровождающейся значительными подвижками в структуре совокупного спроса (и довольно быстро открывающейся для иностранной конкуренции). Когда структура популяции (в терминах типов предприятий, масштаба, юридических правил, форм собственности) стабилизируется или начинает развиваться более постепенно, неизбежно на первый план выдвигается проблема "гармонизации, регулирования и рутинизации". Рост разнообразия также означает усложнение системы. Конкурентная экономика не может автоматически стать продуктом "переходного периода".
-------------------------------------------
[26] Lazonick W. Controlling the Market for Corporate Control: The Historical Significance of Managerial Capitalism. - Industrial and Corporate Change, 1992, vol. 1, No 3, p. 445; Nuti D. Corporate governance et actionnariat des salaries. - Economie Internationale, 1995, vol. 62, p. 13-34 (2 trimestre).
[27] Beksiak J. Role and Functioning of the Enterprise in Poland. In: Economic Reforms in the European Centrally Planned Economies. New York, Economic Commission for Europe (UN), 1989.
[28] Mcrtlik P. Legal and Organizational Restructuring of Czech Enterprises. Paper presented to the conference "Enterprise Restructuring at Different Stages of Ownership Transformation: the Czech Republic and Poland", MSH, Paris, 1995, 3-4 July.
----------------------------------
Процессы отбора, идущие в Восточной Европе, неоднозначны. Они происходили посредством дифференцированного роста и упадка предприятий и отраслей, но не через банкротства. Число банкротств все еще ограничено, даже несмотря на то что ситуация по странам различна. Баланс разрушительных и созидательных сторон трансформации остается в среднесрочной перспективе неясным. Более того, даже в стабильной ситуации западной капиталистической конкуренции сомнительно, что процесс отбора благоприятствует наиболее приспособленным предприятиям [30].
Если обобщить сказанное, опыт капитализма свидетельствует о том, что селективные процессы внутренней и внешней конкуренции не упразднили постоянно присущих стране черт и организационных форм институционального устройства. Последнее замечание может быть с легкостью распространено на настоящее и будущее постсоциалистических национальных экономик.
Пути постсоциалистической трансформации
Согласно нашему подходу, differentia specifica социалистических систем задается институциональной базой - комбинацией однопартийного режима и господства государственной собственности. Как следствие, разрушение институциональной базы, означающее выход из социалистического и интеграцию в капиталистическое семейство, может проходить двумя различными путями: разрушением политического столпа или "размыванием" столпа государственной собственности.
-------------------------------------------
[29] Freeman С. The Economics of Technical Change. - Cambridge Journal of Economics, 1994, vol. 18, No 5, p. 31-65.
[30] Hodgson G. Lock-in and Chreodic Development. In: G. Hodgson, W. Samuels, M. Tool (cds.). The Elgar Companion to Institutional and Evolutionary Economics. Vol. 2. Aldershot, Edward Elgar, 1994.
----------------------------------
Первый путь иллюстрируют страны Центральной и Восточной Европы и бывшего Советского Союза. Вместо упрощенного "перехода к рыночной экономике" мы видим возникновение различных исторически обусловленных композитных экономик. Общими чертами таких постсоциалистических экономик являются очень большое число малых предприятий, "переплетенная" собственность и сложная конфигурация координационых механизмов. Собственность на капитал в средних и крупных предприятиях находится в руках множества собственников, а отношения между собственниками капитала и менеджерами весьма дифференцированы. Хотя в среднесрочной перспективе они, возможно, модифицируются, их общей чертой остается относительная сила менеджеров перед лицом часто распыленных, неопытных, "абсентеистских" или зависимых собственников. Итак, подобная экономика может быть определена как некий тип "капитализма управляющих", или своеобразная "корпоративная экономика". Хотя эволюционный подход, акцентирующий "эффект исторической обусловленности развития", дает ключ к пониманию данного феномена, среднесрочные и долгосрочные перспективы таких экономик остаются частично неопределенными и относительно открытыми.
Второй путь соответствует китайскому (и, возможно, вьетнамскому) варианту. Постепенная эрозия государственной собственности разрушила институциональную базу, ее относительную согласованность и качественно трансформировала экономическую систему. Однако постепенное избавление от коммунистической идеологии с ее противопоставлением социализма и капитализма также стало средством разрушения. Распад данного цементирующего элемента институциональной базы подрывает ее стабильность и согласованность еще до того, как ее второй столп - преобладание государственной собственности - начинает разрушаться. Китайский опыт показывает, как отмечал В. Брус, что господство коммунистической идеологии следовало бы отличать от однопартийной системы [31].
В китайской эволюции от социализма мы видим прогрессивное движение от радикальных реформ к постсоциалистической трансформации. Имел место переход через системный "рубикон" [32] – гегелевский переход количества в качество. В данном случае труднее определить момент качественных изменений. Фактически нет четкой линии, отделяющей одну систему от другой в сферах координации или собственности, где изменения субъектов доминирования происходят постепенно. Это также характерно для первого пути постсоциалистической трансформации. По нашей гипотезе, в Китае "рубикон" был перейден в первой половине 90-х годов, когда путем изменений в отношениях собственности и идеологической трансформации была разрушена институциональная база социализма.
-------------------------------------------
[31] Дэи Сяопин убедил партию, что "для сохранения "неделимой власти" ей следует прибегнуть к другому "большому скачку", теперь уже в направлении зрелой рыночной, возможно, даже капиталистической экономики" (Brus W. The Politics and Economics of Reform. Reflections on Janos Kornai's New Book. - Acta Oeconomica, 1993, vol. 45, No 1-2, p. 180). В данном случае такая неделимая власть больше не является "непреодолимым препятствием для основательных изменений в экономической системе" (Ibid.; см. также: Brus W. Marketization and Democratization: the Sino-Soviet Divergence. -Cambridge Journal of Economics, 1993, vol. 17, No 4, p. 423-440).
[32] Сравнение с "переходом через рубикон" используется Я. Корнай, чтобы отразить спектр изменений - от реформ до "революций", - но он определяет революцию как разрушение монопольной власти коммунистической партии (Kornai J. The Socialist System: The Political Economy of Communism). По нашему мнению, существует второй путь добиться подобных изменений, который не означает разрушения однопартийного режима - по крайней мере в среднесрочной исторической перспективе.
----------------------------------
Последовательные и необратимые изменения в Китае были вызваны ослабленной системной согласованностью, а не нарастанием структурного кризиса, как в Венгрии или Польше. Тезис Я. Корнай о врожденной нестабильности "рыночного социализма", таким образом, подтверждается, но при помощи аргумента, лежащего за пределами негативного опыта европейских социалистических систем.
В истории есть примеры высоких и устойчивых темпов роста в течение одного - двух десятилетий в условиях относительной институциональной и организационной стабильности [33]. Это (был благоприятный и исключительный в истории период "золотого века" передовых капиталистических экономик после второй мировой войны до начала 70-х годов. Постепенное разрушение взаимосвязей между институциональным устройством, режимом накопления и моделью регулирования остановило быстрый рост. Исключительность фазы быстрого роста в Китае - это не только беспрецедентно высокие его темпы и продолжительность, она обусловлена длительностью институциональных изменений и "системного соскальзывания". Такие изменения подталкивали рост, но и сами, в свою очередь, стали возможны благодаря такому росту. Высокие темпы роста - следствие постепенных системных изменений в контексте растущего разнообразия, отсутствия "родства", распространения "размытых" или нетрадиционных форм. Между тем история говорит о том, что кумулятивные процессы взаимного "подстегивания" причин и следствий - это хрупкий процесс, в немалой степени зависящий от обстоятельств. Он может и не иметь долгосрочной перспективы. Тем не менее уроки подобного опыта важны для нашего понимания содержания экономических систем и экономической истории.
Перевод с английского Ю. Лащинской и В. Фаминского
-------------------------------------------
[33] Но в ряде подобных случаев периоду быстрого' роста предшествовали крупные институциональные изменения.
Вопросы экономики № 6 (1999)
Социализм и капитализм: теоретическое будущее и реальность
У капиталистической и социалистической систем есть фундаментальные черты, которые позволяют проводить между ними параллели. В каждой системе можно найти обмен, деньги, цены, заработную плату и капитал, правда, иногда под разными названиями. Экономические теории, относящиеся к той или иной системе, обычно обращали особое внимание на противоположность ролей, выполняемых данными категориями. Так, в "политической экономии социализма" позднесталинского периода капиталистическая "форма" экономических категорий противопоставлялась их социалистическому "содержанию". Но если мыслить шире, противоположность двух систем может быть точнее охарактеризована в рамках подхода, который делает особый акцент именно на общих моментах, выделяющих капитализм и социализм из ряда других экономических систем.
Наиболее абстрактное определение капитализма, данное Марксом, базируется на своего рода "марксовом кресте". Согласно его теории, горизонтальные отношения по поводу производства товаров сочетаются с вертикальными отношениями наемного труда и, следовательно, диалектически трансформируются последними.
При таком подходе система зиждется на двух видах обособленности: 1) взаимном обособлении производителей, связанных посредством разделения труда; 2) отделении работников от средств производства и, следовательно, средств существования. Из обособленности первого типа выводятся категории стоимости и денег, второго - прибавочной стоимости и капитала. Если оставить в стороне марксов моральный приговор капитализму, то перед нами абстрактная характеристика экономической системы, которая выделяется среди других социальных систем, существовавших в истории, наличием денег, заработной платы, прибыли и капитала, а также встроенной двоякой обособленностью между ее элементами. Назовем ее не капитализмом/социализмом, а системой "деньги - наемный труд" . По аналогии с классификацией растений и животных К. Линнея такая система могла бы быть определена как класс, а капитализм и социализм -как два семейства внутри данного класса.
Отнесение социализма ко второму семейству класса "деньги -наемный труд", конечно, не очевидно. Но марксово абстрактное определение применимо и к нему. Обособленность предприятий также имеет место при социализме, и система централизованного планирования, основанная на государственной собственности, не в состоянии ее упразднить (это объясняет воспроизводство денег в социалистической системе) [1]. Постоянно воспроизводится и отделение работников от средств производства, что и позволяет анализировать социализм в координатах "деньги - наемный труд". Главной отличительной чертой социализма в рамках класса "деньги - наемный труд" служит специфическая институциональная база: сочетание однопартийной политической системы с главенством государственной собственности на капитал, спаянных воедино коммунистической идеологией.
Существуя уже более двух веков, капитализм явил великое множество форм национальных экономических систем, эволюционировавших с течением времени. Капиталистические системы, основанные на "марксовом кресте", развивались в рамках широкого спектра институциональных форм, характеризуемых пятью измерениями: тип денежной системы, отношения найма, формы конкуренции, роль государства и вовлеченность в международные связи [2]. Семейству социалистических систем так же, как и капиталистических, присуще множество эволюционирующих институциональных форм и моделей развития. Тем не менее подобное многообразие было более узким в силу двух причин. Во-первых, жизненный цикл данного семейства оказался короче, чем у капитализма (фактически - четыре десятилетия во всех странах, кроме одной), а число национальных экономических систем было более ограниченным. Во-вторых, институциональная база, определяющая differentia specifica этого семейства, налагала более строгие ограничения на разнообразие институциональных форм.
-------------------------------------------
[1] "Политическая экономия социализма" сначала отрицала существование денег в социалистической экономике, затем допустила, по при этом так и не смогла его объяснить. Западные экономические теории часто характеризовали социалистическую экономику как псдепежную или "полуденсжпую". Однако суть денег как выражения обособленности производителей следует отделять от форм, которые они принимают в различных институциональных и исторических условиях. Поэтому социалистическую систему нужно анализировать как специфическую (и в некотором роде крайнюю) модификацию денежной системы, а не как педенсжную или "полуденежную" систему.
[2] Данные "институциональные формы" вводятся французской теорией регуляции как вспомогательные категории. Эта теория рассматривает также "модели развития", включающие "режим накопления" и "тип регулирования" (Буайе Р. Теория регуляции. М., 1997).
----------------------------------
Социалистическая и постсоциалистическая трансформация и эволюция
История становления, эволюции и возможных трансформаций различных типов социалистических систем отражает характерную роль институциональной базы - этого с очевидностью неоднородного институционального конгломерата (institutional mix) политической системы и режима собственности. Именно создание и разрушение подобной институциональной базы означают соответственно вход и выход из семейства социалистических экономик. Создание социалистической институциональной базы завершается, когда установление однопартийного политического режима сопровождается широкомасштабной национализацией (в 1918 г. в Советском Союзе и в 1956 г. в Китае). Формирование институциональной базы дает толчок к развитию институтов централизованного планирования, или прямой бюрократической координации, являясь необходимым условием создания "мегаиерархии", то есть глобального иерархического контроля в государственном секторе.
В ходе реформирования социализма мегаиерархия ослабляется, становясь фрагментарной и создавая возможности для развертывания косвенной бюрократической координации. Реализуются частичные изменения в сфере отношений собственности и даже в политической системе так же, как и в характере их взаимодействия, но при этом не затрагиваются однопартийность и государственная собственность - фундамент институциональной базы. Демонтаж институциональной базы, означающий выход из семейства, может произойти путем разрушения одного из двух столпов (либо однопартийное™, либо государственной собственности). Таким образом, два возможных пути выхода из социализма определяются в зависимости от того, какой столп будет обрушен первым.
Создание институциональной базы в условиях доминирования коммунистической идеологии было в большинстве случаев результатом политической революции или радикальных военных и геополитических изменений, спровоцированных внешними силами. Разрушение институциональной базы, напротив, происходило в контексте структурного кризиса системы, продолжавшегося около десяти лет (за исключением Китая). Необходимость ее демонтажа в странах Центральной Европы и бывшем Советском Союзе была обусловлена коллапсом формальных институтов, построенных однопартийным режимом. Второй столп - государственная собственность - был частично подорван развитием теневой экономики, а в некоторых странах (Венгрия и Польша) - началом реформ государственной собственности. Не последнюю роль в коллапсе политической системы сыграли и значительные геополитические изменения, связанные с горбачевской "перестройкой" в СССР. Именно ее можно посчитать датой начала процесса постсоциалистической системной трансформации, невзирая на то что многие подобные тенденции начали проявляться еще до перехода этой политической черты.
Несмотря на изменения институтов (формальных и неформальных [3]), характерное для обоих семейств двойное обособление остается. Изменения политического режима, форм собственности, механизмов координации действительно огромны. Но они не создают категории денег, цен, заработной платы, прибыли и капитала, а лишь модифицируют институциональные формы, в которых реализуются данные отношения. Это обстоятельство недооценивается в рамках традиционных взглядов на "переход к рыночной экономике". А ведь трансформация предполагает радикальные изменения именно в формах: стоит упомянуть денежно-кредитную и банковскую системы, а также различные аспекты отношений наемного труда (определение заработной платы, режим занятости, отношения на производстве, организацию работы). Переход от (частично) пассивной к активной роли денег, от рынка продавца к рынку покупателя, от нехватки рабочей силы к безработице и в целом превращение экономики дефицита в экономику избытка [4] -все это лишь изменения в формах реализации денежных отношений и отношений наемного труда, а не возникновение качественно новых категорий. Подобные изменения происходили уже в рамках реформирования позднего социализма и были порой не более радикальными, чем изменения различных формальных и неформальных институтов в капиталистических экономиках, обусловленные исторической эволюцией или кризисами, войнами, крупными социальными потрясениями.
"Эффект исторической обусловленности развития" в экономической трансформации
Концепция зависимости от прошлой траектории развития (path dependence) характеризует путь эволюции системы в терминах неравновесной самоорганизации. Отбор одной из возможных различных моделей, долгосрочного поведения обусловлен накоплением различных событий и возмущений в предшествующие периоды эволюции системы. Данную концепцию можно выразить в двух словах: "история значима". Применительно к проблеме системных изменений в постсоциалистических экономиках подход с точки зрения "эффекта исторической обусловленности развития" акцентирует внимание на его дуализме: с одной стороны - наследование, с другой - созидание.
При рассмотрении зависимой от прошлого траектории развития в постсоциалистических странах следовало бы выделить различные уровни анализа. Во-первых, общий уровень - семейство систем, которые перешли от социализма к постсоциалистической трансформаций.
-------------------------------------------
[3] Д. Норт отмечает, что изменения в неформальных институтах обычно занима ют больше времени, нежели в формальных. Многие конфликты, типичные для пост социалистической трансформации, проистекают из несовпадения по времени инсти туциональных изменений на различных уровнях (North D. Economic Performance through Time. - American Economic Review, 1994, vol. 84, No 3).
[4] Kornai J. Eliminating the Shortage Economy: A General Analysis and Examination of the Developments in Hungary. - Economics of Transition, 1995, vol. 3, No 1-2.
----------------------------------
Во-вторых, индивидуальный уровень - та или иная страна, входящая в семейство. Может быть также промежуточный уровень анализа, а именно - подгруппы стран со сходными путями развития в пределах данного семейства (например, реформируемые экономики в период позднего социализма). Следует дифференцировать уровни анализа и во временном аспекте. В долговременной перспективе "эффект исторической обусловленности развития" предполагает перенос анализа еще в досоциалистические времена. В среднесрочной - требует акцента на периоде социалистического развития (или периоде позднего социализма), а в краткосрочной перспективе главным объектом исследования станет траектория развития с момента начала "больших изменений" (1989 г.).
Вступая на путь постсоциалистической трансформации, бывшие социалистические страны следовали различным траекториям, несмотря на то что изначально им была присуща единая модель экономики -советского типа. В рамках традиционного подхода, доминировавшего в первые годы преобразований, недооценивалось различие в стартовых условиях стран. Более того, преобладали взгляды, согласно которым страны должны были двигаться также к единой модели - стандартной западноевропейской рыночной экономике. В последующие годы выяснилось, что национальные пути эволюции многообразны, и некоторые общие тенденции соседствуют со стремлениями к дивергенции. Устойчивые национальные особенности, возможно, останутся или даже усилятся в среднесрочной перспективе [5].
Последнее десятилетие существования социалистических систем в Центральной Европе ознаменовалось появлением "социалистической смешанной экономики". Этот термин был введен В. Ни и Д. Стар-ком главным образом применительно к ситуациям в Венгрии и Китае [6], но он может быть распространен и на польскую экономику данного периода. Такой подход обращал особое внимание на роль растущего частного сектора по мере продвижения от организационной гомогенности традиционных социалистических экономик. Напротив, Чехословакия, где попытки реформ в 1968 г. были жестоко пресечены, оставалась очень близкой к традиционной модели, когда в 1989 г. коммунистический режим был сокрушен.
Толчком к радикальной системной трансформации послужили неожиданные и в некотором роде необычные политические изменения, не бывшие ни реформой, ни революцией. Их, скорее, можно назвать "рефолюцией" (от реформа и революция) (Гартон-Эш), "изменением режима" (Кисе) или "мягким, отречением" (Хаузнер). Подобные изменения, несмотря на то что они произошли почти одновременно, принимали различные формы, соответствующие национальным социально-политическим условиям. В Чехословакии имела место "капитуляция" коммунистических лидеров; в Польше и Венгрии - "достигнутое в результате переговоров отречение" (в первой - в форме "компромисса", во второй - "выборной конкуренции"). В постсоциалистический период общие тенденции и национальные особенности проявляются как в специфике государственных стратегий, так и в спонтанной эволюции различных экономик и обществ. В. Клаус (в неохайековском духе) считает, что системные изменения следует определять как "тонкое смешение преднамеренного и спонтанного" [7]. Подобная формулировка является характеристикой не только постсоциалистической эволюции, она в общем типична для эволюции современных экономических систем
-------------------------------------------
[5] Обсуждая переход от автократии к демократии в сравнительном аспекте, П. Шмиттер и К. Лини отмечают, что "национальные различия в процессе укрепле ния системы, возможно, будут сильнее, нежели национальные особенности в период трансформации" (Schmitter P., Lynn К. The Conceptual Travels of Transitologists and Consolidologists: How Far East Should They Attempt to Go? - Slavic Review, 1994, vol. 53, No 1, p. 63-82).
[6] Nee V., Stark D. Remaking the Economic Institutions of Socialism: China and Eastern Europe. Stanford CA, Stanford University Press, 1989.
----------------------------------
Следуя философии международных финансовых организаций, настаивавших на структурных преобразованиях, восточноевропейские страны осуществили стабилизацию и институциональные изменения и в первую очередь приватизацию - важнейшее средство создания искомой модели рыночной экономики, основанной на частной собственности. Но различия в стартовых условиях и политической ориентации правительства проявились по-разному. В Польше сразу же была использована шоковая терапия, но из-за политических условий постоянно откладывалось решение вопроса о массовой приватизации: реальные изменения отношений собственности в бывшем государственном секторе были весьма медленными. В Чехословакии шоковая терапия была предпринята только после долгой подготовительной работы, в результате чего стартовые условия были лучше, чем в Польше. Начиная с 1992 г. была успешно реализована массовая "ваучерная" приватизация. Венгрия с самого начала придерживалась более постепенного подхода к стабилизации и приватизации, выбрав стандартные (западные) методы. В этих трех странах "малая" приватизация мелких государственных или кооперативных предприятий, особенно в розничной торговле, проводилась весьма быстро и успешно, в то время как в сфере услуг наблюдался впечатляющий рост нового частного сектора. Другой общей чертой стало почти немедленное разрушение вертикальной зависимости предприятий, связанных ранее "бюрократической координацией", в прямой (Чехословакия) или косвенной (Венгрия, Польша) форме [8]. Однако в постсоциалистических экономиках началась "постсоциалистическая депрессия" (или "трансформационная рецессия" [9]), осложненная не прогнозировавшимися ранее явлениями, порожденными "эффектом исторической обусловленности развития": рост задолженности (взаимозадолженность предприятий, безнадежные долги банков, задержки налоговых поступлений), государственный фискальный кризис и медленный или, скорее, защитно-адаптивный характер перестройки производственной структуры, вызванный коллапсом инвестиций.
-------------------------------------------
[7] Klaus V. Systemic Change: The Delicate Mixture of Intentions and Spontaneity. Address to the Mont Pиlerin General Meeting, Cannes, 1994, 26 September.
[8] Kornai J. The Socialist System: The Political Economy of Communism. Oxford, Clarendon Press, 1992.
[9] Kornai J. Transformational Recession: The Main Causes. - Journal of Comparative Economics, 1994, vol. 19, No 1, p. 39-63.
----------------------------------
В процессе глобальной системной эволюции во всех странах выявился широкий спектр устойчивых тенденций. Происходит "самоорганизация" экономической системы, где переустройство или рекомбинация присущих ей организационных или институциональных форм сочетается с созданием абсолютно новых. Некоторые из возникающих институциональных форм аналогичны наблюдающимся в капиталистической экономике, другие обладают специфическими постсоциалистическими чертами.
Китайский опыт демонстрирует большое сходство с процессами, имевшими место в период реформ в других социалистических экономиках. Экономические реформы здесь переплетены с соответствующей идеологической адаптацией, происходившей в различные исторические периоды в разных странах. Системная "подстройка", начатая в промышленности в первой половине 80-х годов, в основном характеризовалась процессами разукрупнения в рамках мегаиерархии и укрепления автономии предприятий и районов. Затем последовала первая "волна" радикальных реформ., фактически начавшаяся с деколлективизации в сельском хозяйстве. Затем осуществилась экспансия различных негосударственных секторов и предприятий, были введены двухвалютный режим в государственной промышленности, система временного найма промышленных рабочих, более широко распространен ранее имевшийся опыт открытости экономики (СЭЗ, открытые районы или города, иностранные инвестиции). Далее - в первой половине 90-х годов -последовала вторая "волна" радикальных реформ, ознаменовавшаяся банковской реформой, реформой системы налогообложения (унификация налога на корпорации и налога на добавленную стоимость), а также реформированием государственных предприятий (корпоратизация, многообразие "акционерных систем"). Системная "подстройка", а также две первых "волны" радикальных реформ в Китае корреспондируют с опытом реформ в других социалистических экономиках [10]. Но в 90-х годах отдельные институциональные изменения, проведенные в Китае, вышли за пределы первоначальных экспериментов и превратились в третью "волну" радикальных реформ, включавшую мероприятия, которые в Восточной Европе были реализованы лишь после системных изменений. Среди них следует назвать открытие фондовых бирж (1990 г.), начало вывода социальной сферы из области ведения государственных предприятий (то есть приватизация жилищного фонда, формирование фондов социальной поддержки), переход к внешней конвертируемости юаня.
Выделенные "волны" реформ не были строго последовательными. Они частично накладывались друг на друга, а границы их иногда трудно было выявить из-за противоречий между реформаторскими силами, что характерно для всего процесса трансформации. Не было выработано последовательной доктрины реформ. Доминировали прагматические настроения, часто приводившие к рационализации фактических изменений ex post.
-------------------------------------------
[10] Типичные примеры системной "подстройки" - реформа 1963 г. в Восточной Германии или реформа Косыгина 1965 г. в СССР. Чехословацкая реформа 1966-1968 гг. или новый экономический механизм в Венгрии (1968 г.) представляли собой радикальные реформы первой "волны" и базировались па идее сочетания гибкого плана и контролируемого рынка. Радикальные реформы второй "волны", включающие развертывание частного сектора, банковскую и налоговую реформы, начало трапе-формации государственной собственности, приближающееся к идее приватизации,, происходили в Венгрии и Польше во второй половине 80-х годов (Шавапс Б, Экономические реформы в Восточной Европе: 50-90-с годы. М.: Текст-Мастер, 1994).
----------------------------------
Идеологическая эволюция коммунистического режима в Китае была поистине удивительной. Как и в истории претворения в жизнь официальных реформистских доктрин в других странах, общей тенденцией оставалось постепенное "размывание" социалистической идеологии в направлении смягчения постулированных противоположностей между социализмом и капитализмом. Последовательные ступени такой эволюции были следующими: допущение плюрализма собственности при социализме (которое предполагает функционирование ограниченного количества негосударственных предприятий), введение контролируемого рынка в условиях плановой экономики и, наконец, допущение регулируемого рынка в качестве уже основного механизма социалистической экономики (так называемая "социалистическая рыночная экономика" - 1993 г.). Процесс "выхолащивания" официальной социалистической идеологии в Китае в некотором смысле зашел даже дальше, чем в Польше или Венгрии в 80-е годы. Поразительны также изменения в менталитете граждан страны и отношении общества к происходящему.
Незаметные системные изменения, последовавшие в Китае за институциональными реформами и соответствующими поведенческими изменениями, происходили не без влияния "эффекта исторической обусловленности развития", то есть специфически китайских условий [11]. Это - исторический прецедент "кумулятивной причинности" (по Н. Калдору), если данное представление о взаимном усилении причин и следствий распространить не только на режим роста, но и на сами институциональные и организационные изменения в их взаимодействии.
Подобное развитие событий в Китае мы называем системным "соскальзыванием" (systemic sliding) - специфическим переплетением преднамеренности и спонтанности. Беспорядочное, но непрерывное движение, отдаляющее экономическую систему от внутренне присущих ей правил и порядков, характеризуется возрастающей отдачей от институциональных и поведенческих изменений: в экономике обнаруживаются значительные резервы роста предпринимательства и множество агентов, обладающих способностью к обучению. Изменения в формальных и неформальных институтах взаимоусиливаются, модифицируя поведение и ожидания, а в конечном счете и всю модель развития. И тогда в комплексном и конфликтном социальном процессе формируется цепь "кумулятивной причинности", включающая институциональные изменения, политические сдвиги, перестройку предложения и продолжающийся рост спроса.
Высокие темпы роста - главное в китайском опыте. Напротив, в некоторых восточноевропейских странах радикальные реформы, соответствующие второй "волне" китайских, были предприняты в 80-х годах, когда экономика погрузилась в "пучину" структурного кризиса с низкими темпами роста и высокой международной задолженностью, а наиболее радикальные институциональные изменения осуществлялись в начале глубокой трансформационной рецессии, порождая проблемы легитимации реформ. В Китае высокие темпы роста стали ясной целью стратегии "модернизации", но реформаторские лидеры не обладали четким видением средств, которые привели бы к ее достижению. Невзирая на то что такой рост сам по себе создавал определенное напряжение, инфляцию, "перегрев" экономики, что выдвигало необходимость реализации циклической модели экономической политики и реформирования, он обеспечил процессу реформ легитимность в глазах различных социальных групп, включая многочисленные слои государственного и партийного аппарата. Экономический рост спровоцировал масштабные эффекты перераспределения между различными социальными группами, регионами и уровнями государственного управления, и в результате уровень жизни большей части населения в провинциях и городах в ходе преобразований повысился.
-------------------------------------------
[11] Ash R., Kuch Y. The Chinese Economy under Deng Xiaoping. Oxford, Clarendon Press, 1996.
----------------------------------
Новая конфигурация форм собственности
"Переходный" процесс в Восточной Европе ознаменовался глубокой трансформацией национальной конфигурации форм собственности. Реформированные смешанные режимы собственности 80-х годов являются продуктом эволюции традиционной системы советского типа. Трансформация отношений собственности - это сложный процесс, характеризующийся спонтанным созданием нового частного сектора, приватизацией государственных предприятий с использованием различных методов, а также взаимозависимостью между институциональной (системной и национальной) инерцией и государственными стратегиями в неопределенной среде, ведущей к возникновению новых организационных форм.
Постсоциалистическая смешанная экономика характеризуется изначальным, разнообразием, форм собственности на капитал и отношений "собственник - менеджер". Это целый спектр форм - от частных до государственных. Причем в первые годы реформ четкой корреляционной зависимости между формами собственности и ужесточением бюджетных ограничений не прослеживалось. Наконец, многие предприятия сами имеют композитную природу, например, они могут в рамках одной организационной формы сочетать собственность работников, управляющих, банковское и иностранное участие, а также государственную собственность. Традиционное институциональное наследие восточноевропейских стран делает такое новое сочетание типичным для трансформирующихся экономик, что наблюдается в различных сферах. К ним можно отнести: сохранение типов поведения, присущих социалистической экономике (более или менее мягкие бюджетные ограничения, неприятие риска, "хорошие отношения" с государством, "выкачивание" государственных ресурсов, прямой обман), присутствие "переплетенной" и "размытой" форм собственности (подробнее см. ниже) при сохранении важной роли государственной собственности (хотя и уменьшающейся в некоторых странах), наличие собственности работников. Здесь следует выделить два момента.
Первый - огромное увеличение числа частных малых и средних предприятий, которое в странах Центральной Европы сопровождается распространением компаний с ограниченной ответственностью, совместных предприятий, акционерных обществ, индивидуальных предприятий, партнерств, предприятий теневого сектора и т.д. Подобная экспансия мелких и средних частных предприятий в странах с переходной экономикой является результатом действия трех групп факторов. Во-первых, она вызвана применением в большинстве стран аналогичных методов приватизации: программа "малой" приватизации, выкуп предприятий управляющими или работниками, продажа части или всех активов предприятия иностранным или внутренним инвесторам. Во вторых, это можно объяснить "трансформацией" мелкого частного бизнеса, нелегальных или полулегальных единиц бывшей теневой экономики и некоторых легальных форм реформированной социалистической системы в легальные (или нелегальные) единицы по модели западной капиталистической смешанной экономики. Экономисты ожидали, что процесс трансформации будет иметь своим результатом выход экономики из тени. Но, наоборот, теневая экономика с 1989 г. расширяет свои масштабы, при этом ее природа изменилась: при социализме люди обращались к теневой экономике, чтобы компенсировать провалы системы, а в условиях переходной экономики они уходят в подполье, чтобы избежать уплаты налогов - выиграть в конкурентной борьбе у "честно уплачивающих налоги" бизнесменов. В-третьих, спонтанно создаются новые национальные (законные или незаконные) малые и средние предприятия или дочерние компании иностранных фирм.
Следует отметить, что некоторые из вновь созданных малых частных предприятий - отнюдь не то же самое, что их западные двойники [12]. Отдельные субъекты бизнеса - "принудительные индивидуальные предприятия", образованные во избежание безработицы, их цель - не прибыль, а выживание. Другие зарегистрированные предпринимательские единицы - это "предприятия свободного времени", где предприниматель полный рабочий день занят на другом предприятии, а в своем бизнесе работает сверхурочно. Еще одним вариантом являются "предприятия множественной ориентации", а именно, создание нескольких малых предприятий, лишь отчасти активно функционирующих главным образом с целью снижения налогового бремени.
Невозможно точно определить относительную важность приватизации и роль вновь созданных частных предприятий в процессе развития частного сектора. Малый бизнес в основном сосредоточен в розничной торговле, строительстве и сельском хозяйстве, то есть в отраслях с низкой капиталоемкостью. Его доля в промышленности - хотя и увеличивающаяся - в целом гораздо меньше.
-------------------------------------------
[12] Szabo К. From the Privatization to the Markctization: Schizophrenic Actors in the Transitory Economies. Paper presented to the third EACES conference. Budapest, 1994, 8-10 September.
----------------------------------
Второй - в странах Восточной Европы возникают различные формы "переплетенной", или "рекомбинированной" (Д. Старк [13]) собственности, что является результатом трансформации бывшего государственного сектора (приватизация и изменение организационных форм). "Переплетенная" собственность обладает тремя важнейшими чертами: множество разнородных собственников; неопределенные границы между общественными и частными формами собственности с развитием гибридных; перекрестное владение собственностью, включая банки и промышленную собственность.
Формирование "переплетенной" собственности в Венгрии связано с процессом "спонтанной приватизации", начавшимся в 1988 г. "Переплетенная" собственность возникает в последние два года существования реформированного социализма как следствие введения нового законодательства, способствующего трансформации собственности. Но основной результат "спонтанной приватизации" - это "трансформация" крупного государственного предприятия в группу новых компаний (часто многие из них являются компаниями с ограниченной ответственностью), образованных на базе фабрик, заводов или даже административных подразделений, которые затем распределяют между собой активы государственных предприятий. Центральное звено бывшего государственного предприятия (акционерное общество) владеет контрольным пакетом акций новых компаний (названных Д. Старком "спутниками корпораций"). В этих общественных хол-• дингах участвуют в качестве держателей акций и иностранные инвесторы, государственные организации, а также банки и другие пред-! приятия (акционерные общества или общества с ограниченной ответственностью, партнеры по бизнесу - поставщики и потребители).
В Чехии возникновение "переплетенной" собственности явилось неожиданным результатом "малой" ваучерной приватизации, начатой правительством в 1991 г. В период первой "волны" приватизации 72% ваучеров граждан страны было сосредоточено в приватизацией ных инвестиционных фондах (ПИФах), спонтанно создававшихся : процессе приватизации. Средняя чешская фирма контролируется труп пой ПИФов. Крупнейшие ПИФы контролируются главными банкг ми (через инвестиционные компании), которые были также приватизированы по ваучерной схеме. Государство остается, однако, их Kpyi нейшим акционером, владея 40% акций. Более того, государство чер( национальный фонд имущества владеет большими долями акций 75 компаниях на постоянной или временной основе.
Трансформация отношений собственности в Польше требует более скрупулезной оценки. Действительно в срок была приватизирована лишь небольшая часть государственных предприятий. Основным cпособом приватизации, по закону о приватизации, явилась ликвидация. Наиболее широко распространена была аренда активов ликвидируемого го предприятия его работниками. Тем не менее возникала "переплетенная" собственность, характеризующаяся множеством индивидуальных и коллективных собственников, но без сложных отношений перекрестной собственности. Таким образом, в Польше появилась комбинация множественности форм собственности и разнообразия организационных форм (квазичастные конгломераты, общественные холдинги, как в угольной отрасли, частные холдинги), в меньшей степени открывающая дорогу взаимодействиям в рамках перекрестной собственности.
-------------------------------------------
[13] Старк Д. Pскомбинированная собственность и рождение восточпоевропсй го капитализма. - Вопросы экономики, 1996, № 6.
----------------------------------
В Китае государственная собственность преобразуется в коллективную, частную или иностранную путем: аренды, "отпочкования" новой компании от существующей при участии специалистов "рискового" финансирования и самой материнской компании, а также путем создания совместных предприятий. В разных районах страны развиваются различные модели "системы владения акциями"1'1. Расширяется "сфера влияния" перекрестной собственности разных видов, напоминающей "переплетенную", или "рекомбинированную" собственность -но в отличие от последней без участия банков. Некоторые крупные "государственные" предприятия в больших городах могут принимать форму холдинговой компании, акции которой распределяются между комитетом государственного имущества муниципальной администрации, другими государственными предприятиями, коллективными или частными предприятиями, работниками и управляющими. В рамках предприятия может быть создан ряд совместных предприятий [15].
Таким образом, главные реформы отношений собственности в Китае направлены на расширение негосударственного сектора и одновременное сокращение государственного сектора в промышленном производстве буквально до минимума (крупные и наиболее концентрированные предприятия в традиционном секторе или секторе тяжелой промышленности) [16]. Мутация государственной собственности обусловливает многообразное сочетание формальных и неформальных прав собственности, в результате значительная часть негосударственного сектора может быть определена как "нечастная" [17], в то время как распыленное "институциональное" владение акциями и власть менеджеров часто характеризуют "государственную собственность".
Если китайские реформы 80-х годов привели к возникновению "социалистической смешанной экономики" с присущим ей институциональным и организационным разнообразием, то продолжающееся системное "соскальзывание" способствовало созданию специфической "постсоциалистической смешанной экономики", где оригинальные китайские инновации сочетаются с аналогичными явлениями, наблюдающимися в странах Восточной Европы - энергичным негосударственным сектором, растущей множественностью и гетерогенностью собственников крупных предприятий, неопределенной комбинацией частных и общественных форм, "переплетенной" собственностью в пределах, или вокруг общественного сектора, высокой степенью власти управляющего звена.
-------------------------------------------
[14] Ma Shu-Yun. Shareholding System Reform: The Chinese Way of Privatization. -Communist Economies and Economic Transformation, 1995, vol. 7, No 2, p. 159-174.
[15] Yuan Zhigang. La reconstitution des actifs de l'Etat et la contrainte du chфmage en Chine. Document de travail, CEMI, Ecole des Hautes Etudes en Sciences Sociales, Paris, Juin 1996.
[16] В 1965 г. 90% объема валового промышленного производства приходилось на долю государственных предприятий и 10% - коллективных. В 1978 г. пропорция составляла 78 и 22%. С тех пор доля государственного сектора последовательно сокращается. В 1992 г. она составила меньше половины (48%). В 1994 г. доля предприятий с государственным участием была равна 34%, коллективных - 41, индивидуальных - 11 и предприятий других форм собственности - 14% (China Statistical Yearbook, 1995).
[17] Puttcrman L.The Role of Ownership and Property Rights in China's Economic Transition. - The China Quarterly, 1995, vol. 144, p. 1047-1064.
----------------------------------
Эволюция координационных механизмов
Изменения в механизмах координации в процессе эволюции и трансформации социалистических экономических систем не могут быть сведены к простому переходу от плана к рынку. Семейства капитализма и социализма обладают сложными системами координации, каждая из которых по своему комбинирует различные ее формы или механизмы [18].
Способы координации - это сложные социальные и институализированные процессы, определяющие разделение труда в обществе или в организациях. Принимая во внимание общественное и техническое разделение труда, системы "деньги - наемный труд" определяют различные типы координации: государство, рынки, сети (горизонтальных взаимосвязей) и микроиерархии [19]. Рынки здесь трактуются абстрактно - как средство денежного обмена между производством и потреблением. Существование различных форм рынков обусловливается применением специфических механизмов ценообразования и определения объемов выпуска, а также типом рыночной власти. Согласно такому подходу, рынки присутствуют во всех системах "деньги - наемный труд", но во множественных формах, или как континуум различных форм.
Процесс радикальной реформы социалистической системы, или постсоциалистическая трансформация, ознаменовался значительными изменениями в системе координационных механизмов, которая эволюционирует в направлении конфигурации, близкой к капиталистическому семейству. Отдельные типы координации могут быстро трансформироваться в качественном аспекте, например, государственная координация может быть уничтожена путем: ликвидации мегаиерархии или переходом от рынка продавца к рынку покупателя. Типы конкуренции, служащей важнейшим средством координации общественного разделения труда, также могут существенно изменяться. Но эволюция и трансформация системных координационных механизмов является сложным процессом, где нет четкой границы между системными типами.
-------------------------------------------
[18] Я. Корнай (1992) выделяет пять главных типов системы коодинации: бюрократическая, рыночная, самоуправление, этическая и семейная.
[19] Микроиерархия в рамках предприятия - это тип координации технического разделения труда. В социалистических системах, где доминирует государственная собственность, мегаисрархия, или общая контролирующая иерархия, играет важную роль в координации общественного разделения труда (наряду с другими типами, такими, как сети и рынки). Хотя принцип вертикальности присущ обоим типам иерархии, их следует четко различать.
----------------------------------
В таблице отражена как прерывность, так и преемственность эволюции типов координации до и после коллапса социалистических режимов. Наиболее важные изменения - это устранение коммунистической партии или ее координирующих функций, основывающихся на связи последней с государственной иерархией, переход к государственному макрорегулированию, высокая диверсификация типов корпораций и их внутренней организации, а также трансформация рынков. Последняя охватывает: модификацию институциональных рамок, в которых действуют рынки (правовые положения, включая регулирующие права собственности, роль трансформирующихся или создающихся банковской и финансовой систем и т.д.); трансформацию поведения различных агентов и изменения в формах рынка (модели определения цен и объемов выпуска, переход от рынка продавца к рынку покупателя, формы конкуренции).
Трансформируются и связанные с рынком сферы. "Разгосударствление" и "депатернализация" осуществляются путем свертывания сферы государственного вмешательства. Расширяется "маркетизация" общества - не в аспекте изменений в механизмах ценообразования или формах конкуренции, а в смысле распространения рыночных отношений на новые сферы, такие, как, к примеру, образование, здравоохранение и культура, постепенно создаются некоторые новые рынки (финансовые рынки, рынки жилья). Так называемый "рынок труда" не возникает ех nihilo: глубоким изменениям подвергаются механизмы, определяющие уровень занятости, структуру и уровень заработной платы.
Система координационных механизмов в реформируемых социалистических странах, таких, как Венгрия или Польша, начинает эволюционировать от традиционной советской системы в направлении будущей постсоциалистической уже в 80-е годы. Ослабление микрорегулирования, укрепившийся полицентризм в государственном управлении и частичная активизация роли денег в государственном секторе стимулировали изменения на различных рынках. Все это происходило в условиях растущего макроэкономического (а иногда и социального) напряжения.
Китайский путь изменений в типах координации сложнее, чем просто процесс перерастания плана в рынок. В нем соединены элементы реформ позднего социализма и постсоциалистической трансформации. Государственное микрорегулирование в Китае "съежилось" до небольшой доли промышленного производства: мегаиерархия была раздроблена, перейдя на более низкие уровни государственного управления, а ее значение уменьшилось из-за постепенного распространения горизонтальных связей на государственные предприятия. Деятельность центрального правительства переключилась с микрорегулирования на "косвенную бюрократическую координацию", полицентрическое государственное управление частично заменило мегаиерархию. Сокращение объемов перераспределения заставило даже государственные предприятия почувствовать тяжесть бюджетных ограничений, хотя такое давление оказалось в общем сильнее для негосударственного сектора.
Кроме того, социальные и производственные сети, отличающиеся устоявшимися взаимоотношениями, основанными на доверии и взаимности, играли важную роль в социалистической системе Китая. Они трансформировались, подвергались реструктуризации и иногда в процессе изменений в механизмах координации расширяли сферу действия. Свертывание вертикальных связей не означает лишь экспансию горизонтальных, чаще это предполагает активизацию функционирования сетей. Таким образом, характер формирующегося китайского капитализма складывается под смешанным воздействием китайской традиции "бюрократического капитализма" 20-30-х годов [20], противоречивых взаимоотношений между государственным и негосударственным секторами и "сетевых" черт, присущих азиатскому капитализму, где в бизнесе важную роль играют персонифицированные связи и семейные кланы [21].
Так же, как и в восточноевропейских странах, в Китае в последние десятилетия нарастала тенденция к "маркетизации" экономики: в сферу денежного обмена вошли новые товары и услуги, появились новые рынки (рынок жилья и финансовые рынки). Расширение межрегиональных обменов и промышленной торговли преобразили "клеточную" форму экономики, порожденную маоистской стратегией на автаркию. Отметим, что подобную маркетизацию не следует понимать как метаморфозы рынков, которые существовали в социалистической экономике - потребительских и инвестиционных товаров, а также "социалистического рынка труда".
Что касается уровня микроиерархии, то здесь наблюдается общая диверсификация с созданием множества новых типов малых и средних предприятий, действующих в условиях довольно жестких бюджетных ограничений, а также диверсификация государственных предприятий, что обусловлено их следованием различным стратегиям, включающим выживание, реструктуризацию, открытость для иностранных инвесторов, экспансию и трансформацию.
Координация и собственность
Я. Корнай, развивая идеи Л. фон Мизеса о связи между формами собственности и механизмами координации, отстаивал близкое "родство" между частной собственностью и рыночной координацией, с одной стороны, и государственной собственностью и бюрократической координацией - с другой [22]. При этом он полагал, что другие комбинации, например, государственная собственность плюс рыночная координация ("рыночный социализм"), этим качеством не обладают. Несмот ря на то что по данному вопросу достигнут всеобщий консенсус, можно заметить, что за этим разумным, но весьма общим взглядом никакой строгой аргументации не просматривается. Если об отрицательных системных последствиях доминирования общественной собственности свидетельствует богатый исторический опыт, то на вопрос: "почему так важна частная собственность?" различные экономические теории удовлетворительного ответа пока не дали. Подходы в духе Мизеса, теории прав собственности или теории корпоративного управления испытывают трудности при анализе различных форм управленческого капитализма, столкнувшись с огромным разнообразием отношений между собственниками капитала и управляющими. Институциональный и эволюционный сравнительный анализ различных видов связей между собственностью на капитал, управлением и типами координации, наблюдавшихся в истории западного капитализма, социалистической и постсоциалистической экономик, еще предстоит осуществить.
-------------------------------------------
[20] Bergиre M.-С. L'вge d'or de la bourgeoisie chinoise 1911-1937. Paris, Flammarion, 1986.
[21] Orru M., Biggart N., Hamilton G. Organizational Isomorphism in East Asia. In: Powell W., DiMaggio P. (eds.). The New Institutionalism in Organizational Analysis. Chicago, University of Chicago Press, 1991, p. 361-389.
[22] Kornai J.The Affinity between Ownership Forms and Coordination Mechanisms: The Common Experience of Reform in Socialist Countries. - Journal of Economic Perspectives, 1990, vol. 4, No 3, p. 131-147; Kornai J. The Socialist System: The Political Economy of Communism.
----------------------------------
В постсоциалистических смешанных экономиках, где "размывание" границ собственности - широко распространенная тенденция, говорить о "родстве" между формой собственности и типом координации затруднительно. Разгосударствление и "маркетизация" (как она определена выше) шли гораздо быстрее, чем приватизация. В реформированных социалистических экономиках, таких, как Польша и Венгрия 80-х годов или Китай 80-90-х годов, изменения в комплексе координационных механизмов были значительны, несмотря на то что изменения в формальной структуре собственности главным образом ограничивались частным или "коллективным" секторами за пределами государственного сектора. Первостепенность спецификации прав собственности в условиях перехода к "рыночной экономике", на которой настаивает теория прав собственности, в противоположность, например, стимулированию конкуренции, поставлена под вопрос опытом постсоциалистической Восточной Европы и реформированного социалистического Китая. Из этого не следует, что можно пренебречь приватизацией в.^ процессе перехода к капитализму в его современных формах, но подобный опыт заставляет подвергнуть переоценке популярную идею первых лет трансформации, заключающуюся в том, что именно приватизация решает большинство проблем.
Неопределенные последствия постсоциалистической композитной экономики
Возможные тупики. Перед постсоциалистическими странами сейчас встает вопрос: не окажутся ли институциональные и организационные трансформации блокированными на тупиковых траекториях развития? Одно из конкретных проявлений данного вопроса -проблема расширения масштабов деятельности малых предприятий и их превращения в средние и крупные. Малые и средние предприятия, выделившиеся из крупных государственных предприятий, сталкиваются с трудностями роста из-за узкой специализации. Нехватка финансовых ресурсов, затрудненный доступ к кредиту и "проедание" валовых накоплений могут стать серьезным барьером для роста малых и средних предприятий, особенно в капиталоемких отраслях.
Более того, малые частные предприятия - по утвердившемуся мнению являющиеся гарантией перехода к рыночной экономике - не стали реальными субъектами рынка, а представляют собой гибридные формы, порой унаследовав отнюдь не лучшие социалистические образцы поведения. Некоторые из них со временем станут реальными действующими лицами на рынке, другие исчезнут. В частности, подобный ход развития событий может привести к маргинализации мелкого частного сектора в Венгрии [23].
В Польше противоречивые интересы политиков, менеджеров и трудовых коллективов затормозили 'процесс приватизации и поставили польские власти перед необходимостью в первые годы реформ сделать главный акцент на росте нового частного сектора. Больше чем в какой-либо другой восточноевропейской стране, в Польше заметен контраст между активно развивающимся мелким частным сектором и крупными государственными компаниями, находящимися в неопределенном положении (формально - под контролем государственного казначейства).
Собственность и контроль. Развитие чешской экономики в настоящее время, похоже, сдерживается ролью банков, контролирующих экономику страны. Тесные связи между государством, банками и промышленными предприятиями выражаются в "разрешительном" отношении банков к предприятиям, их искусственном поддержании "на плаву", тайных соглашениях, барьерах входа на рынок для новых компаний и выхода - для неприбыльных. Возможны также конфликты, скажем, между желанием банка инициировать банкротство компании и интересами инвестиционного фонда, владеющего ее акциями, или между различными ПИФами, владеющими акциями одних и тех же предприятий, но осуществляющими разные стратегии и имеющими различные интересы. Отношения "переплетенной" собственности делают весьма непростым контроль за менеджерами со стороны держателей акций. Аналогичные тенденции нарастают и в формирующейся институциональной структуре венгерской экономики.
Следует отметить, однако, что стандартные теории корпоративного управления, подчеркивающие важность прямого и косвенного контроля собственников (акционеров), основываются на американском опыте и обладают ограниченными возможностями в объяснении происходящего в европейских странах - Франции, Германии, Италии [24] - или Японии и азиатских странах[25]. Капитализм управляющих, или "корпоративная экономика" гораздо более распространен в современном мире, чем "частнособственнический капитализм" XIX в. [26] Другими словами, если нарушаются взаимоотношения собственников капитала и менеджеров, это может быть результатом специфических для трансформирующихся экономик условий. Они могут быть связаны с недостаточными начальными возможностями и компетенцией банков, с одной стороны, и "унаследованными" образцами поведения менеджеров - с другой. В этом аспекте чрезвычайно важно их совместное "обучение".
-------------------------------------------
[23] Gabor R. Small Entrcprcncurship in Hungary: Ailing or Prospering? - Acta Economica, 1994, vol. 46, No 3-4, p. 333-346.
[24] Tamborini R., Targctti F. Privatisation, intermediation financiиre et systиme bancaire dans les йconomies en transition. In: Andrcff W. (йd.). Le secteur public a l'Est: restructuration industrielle et financiиre. Paris, L'Harmattan, 1995.
[25] Schacde U. Understanding Corporate Governance in Japan: Do Classical Concepts Apply? - Industrial and Corporare Change, 1994, vol. 3, No 2, p. 285-323.
----------------------------------
Связь между изменением форм собственности и поведением предприятий пока кажется весьма неопределенной за исключением, возможно, предприятий с иностранным участием. Несмотря на то что множественность позиций менеджеров просматривалась, к примеру, в Польше уже в 80-е годы (причем в рамках превалирующего тогда государственного сектора) [27], разнообразие форм адаптации поведения к новым обстоятельствам нельзя напрямую связывать с приватизацией. Происходит активная реструктуризация ряда все еще государственных предприятий, в то время как поведение многих приватизированных (или формально приватизированных) предприятий пока изменилось незначительно. В любой конфигурации собственности можно найти "дрейфующие" предприятия. В период слабой системной согласованности и институциональной неопределенности специфические для каждого предприятия факторы (личность управляющих, сталкивающихся со многими новыми ограничениями, форма коалиций, выстроенных в компании или вокруг нее) могут оказаться решающими наряду с усилившимся конкурентным натиском.
Отбор и эволюция. Трансформация собственности в странах с переходной экономикой - эволюционный процесс. Осуществление приватизационных программ не означает завершения данного процесса. Напротив, возможно постприватизационное перераспределение собственности, укрепляющее ее структуру или ведущее к ее новым постсоциалистическим исторически обусловленным конфигурациям. Подобный процесс уже идет в Чешской Республике, где ПИФы перепродают свои акции другим владельцам, желающим увеличить свою долю в капитале (другим ПИФам, получателям реституции, иностранным инвесторам). Кроме того, приватизированные (квазичастные) компании выкупают предприятия в порядке реституции, перепродавая акции других (иногда в порядке клиринга задолженности) и т.д. [28]
Эволюционисты подчеркивали, что макроэкономический рост требует не только микроэкономического разнообразия и нестабильности, но также и гармонизации, регулирования, стандартизации и рутинизации (от "рутина" - заведенный порядок) "во избежание хаотичной нестабильности и для достижения экономии от масштаба" [29]. Постсоциалистическая трансформация ассоциируется с повышением степени организационного и институционального разнообразия. Огромное число вновь возникших малых предприятий динамично сосуществует с более ограниченным числом крупных компаний, придерживающихся либо адаптационной стратегии, либо инновационной стратегии, либо стратегии выживания. Некоторые крупные старые компании раздроблены на части или постепенно уменьшили масштабы своей деятельности, в то время как ряд малых или средних растет или хотя бы пытается расти. Эти изменения в популяции предприятий происходят в быстро эволюционирующей институциональной и юридической среде, в период постсоциалистической депрессии, сопровождающейся значительными подвижками в структуре совокупного спроса (и довольно быстро открывающейся для иностранной конкуренции). Когда структура популяции (в терминах типов предприятий, масштаба, юридических правил, форм собственности) стабилизируется или начинает развиваться более постепенно, неизбежно на первый план выдвигается проблема "гармонизации, регулирования и рутинизации". Рост разнообразия также означает усложнение системы. Конкурентная экономика не может автоматически стать продуктом "переходного периода".
-------------------------------------------
[26] Lazonick W. Controlling the Market for Corporate Control: The Historical Significance of Managerial Capitalism. - Industrial and Corporate Change, 1992, vol. 1, No 3, p. 445; Nuti D. Corporate governance et actionnariat des salaries. - Economie Internationale, 1995, vol. 62, p. 13-34 (2 trimestre).
[27] Beksiak J. Role and Functioning of the Enterprise in Poland. In: Economic Reforms in the European Centrally Planned Economies. New York, Economic Commission for Europe (UN), 1989.
[28] Mcrtlik P. Legal and Organizational Restructuring of Czech Enterprises. Paper presented to the conference "Enterprise Restructuring at Different Stages of Ownership Transformation: the Czech Republic and Poland", MSH, Paris, 1995, 3-4 July.
----------------------------------
Процессы отбора, идущие в Восточной Европе, неоднозначны. Они происходили посредством дифференцированного роста и упадка предприятий и отраслей, но не через банкротства. Число банкротств все еще ограничено, даже несмотря на то что ситуация по странам различна. Баланс разрушительных и созидательных сторон трансформации остается в среднесрочной перспективе неясным. Более того, даже в стабильной ситуации западной капиталистической конкуренции сомнительно, что процесс отбора благоприятствует наиболее приспособленным предприятиям [30].
Если обобщить сказанное, опыт капитализма свидетельствует о том, что селективные процессы внутренней и внешней конкуренции не упразднили постоянно присущих стране черт и организационных форм институционального устройства. Последнее замечание может быть с легкостью распространено на настоящее и будущее постсоциалистических национальных экономик.
Пути постсоциалистической трансформации
Согласно нашему подходу, differentia specifica социалистических систем задается институциональной базой - комбинацией однопартийного режима и господства государственной собственности. Как следствие, разрушение институциональной базы, означающее выход из социалистического и интеграцию в капиталистическое семейство, может проходить двумя различными путями: разрушением политического столпа или "размыванием" столпа государственной собственности.
-------------------------------------------
[29] Freeman С. The Economics of Technical Change. - Cambridge Journal of Economics, 1994, vol. 18, No 5, p. 31-65.
[30] Hodgson G. Lock-in and Chreodic Development. In: G. Hodgson, W. Samuels, M. Tool (cds.). The Elgar Companion to Institutional and Evolutionary Economics. Vol. 2. Aldershot, Edward Elgar, 1994.
----------------------------------
Первый путь иллюстрируют страны Центральной и Восточной Европы и бывшего Советского Союза. Вместо упрощенного "перехода к рыночной экономике" мы видим возникновение различных исторически обусловленных композитных экономик. Общими чертами таких постсоциалистических экономик являются очень большое число малых предприятий, "переплетенная" собственность и сложная конфигурация координационых механизмов. Собственность на капитал в средних и крупных предприятиях находится в руках множества собственников, а отношения между собственниками капитала и менеджерами весьма дифференцированы. Хотя в среднесрочной перспективе они, возможно, модифицируются, их общей чертой остается относительная сила менеджеров перед лицом часто распыленных, неопытных, "абсентеистских" или зависимых собственников. Итак, подобная экономика может быть определена как некий тип "капитализма управляющих", или своеобразная "корпоративная экономика". Хотя эволюционный подход, акцентирующий "эффект исторической обусловленности развития", дает ключ к пониманию данного феномена, среднесрочные и долгосрочные перспективы таких экономик остаются частично неопределенными и относительно открытыми.
Второй путь соответствует китайскому (и, возможно, вьетнамскому) варианту. Постепенная эрозия государственной собственности разрушила институциональную базу, ее относительную согласованность и качественно трансформировала экономическую систему. Однако постепенное избавление от коммунистической идеологии с ее противопоставлением социализма и капитализма также стало средством разрушения. Распад данного цементирующего элемента институциональной базы подрывает ее стабильность и согласованность еще до того, как ее второй столп - преобладание государственной собственности - начинает разрушаться. Китайский опыт показывает, как отмечал В. Брус, что господство коммунистической идеологии следовало бы отличать от однопартийной системы [31].
В китайской эволюции от социализма мы видим прогрессивное движение от радикальных реформ к постсоциалистической трансформации. Имел место переход через системный "рубикон" [32] – гегелевский переход количества в качество. В данном случае труднее определить момент качественных изменений. Фактически нет четкой линии, отделяющей одну систему от другой в сферах координации или собственности, где изменения субъектов доминирования происходят постепенно. Это также характерно для первого пути постсоциалистической трансформации. По нашей гипотезе, в Китае "рубикон" был перейден в первой половине 90-х годов, когда путем изменений в отношениях собственности и идеологической трансформации была разрушена институциональная база социализма.
-------------------------------------------
[31] Дэи Сяопин убедил партию, что "для сохранения "неделимой власти" ей следует прибегнуть к другому "большому скачку", теперь уже в направлении зрелой рыночной, возможно, даже капиталистической экономики" (Brus W. The Politics and Economics of Reform. Reflections on Janos Kornai's New Book. - Acta Oeconomica, 1993, vol. 45, No 1-2, p. 180). В данном случае такая неделимая власть больше не является "непреодолимым препятствием для основательных изменений в экономической системе" (Ibid.; см. также: Brus W. Marketization and Democratization: the Sino-Soviet Divergence. -Cambridge Journal of Economics, 1993, vol. 17, No 4, p. 423-440).
[32] Сравнение с "переходом через рубикон" используется Я. Корнай, чтобы отразить спектр изменений - от реформ до "революций", - но он определяет революцию как разрушение монопольной власти коммунистической партии (Kornai J. The Socialist System: The Political Economy of Communism). По нашему мнению, существует второй путь добиться подобных изменений, который не означает разрушения однопартийного режима - по крайней мере в среднесрочной исторической перспективе.
----------------------------------
Последовательные и необратимые изменения в Китае были вызваны ослабленной системной согласованностью, а не нарастанием структурного кризиса, как в Венгрии или Польше. Тезис Я. Корнай о врожденной нестабильности "рыночного социализма", таким образом, подтверждается, но при помощи аргумента, лежащего за пределами негативного опыта европейских социалистических систем.
В истории есть примеры высоких и устойчивых темпов роста в течение одного - двух десятилетий в условиях относительной институциональной и организационной стабильности [33]. Это (был благоприятный и исключительный в истории период "золотого века" передовых капиталистических экономик после второй мировой войны до начала 70-х годов. Постепенное разрушение взаимосвязей между институциональным устройством, режимом накопления и моделью регулирования остановило быстрый рост. Исключительность фазы быстрого роста в Китае - это не только беспрецедентно высокие его темпы и продолжительность, она обусловлена длительностью институциональных изменений и "системного соскальзывания". Такие изменения подталкивали рост, но и сами, в свою очередь, стали возможны благодаря такому росту. Высокие темпы роста - следствие постепенных системных изменений в контексте растущего разнообразия, отсутствия "родства", распространения "размытых" или нетрадиционных форм. Между тем история говорит о том, что кумулятивные процессы взаимного "подстегивания" причин и следствий - это хрупкий процесс, в немалой степени зависящий от обстоятельств. Он может и не иметь долгосрочной перспективы. Тем не менее уроки подобного опыта важны для нашего понимания содержания экономических систем и экономической истории.
Перевод с английского Ю. Лащинской и В. Фаминского
-------------------------------------------
[33] Но в ряде подобных случаев периоду быстрого' роста предшествовали крупные институциональные изменения.
Опубликовано 27 октября 2005 года
Новые статьи на library.by:
ЭКОНОМИКА РОССИИ:
Комментируем публикацию: Б. Шаванс "Эволюционный путь от социализма"
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1130415042 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций