В царствование Николая I и Александра II целью конфессиональной политики в отношении так называемых возвращенных территорий - украинских и белорусских земель, отошедших к России в результате разделов Польши и именовавшихся в официальном делопроизводстве Западным краем, - была интеграция их с основной частью империи; в определенной мере та же задача ставилась и в отношении Прибалтики. На этом обширном пространстве находились Киевская, Подольская, Волынская, Минская, Могилевская, Полоцкая, Литовская и Рижская епархии. Одно из главных препятствий в проведении такого курса Петербург видел в наличии сильного польского элемента ¹ ,опиравшегося на авторитет католической церкви. Отсюда стремление ослабить католицизм и вытеснить поляков - землевладельцев и чиновников, одновременно укрепляя православие и замещая влияние поляков - русским влиянием.

К тому времени, когда западные территории вошли в состав Российской империи, униатская церковь находилась в плачевном состоянии. Имперское правительство не интересовали переживаемые ею трудности, оно рассчитывало восстановить и укрепить православие и с его помощью свести к минимуму влияние католицизма и ослабить польский сепаратизм; православие рассматривалось как важнейший инструмент русификации края ² . Под нею понималось прежде всего вытеснение польского элемента с ключевых экономических и административных позиций.

Крупным успехом на этом пути стало воссоединение униатов с православной церковью, предпринятое по инициативе униатской церкви во главе с Иосифом Семашко. 14 мая 1839 г. в витебском Успенском соборе митрополит Московский Филарет совершил литургию, по окончании которой состоялось обнародование указа Синода о завершении воссоединения униатов с православием. Православная паства пополнилась почти на 1,5 млн. человек.

Легкость, с которой верующие последовали за своим духовенством, в немалой степени объяснялась живучестью исторической традиции, согласно которой униаты ассоциировали себя с православными, и тем, что подавляющее большинство местных помещиков и чиновников, владевших крепостными, принадлежало к полякам и исповедовало католичество. Образ владельца-господина в сознании крестьян совмещался

Римский Сергей Викторович - кандидат исторических наук, доцент Ростовского педагогического университета.

стр. 25

с образом католика-поляка. Неприязнь сословная переносилась на религиозную почву. Незадолго до воссоединения церквей М. Н. Муравьев, тогда гродненский губернатор, сообщал министру внутренних дел: "Народ, слепо веруя своему духовенству, сам по себе не в состоянии понимать предстоящего преобразования, тем более, что оный по днесь, называя себя и церкви униатские русскими, католиков же поляками, делаемые во внутреннем устройстве оных и самом богослужении улучшения принимает довольно равнодушно, объясняя оные по-своему, а именно: что прежние униатские церкви хотя и были русские, ныне же делаются правдивыми русскими" ³ .

Слияние церквей означало всего лишь один шаг, хотя и очень важный, по пути к основной цели правительства. Дальнейшая русификация, под которой понималось также и приобщение населения к православию и русской культуре, затруднялась состоянием местного сельского приходского духовенства, обратившегося в православие. Именно ему отводилась роль основного исполнителя замыслов Петербурга. Убогие храмы, малообразованное, часто еще не усвоившее православной обрядности и крайне бедное духовенство - все это отнюдь не способствовало успеху конфессиональной политики царизма. При таких условиях укреплению православия в Западном крае правительство Николая I, а затем и его преемника уделяло первостепенное внимание.

Перемены начались с унификации церковного права, распространения порядков, принятых в Великороссии, на присоединенные приходы. Появились новые православные епархии. Но в отличие от остальной части империи их границы не всегда совпадали с границами губерний. Церковная недвижимость подверглась секуляризации". ⁴ . В епархиях открылись консистории и благочиния со всеми отрицательными свойствами, которыми выделялась церковная бюрократия: волокитой, взяточничеством, унижением рядового духовенства и т. п.

В то же время ликвидировались остатки самоуправления приходов. Духовенство лишили возможности избирать благочинных по своему усмотрению, без формальностей обращаться непосредственно к самому архиерею, собираться на съезды по благочиниям для обсуждения общих проблем. Прихожане утратили право выбирать клириков. Причетников включили в штаты. Дело усугублялось авторитарным стилем правления архиереев, большей частью присланных сюда из великорусских епархий и следовавших привычным правилам администрирования.

Ранее униатские священники нередко происходили из дворян. Часть священнослужителей владела небольшими поместьями и хотя бы формально стояла в одном ряду с местными шляхтичами, могла общаться с ними как с равными, хотя, конечно, с некоторыми оговорками. У духовенства не было особых проблем с воспитанием и обучением детей: многие учились вместе с детьми дворян. Помещики довольно часто принимали на воспитание в свои семьи дочерей священнослужителей, оказывая таким способом знаки внимания и расположения своим соседям.

Совершенно иной стала жизнь духовенства после соединения униатов с православием. Отношение помещиков сменилось на холодное и даже враждебное. Вполне сознавая политическую подоплеку происходивших перемен, они перестали помогать в воспитании дочерей духовенства, оказывать им материальную поддержку. Пользуясь малейшим поводом, жаловались на него епархиальным и светским властям. Духовенство попало в трудное положение. Дать дочерям определенное воспитание и образование, как это делалось из поколения в поколение, оно считало своим долгом. Но как можно было его исполнить, если специальные учебные заведения отсутствовали, а помещики перестали оказывать помощь? Труднее стало содержать семью и дом. В отчаянии от мрачных перспектив, многие стали заискивать перед богатыми дворянами-иноверцами. Нравственность духовенства изменилась в худшую сторону.

Гражданские власти, направлявшие и контролировавшие имперскую политику в крае, наблюдали за бывшим униатским духовенством с извест-

стр. 26

ной долей недоверия и подозрительности. Муравьев считал, что в нем мало православного, слишком тесны его связи со шляхтой и что в силу этого оно не сможет способствовать русификации края. А раз так, он предлагал устроить чистку духовного сословия: кого можно - уволить за штат, а остальных перевести во внутренние епархии, взамен прислав клириков- русских ⁵ . План его принят не был, и к концу 50-х годов XIX в. большинство священников и диаконов происходили из бывших униатов, имевших за плечами иезуитский колледж.

Правда, уже вскоре после объединения появились православные семинарии и духовные училища. Но по прошествии некоторого времени стало совершенно очевидно, что и новая, тоже перенесенная из Великороссии, система воспитания сыновей духовенства не принесла нужных плодов. "Продолжительным семинарским заточением" называли с сарказмом местные священники годы своего обучения в духовных учебных заведениях, открывшихся после 1837 года. Подобно тому, как это происходило в российских епархиях, выпускники семинарий в общении с прихожанами часто впадали в две крайности. Одни всеми силами старались сблизиться с местным начальством и помещиками, пренебрегая общением с простонародьем вне церкви и даже исполнением треб. Другие, наоборот, стремясь завоевать авторитет, усваивали весь набор грубых народных нравов, вплоть до попоек с прихожанами, драк и т. п. В основе и первой, и второй линии поведения лежала бедность. Поступая таким образом, надеялись на увеличение пожертвований, но в конечном счете проигрывали, ибо ни то, ни другое не способствовало росту доверия и уважения прихожан к своим духовным наставникам.

Нищета духовенства, особенно сельского, и жалкое состояние православных храмов резали глаз в сравнении с бытом католических ксендзов и костелами. В Петербурге полагали, что, не исправив положения, невозможно достичь намеченной цели, и занялись улучшением материального быта духовенства Западного края, здесь развернулось строительство новых и капитальный ремонт старых храмов, сооружение домов для причтов. За 30-е-50-е годы XIX в. бюрократическая машина столицы переварила в своей утробе не один десяток проектов и дел, связанных с данной проблемой.

Самым крупным из них, имевшим практические результаты, стало предложение "Об улучшении быта православного духовенства", внесенное на рассмотрение Подольским, Витебским и Киевским губернаторами. При Министерстве государственных имуществ начал работу специальный комитет; ее итогом стал закон, принятый 20 июля 1842 года. В виде опыта, новое Положение сначала (с января 1841 г.), по предложению тогдашнего министра государственных имуществ графа П. Д. Киселева, применяли в 11 приходах Волынской и одном приходе Могилевской губернии. Выбор пал на них не случайно: все приходы были полными, находились в имениях, перешедших в казну, и ничто не препятствовало проверке эффективности комитетского проекта. По нему, расходы на содержание причтов покрывались за счет доходов с казенных имений, а крестьян переводили на инвентари в пользу духовенства. В то же время, по предложению Синода, с которым согласовывали проект, в упомянутых приходах духовенству запретили брать плату за отправление важнейших треб (молитвование новорожденных, крещение, исповедь, причащение, брак, елеосвящение, погребение и присоединение иноверцев) 6. Главная идея нового закона и заключалась в том, чтобы обеспечить достаточное содержание духовенства с одновременным устранением платы за требы как основной причины частых конфликтов с прихожанами.

Утвержденное 20 июля 1842г., Положение вскоре распространилось на все сельские приходы Витебской, Могилевской, Минской, Виленской, Гродненской губерний, Ковельского и Овручского уездов Волынской губернии и Белостокской области, а затем и на остальную территорию края. В соответствии с ним все местные приходы поделили на семь классов, различавшихся штатами духовенства и размерами его жалованья, в зависимости от численности прихожан. Деньги отпускала казна, так как

стр. 27

ни о каком значительном увеличении доходов причтов за счет паствы не могло быть и речи из-за бедности крестьян.

Таким образом, исходя из политических соображений, государство в очередной раз вторглось во внутреннюю жизнь церкви, не спрашивая прихожан, изменяло численность духовенства и замораживало открытие новых приходов. Однако обеспечить безбедное существование духовенства края только за счет выплаты жалованья правительство не могло: денег в казне, как всегда, не хватало, и это заставляло одновременно прибегнуть и к другим средствам.

Положение предусматривало обеспечение церквей землей. Каждому причту, сельскому или городскому, имевшему прихожанами не менее 100 ревизских душ мужского пола сельских жителей, полагалось 33 дес. усадебной, пахотной и сенокосной земли (норма, отвечавшая минимуму земельного надела приходской церкви, установленному для великорусских епархий). Тем церквям, которые к 20 июля 1842 г. владели землей в количестве, не меньшем нормы, ее оставили вместе с излишком, независимо от того, как эта земля перешла в пользование церкви. Предусматривалось, что в случае закрытия какой-либо церкви ее земля переходит к другой, куда будут причислены прихожане, и не подлежат возвращению даже в том случае, если приход восстановят.

На прихожан положение возлагало ряд натуральных повинностей в пользу клира (полностью обрабатывать 10 дес. в пользу священника: вспахать, засеять, сжать, доставить на подворье и обмолотить урожай, а также скосить и убрать сено). Все работы полагалось исполнять своим инвентарем; священник давал только семена. К этому добавлялась обязанность строить и ремонтировать дома, обеспечивать членов причта дровами, вновь назначенным священникам и диаконам выдавалось единовременное пособие: по 1,5 пуда муки в месяц на члена семьи и, заимообразно, семена хлеба на посев ⁷ .

Созданное в чиновничьих кабинетах Положение, казалось, предусмотрело все, чтобы обеспечить существование православного духовенства, но жизнь оказалась сложнее. Порочный принцип разрушения естественно складывавшихся связей между духовенством и паствой в угоду политическим интересам, давно утвердившийся в империи, восторжествовал и здесь. Закон 20 июля 1842 г. противопоставил духовенство прихожанам, подменяя добровольные отношения обязательной повинностью, уподобляя клир помещикам-полякам.

Первые неудачи начались уже при наделении церквей землей. Помещики, в подавляющем большинстве католики, всячески этому препятствовали. Натуральные повинности носили характер ненавистной крестьянам барщины. Они усугубляли тяжкое материальное положение народа, сея недовольство, а уклонения от исполнения новых повинностей порождали бесконечные жалобы священников на прихожан, требуя вмешательства полиции. С обнародованием манифеста 19 февраля 1861г. требовать от крестьян исполнения натуральных повинностей в пользу священнослужителей стало не только нелепо, но и опасно. Получалось, что чем последовательнее власти исполняли статьи Положения, тем больше росла неприязнь прихожан к духовенству.

Надежды последнего на денежные оклады от казны оказались также эфемерными. Правительством жалованье продолжало рассматриваться как вспомогательный элемент содержания, и к концу 1850-х годов даже священник получал только от 100 до 180 руб. серебром в год. Все это обусловило то, что причты, со своей стороны, нарушали закон, взимая по- прежнему плату за требы.

К тому же введение классификации с пересмотром штатов церквей привело к неоправданному и значительному увеличению духовного сословия. До соединения с православием в приходе управлялись один священник и наемный дьячок, а после - во всех приходах назначили штатных дьячков, во многих - диаконов, пономарей и просвирен.

Политический интерес часто преобладал даже над здравым смыслом.

стр. 28

Например, в Подольской губернии власти так рьяно взялись увеличивать численность православного духовенства для развития "русского элемента", что к 1860-м годам в некоторых приходах насчитывалось лишь 70 - 80 прихожан ⁸ . Впрочем, малочисленные приходы встречались и в других частях края. Кое-где они образовывались иным путем, хотя в основе лежали те же политические мотивы. Если в селе, где стояли костел и униатская церковь, правительство строило еще и православный храм, то поглощение униатства православием приводило к образованию в одном селе двух православных приходов. Потом упраздняли католический приход, а костел передавали православной церкви, освящали и открывали еще один приход, и вот уже в селе, где когда-то прихожане кое-как содержали только священника и дьячка, - при православных прихода, к тому же с раздутыми штатами. На 1860 год в 9 губерниях: Витебской, Могилевской, Минской, Виленской, Гродненской, Ковенской, Киевской, Подольской и Волынской насчитывалось 6552 церкви, в том числе 843 бесприходных. Приходы с числом от 100 до 700 душ мужского пола составляли 76% от общего количества приходских церквей. Если же считать с бесприходными церквями, то, соответственно, 79 % (по городским- 68 % и по сельским- 79,2 %). Итак, округленно, 79 % всех приходов - малочисленны, а количество прихожан - один из существенных факторов, когда речь идет о доходах причта.

Но важное значение имела и компактность прихода. Оказывается, по 9 губерниям насчитывалось только 1707 приходов, протяженностью в длину не более 5 верст и с таким же расстоянием до ближайших церквей. Следовательно, при том, что 3/4 приходов - малочисленные, только в 20 % из них дома прихожан располагаются в относительной, не более 5 верст, близости от церкви. Это значит, что в большие праздники священник, дьячок просто физически не могли посетить их и собрать пожертвования. На Покров, Рождество, Крещение по понятным причинам удавалось посещать еще меньше. Остается добавить: приходы в 400 - 700 душ по штатам 1846г. содержали священника, дьячка и пономаря, остальные только священника и дьячка ^9.

Тупик, в который государство загоняло себя неумной политикой в отношении официальной церкви, пришелся на руку "польской партии". Затруднениями пытались пользоваться помещики-католики и католическая церковь. Деятельность их особенно усилилась в конце 1850-х - начале 1860-х годов. Занятое освобождением крестьян от крепостной зависимости, правительство неоднократно предостерегало духовенство от вмешательства в течение реформы на местах, опасаясь, что неправильные толкования манифеста 19 февраля "пьяными дьячками" вызовут массовые волнения.

В этих условиях всякие попытки сближения с прихожанами- крестьянами стали для причтов еще и чреваты крупными неприятностями, поскольку помещики-поляки старались представить их общение с паствой в превратном смысле, жаловались архиереям, полиции, властям, что духовенство настраивает селян против них, подталкивает к неповиновению. Если учесть, что среди чиновников всех уровней большинство принадлежало к тем же полякам-католикам, то очевидна сложность положения, в которое попало духовенство. Подольский архиерей даже был вынужден сообщить Синоду, что "в последнее время каждый шаг духовенства заподозрен в корыстных видах, для отклонения чего священники стали робко смотреть на свою обязанность и не посещают домов прихожан без приглашения, не бывая в них даже в величайшие христианские праздники Св. Пасхи и Рождества Христова". По сводкам МВД 1862г., помещики-поляки тайно совещались о том, как, используя возникшее взаимное недоверие прихожан и духовенства, "посредством территориальных пожертвований сблизиться с крестьянами, и, сблизившись, вовлечь их в свои замыслы" ^10.

Неудовлетворительно обстояло дело православного просвещения паствы. Полоцкий архиепископ Василий (Лужинский), один из объединителей униатов с православием, прослужив на кафедре 19 лет, сетовал: "Народ простой коснеет в совершенном невежестве даже первоначальных и основных догматов святой православной веры, не разумея таинств, к которым

стр. 29

приступает, мало понимает богослужение, которое служит в церкви, почти никакой молитвы не может сказать правильно, крестного знамения не может положить на себя как должно". С тем же столкнулся и епископ Савва, назначенный на Полоцкую кафедру в марте 1866 года ¹¹ .

Несколько по-иному развивались события в Прибалтийском крае (Рижская епархия). Там русификаторская политика имела еще меньше успехов, а православное духовенство находилось в гораздо более сложном положении, чем в украинских и белорусских приходах из-за того, что помещики-землевладельцы и чиновники здесь были немцами, при том, что так называемая немецкая партия пользовалась сильным влиянием при дворе.

Действительно, в Остзейском крае на рубеже 50-х - 60-х годов XIX в. русских проживало всего 35 тыс., но 25 тыс. из них принадлежали к старообрядцам. Поляков и евреев - около 400 семей, проживали они в основном в Риге. Немцев было около 100 тыс., по исповеданию они в подавляющем большинстве принадлежали к лютеранам, так же как и большая часть коренного населения - латышей и эстонцев. Из последних только 120 тыс. числились православными. До 5 тыс. человек были католиками, и очень мало - кальвинистами и гернгутерами ¹² .

Позиции немецких баронов были настолько сильны, что им не составляло большого труда добиться смещения православных епископов с кафедры, если те проявляли активность в обращении крестьян в свою веру. Такая судьба постигла предшественников архиепископа Рижского Платона (Городецкого), управлявшего епархией с 1847 года. Епископы Иринарх (Попов) и Филарет (Гумилевский) были удалены по требованию немцев ¹³ .

Особенно возненавидели местные помещики Филарета, занимавшего Рижскую кафедру с 1835 года. На его епископство пришлись крупные волнения крестьян 1841 - 1843 гг., выражавшиеся в отказе работать на землевладельцев, нести арендные повинности. Волнения охватили всю Лифляндию и были подавлены только с привлечением войск. Не успели власти навести порядок, как волнения разгорелись с новой силой. Связано это было, как выяснилось позднее, с начавшейся в 1843 г. усиленной пропагандой православия. Духовенство, возглавляемое Филаретом, не только обличало лютеранское учение о вере, но и включало в проповеди элементы критики той экономической системы, от которой так страдали и бедствовали латышские и эстонские крестьяне. Не без участия православного духовенства стали распространяться слухи, подогревавшие страсти. Говорили о том, что препятствие к освобождению от власти помещиков-немцев - лютеранская вера крестьян; что если бы они были православными, то правительство давно бы пошло на такой шаг; что те, кто уже принял православие, будут вскоре наделены землей и получат личную свободу. Тысячи крестьян хлынули в Ригу, добиваясь от генерал-губернатора А. А. Суворова разрешения перейти в православие. Защищая интересы землевладельцев, Суворов запретил подавать такие ходатайства. Часть просителей попала в тюрьму, часть получила розог.

Однако остановить движение, принявшее массовый характер, не удалось. Настроениями крестьян воспользовались сторонники русификации края. Духовенству разрешили обращать желающих в "государственную веру". Тысячи крестьян вскоре приобщились к православию. Только за 1842 - 1847 гг. в православие перешли около 100 тыс. человек: 63 тыс. эстонцев и 39 тыс. латышей. Открывались новые приходы, на казенные деньги строились новые храмы. Лишь в самом конце 1840-х годов "немецкой партии" удалось остановить массовый переход в православие ¹⁴ . Новообращенные были столь бедны, что правительство взяло духовенство на свое содержание, установив в Рижской епархии высокие оклады.

Конечно, слухи оказались ложными. Проходил год за годом, а ни воли, ни земли никто не получал. Тогда начался обратный отток в лютеранство, явственно обозначившийся к началу 60-х годов XIX века. Однако закон не только запрещал православным менять веру, но и карал за отступничество. Не получая разрешения на уход из лона официальной церкви, эстонцы и латыши во все возрастающем числе посещали кирхи, что весьма радовало

стр. 30

немецкое население и особенно пасторов. К церковной реформе Прибалтика подходила в состоянии возбуждения, в состоянии разгоравшейся борьбы архиепископа Платона с лютеранским духовенством за свою паству, оказавшуюся столь неустойчивой.

Таким образом, русификация Западного края и Прибалтики путем изменения материального положения и авторитета православной церкви, и особенно ее сельского приходского духовенства, подвигалась медленно. К началу 1860-х годов не удалось решить ни одну из поставленных задач, хотя законодательная основа давно была создана. В немалой степени ситуация объяснялась действиями местных властей и непосредственных исполнителей - всякого ранга чиновников и помещиков, католиков или лютеран, не желавших поступаться своими интересами.

Неудачи заставили Петербург, вступивший на путь реформ, ближе заняться проблемами православия, будущую роль которого в России многие высшие чиновники, да и сам Александр II, оценивали исключительно высоко.

Между тем нарастание политического кризиса в Польше все больше привлекало внимание правительства, двора, высшего общества и просто образованных людей. По замечанию современника, всякий раз, когда разговор заходил о Западном крае, слышалось: "Польша есть болячка России" ¹⁵ .

Мысль о пересмотре Положения 1842 г. первым подал бывший Киевский генерал-губернатор князь И. И. Васильчиков. В записке Александру II о состоянии края в 1853 - 1855 гг. он отметил вред барщины крестьян в пользу священников, предложил заменить натуральные повинности денежным платежом и найти другие способы увеличить доходы сельского духовенства. В качестве временной меры для оказания экстренной помощи православному духовенству края он предлагал обложить все земли помещиков и бывших помещичьих крестьян на территории своего генерал- губернаторства сбором в 2 - 3 коп. с десятины. Полученные деньги составили бы церковно-строительный капитал, а чтобы не было нареканий со стороны критиков правительства, он планировал делить их пропорционально числу христианских исповеданий края. С Васильчиковым соглашался и виленский генерал-губернатор В. И. Назимов.

В то же время и министр государственных имуществ М. Н. Муравьев выступил за срочные меры по укреплению православия в крае, для чего предложил отменить не только обработку священнических участков, но и все другие натуральные повинности крестьян в пользу православного духовенства и изменить само Положение, выработав новые правила по исполнению его на местах. С этой целью надлежало возобновить работу Комитетов по приведению в действие Положения 1842 г. губерниях и создать главный Комитет при Синоде.

После консультаций с министром внутренних дел С. С. Ланским было принято решение поручить губернским комитетам изучить ситуацию и дать ответы на следующие вопросы:

- сколько нужно рабочих дней зимой и летом для обработки 10 дес. священнической земли и какую сумму денег должны уплатить крестьяне взамен отработок, исходя из местных средних цен за последние пять лет;

- сколько земли находится во владении каждого члена причта, исключая священников;

- в какой степени духовенство обеспечено домами, их состояние и стоимость строительства недостающих; цены за аренду домов;

- какова величина суммы, необходимой на ремонт зданий и их отопление;

- наконец, как может быть изменена повинность по статье о единовременном пособии вновь назначенному в приход духовному лицу.

Таким образом, оба министра имели в виду только замену одних натуральных повинностей своего рода денежным оброком, а для отмены других - поиск источников денежного обеспечения.

На сбор данных и составление губернскими комитетами итоговых

стр. 31

документов ушло почти два года, и только когда сведения поступили в Петербург, появился указ 20 августа 1859 г. об образовании Комитета при Синоде. В него вошли министры внутренних дел, государственных имуществ, финансов, депутаты из всех западных епархий. Возглавил работу ревельский епископ Агафангел. Первоначально предполагалось, что заинтересованные ведомства определят не только состав, но и направления его деятельности. Однако получилось иначе. Программы Комитет не имел и начал свою работу с поиска средств для обеспечения духовенства Западного края, имея в виду облегчить повинности прихожан. При этом члены Комитета вовсе не желали механически продолжить работу своих губернских сотоварищей. Помимо названных, они поставили вопрос об изменениях в управлении западными епархиями.

Несмотря на такое начало, оригинальных идей не нашлось. Прозаседав около года, Комитет предложил перевести все натуральные повинности в денежные и установить соответствующий сбор с прихожан. Министр внутренних дел, однако, заявил протест, выразив принципиальное несогласие с проектом нового Положения.

Одновременно Александр II направил для обсуждения в Комитет Записку без подписи, посвященную анализу сложившегося в западных епархиях положения и с проектом первоочередных преобразований. По знанию предмета, глубине размышлений анонимный проект выгодно отличался от уже известных аналогичных предложений.

Обратив внимание царя на бедственное положение духовенства края, автор критиковал Синод за нежелание идти на какие-либо перемены в положении духовного сословия и предлагал внимательно отнестись к его проекту, считая его полезным не только применительно к частной проблеме материального обеспечения духовенства Западного края, но и в решении проблем духовенства по всей России.

По мнению автора проекта, духовенство в целом было так унижено, что почти утратило влияние на народ. В западных епархиях это происходило на протяжении двух десятков лет, и вина за нравственный упадок пастырей лежит на правительстве, бросившем их на произвол судьбы. Он считал, что следует различать две стороны проблемы: материальную и нравственную, выделяя среди причин падения авторитета духовенства малые ассигнования на обеспечение духовенства и непомерную его численность, все увеличивавшуюся. Бедность заставляет духовенство заискивать перед помещиками и обирать крестьян. Но "главнейшая", по выражению автора Записки, причина упадка духовенства - "в его кастовой организации и замкнутости этого сословия в отношении его прав и образования".

Он подверг критике и деятельность правительства по пересмотру Положения 1842г.: натуральные повинности заменяются денежными, но не делается попытки разобраться, нужны ли повинности, может ли прихожанин их выполнять и достигнут ли они цели. Пересмотр Положения автор предлагал возложить на губернские комитеты, позволив им заняться прежней системой обеспечения духовенства в целом. Не сделав так, правительство затруднило их работу. В результате - мрачная перспектива. Подсчеты Комитетов показали абсолютную нереальность избранного пути. В случае замены повинностей денежным налогом только в Витебской губернии (Полоцкая епархия) потребуется ежегодно 141 346 руб., да единовременного пожертвования прихожан 468 342 руб. - больше, чем прибавка, которую в последние годы отпускает казна на все западные епархии. И это без расходов на внештатных служителей, на семинарии и т. д.

Улучшить материальное содержание духовенства, по мнению автора проекта, можно, если уменьшить численность духовного сословия: принадлежащим к нему следовало бы считать только пастырей с их семьями, кроме того, построить дома и увеличить денежное жалование священникам хотя бы до 500 рублей. Оставить им в надел из церковного участка 15 дес. удобной земли, что даст возможность выращивать для себя самое необходимое, не беспокоя прихожан просьбами, обеспечить фуражом лошадь для разъездов и иметь личную прислугу. Сократить число приходов и пере-

стр. 32

смотреть штаты. Дьяконов оставить только при городских церквах, где прихожане более состоятельны, но не возражать, если где-либо в селе прихожане захотят его оставить и содержать за свой счет. Дьяконы должны быть и там, где уже открыты или обустраиваются училища для крестьянских детей: их открытие особенно важно в связи с усилением польской пропаганды.

Автор анонимного проекта предложил сделать причетников наемными, по одному на приход с жалованьем в 150 руб., а должность просвирни упразднить, переложив ее обязанности на вдов и дочерей-девиц священников или дьяконов.

Остаются престарелые священники, выслужившие 35 лет, а также уволенные по болезни или увечью, их семьи. Им Синод должен платить пенсии "по крайней мере, на уровне получаемой ныне гражданскими чиновниками" ¹⁶ .

Деньги, по мнению автора, уже есть: тех средств, которые давала казна до 1859г., вполне достаточно. Единственное, что придется сохранить за прихожанами - некоторые повинности, строительство домов и поддержание в порядке церквей. Еще один источник - доход от люстрации церковных земель, оставляемых после наделения священников 15-десятинными участками.

Для того, чтобы избавить духовенство от расчетов и столкновений с прихожанами, следует при каждой церкви образовать советы, подчиненные губернским комитетам по обеспечению духовенства. Пусть прихожане выбирают в них кого считают нужным. Приходские советы займутся люстрацией земли, возьмут на себя заведование кружечным и свечным сборами и отсылку их по назначению, содержанием храмов, раскладку и взимание с прихожан недостающих к окладу денег; через них же духовенство будет получать доходы с земли, заботиться об устройстве приходских школ, богоугодных заведений и вообще о церквах и духовенстве.

Автор записки считал, что нравственность духовенства можно повысить, предоставив ему больше гражданских прав, уничтожив сословную замкнутость. Тогда иерейские и диаконские места займут их дети, имеющие призвание к служению церкви. Открыть доступ в духовные учебные заведения другим сословиям. Разрешить учащимся семинарий жить на квартирах, то есть уничтожить бурсу. Учебу приблизить к жизни, поэтому преподавать в семинариях должно по преимуществу белое духовенство. Оно может передать воспитанникам собственный опыт - то, что ожидает их на пути служения. Гражданские же науки в семинариях и академиях вполне могут преподавать светские люди.

Среди других мер Записка предлагала восстановить каноническое право, отменив условие обязательного вступления в брак тех, кто избирает миссионерскую деятельность. Для дочерей священнослужителей в каждой епархии открыть училища, а если родители захотят дать им светское звание, разрешить обучать их в женских гимназиях и других учебных заведениях, но с сохранением права выходить замуж за духовных лиц.

Автор Записки был убежден, что большой урон нравственному облику духовного сословия наносит институт причетников, и предлагал отменить их права, установленные светской властью, и ввести практику найма, гак, как это делается в имениях бывших пахотных солдат, полковых церквах и при заграничных миссиях. Тогда причетники и их дети не будут принадлежать к духовному сословию, а значит, церковь освободится от лиц, компрометирующих ее своим поведением. Чтобы реформа прошла для нынешних причетников безболезненно, нужно остающихся на местах и заштатных не облагать личными податями и освободить от других повинностей на всю жизнь, детей же до 20-летнего возраста приписать к податным сословиям без обложения податями, а потом приравнять к мещанам на общих основаниях.

Всего в крае в 1859г. служило 9323 причетника. Естественно, вставал вопрос, не возникнет ли дефицит причетников? Автор проекта считал, что в переходный период этого не случится, а в дальнейшем о подготовке

стр. 33

кандидатов должно будет позаботиться само духовенство, тем более что образование сельской молодежи отдавалось в его руки. От правительства требовалось лишь немного изменить программы сельских школ и ввести в них обязательное преподавание церковных предметов. Привлечь крестьян можно перспективой предоставления льгот, например, освободить от рекрутства.

В предложенных им мерах автор Записки видел высшую, "более нравственную и политически важную в настоящее время цель: развитие в народе соревнования к изучению церковности и надежда быть на ближайшем служении церкви возвысит дух его, укрепит его в вере и положит в самом народе преграду соблазнам и проискам иноверных пропаганд и либеральных стремлений" ¹⁷ .

Знакомство с Запиской оказало заметное воздействие на дальнейшую работу синодального Комитета. Мнения в нем разделились. Члены его - протоиереи западных епархий - письменно заявили о правдивости многих положений Записки и необходимости серьезных реформ в крае. Но другие с ними не согласились. Выход был один: проверить. Комитет обратился в губернские отделения с требованием дать соответствующие сведения и в июле 1860г. прервал заседания. Участники дискуссии разъехались по епархиям, не зная, что более не соберутся. Их заменили священниками петербургских церквей; присланными же сведениями воспользовались для составления нового проекта. Работа двигалась по кругу, до реальных результатов оставалось далеко.

Новый состав Комитета, руководимый уже Димитрием, епископом Херсонским, вернулся к Записке, но ограничился только обсуждением вопросов об упразднении приходов, сокращении состава причтов, извлечении из церковных земель доходов на основании правил люстрации, учреждении приходских Советов. Остальные проблемы, поднятые в "Записке", Комитет счел выходящими за рамки его компетенции и заявил, что может представить по ним особое мнение.

Интересно, что Комитет допускал упразднение 435 приходов во всех 9 западных губерниях, но категорически отвергал мысль о пересмотре штатов при церквах, не без основания видя в увольнении диаконов и переходе к найму причетников попрание норм канонического права. Проект Комитета предусматривал дальнейшее увеличение ассигнований казны на содержание духовенства, поскольку предлагал распространить Положение 1842 г. и на городское духовенство тех церквей, где числятся прихожанами не менее ста сельских жителей.

В поиске источников денежных средств Комитет пошел по уже проторенной тропе, заявив о необходимости перевести натуральные повинности крестьян в денежные выплаты. В случае реализации проекта ежегодно потребовалось бы собирать 1 257 046 руб. серебром, в том числе: за необработку священнических участков 497 605 руб.; на пособие причтам за отопление 451 162 руб.; на ремонт строений и образование запасного строительного капитала 154 139 рублей. Для решения самого больного вопроса: обеспечения причтов жильем - планировалось взять у казны единовременный заем в 3 630 377 руб. согласно правилам о 33-летних займах с ежегодным погашением 5,5 % за счет специального сбора с прихожан 199 571 руб. в год.

Сознавая всю тяжесть бремени расходов для населения Западного края, Комитет предлагал включить этот сбор в государственные земские денежные повинности всей империи "в уважение к исключительности положения Западного края и в видах облегчения для православного его населения повинностей". Иначе говоря, укреплять православие хотели и за счет иноверцев. Но самое парадоксальное заключалось в выводах Комитета о том, что, хотя в случае осуществления его предложений причины столкновений между духовенством и прихожанами исчезнут, уверенности в улучшении материального положения причтов нет, поскольку замена натуральных повинностей денежным сбором могла дать вместе с уже отпускавшимся жалованием минимум 197 руб. и максимум 337 руб. при наличии дома

стр. 34

и участка земли. Даже для уравнения окладов православного духовенства с католическим потребовалось бы еще около 2 млн. рублей.

В ноябре 1861 г. проект поступил в МВД, Министерство финансов и Министерство государственных имуществ. В своей главной части, сводящейся к значительному увеличению притока денежных средств, он сразу же был отвергнут министром финансов А. М. Княжевичем на том основании, что для займа у казны средств нет, а отнести расходы на земские сборы до выхода нового Устава о земских повинностях невозможно ^18.

Итак, правительство вполне осознало необходимость предпринять в западных епархиях срочные меры по укреплению православия. Желание Александра II и его окружения решить проблему безотлагательно особенно подстегивали начавшаяся отмена крепостного права и заметное усиление активности польских пропагандистов ¹⁹ . Первое обстоятельство сделало совершенно бесперспективными, противоречащими цели и даже опасными любые попытки в той или иной форме сохранить повинности крестьян в пользу духовенства. Второе побуждало ускорить дело.

Кроме того, в обществе все громче звучали голоса о самых различных проблемах Русской православной церкви, в том числе о том, что приходское духовенство страдает серьезными изъянами в нравственном и образовательном отношении, влачит жалкое существование - в материальном, а потому не может исполнять своей исторической миссии наставника народа и нуждается в безотлагательной помощи правительства и общества ²⁰ .Подцензурные издания не жалели черных красок, поражая воображение читателя страшными язвами, поразившими "духовное ведомство". Особенно большой эффект произвел первый из крупных материалов печати - "Описание сельского духовенства", сочинение калязинского священника И. Беллюстина, написанное по заказу М. П. Погодина, а затем и опубликованное последним в Германии ²¹ . Книга привлекла внимание не только архиереев и чиновников разного ранга, но и обсуждалась при дворе, стала известной Александру II. Многие общественные деятели и политики начали высказываться по вопросу о положении официальной церкви ^22.

На таком фоне бесперспективность проектов первых двух Комитетов при Синоде стала особенно ясной. Требовался новый подход. Его предложил П. А. Валуев, 23 апреля 1861 г. утвержденный в должности министра внутренних дел. В течение 1861 г. он подал царю несколько записок, доказывая необходимость безотлагательно приступить к реформе православной церкви в масштабе всей империи. При этом он исходил из проблем Западного края, убеждая Александра II, что ни православная церковь, ни ее духовенство не займут в Западном крае достойного места до тех пор, "пока в самом средоточии государства это же самое духовенство останется в том положении и на том уровне, на котором оно ныне находится" ²³ .

Уже в ноябре 1861 г., когда в МВД поступил для отзыва проект Комитета Димитрия, епископа Херсонского, Валуев добился согласия царя на учреждение специального Комитета, который бы занялся планированием этой реформы. Но, так и не приступив к работе, Комитет был преобразован 28 июня 1862 г. в "Присутствие для улучшения быта православного белого духовенства", с теми же правами, что и Главный комитет по крестьянскому делу. В Присутствие вошли члены Синода и высшие чиновники: обер- прокурор Синода, шеф Третьего отделения, министр внутренних дел, министр государственных имуществ, директор духовно-учебного управления Синода, а позднее - шеф Второго отделения.

Вскоре, 20 сентября 1862г., Александр II образовал еще один совещательный орган - Западный комитет (второй по счету в русской истории), ведавший русификацией западных губерний и подавлением польского сепаратизма. Состоял он из высших должностных лиц: под председательством князя П. П. Гагарина заседали глава Третьего отделения В. А. Долгоруков, министры: внутренних дел П. А. Валуев, иностранных дел А. М. Горчаков, народного просвещения А. В. Головнин, юстиции Д. Н. Замятнин, государственных имуществ А. А. Зеленой, финансов М. X. Рейтерн и военный Д. А. Милютин, а также обер-прокурор Синода А. П. Ахматов.

стр. 35

Без преувеличения можно сказать, что положение православного духовенства стало одной из важнейших проблем, обсуждавшихся этим органом. В конечном счете его деятельность не привела к каким-либо практическим результатам, хотя работал Комитет до декабря 1865 года. По саркастической оценке Валуева, "он был новым способом бесполезного умерщвления времени. Наконец он умер комитетской смертью, т. е. закрыт, с передачею его дел и компетенции Комитету министров, и после него не осталось ни одного полезного дела" ^24.

Иное дело- Присутствие. 30 июля 1862 г. царь повелел передать туда дело о пересмотре Положения 1842 года. Комитет при Синоде прекратил свое существование. Все его материалы поступили в распоряжение нового органа, история которого завершилась лишь 15 февраля 1885 года. До ухода в отставку в мае 1866г. ведущую роль в Присутствии играл Валуев. Именно он сформулировал программу предстоящей церковной реформы, утвержденную 20 марта 1863г.: расширение средств материального обеспечения приходского духовенства; увеличение его личных гражданских прав и преимуществ; ликвидация замкнутости духовного сословия; открытие духовенству возможности участвовать в начальном народном образовании ²⁵ . По настоянию царя Присутствие уделяло духовенству западных епархий первоочередное внимание, выделив его проблемы в отдельное делопроизводство, был использован весь набор предложений, обсуждавшихся в Комитете 1859г. при Синоде и 2-м Западном комитете. На местах были созданы епархиальные (губернские) присутствия в составе первых лиц: архиерея, губернатора и др. Сведения собирали непосредственно от причтов.

Преобразования в Западном крае начались уже в 1863 г, как прямое следствие польского восстания. Заслуга принадлежала не только Присутствию, но прежде всего новому виленскому генерал-губернатору М. Н. Муравьеву- стороннику жестких методов в борьбе с полонизмом. 14 мая 1863г. он прибыл в Вильно и вскоре, в наказание за вооруженное восстание, обложил всех помещиков-поляков 10-процентным сбором от дохода с имений. За шесть месяцев удалось пополнить казну на 3,5 млн. рублей. Со следующего года сбор уменьшили до 5 процентов.

Эта чрезвычайная мера вызвала отклик в соседнем, киевском генерал- губернаторстве. 19 декабря 1863 г. подольский, волынский и киевский военный губернатор Н. Н. Анненков подал царю записку с предложением ввести 10-процентный сбор и в Юго-Западных губерниях, чтобы за счет поляков усилить русский элемент. На эти средства он планировал строить православные церкви, расширять сеть церковно-приходских школ и государственных училищ ²⁶ .

Переход к решительным действиям в западных губерниях импонировал националистическим чувствам российской общественности, разыгравшимся из-за событий в Польше. Фигурально выражаясь, Муравьев, которого еще вчера многие презирали или недолюбливали, стал героем дня, а его политика - предметом восхищения. Успехи генерала и общая атмосфера отразились на политике Петербурга в самой Польше. Антипольская партия в администрации Д. А. Милютина, возглавляемая князем В. А. Черкасским, действовала активно, направляя усилия "на подрыв экономического и политического влияния польской католической церкви и на ограждение униатского населения от католического прозелитизма", увязывая их с аналогичными мерами администрации Северо-Западного края ²⁷ .

Вскоре Муравьев выступил с целостной программой русификации. В записке на имя царя от 14 мая 1864 г. он развил собственные воззрения на сущность русской политики в крае. В числе первых мер им названы возвышение и упрочение православия как носителя русского народного духа. Если "поддержать православное духовенство, поставив его в положение, независимое от землевладельцев", то оно вместе с народом сможет твердо противостоять польской пропаганде, полагал генерал. По его проекту, поддержка должна была выражаться в мерах по материальному обеспечению за счет правительства, в передаче народного образования в руки

стр. 36

духовенства; в отпуске 500 тыс. руб. на строительство православных храмов, учреждении в Вильно духовной академии и замене вызванными из России благонадежными священниками бывших униатских попов. Без духовенства не может быть и речи об успехе в русификации края, считал он. Александр II одобрил записку. Те же идеи Муравьев отстаивал и в другом послании, которое направил императору незадолго до выхода в отставку, 5 апреля 1865 года ²⁸ .

Он не дожидался указаний Петербурга, а сразу же перешел к исполнению задуманного, жестоко наказывая не только причастных к восстанию, но и подозреваемых в сочувствии инсургентам, замещая чиновников-поляков приглашенными из России и т. п. По его инициативе 6 октября 1864 г. появился закон, разрешивший принимать в Северо-Западных губерниях на гражданскую службу детей церковнослужителей - низшей части клира ²⁹ . Ранее, 28 августа 1863 г., по его же просьбе попечитель Виленского учебного округа А. И. Ширинский-Шихматов издал распоряжение об освобождении детей православного духовенства от платы за обучение. Тем, кто уже внес деньги, их возвратили.

В октябре 1864 г. Муравьев дал указание о перемежевании церковных земель в духе закона от 6 декабря 1869г. и Положения 1842г., то есть потребовал отвести причтам землю вновь в непосредственной близости от храмов. Ранее, как считал генерал-губернатор, помещики-поляки умышленно отводили им землю в отдаленных местах, чтобы причинить вред православной церкви.

Под его наблюдением были составлены правила для церковных советов. Они создавались в каждом приходе из священника (председатель) и 6 - 8 старшин из числа зажиточных крестьян. Среди них - волостной старшина, церковный староста, сельский учитель. Список членов подавался через военное уездное начальство на утверждение губернатору, а его копия отсылалась через благочинных епархиальному начальству для сведения. В задачи церковных советов входило наблюдение за ходом строительства и ремонта церквей, пополнение ризниц, забота о храмах и духовенстве. Они получили право проводить денежные сборы по приговорам приходской общины ³⁰ .

Занималось краем и Главное присутствие. Уже в феврале 1863г. оно поставило перед Министерством финансов те же вопросы, что и бывший Комитет при Синоде, то есть о займе и плате за отмену повинностей крестьян в пользу духовенства. Однако и новый министр, М. X. Рейтерн, ответил отказом, ссылаясь на критическое положение казны. Лишь 6 мая 1863 г. он нашел возможным удовлетворить новое ходатайство Присутствия об отпуске дополнительно 200 тыс. руб. на увеличение окладов духовенства. 29 июля 1863 г. Государственный совет дал согласие на расходование этой суммы в текущем году и разрешил включать ее в смету Синода ежегодно. Вскоре деньги распределили между 5689 приходами края. Северо-западные епархии получили 115 тыс. руб.; юго-западные- 85 тысяч. По конфиденциальной инструкции министра внутренних дел, прибавку дали прежде всего причтам беднейших приходов ³¹ .

18 мая 1864 г. при поддержке Муравьева обер-прокурор Синода А. П. Ахматов обратился в Западный комитет с предложением увеличить содержание духовенства края за счет денег, взятых из контрибуционного 5- процентного сбора. Несмотря на разногласия, в Комитете возобладало мнение Муравьева: брать из 5-процентного сбора по 400 тыс. руб. ежегодно в качестве временной меры до окончательного решения вопроса. Промедление с обеспечением духовенства невозможно, считал он, тем более что и русским чиновникам там уже увеличено содержание наполовину.

25 мая 1864г. царь утвердил это предложение и, таким образом, с 1864 г. казна увеличила прямые ассигнования на выплату окладов, жалованье духовенства почти удвоилось. Городские священники стали получать по 400 руб., а сельские- около 220 рублей. Если в 1862г. казна ежегодно отпускала на содержание духовенства девяти западных губерний 1 млн. руб., то есть в среднем по 157,4 руб. на одну церковь, то к концу церковной

стр. 37

реформы, в 1879 г., на эти губернии и Прибалтику государство тратило уже 2,9 млн. рублей. В целом по империи на этот момент 18 238 церквей получали около 6 млн. рублей. Следовательно, примерно половины суммы шла на содержание духовенства западных епархий ³² . Полученное им преимущество очень велико: в Западном крае в среднем на церковь приходится 489 руб., а в остальной России - только 250! И это при том, что половина церквей жалованье вообще не получала, а пользовалась традиционными приношениями прихожан, хотя план дать вспомогательные оклады всем причтам существовал еще при Александре I.

Результатом можно считать некоторое улучшение материального положения православного белого духовенства Западного края и Прибалтики. Так, в юго-западных епархиях священники получали от 300 до 400 руб. в год, диаконы - от 100 до 180 и причетники- от 50 до 100 рублей. В северо- западных епархиях, соответственно, священники от 400 до 500 руб., диаконы - от 120 до 300 и причетники- от 96 до 150 руб. в год ³³ . С этими результатами Присутствие подошло к 1885г., когда было распущено.

Особенным вниманием пользовалась рижская епархия, где денежное содержание православного белого духовенства довели до размеров содержания лютеранских пасторов: священнику - до 1300, псаломщику - до 350 рублей.

Одной из проблем, которые пришлось решать Присутствию, являлись строительство и капитальный ремонт храмов, предусмотренные Положением 1842г., но остававшиеся не исполненными. Еще в 1858 г. правительство отказалось от мысли заставить помещиков строить церкви в имениях и решило исполнить эти работы своими силами. За последующие десять лет на эти цели ушло 2,2 млн. рублей. К 1868 г. было возведено или отремонтировано более 4 тыс. храмов ³⁴ .

Польское восстание подтолкнуло власти более решительными мерами умножить число православных церквей, отчасти за счет передачи им костелов. Например, в Гродненской губернии за десять лет (с 1864 по 1874г.) казна построила 59 новых приходских церквей, перестроила в православные храмы 10 костелов и произвела капитальный ремонт 29 церквей, оказала помощь в ремонте 15 приписных. На все ушло 479 тыс. рублей. Из них на 59 новых церквей - 382 тыс. рублей. Таким образом, за короткий срок удалось обновить и построить около трети всех храмов губернии.

По всем западным епархиям ежегодно приводилось в порядок и освящалось несколько десятков церквей. В 1867г., когда началось широкое исполнение программы церковной реформы, было сдано 107 церквей. 22 октября того же года в Вильно освятили Николаевский кафедральный собор, на восстановление которого, начавшееся в 1864г., Муравьев уделил 130 тыс. руб. из контрибуции. В 1869г. освятили 92 церкви (7- из костелов) и 7 молитвенных домов, в 1873г. - 86 церквей и 6 молитвенных домов и т. д. Быстрее дело продвигалось в Рижской епархии, где к 1874 г. из 146 приходов 125 уже имели "постоянные благоустроенные храмы".

Однако в целях ускорения и удешевления строительства многие постройки возводили из дерева и по внешнему виду и убранству те не могли сравниться с костелами, которые представляли собой преимущественно добротные каменные здания. Например, на Волыни к началу 1890-х годов насчитывались 1821 церковь и 183 часовни, из них только 277 - каменные ³⁵ .

Хотя программа строительства храмов постепенно исполнялась, темпы зависели от того, какой ориентации придерживался очередной генерал- губернатор. Стартовав в 1858г., строительство ускорилось с 1863г. при Муравьеве. Его линии придерживались преемники - К. П. Кауфман и Э. Т. Баранов. Но с назначением в марте 1868 г. А. Л. Потапова храмов стало освящаться меньше, поскольку он не был сторонником наступательной политики и одергивал тех чиновников и духовных лиц, которые пытались действовать в прежнем духе. Оставляла желать лучшего организация работ. Много времени уходило

стр. 38

на согласования, а уже существовавшие храмы ветшали, ведь, по расчетам казны, деревянная постройка могла прослужить всего 40 лет. Неудовлетворительным было и качество строительства. По свидетельствам духовенства, новые деревянные церкви на второй- третий год начинали течь, а каменные отсыревали. Ситуация нисколько не изменилась с созданием в 1867г. под эгидой МВД специальных организаций- губернских церковно- строительных присутствий. В диссонанс заявлениям чиновников министерства, ответственным за возведение церквей в Западном крае, звучали мнения местных архиереев. Полоцкий епископ в очередном отчете Синоду отмечал "бедственное положение многих храмов... Из них в течение минувшего 1869 года, 128 церквей нуждались в более или менее капитальных починках и исправлениях, а пять церквей, по совершенной ветхости и опасности к продолжению в них богослужения, запечатаны. Но запечатанных церквей... немало остается и от прежних, и притом весьма давних (от 10 до 20 лет) времен". Последствия этого крайне вредны: члены общин, потерявших таким образом храмы, "нередко привлекаются к ближайшим латинским костелам и даже увлекаются на распутия раскола" ³⁶ . В XIX в. работы так и не были окончены. Они продолжались и в следующем веке, все более отставая от жизни (особенно с 1885 г., когда официально сняли ограничения на открытие новых приходов).

Срочное вмешательство правительства потребовалось, чтобы урегулировать вопрос об уплате задолженности, накопившейся от неисполнения Положения 1842 года. 9 ноября 1864г. появился закон, наметивший принципиальную линию в решении этой наболевшей проблемы. Он предписывал взыскать недоимки, накопившиеся до 19 февраля 1861 г., с помещиков в порядке казенных сборов ³⁷ .

В таком же духе в конце концов завершилось и затянувшееся дело о замене натуральных повинностей крестьян в пользу священников по юго- западным епархиям. 16 января 1867г. Александр II утвердил мнение Государственного совета о проведении денежного сбора с тех земель, которые уже обложены сбором на губернские земские повинности (Киевская, Подольская, Волынская губернии). Закон вступил в силу с 1868 года. А через год, 16 марта 1869 г., было принято аналогичное решение по северозападным губерниям ³⁸ .

Таким образом, деньги собирала казна, и уже через нее они возвращались церкви. Поскольку их собирали со всего населения, то и распределяли по конфессиям, пропорционально числу верующих каждой из них.

Другая важная проблема, доставшаяся Присутствию в наследство, - наделение причтов землей (точнее, узаконенной пропорцией земли в 33 дес.), заключалась в том, что практически все церкви землю имели, часть - даже в избытке. Но у некоторых ее недоставало. Просто механический передел был невозможен, хотя бы по причине географического положения обделенных церквей. Поэтому Петербург настоятельно требовал от местных светских властей завершить начатое в 1842 г. дело.

Действительно, если взять юго-западные епархии, то даже в этом густонаселенном районе к началу церковной реформы не хватало по Киевской- 373 дес., Подольской- 444, Волынской- 809 десятин. Однако недостаток с лихвой перекрывался за счет церквей, обладавших сверхнормативными наделами: в Киевской епархии 1232 церкви имели 59 117 дес., то есть в среднем по 48 дес., в Подольской 1368 церквей - 75 841 дес., то есть по 55 дес., в Волынской у 1203 церквей 81 208 или по 65 десятин.

К 1871г. задача была практически решена ³⁹ . Зато строительство домов для причтов так и не удалось сдвинуть с мертвой точки. Длительная волокита завершилась принятием так называемых правил от 11 апреля 1872г., которыми постройка возлагалась на землевладельцев, а организация работ - на местные власти. Осмотреть приходы и составить акты о необходимости возведения помещений поручалось съездам мировых посредников. Затем акты поступали на утверждение генерал-губернатору, а уже по его резолюции землевладельцы должны были приступать к работам.

стр. 39

Однако съезды всячески затягивали дело. По Подольской епархии к концу 1877 г. подготовили и утвердили всего 32 акта, а их должно было быть 1300! Кроме того, изначально сильно занижались суммы расходов. В юго- западной России по всем трем епархиям стоимость одного комплекса была исчислена в 900 руб. серебром, а оказалось, что нужно в среднем на Киевщине - 3200 руб., на Волыни - 3725, в Подолии - 4373! Иначе говоря, расходы владельцев, уже согласованные и утвержденные властями, должны были сильно возрасти.

Поднялся ропот. Во все инстанции поступали многочисленные жалобы землевладельцев. В них содержалось немало правды, ибо часть владельцев к Положению 1842г. не имела ни малейшего отношения. Дело в том, что для вытеснения поляков после 1863г. правительство приняло законы, разрешавшие приобретение земель в Западном крае русскими на льготных условиях, чем те и воспользовались. Напротив, законы 1864 - 1865 гг. запретили покупку земель полякам и евреям. Таким образом, получалось, что новых хозяев заставляли платить по счетам прежних. Местная администрация встала на сторону помещиков, считая их претензии справедливыми. На 1 января 1881 г. из 3691 прихода юго-западных епархий причтовые здания построили только в одиннадцати. Та же картина наблюдалась и в северо-западных губерниях, где министр внутренних дел, видя нелепость сложившейся ситуации, 23 мая 1881 г. распорядился вообще остановить работы ⁴⁰ .

Параллельно с перечисленными и прочими действиями по улучшению материального положения РПЦ, Главное присутствие и правительство принимали и другие меры. Важнейшими из них стали отмена сословной замкнутости духовенства и реформа прихода. Серия законов 1867 - 1869 гг., из которых важнейшие - законы 16 апреля (О составе приходов и причтов) и 26 мая 1869 г. (Об устройстве детей лиц православного духовенства), вывела из состава сословия всех домочадцев белого духовенства, открыла доступ в духовные учебные заведения, а следовательно и в причты, всем желающим ⁴¹ .

В целях оживления прихода и увеличения авторитета духовенства началось беспрецедентное по масштабам вмешательство в жизнь православной церкви. Власти стали активно поддерживать и направлять в своих интересах движение по возрождению и распространению церковных братств, а затем перешли к искусственному содержанию и даже сокращению числа приходов путем их слияния.

В становлении и развитии этих общественных институтов отразились противоречия между частью православной иерархии и правительством. Начало возрождению братств как альтернативы церковно-приходским советам, появившимся в разных областях империи по инициативе светской администрации и часто даже без согласования с церковью, положил Киевский митрополит Арсений. По его благословению был разработан и опубликован единый Устав для сельских братств Киевской епархии ⁴² .

Ведущая роль в братстве принадлежала священнику. Членом мог стать любой православный. Взимался небольшой обязательный взнос. Братство занималось содержанием и украшением храма, поддержанием и улучшением школы и госпиталя, оказывало помощь обедневшим братчикам, "водворением добрых нравов и жития христианского".

Как приходские попечительства, так и братства правительство пыталось использовать для русификации края. Оно не позволяло обществам формироваться и определять собственные задачи самостоятельно. Главное присутствие совместно с МВД и Вторым отделением выработало специальные правила о приходских попечительствах (2 августа 1864 г.) и о братствах (21 апреля 1864г.).

Самыми крупными стали братство Св. Владимира в Киеве, Святоду- ховское в Вильно и Св. Николая в Ковно. Обычно братство насчитывало от нескольких десятков до 200 - 300 членов, содержало небольшую школу, приют для сирот, тратило на благотворительные цели по несколько тысяч рублей в год. В значительной степени они подпитывались богатыми ревни-

стр. 40

телями православия из столиц. Ощутимых политических выгод от них правительство не получало, хотя через 30 лет, в 1893 г., в России по официальной статистике действовало 159 братств с 37 000 членов. На их счетах находилось 1,6 млн. руб., годовой приход составил до 800 тыс. рублей, а расход - 600 тыс. рублей.

Затея с приходскими попечительствами вообще принесла более отрицательного, чем положительного. Прихожане увидели в них только желание духовенства увеличить личные доходы, отчего стали меньше жертвовать на его содержание, стало заметно охлаждение в отношениях между прихожанами и духовенством ⁴³ .

При исполнении последнего пункта программы церковной реформы - предоставление духовенству возможности участвовать в начальном народном образовании - политика правительства не раз подвергалась пересмотру. Колебания соответствовали изменениям во взглядах ведущих государственных деятелей.

Издревле крестьяне и простые горожане обучали детей элементарной грамоте, счету и письму преимущественно у духовенства. Александр I, начавший создавать систему народного образования, видел учителями низших, приходских, школ только клириков. В его, а затем и в николаевское царствование, последовали решения, в том числе указ Синода 1836г. об открытии церковно-приходских школ. Однако в конце царствования Николая I количество их в епархиях и Великороссии, и Западного края, и Прибалтики исчислялось единицами.

При Александре II положение стало изменяться, и прежде всего в Западном крае. Считается, что первыми на этом поприще выступили митрополит Киевский Исидор (Никольский) и архиепископ Волынский Арсений (Москвин), пользовавшиеся поддержкой киевских генерал- губернаторов - поборников русификации края. В 1859г. Исидор распорядился открыть школы в сельских приходах. В распоряжении консистории он писал: "Принимая во внимание настоящее состояние России, стремящейся к образованию, я нахожу нужным, чтобы сельское духовенство не было чуждо сего общего движения и по возможности старалось бы содействовать в сельских обществах распространению полезных знаний, для чего предлагаю консистории распорядиться, чтобы во всех местечках и селах были открыты в самих домах священников школы, если таковых не будет устроено со стороны сельского общества, и чтобы в школах сих учили чтению, письму и преподавали закон Божий применительно к понятию сельских детей". Денег на новое начинание не было. Лишь генерал-губернатор Васильчиков дал 500 руб. на покупку букварей ⁴⁴ . Начинания Исидора продолжил Арсений, в 1860г. переведенный на киевскую кафедру. Учреждением церковноприходских школ занялись и в других епархиях Западного края. В конце 1860г. в Киевской епархии насчитывалась 151 школа с 3600 учащимися, в Волынской- 1055 с 10 100, в Подольской- 1263 с 20 100, в Минской - 347 с 4300, в Литовской- 175 с 2000 и т.д. За 1859 - 1862 гг. только в Киевской епархии появилось 1318 школ с 31 727 учениками ⁴⁵ .

Однако движение развернулось на фоне подготовлявшегося в правительственных сферах общего плана реформы системы народного образования, предполагавшего ликвидацию ведомственной разобщенности (учебные заведения имелись в ведении и Министерства народного просвещения, и Военного, и Государственных имуществ). Целью ставилось "построить образование по единому плану под началом правительства". Поэтому сразу же разгорелся спор между Киевским владыкой и министром просвещения - как отражение разногласий между министерством и Синодом, требовавшим "предоставить в первоначальной народной школе естественное первенство" духовенству ⁴⁶ .

Министерство настаивало на переподчинении ему всех школ, открытых духовенством, хотя, конечно, тоже стояло за усиление религиозно- нравственного воспитания. Претензии его основывались и на убеждении, что духовенство не имеет специальной педагогической подготовки. Пока шел спор, число церковно-приходских школ (ЦПШ) в империи

стр. 41

достигло к 1862г. 18 587 с 320 350 учащихся. Спор прекратил Александр II, 18 января 1862 г., повелев оставить ЦПШ в покое ⁴⁷ .

Несколько позднее Западный комитет рекомендовал министру народного просвещения А. В. Головнину составить особенные правила для устройства сельских школ его ведомства в западных губерниях, предоставляющие православному духовенству возможно большее участие в них. Комитет мотивировал свое мнение тем, что духовенство "находится в самых близких, самых частых сношениях с народом, и посредством обучения и устройства школ оно может приобрести влияние огромное на народ, и именно то влияние, которое всегда нужно... для усиления русского элемента". 23 марта 1863г. царь утвердил временные правила для народных школ в северо-западных губерниях. В губернских городах создавались особые дирекции, а при них - училищные советы из представителей заинтересованных ведомств. Преподавание в школах предписывалось вести только на русском языке. Вскоре киевский генерал-губернатор Н. Н. Анненков создал комитет по начальному народному образованию, который порекомендовал правительству "оказать помощь сельским и городским обществам в деле устройства ЦПШ для обучения грамоте и Закону Божию" в каждом приходе, оставляя их "в заведывании епархиального начальства" ⁴⁸ . Но Головнин выступил против, настаивая на применении в юго- западных губерниях правил 23 марта 1863г. и подчинении ЦПШ министру народного просвещения.

Претензии министра возмутили православную иерархию. Указывая на потуги министерства стать руководителем столь важного дела, обер- прокурор Синода Д. А. Толстой в заседании Комитета министров 5 апреля 1866 г. заметил, что духовенство без всякой помощи от государства устроило в юго-западном крае уже 3869 приходских школ, тогда как министерство- всего 51!

Исход спора предрешило покушение Д. Каракозова на царя. Головнин был уволен, а Толстой стал еще и министром народного просвещения. Вскоре, однако, он круто изменил свою позицию. Широко известны его преобразования российской школы с насаждением классицизма. Для ЦПШ это обернулось годами испытаний. Толстой проводил твердую линию на подчинение школ всех ведомств своему министерству. Если в 1866г. в целом по России насчитывалось 24420 ЦПШ с полумиллионом учащихся, то к его отставке в 1880г. их осталось 4348 с 108 990 учащихся. Из них 2746 школ с 63 416 учащимися приходилось на семь западных епархий. Наибольшее число ЦПШ сохранилось в епархиях Киевской (1209 с 33 777 учащихся), Подольской (835 с 14 627), Волынской (467 с 10 066). Еще 133 школы с 4830 учениками находились в рижской епархии. В ней же духовенство содержало и 243 вспомогательных школы с 6848 учениками ⁴⁹ . Примечательно, что в изучаемом регионе правительство в основном следовало намеченной политике, и сокращение ЦПШ произошло за счет великороссийских епархий.

С приходом к власти Александра III и заменой Толстого К. П. Победоносцевым отношение к ЦПШ резко меняется. 13 июня 1884г. были утверждены новые правила о ЦПШ и школах грамоты. Начался их бурный рост с одновременным усилением финансирования из казны. Ее расходы по данной статье выросли с 55 500 руб. в 1884 г. до 6,8 млн. руб. в 1900 году ⁵⁰ .

Итак, конфессиональная политика правительства России в 9 Западных губерниях и Прибалтике, направленная на поддержку государственной церкви, преследовала цели, весьма далеко отстоявшие от интересов православия. Ее отправной точкой было искоренение польского элемента и влияния католицизма. Считая православное духовенство важнейшим инструментом русификации края, правительство нарушало каноническое право, вторгалось во внутреннюю жизнь церкви. Стремление поднять авторитет и общественную значимость белого духовенства края наряду с отменой крепостного права сыграло определяющую роль в переходе к широкомасштабной общероссийской реформе Русской православной церкви при Александре II.

стр. 42

Сама конфессиональная политика носила явно выраженный реакционный характер. Отдельные ее элементы принесли РПЦ скорее вред, чем благо. В частности сокращение приходов и причтов вызывало недовольство и в духовенстве и в народе, разъединяло их. Но оживление приходской жизни, и особенно деятельности духовенства в области народного образования, при всех издержках, имело и положительное значение как для церкви, так и для народов, населявших регион. Недаром в церковноприходскую школу отдавали своих детей не только православные, но и верующие других конфессий.

Назначение казенного жалования уподобило клириков чиновникам, а начало работы Главного присутствия вызвало надежды на скорое улучшение материального обеспечения низшего духовенства, которым, впрочем, не суждено было сбыться. Хотя к концу церковной реформы удалось достичь уровня относительного благополучия, изменение экономической ситуации в России в последующие десятилетия значительно ослабило достигнутый эффект. Кроме того, эти меры дали и вовсе нежелательные правительству последствия, способствуя имущественной дифференциации духовенства, ибо средства, особенно денежные, распределялись без должного учета того, богат или беден приход ⁵¹ .

Уже в 1880-е годы зазвучали жалобы духовных лиц на невозможность поддерживать образ жизни, соответствующий их общественному положению. С течением лет эти голоса все более усиливались. В конце XIX в. стали говорить о необходимости новой реформы. Однако в целом политика поддержки православия способствовала интеграции края с другими частями империи.

Примечания

1. Только шляхтичи составляли здесь до 10 % всего населения (более 500 тыс.). См.: История России в XIX веке. Т. 1. СПб. 1907, с. 289.

2. См., напр., первые проекты русификации края, составленные М. Н. Муравьевым-Виленским в 1830-е - 50-е годы. - Русский архив, 1885, N 6, с. 161 - 166.

3. Доклад от 12 октября 1834 года. Цит. по: ШАВЕЛЬСКИЙ Г. Последнее воссоединение с православной церковью униатов белорусской епархии. СПб. 1910, с. 39.

4. Полное собрание законов Российской империи, изд. 2-е (ПСЗ-2). Т. 16, отд. 2, 1841г., N 15152.

5. Русский архив, 1885, N 6, с. 161 - 186.

6. Отдел рукописей Российской государственной библиотеки (ОР РГБ), ф. 169, к. 42, д. 12, л. 3 - 5; Российский государственный исторический архив (РГИА), ф. 804, оп. 1, Р. 1. 1862 г., д. 4, л. Пбоб., 117.

7. Свод Законов 1857 г. Т. 9. О духовенстве. Приложение.

8. Современная летопись, 1864, N 19, с. 9.

9. РГИА, ф. 804, оп. 1, р. I, д. 18, л. 15 - 15 об.; д. 10, л. 36 - 37; д. 189, л. 1.

10. ОР РГБ, ф. 169, к. 42, д. 2, л. 4 об., 7.

И. ШАВЕЛЬСКИЙ Г. Ук. соч., с. 39; САВВА. Хроника моей жизни. Т. 3. Троице-Сергиева Лавра. 1901, с. 415 - 429.

12. ОР РГБ, ф. 302, к. 2, д. 14, л. 1об.

13. САВВА. Ук. соч., т. 4. Троице-Сергиева Лавра. 1901, с. 43.

14. Н. В. К истории православия в Прибалтийском крае. М. 1887, с. 10 - 12; История России в XIX веке. Т. 1, с. 346, 347; История христианской церкви в XIX веке. Т. 2. Пг. 1901, с. 605.

15. Отдел рукописей и редких книг Российской национальной библиотеки им. М. Е. Салтыкова-Щедрина, ф. 257, оп. 1, д. 5, л. 9 об.

16. РГИА, ф. 804, оп. 1, р. 1, д. 7, л. 6, 73, 73 об., 75 - 76 об.

17. Там же, л. 75 об.; как выяснилось, Записка принадлежала Помпею Николаевичу Батюшкову, родному брату известного поэта К. Н. Батюшкова, вице-директору Департамента иностранных исповеданий МВД.

18. Там же, л. Юоб., 11, 12 об., 14 об. - 15 об.

19. История России в XIX веке. Т. 3. СПб. 1908, с. 290 - 296.

20. Церковь русская в 25-летнее царствование благочестивейшего государя императора. Киев.

стр. 43

1881; Русское духовенство. Берлин. Б. г. 1859; ПАПКОВ А. А. Церковь и общество в эпоху царя-освободителя. - Странник, 1901, N 9, с. 303 - 340.

21. [Беллюстин И. С.] Описание сельского духовенства. Париж. 1858.

22. ПАПКОВ А. А. Церковно-общественные интересы в эпоху царя- освободителя. СПб. 1902.

23. РГИА, ф. 908, оп._1, д. 102, л. 15.

24. ВАЛУЕВ П. А. Дневник. Т. 1. М. 1961, с. 344.

25. РГИА, ф. 804, оп. 1, р. 1, д. 2, л.9- -9 об.; д. 21-А, л. 218 об.

26. История России в XIX веке, т. 3, с. 315; ОР РГБ, ф. 169, к. 39, д. 29, л. 10 - 11.

27. КОСТРЫКИН А. Н. Формирование новой конфессиональной политики России в Царстве Польском (сер. 60-х годов XIX века). - Вестник МГУ. Серия История, 1995, N 4, с. 57 и др.

28. Русский архив, 1885, N 6, с. 187 192, 198.

29. ПСЗ-2, т. 39, отд. 2, N 41328.

30. ОРЛОВСКИЙ Е. Судьбы православия в связи с историей латинства и унии в Гродненской губернии в XIX столетии. Гродна. 1903, с. 226, 28.

31. РГИА, ф. 804, оп. 1, р. 3, д. 470, л. 17 - 25; р. 1, д. 7, л. 50. 86, 107 - 108, 122.

32. Литовские епархиальные ведомости, 1864, N 14, с. 492 - 493; ОР РГБ, ф. 169, к. 42, д. 13, л. 20; Извлечение из всеподданнейшего отчета обер- прокурора Св. Синода за 1879г. Ч. 2. СПб. 1881, с. 102 - 103.

33. РГИА, ф. 804, оп. 1, р. 1, Д. 175-А, л. 16.

34. Белоруссия и Литва. СПб. 1890, с. 367.

35. ОРЛОВСКИЙ Е. Ук. соч., с. 332; Извлечение... за 1867г. СПб. 1868, с. 35 - 36; ...за К869 г. СПб. 1870, с. 33; ...за 1873 г. СПб. 1874, с. 65, 71; Волынь. СПб. 1888, с. 286.

36. САВВА. Ук. соч. Т. 4, с. 216, 250 - 253.

37. ПСЗ-2, т. 39, отд. 2, N 41433.

38. Извлечение... за 1867 г., с. 159; РГИА, ф. 804, оп. 1, р. 1, д. 99, л. 84.

39. Там же, д. 163, л. 18, 31, 33, 88 - 89, 131, 152, 177 об., 189, 194, 238 об, 290 об.

40. Там же, д. 165, л. 23 - 24, 102; д. 232, л. 15.

41. ПСЗ-2, т. 44, отд. 1, N 46974, 47138.

42. Киевские епархиальные ведомости, 1862, N 17.

43. Извлечение... за 1882 г. СПб. 1884, с. 118; ...за 1883 г. СПб. 1885, с. 309; РГИА, ф. 804, оп. 1, р. 1,д. И, л. 560- 562об.

44. История христианской церкви в XIX веке. Т. 2, с. 647; Странник, 1888, N 8, с. 553.

45. Странник, 1888, N 8, с. 647 - 648; Православное обозрение. 1882, N 12, с. 710.

46. РОЖДЕСТВЕНСКИЙ С. В. Исторический обзор деятельности Министерства народного просвещения. СПб. 1902, с. 354, 371.

47. ПРЕОБРАЖЕНСКИЙ И. В. Отечественная церковь по статистическим данным с 1840/41 по 1890/91 гг. СПб. 1900, с. 81; ПСЗ-2, т. 37, отд. 1, N 37.

48. ТАТИЩЕВ С. С. Император Александр II. Т. 2. СПб. 1903, с. 257, 259.

49. Православное обозрение. 1882, N 12, с. 711; Извлечение... за 1879г. СПб. 1881, с. 105, 112 - 113.

50. Исторический очерк развития церковных школ за истекшее 20- летие (1884 - 1904). СПб. 1909, с. 5 - 15.

51. Православный собеседник, 1905, N 1, с. 158.