© "ДЕМОНОЛОГИЯ" И "ОХОТА НА ВЕДЬМ" В XVI-XVII ВЕКАХ

Актуальные публикации по вопросам современной психологии.

NEW ПСИХОЛОГИЯ


ПСИХОЛОГИЯ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ПСИХОЛОГИЯ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему © "ДЕМОНОЛОГИЯ" И "ОХОТА НА ВЕДЬМ" В XVI-XVII ВЕКАХ. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Автор(ы):
Публикатор:

Опубликовано в библиотеке: 2018-02-11

Исследователь, изучающий столь необычную тему, казалось бы, стоящую вдалеке от интересов исторической науки, знает, что на деле она тесно связана с важнейшими политическими проблемами и с социальной психологией целой эпохи. Французский историк Ж. Мишле писал в свое время о "триумфе сатаны" в XVI и XVII веках1 . Если не считать такой "триумф" результатом наваждения, то он как факт истории заслуживает того, чтобы попытаться понять его причины.

В названные столетия началась смена феодальной социально-экономической формации капиталистической. В процессе этого революционного перехода происходила "экспроприация у широких народных масс земли, жизненных средств, орудий труда... Экспроприация непосредственных производителей совершается с самым беспощадным вандализмом и под давлением самых подлых, самых грязных, самых мелочных и самых бешеных страстей"2 . Утренняя заря капиталистической эпохи была временем, когда отчаянное сопротивление феодального общества, правящий класс которого шел на любые насилия и злодеяния во имя сохранения своего господства, соседствовало с хищничеством и разбоем молодой буржуазии, а вторичное закрепощение крестьянства в ряде восточноевропейских стран - с оргией так называемого первоначального накопления, вписанной в летопись истории кровавым языком меча и огня. Различные методы первоначального накопления исторически более или менее последовательно распределялись между Испанией, Португалией, Нидерландами, Францией и Англией. То была эпоха утверждения абсолютизма, широкой колониальной экспансии, превращения многих районов Африки в заповедные места охоты за чернокожими рабами, а в Западной Европе - свирепых религиозных гонений и фактически беспрерывных войн, в которых находил выражение конфликт между силами старого и нового строя. То были также века гуманизма, Ренессанса и Реформации, борьбы католической реакции и протестантизма, выступления складывавшихся национальных государств против вселенских притязаний империи Габсбургов и папства, столкновений между христианскими странами и Османской империей, продвинувшей свои границы до самого центра Европы. То было, наконец, время ранних буржуазных революций, о чем возвестили Великая крестьянская война в Германии, затем Нидерландская революция и, наконец, первая революция общеевропейского масштаба - Английская, развернувшаяся в середине XVII века.

Сложными и противоречивыми были пути развития политической мысли и культуры нарождавшегося буржуазного общества, формы отрицания им идеологических и моральных устоев старого строя, борьба за влияние на мысли и чувства людей. Выдвижение на историческую авансцену "бесовской рати" оказалось неотделимым от идеологических и политических сражений той переходной эпохи. Но не XVI век изобрел "козни дьявола". Вера в магию, чертей, колдунов и ведьм - древнейшего происхождения. В законодательстве самых "темных" столетий, как было принято некогда именовать раннее средневековье, то предусматривались наказания для обвиняемых в ведовстве, то запрещалось их преследование. В VIII в. Карл Великий воспретил под страхом смерти в недавно обращенной тогда в христианство Саксонии "языческий обычай" сожжения ведьм. В решениях церковных соборов X в. указывалось, что убеждение некоторых женщин, будто они летали на шабаш, есть следствие происков сатаны, и доверие к таким рассказам равносильно впадению в ересь. Од-


1 Цит. по: R. Mandrrou. Magistrats et sorciers en France au XVIIe siecle. Une analyse de psychologie historique. P. 1968. p. 181.

2 К. Маркс и Ф. Энгельс, Соч. Т. 23, стр. 771 - 772.

стр. 99


нако уже в XII-XIII вв. положение существенно изменилось. А в конце XV и начале XVI в. восторжествовало вообще диаметрально противоположное мнение: кознями дьявола и ересью надлежит считать как раз неверие в реальность шабаша. Эта позиция была зафиксирована, между прочим в получившей зловещую известность книге "Молот ведьм", написанной инквизиторами Г. Инститорисом и Я. Шпренгером и опубликованной в 1487 г. при прямом поощрении со стороны римского престола3 .

Преследования "ведьм" во второй половине XV в. натолкнулись на противодействие и не приняли массового характера4 . Разумные голоса раздавались достаточно громко, чтобы обеспокоить вдохновителей гонений. Французский инквизитор Н. Жакье в книге "Бич еретиков" (1458 г.) жаловался, что хотя скептики и не ставили под сомнение показания арестованных, но утверждали, что дьявол, возможно, обманывал "ведьм", которым лишь казалось, что они видят на шабаше людей, в действительности не принимавших никакого участия в бесовских оргиях. Жакье особенно удручало, что оппозиция шла, так сказать, изнутри, со стороны лиц, в основном разделявших взгляды гонителей ведовства. Для опровержения подобных доводов, которые могли показаться небезосновательными даже инквизиторам, Жакье рекомендовал судьям занимать такую позицию: конечно, образы людей, которых видели ведьмы, могли быть обманными видениями; но вызвать их сатана не был в состоянии без соизволения божьего; следовательно, оговоренные люди вполне заслуживают кары.

Гонения и ведовские процессы противоречили и правовому сознанию времени, и здравому смыслу людей, а их распространение являлось насилием над тем и над другим. Стоит добавить, что здравый смысл народа и позднее являлся врагом вдохновителей гонений. Немецкий народный поэт Г. Сакс уже в 30-е годы XVI в., когда надвигалась очередная волна гонений, провозглашал: "Свадьба с чертом и полеты с ним - только призрак и вымысел". Новейшие исследования доказывают, что даже в самый разгар гонений народная оппозиция "охоте на ведьм" была значительно большей, чем это можно предположить. И тем не менее не было силы, которая оказалась бы способной существенно уменьшить масштабы преследований.

Сама "охота на ведьм" основывалась на длительной и систематической пропаганде суеверия, в которой использовались различные формы идеологического принуждения: от церковной кафедры до печатного станка, от ученых трактатов до судебных процессов и даже такого их следствия, как публичное сожжение осужденных. Ведь и аутодафе было не только средством террора, но и орудием психологического воздействия на толпу, убеждения ее в реальности и широком распространении козней приспешников антихриста. Один из исследователей средневекового ведовства Дж. Рассел подчеркивает, что оно являлось тогда, по сути дела, разновидностью ереси (ведь чтобы поклоняться "христианскому" дьяволу, нужно прежде стать христианином). Поклонение дьяволу было вызовом не только церкви, но тем самым и всему средневековому обществу5 .

Основные идеи "демонологии" созрели уже к концу XV века. Но бурное развитие их относится к XVI и XVII столетиям. В эпоху, когда Леонардо да Винчи испытывал тайны природы и в своих гениальных чертежах предвосхищал самолеты и подводные корабли далекого будущего, авторы трактата "Молот ведьм" и их бесчисленные коллеги рьяно пытались найти в повседневной жизни происки сатаны и обнаружить способы, которыми можно уличить нечестивцев в связи с князем преисподней. В годы, когда прозвучала весть о замечательном открытии Н. Коперника, становилось преступлением сомневаться в бесовском шабаше. В то время, когда Томас Мор создал свою бессмертную "Утопию", ученики Торквемады усердно совершенствовали сеть трибуналов инквизиции по всей Испании. Печатный станок, зна-


3 Я. Шпренгер, Г. Инститорис. Молот ведьм. М. 1932.

4 Ранее высказывавшееся мнение, что большую часть XV в. также следует отнести ко времени массовых гонений (J. Huizinga. Nebst des Mittelalters. Stuttgart. 1963, S. 261), следует расценить как не соответствующее фактам (W. Ziegeler. Moglichkeiten der Kritik am Hexen- und Zauberwesen im ausgehenden Mittelalter. Koln. 1973, S. 9).

5 J. B. Russel. Witchcraft in the Middle Ages. Ithaca - L. 1972, pp. 3, 19, 243.

стр. 100


комивший человечество с возвращенными ему культурными сокровищами языческой античности, одновременно наводнял Европу мрачными сочинениями демонологов, которые не испытывали затруднений в поисках издателей6 . Даже первые листки новостей - предки современной газеты - стали издаваться в Германии с целью поскорее известить население о разоблаченных и сожженных ведьмах. Кроме того, публиковались специальные "Новости о ведьмах". В одном из таких листков сообщалось под 1616 г., что в вюрцбургском селении Герольцгофен были арестованы четыре старухи, которые признались, что они ведьмы, и показали на допросе: "Во всем герольцгофенском судебном округе вряд ли найдется человек 60 старше семилетнего возраста, которые совсем не были бы причастны к колдовству". На этом основании последовал указ епископа: "Местные власти должны отныне еженедельно по вторникам, кроме дней великих праздников, учинять сожжение ведьм. Каждый раз их надо ставить на костер и сжигать душ по 25 или 20 и никак не меньше, чем 15"7 .

Нужно напомнить, что И. Лоиола был современником Ф. Рабле, а расцвет ведовских процессов приходится на время И. Кеплера и Г. Галилея, Ф. Бэкона и Р. Декарта. Более того, глубокие научные познания, которые вследствие творений демонологов стали тогда приписываться дьяволу, делали подозрительной самое ученость8 . Один французский историк науки справедливо писал, что "Ренессанс был эпохой, когда самое глубокое и грубое суеверие распространялось в чудовищных размерах и утверждалось несравненно основательнее, чем в средние века"9 (следует уточнить, что речь идет преимущественно о позднем Возрождении). Уже не раз писали о ведовских процессах, о судебном шабаше, который продлился два столетия и стоил бесчисленных жертв10 . Сотни тысяч несчастных были принуждаемы зверскими пытками и собственным расстроенным сознанием к самым диким признаниям в связи с дьяволом, в наведении магическими заклинаниями порчи на людей, накликании града, уничтожении посевов, истреблении скота. Обвиняемые под пытками оговаривали множество лиц - родственников, знакомых, соседей, вовлекая в водоворот мучений все новые и новые жертвы. Никто, даже судьи, если их можно было заподозрить в недостаточном рвении, не были застрахованы от того, чтобы завтра не оказаться в пыточной камере, а послезавтра - на эшафоте.

Никакие несообразности не смущали тогдашнюю юстицию, шло ли дело о светских судах или церковных трибуналах, о судебных учреждениях, подчинявшихся центральной власти либо местным феодалам, происходили ли процессы в католических или протестантских странах. В одном австрийском городе отправили на костер двух женщин, поскольку они "много бродили по лесам, ища коренья"11 . В другом случае жертву предали в руки палача за то, что она умертвила человека, некоего Гейнца Фогеля, который тут же выступал свидетелем обвинения на процессе (судьи не задавали ему никаких вопросов относительно его чудесного воскресения). В третьем случае доказательством полета на шабаш считалось отсутствие таких доказательств, в чем усматривалась "хитрость дьявола". Инквизиционный процесс с его презумпцией виновности и непременными атрибутами - моральной и физической пыткой, утаиванием имен свидетелей, лишением подсудимого права привести доказательства ложности обвинения, вымоганием по заранее разработанной единой системе показаний разных лиц, как бы подтверждавших друг друга, - создал возможность самых немыслимых самооговоров, доносов и вынесения свирепых приговоров "ведьмам", что еще более подкрепляло суеверие.

Демонологи разъясняли, что ведовство - духовное преступление, наказуемое смертью, даже если оно не принесло вреда. Это - особое преступление, для расследования которого не применимы обычные правила. Судьи, заботясь о безопасно-


6 G. L. Burr. The Literature on Witchcraft (1860). "Magia, astrologia e religione nel Rinascimento". Wroclaw. 1974, p. 57.

7 Н. Сперанский. Ведьмы и ведовство. Очерк по истории церкви и школы в Западной Европе, М. 1906, стр. 27.

8 А. В. Амфитеатров. Собрание сочинений, Т. 18. СПБ. 1913, стр. 92 - 93.

9 A. Koyre. Etude d'histoire de la pensee scientifique. P. 1966, p. 38.

10 См. И. Р. Григулевич. История инквизиции (XIII - XX вв.). М. 1970, стр. 156 - 179; Е. Черняк. Приговор веков. Из истории политических процессов на Западе. М. 1971.

11 Я. Канторович. Средневековые процессы о ведьмах. СПБ. 1899, стр. 37.

стр. 101


сти общества, могут приносить в жертву интересы индивидуума. Пытка - религиозное средство, применение которого позволяет вернуть подозреваемого в общество, способ освободить человеческую душу от власти дьявола. Поэтому вырванные признания являются вполне достаточным основанием для обвинения и других лиц в ведовстве12 . При таком подходе высказываемые подсудимыми сомнения в компетенции судей вели к пыткам даже в случаях, когда сами судьи сомневались в виновности подсудимых13 . Еще одна характерная черта времени: судьи часто допрашивали подозреваемых в ведовстве, не знакомы ли они с книгами противников процессов (что считалось тяжким прегрешением), а также с сочинениями самих демонологов, включая "Молот ведьм". Ведь эти трактаты, по мнению властей, содержали слишком много сведений, способных смутить нехитрый разум паствы, так что творения демонологов разрешалось читать для пользы дела лишь инквизиторам. Признание же в знакомстве с демонологическими исследованиями могло служить веской уликой против подсудимых14 .

Одной из причин быстрого распространения демонологической пропаганды было значение, которое придавал протестантизм личному знакомству мирян с библией, заполненной рассказами о магии и колдовстве и содержащей правило: "Ворожеи не оставляй в живых" ("Исход", XXII, 18). Не меньшую роль играл акцент, делавшийся Реформацией на личном общении человека с богом без посредства духовенства. Это как бы наделяло мирян возможностью сближения их со сверхчувственным миром, а значит, и способностью к совершению магических действий. Говоря о различии функций религии и магии в идеологической сфере XVI-XVII вв., один английский историк писал: "Религия включает в свою область фундаментальные вопросы человеческого существования, тогда как магия всегда обращена к специфическим, конкретным и детальным проблемам"15 . Проблемы эти нередко оказывались прямо связанными с вопросами практической политики.

Демонология играла в XVI в. сложную и неоднозначную роль. Чтобы понять это, надо учитывать, что Ренессанс стал не только временем массового ознакомления с культурным наследием античности, но и возрождением некоторых древних поверий, отвергнутых по тем или иным мотивам средневековым христианством и забытых за долгие столетия его безраздельного господства. А интерес к этим поверьям, точнее суевериям, мог приобретать характер оппозиции против всестороннего контроля церкви над научной мыслью, протеста против бесплодия схоластики и даже отстаивания права на экспериментальное исследование вопросов, которые считались исключительной сферой богословия. Ф. Бэкон, родоначальник английского материализма и опытных наук нового времени, так характеризовал придирчивого и постоянного врага философии: "Этот враг - суеверие, слепая и неумеренная ревность к религии". Но тот же Бэкон в трактате "О достоинстве и приумножении наук" относил изучение "нечистых духов, утративших свое прежнее состояние", к задачам естественной теологии и добавлял: "Общение с ними и использование их помощи непозволительны, тем более какое бы то ни было их почитание и поклонение им. Но изучение и познание их природы, могущества и коварства с помощью не только отдельных мест священного писания, но и путем размышления и опытного исследования занимает отнюдь не последнее место в духовной мудрости"16 .

Можно без преувеличения утверждать, что полемика среди демонологов (равно как и религиозные споры) служила отражением социальных антагонизмов и политических конфликтов эпохи. Пропагандисты демонологии отнюдь не были подряд тупицами или жестокими извергами. Они не были даже непоследовательны со своей точки зрения. Так, демонология знаменитого политического мыслителя Ж. Бодена находилась, по крайней мере формально, в полном логическом согласии с его фило-


12 H. C. E. Midelfort. Witch Hunting in Southwestern Germany, 1562 - 1684. Stanford. 1972, p. 120.

13 Ibid., pp. 154 - 155.

14 P. Zambelli. Le probleme de la magie naturelle a la Renaissance. "Magia, astrologia e religione nel Rinascimento", p. 57.

15 K. Thomas. Religion and the Decline of Magic. Studies in Popular Beliefs in Sixteenth and Seventeenth Century England. L. 1971, p. 636.

16 Ф. Бэкон. Сочинения. Т. 1. М. 1971, стр. 216.

стр. 102


софскими воззрениями17 . Большинство авторов демонологических сочинений вовсе не были фанатиками одной идеи. Наоборот, они, как правило, были эрудитами, нередко авторами специальных исследований в различных областях знания с ясностью мышления и умением анализировать предмет с разных сторон, привлекать все доступные сведения и делать правильные выводы из четко проведенного логического анализа фактов. В 30-е годы XVII в. во Франции после нескольких крупных "ведовских" процессов (священника У. Грандье и др.) проблемы демонологии горячо обсуждались в столичных салонах и на ученых собраниях, на которые сходились авторы и читатели "Gazette de Prance"-издававшейся с 1631 г. первой французской газеты. "По меньшей мере можно утверждать, что проблема дьявола являлась одной из тех, которые занимали интеллигенцию того времени", - пишет французский историк Р. Мандру18 .

В XVI и отчасти в первой половине XVII в., только оставаясь в рамках самой демонологии, передовым мыслителям удавалось находить аргументы, способные убедить современников в несостоятельности теорий, служивших обоснованием кровавых преследований за ведовство. Показателен пример доктора И. Байера (Вира)19 , едва ли не самого известного в XVI в. противника преследований ведьм20 . Один из его главных аргументов сводился к тому, что именно демоны совершают преступления, которые затем приписывают мнимым ведьмам и даже побуждают их признавать себя виновными в этих деяниях. Однако главные интеллектуальные силы эпохи были тогда на стороне демонологов. Ведь в козни дьявола верили Боден и Бэкон, имевшие несравненно большую научную эрудицию и авторитет, чем лекарь Вайер. Отметим, что, подобно дьяволу, принимавшему, согласно демонологическим трактатам, земную оболочку, сами эти трактаты тоже имели не только вполне земное основание, но и выражали нередко те противоположные позиции, которые занимали их авторы в идейно-политической борьбе. Забавно, что католические и протестантские сторонники гонений щедро черпали аргументы друг у друга, причем демонологи из лагеря Реформации спокойно ссылались на авторитет средневековых теологических сочинений, в иных случаях ими решительно отвергавшихся. Протестант Л. Дано выпустил в 1574 г. трактат "Колдуны и ведьмы", в котором полностью одобрял преследование ведовства таким оплотом католического фанатизма, как Парижский парламент (судебное учреждение, имевшее также административные функции)21 . Это сочинение уже через год появилось в английском переводе.

И католики, и протестанты приписывали распространение ведовства влиянию ереси. Мысль демонологов все время работала над упорядочением устройства "подземного царства", которое очень часто напоминало собой картину из лагеря противника, сложившуюся в представлении как протестантов, так и контрреформаторов. Английский ученый и писатель Р. Бартон, автор известного трактата "Анатомия меланхолии" (1621 г.) и вовсе не демонолог по склонностям, тем не менее на основании прежних сочинений рисует подробную картину организации двора сатаны. Он не забывает упомянуть даже о должности хранителя чаши, которую подносит князю тьмы демон Бегемот. Напротив, демонолог на троне английский король Яков I считал невозможным для христианина придерживаться мнения, что у дьяволов имеются князья, герцоги и короли, командующие легионами демонов, и полагал, что нечистая сила просто пытается убедить в этом ученых людей.

Часто ведовские процессы служили формой процессов против еретиков. Так, католики в начале XVII в. именовали протестантов "покровителями ведьм". Заметим,


17 E. W. Monter. Inflation and Witchcraft; the Case of Jean Bodin. "Action and Conviction in Early Modern Europe". Princeton. 1969, p. 389; Ch. Hansen. Witchcraft at Salem. N. Y. 1969; J. B. Russel. Op. cit., p. 288.

18 R. Mandrou. Op. cit., p. 273.

19 Впрочем, исследователи обращали также внимание на критику ведовских процессов уже в XV - начале XVI в., еще до развертывания массовых гонений (W. Ziegeler. Op. cit.).

20 K. Binz. Doctor Johann Weyer, ein rheinischer Arzt, der erste Bekampfer des Hexenwahnes. Bonn. 1885; K. Baschwitz. Hexen und Hexenprozesse. Die Geschichte eines Hassenwahns und seiner Bekampfung. Munchen. 1963.

21 L. Daneau. Les sorciers. Geneve. 1974, pp. 5 - 6; о демонологах "кальвинистского Рима" - Женевы см. "Journal of Modern History", vol. XLIII, 1971, pp. 179__204.

стр. 103


что подсчитанные историками смертные приговоры на ведовских процессах, вынесенных в католических и протестантских княжествах Юго-Западной Германии в разгар гонений, соотносятся примерно как 3,6:122 ; все же явно трудно увидеть здесь "покровительство". Известный демонолог, ярый враг Нидерландской революции М. Дельрио в книге "Исследования о колдовстве", изданной в 1596 г., прямо писал, что дьявол теперь действует через еретиков23 . Помимо того, во многих случаях обвинение в колдовстве являлось оружием для дискредитации политического противника24 .

Стоит еще раз задуматься о причинах такого внешне непонятного явления, как "победа дьявола" в эпоху Возрождения и Реформации. Как свидетельствует самый термин, Реформация была вызванным сложными социальными причинами изменением части религиозной идеологии. Как раз в другой, оставшейся нетронутой части, которую лютеранство и кальвинизм унаследовали от католицизма, находилась система воззрений на роль и происки дьявола, на ведьм и ведовство. Всю ответственность за преследование разделяет с "Молотом ведьм" также "Малый катехизис" М. Лютера, заполненный рассуждениями о кознях сатаны. Они связаны неразрывной цепью определенной идеологической преемственности. Несомненно также, что возможность преследования ведьм заложена в самой структуре христианского религиозного мышления. Английский историк Х. Тревор-Роупер отмечает, что после того, как знания о царстве божием были систематизированы в "Summa Theologiae" Фомы Аквинского, было бы вполне последовательно систематизировать и науку о противостоящем царстве тьмы в "Summa Daemonologiae"25 . Если главные сведения о царстве божием были получены путем откровения, то от дьявола, отца лжи, нельзя было ожидать откровенности, так что приходилось полагаться на косвенные доказательства, а таковыми как раз и были показания арестованных ведьм.

Что же послужило причиной быстрого возрастания с третьего десятилетия XVI в. масштабов и жестокости гонений? Почему вопрос о ведовстве стал занимать все большее место в сознании нескольких сменявших друг друга поколений? Неужели оборотной стороной возникновения блестящей культуры европейского Ренессанса было торжество рафинированного суеверия, до которого не доросло прежнее "бесхитростное" время? Парадокс усиливается вследствие того, что Ренессанс был временем возрождения основанного на опыте научного исследования, противопоставляемого схоластике. Однако века схоластики обошлись без потока демонологических сочинений. Конечно, безграничная жажда знания, масса новых открытий порой опьяняли и увлекали людей Возрождения за пределы опытного знания, стирали грани между реальностью и фантазией, между наукой и чудесами магии. В Цюрихе и Базеле существовали группы ученых, специально занимавшихся изучением монстров: человека-рыбы, детей с органами пресмыкающихся, людей о двух головах, кентавров, циклопов. Как утверждали, их видели во многих странах - в Англии, Германии, Нидерландах, Дании. Философские представления выдающихся естествоиспытателей эпохи включали признание влияния далеких звезд и загадочных потусторонних сил на человеческие дела. Почему бы не оказаться в ряду таких сил козням владыки преисподней? Ведь и противники ведовских процессов клялись, что демонологи возводят на них хулу, обвиняя в неверии в существование дьявола и ведьм, о которых гласит священное писание; просто речь идет о юридических ошибках, об исторгнутых пыткой ложных признаниях, о жертвах судебного произвола.

Да, суеверия преподносились читателю XVI в. нередко как раз с апелляцией к Разуму и Опыту, к трудам крупнейших ученых и писателей эпохи. Автором едва ли не наиболее зловещего опуса "О демономании колдунов" был Воден, проповедник политической терпимости, чьи идеи явились предвосхищением философии века Про-


22 H. C. E. Midelfort . Op. cit., pp. 32 - 33, 66.

23 M. Summers. Geography of Witchcraft. N. Y. 1958, pp. 148 - 149, 402; K. Baschwitz. Op. cit., S. 153 - 154, 159.

24 G. Mongredien. Leonora Galigai. Un Proces de sorcellerie sous Louis XIII. P. 1968; W. Shumaker. The Occult Sciences in the Renaissance. A Study in Intellectual Patterns. Berkeley. 1972, p. 61.

25 H. R. Trevor-Roper. Religion, the Reformation and Social Change. L. 1967, p. 117.

стр. 104


свещения. А наиболее влиятельный трактат против гонений на ведьм - "Предостерегающее сочинение в связи с ведовскими процессами" - был написан немецким иезуитом Ф. Шпее. Зато неожиданными единомышленниками гуманиста Байера, смело поднявшего голос против гонений, оказались судьи из "Безжалостной Супремы" - верховного трибунала испанской инквизиции. В Англии скептиками были и безвестный кентский сквайр Р. Скот, и политический памфлетист Р. Филмер, защищавший абсолютизм ссылками на неограниченную власть библейских патриархов, и архиепископ У. Лод, свирепствовавший против пуритан и казненный по приговору революционного парламента, и повелитель Лода Карл I (между прочим, прекращенные по его приказу ведовские процессы были возобновлены победившими "круглоголовыми" кромвелистами). А в числе веривших были, напротив, Бэкон и Шекспир, вольнодумец Ф. Рэли и знаменитый естествоиспытатель Р. Бойль. Вот противоречие между гонениями на ведьм и общими тенденциями эпохи, причем столь явное и кричащее, что невольно возникает мысль, не объединены ли образующие его противоположности какой-то, пусть невидимой на поверхности, связью, которая сделала возможной столь длительное их сосуществование?

Каковы же причины позиции, которую иногда занимали такие представители консервативных сил, как испанская инквизиция или архиепископ Лод, в вопросе о ведовских процессах? Во-первых, это явление наблюдалось преимущественно в странах, географически удаленных от главной арены конфликта протестантизма и Контрреформации, хотя и являвшихся его активными участниками. В Испании позиция Супремы определялась сосредоточением усилий против других врагов христианства - морисков и марранов (крещеных арабов и крещеных евреев), что делало излишним создание дополнительного, ведовского жупела. Кроме того, отцы-инквизиторы в Мадриде опасались, что осуждение многочисленных "чудес", совершаемых слугами сатаны, приведет к обесцениванию "чудес господних". Точка же зрения Карла I и роялистов была реакцией на одержимость ведовскими представлениями у их противников-пуритан. Этому не стоит удивляться, если вспомнить, что в пику истовой религиозности своих буржуазных врагов английская аристократия в период Реставрации Стюартов откровенно богохульствовала и даже высказывала в философских вопросах некоторую склонность к материализму. Именно потому, что суеверием были заражены и передовые силы эпохи, отдельные представители консервативных кругов не только могли, а и стремились позволять себе вольномыслие.

Ныне в обширной западной историографии "ведовства" можно различить три главных направления. Одно - обскурантистское, почти открыто солидаризирующееся со взглядами инквизиторов и их коллег в протестантском лагере. Сторонники второго направления стараются выявить бытовые и психологические импульсы "ведовства", но склонны проходить мимо классовых корней и политических причин явления. Наконец, третье направление, находящееся как бы между первыми двумя, стремится учитывать политическую подоплеку ведовства и преследований, не упустить скрывавшийся за этим глубокий социальный конфликт. Однако конфликт этот рисуется частью авторов просто в виде противоборства между христианством и остатками языческих культов.

В самой гипотезе о том, что влияние языческого наследия было большим, чем это обычно признавалось в литературе, имеется рациональное зерно26 . Иное дело - искать именно здесь причину ведовских процессов. Дальше всех в этом отношении пошла Маргарет Мэррей, которая попыталась в своих книгах "Ведовской культ в Западной Европе" (1921 г.) и "Бог ведьм" (1933 г.) представить ведовские процессы как попытку христианства уничтожить сохранявшее свое влияние язычество. Ее книги получили широкое распространение и даже были воспроизведены в соответствующих статьях ряда изданий "Encyclopaedia Britannica" в качестве общепризнанной научной истины. Мэррей предлагала доверять вырванным пытками признаниям и самоогово-


26 Ср.: Б. А. Рыбаков. Языческое мировоззрение русского средневековья. "Вопросы истории", 1974, N 1. В западной историографии при попытке объяснения того, почему Русское государство избежало массовой "охоты на ведьм", ссылались на якобы утвердившуюся в России привычку к двоеверию, сосуществованию христианства и язычества (R. Zguta. Witchcraft Trials in Seventeenth-Century Russia. "American Historical Review", 1977, December, vol. 82, N 5).

стр. 105


рам27 , считая, что подсудимые были действительно приверженцами древнего культа бога плодородия, жрецов которого инквизиторы объявили воплощением дьявола28 . Но и этих открытий оказалось мало: в книге "Божественный король Англии" (1954 г.) та же исследовательница задумала под углом зрения своей теории переписать несколько столетий английской истории, предпослав своей книге цитату из произведения современника Шекспира, драматурга и поэта Ф. Бомонта "Королевские могилы в Вестминстерском аббатстве": "Останки знатных здесь взывают из могилы. Как люди умерли они, хотя богами были".

По мнению Мэррей, когда вплоть до XVIII в. говорили о божественной власти короля и о том, что монарх - живое олицетворение бога на Земле, эти слова понимались в прямом, буквальном смысле. На протяжении столетий существовало поверье, что король как воплощение божества должен быть принесен в жертву богу плодородия для блага подданных. Позднее возник обычай избирать в качестве искупительной жертвы не правящего монарха, а кого-либо из лиц, близких ему по крови, семейным связям или высокому положению. Такие жертвы приносились не только в Англии, но и в других странах Западной Европы. Типичными примерами Мэррей считает Жанну д'Арк, а также сподвижника Орлеанской девы, ставшего прототипом мрачного героя легеды о "Синей бороде", маршала Ж. Ре. В Англии искупительные жертвы приносились в царствование каждого из монархов, по крайней мере со времен Вильгельма Завоевателя29 и до начала XVII в., а может быть, даже позднее. Ведь старая религия сохранялась среди сельского населения до конца XVII века. Первоначально жертва-заместитель попросту выбиралась по приказу короля. Впоследствии ритуальное жертвоприношение внешне представлялось как результат судебного разбирательства и вынесенного приговора, которые были насмешкой над справедливостью. "Такие юридические убийства историкам трудно было объяснить, поскольку эти убийства представляли собой отрицание всех принципов человеческого правосудия и христианской религии, которую, как предполагается, исповедовали и король, и судьи"30 .

Церковь должна была долгое время терпеть этот языческий обычай и даже идти на компромисс, канонизируя некоторых из лиц, ставших искупительными жертвами, а потом приписывала им способность творить чудеса. Вместе с тем духовенство, обладая монополией на ведение летописей, старалось скрывать существование языческого культа. В XVI в. именно области распространения старой веры, особенно Восточная Англия, продолжает Мэррей, стали районами, где раньше всего пустила корни Реформация. К концу правления Елизаветы I вера в божественность монарха почти угасла и сохранялась лишь в отдаленных деревнях. По вступлении в 1603 г. на английский престол Яков I старался возродить веру в божественность монарха, что уже не встретило былой поддержки, а более энергичные попытки Карла I даже привели к его низложению и казни31 .

Согласно ритуалу, искупительную жертву следовало приносить раз в семь лет. Было неудобно так часто менять монархов. Потому и возник институт заместителей. Жертву приносили, когда возраст короля или время его правления были кратны числу 7 (или 9). Жертвы редко требовались до того, как монарху исполнялось 35 лет. Наибольшее их число приходится на год, когда монарх достигал 42-, 49- или 56-летнего возраста. Ритуальные казни в 63 года являлись исключением по той причине, что только четыре английских короля перешагнули этот возраст (Генрих I, Эдуард I, Эдуард III и Елизавета I)32 . Казнь приурочивали к магическим, священным месяцам в


27 M. Murray. The Witch-Cult in Western Europe. Oxford. 1962, p. 11.

28 Некоторые новейшие исследователи ставят под сомнение, что культ дьявола занимал центральное место в ведовстве и магии ("Witchcraft. Confessions and Accusations". L. 1970).

29 Английский историк X. Уильямсон, склонный к парадоксальным точкам зрения, относит к таким ритуальным актам убийство сына Завоевателя - Вильгельма II Рыжего, который 2 августа 1100 г., после унаследованного от языческих времен Праздника урожая, был на охоте застрелен из лука (H. R. Williamson. Historical Enigmas. L. 1974, pp. 33 - 42).

30 M. Murray. The Divine King of England. A Study in Antropology. L. 1954, p. 13.

31 Ibid., pp. 15 - 17, 24.

32 Ibid., p. 43.

стр. 106


языческом культе - февралю, маю, августу, ноябрю (чаще к февралю и августу). Во время казней толпа громко стонала, а части разрубленного палачом трупа выставлялись на обозрение в различных местах страны. Не менее характерно, что многие осужденные покорно шли на казнь, как на заклание, вместе с тем до конца отрицая возведенные на них обвинения (по поверью, невиновность жертвы была необходима, чтобы искупить грехи всего королевства33 ). В судебные процессы против заместителей иногда вовлекали других лиц, чтобы вырвать у них нужные признания против главного обвиняемого. Эти лица могли быть отправлены на плаху или избежать смерти, если их помилование не мешало казни заместителя. Так, придворных, обвиненных в преступной связи со второй женой Генриха VIII Анной Болейн, казнили, поскольку признание их виновными было необходимо для вынесения обвинительного приговора королеве.

Иногда жертва заранее знала об уготованной ей участи. Как иначе объяснить пророческие слова Жанны д'Арк, что она вряд ли проживет более года? Анна Болейн тоже сознательно шла навстречу своей судьбе и поднялась на эшафот, как сообщали современники, "в радостном настроении". Однако в других случаях от жертв скрывали, что их ожидает. Некоторые заместители, подобно Жилю Ре, сами признавались в приписываемых им преступлениях. А процедуры варварской казни вроде вырывания палачом у еще живой жертвы ее внутренностей не ставили целью причинение дополнительных страданий и имели символическое значение. Только позднее такую казнь стали применять к обычным преступникам34 . Далее Мэррей пытается найти ритуальные жертвы среди множества казненных во времена династических войн Алой и Белой Розы (1455 - 1485 гг.) и ссылается на убийство Генриха VI как раз в мае и в возрасте 49 лет (его могилу почитали вплоть до Реформации как святое место).

Таким же образом Мэррей стремится объяснить и убийство принцев - сыновей Эдуарда IV. Если в этом злодеянии был повинен не их дядя Ричард III, а его соперник Генрих VII Тюдор, то оно могло произойти только после победы Генриха в битве при Босворте в 1485 г., когда новому королю было 28 лет. В первую половину правления Генриха VII побежденные сторонники Йоркской династии не раз выдвигали на престол претендентов, являвшихся якобы сыновьями Эдуарда IV. Один из них, Перкин Уорбек, настолько походил на Эдуарда, что даже после того, как было установлено подлинное имя самозванца, высказывалось предположение, что он мог быть незаконным сыном короля. Когда Уорбек попал в руки Генриха VII, тот не отправил его на эшафот, а несколько лет содержал в Тауэре и приказал казнить значительно позднее - 23 ноября 1499 года. К этому времени Генриху VII исполнилось 42 года, а правил он страной уже 14 лет. В том же году были казнены, 12 февраля и 28 ноября, еще два заместителя - самозванец Ролф Уолфорд и граф Уорик. Все они претендовали на то, что были королевской крови и обладали, с точки зрения йоркистов, правами на престол35 .

Биографы Генриха VIII не раз задавали себе вопрос, что превратило молодого монарха, в котором Томас Мор и Эразм Роттердамский хотели бы увидеть воплощение своей мечты о короле-гуманисте, в кровавого и капризного деспота, каким его знает история? Порой ищут ответ в тяжелых впечатлениях, которыми было омрачено раннее детство короля36 . Не желающие следовать такой фрейдистской подсказке стремятся отыскать более реальные причины. Для Мэррей же ответ ясен. Плахи на Тауэр-хилле и Тайберне воздвигались королем потому, что того требовали предписания старой веры.

Наряду с числом 7 магическое значение придавалось числу 13 (господь и его 12 апостолов). Мэррей пытается обнаружить во многих важных политических акциях следы стремления действовать группами по 13 человек (или кратными числу 13). Участников того или иного заговора, кавалеров Ордена подвязки, членов Тайного совета, судивших Анну Болейн, было как раз столько37 . Так же, дескать, обстояло дело и с участниками ведовского шабаша. Аналогичное объяснение Мэррей старается дать и


33 Ibid., pp. 31 - 32.

34 Ibid., pp. 37 - 38.

35 Ibid., p. 119.

36 См., например, M. L. Bruce. The Making of Henry VIII. L. 1977.

37 M. Murray. Op. cit, pp. 196, 201 - 215.

стр. 107


другим политическим процессам второй половины XVI - первой половины XVII века. Даже смерть Карла II в 1685 г. от апоплексии, как она считает, была замаскированной формой искупительной жертвы. Вся эта аргументация, даже если принимать ее всерьез, повисает в воздухе по той простой причине, что нет ни одного прямого свидетельства источников о сохранении языческого культа и тем более обычая приносить человеческие жертвы богу плодородия. Косвенные намеки, которые пытается обнаружить Мэррей, значительно легче объясняются без помощи ее теории. Отметим как курьез, что взгляды Мэррей, популярно изложенные ею в 1929 г. в статье "Ведовство" (14-е издание "Британской энциклопедии"), сами послужили развитию ведовского культа, как констатировала это "Британская энциклопедия" в 15-м издании38 . В 1964 г. некая м-с Лик, представившаяся "королевой ведьм", объявила, что в Англии существует 600 тайных групп, каждая из которых включает 13 колдуний39 . О том же через несколько лет поведала корреспондентам лондонская "ведьма" Э. Бон40 .

Некоторые авторы стремились хотя бы частично спасти теорию Мэррей, подвергшуюся едкой критике. Один из них писал: "Многие из признаний, приписываемых ведьмам их христианскими преследователями, могли быть добыты силой, обманом и подсказкой. Но картина, которая предстает после внимательного изучения материала, по-видимому, демонстрирует, что культ дьявола в Европе, при котором использовалась черная магия, действительно находился в полном расцвете. Если бы инквизиторы желали состряпать всю эту историю от начала до конца, то они смогли бы сделать это куда лучше... Было бы значительно более правдоподобным в случае, если ведовская мания явилась обманом со стороны церкви, чтобы инквизиторы скопировали признания (которые, как предполагается, они вложили в уста ведьм) с той формы черной магии, что была им известна, особенно с демонологии Старого и Нового завета"41 . Сторонники ведовского культа "образовывали секретное общество. Нужно проследить следы другой религии, выяснить смысл церемоний, ритуала посвящения, паролей и странных имен, которыми именовали друг друга участники этого тайного союза". Все это можно почерпнуть из материалов процессов, свидетельствующих, что ведовская организация была "единообразной и весьма деятельной до сравнительно недавнего времени"42 .

В последующие годы полемика не прекращалась. Х. Тревор-Роупер характеризовал взгляды Мэррей просто как фантазию43 . Ему возражал Э. Макфарлэйн, полагающий, что Мэррей была права в провозглашении необходимости "рассматривать обвинения как нечто большее, чем проникнутое нетерпимостью суеверие"44 . Участвовавшие в дискуссии историки, антропологи, психологи и философы пытались обнаружить социальные и иные корни "массового безумия" и "общественной истерии" тех веков (как ясно дают понять некоторые из них, немало сходных с тем, что пришлось пережить людям во многих странах в XX столетии)45 . Из опубликованных материалов видно, что на деле куда большее значение, чем вымышленный Мэррей конфликт между христианством и язычеством, имела в XVI-XVII вв. вполне реальная конфронтация католицизма и Реформации - то идеологическое и политическое противоборство, которое вскоре было перенесено в сферу международных отношений и которое затем пытались решить военным путем.

В этой связи полезно обратить внимание именно на внешнеполитические притязания, которыми фантазия современников событий наградила князя тьмы. От читателя наших дней обычно ускользает грань, отделяющая добрых и злых духов в пьесах Шекспира и других елизаветинцев от их отдаленных литературных потомков в произведениях И. В. Гете, А. С. Пушкина и А. К. Толстого, где условные функции таких


38 "Encyclopaedia Britannica". 15th Ed. Vol. 19, p. 899.

39 М. И. Шахнович. Современная мистика в свете науки. М. 1965, стр. 92 - 93.

40 "Литературная газета", 11.VIII.1971.

41 A. Daraul. A History of Secret Societies. N. Y. 1962, pp. 165 - 166.

42 Ibid., pp. 166 - 167.

43 H. R. Trevor-Roper. Op. cit., p. 116.

44 A. Macfarlane. Witchcraft in Tudor and Stuart England. N. Y. 1970, pp. 10 - 11.

45 "Witchcraft". L. 1970; "Witchcraft and Sorcery". Harmondsworth. 1970.

стр. 108


персонажей очевидны. В XVI же веке литературный и театральный сатана с приспешниками были воплощением прочной реальности для современников ведовских процессов и демонологических изысканий46 . Более того, многочисленные призраки, духи и ведьмы, являвшиеся действующими лицами драм и комедий того времени, ведут себя строго в соответствии с теориями демонологов. Так, нечистая сила вмешалась в установление баланса сил европейских держав. Показателен пример "Трагической истории доктора Фауста", принадлежащей перу английского драматурга К. Марло, где герой объявляет о своем стремлении использовать власть, которую он почерпнет от дьявола, для решения в пользу протестантов конфликта с Контрреформацией.

Обычное для протестантов, начиная с М. Лютера и Ж. Кальвина, отождествление римского папы с антихристом стало вообще официальной точкой зрения государственной англиканской церкви47 . Превращение идеологической конфронтации в международный конфликт, потребовавший огромных жертв и сопровождавшийся бесконечными кровавыми распрями, создавало то лихорадочное состояние общественного сознания, которое благоприятствовало распространению демонологической пропаганды и преследований по обвинению в ведовстве. Массовые гонения на ведьм хронологически совпадают с этим противоборством (примерно 1520 - 1650 годы). Гонения начали нарастать в полустолетие, когда созревали условия для конфликта, и быстро сошли на нет по его окончании. Прослеживаются многие совпадения между прогрессом конфликта и развитием гонений. В 1532 г. император Карл V, когда он еще не оставил мысли о возможности компромисса с протестантским лагерем, одобрил общеимперские законы об ограничении судебного произвола при преследовании ведовства. Красноречива и география ведовских процессов. Они меньше распространены были в странах, где преобладала одна из борющихся партий. Так, в Италии и Испании у инквизиции были другие занятия, вызванные противоборством с исламом. В Англии же и Шотландии "охота на ведьм" связана с борьбой между протестантской и католической партиями, находившими поддержку за рубежом. Первый смертный приговор за ведовство был вынесен в Англии в 1556 г., когда правила Мария Тюдор, пытавшаяся реставрировать католицизм. В 1560-е годы Елизавета - в Англии, Мария Стюарт - в Шотландии проводят через парламенты специальные законы о наказании за колдовство.

В отличие от континентальных английские суды обычно не пытали "ведьм". В результате лишь 1 /5 таких процессов окончилась там обвинительным приговором как следствием либо самооговора (женщины нередко выражали убеждение в своей способности повелевать сверхъестественными силами48 ), либо свидетельских показаний (по английскому праву в ряде случаев не требуется признания подсудимого, и его вообще не допрашивают). Все же и там не менее 1 тыс. человек были казнены за колдовство.

Во Франции ужасы религиозных войн сопровождались мрачной истерией ведовских процессов. Лишь в такой обстановке могли быть всерьез приняты утверждения некоего Труа-Эшеля, стремившегося спасти себя от угрожавшего ему ареста сообщением, что он выдаст сразу 300 тыс. прислужников сатаны. Ему после этого поручили проверять уколом иглы поголовно население многих городов и деревень, и он обнаружил 3 тыс. "ведьм" и "колдунов". Боден уверял, что сей опыт приказала прекратить королева-мать Екатерина Медичи, сама причастная к занятиям черной магией. Воображение современников неизменно отводило именно дьяволу роль организатора любых тайных конспирации и покушений. Про Ж. Ф. Равальяка, убийцу французского короля Генриха IV, один из "свидетелей" сообщил, что видел, как дьявол появлялся в комнате будущего убийцы "в виде огромного и страшного черного пса"49 .

В Юго-Западной Германии с 1400 по 1560г. было казнено по обвинению в ведовстве 88 человек. Позднее гонения резко усилились. Первая массовая "охота на ведьм"


46 R. H. West. The Invisible World. A Study of Pneumatology in Elizabethian Drama. N. Y. 1969; C. Clark. Shakespeare and the Supernatural. N. Y. 1971, pp. 31 - 33 64 - 102, 138 - 141.

47 C. Hill. Antichrist in Seventeenth-Century England. L. 1971, pp 9 - 10, 13 40

48 "Witchcraft", p. 49.

49 R. Mousnier. L'Assassinat d'Henry IV 13 Mai 1610. P. 1964, p. 9.

стр. 109


началась в 1562 г., последняя происходила в 1662 - 1665 гг., но в отдельных районах длилась до 1684 года50 . Пострадали тысячи людей. Наиболее жестокие преследования вообще проходили именно в Германии, где началась Реформация. В герцогстве Браун-швейгском с 1590 по 1600 г. сжигали в среднем 10 человек ежедневно. В деревнях около Трира в 1586 г. остались в живых только две женщины, остальных казнили как "ведьм". В 1589 г. в саксонском городе Кведлинбурге, насчитывавшем 12 тыс. жителей, за один день было сожжено 133 человека. В Бамберге епископ Иоганн-Георг II Фукс фон Дорнхейм (1623 - 1631 гг.) отправил на костер сотни "ведьм", пока не был изгнан из своих владений шведскими войсками. Князь-епископ Вюрцбурга Филипп- Адольф фон Эренберг сжег 900 человек, включая собственного племянника и 19 католических священников. В Мельтенбурге (возле Майнца), насчитывавшем 3 тыс. жителей, между 1626 и 1629 гг. было казнено 56 "ведьм". В Бургштадте с населением 2 тыс. человек состоялось более 77 казней, в крохотной деревеньке Айхенбюсль -19. Гонения перекинулись на Эльзас, Лотарингию и соседние провинции Франции. Но и в протестантских государствах - Швейцария, германские княжества - преследования приобрели широкий размах. Затем пуритане перенесли гонения в британские колонии Нового Света. Однако эпицентр конфликта протестантизма и Контрреформации точно совпадал с эпицентром гонений. "Ведовский епископ", как прозвали фон Эренберга, и ему подобные не только были организаторами преследований: их самих обуревал страх, порожденный суеверием. И вот результаты: в 1630 г. фон Эренберг и его канцлер тоже были обвинены в колдовстве 51

Новейшими западными исследователями предпринимались попытки представить эти гонения как стремление тогдашнего общества определить свои нравственные основы и характер; как результат отношения к политической власти в эпоху Возрождения; как осуществление важных социальных функций и пр.52 , Высказывалось мнение, что преследования были выражением желания правящих классов подавить протест народных масс, принимавший форму религиозного мессианизма, или представить церковь с государством действенными защитниками общества от вражеской рати. Но все это выглядит не очень убедительно. Показательно, что подавляющее большинство жертв принадлежало к социальным низам53 . Как писал один американский автор, важно выяснить не то, почему общественные верхи были "одержимы уничтожением ведовства, а почему они были одержимы созданием ведовства"54 . К этому замечанию следует все же добавить, что картина была более сложной, ибо орудием гонений пользовались не только реакционные, но и передовые круги общества55 .

Отнесение "охоты на ведьм" к проявлениям социальной истерии, как это предлагает Тревор-Роупер56 , может способствовать разъяснению дела, лишь если четко выявить содержание столь рыхлого понятия. Неопределенность его позволяет, например, консервативным авторам тенденциозно характеризовать действия масс в периоды революционных кризисов, ставить знак равенства между "истерией" и любыми проявлениями классовой борьбы, народного насилия над эксплуататорами. Ложное изображение буржуазными авторами народных движений в виде массовой истерии берет начало как раз в действительной истерии, но реакционной, нагнетаемой правящими классами для достижения корыстных целей. Если же освободить понятие "социальной истерии" от такого истолкования, то оно тогда окажется приложимым лишь к действиям определенных общественных групп, нерациональным с точки зрения их классовых интересов. Следует, кроме того, не забывать, что в XVI в. были распростра-


50 H. C. E. Midelfort. Op. cit., p. 71.

51 Ibid., p. 192.

52 G. E. Swanson. The Birth of Gods. Ann Arbor. 1960; K. Erikson. Wayward Puritans. N. Y. 1966.

53 E. W. Monter. Witchcraft in France and Switzerland. The Borderland during the Reformation. Ithaca. 1976.

54 M. Harris. Cows, Pigs, Wars and Witches. The Riddles of Culture. N. Y. 1974, pp. 225, 237 - 240.

55 H. C. E. Midelfort. Op. cit., pp. 3 - 4.

56 H. R. Trevor-Roper. Op. cit., pp. 90 - 192. Этот раздел переиздан отдельной книгой: ejusd. The European Witch-Craze of 16th and 17th Century. L. 1969; N. Cohn. Europe's Inner Demons. An Inquire Inspired bv the Great Witch Hunt N. Y. 1975.

стр. 110


нены и другие формы массовой истерии, вроде ожидания конца света. Из-за этого в 1524, 1533 и 1584 гг. в Германии возникали паники, и влиянию первой из них поддался император Карл V.

Итак, "охота на ведьм" в XVI - XVII вв. явилась порождением специфической идеологии феодального мира и той религиозной оболочкой, в которой развертывались классовые битвы эпохи. Однако, раз начавшись, такая "охота" получала известную самостоятельность, приобретала свойства быстрорастущего снежного кома. Инквизиторы и судьи в немалой степени сами создавали то, что стремились искоренить, внедряя убеждение в происках князя тьмы в сознание людей. Во второй трети XVII в. гонения стали ослабевать. Постепенное изменение позиции судей намечалось первоначально еще в привычных формах. Например, высказывалось мнение, не являлись ли сами преследования "ведьм" следствием дьявольского обмана. Позднее стали признавать невменяемость обвиняемых. Разъяснялось также, что эти несчастья - результат не злых чар, а воли божественного провидения. В 1766 г. патер Ф. Штерцингер в речи, произнесенной в Мюнхенской академии наук, разъяснял: "Отрицать дьявола - неверие; приписывать ему слишком мало власти - заблуждение; придавать ему чрезмерно много власти - суеверие"57 . Но перехода от наказания за ведовство к осуждению обвинения в ведовстве, по крайней мере в Германии, так и не произошло58 .

Снижение кредита сатаны совпало по времени с возвышением системы государственного долга. Ведовство перестали считать смертным грехом, когда утвердились символы веры мануфактурного капитализма: "В то самое время, когда англичане перестали сжигать на кострах ведьм, они начали вешать подделывателей банкнот"59 . С ведовскими процессами было покончено в основном во второй половине XVII в., когда происходил быстрый процесс секуляризации идеологии, когда естествознание достигло успехов, которые отдельные исследователи даже называют "научной революцией60 . В XVIII столетии идеология Просвещения еще не препятствовала новому подъему интереса к астрологии, алхимии и магии. Однако этот интерес уже не находил выхода в сферу политической жизни. Развитие классовой борьбы и общественной мысли проходило в иных формах, почти без сковывающих пут религиозной оболочки. Исчезли былые импульсы к "охоте на ведьм", и она перестала служить эффективным средством достижения политических целей.


57 K. Baschwitz. Op. cit., S. 459 - 460.

58 H. C. E. Midelfort. Op. cit., pp. 82 - 84, 162 - 163.

59 К. Маркс и Ф. Энгельс. Соч. Т. 23, стр. 765.

60 A. G. R. Smith. Science and Society in the Sixteenth and Seventeenth Centuries. L. 1972, p. 176.

 


Новые статьи на library.by:
ПСИХОЛОГИЯ:
Комментируем публикацию: © "ДЕМОНОЛОГИЯ" И "ОХОТА НА ВЕДЬМ" В XVI-XVII ВЕКАХ

© Е. Б. ЧЕРНЯК ()

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ПСИХОЛОГИЯ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.