4-6 декабря 2000 г. в Институте востоковедения РАН проходила научная конференция "Незападные модели развития в XXI в.". Ее организаторы - Научный совет по проблемам востоковедения совместно с Советом по комплексной проблеме "История мировой культуры" провели развернутую, политически острую и принципиальную дискуссию, которая выгодно отличалась своей нацеленностью на практические выводы, имеющие прямое отношение к специфическим проблемам общественной трансформации, стоящим перед Россией и развивающимися странами. В ходе трехдневной работы конференции было представлено 25 тематических докладов, заслушано более 30 сообщений и большое число дискуссионных выступлений ученых, практических работников и специалистов 35 учреждений и научных центров из различных регионов России и ближнего зарубежья. Нужно отметить, что организаторам конференции удалось предложить нетривиальные подходы и избежать хрестоматийного столкновения славянофилов и западников, равно как и очередного вводного обоснования актуальности евразийской парадигмы.

Ряд представленных докладов по окончании конференции был опубликован в информационном сборнике Совета Федерации РФ. Другие, не менее интересные сообщения, не были оформлены для публикации, но внесли существенный вклад в общий ход дискуссии. Попытаемся дать читателю общее представление о содержании состоявшегося обсуждения, которое в чем-то касалось Запада, часто обращалось к опыту стран Востока, но в еще большей степени прямо или косвенно относилось к России. Конференция вызвала значительный интерес, прежде всего точно сформулированной основной проблемой и продуманным способом ее вычленения. Речь шла не о каких-то особых путях развития, или о непреложной и единообразной для всех общественной модели. Оторванному от жизни теоретизированию и иллюзиям мы уже не раз платили тяжелую дань, последствия этого продолжают оказывать негативное воздействие на состояние страны и даже ставят под сомнение саму возможность ее развития по восходящей.

Проблема в ином. В общем плане ее контуры можно определить следующим образом. Как нам, уже увидев пределы собственного развития, осознать вызов времени, не упуская из виду общемирового контекста? Как избежать обычного смешения потенциально достижимого, возможного и реально проходимого этапов? Как, исправляя собственные несуразности и разгребая накопленные огромные новые завалы, не задавить выросший на всем этом живой росток свободы, воздухом которой дышит каждый россиянин?

Начиная анализ исторических уроков развития, участники конференции выделили несколько его ключевых сфер - хозяйственной трансформации, политической интеграции, социальной консолидации, национально-этнических отношений и федеративного строительства. Изменения в каждой из этих сфер не могут быть пущены на самотек. Иначе нацию ждут экономическая стагнация, растущая дезинтеграция и социальное расслоение, национально-этническое обособление и сепаратизм локальных элит. Трансформация самотеком - это даже не сценарий, а чисто утопическая, голая неолиберальная догма. Она нуждается не в реформаторах, а в "дерегуляторах". Ее реальный вектор - ускоряющееся свободное падение. Такая политика поиска "пятого угла" возможна тогда, когда все высшие должностные лица обладают индульгенцией от ответственности за свои действия или бездействие. Только в подобных условиях возможен такой совершенно беспрецедентный факт, как, скажем, отказ государства платить по своим внутренним обязательствам.

На практике "свободная" дерегуляция означает приватизацию государственных регуляторов, что может вести лишь к резкому возрастанию бюрократического регулирования. Любая

стр. 157

не мифическая реформа должна быть разделена на этапы и иметь четко продуманный вектор общественного развития. Только затем можно ставить вопрос о скорости движения к намеченной социально значимой цели. Без этого вопрос о скорости и болезненности движения лишен рационального смысла. Понятно, что движение без руля и ветрил означает просто шок без терапии. Специалисты-востоковеды, участвовавшие в дискуссии, констатировали, что за последние полстолетия ни одна развивающаяся страна не смогла позволить себе подобную "роскошь". Другое дело, как формулировались общественные цели, в какой мере они реализовывались и каким путем происходила смена этапов политического и социального развития. Здесь, как отмечали выступающие, наблюдается большое разнообразие.

С одной стороны, перед обществом стоит задача обретения себя и перехода в новое историческое качество. Разные страны в этом плане действуют по- разному. Одни отвечают на вызов времени чисто прагматически, не задумываясь, режут своих "священных коров", и консолидируют общество, активно встраиваясь в новый мировой порядок. Главным критерием здесь оказывается более высокое или, как минимум, стабильное место в мировой табели о рангах и все принципиальные решения принимаются из соображений долгосрочной экономической целесообразности. Другие страны вроде бы поступают также, в их числе сегодня оказалась Россия, но руководствуются в своих решениях иной логикой. Главным для них оказывается разрыв со своим прошлым. Именно прошлое становится главным объектом общественной трансформации, и судьбоносные решения принимаются по принципу "сделаем все наоборот". Такое негативное голосование, а им руководствуются не только некоторые лидеры популистски харизматического типа, но и основная масса маргинального электората и их народные избранники, по существу, остается традиционалистским. Оно оказывается запретительным даже тогда, когда принимаемые решения разрешают то, что было ранее запрещено. Обновки и перестановки не меняют главного - старого содержания взаимоотношений между народом и властью. В итоге старая идеологизированная модель авторитарного сознания (пусть в перевернутом виде) продолжает довлеть над обществом.

Для участников конференции важным оказался вывод о том, что даже самая радикальная идеология не дезавуирует традиционную модель сознания, которая может легко воспроизводиться также в отсутствии всякой идеологии. Отсюда, применительно к российским условиям, следует первая практическая рекомендация - не искать в многоэтничном социуме любой ценой новую национальную идею, а выйти прежде всего из такого порочного замкнутого круга, когда самые решительные изменения оставляют практически все на своем месте.

С другой стороны, ни одна действенная модель развития не может игнорировать проблемы сохранения внутреннего стержня общества. Его "кристаллическая решетка" содержит жизненно важные элементы образа жизни, традиции, доверия, солидарности и моральных границ. Этот стержень цементируется на разных уровнях социальной лестницы, но он не может быть полностью бесструктурным в какой-нибудь своей части. Если социальная группа или государственный аппарат при слабом уровне структурированности социума оказываются в состоянии сбросить с себя бремя общественной ответственности, то любые разговоры о развитии можно считать беспредметными, поскольку в таком случае имеет место прямая инволюция. Общество, допускающее подобное развитие событий, является серьезно больным, деградирующим и, возможно, умирающим.

В исторической практике развивающихся стран можно найти примеры такого рода, когда компрадорство становилось, хотя и на короткий срок, главным вектором общественной жизни. Ни в одном из этих случаев жесткая привязка к чужеродным внешним силам не дала позитивного импульса внутреннему развитию. Напротив, оно становилось легкой добычей и жертвой хищного натиска извне и изнутри. И требовались годы, иногда десятилетия, чтобы восстановить утраченное. В случае с Россией уроки государственного компрадорства имеют особое значение. По глубине и беспрецедентности воздействия они многократно превосходят опыт стран Востока, поскольку эпоха системного противостояния сделала наш автаркический общественный и хозяйственный механизм объективным аналогом и конкурентом мировому хозяйству. Все мы свидетели мучительного процесса его разрушения.

Действительно, какие-то экстенсивно действовавшие и устаревшие сектора сложившейся в СССР экономической структуры давно требовали замены. Но замены эволюционной, усиливающей нашу конкурентоспособность на внешних рынках, а вовсе не дезинтегрирующей народнохозяйственный комплекс. Реально происходящая инволюция особенно опасна отсутст-

стр. 158

вием позитивной динамики интеграции в "новый европейский дом" и в "новое мировое хозяйство". Дискутировать о западной, китайской или иной модели реформы в этом контексте бесполезно. Инволюция - антипод реформации и ее итогом будет растущая изоляция внешнего мира от зоны бедствия. Таким образом, столь необходимая нашему социуму открытость, при отсутствии здорового Общественного стержня, вновь захлопывает страну в бюрократическую ловушку, оборачивается своей противоположностью и грозит превращением в страну-изгоя.

В первый день основное внимание участников конференции было сосредоточено на обсуждении блока вопросов, связанных со стратегией развития России и дуализмом мирового хозяйства.

Л. В. Акимов (ИВ РАН) проанализовал основные причины, в силу которых современная Россия практически утратила возможность в обозримом будущем вписаться в мировую экономику в качестве равноправного партнера развитых стран. В отличие от довольно-таки распространенной иллюзии о природно-сырьевых богатствах России реальный энергетический экспортный потенциал страны оказался близок к исчерпанию, чрезмерная изношенность основных фондов обрабатывающей промышленности сделала все виды производства практически нерентабельными, а утрата эффективного взаимодействия общества и государства превратила нас в одну из самых малопривлекательных стран для инвесторов. Уровень предпринимательской культуры, качество подготовки рабочей силы, ее возрастная структура также говорят не в нашу пользу. В этих условиях ориентация на рынки промежуточной технологии и на экспортное производство продовольствия представляется разумной альтернативой. Предлагаемый выход из создавшегося положения состоит в том, чтобы, применив технологии, используемые в странах Западной Европы со сходными почвенно-климатическими условиями, поднять продуктивность сельского хозяйства для удовлетворения внутреннего спроса и потребностей продовольственного импорта платежеспособных развивающихся стран с быстрорастущим населением. Такая стратегия предполагает кардинальные институциональные преобразования, но имеет на порядок меньшую потребность в инвестициях. Сама величина инвестиций сопоставима с той, что мы используем в импортных операциях в продовольственном комплексе. Необходимо выработать механизм, способный максимально эффективно осваивать имеющиеся ресурсы. Этого будет невозможно добиться без контракционной системы, без хозяйственного и частнособственнического оборота земель, без правовой, социальной и хозяйственной стабильности.

Исходя из положений теории конвергенции, Г.Г. Котовский (ИВ РАН) рассмотрел исторические условия саморазвития незападной модели в форме советского социализма, которая не выдержала испытания временем. Однако судьба социалистической модели оказалась неодинаковой в различных странах. В странах Восточной Европы и на европейской части бывшего СССР был осуществлен переход к капитализму при самотрансформации правящего класса. В ряде афро-азиатских стран, ранее придерживавшихся социалистической ориентации, при сохранении прежнего политического устройства усилился частнокапиталистический уклад. В КНДР и на Кубе сохранилась прежняя модель развития. В КНР и СРВ идет процесс конвергенции на основе регулируемого рынка и экономической многоукладности.

Потенциально незападная модель для России предусматривает преобладание в крупном производстве смешанной государственно-коллективно-частной собственности. В мелком и среднем производстве целесообразно сочетание частной и коллективной собственности, в госсекторе желательно управление социально значимыми отраслями энергетики, транспорта, фармацевтики, в кредитно-финансовой сфере - переход от контроля государства за реальной экономикой к ее обслуживанию. Близкий к этому леворадикальный вариант развития ориентирует на регулируемый рыночный механизм в сочетании с народным контролем и национализированными средствами массовой информации.

О-В. Маляров (ИВ РАН) рассмотрел существовавшую до распада системы социализма модель глобализации под контролем и регулирующим воздействием всех сегментов мирового сообщества. Нынешний вариант мирового развития институционально все больше определяется странами "золотого миллиарда" и ориентируется не на устранение причин социальных конфликтов, а на подавление их последствий. Странам, не вписывающимся в западную модель, грозит участь стран-изгоев. Однако известны модели успешной модернизации, отличающиеся от западных, например, экономический "курс Неру" в Индии. В этом плане нашу реформу нельзя назвать моделью развития - это тотальный демонтаж системы госсектора. В.А. Яшкин (ИВ РАН) отметил приципиальную важность адекватного регулирования хозяйственных про-

стр. 159

цессов, без чего госсектор сам по себе утрачивает свою рациональную сущность. Как институт он имеет смысл только при выполнении им общественно значимых функций, иначе он просто превращается в придаток более мощных транснациональных игроков и становится обузой для национальной экономики. Опыт стран АТР по налаживанию эффективного взаимодействия с центрами мирового хозяйства показывает, насколько велика роль широкого спектра форм частного бизнеса, в том числе основывающихся на традиционных семейных, родовых и этнокон-фессиональных связях, особенно когда последние дополняются мерами корпоративной и государственной поддержки национального предпринимательства.

В условиях глобального развития электронной коммерции и компьютеризации различных сторон жизни действенная модель развития все больше должна ориентироваться на информационную составляющую. Похоже, что это все более учитывают субъекты мирового хозяйства, особенно НИС. "Невидимая" торговля обеспечивает прямую адресную стыковку конкретных участников воспроизводственного процесса, что позволяет резко сокращать издержки по сравнению с традиционной экономикой. Проблеме защиты экономической информации и сокращения издержек в сфере инфраструктуры современных коммуникаций было посвящено выступление И.Н. Солонцова (журн. "Национальная безопасность"), который отметил уязвимость региональных центров роста от возможных негативных воздействий глобальной информационной сети. Ф.Н. Юрлов (ИВ РАН) также затронул острые проблемы воздействия мировой экономики на развитие освободившихся стран. Он особо отметил негативную роль растущего неравенства и сверхпотребления, приходящих во все большее противоречие с недопотреблением и неспособностью удовлетворить базовые потребности большей части населения мира. Здесь проявляется одно из главных ограничений нынешней западной неолиберальной модели развития, ориентированной на ограниченное число передовых центров роста. Фактически для мировой экономики нет необходимости распространять свое влияние на все имеющееся в наличии пространство хозяйственной деятельности. Интерес представляют лишь те субъекты хозяйствования, которые способны приспосабливаться к жестким требованиям перенасыщенного западного рынка и могут гибко реагировать на частую смену конъюнктуры спроса. Все чаще транснациональное воздействие на таких агентов развития оказывается точечным и практически не распространяется даже на близлежащие районы.

Во второй день конференции обсуждались региональные и страновые модели развития. В ряде стран, например в некоторых странах Тропической Африки, эластичность симбиозных традиционных и полусовременных хозяйственных форм оказалась весьма высокой, чего нельзя сказать о политической сфере, где открытое противоборство локальных элит иногда вызывало катастрофические последствия. Более 'успешный опыт стран Ближнего и Среднего Востока, а также Индии показывает определенную эффективность курса на преимущественное развитие сектора или отрасли экономики. Все остальные сектора хозяйства подстраиваются под потребности ведущего сектора, и хотя их развитие может относительно замедляться и даже сворачиваться, эффект, полученный в результате развития экономического лидера, постепенно распространяется на национальное хозяйство в целом.

В ряде выступлений приводился позитивный пример Турции, сделавшей ставку на стимулирование иностранного туризма и связанное с этим развитие национального строительного комплекса. Со временем он сам превратился в важнейшую экспортную отрасль экономики. Показателен пример ОАЭ и Египта, где удачно выбранная модель развития позволила сохранить и укрепить важные позиции в регионе.

Наибольшее внимание выступавшие уделили китайской модели развития. Начиная с гораздо более низкого стартового уровня, китайские реформаторы сумели посредством введения жесткого контроля над социально-политической сферой, ограничивая многие политические права и свободы граждан, добиться серьезных сдвигов в экономике. Предотвратив, а быть может, просто отложив, политическое дробление и распыление жизненно важного импульса к переменам, страна смогла консолидировать сторонников новой модели. В итоге возникли и укрепились многочисленные зоны экономического преуспеяния. Разумеется, они сосуществуют с замкнутыми, отсталыми анклавами, но не последние определяют завтрашний день страны. Курс на экспортную ориентацию в сочетании с политикой "взращивания" нового среднего класса позволил научить его играть по правилам и в то же время сохранить власть партийной номенклатуры. В итоге возникла новая жизнеспособная модель, которая пока оказывается весьма конкурентоспособной даже в сопоставлении с моделями развития стран - лидеров АТР.

стр. 160

Л.И. Кондрашова (ИДВ РАН) проанализировала основные макроэкономические параметры реформ в КНР, а Н.А. Мохова (Иркутский гос. ун-т) привела интересные данные по динамике экспансии китайского частного экспортного сектора в регионы Сибири и Дальнего Востока. Анализ хозяйственного развития на региональном уровне показывает возможность взаимовыгодного сопряжения разных черт и укладов хозяйства. При этом главными интегративными факторами являются государственные приоритеты развития, поддержка, а не удушение внутреннего производителя, сохраняющиеся низкие издержки производства, степень насыщенности локальных и региональных рынков, развитость инфраструктуры и способность быстрого освоения новейших и промежуточных технологий.

Заключительный день конференции был посвящен анализу политических, социальных и этнорелигозных аспектов общественной трансформации. А.В. Родионов (независимый исследователь) попытался показать интегративную роль общего языка для национальной консолидации. Однако не менее существенным представляется то, на каком уровне восприятия формируется общее семантическое поле ценностей, ориентирующих на ускоренное развитие. Чисто языковыми средствами, без социально-культурной медиации, любое утопическое, равно как и прагматическое, видение может трансформироваться в тривиальные стереотипы, и в этом случае язык окажется скорее фактором консервации социальной тенденции, нежели инструментом ее преобразования. А.М. Кантор (РГГУ) подробно описал подобную негативную роль инфантильно-стереотипного языкового мышления, ориентированного на воспроизводство архаических модусов поведения и, по существу, являющихся формой массового проявления аффекта. О. В. Зотов (ИВ РАН) противопоставил этому слою неразвитого общественного общения осмысленные формы концентрации национальной мысли в сфере стратегического мышления. Интересным оказалось сопоставление им западных геостратегем со взглядами А.Е. Снесарева. Н.А. Нарочницкая (ИМЭМО РАН) критически проанализировала современные американские геостратегические концепции, обосновывая их деструктивную направленность для развивающихся стран. Н.С. Николаева (Академия художеств) на примере этнокультурных параметров социализации на Востоке показала, как японская культура и в немалой степени ее эстетическая составляющая позволили поглотить и нейтрализовать агрессивное западное и американское воздействие на национальное развитие. Стационарность инвариантов восточного мировидения представляет собой не что иное, как незападную модель развития. Модель гораздо более универсальную как по времени и масштабам охвата цивилизационного пространства, так и по характеру совокупного влияния всех управляющих воздействий на общество, начиная от стратегических и кончая чисто этическими.

Эту тематику анализа восточной этики применительно к моделям социально- экономического развития дополнило выступление З.Г. Лапиной (ИСАА при МГУ), в котором были рассмотрены конфуцианские постулаты человеческой эволюции. На текстологических сопоставлениях она показала межкультурные инварианты образцов поведения. Так, близкие нам пушкинские идеи оказались контекстуально и сущностно сопоставимы с конфуцианской традицией. Ключевые компоненты восточной культуры относятся не только к исторически ушедшей, к хронологически ограниченной, узкопредметной, страноведческой сфере, но и непосредственно проникают во все сферы жизни общества и, возможно, определяют общие перспективы развития в гораздо большей степени, чем это было принято думать раньше.

В.М. Немчинов (ИВ РАН) обобщил основные черты бытования исторической традиции в современной жизни трансформирующихся обществ. Все то, что мы легко относим к категории ушедшей традиции, на самом деле представляет собой лишь архаические фрагменты коллективного сознания, выпавшие из культурного оборота, но сохранившиеся в овеществленных элементах исторического наследия. То, что относится собственно к традиции - современно, поскольку непосредственно актуализируется в коллективной памяти людей и является жизненно важной связкой прошлого с будущим. Без такого рода длинных цепочек памяти-поведения-перспективы нет самой концепции развития. Поэтому любая работающая модель национального развития не есть невесть откуда появившаяся импортная новация. Действующая модель развития всегда представляет собой модус актуализации исторически устоявшегося с эвристически насущным. В этом плане можно сделать вывод, что современные евроатлантические клише восприятия настоящего не являются самыми совершенными и в ряде важных для гармоничного развития социума характеристик проигрывают по богатству социокультуных

стр. 161

связей культурно-историческим установкам, традицонно воспринимаемым коллективным сознанием обществ Востока.

Переход дискуссии к анализу образцов мышления и поведения, необходимых для реализации эффективных моделей развития, проведенный участниками конференции на богатейшем материале восточного культурно-философского наследия, оказался, по общему мнению, особенно плодотворным. К. И. Шилин (ИСАА), суммируя высказанное другими участниками дискуссии, обратил внимание на креативный потенциал индивидуального творчества, как на важнейшее условие выработки любой действенной модели общественного взаимодействия и развития. Участники конференции пришли к выводу о том, что незападный опыт социальной трансформации с особой силой может выявить свой общественный потенциал в сопоставлении универсальных мировоззренческих позиций с политической и социальной практикой стран Востока.

Этому обсуждению был посвящен последний блок политических проблем. Ю.М. Павлов (МГУ) охарактеризовал такое общественное течение, как ревайвализм, показав его связь с религиозными доктринами Востока и отметил его возрастающую роль в формировании политических моделей развития. Не всегда эти новые модели оказываются позитивными. Конструктивный потенциал общественного движения реализуется только при наличии серьезной и глубоко продуманной программы развития. Любая такая программа предполагает отнюдь не автаркию, а политическое и экономическое взаимодействие с динамичным внешним миром. К сожалению, не всякое рождение важной политической силы автоматически бывает связано с императивами развития. Новые силы зачастую представляют собой слегка закамуфлированные старые, обанкротившиеся властные круги, даже если их непосредственные представители никак напрямую не связаны с ушедшим режимом. Ревайвализм может легко оказаться заложником новых локальных элит, поскольку при известной манипуляции он крайне быстро переходит в агрессивный фундаментализм. Одним из подобных примеров стала политика движения "Талибан". Как отметил Ю.В. Ганковский (ИВ РАН), подобные негативные манипуляции присущи не только политикам, делающим ставку на религиозный порядок, но и тем, кто готов навязывать "новый порядок" под любым флагом. Эта тенденция, особенно заметная в центрально- и среднеазиатском регионе, стала поводом для принижения незападных путей развития. Как отметили участники конференции, задача востоковедов - убедительно показать разницу между формами политического регресса и реакции, в равной мере присущих как восточным, так и западным обществам, и эффективными путями развития, которые демонстрируют многие восточные модели.

Прослеживая историческую эволюцию ряда послевоенных политических режимов, А.В. Андреев (ИВ РАН) на примере стран Тропической Африки показал, как этнические и групповые проблемы при чисто клановом подходе к установлению нового социального порядка спровоцировали этнические чистки, привели к истребительным племенным войнам, межстрановому противостоянию и гуманитарным катастрофам. Было отмечено, что использовавшиеся в ряде случаев прогрессистские методы межэтнической интеграции зарождающегося социума давали положительные результаты только на период правления харизматического лидера страны. После его ухода с политической сцены созданная им конфигурация рассыпалась как карточный домик, на передний план выдвигались менее авторитетные лидеры и противостояние разгоралось с новой силой. А.Л. Попов (МГИМО) раскрыл политические корни негативной социальной мобилизации. Радикальные сдвиги имеют форму "набегающей волны" и после переворота неизбежно вступают в фазу консолидации. Но как бы надолго ни затевались подобные изменения, они часто ограничены биологическим сроком жизни харизматического лидера. Поэтому консолидация на деле оказывается весьма условной. За ней прячутся приглушенные до времени глубокие разногласия, которые реализуются, как только ослабевает интегрирующий фактор. Им может быть светская или религиозная доктрина - дело от этого не меняется. Важно тут другое, насколько глубоко успевают укорениться идеи строительства современного общества и желание идти по пути общественных реформ.

В Иране, как показал В. А. Ушаков (ИВ РАН), модернизаторские тенденции пустили корни еще при жизни аятоллы Хомейни, и его нынешние сторонники вынуждены противодействовать реформаторам, опираясь на военных. Это обстоятельство следует учитывать нашим ведомствам, экспортирующим современное оружие, поскольку уже случалось, что политические издержки такого экспорта в "неверные" руки многократно превышали конкретную ком-

стр. 162

мерческую отдачу. Это лишь один из многочисленных примеров, когда учет результатов исследований востоковедов позволил бы России избежать попадания в "неловкие" ситуации. К сожалению, рекомендации востоковедов, направленные в органы принятия решений, равно как и позиции ученых- обществоведов, крайне редко принимаются во внимание политиками, ориентирующимися исключительно на текущую конъюнктуру или нужный им расклад сил.

Итак, общий круг вопросов, рассмотренных на конференции, показал остроту и сложность процессов общественной трансформации в условиях прихода нового глобализма. Очевидно, что разработка отдельных программ или хозяйственных индикаторов не могут решить возникших задач столь высокой сложности. Необходим комплексный, учитывающий всю сумму факторов подход, и прошедшая конференция стала одной из попыток обсудить вопросы развития стран Востока именно с этих позиций.