Рассмотрение истории становления национальных партий России предполагает учет не только внутренних факторов развития этих организаций, но и внешних, то есть социально-экономических и политических условий их деятельности. В свою очередь, анализ этой проблемы связан с определенными трудностями историографического характера, поскольку научных работ, охватывающих все аспекты развития национальных партий России, пока не создано. Основное внимание исследователей уделяется политике центральных и региональных властей Российской империи в области национальных отношений. При этом в современной литературе под термином "национальный вопрос" понимается проблема национального самоопределения целого ряда народов, требовавших отделения от Российской империи.

Активизация национально-освободительного движения в годы первой русской революции, рост массовых выступлений "инородцев" в их стремлении к национальному самоопределению явились побудительными мотивами для публикации первых исследований уже в начале XX века. Учитывая то, что ученые и публицисты того времени - А. Е. Алекторов, Н. А. Гредескул, Е. В. Петухов¹ - если и не были участниками, то по крайней мере - свидетелями многих политических событий начала века, можно говорить о том, что их работы не лишены эмоциональной окраски. Однако сам факт появления такого рода работ говорит о том, что в обществе (особенно среди его интеллектуальной элиты) возник интерес к проблеме национального самоопределения, обсуждавшейся в различных регионах страны.

Для советского времени можно выделить монографии С. Ю. Семковского и Е. Драпкиной², в которых авторы на основе марксистской методологии рассматривали проблему национальной политики самодержавия с критических позиций, а также - коллективную монографию под редакцией Ю. С. Кукушкина³, в рамках которой в научный оборот были введены новые архивные материалы.

С 1990-х годов выходит ряд работ, в том числе В. А. Тишкова и В. В. Трепалова⁴, в которых предприняты попытки представить политику царизма в области национальных отношений в систематизированном виде. Правда, основной упор в данных работах делается на исследование взаимоотношений Центра и регионов, вследствии чего не учитываются некоторые факторы национальной политики, например, значительная дифференциация не только центральной, но и региональной элиты в отношении национального вопроса. Аналогичные исследования проводились и в области

Кисляков Анатолий Сергеевич - ассистент кафедры истории общественных движений и политических партий исторического факультета МГУ имени М. В. Ломоносова.

теории и методологии научных работ⁵, а также в сфере формирования правового поля национальной политики⁶.

С конца 1990-х годов и в зарубежной научной литературе растет интерес к царской национальной политике. Такие исследователи, как А. Каппелер и Дж. Хоскинг⁷ основное внимание уделяли проблеме формирования национального самосознания народов России на рубеже XIX-XX вв., а также политике центральных властей в области межнациональных взаимодействий.

Все эти работы представляют интерес именно с точки зрения анализа предпосылок генезиса и развития национальных партий. Однако их особенность заключается в том, что они рассматривают проблемы государственной национальной политики только с одной, политико-правовой стороны.

Становление и развитие национальных политических организаций в царской России было обусловлено двумя основными факторами - модернизацией экономических отношений и реакцией национальных элит на государственную политику в области национальных отношений, осложненную упором именно на конфессиональную их составляющую. Поэтому целесообразно проанализировать связь этой государственной политики с уровнем развития национальных политических сил в наиболее экономически развитых регионах запада Российской империи, определить характер этой связи, а также последовательно проследить на этом фоне формирование национальных партий.

Модернизационные процессы в экономике запада Российской империи носили разнородный характер. Если Малороссийские губернии развивались в основном за счет добывающей промышленности и аграрного сектора, то Привислинский край - за счет обрабатывающей промышленности, а Прибалтика - преимущественно за счет транзитной морской торговли со странами Европы и через столицу империи - с центральными губерниями.

Особенность экономического развития юга России на рубеже веков связана с более высокими, чем в среднем по стране, темпами экономической модернизации, при сохранении статуса аграрного региона. К началу XX в. Правобережная Украина (Киевская, Подольская и Волынская губернии) стала основным поставщиком сахара внутри России, выйдя и на мировую арену⁸.

Это оказало влияние на сферу социальных отношений, поскольку уровень городского населения в Малороссийских губерниях был ниже среднего по России, при условии проживания здесь, по данным 1897 г., свыше 1 млн. рабочих мигрантов (преимущественно из центральных губерний)⁹. В итоге в городах Малороссии преобладало этнически русское население. Например, в Николаеве русских было 66,3%, украинцев - 7,5%; в Харькове соответственно - 62,8% и 26%, в Одессе - 47,4% и 9,2%, в Киеве - 54,5% и 21%¹⁰.

Модернизация экономических отношений в Привислинском крае так же, как и на юге проходила ускоренными темпами. Однако отличие состояло в том, что она развивалась преимущественно за счет обрабатывающей, а не добывающей промышленности (Варшава, Лодзь). Этот процесс сопровождался стремительным ростом населения края и более высоким, чем в среднем по России, уровнем урбанизации. Однако следует учитывать, что в значительной степени это развитие обеспечивалось за счет наличия огромного по своим масштабам рынка сбыта, которым являлась центральная Россия после отмены в 1850 г. таможенного барьера, отделявшего ее от Царства Польского¹¹.

К концу XIX в. сложилась парадоксальная ситуация. С одной стороны, Царство Польское явно обладало значительным экономическим потенциалом и, следовательно, возможностью для самостоятельного национально-политического развития, но с другой - польские промышленники были кровно заинтересованы в сохранении беспошлинного доступа к российскому рынку. Это противоречие нашло отражение и во взглядах польской национальной демократии, стремившейся одновременно и к упрочению экономического положения своего края, и к автономному управлению.

Характерной же особенностью экономического развития Прибалтики являлась концентрация промышленности на небольшой территории города Риги, где в начале XX в. было сконцентрировано до 70% всей промышленности региона¹². Активный рост прибалтийских городов проходил в основном за счет внутренней миграции на-

селения. В итоге влияние русского элемента здесь было значительно ниже, чем в Малороссийских губерниях. По данным переписи 1897 г. в Риге проживало всего 16% русских¹³.

Чтобы понять степень политической образованности общества того времени, следует остановиться на вопросе о расходах государственной казны на нужды просвещения в отдельных национальных регионах. Дело в том, что именно в сфере образования формировалась та элита, которая на рубеже веков стала во главе регионального партийного строительства, выдвигая политические требования. Иными словами, чем больше государство тратило средств на развитие школ, гимназий, университетов, тем сознательнее становилась интеллигентская прослойка в национальных сообществах.

В конце XIX в. наибольшие расходы государства на образование (на душу населения) приходились на Прибалтику¹⁴. Этот край стал лидером в сфере грамотности населения, причем этот показатель среди женщин был даже выше, чем среди мужчин. Здесь, по переписи 1897 г., на 100 мужчин грамотных было 76, а на 100 женщин - 76,3 человек¹⁵.

В Привислинском крае на 1865 г. уровень грамотности составлял лишь 9,3%, в 1897 г. - уже 30,5%, а в 1907 г. - более трети населения (3,5 млн. чел.) стало грамотным¹⁶. Несмотря на значительно более низкие показатели (в сравнении с Прибалтийским регионом), Привислинский край являлся лидером по абсолютным расходам на просвещение: затраты российского государства на краевое просвещение были неизмеримо выше таких же ассигнований, предусмотренных для других "инородческих" окраин Российской империи. В то время как в целом по стране в начале XX в. этот показатель составлял от 9 до 30 коп. на одного жителя, в Польше он равнялся 47 копейкам¹⁷.

Расходы правительства на просвещение в Малороссийских губерниях, хотя и были значительно ниже таковых в Прибалтике, однако сравнимы с Царством Польским¹⁸.

Политика правительства в области национальных отношений проходила по нескольким направлениям. В Польше со второй половины 1860-х гг., особенно после восстания 1863 г., был взят курс на постепенную ликвидацию элементов "особого положения". Само наименование Польши было вычеркнуто из официальной лексики, и регион впредь должен был называться только "Привислинским краем"¹⁹. Автономная польская национальная администрация была упразднена, чиновники-католики постепенно заменялись на православных российских, а польский язык в делопроизводстве - на русский. Вся юстиция была перестроена на русский лад, и только основанное на кодексе Наполеона польское гражданское право сохранило свою силу.

В 1866 г. принято секретное распоряжение, которым был взят курс на вытеснение с государственной гражданской службы поляков "совершенно благонадежными чиновниками русского происхождения"²⁰. В результате все делопроизводство в административных и судебных органах вплоть до сельских гмин должно было вестись на русском языке.

Помимо административной интеграции Польши с Россией, проводилась политика их культурной унификации. В средних и высших учебных заведениях польский язык заменялся русским. При Александре II в 1875 г. русский язык как язык преподавания был введен и в начальные школы, а в гимназиях это требование распространялось и на Закон Божий, от преподавания которого были отстранены католические священники. В 1879 г. были установлены наказания за употребление польского языка в стенах школы (даже на переменах). Основанный в 1869 г. российскими властями Варшавский университет бойкотировался местным населением²¹.

Сочетание успешного экономического развития в Привислинском крае (даже в условиях экономической депрессии начала XX в.) с политикой культурной и административной унификации в эпоху Александра III и Николая II вело к появлению в Привислинском крае значительного числа национальных политических партий. Их формирование следует рассматривать как стремление польской элиты выразить свои интересы посредством создания организаций с четко выраженными политическими требованиями.

В последние два десятилетия XIX в. три массовых политических течения получили здесь свое оформление. Прежде всего, речь идет о социалистическом и социал-демократическом направлениях. Так, 17 - 23 ноября 1892 г. в Париже на съезде польских социалистов (в составе 18 чел.) была создана Польская социалистическая партия (ППС), платформой которой стал лозунг о "независимой демократической республике". Од-

нако уже в июле 1893 г. значительная часть членов партии заявила о своем расхождении с этим главным лозунгом, выразив стремление "развиваться" совместно с общероссийским революционным движением, образовав, таким образом, Социал-демократию Королевства Польского (с 1900 г. - Социал-демократия Королевства Польского и Литвы - СДКПиЛ). Во главе ППС стали Юзеф Пилсудский и Ян Строжецкий, а кадровый состав формировался, прежде всего, из молодых интеллигентов и студентов. Руководящую же группу в СДКПиЛ составляли выходцы из Польши - студенты, обучавшиеся в Цюрихе: Роза Люксембург, Ян Тышка, Бронислав Веселовский, Вацлав Берент, Адольф Варский, Юлиан Мархлевский²².

В конце 1890-х годов организационное оформление произошло и в лагере польской национальной демократии ("эндеции"), лидером которой стал Роман Дмовский. Первым шагом к созданию партии стала публикация в 1897 г. программы будущей партии. На начальном этапе деятельности "эндеции" ее лозунги имели либеральный характер, причем особое внимание уделялось работе со средними слоями общества, то есть просвещению польского народа. Со временем польская "национальная демократия" эволюционировала в направлении воинствующего национализма и превратилась в национально-консервативную партию, опиравшуюся на элиту польского общества²³.

Помимо Привислинского края, процессы партийного строительства разворачивались в это время и в Прибалтике, причем - на фоне стремления царского правительства использовать систему народного просвещения в качестве главного рычага ассимиляции "инородцев". Эта политика была перенесена в Прибалтику из Польши, однако особенность этого региона состояла в том, что здесь уже давно сложилась стройная система обучения, которую венчал Дерптский университет, наделенный автономным статусом. На средства местных дворянских организаций и городов учреждались гимназии и городские училища с преподаванием на немецком языке. Начальное обучение носило конфессиональный характер (лютеранские школы) и велось на немецком, латышском и эстонском языках. Школы содержались на средства местных сословий и приходов, причем представители крестьянства (по крайней мере, де-юре) участвовали в школьном управлении, то есть речь шла о значительной автономии образовательного сектора²⁴.

Преподавание русского языка в средней школе Прибалтийских губерний началось еще при Николае I, а с введением всеобщей воинской повинности (1874 г.) - и в начальной. Однако преобладающим языком обучения по-прежнему оставался немецкий. Именно поэтому, с целью заменить местное немецкое влияние в Прибалтийском крае русским, правительство предприняло ряд конкретных мер. В 1885 г. был введен закон о переводе делопроизводства во всех присутственных местах на русский язык; в 1887 г. все начальные училища были переданы из ведения местных дворянских обществ и лютеранских церковных организаций в структуру Министерства просвещения, что означало превращение русского языка в основной, если не в единственный, язык обучения. В 1887 - 1893 гг. было введено обязательное преподавание на русском языке во всех школах, а к 1895 гг. был практически ликвидирован особый статус Дерптского университета (который уже в 1889 г. был переименован в Юрьевский университет)²⁵. Однако отлучение дворянских обществ от руководства начальной (лютеранской) школой повлекло за собой отказ дворян от их финансирования, что привело к сокращению расходуемых средств и значительному сокращению числа этих школ, а следовательно - недовольству значительной массы местного населения проводимой правительством политикой.

В этих условиях в апреле 1896 г. была образована Литовская социал-демократическая партия (ЛСДП)²⁶. Основатели партии, поляки А. Домашевич и А. Моравский стремились распространить ее влияние исключительно на рабочих, говоривших на литовском языке и выступавших за национально-государственное самоопределение Литвы. Однако эта установка руководства ЛСДП не была поддержана всеми членами партии, что привело к ее расколу и созданию в мае 1896 г. Рабочего Союза Литвы (РСЛ), который возглавил С. С. Трусевич. В 1900 г. РСЛ объединился с Социал-демократией Королевства Польского, образовав СДКПиЛ²⁷.

Значительное распространение лозунг национального культурного развития (следовательно, и возможности автономного существования) получил в среде украинской интеллигенции. Особенность генезиса украинского национального движения заклю-

чалась в том, что автономистские лозунги выдвигала прежде всего радикально-демократическая интеллигенция (казачья же верхушка Малороссии влилась в состав российского дворянства, и потому не поддерживала "украинских" националистов). Попытки демократов развивать особую "украинскую культуру" в 1840 - 1860-е гг. (Кирилло-Мефодиевское братство, Киевское отделение Императорского Географического общества) сталкивались с противодействием властей. Так, под влиянием Польского восстания в 1863 г. правительство и Синод запретили печатание на "украинском языке" книг духовно-нравственного содержания (и прежде всего, Евангелия). В частности, справедливо отмечалось, что "это предприятие имеет скорее характер политический... Добившись перевода Священного Писания, сторонники малороссийской партии добьются тем самым признания самостоятельности языка и, опираясь на это, станут заявлять притязания на автономию Малороссии"²⁸. Иными словами, царские чиновники хорошо понимали суть политики украинских националистов.

Еще в 1875 г. Александр II, учитывая усиление пропаганды "украинской идеологии" из-за рубежа (то есть с территории Галиции, входившей в состав Автро-Венгрии), созвал Особое совещание по делу об "украинофильской пропаганде". Совещание решило, что исходной точкой украинофильских стремлений служит навязываемое частью местной элиты ложное представление о значительном отличии украинского языка от великорусского, который малороссы, якобы, понимать не могут. Признав это главным поводом для обособления Малороссии от России, члены Совещания констатировали, что украинские и белорусские земли "силою исторических событий и собственного тяготения окраин к соплеменному им великорусскому центру составляют одно неразрывное и единое с Россиею великое политическое тело, а потому поощрять или хотя бы только равнодушно относиться к попыткам небольшой горстки неблагонамеренных личностей, сеющих рознь и смуту среди украинского племени, было бы величайшею политическою неосторожностью"²⁹.

В итоге рубеж XIX-XX вв. характеризуется в Малороссии появлением нескольких украинских национальных партий. Одной из первых стала Революционная украинская партия (РУП), основанная 11 февраля 1900 г.. на III съезде украинских студенческих громад в Харькове. В истории становления и развития РУП выделяются два основных периода: "крестьянский" (1900 - 1903 гг.), связанный, прежде всего, с именем Д. В. Антоновича, и "рабочий" - преобразование РУП в украинскую социал-демократическую партию сельского и городского пролетариата (1904 - 1905 гг.), в котором лидирующая роль принадлежала Н. В. Поршу³⁰.

В декабре 1904 г. в результате раскола РУП (по вопросу самостоятельности украинской социал-демократии от российской), был образован Украинский социал-демократический союз "Спилка" ("Союз") во главе которого оказались сторонники союза с РСДРП в лице М. Ю. Меленевского, О. Скоропис-Елтуховского и Е. Голицынской³¹.

На другом политическом фланге действовала Украинская народная партия ("энуписты"), которая была создана в конце 1901 - начале 1902 г. в Харькове. Лидером и ведущим теоретиком этого направления в украинском национальном движении стал Н. И. Михновский. В число основателей УНП также вошли братья В. М. и С. М. Шеметы, В. и Г. Шевченко, С. А. и А. А. Макаренко, М. Беленький, Е. Любарский-Письменный, Ю. Коллард³².

Демократический лагерь украинского национального движения был представлен образованной осенью 1904 г. Украинской демократической партией (УДП), которая состояла преимущественно из представителей интеллигенции. В число ее лидеров входили И. Л. Шраг, С. П. Шелухин, А. И. Лотоцкий, П. Я. Стебницкий, М. А. Славинский, А. Руссов, Е. К. Тимченко, А. Г. Черняховский, Е. А. Квасницкий, В. Б. Антонович, П. И. Житецкий, Н. В. Лысенко и другие³³.

Революция 1905 - 1907 гг. заставила царское правительство смягчить свою политику в национальном вопросе. В отношении Привислинского края уступки были достаточно условны и связаны, прежде всего, с разрешением вести преподавание на местном языке. Так, 1 октября 1905 г., то есть еще до опубликования Манифеста, было разрешено преподавать польский язык и Закон Божий католического вероисповедания в средних школах и разговаривать по-польски на переменах. Поскольку созданное в 1905 г. польское просветительное общество "Матица" занялось устрой-

ством частных школ, в конце года министр просвещения И. И. Толстой предложил разрешить преподавание на польском языке в начальной и средней школе и даже, по выбору студентов, в вузах. Соглашаясь с тем, что попытки "обрусить польское юношество" привели лишь к негативным последствиям и должны быть оставлены, варшавский генерал-губернатор Г. А. Скалон предлагал, тем не менее, не спешить со школьной реформой, дабы не создавать впечатления, что она вызвана революцией. В итоге реформа была отложена, а преподавание ряда предметов на польском языке было разрешено только в частных гимназиях. Был отменен запрет для поляков занимать ответственные должности на государственной гражданской службе в Польше. Правда Скалон, как и его предшественник, утверждал, что правительство "еще не. имеет оснований питать к полякам такое же безграничное доверие, как к русским". В результате утвержденный Николаем II в июне 1905 г. журнал Комитета министров о пересмотре ограничений в правах поляков вновь содержал секретный пункт о списке должностей, которые "не могут быть замещаемы лицами польского происхождения". А в конце 1905 г. Николай II одобрил закон, в результате которого значительно усилился контроль Варшавского генерал-губернатора над деятельностью католической церкви, особенно в районах проживания униатского населения³⁴.

Решение национального вопроса в Прибалтике также носило непоследовательный характер. С одной стороны, в вознаграждение проявленной "высшим и образованным классами" приверженности "твердой законной власти", было разрешено вновь открыть дворянскую немецкую гимназию в Риге и не препятствовать учреждению других частных учебных заведений с немецких языком обучения. С другой стороны, чтобы не создавать вновь исключительного положения для немецкой школы, в начальных училищах было восстановлено ликвидированное в предыдущие десятилетия преподавание на латышском и эстонском языках³⁵.

Таким образом, можно говорить лишь о незначительных уступках, на которые власть пошла в западной части империи, - уступках, которые, к тому же, носили явно вынужденный и временный характер.

Период первой русской революции характеризуется оживлением деятельности национальных партий, которое проходило по двум основным направлениям. Первое заключалось в укреплении и расширении социальной базы уже образованных партий, а второе - в формировании новых национальных партий, многие из которых возникали в результате раскола уже существовавших политических организаций.

Так, в польском социалистическом лагере в ноябре 1906 г. (на девятом съезде ППС) произошел раскол, в результате которого образовались ППС-Левица и ППС-Революционная фракция (Правица). В состав первой из них вошли так называемые молодые - сторонники сотрудничества с российским революционным движением: М. Хоровиц, П. Левинсон (Лапинский), М. Кошутская, Ю. Чишевский, Ф. Сакс, Б. Шапиро. В свою очередь ППС-Революционную фракцию возглавили наиболее известные деятели 1890-х годов: Ю. Пилсудский, С. Войцеховский, В. Йодко-Наркевич, Б. Енджеевский, А. Малиновский, А. Сулькевич, Ф. Перль, Т. Филипович, Л. Василевский, Ю. Чарковский³⁶.

Новым явлением в польском национальном движении стала организация во второй половине октября 1905 г. Партии реальной политики, которая объединила в основном крупных землевладельцев и буржуазию, а также часть высшего духовенства и интеллигенции, и Польской прогрессивной партии (1906 г.), состоявшей преимущественно из деловых людей и представителей свободных профессий, ориентированных на либеральные ценности³⁷.

В украинском национальном движении этих лет проходили схожие процессы. Так, осенью 1905 г. из УДП выделилась Украинская радикальная партия (УРП), представители которой называли себя последователями М. П. Дрогоманова (то есть левого течения в УДП). К ним относятся: Б. Д. Гринченко, С. А. Ефремов, М. Ф. Левицкий, Ф. П. Матушевский, О. В. Юркевич. Однако независимое существование двух партий продлилось недолго - уже в декабре 1905 г. обе партии вновь объединились в Украинскую демократическо-радикальную партию, что было связано с необходимостью координации совместных усилий при приближении выборов в Государственную думу³⁸.

Помимо этого, в декабре 1905 г. на втором съезде Революционной украинской партии было принято решение о ее реорганизации в Украинскую социал-демократа-

ческую рабочую партию (УСДРП), в руководящий состав которой вошли: Д. В. Антонович, В. К. Винниченко, Д. И. Донцов, В. В. Дорошенко, А. Жук, Б. Н. Мартос, Н. В. Порш, В. В. Садовский, И. М. Смешенко, В. М. Чеховский, Л. Е. Чикаленко, Л. О. Юркевич³⁹.

В Прибалтийском крае в революцию 1905 - 1907 гг. образовалась Балтийская конституционная партия (БКП), которая опиралась преимущественно на его немецкое население. В руководство же партии входили в основном крупные землевладельцы и промышленники, которые ее и финансировали⁴⁰. По своим общеполитическим взглядам БКП приближалась к октябристам.

Период после первой русской революции определяется консервативной политикой в национальном вопросе, которая проявилась в том числе и в Привислинском крае. Так, Третьеиюньский избирательный закон (1907 г.) сократил польское представительство в Думе в два с лишним раза - с 37 до 14 депутатов, причем 2 места резервировались для представителей русского населения. В декабре 1907 г. была запрещена деятельность общества "Матица", а вслед за тем и других польских культурно-просветительских учреждений. Правительственное совещание 1911 г. о школе "в местностях с инородческим и инославным населением" выразило глубокую озабоченность в связи с тем, что государство по политическим соображениям не имело возможности немедленно отказаться от ранее обещанного обучения на местных языках и выразило надежду, что с введением всеобщего государственного начального обучения отпадет необходимость "в частных начальных училищах с преподаванием на родном языке учащихся"; в средних же частных школах правительство хотело вернуться к требованию допускать местный язык только в первые три года занятий. Антипольскую направленность имел и принятый Госдумой в 1911 г. закон о земстве в западных губерниях. Отсутупая от принятого во внутренних губерниях России сословного принципа, закон вводил в крае национальные курии, ограничивавшие представительство помещиков-поляков в земском самоуправлении⁴¹.

С началом первой мировой войны правительству вновь пришлось маневрировать в национальном вопросе. Поскольку территории, населенные поляками и малороссами превратились в театр военных действий, верховный главнокомандующий великий князь Николай Николаевич выступил с туманными заявлениями, которые можно было истолковать как обещание пересмотра прежней политики в национальном вопросе⁴². Характерно, что эти обещания были сделаны от имени лица, не ответственного за внутреннюю политику, тем более послевоенную.

В целом необходимо признать объективный характер предпосылок развития политических партий в западных национальных окраинах Российской империи, ставших следствием проводимой правительством модернизации традиционной аграрной экономики. Социальные отношения на рубеже веков определялись ростом населения городов (в том числе и за счет внутренней миграции, что приводило к усложнению национальных отношений), повышением общей грамотности населения, а также увеличением расходов на просвещение со стороны правительства, стремившегося поставить все уровни образования под свой контроль. В свою очередь это способствовало стремительному росту национального самосознания и политической активности населения вдоль западных границ Российской империи.

Политика центральных и губернских властей в области национальных отношений, которая к тому же корректировалась рядом внешне- и внутриполитических событий, оказала значительное влияние на формирование политических взглядов национальных элит. Формирование национальных партий было обусловлено сочетанием экономической модернизации, усложнением социальных отношений и политикой правительства, которое едва успевало реагировать на изменение социально-политической обстановки в империи. Но и национальные партии не были свободны от резко менявшейся политической конъюнктуры. Например, заметен значительный спад партийной деятельности после революции 1905 - 1907 гг. Этому в значительной степени способствовали два фактора - возвращение властей к методам прямого, правового регулирования национальных отношений конца XIX в. и учреждение Государственной думы, в рамках которой национально-партийная система продолжила развитие уже на легальной основе.

Примечания

1. АЛЕКТОРОВ А. Е. Инородцы в России. Современные вопросы. Финляндцы. Поляки. Латыши. Немцы. Армяне. Татары. СПб. 1906; ГРЕДЕСКУЛ Н. А. Россия и ее народы. Пг. 1916; ПЕТУХОВ Е. В. Императорский Юрьевский, бывший Дерптский университет за сто лет его существования. 1802 - 1902. Юрьев. 1902.

2. СЕМКОВСКИЙ С. Ю. Национальный вопрос в России. Пг. 1918; ДРАПКИНА Е. Национальный вопрос в царской России. М. 1930.

3. Национальный вопрос в дореволюционной России и его решение после Великой Октябрьской социалистической революции. М. 1984.

4. Национальная политика России: история и современность. М. 1997; Национальные окраины Российской империи: становление и развитие системы управления. М. 1997; ТИШКОВ В. А. Концептуальная эволюция национальной политики в России. - В кн.: Россия в XX в.: Проблемы национальных отношений. М. 1999, с. 31 - 54; ТРЕПАЛОВ В. В. Формирование системы отношений между центром и национальными окраинами в России (XVI- XX века). - Там же, с. 115 - 120.

5. См., напр.: БАГРАМОВ Э. А. Национальные идеи в евразийском контексте. - В кн.: Россия в XX в., с. 64 - 89; МИЛЛЕР А. И. Империя Романовых и национализм: эссе по методологии исторического исследования. М. 2006.

6. ШЛЕМИН П. Н. Национальные отношения и права человека в России. М. 1993; ТУМАНОВА А. С. Законодательство об общественных организациях России в начале XX века. - Государство и право. 2003, N 8, с. 82 - 86.

7. КАППЕЛЕР А. Россия - многонациональная империя. Возникновение. История. Распад. М. 1997; ЕГО ЖЕ. Национальные движения и национальная политика в Российской империи: опыт систематизации (XIX век - 1917 г.). - В кн.: Россия в XX в., с. 100 - 109; ХОСКИНГ Дж. Россия: народ и империя. Смоленск. 2000; ЕГО ЖЕ. Российское национальное самосознание в XX веке. - В кн.: Россия в XX в., с. 55 - 63.

8. ИВАНОВ Л. М. Революция 1905 - 1907 гг. на Украине. - В кн.: Революция 1905 - 1907 гг. в национальных районах России. М. 1955, с. 31.

9. Общий свод по империи результатов разработки данных первой всеобщей переписи населения, произведенной 28 января 1897 г. СПб. 1905. Т. 1, с. 6, 130 - 131.

10. ИВАНОВ Л. М. Ук. соч., с. 39.

11. См.: Труды Варшавского статистического комитета для десяти губерний Царства Польского. Вып. XXII-XXXV. Варшава. 1906; ЯНЖУЛ И. И. Очерк исторического развития фабрично-заводской промышленности в Царстве Польском. М. 1887; ЛЮКСЕМБУРГ Р. Промышленное развитие Польши. СПб. 1899; Россия и ее Западная окраина. Киев. 1903.

12. Свод статистических данных по машиностроению и производству металлических изделий на заводах Северного и Прибалтийского районов. СПб. 1905. Табл. 1, с. 1 - 2.

13. СКУЕНЕК М. Прибалтийский край (Географико-статистический очерк). - В кн.: Эсты и латыши, их история и быт. М. 1916, с. 276 - 277.

14. ГРАБСКИЙ В. С. Баланс Царства Польского в финансах российской империи. Варшава. 1910, с. 3 - 5.

15. СКУЕНЕК М. Ук. соч., с. 283.

16. Труды Варшавского статистического комитета... Вып. XXXV. Варшава. 1908, с. 33.

17. Там же, с. 34 - 35.

18. ГРАБСКИЙ В. С. Ук. соч., с. 3 - 5.

19. КАППЕЛЕР А. Ук. соч., с. 187.

20. Варшавский генерал-губернатор К. К. Максимович - управляющему делами Комитета министров Э. Ю. Нольде. 22.4.1905 г. - В кн.: ДЯКИН В. С. Национальный вопрос во внутренней политике царизма (XIX - начало XX вв.). СПб. 1998, с. 346 - 347.

21. Копия письма И. И. Толстого 24.12.1905 г. - Там же, с. 370 - 371.

22. Общественное движение на польских землях. М. 1988, с. 84 - 188.

23. Практическая деятельность польских эндеков была связана с нелегальной организацией Национальная лига, которая объединяла национально-демократические партии, действовавшие во всех трех частях Польши (Союз польской молодежи (Зет), Национальный рабочий союз, Союз им. Килиньского, "Соколо" (в Галиции), Общество народной школы, Общество народного просвещения и др.). См.: Политические партии России. Конец XIX - первая треть XX века. М. 1996, с. 385; Общественное движение на польских землях, с. 116 - 188.

24. См.: ПЕТУХОВ Е. В. Ук. соч.

25. Высочайше утвержденные Правила о производстве дел и ведении переписки на русском языке присутственными местами и должностными лицами Лифляндской, Эстляндской и Курляндской губерний. 14.9.1985 г. - Полное собрание законов Российской империи (ПСЗ). Собр. 3. Т. V. 1885, ст. 3194; Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета

"Об устройстве надзора за начальными училищами Дерптского учебного округа". 26.1.1887 г. - ПСЗ. Собр. 3. Т. VII. 1887, ст. 4196; Высочайше утвержденное положение Комитета Министров "О введении преподавания на русском языке в правительственных средних учебных заведениях Дерптского округа". 10.4.1887 г. - ПСЗ. Собр. 3. Т. VII, ст. 4343; Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета "О распространении на Дерптский учебный округ общих узаконений о частных учебных заведениях". 2.2.1893 г. - ПСЗ. Собр. 3. Т. XIII. 1893, ст. 9299; Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета "Об упразднении Суда в Дерптском университете". 7.7.1889 г. - ПСЗ. Собр. 3. Т. IX. 1889, ст. 6163; Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета "Об изменении некоторых параграфов Устава Дерптского университета". 20.11.1889 г. - ПСЗ. Собр. 3. Т. IX. 1889, ст. 6369; Высочайше утвержденное мнение Департамента государственной экономии Государственного Совета "О кредитах на содержание личного состава и инспекции Императорского Юрьевского университета". 16.1.1895 г. - ПСЗ. Собр. 3. Т. XV. 1895, ст. 11274; Высочайше утвержденное положение Комитета Министров "О замещении должности Ректора Юрьевского университета в случае его болезни или отлучки". 30.6.1895 г. - ПСЗ. Собр. 3. Т. XV. 1895, ст. 11902.

26. Государственный архив Российской Федерации (ГАРФ), ф. 102, ДП ОО, 1909, д. 21, т. 2.

27. См.: АНДРЮШАЙТЕ Ю. Борьба революционных элементов социал-демократии Литвы за пролетарскую партию в годы реакции (1907 - 1910 гг.) Вильнюс. 1962; Очерки истории Коммунистической партии Литвы. Т. 1. 1887 - 1920. Вильнюс. 1971; ВИДМАНТАС Э. Ю. Социал-демократическая печать и рабочее движение в Литве в 1895 - 1907 гг. Вильнюс. 1977.

28. Копия с письма Н. Н. Анненкова В. А. Долгорукову 17.3.1863 г. - В кн.: ДЯКИН В. С. Ук. соч., с. 431.

29. Журнал Особого совещания по делу об украинофильской пропаганде. - В кн.: ДЯКИН В. С. Ук. соч., с. 438 - 439. Решения Совещания были утверждены Александром II 18 мая 1876 г.

30. См.: ДОРОШЕНКО В. Революційна Украінська партія. Львів. 1921.

31. См.: РИШ А. Очерк по истории Украинской социал-демократической "Спилки". Харьков. 1926.

32. См.: МІХНОВСЬКИЙ М. Самостійна Украіна. Киів-Львів. 1991.

33. См.: ЕФРЕМОВ С. Из общественной жизни на Украине. М. 1916.

34. Варшавский генерал-губернатор К. К. Максимович - управляющему делами Комитета министров Э. Ю. Нольде 22.4.1905 г. - В кн.: ДЯКИН В. С. Ук. соч., с. 346 - 347; Именной Высочайший указ, данный Сенату "О разрешении в частных учебных заведениях в губерниях Царства Польского преподавания некоторых предметов на Польском и Литовском языках". 1.10.1905 г. - ПСЗ. Собр. 3. Т. 25. Отд. 1, ст. 26756; Копия письма И. И. Толстого 24.12.1905 г. - ДЯКИН В. С. Ук. соч., с. 370 - 371; Высочайше утвержденное мнение Государственного Совета "О порядке назначении, перемещения и увольнения приходского римско-католического духовенства, ректоров (регенсов), инспекторов и профессоров Императорской Римско-Католической духовной академии и семинарий, а также регенсов и секретарей консисторий, и об установлении в законе взысканий с духовных лиц римско-католического исповедания". 26.12.1905 г. - ПСЗ. Собр. 3. Т. 25. Отд. 1, ст. 27112; Варшавский генерал-губернатор Г. А. Скалон - С. Ю. Витте 14.1.1906. - В кн.: ДЯКИН В. С. Ук. соч., с. 368 - 370.

35. См., напр.: Высочайшее повеление, объявленное министром народного просвещения "О разрешении Ольге Вернер открыть на ее средства в городе Лодзи женскую гимназию с правами правительственных гимназий". 4.6.1905 г. - ПСЗ. Собр. 3. Т. 25. Отд. 1, ст. 26341.

36. Общественное движение на польских землях. М. 1988, с. 189 - 247.

37. Там же.

38. См.: ЕФРЕМОВ С. Из общественной жизни на Украине. М. 1916.

39. Политические партии России, с. 644 - 646.

40. ГАРФ, ф. 102, ДП, 4 д-во, 1914, д. 3749; Революция 1905 - 1907 гг. в Прибалтике. Таллин. 1981; КАРЬЯХЯРМ Т. Э. Эстонская буржуазия и самодержавие в 1905 - 1917 гг. Таллин. 1983.

41. Высочайше утвержденное Положение о выборах в Государственную думу. 3.7.1907 г. - ПСЗ. Собр. 3. Т. XVII. 1907, ст. 29242; Журнал междуведомственного совещания по вопросу о постановке школьного образования в местностях с инородческим и инославным населением. - В кн.: ДЯКИН В. С. Ук. соч., с. 99 - 109; Представление МВД в Совет министров 11.3.1910 г. - Там же, с. 394.

42. Воззвание великого князя Николая Николаевича 1.8.1914 г. - В кн.: ДЯКИН В. С. Ук. соч., с. 400.