Сейчас я собираю материал для новой книги - о личной жизни людей. Приходится много беседовать, расспрашивать, как у человека складывается эта жизнь, как он влюбляется, как обзаводится семьей, домом, как строит отношения с детьми.

С удивлением убеждаюсь: у многих нет умения говорить о личном, многие теряются, когда заводишь разговор на эту тему.

Семейная, интимная жизнь не воспринимается ими как ценность, как радость, как счастье. Если собеседник - человек старшего поколения, он охотно начинает вспоминать о войне, о том, что тогда испытал и как тяжело было после войны. Люди среднего поколения увлеченно рассказывают о "трудовых буднях", как они строили, скажем, гигант индустрии или поднимали целину...

А вот что случилось лично с ними, в семье, как складывались отношения между мужчиной и женщиной - это представляется как будто несущественным и чуть ли не лишним. И тут не одна природная застенчивость, тут и наша традиция.

Как это непохоже на западного человека. Для него естественно говорить о себе, о своей молодости, о том, как он путешествовал, где встретил свою любовь и как она у него протекала. Он хорошо помнит, как на него повлияла та или иная личность или какая-то книга. Для западного человека очень многое значит личный опыт.

Для него главное, что случилось лично с ним, а уж потом - что пережила его страна. У нас - "раньше думай о Родине, а потом о себе". И это проявляется, поверьте, не в лозунговом абстрактном смысле, а в чисто конкретном. Для нашего человека главное то, что он участвовал в строительстве Братской ГЭС, а не то, как он там, в Сибири, строил личную жизнь. Личное для него второстепенное, необязательное.

Впрочем, не совсем так. Наш человек очень любит страдания.

О страданиях рассказывают много и охотно. А уж если в тюрьме сидел, то повествование течет широко и величаво. Если страдал со всем народом - тут тоже ярко и обширно. Сложилась традиция воспевать страдания. А вот рассказывать просто о жизни, как она незатейливо и просто текла - это дается с натугой. Я долго думала, почему так нашему человеку любы страдания - война, лагеря, почему так долго и много об этом говорим? Или это наше убежище, оправдание нашего убогого существования? В традициях коммунистического режима - подавить в человеке личность, завалив его кучей ужасов. Это парализует человека, он теряет чувство собственного достоинства. Как защитить человека в человеке - вот вопрос для нас.

Люди сегодня страшно разочарованы - от этого еще нежелание говорить о том, что происходило в человеческой душе, связанное с личной историей. Для старшего поколения трагедия, что разрушился грандиозный замок иллюзий, населенный призраками и кровью.

Им ведь казалось, что они осуществляют мечту всего человечества.

И когда все рухнуло, то они впали в тоску и отчаяние, не хотят даже говорить об этом. У молодого поколения свои драмы. Распахнулась новая жизнь, а как в ней устраиваться - никто этому не учит, старшие и сами тут беспомощны.

Мучительно входят в новую жизнь мужчины. Особенно военные.

Сейчас расформировывается огромная армия. Много мужчин, которым по 35, по 40 лет, а они - снова никто. Он был, допустим, майором, подполковником, был обеспечен, общество его уважало, под его началом находились десятки, а то и тысячи людей, а сейчас он выброшен. Устраиваются в коммерческие структуры охранниками, возят новых русских. Унизительное состояние. Раньше ночами не спал - полеты, тренировки, марш-броски. А сейчас дома, неприкаянный, заново учится жить. Заметил теперь, что у него есть дети, что жена колотится по хозяйству. Или человек работал конструктором - и престижно, и доходно. Он приносил домой деньги. А когда экономика рухнула, то мало кто хорошо устроился.

Потому многие мужчины сломлены - пьют, озлоблены, кажется, что кинь клич, и они ринутся на штурм. Чего? Да чего угодно.

Впечатление: женщины оказались в этой ситуации более жизнестойки, чем мужчины. Мужчины раздавлены этой ситуацией. Женщины нашли себя, у них есть занятие, работа, они держатся и содержат семью. Многие организовали свое дело, в бизнесе очень интересно проявляются. Это не значит, что все мужчины потерпели поражение.

Но есть ощущение, что женщины сильнее мужчин. Женщина ведь всегда жила в непростой ситуации - надо было ухитриться прокормить на сто рублей семью, да еще и себя сохранить, хорошо выглядеть.

И для счастья немного надо было - "достать" австрийские сапоги.

У мужчины было: встал утром, ушел на работу, вернулся домой, завалился с газетой или уставился в телевизор. А женщина и дома была работницей, должна была крутиться. И потому тяжелая ситуация не застала ее врасплох - она подготовлена к любым трудностям. Интересных женщин больше, чем мужчин. Именно интересных, тех, у кого более разнообразный, более цветной мир. Мужской мир часто беднее.

Я хочу добиться в своей книги откровенности. Вижу, что люди в разговорах на личную тему учатся говорить и про это.

Получается по-разному: иногда пошло, иногда неумело, но все более искренне. Учатся говорить про личную жизнь. Некоторые табу разрушены. Выявляется, что для очень многих женщин стало небезразличным, как она спит с мужчиной и почему именно с этим спит. И стремятся разобраться, почему не получают от этого удовольствия. Подобные темы были запретны в русской культуре. А в результате получается, что женщина и мужчина имеют по двое-трое детей и абсолютно забыли, как целовались в разгар своей любви, какие были ласки. Они не рассматривают эту сферу своей жизни как счастье и радость. Женщина смутно помнит, что ее суженый когда-то ухаживал за ней, мужчина помнит, что вроде бы переживал, когда его подруга шла танцевать с другим. Самое главное воспоминание - растили детей. Спрашиваешь: а где личная жизнь? Молчание, недоумение.

У наших людей нет ощущения полноты жизни, для них жизнь - унылая обязанность. Будто человек встал на эскалатор и доехал до смерти. Этапы: школа, где "прошел" предметы, потом работа, чаще постылая; вырос - надо жениться (выйти замуж), потом завести детей, поднимать их, потом дожить до пенсии, а вышел на пенсию - проклинать власти. А надо, чтобы человек видел, как протекает бытие, ощущал, чем заполняется его жизнь. Я ищу людей, которые слышали бы, как протекает жизнь час за часом.

Чем мы еще отличаемся от западных людей: они умеют из мелочи сотворить шедевр бытия. Вот садятся за стол, зажигаются свечи, создается обстановка. Человек сидит и пьет рюмочку целый вечер.

Он слушает протекание времени. За этим стоит культура, я бы назвала это культурой себя. То есть я живу, это мое время.

Я ценю это время. Время складывается из мелочей. Жизнь никому легко не дается и на Западе, у каждого свои непростые счеты с жизнью, но западный человек живет для себя, он понимает, что это его время и другого дано не будет. Можно успокаивать себя, что ты возвратишься, повторишься в другом обличье, но лучше трезво понимать: это твоя единственная и неповторимая жизнь.

Когда я приехала в Швецию, то меня поразило, как они глубоко, подробно знают свою родословную. Можно проследить свой род до XVI века. Мы в лучшем случае можем проследить историю семьи до третьего колена, то есть знаем, кем был прадед. Я смутно знаю, кем был мой прадед. Кто до тебя был в роду - это считалось необязательной информацией, важнее было знать историю КПСС.

Сведения об истории семьи обрубались, и получалось, что будто с каждого из живущих и начинается история семьи. В результате рассыпалась и история страны.

Из-за того, что раньше надо было думать о Родине, у нас нет любви к дому, нет желания устраивать его для уютной жизни.

Мы отличаемся неумением жить. Не знаю ни одного дома ни в Москве, ни в Петербурге, ни в Белоруссии, где бы не тек унитаз, где бы что-то не было сломано, где бы не ели наспех. Праздник - это вывалить много еды на стол, море выпивки...

Если течет туалет и развал в доме, то почему? Сразу разговор переходит на несчастную русскую историю, на вечные страдания русского человека. Дело не в богатстве, не в зажиточности.

Дело в том, что в неустроенном доме ты не слышишь близких, не ценишь радость совместной с ними жизни. А если ты сотворил дом, посадил цветы, тебе не хочется бежать на улицу и бить кому-то морду. Вместо того чтобы вернуться домой трезвому, веселому, взять на руки детей, посадить дерево, наш человек предпочитает неистовствовать на митинге, разрушать, поджигать, строить баррикады. Привыкли жить в военно-полевых условиях, в борьбе за лучшее будущее всего человечества, вместо того чтобы устраивать получше будущее для себя и своей семьи.

Если есть радость жизни, то она воздействует незримо. В хорошей семье человек начинает думать о жизни, как он ее проживает.

Ведь самое ужасное - все быстро кончается, где-то наверху нам отводится всего 70-80 лет. Нас приучили бросать свое время под ноги какой-то идее - национальной, партийной, государственной.

Но разумно ли тратить этот краткий миг на переделку всего человечества или на организацию мировых катаклизмов?

Для себя я сформулировала: Родина для нас - это жизнь.

Мое время - это и есть моя Родина. И ничего ценнее этого нет.

МИНСК.

Автор - писательница. Светлана Алексиевич только что вернулась из Бремена, где получила общенемецкую премию книготорговцев и библиотекарей за лучшую политическую книгу года - "Чернобыльская молитва. Хроника будущего". Поздравляем нашего автора с премией и с грядущим юбилеем, который случится 31 мая. Светлана Алексиевич обещала "Известиям" предоставить главы из будущей книги о любви. Успеха!