КЛАССИЧЕСКАЯ РУССКАЯ ПРОЗА (последнее)
ПАПАША
Русская классическая проза. Книги, сборники рассказов, многотомники, полные собрания сочинений.
Тонкая, как голландская сельдь, мамаша вошла в кабинет к толстому и
круглому, как жук, папаше и кашлянула. При входе ее с колен папаши
спорхнула горничная и шмыгнула за портьеру; мамаша не обратила на это ни
малейшего внимания, потому что успела уже привыкнуть к маленьким слабостям
папаши и смотрела на них с точки зрения умной жены, понимающей своего
цивилизованного мужа.
- Пампушка, - сказала она, садясь на папашины колени, - я пришла к
тебе, мой родной, посоветоваться. Утри свои губы, я хочу поцеловать тебя.
Папаша замигал глазами и вытер рукавом губы.
- Что тебе? - спросил он.
- Вот что, папочка... Что нам делать с нашим сыном?
- А что такое?
- А ты не знаешь? Боже мой! Как вы все, отцы, беспечны! Это ужасно!
Пампушка, да будь же хоть отцом наконец, если не хочешь... не можешь быть
мужем!
- Опять свое! Слышал тысячу раз уж!
Папаша сделал нетерпеливое движение, и мамаша чуть было не упала с
колен папаши.
- Все вы, мужчины, таковы, не любите слушать правды.
- Ты про правду пришла рассказывать или про сына?
- Ну, ну, не буду... Пампуша, сын наш опять нехорошие отметки из
гимназии принес.
- Ну, так что ж?
- Как что ж? Ведь его не допустят к экзамену! Он не перейдет в
четвертый класс!
- Пускай не переходит. Невелика беда. Лишь бы учился да дома не
баловался.
- Ведь ему, папочка, пятнадцать лет! Можно ли в таких летах быть в
третьем классе? Представь, этот негодный арифметик опять ему вывел
двойку... Ну, на что это похоже?
- Выпороть нужно, вот на что похоже.
Мамаша мизинчиком провела по жирным губам папаши, и ей показалось,
что она кокетливо нахмурила бровки.
- Нет, пампушка, о наказаниях мне не говори... Сын наш не виноват...
Тут интрига... Сын наш, нечего скромничать, так развит, что невероятно,
чтобы он не знал какой-нибудь глупой арифметики. Он всё прекрасно знает, в
этом я уверена!
- Шарлатан он, вот что-с! Ежели б поменьше баловался да побольше
учился... Сядь-ка, мать моя, на стул... Не думаю, чтоб тебе удобно было
сидеть на моих коленях.
Мамаша спорхнула с колен папаши, и ей показалось, что она лебединым
шагом направилась к креслу.
- Боже, какое бесчувствие! - прошептала она, усевшись и закрыв
глаза. - Нет, ты не любишь сына! Наш сын так хорош, так умен, так
красив... Интрига, интрига! Нет, он не должен оставаться на второй год, я
этого не допущу!
- Допустишь, коли негодяй скверно учится... Эх, вы, матери!.. Ну, иди
с богом, а я тут кое-чем должен... позаняться...
Папаша повернулся к столу, нагнулся к какой-то бумажке и искоса, как
собака на тарелку, посмотрел на портьеру.
- Папочка, я не уйду... я не уйду! Я вижу, что я тебе в тягость, но
потерпи... Папочка, ты должен сходить к учителю арифметики и приказать ему
поставить нашему сыну хорошую отметку... Ты ему должен сказать, что сын
наш хорошо знает арифметику, что он слаб здоровьем, а потому и не может
угождать всякому. Ты принудь учителя. Можно ли мужчине сидеть в третьем
классе? Постарайся, пампуша! Представь, Софья Николаевна нашла, что сын
наш похож на Париса!
- Для меня это очень лестно, но не пойду! Некогда мне шляться.
- Нет, пойдешь, папочка!
- Не пойду... Слово твердо... Ну, уходи с богом, душенька... Мне бы
заняться нужно вот тут кое-чем...
- Пойдешь!
Мамаша поднялась и возвысила голос.
- Не пойду!
- Пойдешь!! - крикнула мамаша, - а если не пойдешь, если не захочешь
пожалеть своего единственного сына, то...
Мамаша взвизгнула и жестом взбешенного трагика указала на портьеру...
Папаша сконфузился, растерялся, ни к селу ни к городу запел какую-то песню
и сбросил с себя сюртук... Он всегда терялся и становился совершенным
идиотом, когда мамаша указывала ему на его портьеру. Он сдался. Позвали
сына и потребовали от него слова. Сынок рассердился, нахмурился, насупился
и сказал, что он арифметику знает лучше самого учителя и что он не виноват
в том, что на этом свете пятерки получаются одними только гимназистками,
богачами да подлипалами. Он разрыдался и сообщил адрес учителя арифметики
во всех подробностях. Папаша побрился, поводил у себя по лысине гребнем,
оделся поприличнее и отправился "пожалеть единственного сына".
По обыкновению большинства папашей, он вошел к учителю арифметики без
доклада. Каких только вещей не увидишь и не услышишь, вошедши без доклада!
Он слышал, как учитель сказал своей жене: "Дорого ты стоишь мне,
Ариадна!.. Прихоти твои не имеют пределов!" И видел, как учительша
бросилась на шею к учителю и сказала: "Прости меня! Ты мне дешево стоишь,
но я тебя дорого ценю!" Папаша нашел, что учительша очень хороша собой и
что будь она совершенно одета, она не была бы так прелестна.
- Здравствуйте! - сказал он, развязно подходя к супругам и шаркая
ножкой. Учитель на минуту растерялся, а учительша вспыхнула и с быстротою
молнии шмыгнула в соседнюю комнату.
- Извините, - начал папаша с улыбочкой, - я, может быть, того... вас
в некотором роде обеспокоил... Очень хорошо понимаю... Здоровы-с? Честь
имею рекомендоваться... Не из безызвестных, как видите... Тоже служака...
Ха-ха-ха! Да вы не беспокойтесь!
Г-н учитель чуточку, приличия ради, улыбнулся и вежливо указал на
стул. Папаша повернулся на одной ножке и сел.
- Я, - продолжал он, показывая г. учителю свои золотые часы, - пришел
с вами поговорить-с... Мм-да... Вы, конечно, меня извините... Я по-ученому
выражаться не мастер. Наш брат, знаете ли, всё спроста... Ха-ха-ха! Вы в
университете обучались?
- Да, в университете.
- Так-ссс!.. Н-ну, да... А сегодня тепло-с... Вы, Иван Федорыч, моему
сынишке двоек там наставили... Мм... да... Но это ничего, знаете... Кто
чего достоин... Ему же дань - дань, ему же урок - урок... Хе-хе-хе!.. Но,
знаете ли, неприятно. Неужели мой сын плохо арифметику понимает?
- Как вам сказать? Не то, чтобы плохо, но, знаете ли, не занимается.
Да, он плохо знает.
- Почему же он плохо знает?
Учитель сделал большие глаза.
- Как почему? - сказал он. - Потому, что плохо знает и не занимается.
- Помилуйте, Иван Федорыч! Сын мой превосходно занимается! Я сам с
ним занимаюсь... Он ночи сидит... Он всё отлично знает... Ну, а что
пошаливает... Ну, да ведь это молодость... Кто из нас не был молод? Я вас
не обеспокоил?
- Помилуйте, что вы?.. Очень вам благодарен даже... Вы, отцы, такие
редкие гости у нас, педагогов... Впрочем, это показывает на то, как вы
сильно нам доверяете; а главное во всем - это доверие.
- Разумеется... Главное - не вмешиваемся... Значит, сын мой не
перейдет в IV класс?
- Да. У него ведь не по одной только арифметике годовая двойка?
- Можно будет и к другим съездить. Ну, а насчет арифметики?.. Хххе!..
Исправите?
- Не могу-с! (Учитель улыбнулся.) Не могу-с!.. Я желал, чтобы сын ваш
перешел, я старался всеми силами, но ваш сын не занимается, говорит
дерзости... Мне несколько раз приходилось иметь с ним неприятности.
- М-молод... Что поделаешь?! Да вы уж переправьте на троечку!
- Не могу!
- Да ну, пустяки!.. Что вы мне рассказываете? Как будто бы я не знаю,
что можно, чего нельзя. Можно, Иван Федорыч!
- Не могу! Что скажут другие двоечники? Несправедливо, как ни
поверните дело. Ей-ей, не могу!
Папаша мигнул одним глазом.
- Можете, Иван Федорыч! Иван Федорыч! Не будем долго рассказывать! Не
таково дело, чтобы о нем три часа балясы точить... Вы скажите мне, что вы
по-своему, по-ученому, считаете справедливым? Ведь мы знаем, что такое
ваша справедливость. Хе-хе-хе! Говорили бы прямо, Иван Федорыч, без
экивок! Вы ведь с намерением поставили двойку... Где же тут
справедливость?
Учитель сделал большие глаза и... только; а почему он не обиделся -
это останется для меня навсегда тайною учительского сердца.
- С намерением, - продолжал папаша. - Вы гостя ожидали-с.
Ха-хе-ха-хе!.. Что ж? Извольте-с!.. Я согласен... Ему же дань - дань...
Понимаю службу, как видите... Как ни прогрессируйте там, а... все-таки,
знаете... ммда... старые обычаи лучше всего, полезнее... Чем богат, тем и
рад.
Папаша с сопеньем вытащил из кармана бумажник, и двадцатипятирублевка
потянулась к кулаку учителя.
- Извольте-с!
Учитель покраснел, съежился и... только. Почему он не указал папаше
на дверь - для меня останется навсегда тайной учительского сердца...
- Вы, - продолжал папаша, - не конфузьтесь... Ведь я понимаю... Кто
говорит, что не берет, - тот берет... Кто теперь не берет? Нельзя,
батенька, не брать... Не привыкли еще, значит? Пожалуйте-с!
- Нет, ради бога...
- Мало? Ну, больше дать не могу... Не возьмете?
- Помилуйте!..
- Как прикажете... Ну, а уж двоечку исправьте!.. Не так я прошу, как
мать... Плачет, знаете ли... Сердцебиение там и прочее...
- Вполне сочувствую вашей супруге, но не могу.
- Если сын не перейдет в IV класс, то... что же будет?.. Ммда... Нет,
уж вы переведите его!
- Рад бы, но не могу... Прикажете папиросу?
- Гранд мерси... Перевести бы не мешало... А в каком чине состоите?
- Титулярный... Впрочем, по должности VIII-го класса. Кгм!..
- Так-ссс... Ну, да мы с вами поладим... Единым почерком пера, а?
идет? Хе-хе!..
- Не могу-с, хоть убейте, не могу!
Папаша немного помолчал, подумал и опять наступил на г. учителя.
Наступление продолжалось еще очень долго. Учителю пришлось раз двадцать
повторить свое неизменное "не могу-с". Наконец папаша надоел учителю и
стал больше невыносим. Он начал лезть целоваться, просил проэкзаменовать
е г о по арифметике, рассказал несколько сальных анекдотов и
зафамильярничал. Учителя затошнило.
- Ваня, тебе пора ехать! - крикнула из другой комнаты учительша.
Папаша понял, в чем дело, и своею широкою фигуркой загородил г. учителю
дверь. Учитель выбился из сил и начал ныть. Наконец ему показалось, что он
придумал гениальнейшую вещь.
- Вот что, - сказал он папаше. - Я тогда только исправлю вашему сыну
годовую отметку, когда и другие мои товарищи поставят ему по тройке по
своим предметам.
- Честное слово?
- Да, я исправлю, если они исправят.
- Дело! Руку вашу! Вы не человек, а - шик! Я им скажу, что вы уже
исправили. Идет девка за парубка! Бутылка шампанского за мной. Ну, а когда
их можно застать у себя?
- Хоть сейчас.
- Ну, а мы, разумеется, будем знакомы? Заедете когда-нибудь на часок
попросту?
- С удовольствием. Будьте здоровы!
- Оревуар!* Хе-хе-хе-хмы!.. Ох, молодой человек, молодой человек!..
Прощайте!.. Вашим господам товарищам, разумеется, от вас поклон? Передам.
Вашей супруге от меня почтительное резюме... Заходите же!
_______________
* До свидания! (франц. au revoir).
Папаша шаркнул ножкой, надел шляпу и улетучился.
"Славный малый, - подумал г. учитель, глядя вслед уходившему
папаше. - Славный малый! Что у него на душе, то и на языке. Прост и добр,
как видно... Люблю таких людей".
В тот же день вечером у папаши на коленях опять сидела мамаша (а уж
после нее сидела горничная). Папаша уверял ее, что "сын наш" перейдет и
что ученых людей не так уломаешь деньгами, как приятным обхождением и
вежливеньким наступлением на горло.
круглому, как жук, папаше и кашлянула. При входе ее с колен папаши
спорхнула горничная и шмыгнула за портьеру; мамаша не обратила на это ни
малейшего внимания, потому что успела уже привыкнуть к маленьким слабостям
папаши и смотрела на них с точки зрения умной жены, понимающей своего
цивилизованного мужа.
- Пампушка, - сказала она, садясь на папашины колени, - я пришла к
тебе, мой родной, посоветоваться. Утри свои губы, я хочу поцеловать тебя.
Папаша замигал глазами и вытер рукавом губы.
- Что тебе? - спросил он.
- Вот что, папочка... Что нам делать с нашим сыном?
- А что такое?
- А ты не знаешь? Боже мой! Как вы все, отцы, беспечны! Это ужасно!
Пампушка, да будь же хоть отцом наконец, если не хочешь... не можешь быть
мужем!
- Опять свое! Слышал тысячу раз уж!
Папаша сделал нетерпеливое движение, и мамаша чуть было не упала с
колен папаши.
- Все вы, мужчины, таковы, не любите слушать правды.
- Ты про правду пришла рассказывать или про сына?
- Ну, ну, не буду... Пампуша, сын наш опять нехорошие отметки из
гимназии принес.
- Ну, так что ж?
- Как что ж? Ведь его не допустят к экзамену! Он не перейдет в
четвертый класс!
- Пускай не переходит. Невелика беда. Лишь бы учился да дома не
баловался.
- Ведь ему, папочка, пятнадцать лет! Можно ли в таких летах быть в
третьем классе? Представь, этот негодный арифметик опять ему вывел
двойку... Ну, на что это похоже?
- Выпороть нужно, вот на что похоже.
Мамаша мизинчиком провела по жирным губам папаши, и ей показалось,
что она кокетливо нахмурила бровки.
- Нет, пампушка, о наказаниях мне не говори... Сын наш не виноват...
Тут интрига... Сын наш, нечего скромничать, так развит, что невероятно,
чтобы он не знал какой-нибудь глупой арифметики. Он всё прекрасно знает, в
этом я уверена!
- Шарлатан он, вот что-с! Ежели б поменьше баловался да побольше
учился... Сядь-ка, мать моя, на стул... Не думаю, чтоб тебе удобно было
сидеть на моих коленях.
Мамаша спорхнула с колен папаши, и ей показалось, что она лебединым
шагом направилась к креслу.
- Боже, какое бесчувствие! - прошептала она, усевшись и закрыв
глаза. - Нет, ты не любишь сына! Наш сын так хорош, так умен, так
красив... Интрига, интрига! Нет, он не должен оставаться на второй год, я
этого не допущу!
- Допустишь, коли негодяй скверно учится... Эх, вы, матери!.. Ну, иди
с богом, а я тут кое-чем должен... позаняться...
Папаша повернулся к столу, нагнулся к какой-то бумажке и искоса, как
собака на тарелку, посмотрел на портьеру.
- Папочка, я не уйду... я не уйду! Я вижу, что я тебе в тягость, но
потерпи... Папочка, ты должен сходить к учителю арифметики и приказать ему
поставить нашему сыну хорошую отметку... Ты ему должен сказать, что сын
наш хорошо знает арифметику, что он слаб здоровьем, а потому и не может
угождать всякому. Ты принудь учителя. Можно ли мужчине сидеть в третьем
классе? Постарайся, пампуша! Представь, Софья Николаевна нашла, что сын
наш похож на Париса!
- Для меня это очень лестно, но не пойду! Некогда мне шляться.
- Нет, пойдешь, папочка!
- Не пойду... Слово твердо... Ну, уходи с богом, душенька... Мне бы
заняться нужно вот тут кое-чем...
- Пойдешь!
Мамаша поднялась и возвысила голос.
- Не пойду!
- Пойдешь!! - крикнула мамаша, - а если не пойдешь, если не захочешь
пожалеть своего единственного сына, то...
Мамаша взвизгнула и жестом взбешенного трагика указала на портьеру...
Папаша сконфузился, растерялся, ни к селу ни к городу запел какую-то песню
и сбросил с себя сюртук... Он всегда терялся и становился совершенным
идиотом, когда мамаша указывала ему на его портьеру. Он сдался. Позвали
сына и потребовали от него слова. Сынок рассердился, нахмурился, насупился
и сказал, что он арифметику знает лучше самого учителя и что он не виноват
в том, что на этом свете пятерки получаются одними только гимназистками,
богачами да подлипалами. Он разрыдался и сообщил адрес учителя арифметики
во всех подробностях. Папаша побрился, поводил у себя по лысине гребнем,
оделся поприличнее и отправился "пожалеть единственного сына".
По обыкновению большинства папашей, он вошел к учителю арифметики без
доклада. Каких только вещей не увидишь и не услышишь, вошедши без доклада!
Он слышал, как учитель сказал своей жене: "Дорого ты стоишь мне,
Ариадна!.. Прихоти твои не имеют пределов!" И видел, как учительша
бросилась на шею к учителю и сказала: "Прости меня! Ты мне дешево стоишь,
но я тебя дорого ценю!" Папаша нашел, что учительша очень хороша собой и
что будь она совершенно одета, она не была бы так прелестна.
- Здравствуйте! - сказал он, развязно подходя к супругам и шаркая
ножкой. Учитель на минуту растерялся, а учительша вспыхнула и с быстротою
молнии шмыгнула в соседнюю комнату.
- Извините, - начал папаша с улыбочкой, - я, может быть, того... вас
в некотором роде обеспокоил... Очень хорошо понимаю... Здоровы-с? Честь
имею рекомендоваться... Не из безызвестных, как видите... Тоже служака...
Ха-ха-ха! Да вы не беспокойтесь!
Г-н учитель чуточку, приличия ради, улыбнулся и вежливо указал на
стул. Папаша повернулся на одной ножке и сел.
- Я, - продолжал он, показывая г. учителю свои золотые часы, - пришел
с вами поговорить-с... Мм-да... Вы, конечно, меня извините... Я по-ученому
выражаться не мастер. Наш брат, знаете ли, всё спроста... Ха-ха-ха! Вы в
университете обучались?
- Да, в университете.
- Так-ссс!.. Н-ну, да... А сегодня тепло-с... Вы, Иван Федорыч, моему
сынишке двоек там наставили... Мм... да... Но это ничего, знаете... Кто
чего достоин... Ему же дань - дань, ему же урок - урок... Хе-хе-хе!.. Но,
знаете ли, неприятно. Неужели мой сын плохо арифметику понимает?
- Как вам сказать? Не то, чтобы плохо, но, знаете ли, не занимается.
Да, он плохо знает.
- Почему же он плохо знает?
Учитель сделал большие глаза.
- Как почему? - сказал он. - Потому, что плохо знает и не занимается.
- Помилуйте, Иван Федорыч! Сын мой превосходно занимается! Я сам с
ним занимаюсь... Он ночи сидит... Он всё отлично знает... Ну, а что
пошаливает... Ну, да ведь это молодость... Кто из нас не был молод? Я вас
не обеспокоил?
- Помилуйте, что вы?.. Очень вам благодарен даже... Вы, отцы, такие
редкие гости у нас, педагогов... Впрочем, это показывает на то, как вы
сильно нам доверяете; а главное во всем - это доверие.
- Разумеется... Главное - не вмешиваемся... Значит, сын мой не
перейдет в IV класс?
- Да. У него ведь не по одной только арифметике годовая двойка?
- Можно будет и к другим съездить. Ну, а насчет арифметики?.. Хххе!..
Исправите?
- Не могу-с! (Учитель улыбнулся.) Не могу-с!.. Я желал, чтобы сын ваш
перешел, я старался всеми силами, но ваш сын не занимается, говорит
дерзости... Мне несколько раз приходилось иметь с ним неприятности.
- М-молод... Что поделаешь?! Да вы уж переправьте на троечку!
- Не могу!
- Да ну, пустяки!.. Что вы мне рассказываете? Как будто бы я не знаю,
что можно, чего нельзя. Можно, Иван Федорыч!
- Не могу! Что скажут другие двоечники? Несправедливо, как ни
поверните дело. Ей-ей, не могу!
Папаша мигнул одним глазом.
- Можете, Иван Федорыч! Иван Федорыч! Не будем долго рассказывать! Не
таково дело, чтобы о нем три часа балясы точить... Вы скажите мне, что вы
по-своему, по-ученому, считаете справедливым? Ведь мы знаем, что такое
ваша справедливость. Хе-хе-хе! Говорили бы прямо, Иван Федорыч, без
экивок! Вы ведь с намерением поставили двойку... Где же тут
справедливость?
Учитель сделал большие глаза и... только; а почему он не обиделся -
это останется для меня навсегда тайною учительского сердца.
- С намерением, - продолжал папаша. - Вы гостя ожидали-с.
Ха-хе-ха-хе!.. Что ж? Извольте-с!.. Я согласен... Ему же дань - дань...
Понимаю службу, как видите... Как ни прогрессируйте там, а... все-таки,
знаете... ммда... старые обычаи лучше всего, полезнее... Чем богат, тем и
рад.
Папаша с сопеньем вытащил из кармана бумажник, и двадцатипятирублевка
потянулась к кулаку учителя.
- Извольте-с!
Учитель покраснел, съежился и... только. Почему он не указал папаше
на дверь - для меня останется навсегда тайной учительского сердца...
- Вы, - продолжал папаша, - не конфузьтесь... Ведь я понимаю... Кто
говорит, что не берет, - тот берет... Кто теперь не берет? Нельзя,
батенька, не брать... Не привыкли еще, значит? Пожалуйте-с!
- Нет, ради бога...
- Мало? Ну, больше дать не могу... Не возьмете?
- Помилуйте!..
- Как прикажете... Ну, а уж двоечку исправьте!.. Не так я прошу, как
мать... Плачет, знаете ли... Сердцебиение там и прочее...
- Вполне сочувствую вашей супруге, но не могу.
- Если сын не перейдет в IV класс, то... что же будет?.. Ммда... Нет,
уж вы переведите его!
- Рад бы, но не могу... Прикажете папиросу?
- Гранд мерси... Перевести бы не мешало... А в каком чине состоите?
- Титулярный... Впрочем, по должности VIII-го класса. Кгм!..
- Так-ссс... Ну, да мы с вами поладим... Единым почерком пера, а?
идет? Хе-хе!..
- Не могу-с, хоть убейте, не могу!
Папаша немного помолчал, подумал и опять наступил на г. учителя.
Наступление продолжалось еще очень долго. Учителю пришлось раз двадцать
повторить свое неизменное "не могу-с". Наконец папаша надоел учителю и
стал больше невыносим. Он начал лезть целоваться, просил проэкзаменовать
е г о по арифметике, рассказал несколько сальных анекдотов и
зафамильярничал. Учителя затошнило.
- Ваня, тебе пора ехать! - крикнула из другой комнаты учительша.
Папаша понял, в чем дело, и своею широкою фигуркой загородил г. учителю
дверь. Учитель выбился из сил и начал ныть. Наконец ему показалось, что он
придумал гениальнейшую вещь.
- Вот что, - сказал он папаше. - Я тогда только исправлю вашему сыну
годовую отметку, когда и другие мои товарищи поставят ему по тройке по
своим предметам.
- Честное слово?
- Да, я исправлю, если они исправят.
- Дело! Руку вашу! Вы не человек, а - шик! Я им скажу, что вы уже
исправили. Идет девка за парубка! Бутылка шампанского за мной. Ну, а когда
их можно застать у себя?
- Хоть сейчас.
- Ну, а мы, разумеется, будем знакомы? Заедете когда-нибудь на часок
попросту?
- С удовольствием. Будьте здоровы!
- Оревуар!* Хе-хе-хе-хмы!.. Ох, молодой человек, молодой человек!..
Прощайте!.. Вашим господам товарищам, разумеется, от вас поклон? Передам.
Вашей супруге от меня почтительное резюме... Заходите же!
_______________
* До свидания! (франц. au revoir).
Папаша шаркнул ножкой, надел шляпу и улетучился.
"Славный малый, - подумал г. учитель, глядя вслед уходившему
папаше. - Славный малый! Что у него на душе, то и на языке. Прост и добр,
как видно... Люблю таких людей".
В тот же день вечером у папаши на коленях опять сидела мамаша (а уж
после нее сидела горничная). Папаша уверял ее, что "сын наш" перейдет и
что ученых людей не так уломаешь деньгами, как приятным обхождением и
вежливеньким наступлением на горло.
Опубликовано 28 ноября 2009 года
Новые статьи на library.by:
КЛАССИЧЕСКАЯ РУССКАЯ ПРОЗА:
Комментируем публикацию: ПАПАША
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1259419013 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций