Призрак "интегративной психологии". (ПСИХОЛОГИЯ)

Турушев Александр Валентинович, Library.BY

ПРИЗРАК «ИНТЕГРАТИВНОЙ ПСИХОЛОГИИ».

А. В. ТУРУШЕВ

«Если здесь открыть дорогу безграничному плюрализму и либерализму, то ввиду методологической безграмотности никаких результатов может вообще не быть, а будет вязкая трясина разных, несовместимых и несопоставимых между собой мелких мыслей и мыслишек». [Дроздов Б.В. http://rema.44.ru/about/persons/drozdov/papers/bug_memo.html]

Закончился длительный период идеологического давления на отечественную психологию. На смену «единственно верной» марксистской психологии приходят альтернативные версии, отправная точка которых – тезис о невозможности создании единой психологической теории, и не только марксистской, но в принципе.
Нет необходимости поочередно разбирать все эти версии, поскольку, как справедливо заметил А. .В. Юревич, «достаточно разрезать одного кролика, чтобы узнать, как устроены кролики» [6; 20]. Эта же фраза дает представление о методе предстоящего анализа. Предмет анализа – концепция «методологического либерализма».
А. В. Юревич считает, что психологии незачем «подтягиваться» до уровня естествознания, потому что она и так, в настоящем своем состоянии, ничем принципиальным не отличается от естественных наук, кроме своего больного самосознания. Вернее, эти науки не отличаются от психологии. И объясняет он это следующим образом.
МЕТОДЫ ИССЛЕДОВАНИЯ. Рассмотрим один из них, подвергаемый сомнению А. В. Юревичем, «тот самый прием, который в естественных науках известен как идеализация»[7; 5]. В результате «абстрагирования от всегда существующих индивидуальных различий, равно как и от всегда уникальных условий… изучаются не реальные, а искусственно усредненные и в природе не существующие объекты – такие, как абсолютно черное тело или абсолютно ровная поверхность. Здесь следует напомнить, что реальные яблоки не являются ньютоновскими. Но именно на абстракциях зиждется наука, а те психологи, которые утверждают, что нельзя изучать любовь как таковую, а можно только любовь конкретного Ромео к конкретной Джульетте, или что существует целостная личность, психическое «недизъюнктивно», а память, внимание, мышление и т.п. – это искусственные абстракции, конечно, правы. Действительно, все это абстракции, но ЛЮБАЯ НАУКА ИЗУЧАЕТ ТОЛЬКО АБСТРАКЦИИ (выделено мной – А. Т.). И в этом плане симптоматичен пример все того же И. Ньютона, которого епископ Дж. Беркли критиковал за то, что тот ввел в изучение природы «оккультные качества», которых на самом деле не существует, – такие как «сила» и т.д.»[7; 10]. А. В. Юревич солидарен с теми психологами, которые предпочли бы изучать каждую отдельно взятую личность как уникальный объект вместе с Шекспиром или вместо Шекспира, антоновские яблоки он предпочитает «ньютоновским», но такие уж правила игры придумали ученые, что приходится витать в облаках, не касаясь земли, т.е. изучать «искусственные абстракции» - «такие как «сила» и т.д.», «память, внимание, мышление и т.п.». Но даже самая абстрактная из наук, математика (наука о количественных отношениях и пространственных формах действительного мира), все же имеет связь с реальным миром, не говоря уже о естествознании. Применение метода идеализации в целях изучения объективной реальности и придание онтологического статуса искусственно выделенным «психическим функциям», т.е. подмена реальности фикциями – это не одно и то же.
ПРАКТИЧЕСКИЕ ВОЗМОЖНОСТИ естественных наук также сомнительны, что непосредственно вытекает из обнаруженной А. В. Юревичем (см. выше) «ущербности» метода идеализации: «…при оценке практических возможностей психологии точка отсчета вновь неоправданно сдвинута – и опять-таки на идеализированный образ естественных наук. Результаты практического воплощения естественнонаучного знания не так уж однозначны: самолеты падают, орбитальные космические станции выходят из-под контроля, атомные электростанции взрываются – и не только из-за чьего-то головотяпства, но и потому что… знание, полученное в процессе изучения «абсолютно идеальных» объектов, не всегда применимо к их существующим аналогам»[7; 11]. Идеальные объекты не имеют аналогов в виде самолетов или электростанций. Они вообще не имеют аналогов. Общенаучный метод идеализации не лежит в одной плоскости с головотяпством. Результат науки не тот, что самолеты падают, а тот, что летают.
«Параллельно с преувеличением практических возможностей естественных наук… явно занижаются практические возможности психологической науки, заключенные… в том знании, которым обладает исследовательская психология, но не может его применить в силу различных социальных ограничений… Одним из важных открытий психологической науки служит установление того факта, что за агрессивное поведение ответственны лимбические структуры головного мозга, и если бы психологам было позволено делать то, что хирург делает с больным или химик с реактивами, - физически манипулировать с этими структурами, преступности и войн, скорее всего, уже не было бы. …невозможность использовать потенциально существующие практические возможности нельзя отождествлять с их отсутствием, объявляя науку, которая ими обладает, «непрактичной»»[7; 11]. Эти наивные механистические представления о работе головного мозга, которые преподносятся как «важное открытие психологической науки» и доказательство ее «потенциальной практичности» (этакий бронепоезд, стоящий на запасном пути психологии), излагает не наивный обыватель, использующий как единственный источник знаний старую подшивку научно-популярных изданий, и не в частном послании такому же охочему до науки приятелю.
ПРОГНОСТИЧЕСКИЕ ВОЗМОЖНОСТИ: «…о реальных прогностических возможностях точных наук свидетельствуют всегда неточные метеорологические прогнозы»[7 11]. И это тоже не фрагмент беседы старушек-пенсионерок на скамейке у подъезда, но продукт научной мысли.
И, наконец, ТЕОРИЯ. «Анализирующие эту проблему пишут, что «психическое – чрезвычайно сложное явление, поэтому на современном этапе исчерпывающая теория невозможна» [цит. по: 6]… При этом те, кто отстаивает ее невозможность, систематически апеллируют к опыту естественных наук, в первую очередь к физике, подчеркивая, что и здесь единая теория отсутствует, а, скажем, единая теория поля остается несбыточной мечтой (…) единая психологическая теория, о которой психологи прошлого вожделели как о главном интеграторе психологического знания, так и не создана и едва ли будет создана, по крайней мере, в обозримом будущем (еще раз подчеркнем, что такой теории нет ни в одной науке)» [6; 18, 23]. Вот что, например, по вопросу «исчерпаемости» науки пишет А. Б. Мигдал: «На определенной стадии исследования можно утверждать, что законы и концепции, определяющие данную область науки, твердо установлены. Это означает, что исследуемая область концептуально исчерпана. В этом смысле наука исчерпаема. Некоторые разделы физики концептуально завершены. Мы упоминали термодинамику; можно прибавить классическую механику малых и больших скоростей, классическую электродинамику, квантовую механику медленных частиц... В перечисленных разделах твердо установлены законы, лежащие в основе процессов» [4; 28]. То же можно сказать о химии: «Задача установления глубинных теоретических, т.е. физических, основ в целом решена в химии. …физическое содержание основных принципов и понятий химии установлено» [2; 22]. Можно ли о психологии или о каких-то ее разделах сказать хоть что-нибудь подобное? Если сейчас можно уже говорить о том, что химия имеет «исчерпывающую теорию», то общая теория в ней была еще со времени открытия Д. И. Менделеевым периодического закона химических элементов. Однако физика, в силу своего «крайнего» (фундаментального) положения в «континууме наук», не имеет столь строго очерченного предмета исследования, как, например, химия, и в процессе развития физики не только происходит расширение границ ее применения, но изменяются представления о самом ее предмете. Физика и дальше будет оставлять на пути своего развития «исчерпывающие теории» и будет открывать новые области своего незнания, определяющие очередной ее кризис, каким явился, например, кризис классической механики на рубеже 19 и 20 в. Даже когда (и если) физика сможет объединить «четыре ИЗВЕСТНЫХ (выделено мной – А. Т.) взаимодействия» [4; 28], то нет уверенности, что «не обнаружатся новые поля и взаимодействия» [там же]. И опять А. В. Юревич, не видящий разницы между понятиями «общая теория» и «исчерпывающая теория», сможет констатировать отсутствие «общей теории» в физике. Наука, не имеющая «начала» (психология), и наука, не имеющая «конца» (физика) – это не одно и то же. Не видеть этой громадной разницы и утверждать обратное может только демагог или уж совсем заблудившийся мудрец.
«Все сказанное позволяет сделать утешительный для психологии вывод: она не имеет сколько-нибудь принципиальных отличий от естественных наук, и когнитивные основания для вынесения ей тяжелого диагноза – о том, что она находится в глубоком кризисе, - отсутствуют. …психология, не имея принципиальных методологических отличий от других наук, обладает специфическим и неадекватным самовосприятием»[7; 12 ]. Еще восемь десятков лет тому назад Л. С. Выготский дал оценку такого видения соотношения психологии и естествознания, когда соринка в чужом глазу вырастает до размеров бревна в собственном: «Тогда стирается грань… между кризисом в психологии и во всякой другой науке… между незыблемостью или нестойкостью отдельной теории и всего естествознания ставится знак равенства, и то, что составляет основу истинности естествознания – смену теорий и взглядов, - выдают за доказательство его бессилия. Что это агностицизм, совершенно ясно…» [3; 371-372].
Развитие естествознания принесло с собой более сложное понимание причинности по сравнению с представлениями «линейного детерминизма» в классической механике, долгое время считавшейся «абсолютной» основой естествознания и методологическим образцом для других наук. Неоднозначность в понимании причинности поведения все более сложных материальных объектов и процессов их взаимодействия, изучаемых естествознанием, и связанные с этим теоретические проблемы и сомнения были спроецированы интерпретаторами науки на сами теории, что, в крайнем своем проявлении, выразилось в отрицании объективных критериев истинности любых научных теорий. Как когда-то «исчезала» материя, так теперь «исчезла» объективная истина. А если нет достоверных критериев истинности, то нет и достоверных критериев ложности. А. В. Юревич говорит о распространении «в психологии, как и во всей современной науке, постмодернистской методологии, утверждающей принципы «равной адекватности теорий», их трактовку как интерпретаций, которые не могут быть неверными, а стало быть, побуждающей к легитимизации соперничающих психологических концепций и к переходу от «парадигмы» взаимного непризнания и конфронтации к «парадигме» сотрудничества и объединения» [6; 16].
Конкуренция, столкновение, борьба идей, взглядов, концепций – необходимое условие развития науки и самого ее существования. Это прописная истина из разряда «лошади кушают овес». Как раз эта борьба идей, в каждом своем единичном, конкретном проявлении видимая как сила «отталкивания», «противостояния», - в своей совокупной динамике обеспечивает естественный процесс интеграции науки в целом.
А. В. Юревич, найдя в естествознании такое же несовершенство и хаос, как и в психологии, излагает свое понимание путей развития и интеграции психологии. «Психологические теории – это интерпретации психологической реальности, интерпретации же неверными быть не могут. Бессмыслен и вопрос о том, какая из нескольких конкурирующих интерпретаций «более верна», равно как и сама их конкуренция»[7 13]. Согласно позиции А. В. Юревича, «равно легитимны и равно адекватны» не любые мнения по поводу психологической реальности, но «все глобальные психологические подходы, прошедшие естественный отбор в истории психологической науки (стало быть, теории, подобные теории флогистона, не в счет)…» [6; 18]. А почему же не в счет? Теория флогистона на протяжении столетия владела умами подавляющего большинства исследователей. Вот пример «проверенной временем» теории, которая как нельзя более соответствовала бы смутным критериям «естественного отбора» А. В. Юревича, причем, чем ближе к своему падению, тем более бы им соответствовала. Хотя, проводя исторические аналогии, нельзя забывать, что судьбы наук разные, и этапы их развития не обязательно одни и те же. Кроме того, аналогии, как и «метафоры, драгоценные как иллюстрации, опасны как формулы» [3; 356]. Это предостережение справедливо и по отношению к попыткам строительства методологии конкретной науки исходя из буквального понимания метафоричного языка и стиля постмодернистской культуры.
Вместе с «современными психологами», которые «ищут более мягкие, либеральные варианты интеграции, нежели их монистически настроенные предшественники» [6; 18], А. В. Юревич находит, что «психологическая реальность показала себя как многомерная, но не безмерная, а ее когнитивные, аффективные и поведенческие компоненты зарекомендовали себя как основные составляющие психического, что породило представления о так называемой фундаментальной психологической триаде. Эти два результата слились в «умеренную» интегративную установку, состоящую в том, что на психологическую реальность надо смотреть не из одной точки (поскольку так ее нельзя обозреть), а из разных точек (при этом не из всех, а только из ключевых, поскольку из всех точек сразу невозможно смотреть). …как правило, именно когниции, эмоции и поведение – во всех их разнообразных проявлениях – рассматриваются в качестве основных слагаемых психологической реальности, и именно на опорных точках, сформированных совместно, хотя и в конфронтации друг с другом, бихевиоризмом, когнитивизмом и психоанализом, выстраивается интегративная перспектива» [6; 20]. Три ПРАВИЛЬНЫХ теории ПРАВИЛЬНО объясняют ОДНУ И ТУ ЖЕ реальность, но каждая – лишь один из трех ее основных фрагментов («составляющих», «слагаемых», «компонентов»). Остается только составить из них «целое». Кое-какие недостающие детали получившейся картины можно найти в других, тоже прошедших естественный отбор и потому тоже правильных теориях. Все так просто, а мы не знали. Все гладко. Если, конечно, пренебречь тем, что словосочетание «психологическая реальность» для каждой из этих теорий – такие же разные понятия, как, скажем, аббревиатура «ЦНС» для физиолога и водопроводчика: один ее поймет как «центральная нервная система», а другой - как «центральная насосная станция». И наличие общего слова «центральная» - еще не повод для союза физиологии с «Водоканалом».
Еще Выготский писал, что «психоанализ, бихевиоризм и субъективная психология оперируют не только разными понятиями, но и разными фактами» [3; 299]. Более того, это «не просто разные интерпретации действительности, а противоречащие друг другу интерпретации. Следовательно, эти теории не могут вместе претендовать на описание одной и той же реальности, так как не могут быть одновременно верны» [1; 157]. Однако А. В. Юревич, говоря «о триединой структуре, как об универсальном принципе построения психологической реальности» [6; 21 ], выносит за скобки все эти теоретические противоречия, ставя во главу угла тот очевидный житейский факт, что «за данным принципом стоит простая реальность: мы действуем, мыслим, переживаем (чувствуем), и это, наверное, главное в нашем существовании, а вопрос о том, что в нем самое важное — действия, мысли или переживания, наверное, лишен смысла» [там же ]. Он «на житейских иллюстрациях, в приблизительных словах показывает, чем занимается психология, вместо того чтобы дать ее формальное определение; излагая три определения психологии как науки о душе, о сознании и о поведении, он заключает, что эти различия могут быть не приняты во внимание при описании душевной жизни. Естественно, что и терминология будет безразлична нашему автору» [3; 359]. Тот, «кто не исследует и не открывает нового, тот не может понять, зачем исследователи для новых понятий вводят новые слова; кто не имеет своего взгляда на вещи… для того необходим смутный, неопределенный, уравнительный, житейский язык – «как говорится в обыкновенной психологии»; кто мыслит психологию только в форме учебника, для того вопросом жизни является сохранение обыденного языка (отсюда же и предвзятое, неприязненное, реакционное отношение к точным наукам – А. Т.). (…) Итак, формулируем: для эмпириков необходим язык житейский, неопределенный, путаный, многосмысленный, смутный, такой, чтобы сказанное на нем можно было согласовать с чем угодно – сегодня с отцами церкви, завтра – с Марксом; им нужно слово, которое не дает ни ясной философской квалификации природы явления, ни просто ясного его описания, потому что эмпирики неясно понимают и неясно видят свой предмет» [3; 358, 361].
Таким образом, «мягкий», «умеренный», «либеральный» вариант интеграции психологии, предлагаемый А. В. Юревичем вместе с «современными психологами», уже восемьдесят лет как не новость для «их монистически настроенных предшественников». Дано и точное его описание, и точное определение. Да и в «естественном отборе» он тоже уже поучаствовал.
Так А. В. Юревич решает проблему интеграции психологии «по горизонтали» (терминология его). Наряду с этим он предлагает свое решение и проблемы ее «вертикальной» интеграции. Прежде всего приведем подробные цитаты: «…главная методологическая проблема психологической науки — это объединение различных уровней проявления и детерминации психического. В ее истоках — попытки найти взаимные переходы между этими уровнями, например, путем установления количественных соответствий между физической величиной стимула и интенсивностью вызываемой им психической реакции, что дало бы возможность вписать психическое и физическое в единое «пространство». Малоудовлетворительные результаты подобных попыток породили представление о «параллелизмах» — психофизическом, психофизиологическом, психосоциальном — как об одном из главных свойств предмета психологии и одной из главных головоломок…» [6; 23 ]. «В общем, «параллелизмы»… в действительности не так уж сложны и непреодолимы. В случае же их действительной непреодолимости, скажем, рядоположности нашего феноменального и нейрогуморального «миров», соответствующие виды детерминации могут быть объединены на основе идеи о параллельной каузальности, которая давно пустила корни в развитых науках» [6; 25]. «В принципе для научного мышления «параллелизмы», подобные психофизическому, после кризиса классической физики стали привычными, и оно спокойно воспринимает, например, свет и как волну, и как поток частиц, физические объекты — и как набор атомов, и как твердые тела, живые организмы — и как саморегулируемые системы, и как скопления молекул. Но, во-первых, это свойственно все-таки не любому, а наиболее сложно организованному научному мышлению, во-вторых, подобные схемы мышления, ломающие привычные «фигуры» восприятия, приживаются с большим трудом» [6; 24]. «Тем не менее, психологической науке, по всей видимости, еще нужны время и просветительские усилия методологов, чтобы прежде всего принять идею параллельной детерминации психического, а затем вживить ее в свое «рабочее» мышление, перестав воспринимать «параллелизмы» как аномалии и парадоксы, отвергнуть в качестве бессмысленных вопросы о том, мы управляем своими нейронами или наши нейроны управляют нами» [там же].
Психофизический и психофизиологический «параллелизмы» А. В. Юревич перечисляет через запятую, в одном ряду с психосоциальным, не подозревая, видимо, что психофизическая и психофизиологическая проблемы – это разные масштабы постановки одного и того же, в принципе, вопроса. Это неведение и подтверждается, когда он относит психофизическую проблему к компетенции психофизики (!), утверждая, и совершенно всерьез, что она могла бы быть решена «путем установления количественных соответствий между физической величиной стимула и интенсивностью вызываемой им психической реакции». И не психофизиологическую ли проблему он имеет в виду, когда говорит о «рядоположности нашего феноменального и нейрогуморального «миров»»? По какому праву оказался термин «нейрогуморальный» в данном контексте? Как говорится, «слышал звон, да не понял – откуда он». Вот он, достойный объект приложения «просветительских усилий методологов».
Представление о физическом объекте как о «наборе атомов» и как о «твердом теле» или описание живого организма – как «саморегулируемой системы» и как «скопления молекул», - вовсе не относится к «схемам мышления, ломающим привычные «фигуры» восприятия». Это традиционная «схема» научного исследования. Методы анализа и синтеза, «один из которых предполагает рассмотрение исследуемой системы как внутренне дискретной, а другой предполагает рассмотрение той же самой системы как внутренне непрерывной, - подразумевают друг друга как два необходимых этапа или как две неотъемлемых стороны единого процесса исследования, направленного на выявление сущности данной системы» [5; 30-31]. Никаких признаков «параллельной каузальности» здесь не усматривается. А что касается «многострадального» принципа дополнительности, то его, как некую медицинскую пиявку, пытаются прикладывать ко всем «больным местам» всякой науки, не вникая как следует в его суть и не заботясь давать обоснование (всегда необходимое для такого рода действий) корректности этой трансплантации из одной науки в другую.
А. В. Юревич преподносит психофизиологическую проблему как пустяк, как «бессмысленный» с точки зрения науки вопрос, заблуждение житейского разума, для преодоления которого нужны лишь «просветительские усилия методологов». Но на самом-то деле все происходит «с точностью до наоборот»! Именно житейский разум не способен увидеть здесь проблемы, очевидной для профессионала. Психофизиологическая проблема – не «бессмысленный вопрос» и не безобидная «головоломка», но вопрос самого существования психологии как самостоятельной науки: без ее решения неясно 1) останется ли психология навеки придатком, «аппендиксом» философии – в своем теоретическом аспекте, и сугубо эмпирической дисциплиной – в практическом, или 2) будет «без остатка» поглощена физиологией, или 3) заслужит статус самостоятельной, положительной науки. И произойдет ли второе или третье - это вопрос не конкуренции, но поиска истины, причем истины не абстрактно-философской, а конкретно-научной. Ни для какой другой науки проблема не стоит таким образом, и никакими формально-логическими ухищрениями не снять этой проблемы, тем более – просто закрыв на нее глаза.
И вот уже «призрак бродит по психологической науке – призрак интегративной психологии» [6; 16], «…и все увереннее материализуется, а ее интеграция выглядит не как утопия, а как уже различимая реальность» [6; 28]. Конкретные примеры «интеграции», демонстрируемые А. В. Юревичем в подтверждение истинности концепции «методологического либерализма», мы здесь обсуждать не станем, ограничившись репликой: умение преподносить недостатки как достоинства и выдавать желаемое за действительное ценится в политике, но не в науке.
Итак, теория создана и уже успешно реализуется, причем «естественным путем», не так, как это выглядело бы с позиций «форсированного монизма». Ну, а дальше-то что? Как и всякая фиктивная, «мертворожденная» идея, она не способна развиваться «вглубь», в конкретно-научном направлении. Поэтому она постоянно должна видоизменяться, ассимилировать что-то извне, чтобы хоть как-то оставаться «на плаву». Грубо говоря, она постоянно должна что-то «жрать», чтобы жить, и «жрет» она без разбору, поскольку не имеет своих принципов.
Такой шаг и предпринимает А. В. Юревич [8]. Начинает он с толкований на разные лады понятия «редукционизм». В одном из его толкований это понятие очень похоже на «тот самый прием, который в естественных науках известен как идеализация» [7; 5], в результате применения которого, по версии А. В. Юревича, падают самолеты и взрываются электростанции. Сейчас же этот «прием» употребляется, хотя и не совсем по назначению, но уже «в мирных целях» - для «наведения мостов» между науками и «уровнями причинности». Могло бы показаться, что вся эта формально-логическая возня с «ньютоновскими яблоками» и прочими наглядно-дидактическими пособиями [8; 102-103] затеяна только лишь для того, чтобы объяснить попонятнее нам, неразумным, что такое «редукционизм». Но на самом деле цель совсем иная, а именно – привлечь в «лоно» методологического либерализма системный подход, возможности которого еще недавно А. В. Юревич оценивал весьма скептически [6; 23], а тут вдруг возносит до небес (см. ниже). Самым невероятным образом искажая и расширяя смысл понятия «редукционизм» и перемешивая его с другими понятиями, А. В. Юревич приходит к такому результату, что «редукционизм» и «принцип системности» - чуть ли не синонимы. Это новая, неожиданная и, можно даже сказать, революционная трактовка и того, и другого. «Разорвать этот порочный круг можно только одним способом – разомкнув пространство психологического объяснения путем изменения отношения к редукционизму. А один из наиболее жизнеспособных методологических принципов отечественной психологии – принцип системности, прошедший естественный отбор временем, радикальным изменением идеологического контекста и сменой ключевых фигур нашей психологической науки, может быть сформулирован в виде необходимости в психологии многоуровневых объяснений, объединяющих разные уровни причинности. Ведь психика – это не просто система, а суперпозиция, т.е. взаимоналожение разноуровневых систем – феноменологической, социальной, психофизиологической и др. Соответственно, изучение суперпозиции разноуровневых видов каузальности, предполагающее взаимопроникновение разных уровней причинности (не советую даже пытаться искать смысл в этом образце словоблудия, дабы не утратить веру в человеческий разум – А. Т.), является одной из главных задач психологической науки» [8; 106]. И вот уже родился новый оракул, очередная «ключевая фигура нашей психологической науки». Магистральный путь развития психологии ясен, акценты расставлены, понятна и разница между «современными» и «прежними» психологами. Та же история – но уже в виде фарса! Либерализм как свобода творчества в науке и «методологический либерализм» как новый «светлый путь» психологии – это не одно и то же.
Но оставим это скучное занятие – без конца уличать одного и того же автора в одних и тех же грехах, безграмотности и беспринципности, – завершив анализ подходящей цитатой: «Здесь что ни слово – то перл» [3; 338].
Системный подход, этот Чебурашка советской психологии, – зверь без роду и племени, который всем помогает, – уже отдельная тема. Эту же «главу» хочется закончить на оптимистической ноте: «Если общей науки… еще нет, отсюда не следует, что ее и не будет, что ее не должно быть, что нельзя и не надо положить ей начало» [3; 312]. Да и какая еще наука имеет такой замечательный объект исследования, который сам приходит в лабораторию, послушно выполняет все инструкции, дает отчет о своих действиях, да еще не каждый раз требует за это вознаграждение!

Для заинтересованных в интеракциях: tomas1@atnet.ru

. СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:
1. Аллахвердов В. М. Пришла методологическая пора – психология,
отворяй ворота! // Вопр. психол. 2002. № 4. С. 154 – 157.
2. Волькенштейн В. М. Современная физика и биология. // Вопр. филос.
1989. № 8. С. 20 – 33.
3. Выготский Л. С. Собр. Соч. в 6-и т. Т. 1. М., 1982.
4. Мигдал А. Б. Физика и философия. // Вопр. филос. 1990. № 1. С. 5 – 32.
5. Турушев А. В. Элемент, единица анализа и предмет синтеза психологии. Архангельск, 1992.
6. Юревич А. В. Интеграция психологии: утопия или реальность? // Вопр.
психол. 2005. № 3. С 16 – 28.
7. Юревич А. В. Методологический либерализм в психологии. // Вопр.
психол. 2001. № 5. С. 3 – 18.
8. Юревич А. В. Объяснение в психологии. // Психол. журнал. 2006. № 1.
С. 100 – 106.

P.S. Работа исполнена в стиле боксерского поединка, по профессиональной версии. Поэтому некоторые «приемы» могут показаться грубоватыми А.В. Юревичу – с точки зрения любителя. Однако интересно, признает ли А.В. Юревич верной мою интерпретацию его интерпретации будущего психологии сразу или же будет дожидаться, пока обе они пройдут «естественный отбор»?

__________________________________________________________________

Призрак "интегративной психологии".

NEW ПСИХОЛОГИЯ

Меню для авторов

Добавить статью

Редактировать работы

Зарегистрироваться

Полезные ссылки

Искать похожие?

Скачать мультимедию?

ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ

По стандарту ВАК Республики Беларусь

По ГОСТу Российской Федерации

URL для сайта, блога (постоянный обратный адрес данной страницы)

Найденный поисковым роботом оригинал

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ПСИХОЛОГИЯ НА LIBRARY.BY

Пн	Вт	Ср	Чт	Пт	Сб	Вс
01	02	03	04	05	06	07
08	09	10	11	12	13	14
15	16	17	18	19	20	21
22	23	24	25	26	27	28
29	30