Некоторые из реформ, начатых Петром I, продолжались в правление последующих императоров. Реформа церкви тоже потребовала времени - синодальная система формировалась свыше 100 лет. Проводя ее, светские чиновники - обер-прокуроры Синода - сталкивались с сопротивлением клерикалов. В XVIII в. члены Синода сохраняли превосходство над главным церковным чиновником, которому они не давали "забываться", упорно отстаивая свои права.

Их взаимоотношения отражены в ценных источниках, изданных во второй половине XIX - начале XX в. Архивной комиссией при Синоде. Это "Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания" и "Описание документов и дел, хранящихся в архиве Синода". Мало включенные в научный оборот, они представляют без прикрас и церковную жизнь, и государственно-церковные отношения.

Начало обер-прокуратуре положил Петр I. В 1722 г. он распорядился: "В Синод выбрать из офицеров доброго человека, кто бы имел смелость и мог знать управление синодского дела, и быть ему обер-прокурором..."¹.

Первым обер-прокурором стал полковник Каргопольского драгунского полка Иван Васильевич Болтин. Он участвовал в Северной войне: в 1707 г. Каргопольский полк был в составе действующей армии в Лифляндии. К исполнению обер-прокурорских обязанностей Болтин приступил в июле 1722 года. Первое его предложение Синоду 19 сентября 1722 г. гласило о необходимости ежедневного присутствия в Синоде "очередного" (дежурного. - В. В.) советника и асессора. В октябре, руководствуясь Духовным регламентом, он выразил протест против приписки к Заиконоспасскому монастырю более богатой обители. Синод оставил протест без последствий. Но не надо думать, что Болтин проявил слабость и лишь предлагал Синоду то или иное решение, оставаясь, по сути, статистом, - он мог и требовать. Последующие четыре его протеста Синодом были уважены. Болтин начал напоминать членам Синода о неисполненных делах. В 1723 г. по его словесному предложению Синод отменил запрет на продажу 311 икон, задержанных (не допущенных к продаже) у крестьян с. Палех. Кроме того Болтин добился, чтобы секретарь Московской синодальной типографии Михаил Морсочников был предан суду за взяточничество, и, несмотря на защиту секретаря синодальным советником, с виновного было взыскано излишне полученное им жалованье. В 1724 г. Болтин арестовал синодального секретаря Василия Тишина "за ослушание", состоявшее в том, что тот не представил затребованные Болтиным

Вяткин Валерий Викторович - кандидат исторических наук, доцент Пермского института железнодорожного транспорта.

сведения об епархиальных и монастырских доходах членов Синода. Распоряжение об аресте исполнял синодальный обер-секретарь Т. О. Палехин, причем Болтину стало известно, что Тишин (имевший майорский чин) при аресте не позволил снять с себя шпагу. Болтин заявил Синоду, что "при такой противности и непослушании"² Тишин не может далее служить, и предложил оштрафовать "ослушника". Выслушав разъяснения секретаря, члены Синода не приняли к нему никаких мер. Уже тогда проявлялись признаки начинавшейся "борьбы за преобладание" в Синоде.

По мнению Болтина, никакой авторитет не мог освобождать от исполнения законов. Когда Феофан (Прокопович) получил от Синода взаймы 3200 руб. на четыре года, Болтин напомнил, что с казенными деньгами так не поступают. Члены Синода постановили вернуть деньги, но Петр I распорядился не взыскивать долг с его фаворита. Таким образом, действуя бескомпромиссно, законник Болтин выступал и против самых могущественных людей.

Фактический статус первого обер-прокурора можно оценить с известной точностью. При переезде Синода в 1723 г. из Москвы в Петербург Болтину выделили, "по пропорции рангов", восемь подвод - сколько и синодальным советникам. Когда переезд состоялся и потребовалось рассмотреть через депутатов одно из спорных межведомственных дел, Синод направил от себя двух советников-архимандритов и обер-прокурора, что можно рассматривать как подтверждение такого его статуса: первые лица в Синоде пока что возвышались над обер-прокурором. Но не все. О многом говорит дружба Болтина с архиепископом Феодосием (Яновским), влиятельным членом синодального присутствия. При этом, несмотря на их дружбу, Феодосий не манкировал корпоративными интересами. Когда Болтин предложил Синоду возвратить Монастырскому приказу вотчины, розданные по "именному" указу 1720 г. ряду обителей (с убытком для казны, по подсчетам Болтина, свыше 1000 руб. ежегодно), Синод оставил вотчины за владельцами³.

Сенат являлся для Болтина вышестоящей организацией. Генерал-прокурор П. И. Ягужинский мог распоряжаться и через голову Болтина. Например, прокурору Монастырского приказа Р. Раевскому, для которого ближайшим начальником был Болтин, Ягужинский велел принимать "доношения" от всех жалующихся, с тем чтобы адресовать их соответствующим лицам. Но без обер-прокурорской поддержки Раевский обойтись не мог. Когда в октябре 1723 г. он предложил Московской дикастерии⁴ пересмотреть два несправедливо решенных дела и архиепископ Леонид перед всеми членами дикастерии заявил, чтобы Раевский больше в нее не приходил, Болтин счел это за оскорбление и себе, "понеже он, Раевский, око его, обер-прокурора, и под его командой состоит", и предложил Синоду разобраться, "дабы прокурорскому чину напрасно унижения не было"⁵. При этом Болтин указал, что ему должны быть послушны и все синодальные конторы. Выслушав Болтина, Синод поручил Леониду "ответствовать" и, после его объяснений, признал правоту Раевского.

По распоряжению Болтина проводились расследования и допросы; он и сам присутствовал при допросе копииста синодальной канцелярии Григория Попова, который, будучи арестован и посажен на цепь, "сказывал за собой государево дело"⁶. По предложению обер-прокурора Синод распорядился допросить "попа" Андрея, который, держа у себя крепостного, принадлежавшего Болтину, нанес ему "смертные побои". Он находил время и на дела милосердия. В 1723 г. ходатайствовал перед Синодом о выдаче взаймы в неимущие монастыри хлеба. Синод с ним согласился и распорядился "выдавать без излишества". В январе 1725 г. он просил членов Синода дать в благословение две иконы "убогой девице", вступающей в брак.

Но как оценивались столь разнообразные труды обер-прокурора? В 1723 г. он писал Петру I: "Вот уже год и четыре месяца отправляю я при Синоде обер-прокурорскую должность, но за эту мою службу не получаю никакого жалованья, кроме того, которое идет мне из полка.., то есть 300 руб., и никакого награжденья ни откуда не получаю... А в нынешнюю поездку из Москвы в Петербург... секретарям синодским даны были прогонные деньги, а мне и тех не выдано, и ехал я на своем коште с немалым убытком, отчего пришел в немалую нищету. А ныне... прожить нечем"⁷. Болтин заметил также в письме, что синодальные канцеляристы получают больше обер-прокурора (которому, между прочим, было назначено 2100 руб. в год⁸). По распоряжению императора Синод принял его жалобу к рассмотрению совместно с Сена-

том, но дело "шло туго", так что Болтин обратился к Синоду: "На нынешний 1724 г. жалованья и до ныне ничего не получил"⁹. Он предупредил Синод, что скудость имеющихся средств ставит его в крайнее затруднение со строительством на Васильевском острове¹⁰, которое велось по распоряжению императора. По его словам, он рисковал лишиться своих "деревнишек", которых имел "малое число". В сентябре 1724 г. Синод выплатил ему вознаграждение в 300 руб. "за примерное обер-прокурорское правление", "впредь до генерального определения касательно выдачи ему годового жалованья... 1800 руб."¹¹. Надо полагать, устраивая волокиту с жалованьем, Синод силился ущемить обер-прокурора.

Итак, исполнение прокурорских обязанностей в Церкви было сопряжено с борьбой со сторонниками дореформенных устоев. До вершины своего величия "оку государеву" было пока далеко. Для решения такого простого вопроса, как проведение богослужений на дому обер-прокурора, у которого тяжело болела жена, зачем-то потребовалось участие Синода. В 1725 г. Болтин был отрешен от должности за то, что не донес на Феодосия (хотя знал о нарушении им установленного в Церкви порядка), и "отослан к делам в Сибирь"¹², где с 1727 г. занимал должность вице-губернатора.

Следующий обер-прокурор - Алексей Петрович Баскаков - до поступления в Синод был также военным: служил капитаном в лейб-гвардии Семеновском полку. Но в 1724 г. он уже занимался церковными делами: по "высочайшему" указу распределял монастырские доходы на разные значимые цели, в том числе на школы и богадельни. "Преследуя казенные интересы, он сильно сократил суммы, бывшие в распоряжении монастырей"¹³. За время работы в Синоде, с 18 мая 1725 по 2 декабря 1730 г., он получал 1058 руб. 10 коп. в год - по рангу генерал-майора¹⁴. В июле 1726 г. вместо обер-прокурора в Синод назначили прокурора¹⁵, а Баскакова перевели старшим членом во второй синодальный департамент - Коллегию экономии. Но в Синоде его по-прежнему именовали обер-прокурором, эти обязанности он и продолжал исполнять. Переговоры с "верховниками" о синодальных делах вел именно он. В 1727 г. Баскаков писал членам Синода: "...мая 26 призыван я в Верховный тайный совет, и велено учинить ведомости о состоянии... Синода"¹⁶. По его предложению ведомости были составлены; они содержали сведения о финансово-имущественном положении архиереев. Баскаков был причастен и к церемонии коронации Петра II: под его личным наблюдением, на средства Синода, в Успенском соборе был устроен императорский трон. Можно сказать, что Баскаков усердствовал, заботился о том, чтобы никакое правонарушение, связанное с церковью, "не пришлось ему и... Синоду в не смотрение"¹⁷. 28 апреля 1730 г. его произвели в действительные статские советники. Но "томление духа" опять овладело чиновником. В июле он просил у членов Синода: "Имею я некоторую... домовную крайнюю нужду... всепокорно прошу выдать мне денежное жалованье за всю сию майскую треть" (май-август). Очевидно, что Баскаков был "в материальной зависимости от Синода, который определял размер его жалованья... и сроки уплаты"¹⁸. Во избежание несправедливости порой требовалось "высочайшее" участие. В императорском указе 1727 г. читаем: "При выдаче... Алексею Баскакову... жалованья за те числа, которые... был в Москве... вычету [из жалованья] не чинить, понеже он... положенные дела... отправлял". Синод распорядился выделить просимые деньги в размере 352 руб. 70 коп., но было поставлено унизительное условие: "Ежели впредь случай воспоследствует до прошествия оной трети от Синода ему каковою отлучкою, то чего он по рангу своему при определенных ему делах не заслужит, и те деньги по расчислении возвратить ему из собственного своего имения, не отговариваясь ничем"¹⁹.

В октябре 1730 г. Баскаков предложил Синоду рассмотреть вторичное прошение бывшего подьячего Гавриила Постникова о пострижении в монашество. Но Синод чинил волокиту, хотя давшему обет постричься Постникову было уже 70 лет, а в монастыре, куда он просился, имелось свободное место, и, значит, просьба Постникова не противоречила Духовному регламенту. Синод и обер-прокурор все чаще смотрели в разные стороны. Синодское правление постоянно оставляло без последствий его протесты и не исполняло его предложений и поручений, которые он передавал Синоду от Императорского комитета, потом Верховного тайного совета²⁰. Таким образом, в деятельности обер-прокуроров все еще не было признаков подчинения церкви государству.

С воцарением Анны Ивановны судьба Баскакова скоро переменилась. По ее указу, "за оплошку... против должности" его не только отправили в отставку, но и лишили жалованья за четверть года²¹. Нет ли тут участия членов Синода? Ведь получилось так, что синодальный секретарь Тишин не известил Баскакова, как Синод рассматривал дело о "расстриге Лаврентии", ставшее для обер-прокурора роковым²². Очередная неприятность, связанная с синодальным секретарем, послужила уроком для последующих обер-прокуроров, и они стремились подчинить себе синодальную канцелярию. Получив отставку, Баскаков перешел в Коллегию экономии, где получал около 1200 руб. в год. Но неприятности от членов Синода на этом не закончились. 19 мая 1731 г. Баскаков просил их уплатить ему жалованье за сентябрьскую треть 1730 и январскую треть 1731 года. Более чем через два месяца Синод определил выдать просителю жалованье лишь за один день - в размере 2 руб. 89 коп., мстя бывшему обер-прокурору явным издевательством. Карьера Баскакова продолжилась в Камер-коллегии и Ревизион-коллегии, а с 1742 г. он был смоленским губернатором.

Ряд лет после этого обер-прокурорская должность оставалась вакантной. Обязанности обер-прокурора исполнял синодальный обер-секретарь²³.

Восстанавливая порядки своего отца, Елизавета Петровна не могла оставить в стороне Синод. Слепого подражания прошлому, впрочем, не было. В обер-прокурорском кресле появились новые сановники. Но "оку государеву" и при Елизавете было нелегко. Назначенный 31 декабря 1741 г. обер-прокурором Яков Петрович Шаховской (1705 - 1777) обнаружил, что в Синоде нет его должностной инструкции, а Духовный регламент находится в полном пренебрежении. "Увидел я многие в делах упущения и неустройства, - говорится в его записках, - и познал, что должно мне... вступать в большие споры и несогласия" с членами Синода, к чему он и стал "поучаться и приуготовляться". В результате "приуготовления" Шаховской "за полезное избрал, не так скоро вступать с ними [членами Синода] в настоящие споры", делая ставку на "доказательства" в делах и пользуясь тем, что императрица "большие ко мне благосклонности и доверенности оказывать изволила", - писал он.

Скоро Шаховской выявил наиболее насущные вопросы. Оберегая интересы казны, он выступил против возврата церкви ее имений, переданных в ходе петровской реформы в ведение Коллегии экономии. Казна терпела ущерб также от неправомерного получения членами Синода излишнего жалованья - без учета епархиальных доходов (как было установлено при Петре I, члены Синода сами управляли епархиями, и их вознаграждение в столице зависело от доходов епархиальных). Поскольку они настаивали на своем, обер-прокурор заявил протест, не пропустив очередного определения о выплате незаконных денег.

"Они потом чрез разные случаи получать то свое жалованье домогались", - вспоминал Шаховской. Но обер-прокурор те деньги в казне "удержать усчастливился". "Сей был первый источник... неудовольствия и жалобы"²⁴ со стороны членов Синода. "Неудовольствие" приняло характер борьбы. В 1746 г. Синод задержал Шаховскому жалованье более чем за полгода. Лишь когда стало известно, что императрица этим "весьма недовольна", жалованье быстро выдали. Елизавета знала о заслугах обер-прокурора: "Он... мне в Синоде надобен... довольно уже знала его справедливые поступки"²⁵. Вступив в должность в чине действительного статского советника, в 1749 г. он был уже тайным советником.

Изучив положение дел на местах, Шаховской предложил Синоду назначить викариев в епархии синодальных членов²⁶. В 1749 г. он участвовал в деле о назначении секретаря Казанской консистории (синодальный экзекутор представлял ему рапорт с характеристикой претендентов)²⁷. Но прошло немало лет, прежде чем секретари стали обер-прокурорской креатурой. В 1749 г. также благодаря вмешательству обер-прокурора освободили стряпчего из Владимирской епархии, шесть лет томившегося под следствием по распоряжению епархиального архиерея²⁸. Подобные дела компрометировали духовенство, но обер-прокурор не соглашался их "заминать". Круг забот Шаховского был действительно широк. Обер-прокурор противился волоките, предлагал Синоду незамедлительно рассматривать челобитные, дела о незаконных браках. Заметив при вступлении в должность, что "дела... челобитчиковы все презрительно содержаны"²⁹, он велел регистрировать их в реестрах для удобства контроля. Шаховской призывал Синод препятствовать самовольному расходованию архиерейскими

домами и монастырями денег, подлежавших отсылке в Экономическую канцелярию, настоять на "присылке приходно-расходных книг из знатных монастырей и книг об "епископских приходах"". Но, сопротивляясь синодальной системе, ратуя за допетровские порядки, когда духовенство не являлось подотчетным государству, монастыри сведения не представляли. Шаховской настаивал: "По инструкции моей, по оставленным без действия указам Св. Синоду немедленно предлагать моя должность есть. Того ради да соблаговолит Ваше Святейшество во исполнение... Духовного Регламента и указа учинить благопристойное определение"³⁰. Упорствуя в сокрытии епархиальных доходов, церковники опять пытались повлиять на обер-прокурора задержкой выплаты ему жалованья - "за спором". 12 декабря 1749 г. Елизавета приказала, чтобы жалованье выдали - "до будущего о доходах епаршеских ведомостей рассмотрения... удержав в казне из полного оклада, вместо епаршеских доходов, четвертую часть"³¹. Итак, удержание состоялось: усилия Шаховского оказались не напрасны.

Контуры будущих порядков, когда обер-прокуроры властвовали в Синоде, уже намечались. Шаховской, в частности, подчинил своему руководству синодального обер-секретаря Якова Леванидова. Интересы архиереев Шаховской не смешивал с государственными. Когда епископ Сарский Леонид (Григорович) попросил Синод отпустить ему семенного овса для вотчинных крестьян, которые "претерпевали голод", и Синод решил отпустить овес, то обер-прокурор опротестовал решение, доказывая, что архиерейскому дому вполне по силам помочь крестьянам без участия казны. Возможно, был он порой даже слишком непреклонен. Когда известный авторитет епископ Белгородский Иоасаф (Горленко) тоже просил о помощи голодающим крестьянам, Шаховской воспротивился: "Не давать без надлежащего исследования"³². Присутствующие в Синоде не всегда поддерживали обер-прокурора, но здесь он добился своего.

Между тем, видя в Шаховском серьезного противника, они обращались за поддержкой к императрице. Синодальное разрешение епископу Коломенскому хранить у себя имущество, оставшееся после покойного предместника, обер-прокурор опротестовал, но Синод оставил разрешение в силе, "принимая во внимание, что им уже всеподданнейше доложено Государыне"³³.

Борьба становилась все упорнее. Интерес обер-прокурора к материально-финансовому положению епископов переполнил чашу терпения членов Синода. Шаховской утверждал, что, стоя на коленях перед императрицей, они однажды "со слезами просили.., чтоб или их всех... из присутствия в Синоде уволить или бы меня от них взять..." И отставка обер-прокурора в конце концов состоялась. В 1753 г. Шаховской был назначен генерал-кригс-комиссаром. Из Синода ушел ревнитель законности, просвещенный чиновник, упорядочивший синодальное делопроизводство. Существует мнение, что Синод наконец-то победил Шаховского. Сам же он с этим не соглашался: "Но чтобы сие было учинено по проискам синодальных членов мне в огорчение, того я приметить не могу"³⁴.

Итак, натиск синодальных архиереев на обер-прокурора продолжался. Но отдалить светских чинов от церковных дел они не смогли.

Следующему обер-прокурору, Афанасию Ивановичу Львову, назначенному 18 декабря 1753 г., тоже пришлось нелегко, как писал член Архивной комиссии Синода Ф. И. Виноградов, из-за "довольно обостренных отношений обер-прокурора с членами Синода". Попытавшись подчинить своему контролю все епархиальные управления, он увидел, что в епархиях "прокуроров не определено, а кому надлежащее смотрение иметь определения не учинено", да и самого обер-прокурора знать не хотят: "...в подчиненных Св. Синоду местах... об оной моей должности неизвестно...". Между тем опыт Шаховского убеждал, что без вмешательства обер-прокурора иные церковные дела не сдвинешь с мертвой точки. В стремлении распространить свое влияние за пределы столицы Львов весной 1754 г. предложил членам Синода сделать распоряжение о рассылке по епархиям его должностной инструкции. Свое предложение Львов повторил дважды, что говорит о слабости его позиций в Синоде³⁵.

В отличие от Шаховского "он не пользовался особым расположением императрицы". Порой Синод оставлял его в полном неведении относительно своих решений³⁶. Однако и Львову удавалось добиться своего. Он в частности предложил установить, чтобы без согласия Синода архиереи не замещали вакантные секретарские

должности³⁷. Через несколько месяцев Синод, действительно, обязал рязанского архиерея руководствоваться правилом о секретарях, что относилось и ко всем епископам. Львов и в дальнейшем старался держать в поле зрения дела епархий. Черниговские клирики пожаловались на епископа Ираклия (Комаровского), который ссужал церковными деньгами своих родственников-католиков. Синод пытался учинить по этому делу волокиту, но Львов решительно выступил против непотизма и за правильное рассмотрение дела, так что к нему стали поступать от черниговцев челобитные. Негодуя на "адвокатство" Львова, Синод наказывал челобитчиков. Но, опасаясь оберпрокурорского "доношения" императрице, пошел по проторенному пути - направил ей рапорт с изложением дела, опередив тем самым Львова³⁸. Интерес к церковной жизни на местах, все более проявляемый обер-прокурорами уже в XVIII в., предвещал подчинение им консисторских секретарей.

В отношениях с членами Синода Львов также проявил твердость. В апреле 1754 г. он объяснял им: "Инструкцией должности моей обязан смотреть накрепко, дабы Св. Синод свою должность хранил и во всех делах... истинно, ревностно и порядочно без потеряния времени по регламентам и указам отправлял, и спрашивал у тех, кто на что указы получил, исполнено ли по ним"³⁹. Несколько позже Львов адресовал Синоду дело об излишних сборах с крестьян Пафнутиева монастыря, произведенных архимандритом Митрофаном. Синод решил передать дело Московской синодальной конторе, но обер-прокурор выразил протест, поскольку там жалобой занялись бы небезупречные заинтересованные лица, и предложил направить ее в специальную комиссию, действующую под надзором со стороны Сената.

Деятельность Львова оценила императрица. В 1755 г. она обязала Синод ничего не скрывать от обер-прокурора, а обер-секретарям и прочим канцелярским служителям - признавать его власть и осведомлять обер-прокурора. Наводя порядок, Львов мог прибегать к жестким мерам. По его предложению был наказан плетьми дворник Устюжского архиерейского подворья, который, несмотря на запрет обер-прокурора, сдал внаем порожнюю половину покоев.

В данном случае не подтверждается мнение И. К. Смолича, писавшего, что обер-прокуроры XVIII в. "никоим образом не пользовались своим положением, чтобы самовольно вмешиваться в действия и распоряжения Присутствия Святейшего Синода"⁴⁰. Деятельность Львова раздражала присутствующих, и в 1757 - 1758 гг. ему "досталось". Сначала Синод запретил своим секретарям принимать от него письменные протесты против синодальных определений. "Оное его, обер-прокурора, предложение оставить без действия", - в этом приказе Синода явно слышна надменность. А в 1758 г. Львову было указано не производить награждение синодальных канцелярских служителей без ведома Синода. И опять: "Не принимать от него в Синод никаких письменных предложений"⁴¹. У Львова появлялись все новые враги. Епископ Амвросий (Зертис-Каменский) обвинил его в задержке синодального определения и взяточничестве; насколько обвинение было обоснованным, судить трудно. Но результат был: по ходатайству членов Синода в 1758 г. обер-прокурорское служение Львова закончилось.

Тем не менее на протяжении длительного времени прослеживается разносторонняя и в целом успешная деятельность обер-прокуроров, направленная на отработку синодальной системы. Они проводили последовательную линию по утверждению законности и порядка в церковной сфере, боролись с архиерейским деспотизмом и злоупотреблениями, искореняли волокиту и прочие непорядки в синодальном делопроизводстве и в епархиальном управлении, усиливая свое влияние на местах.

Примечания

1. Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания (ПСПиР) в царствование императора Петра I. N609. 11.V.1722.

2. Цит. по: РУНКЕВИЧ С. Г. Учреждение и первоначальное устройство святейшего правительствующего Синода (1721 - 1725 гг.). СПб. 1900, с. 288; Описание документов и дел, хранящихся в архиве... Синода (ОДДС). Т. 4. СПб. 1880, N50.

3. ОДДС. Т. 3. СПб. 1878, N115.

4. Первоначально канцелярия при архиерее, затем - епархиальное правительственное учреждение. В 1744 г. дикастерии были переименованы в консистории.

5. ОДЦС. Т. 3, N536.

6. Там же, N266.

7. Там же, N548.

8. С хлебной выдачей; без нее - 1800 рублей.

9. ОДЦС. Т. 3, N548.

10. На Васильевском острове тогда находилось здание Синода, и обер-прокурор, очевидно, строил там себе жилище.

11. ОДДС. Т. 34. СПб. 1912, N225; т. 4, N548.

12. Русский биографический словарь. Т. 3. СПб. 1908, с. 185.

13. Там же. Т. 2. СПб. 1900, с. 558.

14. ОДЦС. Т. 34. СПб. 1912, N225.

15. Назначение в Синод прокурора вместо обер-прокурора говорит об изменении отношения к институту обер-прокуратуры: прокурорская должность менее значима.

16. ОДДС. Т. 7 (1727 г.). СПб. 1885, с. IV; N175.

17. Там же, N242.

18. ОДДС. Т. 10. СПб. 1901, N128; Русский биографический словарь. Т. 2, с. 558.

19. ОДДС. Т. 7, N140; т. 10, N128.

20. Русский биографический словарь. Т. 2, с. 558.

21. ПСПиР в царствование императрицы Анны Иоанновны. N2464. 30.VI.1731.

22. Согласно другой версии, "оплошка" была в том, что Баскаков не опротестовал синодальное постановление об излишнем сборе с "венечных памятей" (Русский биографический словарь. Т. 2, с. 558), В старину "венечная память" - указ или разрешение на венчание, дававшиеся на имя священника, которому предстояло венчать. Сбор с "венечных памятей" - своего рода налог.

23. ТИТЛИНОВ Б. В. Пранптсльство императрицы Анны Иоанновны в его отношении к делам Православной церкви. Вильно. 1905, с. 49.

24. Записки князя Якова Петровича Шаховского. Ч. 1. СПб. 1821, с. 68 - 69, 83, 84, 95, 92.

25. Цит. по: там же, с. 114.

26. ОДДС. Т. 23. СПб. 1911, N216. Викарные епископы подчинялись правящим архиереям, заседавшим в Синоде, и могли замещать последних на время их отсутствия в своей епархии (рукополагать в священный сан, производить кадровые перестановки, осуществлять судебную функцию и многое другое, что в церкви немыслимо без епископа). Забота обер-прокуроров о назначении викариев в епархии синодальных членов была заботой о благополучии епархий.

27. ОДДС. Т. 29. СПб. 1913, N287.

28. Там же, N484.

29. См., например: там же, N8; Записки князя Якова Петровича Шаховского, с. 68.

30. ОДДС. Т. 31. СПб. 1909, N196; т. 23, N473.

31. Там же. Т. 29, N554; ПСПиР в царствование императрицы Елизаветы Петровны (ПСПиРЕП). N1144. 14.XII.1749.

32. ОДДС. Т. 23, N170.

33. Там же, N340.

34. Записки князя Якова Петровича Шаховского, с. 110, 125.

35. ОДДС. Т. 34 (1754 г.). СПб. 1912, с. IV; N222.

36. БЛАГОВИДОВ Ф. В. Обер-прокуроры Св. Синода в XVIII и первой половине XIX столетия. Казань. 1899; Русский биографический словарь. Лабзяк-Ляшенко. СПб. 1914, с. 769.

37. ОДЦС. Т. 34, N225, 407.

38. Там же, N240.

39. Там же, N222.

40. СМОЛИЧ И. К. История русской церкви. 1700 - 1917. Ч. 1. М. 1996, с. 151.

41. ПСПиРЕП, N1560. 8.VIII.1757; N1582. 26.I.1758.