К середине 80-х годов резко обострилась международная обстановка. Администрация США взяла курс на достижение военно-стратегического превосходства США и НАТО над СССР и Варшавским Договором, повела глобальное наступление на реальный социализм, все чаще прибегая к политике "силовой дипломатии". Между тем почти все страны социалистического содружества оказались в той или иной степени либо в предкризисной, либо в кризисной ситуации, вызванной главным образом экономическими причинами.

К сожалению, мы порой не замечали или не хотели замечать реальных процессов, происходивших в социалистических странах, новых потребностей их развития, отвергали любые попытки модернизации сложившихся политических и социально-экономических структур и механизмов, в том числе и в рамках международного сотрудничества. В наших связях с этими странами зачастую довлели стереотипы и догмы в подходах к решению задач социалистического строительства, было немало формализма, парадности, заорганизованности.

После "Пражской весны" и особенно событий в Польше в 1980 г., когда произошло резкое обострение внутриполитической обстановки в стране и мир был в напряженном ожидании, введет или нет Советский Союз свои войска в Польшу, казалось, что в ЦК КПСС будет серьезно проанализирован весь комплекс отношений СССР с социалистическими странами с целью их большей демократизации, открытости, доверительности и сближения.

Сама жизнь подсказывала, что эти страны уже были не те, что в первые годы после войны. Их руководство окрепло, набралось опыта, имело свои собственные взгляды на многие проблемы политического и экономического характера. И чем дальше, тем больше эти процессы набирали силу.

Все говорило за то, чтобы мы внесли серьезную корректировку в политический курс и практику наших отношений с социалистическими странами.

КУРС НА ПЕРЕСТРОЙКУ

Новое руководство СССР во главе с М. С. Горбачевым круто взяло курс на перестройку отношений с социалистическими странами, на создание принципиально новой атмосферы в этих отношениях, на коренное обновление форм и методов работы. В самых важных документах КПСС вопросам отношений СССР со странами содружества уделялось большое внимание и они зазвучали сильнее, чем ранее. На мартовском (1985 г.) Пленуме ЦК КПСС Горбачев сказал: "Первая заповедь партии и государства - беречь и всемерно укреплять братскую дружбу с нашими ближайшими соратниками и союзника-

Поклад Борис Иосифович - доктор исторических наук, Чрезвычайный и Полномочный посланник I класса.

стр. 114

ми - странами великого социалистического содружества. Мы будем делать все от нас зависящее для расширения взаимодействия с социалистическими государствами, для повышения роли и влияния социализма в мировых делах"¹.

Горбачев вошел даже с запиской в Политбюро ЦК КПСС по вопросу о принципах отношений СССР с братскими странами на новом этапе - этапе перестройки. Дело дружбы и сотрудничества с ними было провозглашено как самое приоритетное в международной политике нашей страны.

Вполне естественно, что взятый курс должен был проводить в первую очередь министр иностранных дел СССР, а им стал в июне 1985 г. Э. А. Шеварднадзе. Это назначение для всех сотрудников Министерства иностранных дел было совершенно неожиданным. Но не было неожиданным то, что произойдет замена министра иностранных дел СССР. Я лично считал, что Горбачев передвинет А. А. Громыко на другой, пусть даже более высокий пост, что позволит ему "делать" свою внешнюю политику. Уж очень был высок к этому времени авторитет Громыко как знатока и практика в области внешней политики и дипломатии. Такого мнения придерживался не я один, хотя вслух об этом предпочитали не говорить. Назывались различные кандидатуры на пост министра из числа профессиональных дипломатов: А. Ф. Добрынин, Г. М. Корниенко, Ю. М. Воронцов и другие, однако никто не предполагал, что им станет Шеварднадзе, бывший министр внутренних дел Грузинской ССР, первый секретарь ЦК КП Грузии, человек, совершенно не искушенный во внешнеполитических делах. Вне министерства оказались такие "зубры" дипломатии, как А. Ф. Добрынин, Г. М. Корниенко, М. С. Капица, В. М. Фалин и др.

Автор этих строк тогда был заместителем заведующего 5-м Европейским отделом, который курировал отношения СССР с Болгарией, Венгрией, Румынией, Югославией, Албанией, Грецией и Кипром. Вскоре заведующего этим отделом В. П. Логинова назначили заместителем министра. С его перемещением наверх я стал и. о. заведующего отделом, хотя приказа по МИД не было. Мне объяснили, что нет необходимости назначать меня заведующим отделом, поскольку в скором времени предстоят структурные изменения и тогда меня назначат официально. В разгар оживленных обсуждений структурных изменений центрального аппарата министерства я ушел в отпуск.

Придя в первый день после отпуска на работу и не успев поговорить со своими заместителями о делах, мне позвонили из секретариата Шеварднадзе и сказали, что он просит быть у него в 10.00. Естественно, что буквально на ходу я пытался узнать о последних новостях, идеях, прожектах и т. п. Но времени было слишком мало.

Шеварднадзе встретил меня очень тепло. Он вышел из-за стола навстречу мне, широко улыбаясь, был приветлив, спросил, как я отдохнул. Потом сказал, что хотел бы со мной посоветоваться по следующему вопросу. В настоящее время в Советском Союзе находится с официальным визитом премьер-министр Турции М. Озал. Визит еще не закончился, но уже состоялись переговоры, которые представляют интерес для болгарского руководства. Вопрос состоит в том, стоит ли уже сейчас информировать болгарскую сторону и сделать это в Москве, через посла Болгарии, или после окончания визита.

Я сказал, что обычно мы информируем через наших послов первых лиц социалистических стран, при этом по завершении подобных визитов. Подчеркнул, что это дает хорошую возможность нашим послам побеседовать с ними по интересующим нас вопросам. Вместе с тем я не исключал и предложенного варианта информации, особенно если она носит срочный характер. Это будет с благодарностью воспринято в Софии, учитывая не простые болгаро-турецкие отношения.

Выслушав меня, Шеварднадзе попросил вместе с заведующим отделом Среднего Востока Ю. К. Алексеевым подготовить на его имя записку по этому вопросу.

¹ Правда, 12.III.1985.

стр. 115

- Надо бы подумать над тем, - сказал он, - как бы снять эти ненужные наслоения и тем самым способствовать улучшению атмосферы в отношениях между двумя странами.

Ну, а затем состоялся разговор, ради которого Шеварднадзе вызвал меня к себе. Он дал понять, что знает о том, что я давно работаю в министерстве, хорошо знаю структуру и механизм его деятельности, человек опытный и т. п. Поэтому он хотел бы поговорить со мной предельно откровенно по некоторым вопросам совершенствования работы МИД.

- Я Вас прошу, - улыбаясь и наклоняясь ко мне всем корпусом, сказал он, - быть совершенно откровенным, говорить честно то, что Вы думаете.

В дальнейшей беседе к призыву быть с ним абсолютно откровенным министр возвращался несколько раз.

В ответ я сказал, что действительно хорошо знаю центральный аппарат министерства, работал в разных подразделениях, особенно много - в руководящих его звеньях. Решительно заявил, что по натуре я человек откровенный и буду говорить то, что думаю. Тем временем я пристально присматривался к нему. Первое, что мне бросилось в глаза, это высокий лоб, вьющиеся седые волосы. Довольно крупный нос как-то не выделялся, когда Шеварднадзе улыбался, но на фоне печального или страдальческого выражения лица он становился заметным. Глаза его были большими, навыкате, какими-то масличными. Они могли быть очень веселыми, оживленными, и тут же стать очень грустными, печальными. В общем его внешность мне импонировала, хотя выражение глаз иной раз настораживало. В ходе беседы он стремился создать непринужденную атмосферу, шутил, смеялся, что также импонировало мне.

Шеварднадзе сказал, что в настоящее время его занимает вопрос, каким образом усовершенствовать структуру министерства, чтобы оно лучше работало. В частности, речь идет об укреплении подразделений МИД, слиянии некоторых отделов, создании управлений.

- Как Вы смотрите, например, - сказал он, - если мы объединим 4-й и 5-й Европейские отделы (они курировали почти все европейские социалистические страны. - Б. П.) в одно крупное управление социалистических стран? Собрав в один кулак все силы, занимающиеся социалистическими странами Европы, - продолжал он, - мы могли бы, как мне кажется, более успешно развивать наши отношения с ними, решать вопросы сотрудничества, укреплять социалистическое содружество. Говорите, только совершенно честно и откровенно, - подчеркнул он.

Следуя его призыву, я сказал, что сосредоточение сил в одном подразделении позволит, конечно, глубже разрабатывать указанные проблемы, находить общие подходы, лучше решать вопросы взаимодействия наших стран. Вместе с тем я высказал опасения по поводу того, что создание такого большого управления может повлечь за собой снижение оперативности в работе.

- В МИД уже сливали эти два отдела в один отдел, - заметил я, - но через некоторое время пришли к выводу, что такой крупный отдел не может нормально функционировать и поэтому вновь создали два отдела.

Я сказал, что при нынешней структуре заведующий отделом получает шифртелеграммы, читает их и тут же дает задания сотрудникам по решению вопросов, поставленных в них. Некоторые из этих вопросов носят важный и срочный характер, и, следовательно, предложения необходимо готовить в сжатые сроки, причем нередко согласовывая их с министерствами, ведомствами, различными организациями, вплоть до аппарата ЦК КПСС. В зависимости от характера поставленных вопросов заведующий либо сам принимает решение, либо докладывает напрямую заместителю министра.

Образование же управления создает промежуточную ступеньку между заведующим отделом и заместителем министра. Сначала телеграммы должен прочитать начальник управления, а потом уже заведующие отделами, а дальше по цепочке вниз. После подготовки проектов предложений их утверждение будет протекать в обратном порядке, т. е. через начальника управления, у которого к тому же будет в два раза больше стран, чем

стр. 116

у заведующего отделом. Все это поведет лишь к задержке принятия мер по поставленным в телеграммах вопросам. Это же относится и к документам и материалам, получаемым по почте, так называемой почтовой информации.

Кроме того, в случае создания управления, - продолжал я, - возникнут определенные сложности и неловкости в поддержании связей с послами социалистических стран в Москве. В настоящее время эти послы имеют дело с министром иностранных дел СССР (в общем довольно редко), с его заместителями (чаще всего с заместителем, курирующим соответствующий оперативно-территориальный отдел) и, главным образом, с заведующими отделами. При новой структуре, - подчеркнул я, - возникает еще одно должностное лицо - начальник управления, с которым они должны будут поддерживать контакты. Надо учитывать и то обстоятельство, что послы социалистических стран, а это все члены ЦК своих партий, поставлены и так в неравноправное положение по сравнению с нашими послами в этих странах.

Тут Шеварднадзе явно оживился.

- А в чем дело, как это так? - сказал он.

Я пояснил, что советские послы в социалистических странах по наиболее важным вопросам идут к первым лицам в государстве, по менее важным - к главе правительства и министру иностранных дел или в крайнем случае к заместителю министра.

- До уровня заведующего отделом МИД - и тут я сказал с особым акцентом, - они не опускаются.

Перебив меня, Шеварднадзе сказал, что это неправильно.

- Мы не должны допускать неравноправия, чванства, это никуда не годится, - с запальчивостью возразил он. - Почему посол социалистической страны ходит к нашему заведующему отделом, а наш нет? Что, он не может снизойти до уровня заведующего отделом? - с сарказмом сказал министр. - Это надо поправить.

Тут Шеварднадзе рассказал мне о том, что когда он был первым секретарем ЦК КП Грузии, а затем и кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС, то не считал для себя зазорным заходить, когда бывал в Москве, к заведующему сектором и даже инструктору отдела ЦК. Поддержав его в этом, я сказал, что в МИД бывали случаи, когда наши послы в социалистических странах не заходили в оперативно-территориальный отдел, игнорировали его и, находясь в Москве, шли прямо к министру или его заместителю.

Шеварднадзе помолчал и, как бы рассуждая вслух, сказал, что мы должны уважительно относиться к нашим друзьям, их опыту, не допускать высокомерия, прислушиваться к их мнению. Он не подытожил нашу беседу, которая длилась полтора часа, не высказал каких-либо определенных суждений. Тепло прощаясь со мной, министр напомнил о направлении ему записки по болгаро-турецким делам и просил позже зайти.

Не скрою, эта беседа с Шеварднадзе произвела на меня в общем благоприятное впечатление. Дело в том, что все, кто работал на "социалистическом направлении" не только понимали умом, но и чувствовали сердцем необходимость перестраивать отношения Советского Союза с социалистическими странами на более демократический лад, избавляясь от формализма, заорганизованности и известного высокомерия. Поэтому высказывания Шеварднадзе о необходимости учитывать опыт друзей, прислушиваться к их мнению, строить отношения на равноправной основе очень импонировали мне, а, следовательно, и моим коллегам. И звучало это в устах нового министра довольно убедительно и искренне. С положительной стороны его характеризовало и то, что он советовался, хотел выслушать мнение "старого мидовца".

Однако мои предостережения относительно слияния 4-го и 5-го Европейских отделов в одно управление по не известным мне причинам не были приняты во внимание. Было создано Управление социалистических стран Европы (УССЕ), в которое вошли, помимо этих двух отделов, два вновь созданных - Отдел Варшавского Договора и Отдел Совета Экономической Взаимопомощи. Правда, все эти отделы специальным приказом министра были приравнены к самостоятельным отделам министерства. Я стал заведующим Отделом социалистических стран Юго-Восточной Европы (ОССЮВЕ), Греция и Кипр были переданы в 1-й Европейский отдел.

стр. 117

Кстати говоря, на мой взгляд, само название структурного подразделения министерства "управление", связанного с отношениями СССР с социалистическими странами, было неудачным, оно звучало довольно двусмысленно. И не случайно в Министерстве иностранных дел СССР оперативно-территориальные подразделения не назывались "управлениями". Но кто с этим считался? Действовал принцип: "если нельзя лучше, так хотя бы иначе".

В министерстве было создано также Управление социалистических стран Азии и Африки (УССАА). К сожалению, мои опасения относительно снижения оперативности в работе оправдались. Огромное управление стало по существу неуправляемым. В нем насчитывалось 110 - 120 человек. Если раньше каждый заведующий отделом получал свой экземпляр шифрованных телеграмм и сразу же давал указание о принятии соответствующих мер, то теперь на все управление, включая его начальника и четырех заведующих отделами, поступал только один экземпляр. Если раньше заведующий отделом и его заместители, приходя на работу, сразу же брались за читку шифровок, то теперь в ожидании телеграмм они брались за читку газет. И сколько мы не бились, чтобы увеличить число экземпляров шифровок для управления, все было бесполезно.

Сотрудники недоумевали: любая реорганизация системы аппарата министерства предполагает, что она пойдет на пользу, будет способствовать оперативности в работе, улучшению ее качества и т. п. И если что-то не так, то необходимо своевременно внести коррективы, поправить дело. Но не тут-то было. Дружные выступления на этот счет заведующих отделами и их заместителей, партийной организации управления не дали никаких результатов. И это в то время, когда на всех перекрестках говорили о новом мышлении, новых подходах и т. п.

Как я и предполагал, в затруднительном положении оказались послы социалистических стран. Раньше они, как правило, шли на прием к заведующему отделом. При новой структуре возникал вопрос: к кому идти, к заведующему отделом или начальнику управления? Они прекрасно понимали, что вопросами страны, которую посол представляет в Москве, занимался и занимается заведующий отделом. Но не обидит ли он начальника управления, если пойдет по какому-либо делу к заведующему отделом? Не приходится говорить и о том, что начальник управления не мог просто физически участвовать в многочисленных переговорах, беседах, протокольных мероприятиях, проводимых обеими сторонами. А ведь хорошо известно, что в посольствах ведут строгий учет того, кто не откликнулся на его приглашение, и было ли данное должностное лицо на аналогичном мероприятии в другом посольстве. Словом, вопросов возникало немало.

ОБНАДЕЖИВАЮЩИЕ ПЕРЕМЕНЫ

В соответствии с новым политическим мышлением был взят курс на то, чтобы наши связи и контакты с друзьями в социалистических странах были неформальными, поистине дружественными, доверительными. Много говорилось о необходимости проявлять к ним больше уважения, внимания, такта, учитывать их точку зрения и т. п.

Обо всем этом говорил Горбачев в своей речи в мае 1986 г. в Министерстве иностранных дел СССР на совещании "О задачах центрального аппарата и загранучреждений МИД СССР по реализации решений XXVII съезда КПСС в области внешней политики". Прекрасно помню, как мы, сотрудники министерства, работавшие на этом направлении внешней политики СССР, сидя в зале, перешептывались, ожидая каких-то новых веяний.

По инициативе Горбачева стало складываться новое звено политического и экономического сотрудничества - институт многосторонних встреч руководителей братских стран, получивший с их стороны всяческую поддержку. Более широким стал спектр обсуждаемых проблем, беседы носили неформальный характер, а с нашей стороны они были более откровенными, дружественными, а также уважительными к мнению друзей.

стр. 118

С 1985 г. начали ежегодно проводиться совещания Политического Консультативного Комитета (ПКК) государств-участников Варшавского Договора, дважды в год - заседания Комитета министров иностранных дел (КМИД) и Комитета министров обороны (КМО), на регулярной основе проходили совещания секретарей ЦК братских партий, отвечающих за отдельные направления их деятельности. Кроме официальных заседаний КМИД стали устраиваться дружеские встречи в узком составе без какой-либо согласованной повестки дня.

Руководители социалистических стран по достоинству оценили и такое новшество, как их информирование о предстоящих наших внешнеполитических акциях, об итогах визитов и международных переговорах на высшем и высоком уровне и т. п. Причем это делали и Горбачев, и Шеварднадзе, и другие советские руководители.

Сотрудники министерства, занятые на ниве отношений с социалистическими странами, с радостью настроились на перестроечную волну. Они трудились с энтузиазмом. Ни один отдел или даже несколько отделов министерства вместе взятых не готовили такого множества визитов на высшем и высоком уровне, как в Отделе социалистических стран Юго-Восточной Европы и Отделе социалистических стран Центральной Европы. К тому же следует добавить их участие в подготовке материалов к совещаниям ПКК и заседаниям КМИД государств - участников Варшавского Договора.

Для нашего отдела была, например, огромным испытанием подготовка сразу трех официальных визитов (один за другим) Шеварднадзе в Болгарию, Венгрию и Югославию. Что-то не припомню случая в истории нашего министерства, когда министр побывал бы с официальным визитом в трех странах, переезжая из одной страны в другую. А что значит подготовить только один визит? Это означает подготовить массу различного рода материалов (проекты речей, коммюнике, сообщения для печати, памятки для бесед, справки, сравнительные таблицы и т. п.), по объему и тяжести напоминающую кирпич. И все три визита надо было готовить одновременно! В таком напряженном темпе мы трудились все время, иногда даже по ночам. Между собой я и мои заместители О. К. Воронков и З. П. Катерушина шутили, что в отделах социалистических стран просто каторжный труд, а мы сами - каторжники. Но мы не роптали.

В нашем отделе активно трудились заведующие секторами Ю. В. Бетев, Н. М. Владимир, В. П. Дурнев, В. П. Кулаков, Г. Н. Селях, сотрудники отдела К. К. Аленов, А. А. Боцан-Харченко, Я. Ф. Герасимов, Н. И. Дарчиев, Е. А. Егоров, А. И. Кривенко, В. А. Лапшин, В. А. Мясников, В. И. Нескубо, А. Д. Поляков, В. Н. Сергеев, А. С. Стриганов, А. А. Толкач, В. А. Чижов и др. Работа в исключительно напряженном ритме стала нормой жизни.

В лучшую сторону начали меняться и методы работы. Так, в практику нашего сотрудничества с социалистическими странами прочно вошли консультации по проблемам международных отношений и вопросам двусторонних связей, которые проводились на различных уровнях. В министерство стали регулярно приглашаться послы социалистических стран, где их информировали главным образом заместители министра по наиболее важным и актуальным вопросам внешней политики СССР и международной жизни. Это было хорошо воспринято послами братских стран, и они не раз высказывали свою признательность. Следует отметить, что беседы и переговоры Шеварднадзе с послами и представителями социалистических стран стали более откровенными и доверительными. И это сразу же почувствовали и оценили дипломаты этих стран.

Мне хорошо запомнились переговоры Шеварднадзе с Союзным Секретарем по иностранным делам Югославии Раифом Диздаревичем, прибывшим с официальным визитом в Москву в январе 1986 г. Как и положено, первое слово министр предоставил гостю. Выступление Диздаревича было выдержано в обычных рамках, в дружеских тонах, но не более. Затем выступил Шеварднадзе. И по мере того, как он довольно откровенно рассказывал о перестройке, проводимой в нашей стране, о ее сложностях и трудностях, а также о некоторых наших шагах на международной арене, Диздаревич все более оживлялся.

стр. 119

Когда он снова взял слово, то о делах Югославии он стал говорить более откровенно и доверительно. Чувствовалось, что для него была неожиданной такая манера ведения переговоров нашим министром, и он в свою очередь пошел по тому же пути. С тех пор между Диздаревичем и Шеварднадзе установились дружеские, деловые отношения.

Возросшие масштабы экономического сотрудничества, особенно в условиях осуществления во многих странах экономических реформ, потребовали перестройки работы Совета Экономической Взаимопомощи, основные направления которой были сформулированы в решениях 43-го (внеочередного) и 44-го заседания сессий СЭВ. Имелось в виду, в частности, что на межправительственном уровне будет регулярно проводиться согласование экономической и научно-технической политики в областях, связанных с взаимным сотрудничеством. На отраслевом уровне будут согласовываться направления и конкретные мероприятия по развитию международной специализации, сотрудничеству и техническому перевооружению отраслей и видов производств. Ставилась задача начать создание объединенного рынка стран - членов СЭВ, обеспечить условия для решающего прорыва на ключевых направлениях научно-технического прогресса. Этот сложный, многогранный процесс был рассчитан на длительную перспективу.

Наряду с многосторонним сотрудничеством, больше внимания было уделено двусторонним отношениям СССР с европейскими социалистическими странами. Более регулярный характер стали носить контакты на уровне политического руководства между партийными, государственными органами, общественными организациями.

Расширился диапазон действий, повысилась активность социалистических стран на международной арене, их выступления с самостоятельными конструктивными инициативами. Они явились конкретизацией различных аспектов общего курса Варшавского Договора в международных делах и имели целью укрепление атмосферы взаимного доверия между Востоком и Западом.

Так, "план В. Ярузельского" (первый секретарь ЦК ПОРП, председатель Совета министров ПНР. - Б. П.) предусматривал комплекс мер по сокращению вооружений и укреплению доверия в Центральной Европе, план Генерального секретаря ЦК КПЧ М. Якеша был направлен на создание вдоль линии соприкосновения государств Варшавского Договора и НАТО зоны доверия, сотрудничества и добрососедских отношений, предложения ГДР и ЧССР, а также Румынии и Болгарии о создании безъядерных зон и зон, свободных от химического оружия, в различных районах Европы, инициатива трех партий - Венгерской социалистической рабочей партии, Социал-демократической партии Финляндии и Итальянской социалистической партии - о сотрудничестве стран, не располагающих ядерным оружием, в интересах разоружения в Европе.

На Берлинском совещании ПКК (май 1987 г.) руководители союзных государств единодушно высказались за придание большего динамизма внешнеполитическому сотрудничеству, за дальнейшее совершенствование его механизма, за неукоснительное соблюдение принципов равноправия и взаимной ответственности в системе политических отношений между государствами-участниками Варшавского Договора. Они подчеркнули важность повышения активности и инициативы каждого союзного государства в международных делах в интересах проведения согласованного внешнеполитического курса. Именно в этом контексте, как прямо указывалось в коммюнике Берлинского совещания ПКК, было принято решение создать Многостороннюю группу текущей взаимной информации (МГТВИ) в составе представителей государств-участников Варшавского Договора.

Было решено также создать специальную комиссию государств - участников Варшавского Договора по вопросам разоружения в составе представителей министерств иностранных дел и министерств обороны для обмена мнениями и информацией по вопросам ограничения вооружений и разоружения, особенно ядерного, включая обсуждение инициатив союзных государств и выработку предложений в этой области.

Выступая в этой связи на заседании коллегии министерства, Шеварднадзе много говорил о важности МГТВИ - этого нового органа, о необходимости обеспечения его эффективной работы. Он заявил, что все отделы и управления министерства обязаны по

стр. 120

просьбе руководителя группы в оперативном порядке готовить соответствующие материалы. Он также сказал, что надо хорошенько подумать о кандидатуре на эту должность, подчеркнув, что это должен быть опытный и авторитетный дипломат. Как мне потом говорили, в руководстве министерства настойчиво обсуждалась кандидатура В. И. Кочемасова.

Но неожиданно меня пригласил к себе В. П. Логинов и предложил стать руководителем этой группы с оставлением на должности заведующего отделом.

- Ты будешь, как Кашлев, - сказал Логинов, - который, будучи начальником Управления министерства, одновременно является главой делегации СССР на Венской встрече Совещания по безопасности и сотрудничеству в Европе. При этом тебе будет присвоен ранг посла, - заключил он.

Откровенно говоря, я колебался, поскольку нагрузка в отделе была очень высокой, а дело, за которое мне предложили взяться, было новым и важным. Но Вадим Петрович настаивал на своем. Он сказал, что при докладе Шеварднадзе был представлен список кандидатов и он остановился на моей кандидатуре.

- У Поклада хорошие связи с румынами, - подчеркнул он.

Что касается присвоения мне ранга посла, то к этому вопросу Логинов больше не возвращался. А я ему не напоминал.

С созданием МГТВИ был открыт новый важный дополнительный канал увеличения объема и повышения оперативности взаимной информации в целях совершенствования внешнеполитического сотрудничества союзных государств. Это был первый постоянный рабочий орган в рамках Варшавского Договора.

Ряд конкретных практических мер, связанных с работой МГТВИ как вновь созданного постоянного органа, был рассмотрен на заседании КМИД в Праге в 1987 г. При этом союзные государства подтвердили свою решимость укреплять взаимную сплоченность и единство, наращивать динамизм внешнеполитического сотрудничества в целях устранения угрозы войны, упрочения безопасности в Европе и мире.

Все участники заседания КМИД положительно оценили начало деятельности МГТВИ, происходящий в ее рамках полезный обмен информацией и мнениями. Они высказались за усиление роли МГТВИ как эффективного инструмента внешнеполитического взаимодействия союзных государств, в частности путем дальнейшего повышения оперативности, использования новых, гибких форм работы, придания ей все больше практической направленности и планомерности, а также за то, чтобы сосредоточить внимание на тех вопросах, которые имеют решающее значение для дальнейшего развития международной обстановки.

В течение Варшавского раунда (МГТВИ первый год работала в Варшаве), как сообщил при подведении итогов ее деятельности председатель группы, представитель ПНР посол С. Пшигодский, в ходе девяти заседаний МГТВИ было обсуждено около 50 пунктов повестки дня. В рамках взаимного обмена информацией о внешнеполитической деятельности союзных государств было представлено более 100 сообщений.

Работе группы в целом удалось придать регулярный, плановый характер, сконцентрировать ее внимание на рассмотрении наиболее важных и актуальных вопросов международной политики. Заседания группы проходили по-деловому, неформально, при активном и инициативном подходе всех участников, с должным уважением к мнению каждого.

Отмечалось, что хотя на начальном этапе работы группы не обошлось без трудностей, однако в конечном счете по возникающим проблемам удавалось находить взаимоприемлемые решения. Подчеркивалось, что с самого начала работы группы в ней сложилась хорошая атмосфера товарищеского заинтересованного и конструктивного сотрудничества, обстановка откровенности и взаимного доверия.

Как отмечали участники заседания, большой интерес неизменно вызывали регулярные информации делегации СССР, касающиеся крупных советских внешнеполитических инициатив (по Северу Европы, Средиземноморью, Афганистану и др.), итогов важнейших визитов советских руководителей (М. С. Горбачева в США и Югославию,

стр. 121

Н. И. Рыжкова в Швецию и Норвегию, Э. А. Шеварднадзе в страны Латинской Америки, Испанию, Афганистан).

Был отмечен неизменно высокий экспертный уровень советской делегации. В ее состав в разное время, а некоторые члены делегации по несколько раз, входили заведующие отделами, начальники управлений и их заместители В. М. Васев, Г. В. Киреев, Ю. И. Павлов, С. Я. Синицин, Е. М. Астахов, С. Е. Журавлев, С. С. Зотов, Н. В. Кинаев, А. И. Панкратов, О. Н. Черный и др. В работе МГТВИ принимали также активное участие квалифицированные эксперты по различным вопросам международных отношений и внешней политики СССР Ю. И. Бузыкин, Ю. Н. Рахманинов, В. П. Ступишин, Е. А. Шахназарян, В. А. Блатов, Г. И. Мартиросов, А. С. Облов, В. С. Сидоров, Н. П. Смидович, А. В. Яковенко и др. Секретарем делегации, на долю которого выпала задача решать много организационных вопросов, был неизменно С. А. Каюков.

Среди вопросов, обсуждение которых на группе было особенно полезным, были названы такие, как реакция в мире на документы ПКК и КМИД, развитие обстановки в Западной Европе, включая тенденции военной интеграции, положение в районе Средиземноморья, обстановка на Ближнем Востоке, в Персидском заливе, на Юге Африки, в Центральной Америке, в Кампучии, в Афганистане и вокруг него.

На протяжении всей работы МГТВИ было заметно стремление придать обсуждениям в группе практическую направленность. Так, на повестку дня шестого заседания был вынесен вопрос о реакции на результаты советско-американской встречи в верхах и практических выводах, касающихся в этой связи взаимодействия союзных государств. В практическом ключе проходило обсуждение вопросов о политических аспектах отношений СЭВ и его членов с ЕЭС, о развитии сотрудничества ФРГ - Франция и его последствиях для государств-участников Варшавского Договора, о работе с западноевропейскими странами и их группировками по парламентской линии. Регулярно обсуждались вопросы взаимодействия союзных стран на Венской встрече, их деятельности на североевропейском и южноевропейском направлениях, линии в отношении Движения неприсоединения.

Польская сторона - как страна-организатор работы группы - сделала все для того, чтобы создать максимально благоприятные условия для ее работы. У меня состоялась обстоятельная беседа с министром иностранных дел ПНР М. Ожеховским, в ходе которой были обсуждены многие вопросы, связанные с работой МГТВИ. Впоследствии он уделял большое внимание работе группы, принимал участников ее заседаний. На регулярной основе происходили их встречи с Генеральным секретарем Политического Консультативного Комитета государств-участников Варшавского Договора, заместителем министра иностранных дел ПНР Г. Ярошеком.

Большое внимание работе МГТВИ уделяла и румынская сторона, когда ее работа продолжилась в Бухаресте (румынский раунд). При открытии первого заседания в сентябре 1988 г. заместитель министра иностранных дел СРР К. Оанча, позитивно оценив проведенную до сих пор работу группы, подчеркнул, что Румыния постарается действовать так, чтобы обмен мнениями и информацией по проблемам внешней политики, представляющей взаимный интерес, стал все более плодотворным и отвечал нынешним потребностям в информации наших стран. И действительно, деятельность МГТВИ в этот период стала еще более активной и плодотворной, особенно учитывая накопленный опыт.

В ходе работы группы происходило сопоставление мнений, точек зрения на коллективной основе, аналитическая оценка того или иного события, явления, процесса международной жизни, что давало значительно более полную, многогранную его картину. Это в конечном итоге позволяло каждой стороне лучше ориентироваться в обстановке, приходить к обоснованным выводам, конкретным практическим шагам.

После окончания очередного заседания МГТВИ наша делегация, а она всякий раз подбиралась в соответствии с повесткой дня, до позднего вечера интенсивно работала в посольстве - готовила шифртелеграммы. В среднем я давал в Москву по пять-шесть информационных телеграмм, причем нередко они шли по "большой разметке" (членам

стр. 122

Политбюро). Бывало и так, что по прибытии в Москву и, приходя в министерство, узнавал, что некоторые последние телеграммы не были еще обработаны и разосланы.

Согласно утвержденному регламенту заседания группы проводились, как правило, раз в месяц. Работа группы велась в закрытом порядке, однако всякий раз после окончания ее заседания согласовывались тексты сообщения для печати, которые публиковались на следующий день в центральных газетах стран Варшавского Договора.

Особо хочется отметить большое внимание и помощь в работе МГТВИ, которую оказывали посол СССР в СРР Е. М. Тяжельников и посол СССР в ПНР В. И. Бровиков. Они принимали участие в некоторых мероприятиях, проводимых руководством министерств иностранных дел этих стран в связи с происходившими заседаниями группы, создавали необходимые условия для продуктивной работы нашей делегации.

В один из приездов в Варшаву я обратился к Бровикову с просьбой провести от его имени протокольное мероприятие в честь участников заседания МГТВИ, подчеркнув, что средства на это у меня есть. Поблагодарив, он сказал, что лучше мы организуем это мероприятие от Вашего имени, а Вы меня на него пригласите. Честно говоря, его предложение было для меня неожиданным, поскольку я не предполагал, что сравнительно недавно находящийся на дипломатической работе посол знает тонкости протокольной службы.

В целом, как показал опыт работы МГТВИ, был сделан важный шаг в направлении совершенствования механизма внешнеполитического сотрудничества союзных государств, воплощения на практике нового политического мышления. В коммюнике совещания ПКК государств-участников Варшавского Договора, состоявшегося в Варшаве в июле 1988 г., было выражено удовлетворение деятельностью МГТВИ, отмечена необходимость дальнейшего обогащения содержания и форм ее работы.

Все эти мероприятия, проведенные новым руководством СССР в соответствии с курсом на перестройку отношений с социалистическими странами, шли в правильном направлении. Их приветствовали руководители этих стран, связывая с ними надежды на преодоление общими усилиями возникших трудностей и на решение проблем внутри- и внешнеполитического характера. Такой курс Советского Союза отвечал требованию времени - укреплению единства и сплоченности социалистических государств в интересах мира и безопасности в Европе и во всем мире.

ЖЕСТОКИЙ ПЕРЕЛОМ

Наши друзья воспрянули духом, они почувствовали живительный ветер перемен, большую к себе уважительность, проявление внимания к их мнению, опыту и т. п. Все более конкретным содержанием наполнялись прямые связи между республиками, краями и областями СССР и соответствующими территориальными образованиями социалистических стран, в том числе с Югославией. Немало было сделано в целях повышения эффективности связей в области культуры, науки и образования, для развития туризма. Был подписан ряд соглашений, которые существенно облегчали взаимные поездки граждан, трудовых коллективов.

Но так продолжалось недолго. Постепенно интерес и внимание к развитию отношений с этими странами стали заметно падать, меньше проводилось встреч на высшем уровне, министров иностранных дел. Наша перестройка встречала непонимание у руководителей социалистических стран, прежде всего ГДР, Румынии, Болгарии и Чехословакии.

Взяв курс на перестройку, мы безоглядно занимались самобичеванием, обнажили донельзя свои недостатки и пороки во всех областях жизни. И упражнялись при этом так лихо, а зачастую и с элементами мазохизма и смакования, что невольно возникала мысль, что речь идет не о нашей стране, наших людях, нашей истории. И что все это "сотворили" не мы сами, наша партия, а кто-то другой, какая-то враждебная сила извне.

Представляя себя в самом неприглядном виде перед всем миром, мы тем самым "успешно" разрушали образ социалистического государства, образ советского челове-

стр. 123

ка, человека с высокими моральными и духовными устоями. Все это негативно отражалось на нашем престиже, вызывало в европейских социалистических странах чувство большой горечи и разочарования, не могло не сказаться отрицательно на их внутриполитической обстановке, где нашлись свои мазохисты.

Разве не отсутствием согласованных действий можно объяснить то, что Советский Союз и все страны Восточной Европы переходили на рыночную экономику своим путем, каждая сама по себе. Это при наличии Совета Экономической Взаимопомощи, призванного координировать экономическое сотрудничество стран-членов этой организации.

Трудно представить себе ситуацию, при которой США, будучи во главе западного мира, пошли бы на подобные "революционные преобразования", не поставив в известность и не обсудив со своими союзниками весь связанный с этим комплекс вопросов, возможные последствия и т. п.

Возникшие разногласия, трудности и проблемы мы не обсудили с нашими друзьями, не сели с ними за один стол. Мы "замотали" предложение Н. Чаушеску провести встречу генеральных (первых) секретарей братских партий европейских социалистических стран по проблемам экономического и научно-технического сотрудничества. Видимо, у нас были свои какие-то планы, задумки, о которых не хотели информировать наших друзей. И, естественно, каждая страна в одиночку пошла своим путем, обращая все больше свои взоры на Запад.

На первый план в нашей дипломатии все явственнее выдвигалась непомерно возросшая заинтересованность в развитии отношений СССР с Соединенными Штатами и другими ведущими государствами Запада и вместе с тем заметное снижение интереса к проблемам социалистического содружества, что не осталось, конечно, незамеченным руководителями стран Восточной Европы. Все приглушеннее стал звучать, а потом и вообще вышел из оборота тезис о приоритетности отношений СССР с этими странами в нашей внешней политике.

Такая тенденция стала просматриваться и в установочных выступлениях Шеварднадзе в Министерстве иностранных дел СССР, в его отношении к проблемам социалистического содружества. Этот важный участок работы в столь ответственный и напряженный период был поручен новому заместителю министра И. П. Абоимову, который до этого работал начальником управления кадров. Мне нередко задавали ехидный вопрос, в том числе иностранные дипломаты: чем объясняется назначение кадровика на таком сложном и трудном для содружества этапе заместителем министра иностранных дел СССР по социалистическим странам? Возможно, здесь есть какой-то особый смысл?

Собрав в один кулак силы, занятые на ниве социалистического содружества, ничего не было сделано в целях их использования для глубокого и всестороннего анализа положения в нем, выявления общих процессов и тенденций, разработки концептуальных установок. То же можно сказать и о работе Научно-консультативного совета, созданного при Управлении социалистических стран Европы МИД СССР. Состав совета, утвержденный Шеварднадзе, состоял из представителей управления и ученых различных институтов, включая Институт экономики мировой социалистической системы (ИЭМСС), Институт США и Канады, ИНИОН Академии наук СССР. Председателем совета был утвержден заведующий отделом ИЭМСС доктор исторических наук, профессор В. И. Дашичев, а меня назначили его заместителем, что объяснялось, очевидно, тем, что я был единственным доктором наук в управлении.

Говоря о необходимости создания союза дипломатии и науки, Шеварднадзе стремился не к тому, чтобы делать более целенаправленным и эффективным внешнеполитический курс Советского Союза, хотя на словах это выглядело так, а к подрыву его устоев и ослаблению. С помощью своих единомышленников он стремился внедрить в ряды дипломатов разлад, сумбур и разномыслие.

К сожалению, выступления на заседаниях Научно-консультативного совета были направлены не на то, как и каким образом сохранить и укрепить социалистическое содружество, а скорее как его размыть.

стр. 124

Тем не менее в соответствующих отделах МИД разрабатывались концепции политики СССР в отношении отдельных социалистических стран, но все эти проекты не получили хода. Да и Старая площадь в этом отношении не отличалась активностью.

Как-то на одном из совещаний у Абоимова, когда речь зашла о положении в социалистическом содружестве и возможных наших шагах в этой связи, я предложил созвать в Москве или в одной из столиц европейских социалистических стран совещание послов СССР в этих странах для обсуждения создавшегося положения и выработки соответствующих предложений. Многие из участников совещания поддержали эту идею, в том числе и Абоимов. Но время шло, а никаких практических шагов не было сделано. Думаю, что идея не нашла поддержки у министра.

Ни моим коллегам, ни мне даже в голову не приходило, что в скором времени социалистическое содружество будет пущено под откос. Мы много работали, ломали голову, что делать. Обсуждали различные варианты, строили всевозможные предположения. Однако ни министр, ни его заместитель не выдвинули эту проблему как важную и первоочередную, не созвали представительного совещания для ее основательного обсуждения.

Между тем это не помешало Шеварднадзе в выступлении на партийной конференции министерства в начале 1989 г. заявить, что "работа с социалистическими странами требует самого большого внимания. Пока она ведется, прямо скажем, на довольно примитивном уровне! Нет прогноза, нет попыток повлиять на ход событий воздействием на наши собственные огрехи". В одном был прав Шеварднадзе - он действительно не делал попыток повлиять на ход событий.

Министр ни разу не вызвал к себе ни меня, ни моего коллегу заведующего Отделом социалистических стран Центральной Европы В. В. Свирина, чтобы выслушать наше мнение. Он предпочитал иметь дело по вопросам наших отношений с социалистическими странами только со своим заместителем. Шеварднадзе, наверное, было неведомо правило Г. В. Чичерина, когда на заседании Коллегии НКИД решался важный вопрос, а заведующего отделом не было, он обычно говорил: "Подождем и послушаем, что скажет заведующий отделом". А М. М. Литвинов после разбора утренней почты всегда принимал заведующих отделами.

Я в течение двух лет, будучи заведующим ОССЮВЕ, был представителем СССР в Многосторонней группе текущей взаимной информации в составе представителей государств-участников Варшавского Договора. Поначалу МГТВИ придавали большое значение как зародышу политического механизма этой организации. Об этом немало говорил на заседании Коллегии МИД Шеварднадзе. Однажды на одном из них меня специально заслушали по этому вопросу. Но с течением времени я стал замечать, что интерес к этой группе стал понижаться, хотя мы много давали в Центр самой разнообразной информации.

Возможно, это было отражением общей стратегической линии в отношении социалистического содружества, его проблем и перспектив. Иначе чем объяснить то, что в переломный момент развития социалистического содружества ни в МИД, ни в ЦК КПСС не была разработана новая концепция взаимоотношений СССР с социалистическими странами, принципиально новые подходы к сотрудничеству с ними в политической, экономической, военной и культурной областях.

В проведении внешней политики началась целая полоса грубейших ошибок и просчетов, сдача позиций, граничащих с явным пренебрежением национальных интересов страны. Ни в коей мере не умаляя значения и не подвергая сомнению правильность линии на развитие отношений СССР со странами Запада, невольно задаешься вопросом, кто или какой высший законодательный орган нашей страны санкционировал такой поворот, переакцентировку в международной политике Советского Союза. Почему где-то наверху, в тиши каких-то кабинетов принимались ответственнейшие решения в период гласности? И все это делалось несмотря на то, что политика США и их союзников в отношении стран Восточной Европы оставалась неизменной. Разве можно себе представить на мгновение, что если бы кто-то попытался произвести подобный поворот в поли-

стр. 125

тике Соединенных Штатов по отношению к своим союзникам, то это не стало бы предметом бурных обсуждений в конгрессе США, не выплеснулось бы средствами массовой информации на суд общественности?

Осуждая прежнее советское руководство за решение о вводе советских войск в Афганистан, принятое в келейном порядке, советское руководство не сделало для себя должных выводов, не перестроилось. Нельзя, например, признать нормальным, что ликвидация Варшавского Договора и Совета Экономической Взаимопомощи, создание которых в свое время считалось историческим, эпохальным, прошла как-то незаметно. ОВД и СЭВ действовали 36 и 42 года и решение об их роспуске должно было приниматься высшими законодательными органами стран-участниц этих организаций с предварительной проработкой во всех заинтересованных структурах.

Вопрос о предстоящем заседании в Будапеште 25 февраля 1991 г. внеочередного совещания ПКК государств-участников Варшавского Договора на уровне министров иностранных дел и министров обороны (всегда эти совещания проводились на уровне глав государств. - Б. П.) был вынесен на обсуждение совместного заседания комитетов по международным делам и вопросам обороны и государственной безопасности Верховного Совета СССР. Было решено, что вопрос о роспуске военной структуры ОВД представляется в настоящих условиях назревшим и политически разумным шагом и что процесс перестройки не затронет союз как политический консультативный орган. Аннулируется лишь несколько военных документов. Высказывались надежды на то, что процесс разрыхления структур НАТО, начавшийся намного раньше, чем в ОВД, неизбежно продолжится.

У многих вызвало недоумение то обстоятельство, что на совещании ПКК Варшавского Договора в Праге 1 июля 1991 г. все страны, кроме СССР, были представлены на высшем уровне. А ведь там подписывался Протокол о прекращении действия Договора о дружбе, сотрудничестве и взаимной помощи, заключенного 14 мая 1955 г., и Протокола о продлении срока действия указанного Договора от 26 апреля 1985 г. Вызывало недоумение, почему Горбачев не принял участие в этом важном совещании, а заодно не встретился и не побеседовал с высшими руководителями стран Восточной Европы, как это всегда было раньше.

С ликвидацией Варшавского Договора и Совета Экономической Взаимопомощи встал вопрос о концептуальном подходе по всему комплексу общеевропейских проблем, как они соотносятся между собой: хельсинкский процесс, НАТО, ЕЭС, сокращение вооруженных сил и вооружений и т. д.

В свое время Варшавский Договор был образован в ответ на создание НАТО, его участниками было немало сделано для развития тех позитивных процессов, которые произошли прежде всего в Европе. На европейском континенте окончилась конфронтация, лидерами 22 государств были подписаны в ноябре 1990 г. Договор об обычных вооруженных силах в Европе и Совместная декларация, в которой говорилось, что государства различных социальных систем "больше не являются противниками, будут строить новые отношения партнерства и протягивать друг другу руку дружбы"².

Однако с упразднением Варшавского Договора, с окончанием "холодной войны", достижением больших сдвигов в области разоружения Североатлантический союз остался неизменным, ни одна его структура не была распущена. Страны НАТО не приняли по отношению к своему союзу адекватных мер, которые в полной мере соответствовали бы духу отношений между государствами, провозглашенному в упоминавшейся Совместной декларации. Почему же НАТО должно сохраняться? Ответ на этот вопрос дал в интервью "Кельнер штадт-анцайгер" бывший генеральный секретарь НАТО М. Вернер, который назвал две причины. Во-первых, необходимо сохранить баланс сил перед лицом "невероятно большой военной мощи" Советского Союза, но на пониженном уровне. И, во-вторых, предохранять членов НАТО от других рискованных ситуаций, на-

² Правда, 20.XI.1990.

стр. 126

пример, таких, которые четко проявились в ходе войны в Персидском заливе, или же могущих возникнуть как следствие политической нестабильности на Балканах или в Советском Союзе³.

В 80-е годы ни на Востоке, ни на Западе даже и речи не было о выдвижении натовских рубежей на линию Одер - Нейсе. Вначале наша позиция состояла в том, что для СССР было неприемлемо вхождение Германии в НАТО, о чем публично заявлял Шеварднадзе, но затем, круто изменив нашу позицию, советское руководство согласилось на членство объединенной Германии в этом военно-политическом блоке. Даже видавшие виды наши специалисты-германисты не успевали отслеживать нашу политику, а тем более осмысливать и переваривать.

В конце 1990 г. депутаты Верховного Совета СССР на заседаниях комитета по международным делам и Верховного Совета СССР подвергли жесткой критике деятельность МИД СССР, строго указали на серьезные упущения в его работе. Такая критика Шеварднадзе как министра, страх и опасения за последствия им содеянного были настолько велики, что 20 декабря 1990 г. он на съезде народных депутатов нарочито наигранно, в истеричной форме, заявил о своей отставке, что было полной неожиданностью даже для президента Горбачева.

В результате политических импровизаций и непредсказуемых действий дипломатия Горбачева и Шеварднадзе оставила после себя тяжелое наследство. Значительно ухудшилось геополитическое и военно-стратегическое положение страны, были серьезно подорваны ее позиции в Европе и мире.

³ Правда, 11.VII.1991.