Вы здесь:
ПСИХОЛОГИЯ
ПСИХОЛОГИЧЕСКАЯ РАБОТА С ЖЕНЩИНАМИ, ОТКАЗЫВАЮЩИМИСЯ ОТ НОВОРОЖДЕННЫХ ДЕТЕЙ
М.Ю. КОЛПАКОВА
Социальное сиротство - одна из проблем, стоящих перед нашим обществом. Особенно остро эта проблема стоит в крупных городах. В Москве за последние шесть лет в Домах ребенка число социальных сирот (т.е. сирот при живых родителях) увеличилось с 23 до 48% при общем снижении поступления детей в эти учреждения на 11% и общем уменьшении рождаемости в 1,5 раза [1]. Практически каждый день в московских родильных домах возникает ситуация отказа от новорожденного.
Исследования показали, что в 80% случаев у матерей, отказывающихся от своих новорожденных детей, наблюдаются различные психические и психологические нарушения. На первое место выступают аффективные расстройства, преимущественно тревожного и депрессивного круга [2]. Отказ от ребенка наносит прямой вред здоровью и психическому развитию
62
малыша, лишенного необходимых ему контактов с матерью.
К сожалению, несмотря на значительную распространенность этого явления, до настоящего времени во всем мире не существует эффективных способов повлиять на кризисную ситуацию и остановить распад жизненно необходимых связей между матерью и ее новорожденным младенцем. Как показывает опыт зарубежных и отечественных исследователей, различные воздействия на эту ситуацию не приводят к желаемому результату, но лишь усиливают пессимизм у практиков, а иногда и негативное отношение к любым попыткам влияния на ситуацию в таких критических случаях [1]. Необходимо разрабатывать стратегию психотерапевтической работы с женщинами, отказывающимися от новорожденных.
Настоящее исследование осуществлялось при кабинете социально-психологической помощи, созданном НИИ профилактической психиатрии НЦ ПЗ РАМН в одном из родильных домов Москвы. Мы провели клиническую беседу с 30 женщинами, которые приняли решение отказаться от новорожденного ребенка, и тестовое их обследование. Беседуя с ними, мы заметили, что они выглядят вялыми, безвольными, очень усталыми, испытывают чувства тоски, уныния и отчаяния. Для оценки психического состояния использовались следующие методики: шкала самооценки ситуативной тревожности Спилбергера и шкала депрессии Зунга (адаптированная Т.И.Балашовой). Результаты обследования обнаружили высокую реактивную тревожность женщин, депрессию легкой и средней тяжести (состояние депрессии было подтверждено психиатром). Уровень депрессии и реактивная тревожность у женщин, отказывающихся от ребенка, выше, чем у матерей, принимающих осознанное решение воспитывать ребенка, несмотря на трудные жизненные обстоятельства. Использование критерия Вилкоксона показало, что различия значимы на уровне 0,01.
Таблица
Реактивная тревожность и депрессия (сравнительный анализ)
Исследуемая группа
Уровень депрессии (по Зунгу)
Реактивная тревожность (по Спилбергеру)
«Отказницы» Контрольная
56,5
37,3
52,1
32,2
Специфика подбора групп и динамика состояния женщин свидетельствуют, что мы наблюдаем депрессию, возникающую вследствие отказа от ребенка.
Можно предположить, что состояние депрессии, тревоги возникает вследствие конфликта между материнским чувством к ребенку и невозможностью его воспитывать. Однако результаты дополнительно проведенного теста Люшера и цветовых отношений (ЦТО) поставили эту гипотезу под сомнение. Оказалось, что несмотря на повышенный уровень тревоги и депрессию, в 38% случаев ребенок находится на "позициях безразличия и отвержения". Таким образом, по-видимому, состояние депрессии и тревоги, возникающее у женщин, отказывающихся от новорожденных, не объясняется, как мы первоначально допустили, наличием конфликта только между материнским чувством к ребенку и невозможностью воспитывать ребенка.
Для уточнения содержания конфликта мы провели ассоциативный эксперимент. Оказалось, что конфликтогенными оказываются не только
63
слова, имеющие непосредственное отношение к сфере детско-родительских отношений, такие как мать, ребенок, семья, но и слова выбор, вечность, совесть, вина, добро, душа. Ассоциативный эксперимент, проведенный с женщинами, принявшими осознанное решение воспитывать ребенка, не обнаружил таких дефектных ассоциаций на слова выбор, вечность, совесть, вина, душа. Эти критические слова показывают, что конфликт связан с духовно-нравственными ценностями, отвергаемыми женщиной в акте выбора. Именно конфликт между этими отвергнутыми ценностями и выбором женщины проявляется в ассоциативном эксперименте. Следствием этого конфликта является состояние растерянности, смятения, которое женщины описывают как внутренний развал, дезориентацию. Как сказала одна из них: "Внутри развалины. Ничего не понимаю, что - хочу, что - не хочу". Опыт показывает, что во внутреннем диалоге женщины можно различить два голоса. Один из них: "Я не могу воспитывать ребенка по самым разным социальным, психологическим, материальным причинам" (в каждом конкретном случае на первое место выходят разные причины). Другой голос: "Я не могу отказаться от ребенка". В некоторых случаях второй голос становится едва различим. Наблюдения позволили выдвинуть гипотезу о зависимости между выбором женщин и их душевным состоянием.
Наиболее адекватным для работы с женщинами, отказывающимися от своих новорожденных детей, с нашей точки зрения является метод духовно-ориентированного диалога, разработанный Т.А. Флоренской. Он направлен на выявление внутреннего диалога "духовного Я" и "наличного Я". "Духовное Я" ("потенциальное Я") - это сущностное ядро личности человека, часто называемое "голосом совести". Осознание этого начала происходит в подростковом возрасте, когда наряду с открытием своего Я происходит открытие своего внутреннего, второго Я: "Совесть - это второе Я человека, обязательное у всех. И обязательно это Я должно быть идеально правильным, верным, оно должно подсказывать человеку, что, как надо, когда надо делать". "Совесть - это как бы вторая душа, обладающая только хорошими качествами этого человека" [7; 30]. "Наличное Я" человека включает в себя все многообразие его состояний и представлений о том, каким ему хотелось бы быть. Внутренний диалог предполагает признание "духовного Я" и значительного расстояния между этим началом и своим "наличным Я", предполагает видение последнего в свете "духовного Я". Духовно-ориентированный диалог возможен при соблюдении принципов: доминанты на другом, введенного А.А.Ухтомским, и принципа вненаходимости М.М.Бахтина. Доминанта на другом означает, что собеседник ставится в центре внимания как уникальная, самоценная индивидуальность, несводимая к своему наличному состоянию, как носитель "потенциального Я". Принцип вненаходимости предполагает неслиянность с консультируемым, точнее, с наличным состоянием консультируемого. Более глубокое освещение принципов духовно-ориентированного диалога содержится в работах Т.А.Флоренской [4]-[8].
Несоблюдение принципа вненаходимости приводит, как показал наш опыт, к невозможности доминанты на другом, к возникновению чувств подавленности и безысходности у консультанта, аналогичных чувствам консультируемой. Ситуации, с которыми мы сталкиваемся, бывают настолько тяжелыми, что порой кажутся нам безвыходными и неразрешимыми. Работа
64
оказывается возможной постольку, поскольку во внутреннем диалоге женщины становится различим голос, утверждающий, что от ребенка нельзя отказываться и что у нее есть для этого возможность и силы.
В реальности, как отмечает Т.А.Флоренская, помимо диалога возможны и иные соотношения между "духовным Я" и "наличным Я": отношения противоречия, конфликта, вытеснения, невыявленности "духовного Я" [8].
В случае противоречия между ними выбор, делаемый женщиной против совести, приводит ее к состоянию уныния, отчаяния, тоски. Угрызения совести дают возможность понять, что она делает ошибку, поступая против совести. Духовно-ориентированный диалог позволяет уже на этапе выслушивания различить этот внутренний диалог и поддержать голос совести. Это улучшает душевное состояние женщины и помогает ей занять более активную позицию в поисках выхода из сложившейся ситуации.
Возможны случаи более глубокого конфликта, когда человек находится в состоянии внутренней борьбы со своим "духовным Я", когда оно вытеснено из сознания. В этих случаях необходимы последующие этапы диалога, направленные на осознание проблемы и поиск выхода из сложившейся ситуации. Далее речь пойдет об этих случаях.
Приведем фрагменты, свидетельствующие о продуктивности духовно-ориентированного диалога и об ошибках, допущенных вследствие утраты психологом диалогической позиции.
Оля, 19 лет, приехала из Абхазии, живет у знакомых, дома осталась больная мать. Во время нашей беседы Оля сидит, низко опустив голову, плечи опущены, на вопросы отвечает, не глядя на психолога. Наш диалог начинается с выслушивания собеседника. Оля говорит о том, что ребенка везти на родину нельзя. Рассказывает о том, что ей пришлось пережить, что она чудом осталась жива. Рассказывает, как на ее глазах, облив бензином, сожгли соседа, плачет. Я слушаю, ситуация кажется безвыходной, бессмысленной, безнадежной. Как только наша беседа возвращается к ребенку, Оля плачет. Ни она, ни я не видим никакого выхода из сложившейся ситуации. Под влиянием сопереживания мною была утрачена позиция вненаходимости. По словам Оли, детей в поселке нет, везти туда ребенка опасно. В таком состоянии обоюдной угнетенности заканчивается наша встреча.
Данные теста Люшера свидетельствуют об эмоциональном отвержении ребенка, отрицательной оценке состояния, связанного с ребенком. Новорожденная дочка для Оли синего цвета, синий занимает 7-ю позицию в цветовом ряду. Результаты теста Спилбергера свидетельствует о высокой реактивной тревожности и депрессии.
Через три дня состоялась наша повторная встреча с Олей. Психиатр, консультировавший ее, диагностирует выраженное депрессивное состояние. Оля вновь начинает объяснять, почему она не может растить ребенка, что-то добавляет, уточняет. Я слушаю ее, сопереживая ей, и пытаюсь расслышать ее внутренний диалог, голос ее совести. Это помогает мне не утрачивать позицию вненаходимости. Отвечая на мой вопрос о том, как мама относится к ее беременности, Оля говорит: "Маме сказала, что рожать не буду, сделаем что-нибудь в Москве", - и добавляет: "На всю жизнь проклятье, пока этого не осознаешь, а потом". Пытаясь развернуть диалог, задаю вопросы: "Почему проклятье?" - "Отказываюсь от ребенка". - "Ты считаешь, что ты поступаешь неверно?" - "Да, внутренний голос говорит другое". - "Ты не приняла окончательного решения?" - "Все в голове крутится, крутится. Здесь жить - где? у кого? Снимать квартиру - денег нет. Надо ехать туда, к маме. Здесь возможности нет никакой, а там не смогу воспитать его. Не знаешь, что лучше сделать, то одно, то другое. Борьба идет".
Состояние Оли меняется по мере того как развивается этот внутренний конфликт. Она смотрит мне в лицо, речь ее становится более ровной. Я не занимаю нейтральной безоценочной позиции, считаю ее "внутренний голос" верным и говорю ей об этом. Мы начинаем искать возможности, альтернативные пути. К сожалению, не находим их. Оля говорит, что если бы не тяжелая обстановка у нее на родине, она бы взяла ребенка.
После нашей второй встречи ситуация остается прежней, но состояние Оли меняется. Подавленность ее исчезает, она как бы оживает, распрямляются плечи, поднимается голова. Оля даже улыбается. По ее поведению видно,
65
что у нее появляется надежда. Оля говорит о том, что съездит в Абхазию, возможно, сумеет потом забрать ребенка.
В отличие от первой нашей встречи, во второй раз удалось расслышать ее внутренний диалог, расслышать помимо голоса "наличного Я" и голос совести, который сама она назвала "внутренним голосом". Он говорит ей: "Ты делаешь противоположное тому, что надо", это голос совести. Он оценивается Олей, как верный, правильный, но не хватает решимости последовать ему. Более ясное осознание конфликта и подтверждение, поддержка нравственного начала, выражаемого голосом совести, улучшает состояние женщин. Оля приписывает ребенку сиреневый цвет и он занимает первое место в цветовом ряду, что может служить свидетельством изменения отношения к ребенку.
Приведем фрагменты еще одного случая.
С Юлей мы начали встречаться после того, как она подписала документы об отказе от ребенка. У нее есть дочь 2,5 лет, которая вместе с мамой Юли живет в Фергане. Юля работает в Москве, снимает комнату. Психиатр определил ее психическое состояние как состояние напряженности с ощущением враждебности всех окружающих, считая, что она недоступна для продуктивного контакта и для поиска путей выхода из сложившейся ситуации.
Юля рассказывает о себе нехотя, как бы через силу: "Я бы взяла ребенка, но негде жить. Хозяйка не хочет пустить с ребенком". Речь ее звучит пусто и безжизненно: "В Фергане негде работать. Там сестренка с двумя детьми, мама с моей дочкой. Квартира маленькая". Разговаривать с ней трудно, с ее стороны чувствуется недоверие и враждебность. Я проявляю сочувствие к ней, иногда задаю вопросы, чтобы прояснить ситуацию. И только почувствовав мою искреннюю заинтересованность, она говорит: "Няньку бы, поработать бы. Сейчас денег нет. Я деньги домой отвозила и в долг дала ненадолго, не вернули пока. Я могу взять через месяц? Я бы забрала". Во время нашей беседы у меня возникало ощущение безнадежности. Оно исчезает, когда появляется эта фраза. Возникает ощущение, что мы с ней понимаем друг друга, что мы вместе. Уточняю: "Вы хотели бы воспитывать сына?" - "Да, но негде жить, я уже говорила, что хозяйка не соглашается пустить с ребенком".
Помимо вербального между нами происходит невербальный диалог. Возникшее ранее взаимопонимание становится глубже, возникает ощущение единства. Мы разговариваем очень медленно, многое говорится взглядами, жестами, паузами, молчанием, слово появляется как итог невербального диалога. Спрашиваю ее о том, что она чувствовала после того, как сделала выбор, стараясь закрепить в сознании, что тяжесть состояния является следствием совершенного выбора. - "Вы уже подписали документы об отказе от ребенка?" - "Да, вчера подписала". - "Вам тяжело? Ночь спали?" - "Да нет, не спала" (плачет). - "То есть вы сделали выбор, но Вам это очень тяжело?" - "Да".
Мое отношение к ее выбору как неверному вторично. Оно возникает после того, как я поняла, что она сама относится к нему как к ошибочному. Ощущение безнадежности, возникающее вследствие утраты доминанты на другом, утраты вненаходимости, отсутствия веры в "потенциальное Я" собеседницы исчезает, когда удается различить в тексте, и вербальном и невербальном, голос "духовного Я". "Духовное Я" собеседницы поддерживает меня и позволяет не отождествлять ее с наличным состоянием.
Юлю вызывают к врачу. Мы встречаемся с ней через час. Оказалось, что за это время она позвонила хозяйке и та согласилась пустить Юлю с малышом. Юля сказала, что приняла твердое решение воспитывать сына и обязательно заберет его. Расспрашиваю ее о планах, проверяя насколько твердо и обдуманно ее решение, привожу ее же доводы: "В Фергане Вам не на что жить, негде жить, негде работать". Но все это Юля оценивает теперь в ином свете, приводя аргументы в пользу решения о воспитании ребенка: "Живет же там сестра с двумя детьми, проживу и я. Найдется и мне место". Действительно, после того, как Юля принимает твердое решение воспитывать ребенка, обстоятельства складываются в ее пользу. Хозяйка соглашается пустить ее с ребенком на время, мама соглашается с ее решением, ей возвращают долг, и, наконец, когда малыш окреп, она возвращается домой.
Опыт работы с женщинами, отказывающимися от своих детей, показывает, что если придерживаться принципов
66
диалогического консультирования, то возможно различить во внутреннем диалоге женщины голос "наличного Я", утверждающий, что невозможно воспитывать ребенка по самым разнообразным причинам социального, психологического, материального порядка, и другой голос, который говорит, что она делает противоположное тому, что надо, голос совести.
Задача консультанта, на наш взгляд, состоит в том, чтобы это противоречие стало более осознанным и свой выбор человек осуществлял сознательно. Если выбор уже сделан, то необходимо сделать более осознанной связь между этим выбором и состоянием, в котором находится женщина.
В случае осознанного конфликта между нравственным требованием и "наличным Я", когда оба голоса стали различимы в сознании женщины, мы видим свою задачу и в том, чтобы поддержать голос "духовного Я". Наш опыт показывает, что это приводит к улучшению состояния женщины, даже в тех случаях, когда объективная ситуация представляется неразрешимой. В случае осознанного конфликта, свое внутреннее состояние женщины описывают как состояние борьбы: "He знаешь, что лучше сделать, то одно, то другое. Борьба идет". Голос совести оценивается как верный, правильный, но не хватает решимости последовать ему. В то же время женщины отмечают, что если принимается решение отказаться от ребенка, то возникает "пустота на душе, вообще ничего - только пустота", если же принимается решение воспитывать ребенка, - "тогда все на свое место становится и кажется, что все будет хорошо". Приведем пример иного рода.
Надя родила третью дочку, от которой решила отказаться. Она одна воспитывает двух дочек, муж ушел на пятом месяце беременности. Мать Нади не помогает ей. Надя считает, что не может растить третьего ребенка, ей необходимо работать, лечить свою вторую дочь, самую любимую и похожую на нее. Решение воспитывать новорожденную для Нади означает перспективу пожертвовать любимой дочерью, которую необходимо срочно лечить (косоглазие и ухудшение зрения). Надя стремится как можно быстрее уйти из роддома. Свое состояние она описывает так: "Обливаюсь потом вдруг, не соображаю, усталость наваливается".
Разговаривать с Надей поначалу сложно, она недружелюбна, даже агрессивна. Постепенно тон ее речи меняется и среди рассказа о том, почему она не может воспитывать ребенка, довольно неожиданно возникают слова: "Я поняла, что не могу оставить этого ребенка". Но мои слишком поспешные попытки предложить альтернативные пути выхода из сложившейся ситуации вызывают раздражение, усиливают чувство досады и агрессию. "Нет, не могу, не знаю, ничего не хочу". Сказанная мною фраза: "Но, может быть, если Бог дает ребенка, то он дает силы его вырастить", - вызывает бурный протест. "Это сейчас модно стало, носить крест, ходить в церковь, говорить об этом. Это ерунда, за этим ничего нет. Я не могу так".
Возмущение, бурный протест часто являются признаком того, что затронут неосознаваемый конфликт [9]. В этом случае мы столкнулись с неосознаваемым, вытесненным конфликтом между "духовным Я" и "наличным Я". Вытесненность "духовного Я" проявляется в агрессивности, связанной с темой религиозности, нравственности, духовности [8]. В случае вытесненного конфликта женщина как бы гонима разнона-правленными тенденциями. Побеждает то то одно, то другое. Ни на каком решении невозможно остановиться. Состояние настолько тяжелое, что она готова убежать из роддома: "Не хочу, не могу ни о чем думать, не могу тут больше. Не могу видеть детей".
После выслушивания необходим последующий этап, направленный на то, чтобы женщина увидела свою проблему. Проблема заключается в том, что, выбрав отказ от ребенка, она испытывает состояние тоски, уныния, отчаяния, опустошенности. Задача консультанта - помочь осознать связь
67
между совершенным выбором и тяжелым душевным состоянием. Эта связь не видима и не ясна консультируемой вследствие вытеснения конфликта. Продолжение нашей беседы о том, почему ей так тяжело, если принято единственно возможное решение, приводит к осознанию ею голоса совести.
Мой вопрос: "Но отчего Вам так тяжело?" - вызывает бурную реакцию. Надя начинает бегать по комнате, от стола к окну, рыдает, кричит. Я пугаюсь столь бурной реакции и пытаюсь успокоить ее, но это только усиливает аффект, и мне ничего не остается как спокойно ждать, пока произойдет разрядка аффекта. Потом она успокаивается, уходит в палату. Провожая ее, с удивлением замечаю, что она, улыбаясь, смотрит на ребенка соседки, которого принесли кормить. Через некоторое время мы спокойно обсуждаем проблему, она говорит об улучшении своего состояния: "Напряжение прошло, саму проблему можно решить в лучшую сторону, в любом случае есть два пути. Смогу - заберу, еще есть время".
В кризисной ситуации существует возможность осознания вытесненного "духовного Я", проявляющегося голосом совести. Осознание сопровождается бурным аффектом, после чего наступает улучшение психического состояния женщины. Спадает напряженность, исчезает ощущение замкнутого круга, появляется ощущение возможности иного решения проблемы. Женщина как бы освободилась от деструктивных тенденций, и выбор она совершает сознательно. Как показывает опыт, важно не спешить, необходимо, чтобы решение само родилось в сознании консультируемой. Предложение помощи, поиски альтернативных вариантов не эффективны до этапа принятия ею собственного решения.
Рассмотрим еще один случай.
Лена собирается отказаться от новорожденной. У нее есть девочка двух лет от первого брака. Лена собирается замуж за отца новорожденной. В ходе нашей беседы она рассказывает, что "им с Олегом многое нужно. Хочется квартиру хорошо обставить, машину купить". По словам Лены, все знакомые хорошо живут, имеют машины, дачи, а им "приходится все начинать с нуля". Маленький ребенок осознается ею как некое препятствие на этом пути. Во время беременности они с Олегом склонялись то к одному, то к другому решению. Лена утверждает, что она приняла окончательное решение отказаться от ребенка, так как не может его обеспечить. Олег, по ее словам, предоставил ей свободу выбора. Консультант расспрашивает, что они купили, что собираются еще приобрести. Она рассказывает об этом довольно уныло. Выясняется, что планирования каких-то покупок нет, она не думает сейчас об этом. Обращаю ее внимание на то, что ценности провозглашаемые ею, по-видимому, не слишком значимы. "Почему же Вы выбираете их?" - "Я уже выбрала". - "Ведь Вам нелегко, Вы мучаетесь?" (начинает плакать). - "Что Вы плачете?" - "Жалко". - "Мучаетесь, страдаете, плачете". - "Ну ничего, это еще долго будет, может всю жизнь". - "Но зачем, ради чего Вы обрекаете себя на такое? Вы ведь против чего-то в себе идете, Вы понимаете это?" - Лена внимательно смотрит на меня и соглашается с этим. "А надо ли это делать, тем более что Вам это так тяжело". - "Видимо, надо".
В отличие от случаев, когда голос совести оценивается как верный, но не хватает решимости последовать ему, мы видим попытку противостоять, не принимать этого в себе, оценивая это как внутреннюю слабость. В данном случае существует внутренний разлад, при котором человек борется со своим "духовным Я".
По мере этой борьбы усиливается эгоцентризм, т.е. Лена оказывается неспособной реально оценить позицию Олега, человека ей близкого и дорогого. Для того чтобы понять, насколько она чувствует состояние окружающих, расспрашиваю ее о семье, отце, матери, бабушке. "Мама все лучшее - мне всегда, себе мало внимания уделяла, больше мне". - "Вы ее жалели?" - "Не знаю, просто все для меня. Сейчас я ее редко вижу, она к внучке приходит. Сейчас я без нее, все, я обеспечена". - "Лена,
68
Вы в своей жизни много думали, беспокоились о других людях?" - "Да нет, в принципе, но есть люди, которые любят себя, я себя не люблю". - "Да, Вы себя не любите, иначе Вы себя на такие муки не обрекали бы, но Вы думаете об Олеге в этой ситуации?" - "Нет, как-то нет". Удивление, с которым она это произносит, помогает мне и вселяет надежду. Это один из переломных моментов нашей беседы. Ее мнение о том, что он поддержит любое ее решение, оказывается, как выясняется при встрече с Олегом, не соответствующим действительности. Далее в ходе нашей беседы неоднократно приходится отмечать связь между ее тяжелым душевным состоянием и выбором, сделанным ею, закрепляя это в сознании. Эта связь неосознана ею вследствие вытеснения.
В отличие от случаев осознанного конфликта здесь нет признания своей ошибки. В первых описанных нами случаях женщины могли бы сказать: "Я понимаю, что я делаю ошибку, но я не нахожу в себе сил поступить иначе". В этом же случае женщина как бы бежит от осознания своей ошибки, стремясь доказать себе и окружающим, что она права.
"Пусть мне тяжело, пусть я буду мучиться. Я уже приняла решение, и я своих решений не меняю". - "Вы ошибались, принимали неверные решения". - "Нет". - "Но людям свойственно ошибаться и пытаться исправлять ошибки. Или эти мои слова вызывают внутреннее сопротивление?" - "Да. Ошибаются, но не все же". Не уговариваю взять ребенка, напротив, ужесточая формулировки, говорю, что бывает в детском доме ребенку лучше, чем с собственной матерью. Когда мы с Леной расстаемся, я не спрашиваю ее об ее решении, прошу ее подумать и об отце ребенка. Позднее выясняется, что Лена приняла решение забрать и воспитывать ребенка.
Динамика психических состояний женщин служит подтверждением гипотезы о зависимости между принимаемым решением и душевным состоянием. Ключевым является, на наш взгляд, конфликт между "духовным Я" и "наличным Я". Этот конфликт определяет тяжелое душевное состояние. Противоречие "духовному Я" и противодействие ему являются источником отрицательного душевного состояния вплоть до патологии. Нормализация психического состояния наблюдается при следовании голосу совести, поэтому нравственная ориентация психолога не только желательна, но и необходима для осуществления психологической помощи.
1. Брутман В.И., Ениколопов С.Н., Панкратова М.С. Некоторые результаты социологического и психологического обследования женщин, отказывающихся от своих новорожденных детей // Вопр. психол. 1994. № 5. С. 31 — 37.
2. Брутман В.И. и др. Раннее социальное сиротство: Учебно-методическое пособие / Под ред. А.А. Северного. М., 1994.
3. Сироты России (проблемы, надежды, будущее): Материалы научно-практической конференции. М., 1994.
4. Флоренская Т.А. Диалог в практической психологии. М., 1991.
5. Флоренская Т.А. Диалог как метод психологии консультирования. (Духовно-ориентированный подход) // Психол. журн. 1994. Т. 15, № 5. С. 44 — 56.
6. Флоренская Т.А. Диалогическое общение как путь духовного преображения личности // Гуманистические проблемы психологической теории. М., 1995.
7. Флоренская Т.А., Макеева М.Ю. Колючки совести // Семья и школа. 1983. № 10. С. 30 — 31.
8. Флоренская Т.А. Слово и молчание в диалоге // Диалог, карнавал, хронотоп. 1996. № 1. С. 49 — 62.
9. Юнг К.Г. Конфликты детской души. М., 1995.
Поступила в редакцию 25.X 1996 г.
Комментарии:
ИНФОРМАЦИЯ ПО РЕФЕРАТУ:
СТУДЕНТАМ! Уважаемые пользователи нашей Коллекции! Мы напоминаем, что наша коллекция общедоступная. Поэтому может случиться так, что ваш одногруппник также нашел эту работу. Поэтому при использовании данного реферата будьте осторожны. Постарайтесь написать свой - оригинальный и интересный реферат или курсовую работу. Только так вы получите высокую оценку и повысите свои знания.
Если у вас возникнут затруднения - обратитесь в нашу Службу заказа рефератов. Наши опытные специалисты-профессионалы точно и в срок напишут работу любой сложности: от диссертации до реферата. Прочитав такую качественную и полностью готовую к сдаче работу (написанную на основе последних литературных источников) и поработав с ней, вы также повысите ваш образовательный уровень и сэкономите ваше драгоценное время! Ссылки на сайт нашей службы вы можете найти в левом большом меню.
ВЕБ-ИЗДАТЕЛЯМ! Копирование данной работы на другие Интернет-сайты возможно, но с разрешения администрации сайта! Если вы желаете скопировать данную информацию, пожалуйста, обратитесь к администраторам Library.by. Скорее всего, мы любезно разрешим перепечатать необходимый вам текст с маленькими условиями! Любое иное копирование информации незаконно.
Поиск по БЕЛОРУССКИМ рефератам 
