МЫТАРСТВА ДУШИ ПОСЛЕ СМЕРТИ В БОЛГАРСКОМ ФОЛЬКЛОРЕ И КУЛЬТУРЕ

Актуальные публикации по вопросам развития религий.

NEW РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ


РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему МЫТАРСТВА ДУШИ ПОСЛЕ СМЕРТИ В БОЛГАРСКОМ ФОЛЬКЛОРЕ И КУЛЬТУРЕ . Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Автор(ы):
Публикатор:

Опубликовано в библиотеке: 2007-07-07
Источник: Мир православия. Вып. 5. Волгоград, 2004, 318-334.

Беатрис мертва. В то же время она экстровертная, не очень интелигентная женщина, которая любит сплетни, бридж, мужиков, распивок и экскурсий. Беатрис протагонист “Диодиа” (Мытарства) - сюрреалистичной мултимедийной музыкальной пантонимы известного английского композитора Джона Тавэрнэра, чье действие развивается после смерти. Беатрис, которая даже не предполагает, что она умерла, сталкивается с мытарствам семи смертных грехов. Они образно представлены как серия клеток в зоопарке, чий руководитель дьявол. Тавэнэр, православный христианин (МП) и личный друг будущего короля Чарлса, разрабатывает эту драму на основе своего третьего струнного квартета 1995). Таким образом он вводит тему мытарств как предизвикательство в все более чуждому религии интелектуальному пространству современного западного мира.
Мытарства отсутствуют в еврейской религии Ветхого Завета. По юдейству тени мертвых снизходят в подземный мир с названием “шеол”. Он изображается в виде мрачного дома (Иов 30:23) или город (Ис. 38:10, Иов 38:17, Прем. 16:13), где царит тишина (Пс. 93:17) и сон в ожидании всеобщего воскресения (срв. Ис. 26:19). Шеол подобен посмертному миру других ближневосточных народов.
Християнство возникает как иудейская эсхатологическая секта. Първые христиани находятся в напряженном ожидании “парусии” (второго пришествия) возкресшего Христа и веруют, что будут взяты живыми на небо (Мат. 10:23; Марк. 13:30; 1 Сол. 4:17). Разрушение земного Иерусалима ознаменует наступление Царства Божия (Марк. 13:24; Лук. 21:27). Город действительно уничтожен римскими легионами в 70 г., но пришествие не наступает. Автор Второго послания апостола Петра вынужден отвечать на обвинения, что конец мира еще не пришел (3:18).
Христианская мысль начинает обсуждать вопрос о том, что происходит с душами покойных, пока они ожидают воскресение и Страшный суд. Одно из возможных мнений настаивает, че они судимы индивидуально, а потом отправляются в рай или ад. Это понимание однако лишает душ от возможности коригировать свои грехи post mortem и обезсмысливает обещанный всеобщий суд в конце истории. По другому мнению души пребывают в несознательном или сонном состоянии в ожидании воскресения. Но в подобной идеи есть несправедливость и к праведным, и к неправедным, которые не получают вовремя по заслугам. Чтобы решить этот вопрос, Запад создает идею о чистилище, а Восток - о мытарствах.
Первоначальный первоисточник мытарств - это суд над душами, описанный в египетской Книге мертвых. Он датирует от эпохи Нового царства (1567-1085 г. до Хр.), но несомненно его происход более древный. Здесь судья бог Озирис (иногда Ра) на троне под балдахином - символ божественных прерогативов. Он сопровождается 42 демонами подземного царства. На одной чаше весов поставлено серце умершего, а на другой - перо богини правды и справедливости Маат и принесенные благочестивым покойником жертвы. Мертвый заявляет, что не совершал зло против ближнего, не изтезал животных, не богохульствовал. Положительный приговор обуславливается произношением заклинательных формул и ношением амулетов магического характера. Некоторые новые исследования находят параллелы между исповедью души по египетской Книге мертвых и християнским символом веры, принятому на Первом вселенском соборе в Никее в 325 г., который до сих пор читается во всех христианских церквах по время богослужения.
Главное произведение египетско-елинистического герметизма "Поймандрес" описывает вознесение и переход через каждой из семь планетарных сфер, где душа освобождается от определенного порока. Та же тема обсуждается и в гностической литературе ІІ-ІІІ в. После смерти как акт освобождения начинается вознесение или небесное путешествие души адепта. Процесс не совершается автоматически, а нуждается помощи изза угрожений архонтов - темные силы, которые руководят миром и стремятся воспрепятствовать доступ в сфере плеромы. “Паспорт” там гарантируется магией, принципно чуждая гностическому мирогледу, за что сектанты обвиняются язычником Цельсом (II в.). В "Книгах Йева" (гл. 52) и первом "Апокалипсисе Иакова" описываются при помощи миниатюр "приметы" и "печаты" высших "сокровищ" (станции мытарств), как и заклинания (цифры, имена и тексты), которые надо произносить по древнеегипетской традиции. Здесь эоны (мытарства) 12. Подобные ритуалы и амулеты знакомы и манихеям. Самая подробная в этом отношении литература мандеев - одинственная существующая сегодня гностическая секта, которая живет в Ираке и Иране, а в последном времени расселилась и в Америке и Австралии.
Мотив мытарств принимается христианством, потому что резонирует с новозаветными идеями о сатане как господаре воздушных сил, которые являются поднебесными духами зла (Иоан 14:30; Ефес. 2:2, 6:12; 1 Кор. 2:6-8). Мытарства постепенно кристализируют как частное богословское мнение (теологумен) в патристической литературе. Житие первого монаха св. Антония Великого (ІV в.), написано св. Атанасием Александрийским, передает ето видение, по которому темный исполин (явно дьявол), извисенный над миром, встречает летящих как птицы душ и пропускает некоторых вверх, а других задерживает. Следовательно не Бог, а лукавый одноличный судья душ, что издает дуалистическое влияние. О противоборстве между благими и злами ангелами, при котором решается судьба души, пишут ряд более поздных отцов (Пс.-Кирил Иерусалимский, Пс.-Макарий Египетский, Диадох Фотикийский, Исихий Пресвитер, св. Ефрем Сирин, св. Иоан Златоуст, св. Иоан Дамаскин). В “Лествице” св. Иоана Синайского (ок. 523-603) агонизирующий монах Стефан проходит еще живым через мытарства и получает обвинения и за грехи, которые он не совершал (7:50).
Апокриф “Видение апостола Павла”, возникший в ІV в. на греческом языке, не говорит о противоборстве после смерти. В нем каждая душа в зависимости от своего состояние встречается добрыми или злыми ангелами, ангелом хранителем и “дух, который живет в ней” (гл. 13-18). Дух (нус) - последный компонент платонической трихотомии - не подпадает под суд изза своего совершенства. В этом пункте апокриф подвергнут воздействием гностицизма, по которому дух человека является частью божественной сущности.
Тема мытарств вводится неофициально в православии с посредничеством павликианства и богомилства. Это доказывается дуалистичными элементами в главном источнике о мытарств - Житие св. Василия Нового (+ 944 г.). Оно включает часть, в которой ученик Василия Григорий рассказывает о мытарствах (греч. telonia) души. Душа переходит через них в расстоянии 40 дней после смерти, в конце которых издается окончательный приговор. Эти инстанции об испытании совести 20 - число, символика которого нехристиянская. Вероятно это удвоение небес (10) по гностическому “Апокалипсису Павла” (Наг Хамади V,2) и манихейству. Мытарства групируются по сходным типам злодеяний. Они посвещены определенным грехам (клевета, ложь, зависть, гнев, ярость, лихоимство, убийство, прелюбодейство и пр.). На каждом этапе злые духи с назойливостью таможников рассматривают “товар” души и хотят выкуп - праведные дела, записанные ангелами. Можно предположить, че подобный перечень грехов оформлен в практике частной исповеди, которая принята Церквой в конце ІV в. Часть с мытарствами иногда выделяется из жития и переписывается самостоятельно. Гностические элементы в Житии св. Василия Нового очевидные - он и его последователь Григорий бродящие аскеты из Малой Азии и Фракии; Григорий видит свое тело как солнечный луч, что чистый докетизм (учение о призрачности материи и конкретно Христова тела); один из демонов появляется в виде льва (типичный для гностицизма, митраизма, магических папирусов, апокрифов вроде “Вопросы и ответы св. Иоанна Богослова”) и др. Литературный историк Емил Георгиев тоже заключает, что “учение о мытарствах… восходит к ориенталским религиозным учениям”.
Житие св. Василия Нового сохранено в сербских копиях ХІІ в., которые включают среднеболгарские языковые элементы. Болгарский перевод вероятно сделан в ХІ в. и связан с назревшими эсхатологическими настроениями во время византийского господства. Он стал популярным и в Сербии. Предполагается, че второй перевод Жития осуществлен в Терновской книжовной школе в ХІV в. Мытарства используются и в одном “Рассказе о судьбе человека”, знакомый по среднеболгарскому списку ХV в. (РАН 298, л. 15б-24а). Заявление, что он вероятно возник непосредственно после крещения Болгарии, не доказано. Мытарства широко распространены и в Росии, о чем свидетелствует житие св. Авраамия Смоленского ХІІІ в. Идею "воздушных мытарств" опровергал такой авторитетный богослов как Кирилл Туровский.
Ряд славянских произведений, созданы преимущественно среди монахов после ХІ в., воспринимают мытарства, но коригируют их с идеей, что сила Христова Креста может одолеть демонские козни и компенсировать недостаток личных добродетелей. Основатель сербского государства Стефан Неманя пишет Стефану Первовенчаному и посылает ему кусок Креста с словами: “Пусть приведет тебя непорочным и поставит перед Христовым престолом, угоняя своей силой перед тобой воздушных мытарей”. В миниатюре риломонастырского Молитвенника No 2/1 1748 г., л. 145б, Божия рука держит весы из небесного сегмента, украшенного балканским орнаментом. Слева стоят два ангела с крестами, перед которыми душа - нагая человеческая фигура. Правый ангел нажимает с крестом на чашу весов, а два небольшие демона с конусовидными шляпами тянут вниз другую чашу. В одном надгробном слове болгарского монаха Антония (1854) рекомендуется поставить плиту с крестом на грудной клетке усопшего, чтобы пройти успешно “20 баждарнiцы на воздоухъ”.
Большая роль о распространении понятия мытарств имеет книга отца Иоакима Крчовского, которая опубликована несколько раз во време болгарского Возрождения в ХІХ в. О мытарствах упоминается с страхопочтением в произведениях Ивана Вазова и Тодора Влайкова. С их конфликтными картинами и нравоучительным тоном они любимое чтение болгарского простолюдия, что потверждается Илием Блэсковым и Захарием Стояновым. Петко Славейков отмечает в своем “Нова мода календар” за 1857 г.: “Сегодня в Дервенской части города умрут три злые женщины. Какой гром и ехо будет, пока они дойдут до мытарств!”
Для ряда православных христиан в Восточной Европе мытарства все еще служат моральным корективом и правда последней инстанции. Приведу интересный пример. В 2000 г. ушел из жизни свещ. Владимир Шикин, который служил в известном Дивеевском монастыре в России. После его кончины одна почитательница отца из Западной Украйны получила видение, в котором он появился в красной одежде и держал два обветшие пергаменные манускрипты. Он показал один из них, который чистый, как его “пропуск”. Получившая визию поняла, что отец сумел избежать мытарства. Другой свиток принадлежит ней и не совсем чистый. Теперь эта женщина, явно встревоженная видением, готовится принять монашество.
Мытарства можно найти и в болгарском фольклоре. Первый вариант почти буквальный и очевидно под влиянием книжевных источников. Душе надо встретить 40 судей, которые ее полагают на весах согласно ее деяний, предварительно записанные ангелами и бесами в книжках (срв. образа записывающих архангелов в церковных стенописях). Последный судья “самый больший” и после него душа узнает свою вечную судьбу. Число судей здесь двойное в сравнении с этим из Жития св. Василия Нового. Оно вероятно соответствует числу дней - тоже 40, в продолжении которых душа остается на земле по народному суеверию. Кстати, в древнеегипетской традиции установлены 40 дней для бальсамирования умершего, после которых она восходит к суду Озириса (срв. Вознесение Христа к Богу Отцу 40 дней через Его Воскресения). Один славянский рукопись в Праге ХV в. (IX.F.10) предлагает физиологическую этиологию мемориальных служб, которая странно совпадает с египетской практикой. Службы третьего дня устанавлены, потому что тогда изменяется лицо усопшего, девятого дня - потому что тогда тело разлагается без сердца, а сорокового дня - потому что тогда разлается и сердце. В болгарском фольклоре мертвые, не сопровожденные плачом, не ограничиваются 40-дневным сроком, а являются живым столько дней, сколько лет им надо был жить. Бытующее суеверие, что 40-й день рождения не надо праздновать, продиктовано танатофобией.
Есть разновидность первого варианта, по которой душа выводится из тела Архангелом Михаилом, придруженном дьяволом, и гуляет по местам, где она жила. Архангел и дьявол записывают воспоминания о ее праведных и неправедных делах. 40-го дня душа покланяется трижды Богу, ее деяния весят и определяют ее судьбу. Здесь любопытно, что дела регистрируются посмертно, а не во время жизни. Автор относит связанный с ними суд и справедливость только к потусторонному царству, что свидетелствует о социальном пессимизме.
Второй вариант болгарских фольклорных мытарств расширенный. Чтобы прийти в другой мир, души переходят через пустое и темное поле и им надо освещать путь свечами. Потом они идут через поле с тернями и кустами и если они без ботынок, их ноги получают ранения. Души доходят у реки, где в бумагах уточняется праведные ли они или нет. Если грешные, они возвращаются на земле в виде вампиров, врколаков и пр., чтобы искупить свои грехи. Душам надо иметь деньги, которыми заплатить переход через реку ладьей. После реки они встречаются стаями белых голубей (хорошие дела) и черными вранами (злые дела), возглавляемые соответственно ангелами и бесами. Перед двери вечности есть весы и птицы обеих видов присаживают на их чаши. Спасение или погибель определяется их весом.
Амплифицированные части о двух полях (темное и колючее), бумаги и ладья - этиологические рассказы, которые надо объяснить предназначение свечей и лампад, которых зажигают в честь умершего; ботынок, которых раздают “о прощении грехов” и которые надевают умершему; генезис нощных демонов; деньги, которы поставляют на тело или в гроб. В самом деле кусты и терние являются реликтом леса древней инициации, в которой основная роль определена усечению, ранению, уколу. Темнота как синоним смерти и река как изпытание тоже присутствуют в ритуалах перехода. В городе Бобошево веруют, что если кто-то придерживается тридневному посту или кушает только однажды в день во време Великого поста, в потусторонном мире он будет парить, а не идти через терней. Согласно некоторый суевериям, именно зажигание свечи у умирающего причиняет его “отход” от этого в другому миру. Амплифицированный вариант с полем терней и мост из волокна буквально совпадает с версией северноанглийского плача “Lykewake Dirge”, записанного в начале ХVІІ в. Но там души наконец попадают в огонь чистилища. Той же вариант распространен и в скандинавском фольклоре и несомненно его перенесли в Англии викинги, которые здесь эмигрировали в ІХ-ХІ в.
Вопреки резервов Вакарелского, несомненно, что поставление монет - реликт античного Харонова обола. Этот обычай засвидетелстванный в погребений из Болгарии, Византии, Великой Моравии и др. Более позднее развитие этого обычая в христианской среде создает суеверие, что деньги нужды усопшему, чтобы заплатить свои дольги, сделанные на земле или путевку домой, когда Господь выпускает мертвых. Освобождение душ от Великого четверга до Пятдесятницы заимствовано из популярного византийского апокрифа “Хождение Богородицы по мукам” (VІ в.) и мотивиранно гностической (богомильской) идеей об апокатастасисе. Ад и зло не будут вечными, а когда-то все примирится и возвратится к божественной плероме. В послеосвобожденском фольклоре река Стикс заменяется “границей”, где уплачивается налог. Вполне чужая традиции новая меркантильная практика поставлять платье с деньгами в гробе, которое до погребения убирают, “чтобы сохранить богатство у дома”.
Олицетворение душ в виде птиц характерно для многих народов. В сцене ковша № 2 праболгарского сокровища из Надь сент Миклош орель возносит женщину-шаман или скорее ее душа на небо. В Кулской области в Болгарии во время погребений в гроб бросают живую птицу вероятно как алюзия души. В християнстве голуб символизирует чистоту и Святой Дух, а ворон предсказывает смерть и ассоциируется с злом (в стихотворении Христо Ботева “Повешение Левского” он “кричит грозно, зловещо…”).
Существуют по крайней мере два примера о третьем (сокращенном или частном) варианте мытарств в болгарских народных сказках. В первом из них приходит ангел, чтобы взять душу праведного человека, который не сделал никому зло. Там, где весят дела, демоны его останавливают и обвиняют, что он не сделал ничего доброго. Человек вспомнил, что при жизни окончил конфликт двух детей, которые дрались за собаку. Он дал собаку одному и две копейки другому. Демоны поставляют две монеты на весах и они указывают рай, где надо войти душе. В этом нарративе отражено народное убеждение, что не вероисповедь, а благотворительность в виде даренного предмета, сделанного одолжения и др. имеют значение для определения вечной судьбы человека. Народная мораль оценивает не величину, а бескористность и искреность, которые мотивируют дарения.
В другом примере ангель и дьявол спорят о душе одного мальчика, пока он жив. У них споразумление, что если он перекрестится до или после обеда, он будет ангелу, а если этого не сделает - дьяволу. Мальчик не только забывает сделать знак креста, но и выпускает газы. Отвращенный дьяволь отказывает его принять. Эта сказка с дидактическим характером вероятно сочинена, чтобы легитимировать перекрест как христианский обред и апотропея против зла. Сама идея, что вхождение в рай или ад зависит от совершения одного жеста, свидетелствует о крайне ритуализированном, “етикетном” понимании религии и морали. Подобный мотив встречается и в русском сказочном фольклоре.
Специфичная категория - христианские погребальные обычаи, которые имеют своей целью одолеть мытарства реликтовыми магическими средствами. В эллинистическом Египте человеку надо подготовить печати для каждого еона (мытарство), после которого он произносит секретное имя и наносит печать у первого эона 1119 раз (!). Эта практика перетерпела известную метаморфозу в Верковичевском молитвеннике ХІV в. Апотропейные печати полагают не на мертвом, а на больном пять раз по 70 (в общем 350) во имя Христа, апостолов, мучеников, святителей, преподобных и Богородицы “против того, кто входит как злой демон или враг в дом Божия раба”. Большой знаток египетской религии Уолис Бэдж прослеживает влияние Книги мертв на ефиопскую литургическую практику обвывать усопших лентами, на которых написаны тайные имена Бога. Их предназначение - предоставить защиту в потусторонном мире. Того же характера обычай в Восточной Европе во время Средневековья, когда при отпевании священника полагают в его руку бумагу с апокрифными именами архангелов (архонтов). Этот текст, вероятное произведение болгарского попа Иеремии, включается в печатных изданиях Молитвенника, но запрещен русским Синодом в ХVІІ в.
До сих пор найден только один пример с мытарствами в болгарских народных песнях. Рождественская песня из района г. Сереса (теперь в Северной Греции) рассказывает, что Кара Богдан, который грабит людей по дорогам, приносит покаяние, когда на Афоне видит гравюру с изображением Страшного суда. Когда он наконец умирает, его душу возвешивают, но побеждают ангели, которые добавляют подушку, напоенную его покаянными слезами. Здесь сочетаны два источника - книжный (легенда о крещении болгарского князя Бориса І после знакомства с стенописом Страшного суда) и фольклорный (мытарства), но второй возможно тоже литературного происхождения.
В ряд болгарских народных песен представление о мытарствах или весах редуцируется к мосту из волокна или веревки, по котором праведные идут в рай к св. Петру, а грешные падут в ад. Эта идея характерна для зороастрийства, откуда попала в християнство и ислам. Встречается и среди индейцев Северной и и Южной Америки. Мост в мифологиях из разных материалов - волос, веревка, лезвие или сучок. В другой болгарской народной песне размеры моста делают его шире чем бульвар. Олицетворенные дни св. Неделя (Воскресение) и св. Петка (Пятница) строят мост из деревен, длина и широта которого одинаковые, для трех грешных душ. Переходят первые две, которые возвращают хлеб с золью и разделяют влюбленных. Но третая пропадает в преисподне изза своей необъяснимой злобой, потому что шиет одежды для сирот и измеряет их по камне, произнося магическое заклинание: “Когда камень взростет, тогда они встрастут тоже!” В подобной песне Христос возносится облаком или вихром, чтобы изучать профессию на небе. По мосту, сделанному им, проходят три души скупых человеков. Первая кормительницы, которая не дает свое молоко детям, а вторая и третья возвращают хлеб с золью и соль с песком. В другой песне люди, который шагают по мосту из волокна к другому миру - св. Петр и ето мать. Оня упадает в ад тоже изза скупости.
Интересно, что в современных погребальных плачах Болгарии отсутствует не только представление о мытарствах, но и о рае и аде. Вечная жизнь интерпретируется грубо материалистически как продолжение земной. К сожалению наука не располагает записями таких плачей до ХХ в., которые вероятно дали бы другую картину.
Мировая карьера мотива о мытарствах включает и сферу литературы. Некоторые авторы замечают его как сюжетообразующий принцип в повести “Двойник” Ф. Достоевского, в поэме “Так, все на полосе подвижной” Вячеслава Иванова, в рассказе “Древо и листь” Дж. Р. Толкина, в произведениях Кафки, Виткевича и Мутафова. Американская римокатолическая писателница Фланери О’Конэр (1925-1964), которая читала Пс.-Кирилла Александрийского, отмечает: “Идем к Отцу душ, но нам надо пройти возле змия”. Модерная секуларизованная версия мытарств является быстрое движение воспоминаний жизни как фильмовая лента в мгновениях от катастрофой до смерти и совершаемый при этом самосудь. Такой сюжет повести “Вещи из жизни” Поля Гимара (София, 2002). 30 сентября 2002 г. в Барцелоне состоялась премьера мюзикла, посвещенного гениальному архитекту в стиле “сецесион” Антонио Гауди (1852-1926). Сюжет рассказывает как он умирает в госпитале о бедных и воспоминает свою жизнь в обратном порядке до рождения.
Одно из самых ранных изображений мытарств находится в стенописях склепа св. Неофита в Пафосе, Кипр (1183 г.). Житие этого анагорета повествует подробно о них. Святой представлен как усопший с сключенными на груди руками, а два ангела - светлый и темный - держат его за плечи. В житии русского святого Авраамия Смоленского (ХІІІ в.) рассказывается как он рисует икону мытарств, руководствуясь словами св. Иоанна Златоустого. На одной русской иконе конца ХІV в. с композицией “Сошествие во ад” ангелы в ореоле Христа олицетворяют добродетели и сопровождены соответствующими надписями. Они поражают копиями демонов в аде, которые символизируют пороки (страсти). Возможно, что в этой иконографии косвенно отражена идея мытарств, в которых противоборствуют положителные и отрицательные духи. Мытарства представлены в расширенном составе 24 сцен на западной фасаде церкви “Усекновение св. Иоанна Крестителя” в румынском монастыре Арборе (1541). Они встречаются и в миниатюрах, например в упомянутом рилском Молитвенике 1748 г. В первой башне Рильского монастыря, разрушеной в 1833 г., Христо Димитров создает в 1794 г. фрески с мытарствами и Страшным судом. Предполагается, что они копированы художником Тома Вишанов Молера в церкви “Покров Богородицы” в рильской постнице “Св. Лука” (1811). Позднее 24 мытарства в сочетании с другими дидактическими и эсхатологическими сценами как Посещение у мага, Праведная и грешная исповедь, Страшный суд, Грешные в аде изображены в немало храмов главно Западной и Югозападной Болгарии: Илиенский монастырь (после 1811), Куриловский монастырь (ок. 1830), Рильский монастырь (1846), Локорско (1868), Крайнинци (1871), Кочанский монастырь (1872), Долни Пасарел (70-е годы ХІХ в.) и др.
В заключении мытарства можно характеризировать как специфичный митологемный наратив перехода, предназначенный для описания неподдающейся описанию фазы после жизни. Они ищут via media между индивидуализмом римского стоицизма и универсализм мистерийных и сотериологичных религий, включительно и християнство. Отдельные “станции” мытарств интерпретируются как этапы инициации, в которой человек бросает свою естественную природу и воспринимает сверхестественный статус. В дискурсе социологии они поздная артикулация вопросов, связанных с теодицеей, и опыт институционализирования, регулирования и превращения в социально поносимом и даже нравственно полезном одно събитие, которое само по себе является деструктивным и опасным - это смерть человека.

У автора есть сайт: http://blog.360.yahoo.com/pavel_st_georgiev/.
Новые статьи на library.by:
РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ:
Комментируем публикацию: МЫТАРСТВА ДУШИ ПОСЛЕ СМЕРТИ В БОЛГАРСКОМ ФОЛЬКЛОРЕ И КУЛЬТУРЕ

подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

РЕЛИГИОВЕДЕНИЕ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.