Академия наук СССР. Институт истории. Изд-во АН СССР. М. 1954. 266 стр. Тираж 10000. Цена 11 р. 70 к.

Рецензируемая монография недавно скончавшегося академика Р. Ю. Виппера является завершением ряда исследований¹ , в которых возникновение христианства рассматривается в тесной связи с изучением истории Римской империи и античной культуры.

Поставив своей задачей "борьбу против фальшивой истории христианства", Р. Ю. Виппер считал необходимым "сделать одну существенную предварительную работу, а именно, устранить ту тенденциозно построенную историю, которая навязала редакторами канона Нового завета и которая, как тяжелый блок, загораживает исследователю дорогу к непосредственным источникам"². Результатом этой чрезвычайно кропотливой работы был выход в свет еще в 1946 г. его замечательного по глубине исторического анализа и оригинальности концепции труда "Возникновение христианской литературы". В этой книге автор сделал чрезвычайно интересную попытку разделить дошедшие до нас сочинения на дохристианские и собственно христианские, новозаветные. Р. Ю. Виппер дал им новую датировку и по-новому определил последовательность появления их в свет. "Пастырь Гермы" и "Учение 12 апостолов", считавшиеся до сих пор наиболее поздними произведениями раннехристианской литературы, определяются Р. Ю. Виппером как наиболее ранние, появившиеся еще до иудейского восстания 66 - 73 гг., а "Послания ап. Павла" (в первой редакции, привезенной Маркионом из Синопа в Италию в 130-х годах) - как предшествующие "евангелиям", датируемым лишь второй половиной II века.

Лишь вполне убедившись в правильности своих взглядов о характере, последовательности и датировке источников раннехристианской истории, Р. Ю. Виппер опубликовал свой обобщающий труд "Рим и раннее христианство" - плод его многолетней исследовательской работы.

В предисловии к книге Р. Ю. Виппер справедливо указывает на его глубоко актуальный характер. "Хотя Новый завет возник в обстановке рабовладельческого общества античного мира, он продолжает служить идейным оружием в руках господствующих классов капиталистического общества" (стр. 5). Не только ортодоксальный католицизм, но и так называемая передовая либеральная буржуазия находят мощную идеологическую поддержку своему лицемерию ханжеству в стремлениях протестантской "рационалистической" школы теологов реконструировать на основании книг Нового завета первоначальное "чистое христианство" половины I в. н. э., хотя искать первоначальное христианство - значит гоняться за призраками.

Автор уделяет особое внимание разоблачению этого мифа о первоначальном "чистом христианстве". Он выступает против особенно опасной и еще недостаточно разоблаченной системы богословских исканий (в произведениях Штрауса, Ренана, Гаусрата, Гарнака и др.), которая продолжает оказывать влияние на большинство историков, занимающихся проблемой возникновения христианства Р. Ю. Виппер вскрывает ее самое слабое место. Ошибка "рационалистов" происходит оттого, что они "неверно датируют новозаветные сочинения, относя их к I в. н. э. Они считают Евангелия записью событий, о которых якобы рассказали непосредственные свидетели, ученики Иисуса, а что касается апостола Павла, - принимают сочинения, подписанные этим именем, за подлинное свидетельство о жизни и деятельности автора". На самом же деле биографии Иисуса Христа и апостола Павла суть композиции, литературные легенды (мифы) второй половины II века. "Иисус Христос и апостол Павел должны исчезнуть со страниц всемирной истории; эти образы и символизируемые ими идеи принадлежат исключительно к истории верований, к области теософии, художественной литературы и апологетики" (стр. 69).

¹ Р. Ю. Виппер. Возникновение христианства. "Вестник древней истории", 1941, N 1, стр. 64 - 86; его же. Возникновение христианской литературы. М.-Л. 1946; его же. Просветительный век Римской империи. "Вестник древней истории", 1947, N 1, стр. 46 - 59; его же. Этические и религиозные воззрения Сенеки. "Вестник древней истории", 1948, N 1, стр. 43 - 63; его же. Моральная философия Авла Геллия. "Вестник древней истории", 1948, N 2, стр. 58 - 64 и др.

² Р. Ю. Виппер. Возникновение христианства, стр. 65.

В своих выводах автор опирается на глубокий анализ " научную критику исторических документов. Это тем более важно, что источники весьма скудны ввиду "убийственного опустошения, произведенного над богатейшей литературой времени религиозного кризиса восторжествовавшей в IV в. христианской церковью, чтобы стереть все следы своего происхождения". Автор с замечательным мастерством выявляет скрытый смысл и социальную направленность немногих сохранившихся свидетельств - произведений Сенеки и Плиния, Иосифа Флавия и евангелистов, посланий апостолов, речей Диона Хризостома и т. д. Анализ литературных приемов и стиля древних писателей позволяет Р. Ю. Випперу наглядно показать в текстах противоречия, несообразности, а иногда даже интерполяции и фальсификации. Это весьма убедительно доказано по отношению к пресловутым "свидетельствам" античных писателей о Христе, о времени его жизни и о христианах I и начал" II в. вообще, Прекрасно вскрыта позднейшая христианская интерполяция в знаменитой третьей главе XVIII книги "Древностей" Иосифа Флавия (стр. 74 - 75) и в столь же знаменитой 44-й главе XV книги "Анналов" Тацита (стр. 175 - 177). Очень интересен анализ письма Плиния Младшего к Траяну (Плиний, Письма, X, 96 и ответ Траяна) о вифинских христианах, которое Р. Ю. Виппер тоже считает подделкой конца II или начала III века. Не менее интересен и анализ самого названия "христиане" (стр. 197), возникшего, как свидетельствует сама латинская форма этого слова, не ранее середины II в.; впервые оно появляется у Юстина в обращении к Антонину Пию, да и то лишь в форме "нас называют христианами", то есть как извне пришедшее прозвище. "Миф о Христе и апостолах" подвергнут автором самой разрушительной и уничтожающей критике и убедительно показан кал созданный даже не фольклором, а наивной ученой концепцией теологов и риторов II века.

Самым важным является основной тезис Р. Ю. Виппера: "Ереси существовали раньше канона, а не канон раньше ересей" (стр. 12 и др.). Изучение древнехристианских вероучений и анализ канонизированных книг так называемого Нового завета позволили автору решительно отвергнуть традиционную схему возникновения христианства: вначале "чистое" первоначальное учение мудрого основателя, затем ряд отклонений от него, появление ересей гностиков, монтанистов и т. д. На самом деле для создания большой, сложной системы верований и учреждений христианской церкви нужен был продолжительный период подготовки, исканий, попыток и проектов, период, полный колебаний, разнообразия мысли, разногласий, борьбы группировок и направлений. Новый завет не сразу появился в готовом виде, это результат компромисса, которому предшествовала борьба различных группировок (стр. 222 - 223). Напомним, что именно так определяет христианское движение времени составления Апокалипсиса Ф. Энгельс. Он пишет: "Прежде всего, секты и секты без конца"³ . Дав развернутую характеристику многочисленных враждовавших между собою сект 130 - 140 гг. (гностиков, маркионистов, монтанистов и др.), Р. Ю. Виппер прослеживает, как специфические черты этих квазиеретических религиозных учений обратились в основные ингредиенты того глубокопротиворечивого свода, который известен под именем канонических книг Нового завета. Острое оружие научной критики, которым с таким совершенством владел Р. Ю. Виппер, проникает теперь в доступную до сих пор лишь теологам цитадель "многовековых обманов" и тщательно оберегаемых религиозных предрассудков.

Чрезвычайно ценной особенностью автора, позволявшей ему произвести в широком масштабе не только критическую, но и конструктивную работу, являлось его умение изучать любое историческое явление на широком фоне предшествовавшей и окружавшей социально-экономической и культурной среды. Так и христианство Р. Ю. Виппер рассматривает как продукт сложного идеологического процесса, начало которого восходит ко времени Навуходоносора, Нововавилонского царства и ранней иудейской диаспоры, позднее - к иудейской церкви внутри персидской монархии (стр. 17 - 18). Естественно, что с особым вниманием автор ведет синхронное изучение фактов возникновения христианства и культурной истории Рима. Очень хорош, хотя и несколько растянут, очерк мировоззрения римского высшего общества времен династии Юлиев - Клавдиев. Особенно удачна характеристика Сенеки и его взглядов - взглядов "философа римской аристократии эпохи упадка", "рассудительного рабовла-

³ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVI, ч. 1-я, стр. 160.

дельца" (стр. 54), теософа и богоискателя, у которого, однако, везде проглядывают весьма практические побуждения - спасти свое очень значительное состояние и самого себя от гибели, непрерывно угрожавшей со стороны массы рабов.

Этому противопоставляется картина быта и настроений римского общества середины II в. с великолепной характеристикой его кумира - Антонина Пия. Мания "историзации божества", нашедшая видного представителя в лице Плутарха (в его биографиях Тезея, Ромула, Ликурга, Нумы Помпилия, а также в его трактате "Об Исиде и Осирисе") (стр. 164 - 171), имеет прямой отзвук в "Актах Пилата" и в мифотворчестве анонимных авторов евангелий. Чрезвычайно интересно сопоставление образа "страдающего" Христа с изображением страдальцев-реформаторов у Плутарха - царя Клеомена, распятого в Египте, братьев Гракхов, защитников "униженных и обездоленных" (автор говорит даже об использовании евангелистами одной из речей Тиберия Гракха). Это впервые сделанное Р. Ю. Виппером синхронное сопоставление языческой и раннехристианской идеологий является большим вкладом в изучение истории раннего христианства.

Однако некоторые положения, выдвинутые Р. Ю. Виппером, вызывают возражения и могут быть предметом обсуждения. К их числу относится прежде всего вопрос о корнях эсхатологических, мессианистских и сотериологических идей, составлявших сущность раннего христианского движения. Автор недостаточно подчеркивает, что иудаизм, в особенности в его сектантских формах, является только внешней оболочкой, получившей на давно подготовленной почве религиозного брожения во всем Средиземноморье особую способность довести этот процесс до его кристаллизации. Хотя автор и утверждает, что "христианская экклесия воспроизводит черты греческих и иудейских союзов более раннего времени" (стр. 116), все же он склонен приписывать приоритет второму, иудейскому ингредиенту. Соответственно этому Р. Ю. Виппер, несомненно, под влиянием Иосифа Флавия, слишком большое значение придает "великому" восстанию в Иудее и вообще отводит иудаизму главенствующее место в своей монографии, несколько игнорируя распространенность и эволюцию сотериологических и эсхатологических идей иного происхождения в греко-римском мире. Автор слабо осветил вопрос о культе богов - спасителей, избавителей и искупителей среди коренного населения Малой Азии, культе Гермеса, "Трижды величайшего фригийского бога Сабасия" и т. п. Недаром именно из Малой Азии, из Синопа, привез Маркион в Италию первую редакцию "Посланий апостола Павла"! Интересно было бы вскрыть, что в этих обращениях к "языкам" содержится малоазиатского, языческого. Это позволило бы уточнить наши представления о возникновении христианства и о роли как языческой эсхатологии, так и иудаизма.

Другой вопрос, который тоже может стать предметом обсуждения, - это вопрос о социальной среде, в которой возникло раннее христианство. Автор правильно утверждает, что христианство, равно как и иудейство времени диаспоры, было верой ремесленников, торговцев, городских рабов (слово pagani, то есть поселяне, недаром стало обозначать "язычники" вообще - ср. русское "поганые"). Но о "христианстве" Р. Ю. Виппер считает возможным говорить лишь с последней четверти II в., то есть со времени возникновения епископальной организации христианской церкви. Так как в "предшествующие христианству" религиозные сектантские общины, союзы и объединения (секты, тиазы, эраны, коллегии и пр.) в это время стало проникать уже много представителей зажиточных, преимущественно тортовых, слоев, то автор приходит к заключению, что христианство вышло из этой торговой среды, в особенности из среды "мытарей" (публиканов), что здесь преобладающими являлись "негоциаторские тенденции". Во главе христианского движения стояли наиболее богатые люди, подобные "архимытарю" Закхею, изображенному в евангелии от Луки. "Закхеи" и были самыми ревностными, самыми сознательными провозвестниками Христа (стр. 202). Положение рабов в христианских общинах во II в. было хуже и отношение господ к рабам более сурово, чем у предшественников христианства. "В евангелиях нет ни единого слова ободрения или обещания лучшей участи рабам на земле; напротив, в притчах утверждается самое суровое рабовладельческое право" (стр. 203).

Все это, конечно, справедливо для христиан конца II века:. Но надо учесть, что христианство, как отметил Ф. Энгельс, "при своем зарождения было движением угнетенных: оно выступало сначала как религия рабов и вольноотпущенных, бедняков и бесправных, покоренных или рассеянных

Римом народов"⁴ , и эту религию проповедовали угнетенные рабы, бесправные и безвольные. Можно ли всю эту первичную стадию в эволюции раннего христианства, когда оно было в основном движением "трудящихся и обремененных", период, к которому автор относит появление весьма демократичных по тенденциям "Пастыря" Гермы и "Дидахе", даже в известной мере "Откровение" Иоанна (во всяком случае в его первой редакции), "считать только временем "предшественников христианства" (стр. 198)? Думается, что нет. Если тогда еще не было самого названия "христиане", то налицо была уже значительная часть того идеологического багажа, который позднее составил основную сущность христианского учения. Это была стихийная, неорганизованная форма христианства, притом с особым составом участников, преимущественно из среды самых низших, наиболее угнетенных и обездоленных общественных слоев.

В связи с этим представляется недостач точной данная автором характеристика общественного и религиозного быта низов греко-римского общества, а также римских коллегий I - II вв. нашей эры. Можно предположить, что элементы коллективного хозяйства и обобществленного быта у эссенов в Палестине и у терапевтов в Египте возникли не из чисто иудейских религиозных основ, а под влиянием эллинистических идей "койнонии", которые нашли такое широкое отражение и в эллинистической утопической литературе (Ямбул) и в программах народных движений эпохи эллинизма. Подобно тому как учение Платона охотно воспринималось эллинизированными верхами восточного общества, так проповедь киников захватывала его низы⁵ .

Оправдание труда и трудовой деятельности, которое можно найти в ранней христианской литературе, следует, видимо, выводить не из влияния чисто иудейского сектантства, а из идейного фонда греческих тиасов и эранов, римских ремесленных коллегий, соседских объединений бедняцкого населения италийских городов (vicinitates). "Труд никакой не позорен, позорна одна только праздность", - говорил любимейший поэт греческих крестьян и ремесленников Гесиод. Не стали бы греческие живописцы изображать трудовые сцены на вазах, если бы труд был только "позором" (ср. также праздник "халкейя" в Афинах, культ Афины Эрганы и пр.). Обязательный и радостный труд господствует в "Государстве Солнца" Ямбула. "Omnia vincit labor" - знаменитое изречение Вергилия идет от этих же трудовых низов италийского общества Теми же мотивами полны и эпитафии ремесленников, рабов и колонов I - II вв. нашей эры.

Следует отметить некоторую сложность структуры монографии Р. Ю. Виппера. Специальные доклады и статьи, опубликованные автором в течение многих лет, вошли как главы и параграфы в общий текст монографии, сохранив в значительной степени характер отдельных самостоятельных этюдов или экскурсов. Таковы, например, первая часть III главы - "Человеколюбие и богоискательство в сочинениях Сенеки", - отдельные параграфы второй части и др. Выводы из отдельных частей книги слабо связаны с ее общим планом. Блестящий анализ "Правдивого слова" Цельза (глава девятая второй части) мало увязан с последней, десятой главой всей работы, носящей название "Возникновение Нового завета". Поставив вопрос о том, какова была основная цель составления Нового завета (стр. 257) и кто были его редакторы, автор фактически не дат на него ответа.

Богатое по содержанию, актуальное по поставленным и разрешаемым проблемам исследование Р. Ю. Виппера написано ярким, доступным языком. Оно является серьезным вкладом в историческую науку. Книга Р. Ю. Виппера будет содействовать торжеству научного материализма над пережитками древней идеологии, которые империализм продолжает ревниво оберегать как одно из орудий своего господства над массами.

⁴ К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. XVI, ч. 2-я, стр. 409.

⁵ Синкретический характер учения эссенов вскрывают и недавно найденные в гротах на берегу Мертвого моря древние рукописи, проливающие свет на организацию и быт этой секты. В них можно заметить следы влияния не только греческой философии, в частности пифагорейства, но даже иранской символики. См. H. H. Rowler. The zadokite Fragments and the Dead Sea Scrolls. Oxford. 1952; G. Vermes. Les manuscrits du desert de Juda. Tournai 1953; J. Coppens. Ou en est le probleme des Manuscrits de Oumran. "La nouvelle Clio" T. VI. 1954, N 5 - 6 p. 247 - 257.