М. Изд-во Московского университета. 1999.126 с.

Политическая борьба и идейное противостояние в эпоху Великой Французской революции являются темой, в исследовании которой казалось бы уже не осталось "белых пятен". Однако развитие историографии, смена исследовательских программ, способствует выявлению ряда пробелов, требующих их заполнения. Кандидат исторических наук А. В. Тырсенко вводит в научный оборот комплекс источников, длительное время остававшихся вне поля зрения специалистов, что позволяет автору развить исследовательское поле данной проблематики. Его монография - наиболее полное и основательное исследование о фельянах в современной историографии, посвященной политической истории Франции Нового времени. В зарубежной, прежде всего французской, историографии крупная заслуга в развитии этого направления принадлежит "ревизионистской школе" (Ф. Фюре, Д. Рише и их последователи). Тырсенко учитывает основные достоинства подхода "ревизионистов" (в частности, повышенное внимание к роли социальных элит), не стремится перечеркнуть признанные достижения "классической школы" историографии Французской революции с ее ориентацией на социальную историю. Причем к "классической школе" можно отнести как авторитетную историографическую традицию от Ж. Жореса до А. Собуля, так и близко примыкающую к ней отечественную историографию Французской революции (учителем автора книги был А. В. Адо).

Сегодня новые горизонты исследования Французской революции открывает не ставшее уже анахронизмом противопоставление социальной и политической истории, но синтез достижений "классиков", "ревизионистов" и - отнюдь не в последнюю очередь - школы "Анналов". Разумеется, такой синтез не может быть механическим, а сосредоточен на поиске более адекватной интерпретационной модели революционного процесса. Именно в этом русле и лежит исследование Тырсенко.

Наряду с тщательным анализом многочисленных публикаций документов по истории Французской революции (особенно за период 1791 - 1792 гг.), Тырсенко использовал материалы Национального архива Франции, а также обширный массив "текстов революции", в том числе публицистику фельянов и их полемику с якобинцами на страницах периодических изданий и брошюр.

Фельяны как оформленная политическая группировка играли активную роль лишь одно "действие" революции - от Вареннского кризиса в июне 1791 г. до свержения монархии в августе 1792 года. Но это был один из важнейших этапов революции, понять который невозможно без тщательного анализа деятельности фельянских лидеров - А. Дюпора, А. Ламета, А. Барнава, М. -Ж. Тафайета - и их противостояния как контрреволюционным силам, так и революционным радикалам. При этом Тырсенко стремится раскрыть одну из сущностных проблем рассматриваемого этапа революции и революционной динамики в целом. Речь идет о компромиссе социально-политических элит, и, в частности, о либеральной его модели, которую фельяны пытались предложить французскому обществу в 1791 - 92 годы. Соответствующий подход определяет и структуру исследования, в котором последовательно рассматриваются генезис и политическая организация "партии" фельянов, их идеологическая доктрина, предлагаемая ими модель компромисса элит и неудачная попытка реализовать ее на основе Конституции 1791 года.

Автор уделяет внимание тому, как либеральная традиция, зарождение которой восходит к рационалистическому мировоззрению эпохи Просвещения, в ходе революционных событий переводилась на язык политических действий и обретала организационную форму. "Принципы 1789 г.", сформулированные в Декларации прав человека и гражданина, явились программой либерального переустройства французского общества. Однако реализация этой программы, наполнение ее конкретным политическим и правовым содержанием стали объектом острейшей борьбы как между революционны-

стр. 171

ми силами и представителями Старого порядка, так и внутри самого революционного лагеря.

Автор показывает, что борьба вокруг этих проблем в 1789 - 1791 годы способствовала политическому размежеванию среди либералов, доминировавших в Учредительном собрании. Однако серьезный фактор затормозил процесс размежевания. Этим фактором стала радикализация общественных настроений, усиление демократической пропаганды и, в частности, утрата либералами контроля над Якобинским клубом. К концу весны 1791 г. ведущие либеральные группировки ("ламетисты" и "файетисты") переходят "в оппозицию дальнейшей радикализации революции" (с. 19) и предпринимают шаги к организационному сплочению.

Автор обстоятельно анализирует борьбу внутри Якобинского клуба между его либеральным руководством и радикально-демократическим течением во главе с М. Робеспьером, последовавший после Вареннского кризиса выход из Якобинского клуба умеренных деятелей и учреждение ими 16 июля 1791 г. "Общества друзей Конституции", получившего известность как Клуб фельянов. Автор усматривает в действиях либералов вполне определенную стратегию: "завершить революцию путем спланированного политического маневра" (с. 28). Соглашаясь с этим выводом, хотелось бы подчеркнуть, что сам политический маневр либералов был во многом вынужденным, в связи с изменением характера революционной динамики после Вареннского кризиса, еще большей политической поляризацией и ростом популярности республиканских идей. Эту трактовку подтверждают и аргументы, приводимые автором в том разделе, который посвящен организационной и политической борьбе сначала внутри Якобинского клуба, а затем противостоянию между якобинцами и фельянами.

Содержательная сторона политических разногласий между умеренными и радикальными революционерами несомненно имеет первостепенное значение. Однако для понимания характера и динамики политической борьбы необходимо также учитывать ее организационные формы, методы, а также то, что можно назвать "пределами допустимого". С учетом этих факторов картина размежевания в революционном лагере, его раскола на умеренных либералов и радикальных демократов становится более полной.

Исследование Тырсенко дает основание для следующей интерпретации принципиального различия между фельянами и якобинцами: фельяны выступали в качестве выразителей и глашатаев интересов политической элиты, возникшей после 1789 г., тогда как якобинцы представляли собой силу антиэлитарную. Если фельяны считали правовое и институциональное закрепление "принципов 1789 года" закономерным итогом и финалом революции, ради достижения которого необходим компромисс даже с представителями Старого порядка, то для якобинских лидеров развитие революции по восходящей линии и безусловный отказ от примирения с силами прошлого были важнейшей предпосылкой политического успеха. Если фельяны фактически рассматривали свою организацию в качестве элемента переходной политической системы, необходимого для решения ряда важных задач в период подготовки Конституции, то Якобинский клуб, после ухода из него либералов, окончательно превратился в революционную организацию, действующую по "мобилизационному принципу". Поэтому действия фельянов летом 1791 г. несомненно были продиктованы осознанием угрозы дальнейшего развития революции и решающей роли в этом процессе якобинской организации (см. с. 30 - 33).

Автор обстоятельно рассматривает идеологическую доктрину фельянов. Он характеризует эту "партию" как "настоящую лабораторию либеральной мысли" (с. 101), что представляется вполне оправданным, поскольку именно в ходе революционной борьбы произошла окончательная "селекция" идейного наследия эпохи Просвещения, конституирование либерального и демократического направлений, соединение политической теории с политической практикой. Новое общественное устройство и его базовые принципы получили в произведениях фельянов последовательную либеральную трактовку. Фактически речь шла об идеологическом обосновании программы либерального компромисса, которым по мысли фельянов должна была завершиться революция.

Тырсенко приходит к выводу, что фельяны, разрабатывая программу компромисса элит, выступали в качестве выразителей интересов представителей средних и верхних слоев бывшего третьего сословия, то есть буржуазных собственников. Именно эти социальные слои провозглашались в речах и сочинениях фельянов основной силой, обеспечивающей интеграцию общества и выражающей общенациональные интересы. Владение собственностью было у фельянов основным критерием для участия в политической жизни. Соответственно важнейшей задачей либерального государства должна была стать защита собственности и собственников, гармонизация на этой основе различных социальных устремлений и интересов. По сути дела, фельяны истолковывали народный суверенитет как "суверенитет собственников", тем самым отделяя права гражданина от прав человека (с. 74).

В книге рассматривается модель либерального компромисса, которая частично была реализована в Конституции 1791 г., а также последовавшая за принятием Конституции борьба, завершившаяся исчезновением фельянов как политической организации. Автор показывает, что внутренние разногласия и сопротивление оппонентов в Учредительном собрании не позволили реализовать фельянскую программу во всей полноте. Тем не менее, проведенная в Конституции реформа имущественного ценза, предоставление королю права командовать армией и признание за ним статуса наследственного представителя нации явились несомненным успехом фельянов. Этот успех был развит в сентябре 1791 г., когда фельяны сумели провести ряд дополнительных мер, направленных на закрепление конституционного строя.

стр. 172

Анализируя тактику фельянов в период между сентябрем 1791 г. и августом 1792 г., Тырсенко выявляет причины их поражения, которые было обусловлено дальнейшим обострением социально-политической конфронтации. Как противники революции, так и революционные демократы отвергали либеральный компромисс на основе Конституции 1791 года. В некотором смысле фельяны стали жертвами собственной веры в то, что революция завершилась принятием Конституции. Они не считали возможным вести конкуренцию с якобинцами на уровне политической организации, предпочитая действовать через институты государственной власти. Этим также был во многом предопределен их уход с политической арены.

Исследование Тырсенко ставит не только перед историками, но и представителями других общественных наук важную проблему обстоятельного и глубокого изучения компромисса социально-политических элит. Очевидно, что любая экстраординарная историческая динамика (вне зависимости от ее качественной оценки: революция - контрреволюция, реформы - контрреформы, и т. п.) актуализирует эту проблематику. Причем особенно перспективным представляется сравнительное исследование моделей такого компромисса, когда, например, вся Французская революция - "от Тюрго до Ж. Ферри" - рассматривается в контексте поиска оптимальной модели компромисса элит и противостояния антиэлитарных сил этим попыткам.

Разумеется, исследование Тырсенко не ограничивается проблематикой компромисса элит. Но думается, что именно этот подход делает плодотворной историческую реконструкцию рассматриваемого автором этапа революции.