ПЕТР ЯКОВЛЕВИЧ ГАЛЬПЕРИН (1902—1988) СЛОВО ОБ УЧИТЕЛЕ

Актуальные публикации по вопросам современной психологии.

NEW ПСИХОЛОГИЯ


ПСИХОЛОГИЯ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ПСИХОЛОГИЯ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему ПЕТР ЯКОВЛЕВИЧ ГАЛЬПЕРИН (1902—1988) СЛОВО ОБ УЧИТЕЛЕ. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Публикатор:
Опубликовано в библиотеке: 2005-01-31

ПАМЯТНЫЕ ДАТЫ

ПЕТР ЯКОВЛЕВИЧ ГАЛЬПЕРИН (1902—1988)

СЛОВО ОБ УЧИТЕЛЕ

В. П. ЗИНЧЕНКО




Петр Яковлевич Гальперин — один из плеяды выдающихся психологов, пришедший в психологию из медицины в начале 30-х гг. Общепризнано, что П. Я. Гальперин принадлежал к Харьковской, затем к Московской школе психологов, созданной А. Н. Леонтьевым и получившей наименование деятельностного подхода в психологии, или психологической теории деятельности. Он не был, как его ближайшие друзья и коллеги Л. И. Божович, А. В. Запорожец и другие, непосредственным учеником Л. С. Выготского или, как А. Н. Леонтьев, А. Р. Лурия, Д. Б. Эльконин, коллегой и соратником Л. С. Выготского по созданию культурно-исторической психологии. Он, как и мой отец, П. И. Зинченко, встретился с А. Н. Леонтьевым, А. Р. Лурия, А. В. Запорожцем уже в харьковский период их научной деятельности. С этой встречей была связана и проблематика его кандидатской диссертации, посвященной орудийности психики в преддошкольном и дошкольном возрасте. Под орудием он имел в виду не “орудие-знак”, а реальное, вещественное орудие.

С участниками этой школы была связана его дальнейшая судьба и научная биография, которая, к сожалению, еще не написана. Я не могу претендовать на ее описание, так как не являюсь его непосредственным учеником, хотя и считаю его своим учителем. В такой биографии надо бы характеризовать его взгляды на природу психики, строение орудийного действия, психологию установки, его исследования внимания и мышления, вклад в теорию и практику психологии и в психологическое образование. Моя задача значительно скромнее. Мне хотелось бы в этих заметках вспомнить о его уникальной роли в школе А. Н. Леонтьева, которую я не вполне законно рассматриваю как единое целое. Незаконно, потому что П. Я. Гальперин, А. В. Запорожец, П. И. Зинченко, А. Р. Лурия, Д. Б. Эльконин в рамках психологической теории деятельности (или за ее пределами?) являются создателями своих собственных направлений в психологии и



90



собственных научных школ. И эти последние, например, в сознании наших западных коллег далеко не всегда идентифицируются с психологической теорией деятельности, рассматриваются как вполне самостоятельные или имеющие корни в культурно-исторической психологии. Наиболее очевидными примерами такой оценки являются школы П. Я. Гальперина и А. Р. Лурия. Но независимо от этого вся их жизнь и судьба были общими на протяжении многих десятилетий. Они всегда, включая военные годы (кроме фронтовиков П. И. Зинченко и Д. Б. Эльконина), были вместе. Их судьба была счастливой. Никто из них не был репрессирован. Им всем в той или иной мере удалось реализовать свои замыслы, во всяком случае, по нынешним, да и по любым меркам они многое сделали в психологии.

При значительной дивергенции созданных ими научных направлений они вполне ситуативно, но добровольно приняли некий персональный культурный психологический код, а именно: школа Л. С. Выготского — А. Н. Леонтьева — А. Р. Лурия, хотя они все, разумеется, понимали, что под этим кодом скрыты как минимум две научные парадигмы: культурно-историческая психология и психология деятельности. И каждый из них последовательно или параллельно работал в обеих. У меня есть подозрение, что именно разнообразие их талантов и интересов плюс недюжинные дипломатические и организационные способности А. Н. Леонтьева цементировали этот сложно организованный научный организм, придавали ему устойчивость, начиная с Харькова и кончая первым десятилетием (до 1979 г.— года кончины А. Н. Леонтьева) существования факультета психологии Московского университета. Не только цементировали, но и привлекали к нему новых сотрудников.

Школа потому и школа, что в ней не было рядовых учеников. Роли в этом коллективе были различными. Признанным лидером был А. Н. Леонтьев, совестью — А. В. Запорожец, гением — А. Р. Лурия, мужественным научным темпераментом, щедро разбрасывающим свои идеи,— Д. Б. Эльконин. Учителем же всегда был П. Я. Гальперин. Конечно, они все были прежде всего личностями, учеными, я отмечаю лишь доминирующие личностные черты.

Петр Яковлевич был не самой сильной личностью среди них, но был признанным учителем. Л. И. Божович, А. В. Запорожец, П. И. Зинченко, Д. Б. Эльконин и многие другие, когда им удавалось задумать или сделать нечто, на их взгляд, существенное и интересное, говорили, что нужно пойти посоветоваться с учителем; часто они с любовью говорили: “Пойти к «ребе»”. К нему ходили и следующие поколения (называвшие его ласковым именем Гальпетя), в том числе и мое. Ходил и я. Едва ли нужно говорить, что Петр Яковлевич далеко не всегда одобрял выслушанное. Слушал он замечательно. Когда я после его порой жестокой, но доброжелательно и иронично выраженной критики обескураженный приходил к своему непосредственному учителю А. В. Запорожцу, он с улыбкой меня утешал, говоря, что ему тоже нечасто приходится слышать комплименты от Петра Яковлевича. Нужно думать! Зря Петр Яковлевич не скажет. А. Р. Лурия был слишком продуктивен и динамичен, чтобы советоваться с кем-либо. Да и Петра Яковлевича раздражала его продуктивность. Он говорил, что Александр Романович пишет быстрее, чем я читаю. Это не было большим преувеличением. Никогда не забуду, как через несколько дней после моего доклада о кандидатской диссертации, где А. Р. Лурия согласился быть моим оппонентом (вторым был Петр Яковлевич), он позвонил мне и сказал: “Володя, я уже написал отзыв на твою работу. Когда же я ее наконец увижу?” Не знаю, как часто обращался к Петру Яковлевичу за советами А. Н. Леонтьев. Он тоже иногда называл его “ребе”. Помню, что когда А. Н. Леонтьев в конце 60-х гг. организовал (дома у А. Р. Лурия) серию семинаров с докладами о психологической теории деятельности, то семинары кончились после доклада Петра Яковлевича. Докладчик указал на болевые точки теории, показывая это на примере



91



экспериментальных исследований самого А. Н. Леонтьева. Самолюбие лидера было уязвлено. Потом Петр Яковлевич говорил мне, что он зря это сделал, так как А. Н. Леонтьев довольно долго таил обиду.

Коллеги и друзья Петра Яковлевича полушутя, полусерьезно говорили, что у него “слабая нервная клетка”. Но это не мешало ему быть беспощадным к научной легковесности и безвкусице. Приходилось наблюдать, как он на научном заседании прятал голову, когда с неудачным докладом выступал кто-то из его учеников или сотрудников. Конечно, критика, ирония, иногда юмор адресовались Петром Яковлевичем и другим ученым, представлявшим другие направления. Помню его очень жесткое публичное высказывание в адрес А. А. Смирнова. Хотя оно не было вовсе безосновательным, но его форма возмутила присутствовавших. К чести А. А. Смирнова, это не повлияло на его в высшей степени уважительное отношение к П. Я. Гальперину.

Петр Яковлевич, возможно, благодаря “слабой нервной клетке”, возможно, в силу свойств своего характера всегда сторонился начальства, избегал руководящих постов. Когда же его самого, как врача по образованию, назначили главным врачом госпиталя (под Свердловском), где работали психологи над восстановлением движений рук после ранения, он скрывался в лесу во время наездов различных проверяющих комиссий. За него отдувались сотрудники, впрочем, не очень на него обижаясь. Они ведь были психологами и достаточно хорошо его знали и любили.

После войны П. Я. Гальперин всю дальнейшую жизнь работал в МГУ. Он последним из всей блестящей плеяды школы Л. С. Выготского стал доктором наук и профессором. Его долго уговаривали, стыдили, корили друзья и ученики. Но они не могли избавить Петра Яковлевича от унизительной для его возраста процедуры защиты. Правда, после защиты (не на ней) он был доволен. П. Я. Гальперин никогда не пытался претендовать на членство в Академии педагогических наук, здесь уговоры не помогали. Но все же ему еще раз пришлось занять руководящую должность. По настоянию декана А. Н. Леонтьева он возглавил кафедру детской психологии. А. В. Запорожец, детский психолог милостью Божьей, очень смеялся по этому поводу, говоря, что только у нас возможно, чтобы человек, убежденный в том, что детской психологии не существует, стал заведующим кафедрой детской психологии.

Несколько слов о Петре Яковлевиче как о педагоге. Мое поколение студентов (1948—1953) было счастливым. Тогда по имени читающего курс общей психологии назывались чередующиеся поколения А. Н. Леонтьева и С. Л. Рубинштейна (потом А. Н. Леонтьева и А. Р. Лурия). Мы были леонтьевским, а по существу, леонтьевско-гальперинским поколением. А. Н. Леонтьев два года читал курс общей психологии. И два года П. Я. Гальперин вел за ним семинары. Это было про то же, но совершенно иначе. Не помню, был ли Петр Яковлевич на всех лекциях А. Н. Леонтьева, на некоторых бывал. Иногда мы думали, что профессору Леонтьеву не мешало бы посетить некоторые семинары доцента Гальперина. Как теперь принято говорить, плюрализм и диалог нам были обеспечены. Мы видели, что они по-разному относятся к некоторым проблемам. Какие-то Петр Яковлевич углублял, какие-то решал, против некоторых предупреждал, говоря, что семи пядей во лбу не хватит для их решения. От него мы слышали вполне объективные оценки так называемой буржуазной психологии. Он вполне доброжелательно рассказывал о психоанализе, о З.Фрейде и К.Юнге, как психоневролог по образованию, анализировал свои сновидения, архетипы национального сознания, в том числе и своего отца — правоверного еврея (не надо забывать, что это был конец 40-х гг.), часто обращался к психопатологии обыденной жизни. Вспоминается его замечательное определение действия алкоголя на человека, которое состоит в послойном снятии нравственных норм. Уверен, что многие из нас кое-что заимствовали из стиля его преподавания и общения.

Потом П. Я. Гальперин читал нам годовой курс истории психологии.

92



Готовясь к нему, он прослушал такой же курс у Б. М. Теплова и не скрывал от нас, что многому у него научился. Нам он преподносил историю психологии как драму идей и драму людей. Нельзя забыть и спецкурс “Марксизм и вопросы языкознания”, который его вынудили читать, а нас — слушать после известного сталинского “труда” на эту тему. В этом курсе он ходил по лезвию бритвы. Он, разумеется, не позволял себе выпадов против “корифея”, но и воздерживался от демагогии, от идеологических шаблонов, перевел спецкурс в спокойное русло проблемы мышления и языка.

К сожалению, П. Я. Гальперин никогда не читал курс общей психологии психологам. Зато он не одно десятилетие читал этот курс философам, многие поколения которых вспоминают о нем с благодарностью и любовью.

Наконец, последнее, что в Петре Яковлевиче меня (возможно, по молодости) удивляло. Широта и глубина его научных воззрений делали его учителем и замечательным педагогом. Но они же сочетались с узкой направленностью его собственной научно-исследовательской проблематики и поисков. Возможно, в этом один из секретов успеха его собственной школы. Но я вспоминаю, что испытал недоумение по поводу его теории. Я говорил ему, что, по Гальперину, результатом мышления является построение образа того или иного явления. Но почему в теории Гальперина, в логике поэтапного формирования умственных действий отсутствует этап образного, или визуального, мышления, этап формирования оперирования, манипулирования образами? На это он мне отвечал: “Володя, не толкай меня на дырявый мост феноменологических упражнений, в этом слишком сложно разобраться”. Он, конечно, не отрицал значения образных явлений, но и не хотел расширять за их счет проблематику собственных исследований.

В последние годы жизни Петра Яковлевича я очень редко общался с ним, но его более молодые ученики говорили мне, что он с сожалением отмечал трудности выхода своей теории в сферу психологии индивидуальности, психологии личности. Действительно, сложно себе представить поэтапное формирование личности, имеющей к тому же, как умственные действия, заранее определенные свойства.

Вспоминая о Петре Яковлевиче, нельзя не упомянуть о его жене Тамаре Израилевне, превосходном терапевте-диагносте, очень внимательном и добром человеке. Она пользовала всех его друзей и многих учеников, была столь же иронична, как и Петр Яковлевич.

Уверен, что в архиве П. Я. Гальперина имеется много неопубликованного. Он был нетороплив с публикациями. Может быть, его ученикам пора издать хотя бы том его избранных сочинений? Это будет событием в нашей науке; а событиями она не так уж богата.

Новые статьи на library.by:
ПСИХОЛОГИЯ:
Комментируем публикацию: ПЕТР ЯКОВЛЕВИЧ ГАЛЬПЕРИН (1902—1988) СЛОВО ОБ УЧИТЕЛЕ


Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ПСИХОЛОГИЯ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.