Я. Н. ЩАПОВ. Княжеские уставы и церковь в Древней Руси XI - XIV вв. М. Изд-во "Наука". 1972. 340 стр. Тираж 2900. Цена 1 руб. 63 коп.

Книга старшего научного сотрудника Института истории СССР АН СССР, кандидата исторических наук Я. Н. Щапова посвящена изучению одного из важнейших источников по истории Руси XI-XIV вв. - княжеских уставов церкви. Кроме истории церкви и ее взаимоотношений с государственной властью, этот источник содержит

стр. 162

богатую информацию по многим вопросам чисто гражданской истории: общественного и государственного строя, права, денежного обращения и т. д.

Основное внимание в книге уделено уставам Владимира и Ярослава; рассматриваются также смоленские и новгородские уставные грамоты XII-XIII веков. Хотя уставы Владимира и Ярослава известны уже давно (с 70-х годов XVIII в.) и за это время привлекали внимание многих исследователей, их все же пока нельзя считать вполне изученными источниковедчески. Это затрудняет их использование и порождает у некоторых историков скептическое отношение к ним как к источникам по гражданской истории. Более основательно изучен устав Владимира. Здесь мы имеем сводное издание текстов по 97 спискам, осуществленное В. Н. Бенешевичем, а также текстологическое исследование, выполненное С. В. Юшковым на основе этого издания¹ .

Я. Н. Щапов не ограничился теми 97 списками, которые были использованы В. Н. Бенешевичем, а привлек большое количество новых списков, обнаружил или впервые исследовал тексты одной новой редакции и нескольких изводов. Такое расширение базы исследования позволило ему не просто внести коррективы в разработанную С. В. Юшковым схему взаимоотношений редакций и изводов устава, а по-новому решить вопрос о взаимоотношении старших его редакций, что имеет большое значение как для восстановления общей истории текста устава, так и для реконструкции его архетипа. Что касается устава Ярослава, сохранившегося более чем в 90 сравнительно поздних списках, то он оставался фактически не изученным текстологически² . Я. Н. Щапов проделал большой труд по классификации списков этого памятника, выделению его редакций и изводов, определению взаимосвязей между ними, то есть по восстановлению истории его текста.

Автор ведет читателя от наиболее поздних обработок к более ранним, от анализа текстов сохранившихся поздних редакций к анализу реконструируемых им древнейших текстов уставов. Такой метод изложения имеет как положительную, так и отрицательную сторону. Недостатком его является то, что история взаимоотношений церкви и государства предстает в обратном хронологическом порядке. Достоинство же его состоит в совпадении пути исследования памятника с путем изложения результатов этого исследования. Это делает ход авторской мысли более понятным читателю, систему доказательств более стройной, выводы относительно взаимосвязей между различными редакциями более обоснованными, а предлагаемые автором реконструкции несохранившихся текстов более убедительными. Если учесть общий источниковедческий характер работы, то такой способ подачи материала следует признать наиболее целесообразным.

Я. Н. Щапов не ограничивается текстологическим анализом, а стремится определить смысл, политическую и социальную направленность той или иной переработки, рассматривает отдельные редакции уставов как памятники, порожденные конкретной исторической обстановкой. Это положительно сказалось на характере тех частей работы, где этот принцип проведен наиболее последовательно: история текстов становится отражением истории взаимоотношений церкви и государства, историей положения церкви в Древнерусском государстве и в отдельных землях и княжествах периода феодальной раздробленности. Поэтому, будучи прежде всего источниковедческим исследованием определенной группы памятников, данная книга является одновременно и исследованием проблемы соотношения светской и церковной власти на Руси.

Анализ отдельных обработок устава Я. Н. Щапов начинает с Синодальной редакции, сохранившейся в наибольшем числе списков. Он рассматривает ее как новгородский памятник и относит ее возникновение к последней четверти XIII века. Изучение содержания этой обработки, выяснение ее направленности позволили автору характеризовать данную редакцию как "памятник, отражающий значительное изменение в положении церкви в Новгороде в XII- XIII вв., явившееся результатом вызревания республиканских органов, ослабления княжеской власти и перераспределения в связи с этим функций государственного управления внутри них" (стр. 44 - 45). Одной из характерных особенностей этой обработки

¹ "Устав св. великого князя Владимира о церковных судах и десятинах". Птгр. 1915; С. В. Юшков. Исследования по истории русского права. Вып. 1. Новоузенск. 1925; его же. Общественно-политический строй и право Киевского государства. М. 1949.

² Наиболее полная классификация списков устава учитывает только 22 списка: "Памятники русского права". Под ред. С. В. Юшкова. Вып. 1. Составитель А. А. Зимин. М. 1952, стр. 257 - 258.

стр. 163

устава Я. Н. Щапов считает то большое внимание, которое уделено в ней борьбе с нецерковными религиозными культами, с язычеством. Говоря о причинах живучести язычества в Новгородской земле, он допускает предположение, что "в Новгороде к X-XII вв. язычество пережило какую-то большую деформацию из религии доклассовой в религию раннеклассового феодализирующегося общества, чем это могло быть в Киеве к концу X в." (стр. 46). Но надобности в таком предположении нет. Помимо тех соображений, которые выдвинуты Я. Н. Щаповым и с которыми нельзя не согласиться, можно привести еще одно. Новгородская земля росла за счет колонизации новых территорий, за счет включения в орбиту власти Новгорода соседних неславянских языческих народов. Необходимость христианизации их возлагала на местную церковь большие миссионерские задачи. Возможно, этим отчасти объясняется и то большое внимание, которое уделяется борьбе с язычеством в обработке устава, созданной в Новгороде.

Поскольку к вопросу о Новгороде и его церкви автор обращается неоднократно, то фактически в книге получился целый очерк об особенностях положения новгородской церкви в XII - начале XIV века. В частности, возникновение устава Всеволода, созданного на рубеже XII-XIV вв. путем переработки Синодальной редакции с изменением имени князя-"издателя", автор связывает с конфликтами республики с князьями, происходившими в тот период истории Новгорода, когда значительно пала реальная власть князя и соответственно расширилась власть архиепископа, но вместе с тем выросло значение и других республиканских органов, с которыми теперь церковь должна была делить права и доходы. Это, по определению автора, "образец фальсификации с политическими целями, возникшей в ходе борьбы республиканских органов Новгорода с князьями" (стр. 172). В связи с этим нельзя не отметить одно наблюдение общего порядка, сделанное Я. Н. Щаповым. Издание подобных документов приписывается князьям, а не митрополитам или епископам. По мнению составителей того или иного документа, ссылка на князя придает ему больший авторитет, чем ссылка на его современника - епископа. Это явление автор совершенно справедливо объясняет "основным соотношением властей в феодальных княжествах Руси, которое оставалось постоянным и традиционным, несмотря на значительные местные, в том числе новгородские, особенности: князь или великий князь оставался в своем княжестве олицетворением верховной власти, стоявшей выше церковной" (стр. 314).

Наиболее удачным в смысле установления связи документа с породившей его обстановкой представляется нам раздел о двух последовательных обработках устава Владимира - Волынской редакции и ее источника. Появление этих обработок Я. Н. Щапов связывает с политической и церковно-политической борьбой в Галицко-Волынской Руси во второй половине XIII - начале XIV в. с борьбой за государственную и церковную самостоятельность (в частности создание Волынской редакции - с учреждением и деятельностью Галицкой митрополии в начале XIV века). При этом не только содержание документов объясняется фактами церковно-политической борьбы, а сами они представлены как факты этой борьбы. В этих двух обработках особенно сильно выражены отмеченные автором публицистические моменты, что позволяет их считать памятниками публицистики, источниками по истории общественно-политической мысли. Подобные моменты указаны автором и при анализе некоторых других редакций (например, Печерской). Отсюда можно сделать вывод о том, что "обработки устава Владимира имели определенный публицистический смысл" и что "княжеские уставы не всегда адекватно отражали действительное соотношение политической власти князя и епископа" (стр. 313 - 314). Данный вывод отнюдь не снижает общей высокой оценки уставов как источников, а является указанием на одну из специфических их черт.

К сожалению, не всегда избранный Я. Н. Щаповым метод исследования применяется им последовательно, не все обработки устава исследованы одинаково глубоко. Наиболее бедным в этом смысле является раздел о Варсонофьевской редакции. Вывод о месте и времени ее возникновения строится почти исключительно на изучении археографической традиции данного текста. Особенно наглядно этот недостаток проявляется при изучении устава Ярослава. Здесь автор часто склоняется к формально-текстологическому анализу. Из обработок устава Ярослава наибольшее внимание Я. Н. Щапов уделяет двум старшим редакциям: Пространной (составление которой он относит ко второй половине XII - нача-

стр. 164

лу XIII в. и связывает с работами этого времени по кодификации русского права) и Краткой (составленной, по его мнению, в Москве в середине XIV века). Нам представляется интересной и убедительной мысль о связи этой обработки с эволюцией феодального иммунитета в тот период, что выразилось в сужении юрисдикции церковной власти и расширении княжеской. Самостоятельный интерес представляет впервые проведенный анализ систем денежного счета устава Ярослава.

В итоге исследования текстов уставов автор предлагает реконструкции архетипа Синодально-Волынской группы редакций и архетипа устава Владимира, окончательное оформление которого он относит ко второй половине XII в., а также архетипа устава Ярослава. Как и всякие реконструкции, они, конечно, гипотетичны. Поэтому гипотетичны и те выводы и построения, которые делаются на основании анализа этих текстов, что признает и сам автор (стр. 8). Не случайно многие выводы высказаны им в форме догадок и предположений (например, о месте завершения работы над архетипом устава Владимира).

Во введении к книге Я. Н. Щапов пишет: "В ходе исследования обращалось внимание на возможно большее число обработок уставов, иногда в ущерб глубине исследования некоторых из них". Думается, можно согласиться с автором, что "на этой стадии работы такое направление должно быть верным" (стр. 8). Широкий охват материала дает общую картину истории текстов княжеских уставов (пусть и недостаточно проработанную в некоторых деталях). Это позволяет наметить дальнейшие пути изучения данной группы источников: монографическое исследование отдельных редакций и изводов, а также более углубленное изучение позднейших обработок уставов (XV-XVI вв.) как памятников историко-полемической литературы, публицистики, идеологической и политической борьбы.