Первые отцы церкви остро чувствовали противоречие мира земного и небесного и за благо считали переход в мир иной. Особенно почетной была смерть, повторяющая смерть Христа, - мученичество за веру. Игнатий Антиохийский, Поликарп Смирнский, друг Игнатия и ученик св. Иоанна Богослова, приняли мученическую смерть во времена правления императора Траяна [1. С. 36 - 37]. Со времен подвигов этих отцов началась традиция, по которой день смерти мученика считался его вторым рождением, а его останки - святыми мощами. Упрочивалась концепция, по которой смерти подвержено лишь тело, душа же бессмертна: душа праведника бесконечно созерцает Христа, грешника - горит в вечном адском огне. Посмертная участь человека - учили отцы церкви - окончательно определится после второго пришествия Христа и его суда.

Как и их предшественники, святители II в. полагали, что адские мучения начнутся сразу после смерти тела, но окончательное завершение они получат после Страшного суда. Это мучения духовные, бесконечные в своей тягостности, при которых физическое естество грешников останется в "своем целом виде". Всеобщее воскресение не станет для всех душ одновременным: сначала оно совершится для праведников и лишь через тысячу лет - для грешников. Чрезвычайно важным считался вопрос о том, в каком виде воскреснут мертвые, будут ли люди тождественны себе прежним. Идея тождества настолько всех занимала, что речь шла даже о тождестве внутренних органов. Считалось, что человек праведный предстанет перед судом здоровым и целостным.

Очевидно, что место загробной жизни человека было определено не сразу. Св. Ириней помещал души грешные и праведные в "преисподних местах земли" (in inferioribus terrae). Праведникам отводилось то место в преисподней, где некогда побывал первый человек Адам, куда попал Лазарь и откуда был восхищен после смерти апостол Павел. Это лоно Авраама, место блаженного упокоения душ праведных. Авраам символически усыновляет всех верующих, принимает их под свою защиту (изображение лона Авраамова - одна из композиционных частей иконографии Страшного суда). Ипполит, епископ Римский, защищал тезис о земном рае, в котором некогда жил Адам. В будущем рай будет восстановлен не только для одного Адама, но и для всех праведников. Праведники и грешники до Страшного суда пребывают в преисподней, разделенные пропа

Дергачева Ирина Владимировна - д-р филол. наук, зав. кафедрой истории и теории литературы Православного Свято-Тихоновского государственного университета.

стр. 16

стью, которую нельзя перейти, но зато они могут видеть друг друга. С момент; воскресения Христа и вознесения его на небо, туда же переносится жизнь вечная. Климент Александрийский учил, что души праведных возносятся на небо, а мучения грешников прекращаются, так как они проходят через очистительный огонь.

Наиболее полно представления о картине мира представлены в эсхатологических сочинениях, каким является переводной апокриф ветхозаветного цикла "Книга Еноха" (см. [1. С. 56 - 62]). Еноха вознесли на небо мужи "солнцеликие" и позволили ему узреть семь ярусов небесных. На первом небе были звезды и ангелы, ими управляющие, хранилище снега и льда. На втором оказалось место безмерного наказания - там находились падшие ангелы. Третье небо - это рай, где стоит древо жизни несказанной красоты. Корни его уходят в землю, само оно - золотое, красное, огненное на вид, покрывает собой весь рай, в том числе другие деревья "благоцветные", приносящие благоухающие плоды. Текут в раю два источника: елея и вина, молока и меда. Они дают начало земным рекам, разделяясь на сорок частей и порознь обтекая землю. Имеют эти реки обращение кругов своих наподобие стихий воздушных. Триста ангелов пресветлых охраняют рай, каждодневно они служат Господу благим пением. Примечательно, что на этом же ярусе находится и ад, где тьма и мгла, и нет там света, лишь огонь мрачный разгорается, и река огня растекается повсюду; там лед холодный и темницы, и ангелы лютые. Попадают туда души нечестивые, творящие беззаконие.

На четвертом небе увидел Енох действие законов небесной физики и механики, управляющих движением солнца, месяца и всех светил небесных, а также ворота, из которых выходит солнце. Открылось ему здесь сокровенное знание о расчете дней по солнечному и лунному календарю, о смене времен года. Пятое небо - вместилище грозных, вечно бодрствующих ангелов. Это бессмертные ангелы, когда-то заключившие брак с "дочерьми человеческими", они уже не несут службу Господу. На шестом небе Еноху предстает вся иерархия ангельских чинов, на седьмом небе ему издалека показали Господа, к которому подходят и кланяются соединенные по чину воинства небесные. По приказу Господа Енох записывает все увиденное и услышанное им. Ему разрешается вновь посетить землю, чтобы рассказать обо всем детям, но потом он должен снова вернуться на небо, где станет писцом и книжником, записывающим все дела земные и небесные. Станет он свидетелем Господа на Страшном суде.

Нетрудно заметить, что в этом апокрифе присутствуют отзвуки древнеиудейского учения о небесных уровнях, об ангелах "различных разрядов"; также отразилась в нем символическая нумерология. Главное же заключается в том, что сквозь призму восприятия Еноха в этом сочинении даны картины посмертной судьбы человека, четко прописан христианский космос, показаны рай и ад, куда попадают души человеческие.

В "Видении пророка Исайи" (см. [1. 62 - 65]) также раскрываются контуры картины мира. Как и Енох праведный, пророк Исайя попадает на небо и получает откровение о небесном устройстве, о судьбах всего мира и человечества. Ему предстает видение не от мира сего, но от мира, тайного для всей живой плоти. Исайя видит ангела, который и становится его проводником на небо для встречи с Богом. Путешествие его протекает неспокойно, на тверди небесной он видит сатану и его воинство, противостоящее благочестию и возбуждающее

стр. 17

зависть. Воинство сатанинское подвержено этому пороку, как и люди на земле. Перед Исайей предстает последняя битва между добром и злом.

На первом небе он видит престол и сидящего на нем ангела в великой славе, окруженного другими ангелами, поющими славу Господу. Поют ангелы и на втором, и на третьем, и на четвертом, и на пятом небе, но сами они еще не достойны поклонения. Их пение по мере продвижения Исайи наверх становилось все сильнее, а свет, осеняющий их, - ярче. Лишь на шестом небе открылась Исайе слава небесная и ангельские чины, а на седьмом он услышал голос Бога. Только потом он различает Его черты, но отнюдь не четкие. Господь вызывает у Исайи ужас и трепет своим величием и сиянием и постепенно преображается, принимая облик ангела. Рядом с ним появляется другой ангел в великой славе - Дух ангельский, который есть в каждом праведнике, а за ним еще один, которому поклонились все присутствующие на седьмом небе праведники и ангелы, Дух ангельский и Господь. Это о нем сказано: "Сей один вечный, живущий в вышнем мире и почивающий в святых, имени его мы не можем вытерпеть, его воспевает Святой Дух устами праведников" [2. С. 201]. Это слова о Сыне Божием, которому суждено сойти в мир земной, принять облик человеческий, погибнуть и воскреснуть, спуститься в ад, вознестись, чтобы в славе великой сесть одесную Отца и судить мир за грехи его.

Пророк Исайя увидел ангелов и бесчисленных праведников, окружавших Бога. Они уже лишились своих плотских одежд, но еще не обрели одежды небесные и венец славы. Они будут им даны лишь после сошествия на землю Сына Божиего. Пребывая на седьмом небе, Исайя узнает также, что все дела земные, прошлые и будущие, известны, что все человеческие деяния записаны в книгах. Посредником между людьми и Господом, а также заступником за всех людей выступает архангел Михаил, непрестанно молящийся за все человечество.

Очевидно, что Исайя пребывал на небе в каком-то преображенном состоянии, потому что, завершив путешествие, он вновь облачается в плотскую одежду, чтобы закончить земной путь, а перед этим поведать увиденное им на небе царям иерусалимским и пророкам.

Как видим, в апокрифе "Видение пророка Исайи", помимо явно "додуманных" образов небесного мира, присутствуют вполне допустимые ортодоксальным христианством представления о трехипостасном божестве, о преображении плоти праведников после смерти, о небесном рае. Примечательно, что, в отличие от героя "Книги Еноха", Исайя не описывает Бога, а напротив, подчеркивает, что его ни увидеть, ни описать, ни назвать нельзя, - в этом отразился древний запрет, распространенный среди иудаистских мистических учений, наложенный на любые словесные и числовые операции с именем Бога. Весьма подробно в этом "Видении" изложена близкая к каноничным Евангелиям история Сына Божиего, Его трагическая судьба среди людей и последующее преодоление Им смерти, вознесение и ожидаемое второе пришествие для суда над людьми. Достаточно подробно разработана тема посмертной судьбы праведников, долго обсуждавшаяся и отцами церкви: они теряют плоть, попадают на небо, до суда ожидают окончательного решения своей участи.

Тема рая оказалась в центре внимания в рассмотренных нами апокрифических памятниках. Она трактуется как тема сакральная, недоступная обычным людям, т. е. в тесной связи с буквальным значением слова апокриф. Не углубляясь в историю бытования на Руси апокрифов и их отношения к каноническим

стр. 18

текстам Священного Писания, в том числе "неистинных", "богоотметных" апокрифов, подчеркнем, что из этой группы текстов возможно извлечь представления об ином мире: этот мир дихотомичен - в нем есть рай, куда попадают души праведников; ад, где томятся грешники. Примечательно, что эти два яруса мира еще не окончательно были ориентированы по вертикали, зато небо членилось на ярусы. Отметим размещение рая и ада на одном из небесных ярусов ("Книга Еноха"). Также очевидно, что рай в этих апокрифах занимает более значительное место, чем ад, о котором пишется довольно скупо. Апокрифы эти интересны и тем, что резко приближают невидимые ярусы мира к человеку - о них говорится наравне с посмертной судьбой людей.

Обратимся теперь к Козьме Индикоплову, путешественнику и писателю VI в., оставившему сочинение под названием "Христианская топография" (см. [1. С. 66 - 70]), - в него попали многие космогонические воззрения антиохийской школы. Кроме того, Козьма Индикоплов в своих космологических воззрениях был скорее близок к ранней ветхозаветной мифологии, а через нее к ближневосточным мистическим течениям, чем к новозаветному учению или к представлениям его более искушенных в христианской догматике современников, например Псевдо-Дионисия Ареопагита. Его "Христианския топография" - это "путеводитель" по миру христианской философии, не получающий точных координат, зато описанный сквозь призму символов, соотнесенных с вечной историей и вечными законами мироздания. Поэтому так образны и многозначны у Козьмы Индикоплова картины Вселенной - ведь вечные понятия неисчерпаемы, истолковать их полностью также принципиально невозможно.

Вселенная в его представлениях по-христиански дихотомична: небо противостоит земле; вода мирового океана - всеобъемлющей суше; воздух - тверди; даже само небо состоит из двух уровней - высшего и низшего. Козьма пишет о плоской земле (земная твердь), над которой распростерто куполообразное твердое небо (небесная твердь). Земная твердь, населенная людьми, животными, растениями, имеет форму вытянутого прямоугольника, окруженного единым океаном, границы которого упираются в "стены" небесной тверди, образующей нижнее небо. Оно видно с земли и представляется аркой, изогнутой вверх и упирающейся своими основаниями-концами в земную твердь. Над нижним небом, также в виде арки, высится тоже твердое верхнее небо - царство небесное, или рай. Между двумя небесными куполами протекают небесные воды.

Попасть душам праведников в небесный рай нельзя до той поры, когда Сын Божий второй раз придет на землю. До этого часа души их пребывают в раю, но расположенном, согласно библейским представлениям, на востоке земли - там, где края небесные смыкаются с краями земными, на стыке тверди земной и небесной, телесного и духовного, плотного и воздушного. Там существует земной рай - Эдем, где берет свое начало источник, рай "напаяющий".

В картине мира, созданной Козьмой Индикопловом, явно учтены свидетельства праведников, сподобившихся при жизни вознестись на небеса и узреть сокровенное. Ведь уже праведный Енох возвестил, что смерть не властвует над человеком, что он верой своей победит ее, что "не по гневу" дается человеку смерть. В сочинении Козьмы присутствуют явные отсылки к "Книге Еноха". Но рай он видит уже иначе - для него существуют два рая. Итак, два неба, вернее и нижнее, - два рая, земной и небесный; две судьбы - грешников и праведников; жизнь Козьма видит как отрицание смерти. Все эти оппозиции не проявляют никакой напряженности и пребывают между собой в гармонии. Их отноше-

стр. 19

ния подобны смене дня и ночи, соотнесенной с круговыми движениями солнца вокруг конусообразного возвышения к северной части земной тверди.

Такой прекрасный и справедливый мир создан Богом для человека. Из птиц, из четвероногих, из гадов - выше всех Бог нарек человека. Ведь не дано всем тварям небеса "соглядати", даже птица, летая, на землю смотрит. Только человек способен видеть небо и землю, и с земли может быть взят на небо.

Примечательно, что в сочинении святителя Афанасия Александрийского "Вопросы и ответы", встречающегося в самых разных памятниках - в Изборнике 1076 г., в Измарагдах, Кормчих, Синодиках, а также в сборниках непостоянного состава, ставится один из важнейших вопросов эсхатологии: познают ли "тамо" друг друга души близких людей (см. [1. С. 70 - 71]). Решается он по-разному относительно грешников и праведников - во аде грешные души не узнают своих близких; пребывающим в раю Бог даровал способность узнавать: "Познание бо дано праведным душам, а грешных души во тме и не знают себе" [3]. Исключений для грешных душ не существует, они не могут узнать даже тех, с кем рядом жили на земле: "иже от единыя страны и дома и рода суще" [3]. Обречены они на скорбь и печаль лютую. В уставах, церковно-учительных сборниках не раз задается вопрос о том, молятся ли за живущих на земле "отшедшии души". Ответ предельно прост: святые души вспоминают их и молятся за них, грешные же сами пребывают в беде и скорби.

В "Вопросах и ответах" Афанасия Александрийского вырисовываются очертания христианской картины мира, но особым образом. На вопрос о том, где пребывают души человеческие после смерти, следует ответ, предваряемый указанием на сокровенность знания: "Странно убо и страшно есть вопрошение се. И от человекъ утаено" [3]. Бог не попустил душам вернуться на землю и рассказать, как они там живут. Более подробно, чем о рае, но все-таки довольно сжато, говорится об аде, находящемся под землею и морем. Он описывается как тьма вечная и сень смертная, как ров темный и мрачный - в ад не проникает ни один луч света. Про рай лишь сказано, что отверст он для праведников.

В "Житии Василия Нового" большой интерес представляет описание иного мира, сделанное на основе мотива путешествия в загробный мир - совершает его служанка Василия Нового, Феодора (см. [1. 71 - 92]). Ее путь начинается от земли, направлен он на восток небес. Миновав последнее мытарство, она попадает за врата небесные, сияющие, как кристалл, ярче пресветлых звезд. Мытарства Феодора проходит как всякая душа, прибывающая в иной мир, это мытарства горькие, мытарства тьмы и воздуха. После них Феодора с сопровождающими ее ангелами попадает на некий "воздух страшный", где их встречают прекрасные юноши, облаченные в огонь. С ними Феодора шествует по облакам, видит престол св. Троицы, откуда слышится глас, призывающий провести ее в селения святых, в рай, где пребывают души праведных, и в ад, населенный грешниками.

Рай - это место "злачно", "покойно", место тишины. В ширину и долготу селения апостольские подобны Царьграду. Так верхний ярус мира получает сравнения с земным сакральным локусом. Самое благостное место рая - лоно Аврамово, исполненное славы и сладости духовной, а также благовонных цветов и всяких неземных ароматов. Здесь находятся палаты, в которых пребывают все христианские младенцы - они играют и веселятся. Далее путь Феодоры лежит на запад - к преисподней, где вопят грешники.

стр. 20

После сорока дней неустанных молитв Феодора сподобилась увидеть покои, уготованные Богом для святого Василия - это светлые, высокие палаты, где "на тридесять локтей" стоит обильная трапеза, с блюдами золотыми, усыпанными драгоценными каменьями, удивления достойными. Овощи были на них дивные и прекрасные, и исходило от них благоухание неописуемое. Вкушали их "не тело носящие" люди, но будто лучи солнечные сияющие, образ имеющие человеческий. Наполняясь неизреченной радостью, они пили из чаш, или "невещественных скляниц", белых, как снег, от чего исполнялись Святого Духа и сладости и в изумлении сидели целый час, и лица их были, как цветок. В этом описании знаменательны не только попытки объемно и наглядно представить светлые покои, но и стремление через слово и конкретные детали передать невещественное, невидимое, духовное. Таковой является образ трапезы, восходящий к святому причастию.

В "Послании о рае" Василия Калики Феодору Доброму (1347 г.) рассматривается вопрос о земном рае и о том, как следует его воспринимать - как реальное пространство, расположенное на земле, или как метафизическое обозначение будущего спасения души человеческой. Феодор Добрый придерживаете первого мнения: он считает, что рай, в котором жил Адам, погиб после его грехопадения; Василий Калика - второго, с его точки зрения, рай не исчез. В доказательство он приводит сведения о пространственных параметрах рая - например, четыре реки идут из рая, недоступного человеку, его населяют брахманы взятые Василием из "Александрии". Опирается он и на другие свидетельства о земном рае, а также противопоставляет ад раю как зло - добру.

Итак, топография иного мира преимущественно нацелена на верхний ярус мира - рай, рядом с которым в ранних сочинениях порой размещается и ад; в дальнейшем ему отводится место под землей и океаном. Затрагивается в "топографических" сочинениях вопрос о том, что происходит с человеком после смерти. Он волнует всех авторов, на сочинения которых мы опирались, рассматривая очертания христианской картины мира, неразрывно связанные с посмертной судьбой человека.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Дергачева И. В. Посмертная судьба и "иной мир" в древнерусской книжности. М., 2004.

2. Видение пророка Исайи / Подг. текста, перевод, коммент. М. В. Рождественской // Библиотека литературы Древней Руси. СПб., 2000. Т. 3.

3. РГБ. Собр. ТСЛ. N 204. Измарагд.