ЖИЛЕЦ

Русская классическая проза. Книги, сборники рассказов, многотомники, полные собрания сочинений.

NEW КЛАССИЧЕСКАЯ РУССКАЯ ПРОЗА


КЛАССИЧЕСКАЯ РУССКАЯ ПРОЗА: новые материалы (2024)

Меню для авторов

КЛАССИЧЕСКАЯ РУССКАЯ ПРОЗА: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему ЖИЛЕЦ. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Автор(ы):
Публикатор:

Опубликовано в библиотеке: 2009-11-30

Брыкович, когда-то занимавшийся адвокатурой, а ныне живущий без дела
у своей богатой супруги, содержательницы меблированных комнат "Тунис",
человек молодой, но уже плешивый, как-то в полночь выбежал из своей
квартиры в коридор и изо всей силы хлопнул дверью.
- О, злая, глупая, тупая тварь! - бормотал он, сжимая кулаки. -
Связал же меня чёрт с тобой! Уф! Чтобы перекричать эту ведьму, надо быть
пушкой!
Брыкович задыхался от негодования и злобы, и если бы теперь на пути,
пока он ходил по длинным коридорам "Туниса", попалась ему какая-нибудь
посудина или сонный коридорный, то он с наслаждением дал бы волю рукам,
чтобы хоть на чем-нибудь сорвать свой гнев. Ему хотелось браниться,
кричать, топать ногами... И судьба, точно понимая его настроение и желая
подслужиться, послала ему навстречу неисправного плательщика, музыканта
Халявкина, жильца 31-го номера. Халявкин стоял перед своей дверью и,
сильно покачиваясь, тыкал ключом в замочную скважину. Он кряхтел, посылал
кого-то ко всем чертям; но ключ не слушался и всякий раз попадал не туда,
куда нужно. Одною рукой он судорожно тыкал, в другой держал футляр со
скрипкой. Брыкович налетел на него, как ястреб, и крикнул сердито:
- А, это вы? Послушайте, милостивый государь, когда же, наконец, вы
уплатите за квартиру? Уж две недели, как вы не изволите платить,
милостивый государь! Я велю не топить! Я вас выселю, милостивый государь,
чёрт побери!
- Вы мне ме... мешаете... - ответил спокойно музыкант. - Аре...
ревуар!
- Стыдитесь, господин Халявкин! - продолжал Брыкович. - Вы получаете
сто двадцать рублей в месяц и могли бы исправно платить! Это
недобросовестно, милостивый государь! Это подло в высшей степени!
Ключ, наконец, щелкнул, и дверь отворилась.
- Да-с, это нечестно! - продолжал Брыкович, входя за музыкантом в
номер. - Предупреждаю вас, что если завтра вы не уплатите, то я завтра же
подам мировому. Я вам покажу! Да не извольте бросать зажженные спички на
пол, а то вы у меня тут пожару наделаете! Я не потерплю, чтобы у меня в
номерах жили люди нетрезвого поведения.
Халявкин поглядел пьяными, веселыми глазками на Брыковича и
ухмыльнулся.
- Ррешительно не понимаю, чего вы кипятитесь... - пробормотал он,
закуривая папиросу и обжигая себе пальцы. - Не понимаю! Положим, я не
плачу за квартиру; да, я не плачу, но вы-то тут при чем, скажите на
милость? Какое вам дело? Вы тоже ничего не платите за квартиру, но ведь я
же не пристаю к вам. Не платите, ну и бог с вами, - не нужно!
- То есть как же это так?
- Так... Хо... хозяин тут не вы, а ваша высокопочтеннейшая супруга...
Вы тут... вы тут такой же жилец с тромбоном, как и прочие... Не ваши
номера, стало быть, какая надобность вам беспокоиться? Берите с меня
пример: ведь я не беспокоюсь? Вы за квартиру ни копейки не платите - и что
же? Не платите - и не нужно. Я нисколько не беспокоюсь.
- Я вас не понимаю, милостивый государь! - пробормотал Брыкович и
стал в позу человека оскорбленного, готового каждую минуту вступиться за
свою честь.
- Впрочем, виноват! Я и забыл, что номера вы взяли в приданое...
Виноват! Хотя, впрочем, если взглянуть с нравственной точки, - продолжал
Халявкин, покачиваясь, - то вы все-таки не должны кипятиться... Ведь они
достались вам да... даром, за понюшку табаку... Они, ежели взглянуть
широко, столько же ваши, сколько и мои... За что вы их при... присвоили?
За то, что состоите супругом?.. Эка важность! Быть супругом вовсе не
трудно. Батюшка мой, приведите ко мне сюда двенадцать дюжин жен, и я у
всех буду мужем - бесплатно! Сделайте ваше такое одолжение!
Пьяная болтовня музыканта, по-видимому, кольнула Брыковича в самое
больное место. Он покраснел и долго не знал, что ответить, потом подскочил
к Халявкину и, со злобой глядя на него, изо всей силы стукнул кулаком по
столу.
- Как вы смеете мне говорить это? - прошипел он. - Как вы смеете?
- Позвольте... - забормотал Халявкин, пятясь назад. - Это уж выходит
fortissimo*. Не понимаю, чего вы обижаетесь! Я... я ведь это говорю не в
обиду, а... в похвалу вам. Попадись мне дама с такими номерищами, так я с
руками и ногами... сделайте такое одолжение!
_______________
* очень сильно (итал.).

- Но... но как вы смеете меня оскорблять? - крикнул Брыкович и опять
стукнул кулаком по столу.
- Не понимаю! - пожал плечами Халявкин, уже не улыбаясь. - Впрочем, я
пьян... может быть, и оскорбил... В таком случае простите, виноват!
Мамочка, прости первую скрипку! Я вовсе не хотел обидеть.
- Это даже цинизм... - проговорил Брыкович, смягчившись от умильного
тона Халявкина. - Есть вещи, о которых не говорят в такой форме...
- Ну, ну... не буду! Мамаша, не буду! Руку!
- Тем более, что я не подавал повода... - продолжал Брыкович
обиженным тоном, окончательно смягчившись, но руки не протянул. - Я не
сделал вам ничего дурного.
- Действительно, не следовало бы по... поднимать этого щекотливого
вопроса... Сболтнул спьяна и сдуру... Прости, мамочка! Действительно,
скотина! Сейчас я намочу холодной водой голову и буду трезв.
- И без того мерзко, отвратительно живется, а тут вы еще с вашими
оскорблениями! - говорил Брыкович, возбужденно шагая по номеру. - Никто не
видит истины, и всякий думает и болтает, что хочет. Воображаю, что за
глаза говорится тут в номерах! Воображаю! Правда, я не прав, я виноват:
глупо с моей стороны было набрасываться на вас в полночь из-за денег;
виноват, но... надо же извинить, войти в положение, а... вы бросаете в
лицо грязными намеками!
- Голубушка, да ведь пьян! Каюсь и чувствую. Честное слово, чувствую!
Мамочка, и деньги отдам! Как только получу первого числа, так и отдам!
Значит, мир и согласие!? Браво! Ах, душа моя, люблю образованных людей!
Сам в консервато-серватории... не выговоришь, чёрт!.. учился...
Халявкин прослезился, поймал за рукав шагавшего Брыковича и поцеловал
его в щеку.
- Эх, милый друг, пьян я, как курицын сын, а всё понимаю! Мамаша,
прикажи коридорному подать первой скрипке самовар! У вас тут такой закон,
что после одиннадцати часов и по коридору не гуляй, и самовара не проси; а
после театра страсть как чаю хочется!
Брыкович подавил пуговку звонка.
- Тимофей, подай господину Халявкину самовар! - сказал он явившемуся
коридорному.
- Нельзя-с! - пробасил Тимофей. - Барыня не велели после одиннадцати
часов самовар подавать.
- Так я тебе приказываю! - крикнул Брыкович, бледнея.
- Что ж тут приказывать, коли не велено... - проворчал коридорный,
выходя из номера. - Не велено, так и нельзя. Чего тут!..
Брыкович прикусил губу и отвернулся к окну.
- Положение-с! - вздохнул Халявкин. - М-да, нечего сказать... Ну, да
меня конфузиться нечего, я ведь понимаю... всю душу насквозь. Знаем мы эту
психологию... Что ж, поневоле будешь водку пить, коли чаю не дают! Выпьешь
водочки, а?
Халявкин достал с окна водку, колбасу и расположился на диване, чтобы
начать пить и закусывать. Брыкович печально глядел на пьянчугу и слушал
его нескончаемую болтовню. Быть может, оттого, что при виде косматой
головы, сороковушки и дешевой колбасы он вспомнил свое недавнее прошлое,
когда он был также беден, но свободен, его лицо стало еще мрачнее, и
захотелось выпить. Он подошел к столу, выпил рюмку и крякнул.
- Скверно живется! - сказал он и мотнул головой. - Мерзко! Вот вы
меня сейчас оскорбили, коридорный оскорбил... и так без конца! А за что?
Так, в сущности, ни за что...
После третьей Брыкович сел на диван и задумался, подперев руками
голову, потом печально вздохнул и сказал:
- Ошибся! Ох, как ошибся! Продал я и молодость, и карьеру, и
принципы, - вот и мстит мне теперь жизнь. Отчаянно мстит!
От водки и печальных мыслей он стал очень бледен и, казалось, даже
похудел. Он несколько раз в отчаянии хватал себя за голову и говорил: "О,
что за жизнь, если бы ты знал!"
- А признайся, скажи по совести, - спросил он, глядя пристально в
лицо Халявкину, - скажи по совести, как вообще... относятся ко мне тут?
Что говорят студенты, которые живут в этих номерах? Небось, слыхал ведь...
- Слыхал...
- Что же?
- Ничего не говорят, а так... презирают.
Новые приятели больше уже ни о чем не говорили.
Они разошлись только на рассвете, когда в коридоре стали топить печи.
- А ты ей ничего... не плати... - бормотал Брыкович, уходя. - Не
плати ей ни копейки!.. Пусть...
Халявкин свалился на диван и, положив голову на футляр со скрипкой,
громко захрапел.
В следующую полночь они опять сошлись...
Брыкович, вкусивший сладость дружеских возлияний, не пропускает уже
ни одной ночи, и если не застает Халявкина, то заходит в другой
какой-нибудь номер, где жалуется на судьбу и пьет, пьет и опять жалуется -
и так каждую ночь.

Новые статьи на library.by:
КЛАССИЧЕСКАЯ РУССКАЯ ПРОЗА:
Комментируем публикацию: ЖИЛЕЦ

© Чехов Антон Павлович ()

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

КЛАССИЧЕСКАЯ РУССКАЯ ПРОЗА НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.