Несмотря на то, что о событии 1380 г. написано множество книг и статей, в литературе до сих пор не решен ряд проблем, связанных с Куликовской битвой. Одной из них является вопрос о степени достоверности главного источника о событиях того времени - "Сказания о Мамаевом побоище". Исследователи, обратившись к этому памятнику, созданному более чем столетие спустя после сражения на Дону, рано обнаружили в нем определенные неувязки, анахронизмы и неточности. Эти наблюдения привели к тому, что в историографии сложилось достаточно устойчивое мнение о ненадежности "Сказания" как исторического источника. В частности, одним из главных доводов в пользу данного вывода стало то, что "Сказание" упоминает о пребывании в Москве в 1380 г. митрополита Киприана. Между тем, согласно другим источникам, глава Русской церкви появился в Москве лишь в конце мая 1381 г., т.е. почти через год после победы над Мамаем, и таким образом, не мог быть участником событий, связанных с Куликовской битвой.

Чтобы разобраться в этом вопросе, следует напомнить о той ситуации, в которой оказалась Русская митрополия в конце 70-х годов XIV века. После смерти митрополита Алексея 12 февраля 1378 г. свои претензии на освободившуюся кафедру предъявили Киприан, назначенный константинопольским патриархом Филофеем еще 2 декабря 1375 г. митрополитом киевским, с тем, чтобы после смерти митрополита Алексея он объединил в своих руках всю Русскую митрополию, и Митяй, которого активно поддерживал великий князь Дмитрий. Борьба между двумя соперниками была крайне упорной. В июне 1378 г. Киприан появился в Москве, но был изгнан из нее великим князем, после чего в конце того же года вынужден был отправиться в Константинополь. Спустя год, в 20-х числах июня 1379 г., в столицу Византии двинулся и Митяй. Однако добраться до Константинополя ему не было суждено: он умер загадочной смертью, вызвавшей у современников многочисленные пересуды.

Между тем, в конце 1379 - начале 1380 г. политическая обстановка в Восточной Европе накалялась, становилась ясной неизбежность столкновения Москвы с Мамаем. В этих условиях великий князь Дмитрий, желая укрепить единство Русской церкви с тем, чтобы она встретила татарское нашествие единой и сплоченной, а не разделенной на две противоборствующие части, решил пригласить митрополита Киприана в Москву.

Рогожский летописец сообщает об этом: "Тое же зимы князь великий Дмитреи Ивановичь посла игумена Феодора Симоновскаго, отца своего духовнаго, въ Киевъ по митрополита по Кипреяна, зовучи его на Москву къ собе на митрополию, а отъпустилъ его о велицемъ заговение". Несмотря на то, что великий князь ранее уже изгонял митрополита из Москвы, Киприан, понимая всю важность и ответственность

Аверьянов Константин Александрович - доктор исторических наук, старший научный сотрудник Института российской истории РАН.

стр. 150

момента, решился ехать, и "въ четвертокъ 6 недели по Велице дни, на праздникъ Вознесениа Господня, прииде изо Царяграда на Русь пресвященныи Киприанъ на митрополию свою ис Киева на Москву. Князь же велики Дмитреи Ивановичь прия его съ великою честию и весь градъ изыде на сретение ему. И бысть въ тьи день оу князя у великаго пиръ великъ на митрополита, и радовахуся светло"¹.

Аналогичные сведения содержатся в Симеоновской летописи, московском летописном своде конца XV в., а также в Никоновской летописи². Но между данными сообщениями - существенная разница: если Никоновская летопись датирует приход Киприана в Москву весной 1380 г., то все остальные относят это событие к весне 1381 года.

Большинство современных историков склонны полагать, что Киприан оказался в Москве только в 1381 году. При этом они указывают, что эта дата содержится в наиболее ранних сохранившихся до нашего времени летописных сводах, тогда как известие о появлении Киприана накануне Куликовской битвы имеется только в позднейшей Никоновской летописи, составленной почти через полтора века после описываемых событий.

Первым из отечественных исследователей противоречие в дате прибытия Киприана в Москву отметил Н. М. Карамзин: "Великий князь по Троицк., Ростов, и всем летописям, кроме Никонов., послал за Киприаном уже во время царя Тохтамыша, и Киприан приехал в Москву в 1381 г." В другом месте он пишет: "Сие случилось уже в 1381 г., то есть после славной Донской битвы"³. Авторитет историографа был настолько велик, что это мнение прочно утвердилось во всей последующей литературе.

Однако в этом усомнился киевский историк Ф. М. Шабульдо. Прежде всего он задал вопрос - если уже в 1379 г. великий князь Дмитрий встал на сторону Киприана, то почему он ждал почти полтора года, чтобы послать ему приглашение в Киев о сотрудничестве?⁴ Это заставило его тщательно проанализировать всю хронологию известий о Киприане за 1378 - 1381 годы. Исходной точкой его рассуждений стало письмо Киприана Сергию Радонежскому и Феодору Симоновскому, написанное в Киеве 18 октября 1378 г., в котором митрополит сообщал своим сторонникам, что после неудачной попытки появиться в Москве намерен ехать в Константинополь и уже выслал гонцов ("А яз без измены еду ко Царюгороду, а пред собою вести послал же еемь")⁵. На взгляд Шабульдо, "очевидно, послание было прощальной вестью (благословением) Киприана к однодумцам и написано им накануне или даже в день отъезда. Киевский митрополит "устремихся" в Константинополь сухопутьем через Болгарию по одному из кратчайших маршрутов, поэтому все путешествие, даже с непредвиденными задержками и остановкой в Тырнове, где он встречался с патриархом Евфимием, вряд ли заняло более полутора - двух месяцев. Следовательно, к середине декабря 1378 г. Киприан уже находился в Константинополе"⁶ (О том, что Киприан в 1378 г. посетил свой родной город Тырново, становится известно из рассказа его племянника Григория Цамблака⁷).

В столице Византии киевскому митрополиту пришлось задержаться из-за непредвиденных обстоятельств. Летом 1379 г. в Константинополе произошел дворцовый переворот. Император Андроник IV был свергнут своим отцом Иоанном V Палеологом и братом Мануилом II, которых он тремя годами ранее заточил в тюрьму. Между ними развернулась ожесточенная борьба, в которой приняли участие как генуэзцы (на стороне Андроника IV), так и венецианцы и турки, поддерживавшие Иоанна V. В итоге город был захвачен сторонниками последнего. В этих условиях константинопольскому патриарху Макарию было не до разбора церковных споров на Руси. К тому же из-за изменившейся политической обстановки он вынужден был сам покинуть патриарший престол. Об этих событиях становится известно из составленного Киприаном "Жития" одного из своих предшественников - митрополита Петра, в приложении к которому он поместил "малу некую душеполезную повесть" о самом себе. В ней он поделился воспоминаниями о патриархе Филофее, которому был обязан своим назначением на киевскую митрополию, и сообщил, что сменивший его патриарх Макарий в результате событий 1379 г. "судомь Божиим сборне изметается и извержению, яко злославен, и заточению предан бываеть". Любопытна подробность, приводимая Киприаном: "На томь же убо сборе и аз с иными святители бых, в томь же свитце изверьжениа его подписах". И далее митрополит рассказывает: "Пребых же убо в оное время в Константинеграде тринадесят месяць. Ни бо ми мощно бяше изити, велику неустроению и нужи належащи тогда на Царьствующий град. Море убо латиною дръжимое, земля же и суша обладаема безбожными туркы. И вь таковомь убо затворе сущу ми, болезни неудобьстерпимыа нападоша на мя, яко еле ми живу бытии. Но едва яко в себе преидох, и призвах на помощь святаго святителя Петра... И в малых днех Царствующаго града изыдох и, Божиимь поспешениемь и угодника его, приидох и поклонихся

стр. 151

гробу его чудотворивому, внегда убо прият нас с радостию и честию великою благоверный великый князь всея Руси Дмитрей, сын великого князя Иоанна"⁸.

На основании свидетельства Киприана о том, что он пробыл в Константинополе 13 месяцев, Шабульдо делает вывод, что "примерно в середине декабря 1379 г." он выехал из Константинополя и уже зимой 1379/80 г. мог быть в Киеве. Из русских летописей извесатна точная дата отправления из Москвы в Киев посольства с официальным приглашением Киприану занять в качестве митрополита "всея Руси" постоянную резиденцию в Москве. Это произошло "о велицемъ заговение", т.е. в начале Великого поста, которое в 1380 г. пришлось на 5 февраля. В Москву Киприан прибыл "на праздникъ Вознесениа Господня" (подвижный церковный праздник на 40-й день после пасхи), отмечавшийся в 1380 г. 3 мая⁹.

Однако расчеты Шабульдо не получили поддержки у историков, если не считать Н. С. Борисова¹⁰. Причиной этого стали "неувязки" в хронологии. Прежде всего оказалось, что киевский митрополит, вопреки предположению Шабульдо, задержался в Киеве и выехал из него в Константинополь не 18 октября 1378 г., а значительно позднее. Свидетельство об этом находим у самого Киприана (в "Житии" митрополита Петра), сообщающего, что "и третьему лету (по поставлении в митрополиты. - К. А.) наставшу, пакы к Царюграду устремихся"¹¹. Таким образом речь идет о том, что Киприан отправился в дорогу не ранее 2 декабря 1378 г., когда исполнилось три года его пребывания на митрополичьей кафедре. Даже если предположить, что Киприан двинулся в путь не "в середине зимы" (как полагает Г. М. Прохоров), а "зимой" 1378/79 г. (на взгляд Борисова), все равно оказывается, что он лишь "весной 1379 г. прибыл на Босфор"¹². Простейшие арифметические подсчеты показывают, что если к этой дате приплюсовать 13 месяцев, проведенных Киприаном в столице Византии, и добавить время, необходимое на дорогу на Русь, он никак не мог появиться в Москве к 3 мая 1380 года.

Тем самым, по мнению большинства историков, речь должна идти о событиях следующего 1381 года. В том году начало Великого поста и церковный праздник Вознесения Господня пришлись на 25 февраля и 23 мая соответственно. Таким образом Прохоров приходит к выводу, что Феодор Симоновский выехал в Киев 25 февраля 1381 г., а Киприан появился в Москве 23 мая того же года¹³. Данные расчеты, казалось бы, подтверждают широко известное мнение, что ранние летописные своды являются более точными, нежели позднейшая Никоновская летопись.

Но так ли это было на самом деле? Сомнения появляются при выяснении хронологии последующих событий. Известно, что после таинственной смерти Митяя русские послы, оказавшиеся в Константинополе, решили не возвращаться на Русь "с пустыми руками", а выбрав между собой переяславского архимандрита Пимена, в итоге добились того, что последний был назначен новым константинопольским патриархом Нилом митрополитом киевским и всея Руси. Из дошедшего до нас соборного определения, составленного по данному поводу, узнаем, что это произошло в июне 1380 года¹⁴.

"Повесть о Митяе" после рассказа о приходе митрополита Киприана в Москву продолжает: "И минувшу же седмому месяцю и прииде весть: се Пиминъ грядетъ изъ Царяграда на Русь на митрополию, князь же великый не въсхоте его приати. Бывшу Пимину на Коломне, тогда сняша с него клобукъ белый съ главы его и розведоша около его дружину его и думци его и клиросници его, отьяша отъ него и ризницю его и приставиша приставника къ нему некоего боярина именемъ Ивана сына Григориева Чюр[ил]овича, нарицаемого Драницю, и послаша Пимина въ изгнание и въ заточение и ведоша его съ Коломны на [В]охну, не заимаа Москвы, а отъ [В]охны въ Переяславль, а отьтуду въ Ростовъ, а отьтоле на Кострому, а съ Костромы въ Галичь, ис Галича на Чюхлому. И тамо пребысть въ оземьствовании лето едино, но и отъ Чухломы веденъ бысть на Тферь"¹⁵.

В этом рассказе мы сталкиваемся с другой проблемой. Из летописей известно, что вскоре после нашествия Тохтамыша на Москву, во второй половине осени 1382 г. (после 7 октября) на митрополичьей кафедре совершились серьезные перемены: "Киприанъ митрополитъ съеха съ Москвы въ Киевъ... Князь велики Дмитрии Ивановичь послалъ по Пимина по митрополита и приведе его изъ заточениа къ себе на Москву и приа его с честию и съ любовию на митрополию"¹⁶. Все эти события произошли в конце октября - ноябре 1382 года.

Между тем, согласно "Повести о Митяе", Пимен провел в чухломской ссылке "лето едино", т.е. календарный год. Если к этому сроку добавить время на путь от Коломны до Чухломы, а также на неизвестное по продолжительности его пребывание в Твери, выясняется, что Пимен прибыл на Русь никак не позже начала осени 1381 года. Отсчитав назад еще 7 месяцев, окажется, что Киприан не мог появиться в

стр. 152

Москве на праздник Воздвижения, отмечавшийся в 1381 г. 23 мая. Следовательно, речь должна идти о том, что последний все же приехал в Москву годом ранее, однако мы показали, что этого в 1380 г. произойти не могло.

Указанное противоречие историки не могли не заметить. Пытаясь доказать, что Киприан появился в Москве уже после Куликовской битвы, Прохоров делает следующие расчеты: "Киприан прибыл в Москву 23 мая (1381 г. - К. А.), стало быть весть о Пимене пришла в конце декабря (1381 г. - К. А.), т.е. зимой". Правда, этому противоречит летописная статья 6889 г. Рогожского летописца, сообщающая, что Пимен появился на Руси не зимой, как рассчитал исследователь, а осенью: "Тое же осени прииде изо Царяграда на Русь Пиминъ митрополить"¹⁷. Но, по мнению исследователя, "противоречие это мнимое: по тогдашним понятиям, зима начиналась после зимнего солнцеворота, 24 декабря". Что же касается выражения "лето едино", то, на взгляд ученого, "здесь под "летом" понимается не год, а именно лето, летние месяцы"¹⁸. Таким образом, Прохоров вроде бы доказал, что Киприан появился в Москве на праздник Воздвижения 23 мая 1381 года.

Но не все оказывается так просто. В нашем распоряжении имеется источник, позволяющий выяснить точную дату появления Пимена на Руси. Она содержится в Тверской летописи: "Той же осени прииде, передъ Филиповымъ заговениемъ Пиминъ митрополить изъ Царяграда"¹⁹. Как известно, Филипповым заговеньем 14 ноября начинается Рождественский (Филиппов) пост. Таким образом выясняется точность показания Рогожского летописца, что Пимен пришел на Русь именно осенью. Что же касается выражения "лето едино", то у нас существуют большие сомнения в том, что в "Повести о Митяе", где оно встречается, оно употребляется именно в значении "летние месяцы". Дело в том, что данный источник содержит еще одно аналогичное выражение, когда сообщает, что после смерти митрополита Алексея "пребысть же Митяи наместникъ на Москве лето едино и шесть месяць"²⁰. Из данного контекста ясно, что выражение "лето едино" автор "Повести" использует исключительно в значении "год, 12 месяцев".

Невозможность "втиснуть" события, последовавшие за приездом Киприана в Москву, в хронологические рамки промежутка май 1381 г. - конец осени 1382 г. заставляет предположить, что исходное событие - появление Киприана при дворе великого князя - произошло все же не в 1381 г., а годом ранее.

Но тем самым круг наших рассуждений замкнулся и хронологическая загадка, связанная с определением года приезда Киприана в Москву, должна быть признана неразрешимой.

Тем не менее ее можно попытаться разгадать. До сих пор в обыденной практике широко распространена система подсчета, когда человек, рассказывая о длительности той или иной своей поездки, включает в нее и время, затраченное на дорогу туда и обратно. Очевидно, таким же образом поступил и Киприан, говоря о своем 13-месячном пребывании в Константинополе ("Пребых же убо в оное время в Константинеграде тринадест месяць"), он имел в виду не свое нахождение непосредственно в столице Византии, а всю продолжительность поездки, что называется "от порога до порога" - от момента выезда из Киева до своего возвращения туда.

Зафиксировав это, определим время отъезда Киприана из Киева. Исходя из его собственного указания: "И третиему лету (по поставлении в митрополиты, которое произошло 2 декабря 1375 г. - К. А.) наставшу, пакы к Царюграду устремихся", отъезд Киприана в Константинополь следует датировать началом декабря 1378 года. Обратно в Киев он вернулся, судя по всему, в конце декабря 1379 г. (Можно осторожно предположить, что это произошло 21 декабря, в день памяти митрополита Петра, и Киприан, увидев в этом божественный знак, позднее в память этого составил житие своего предшественника, приложив к нему "малу некую душеполезную повесть" о самом себе).

Что было дальше, нам известно из летописных источников. 5 февраля 1380 г. великий князь Дмитрий направил Феодора Симоновского в Киев с официальным приглашением Киприану прибыть в Москву. Московское посольство достигло Киева в марте 1380 г. (указание на это содержится в Никоновской летописи²¹), а 3 мая 1380 г. митрополит был торжественно встречен великим князем.

В заключение нам остается выяснить одну небольшую деталь. Исследователи, писавшие как о "Житии" митрополита Петра, так и о "Повести о Митяе" (по мнению литературоведов, весьма высока вероятность того, что Киприан был причастен к созданию последней), совершенно не обращали внимания на используемую в них систему "включающего" счета месяцев.

Поясним это на конкретном примере. Согласно "Повести о Митяе", неудавшийся кандидат на митрополичий стол пробыл наместником на Москве "лето едино

стр. 153

и шесть месяць". Но, если взять за крайние точки 12 февраля 1378 г. (смерть митрополита Алексея) и 26 июля 1379 г. (отъезд Митяя из московских владений), окажется, что этот период составляет всего год, 5 месяцев и 14 дней. Однако если считать по месяцам, включая в общий подсчет и февраль 1378 г. и июль 1379 г., окажется, что Митяй действительно был наместником "лето едино и шесть месяць".

Аналогичную ситуацию видим и в определении промежутка между приходом Киприана в Москву 3 мая 1380 г. и прибытием на Русь Пимена около 14 ноября. Между этими датами прошло 6 месяцев 11 дней. Согласно "Повести о Митяе", весть о приходе Пимена пришла "минувшу же седмому месяцю" после появления Киприана в Москве. Если использовать систему "включающего" счета, то оказывается, что к 14 ноября 1380 г. действительно "минул" седьмой месяц после прихода Киприана в Москву.

Эта традиция "включающего" счета носит явно церковное происхождение и восходит к Библии, в которой говорится, что Иисус Христос воскрес на третий день, хотя, строго говоря, между его распятием в пятницу и воскресением в воскресный день прошла всего лишь суббота.

Для нас она интересна тем, что дополнительно подтверждает вывод о том, что Киприан появился в Москве именно перед Куликовской битвой и лишь после этого, уже дождавшись окончательного исхода сражения на Дону, на Русь добрался Пимен. Если же полагать, что эти взаимосвязанные события произошли годом позже, то летописец никак не мог употребить выражения "минувшу же седмому месяцю" применительно к прибытию Пимена на Русь.

Проделанный нами анализ показывает, что митрополит Киприан в 1380 г. действительно находился в Москве, и позволяет более убедительно поставить вопрос о достоверности "Сказания о Мамаевом побоище" как исторического источника.

Примечания

1. Полное собрание русских летописей (ПСРЛ), т. XV. Пг. 1922, стб. 141 - 142.

2. Там же, т. XI, СПб. 1897, с. 49; т. XVIII, СПб. 1913, с. 131; т. XXV. М.; Л. 1949, с. 206.

3. КАРАМЗИН Н. М. История государства Российского. Т. V. М. 1993, с. 37, 241, прим. 60.

4. ШАБУЛЬДО Ф. М. Земли Юго-Западной Руси в составе Великого княжества Литовского. Клев. 1987, с. 121.

5. ПРОХОРОВ Г. М. Русь и Византия в эпоху Куликовской битвы. Повесть о Митяе. СПб. 2000, с. 410.

6. ШАБУЛЬДО Ф. М. Ук. соч., с. 128.

7. ДОНЧЕВА-ПАНАЙОТОВА Н. Митрополит московский Киприан - жизнь и деятельность. - Журнал Московской патриархии, 1991, N 9, с. 53 - 56.

8. ПРОХОРОВ Г. М. Ук. соч., с. 435 - 436.

9. ШАБУЛЬДО Ф. М. Ук. соч., с. 128 - 129.

10. БОРИСОВ Н. С. Сергий Радонежский. М. 2002, с. 171.

11. ПРОХОРОВ Г. М. Ук. соч., с. 434.

12. Там же, с. 116; БОРИСОВ Н. С. Ук. соч., с. 160.

13. ПРОХОРОВ Г. М. Ук. соч., с. 206, 211.

14. Русская историческая библиотека. Т. VI. Памятники древнерусского канонического права. СПб. 1908. Приложение. N 30, стб. 184.

15. ПСРЛ. Т. XV, стб. 131 - 132.

16. Там же, стб. 147.

17. Там же, стб. 142.

18. ПРОХОРОВ Г. М. Ук. соч., с. 226 - 227, 229.

19. ПСРЛ. Т. XV. СПб. 1863, стб. 441.

20. Там же, т. XV, стб. 127.

21. Там же, т. XI, с. 49.