23 сентября 1937 г. постановлением Президиума ЦИК СССР Северная обл. была ликвидирована с образованием на ее территории Вологодской и Архангельской областей. В состав Вологодской обл. вошли 24 района бывшей Северной обл. и 18 районов из состава Ленинградской обл. Решение Президиума ЦИК вызревало не на пустом месте, свои аргументы в его пользу активно отстаивали партийные и советские органы Вологды. Конечно, местное руководство не упускало при этом из виду и свои корпоративные интересы. От административного статуса территории зависели материальное благополучие чиновников, их приближенность к высшим партийно-советским инстанциям, возможности карьерного роста.

Согласно логике сталинского руководства, создание Вологодской обл. было одним из последних аккордов масштабной административно-территориальной реформы 1930-х гг., направленной на разукрупнение регионов. Кремль не устраивала возросшая самостоятельность региональных элит, а также сложность управления таким крупным административно-территориальным образованием, каким являлся Северный край, а затем и Северная обл.¹ Не оправдала себя и политика превращения Европейского Севера России во "всесоюзную лесопилку" ("деревянный Донбасс")².

Конасов Виктор Борисович, доктор исторических наук, профессор.

Кузьминых Александр Леонидович, кандидат исторических наук, преподаватель Вологодского института права и экономики Федеральной службы исполнения наказаний.

Возглавить вновь созданный регион должна была новая сталинская гвардия. В решении этой задачи ведущая роль отводилась органам НКВД, получившим задание о масштабной кадровой чистке аппарата власти. Так, 9 апреля 1937 г. начальник Белозерского районного отделения НКВД сержант госбезопасности И. К. Иванов и помощник оперуполномоченного сержант госбезопасности В. Д. Овчинников направил только что избранному первому секретарю райкома ВКП (б) Г. И. Смирнову докладную записку, в которой анализировалась политическая обстановка в районе и содержался обзор "контрреволюционной и террористической деятельности классово-враждебных элементов" (здесь и далее используется терминология сотрудников НКВД. - прим. авт.). В активизации происков классового врага чекисты посчитали виновными районных руководителей, "которые проявили беспечность и политическую слепоту, не принимали действенных мер по очищению колхозов, организаций и учреждений от классового врага"³. В результате этих обвинений были осуждены как "враги народа" бывший первый секретарь райкома ВКП (б) А. Г. Волков, председатель райисполкома П. М. Фролов, заместитель председателя райисполкома А. К. Калиничев.

Попытка первого секретаря Вологодского горкома ВКП (б) М. Т. Крейвиса встать на защиту партийных руководителей успехом не увенчалась. Его возражения против несанкционированных горкомом арестов "врагов народа" городским отделом НКВД лишь формально были приняты во внимание. Аресты коммунистов в городе стали производиться по согласованию с секретарем горкома партии. Однако никакой информации, доказывающей виновность взятых под стражу, начальник городского отдела НКВД М. Т. Крейвису не предоставлял, ссылаясь на распоряжение своего вышестоящего руководства. Северный обком ВКП (б) фактически встал на сторону руководителя НКВД Вологды, переведя строптивого секретаря горкома партии в аппарат облисполкома⁴.

Потерпела фиаско и попытка Тарногского райкома ВКП (б) установить контроль за работой местного отдела НКВД. Более того, его сотрудники собирали на районное руководство, в том числе и на секретаря райкома партии, всевозможные компрометирующие материалы, не уведомляя об этом вышестоящее начальство. Начальник районного отдела НКВД не считал нужным посещать пленумы райкома партии, хотя и являлся его членом. Соответствующая жалоба в Вологодский обком партии ситуацию не изменила. Заведующий сектором судебных и прокурорских органов отдела кадров попросту устранился от разрешения конфликта⁵.

Подготовительный организационный период образования Вологодской обл. совпал с пиком карательной политики государства. 31 июля 1937 г. Политбюро ЦК ВКП (б) утверждает приказ наркома внутренних дел N 00447 "Об операции по репрессированию бывших кулаков, уголовников и других антисоветских элементов". Эта была самая масштабная акция периода большого террора. Операцию предписывалось начать 5 августа 1937 г. и завершить в течение четырех месяцев. Согласно оговоренной в приказе разнарядке органам НКВД Северной области было дано задание привлечь к ответственности 2750 человек - 750 "преступников первой категории" и 2 тыс. "преступников второй категории". К первой были отнесены "наиболее враждебные" "антисоветские элементы", подлежащие немедленному аресту и расстрелу. Ко второй категории относились лица, которых следовало арестовать и отправить отбывать наказание в лагеря на срок от 8 до 10 лет. Судьбу арестованных лишала "тройка" в лице начальника УНКВД Северной обл., секретаря обкома партии и областного прокурора⁶.

Из Архангельска в Вологду по приказу начальника управления НКВД Северной обл. Б. А. Бака за N 1011/105 от 2 августа 1937 г. были отправлены уполномоченные - офицеры госбезопасности, которым предписывалось "самым беспощадным образом разгромить всю банду антисоветских элементов". Они должны были вести учет репрессированных, давать санкцию на арест по второй категории, контролировать ведение следствия по делам первой категории, представлять его результаты "тройке" в Архангельске и, получив оттуда заверенную выписку из протокола за подписью Б. А. Бака, приводить в исполнение смертный приговор. Одновременно приказ предписывал начать подготовку к направлению в лагеря лиц, отнесенных ко второй категории⁷.

Исходя из постановления ЦИК СССР от 23 сентября 1937 г. о разделении Северной обл. на Вологодскую и Архангельскую, генеральный комиссар госбезопасности Н. И. Ежов 29 сентября 1937 г. издал приказ за N 00623 о создании Управления НКВД по Вологодской обл., которое возглавил майор госбезопасности С. Г. Жупахин, доверенное лицо Ежова. Прибыв в областной центр в конце сентября 1937 г., Жупахин начал активно претворять в жизнь директивы и приказы НКВД о борьбе с "врагами народа". Первым делом он попросил вышестоящее руководство увеличить лимиты по первой категории на 1 тыс. человек, по второй категории - на 1,5 тыс. Результаты не заставили себя ждать.

В октябре - ноябре 1937 г. на территории области, по данным УНКВД, был "раскрыт и обезврежен" целый ряд "антисоветских организаций и групп". Среди них назывались "монархическая организация "Объединение русских офицеров"", связанная, по утверждению чекистов, с Российским общевоинским союзом в Париже и "белогвардейскими отрядами штурмовиков в Берлине"; "организация правотроцкистского толка", по утверждению чекистов, включавшая в свой состав ряд руководителей партийно-советских органов, в частности секретаря Вологодского обкома партии Г. А. Рябова; "фашистская организация", якобы опиравшаяся на "антисоветскую часть профессорско-преподавательского состава институтов и техникумов". Всего по делам перечисленных организаций проходили 287 человек, 167 из них были арестованы. Кроме того, усилиями УНКВД была "пресечена деятельность" 8 "шпионско-диверсионных резидентур польской, немецкой и финской разведок", двух "шпионско-вредительских групп", по районам области было ликвидировано 53 "контрреволюционных организаций и групп" общим количеством 913 человек из числа "бывших кулаков, белогвардейцев и их пособников"⁸.

Набрав обороты, маховик репрессий захватил областной и районный руководящий партийно-советский аппарат. В начале ноября 1937 г. были арестованы и впоследствии приговорены к расстрелу исполняющий обязанности первого секретаря обкома ВКП (б) Г. А. Рябов, председатель облисполкома Н. И. Командиров, второй секретарь обкома ВКП (б) Н. А. Люстров, бывший первый секретарь Вологодского горкома ВКП(б) М. Т. Крейвис, первый секретарь Грязовецкого райкома ВКП(б) А. П. Акиньхов, редактор областной газеты "Красный Север" К. И. Шульгин, заведующий отделом учащейся молодежи Вологодского ГК ВЛКСМ К. А. Косарев, секретарь Верховажского райкома ВЛКСМ В. И. Недевецкий. По сфабрикованным обвинениям также подверглись репрессиям руководители комсомольских организаций в Грязовецком, Никольском, Чебсарском районах⁹.

Предвидя арест, в сентябре 1937 г. повесился в лесу секретарь Чагодощенского райкома партии. Начальник секретно-политического отдела Управления государственной безопасности УНКВД по Вологодской обл. пришел к выводу, что причиной самоубийства стал донос в обком партии. Автор предсмертной записки писал: "Вины за собой не признаю... Кто клевещет, тот и враг народа"¹⁰.

В защиту арестованных их сослуживцы голос, как правило, не поднимали. В своей книге "Та жизнь" журналист Г. А. Акиньхов пишет, что 10 ноября 1937 г. по радио объявили об аресте его отца - первого секретаря Грязовецкого райкома партии. Недавние друзья и приятели Александра Петровича от семьи Акиньховых тут же отвернулись. А вскоре была арестована и Ольга Всеволодовна - жена "врага народа"¹¹. Та же участь постигла жену первого председателя Вологодского облисполкома Н. И. Командирова. Клавдия Константиновна после ареста мужа направила Сталину письмо, в котором пыталась доказать, что ее муж - честный человек, хороший организатор, никогда не был и не может быть "врагом народа". Письмо вернулось обратно - в Вологодский обком ВКП (б). Вскоре Клавдия Константиновна за то, что своевременно не разглядела в муже ярого противника советской власти, была исключена из партии и осуждена на 5 лет исправительно-трудовых лагерей.

13 - 14 ноября 1937 г. в Вологде проходил партийный актив, на котором руководители областного, городского и районного уровней, директора предприятий и строек

дружно каялись в своей политической недальновидности, в неумении распознать замаскировавшихся "врагов народа". Бывших партийных руководителей Рябова, Люстрова, Крейвиса и других присутствующие именовали "агентами троцкистско-бухаринского блока", "сознательными вредителями дела социалистического строительства"¹².

Чистка партийно-советского аппарата в период образования Вологодской обл. к весне 1938 г. дала следующие результаты: из 126 секретарей обкомов, горкомов, райкомов партии 85 человек, т. е. 67.5%, были избраны на эту должность впервые. Исчезла прослойка коммунистов с дореволюционным стажем, до 2.5% сократилось число чиновников с партстажем с 1918 - 1923 гг. Ведущие посты в партийно-советском аппарате заняли сталинские кадры, вступившие в ВКП (б) после 1924 г.¹³

Еще 3 августа 1937 г. партийные руководители республик, краев и областей СССР получили шифрованную телеграмму ЦК ВКП (б) за подписью И. В. Сталина. В ней говорилось, что за последнее время "вскрыта вредительская работа врагов народа в области сельского хозяйства, направленная на подрыв колхозов" и на "провоцирование настроений недовольства советской властью". Подчеркивалось, что разоблачение врагов народа ведут органы НКВД, а колхозники на это дело не мобилизуются. В этой связи предлагалось провести в каждой области открытые показательные суды над контрреволюционерами, "широко осветив ход судебных процессов в местной печати"¹⁴.

И вот уже областная газета "Красный Север" дает материал о судах над "троцкистами", "бухаринцами", "фашистскими наймитами", наносящими урон сельскому хозяйству Вологодского края. В частности, в трех номерах газеты публикуется материал о вредительстве в Чебсарском районе. Корреспондент пишет: "...Район далеко отстал от общих темпов развития сельского хозяйства области. Где коренная причина отставания? На протяжении нескольких лет здесь орудовала контрреволюционная вредительская группа, состоявшая из работников райзо - ветврача Иеропольского, старшего агронома Никитинского и др. Все они - выходцы из чужой среды. Эти подлые и грязные наймиты фашизма, злобные враги народа нанесли серьезный урон сельскому хозяйству района"¹⁵. В следующем номере "Красного Севера" читаем: "Вредители организовали падеж молодняка: сливали молоко бруцеллезных коров с молоком здоровых и поили телят, кормили телят жмыхом, вредительски строили скотные дворы". Серию материалов о суде над контрреволюционной группой завершает короткое сообщение: "Специальная коллегия областного суда приговорила Иеропольского Л. А., Никитинского В. А., Якимаха М. Х., Распутина В. М., Забияко В. Г., Вахрамеева Г. А., Хрусталева П. И. и Ширикова А. Н. к высшей мере наказания - расстрелу".

27 сентября 1937 г. специальная коллегия Вологодского областного суда слушала дело о контрреволюционном вредительстве на Вологодской базе "Заготзерно". Хозяйственники этой базы были привлечены к уголовной ответственности за порчу хлебопродуктов и семенного материала путем заражения клещом. Даже газетный отчет о судебном процессе над "врагами народа" позволяет увидеть надуманный характер обвинений. Гораздо более важным аргументом при вынесении сурового приговора, чем все остальные, для судей был принцип классовой принадлежности. В отчете читаем: "Характерны личности обвиняемых. В числе их - белогвардеец Белых. Шляпников, Тетеркин не отрицают своего кулацкого происхождения. Головяшкин - двурушник, враг с партийным билетом". Показательный процесс завершился вынесением следующего вердикта: "Н. И. Головяшкин, А. А. Белых, Н. Х. Тетеркин приговариваются к высшей мере социальной защиты - расстрелу. Н. Я. Стрекаловский, А. И. Каржавин - к лишению свободы сроком на десять лет с последующим поражением в правах сроком на 5 лет. Дело о Шляпникове выделено особо. Приговор окончательный и обжалованию не подлежит"¹⁶.

Низкие урожаи, потери зерна при перевозках, падеж скота в силу слабой кормовой базы и болезней животных, элементарная бесхозяйственность - не слишком убедительное объяснение срыва планов партии и народа. Проще объявить провалы в деле социалистического строительства происками "врагов народа". В результате к уголовной ответственности привлекаются председатели колхозов, бригадиры, агрономы, ветеринары, рядовые колхозники. Так, 28 ноября 1937 г. специальной коллегией Воло-

годского областного суда был осужден к расстрелу председатель Аргуновского сельсовета Н. А. Куклин, который "в составе группы руководящих работников Никольского района проводил вредительскую деятельность в сфере полеводства и животноводства, бюджетно-финансовой и налоговой работы, допускал разбазаривание имущества колхозов"¹⁷.

В категорию "отъявленных контрреволюционеров" попадали и рабочие вологодских предприятий. В феврале 1938 г. в Кадникове прошло заседание военного трибунала Северного военного комиссариата. На нем слушалось дело по обвинению 16 рабочих Сокольского целлюлозного завода, которые под руководством бывшего члена ВКП (б) токаря А. И. Бахорикова и слесаря С. Ф. Смирнова якобы занимались "контрреволюционно-террористически-вредительской деятельностью", а именно, "дискредитацией сталинской конституции, стахановского движения, мероприятий партии и правительства". Кроме того, им вменялось в вину выведение из строя заводских станков и механизмов. Несмотря на расплывчатый и абсурдный характер формулировок обвинительного приговора, трибунал приговорил С. Ф. Смирнова и И. Ф. Куликова к высшей мере наказания, еще 12 человек были осуждены на срок от 3 до 15 лет с конфискацией имущества, и лишь 2 обвиняемых были оправданы за недоказанностью преступных действий¹⁸.

Для духовенства 1937 г., как и для остальных граждан Советского Союза, стал годом "большого террора". Всего в стране было репрессировано 137 тыс. священнослужителей, из них свыше 85 тыс. расстреляно¹⁹. По сообщению Управления НКВД по Вологодской обл. в 1937 г. была ликвидирована "церковно-монархическая повстанческая организация", которая будто бы имела свои группы в Сокольском, Тотемском, Усть-Кубинском, Кубено-Озерском, Грязовецком, Чебсарском, Вологодском районах и в самой Вологде. Всего по делу было арестовано и осуждено 345 человек. Из них 147 священников, 35 бывших монахов и монахинь, 163 верующих (они именуются в документе как "кулацко-церковный актив")²⁰.

Решениями "троек" в Вологодской обл. были приговорены к расстрелу А. А. Бартеньев - священник Георгиевской церкви г. Кадникова, Н. А. Вохомский - священник кладбищенской церкви г. Никольска, А. М. Дуненкова - сторож Логиновской церкви Мяксинского района, О. В. Толстикова - жена священнослужителя, проживавшая в д. Подол Нюксенского района. Тех, кто сумел избежать расстрела, ждали различные сроки лишения свободы. Против арестованных, как правило, выдвигались стандартные обвинения, а именно: "организация и руководство антисоветской группой церковников", "контрреволюционная агитация", "распространение провокационных слухов". При этом ссылки на ту или иную статью УК РСФСР в документах "троек" часто отсутствуют.

В ряде случаев обвинения против священнослужителей несут на себе печать ярко выраженного воинствующего атеизма. Так, священник Петининской церкви Сокольского района Усов был привлечен к уголовной ответственности за то, что открыл в алтаре для широкого доступа источник лечебной воды. В заведенном на него деле говорится: "Среди церковников распространялись слухи о том, что посредством употребления воды больные получают исцеление. Вокруг церкви организовалось большое паломничество"²¹.

Служителей культа арестовывали, невзирая на их преклонный возраст. Например, священнику П. В. Юнееву, проживающему в д. Перебытино Сокольского района, на момент задержания было 80 лет. Проявляя недюжинное рвение, сотрудники НКВД с 1 октября 1937 г. по апрель 1938 г. "изъяли" в Вологодской обл. 392 священника, 179 человек "монашеского элемента", 238 сектантов всех направлений, 937 человек "церковно-кулацкого актива" - всего 1746 человек²².

Особого внимания заслуживает дело "контрреволюционной повстанческой организации церковников" Кирилло-Белозерского края. Раскручивали и вели это дело ленинградские чекисты при активной помощи коллег из Вологодской области. Своеобразным толчком к его началу послужила передача Усть-Кубинским районным отделом НКВД следственного материала на священника Иоанна Борисова - "служителя

культа и активного участника контрреволюционной организации Истинно-Православной церкви". Эту "контрреволюционную" организацию вологодские чекисты ликвидировали еще в начале 1937 г. Воспользовавшись полученными документами, сотрудники УНКВД Ленинградской обл. 21 июля 1937 г. арестовали Иоанна Борисова. Он в то время служил в Славянской церкви Кирилловского района. 16 августа в Белозерске был допрошен и арестован настоятель Ильинской церкви отец Сергий Шоленинов. 18 августа арестовали настоятеля Петропавловской церкви и благочинного г. Белозерска отца Николая Федотовского. 20 августа допросили настоятеля Покровской церкви и благочинного г. Кириллова отца Василия Остроумова²³.

Теоретическим обоснованием сфальсифицированному делу служил следующий тезис следователей НКВД: "Смежные между собой Кирилловский и Белозерский районы до Октябрьской социалистической революции в течение многих столетий являлись оплотом православия... Белозерское и Кирилловское духовенство более реакционное, чем в других районах Ленинградской обл.". Покончив с теорией, чекисты перешли к практике. На роль главного обвиняемого был выбран епископ Тихон - настоятель Князь Владимирского собора в Ленинграде. Между тем, в Белозерском и Кирилловском районах начались массовые аресты. Руководство поставило задачу включить в состав мифической организации 100 человек План пришлось перевыполнять за счет женщин. 23 - 25 сентября 1937 г. были арестованы 33 бывшие монахини Горицкого монастыря, 30 сентября - еще 14. Всего же были арестованы 62 бывшие насельницы монастырей и мирянки²⁴.

9 октября 1937 г. особая тройка УНКВД Ленинградской обл. приговорила 96 обвиняемых по делу "контрреволюционной повстанческой организации церковников" к расстрелу. Приговор был приведен в исполнение в Ленинграде. В Белозерске расстреляли только игуменью Зосиму по причине ее немощи. В свою очередь, вологодские чекисты передали своим ленинградским коллегам материалы еще на 44 кирилловских церковника. В следственных делах говорилось, что попы, монахини (38 насельниц Горицкого монастыря) и церковный актив собирались вызвать недовольство населения, развалить колхозы и сорвать выборы в Верховный Совет СССР. Как позднее стало известно, почти все показания от арестованных были получены методом физического давления. Если арестованный или арестованная не подписывали заранее заготовленный и обвинявший их протокол допроса, то они обрекали себя на невыносимые страдания. На голову жертве надевали тулуп, потом сбивали с ног на пол и били ногами. После этого следователи подводили человека к столу, вставляли ему в пальцы ручку и сами водили его рукой по бумаге. Еще один способ получения нужных показаний - ежедневное стояние под присмотром милиционера в углу комнаты в течение 12 - 17 суток²⁵.

30 октября 1937 г. все 37 насельниц Горицкого монастыря, один священнослужитель и несколько мирян были расстреляны в Ленинграде. По неизвестным причинам не отправили в город на Неве, а расстреляли в Белозерске только старосту монастыря Анну Кукушкину²⁶.

Инакомыслие в Советском Союзе, несмотря на все усилия большевистского режима, существовало всегда. Другое дело, что оно не могло подняться до уровня масштабного социального явления. Во второй половине 1930-х гг. "оппонировать власти" решались немногие интеллигенты старой формации, воспитанные на ценностях христианской морали и нравственности. Во время "большого террора" именно они стали жертвами политических репрессий. И это не удивительно. Утвердившаяся в 1930-х гг. командно-административная система безжалостно искореняла свободу творчества, неординарно мыслящая индивидуальность должна была либо подчиниться нормам социалистического реализма, либо ее ждали полоса непризнания, арест, лагерь, расстрел.

29 июня 1937 г. в газете "Красный Север" сообщалось о группе "замаскировавшихся контрреволюционеров" в Вологодском государственном педагогическом институте. "Многие враги народа, - писал автор статьи, - были почетными людьми, ударниками, активистами. Например, преподаватель Паршинский, пользуясь притуплением рево-

люционной бдительности руководителей института, коллектива студентов и научных работников, позволял себе невероятные в советском вузе контрреволюционные разговоры, преподавал махровые великодержавные "теории"". Наиболее язвительная, уничтожающая критика прозвучала в адрес профессора Голованенко. Он обвинялся в пренебрежении к советской фразеологии (сознательно не употреблял на лекциях слов "товарищ", "социалистический", "коммунистический"), в игнорировании работ К. Маркса, Ф. Энгельса, И. В. Сталина.

Вскоре в Вологде был арестован преподаватель Вологодского сельскохозяйственного института Ф. И. Юхнев. До революции он был хорошо знаком с идеологом Трудовой крестьянской партии С. С. Масловым, эмигрировавшим за границу в 1921 г. По версии НКВД Ф. И. Юхнев был руководителем опорного пункта Трудовой крестьянской партии (ТКП) в Вологде. "Целью организации, - говорится в документах УНКВД, - было свержение советской власти и установление буржуазно-демократической республики"²⁷. Далее в документах отмечалось, что арестованные "противодействовали колхозному движению", готовили убийство И. В. Сталина, В. М. Молотова, К. Е. Ворошилова, С. М. Кирова. В свои сторонники они вербовали видных партийных и советских работников Н. И. Бухарина, И. Т. Смилгу, А. С. Енукидзе. Всего по делу о подпольных ячейках ТКП, которые якобы создали в ряде районов области повстанческие группы, проходило более 50 человек. Почти все они были осуждены. Юхнев был приговорен к расстрелу.

Крайне трагично сложилась судьба уроженца с. Устье Кадниковского уезда Николая Васильевича Ильинского и его жены Аполлинарии Александровны. Бывший преподаватель Тотемской учительской семинарии в годы большевистской власти работал профессором Вологодского педагогического института, затем - профессором Вологодского сельскохозяйственного молочного института. В 1924 г. его избрали действительным членом Тимирязевской сельскохозяйственной академии. Он принимал активное участие в деятельности Вологодского общества изучения Северного края. В 1930 г. Ильинский был арестован как "участник троцкистско-кадетской партии, выступавший против мероприятий советской власти". Николая Васильевича приговорили тогда к 5 годам лишения свободы. Однако после подачи кассационной жалобы он был освобожден из заключения и продолжил работу в Вологодском молочном институте. Работал над докторской диссертацией в области биологических наук. Но грянул 1937 год, и Ильинского вновь арестовывают. Его обвинили во враждебной деятельности против советской власти и 21 апреля 1938 г. расстреляли. А 8 мая 1938 г. в Вологде была взята под стражу Аполлинария Александровна. Как жену "врага народа", ее приговорили к восьми годам лишения свободы с отбыванием наказания в исправительно-трудовом лагере. Скончалась за колючей проволокой 18 августа 1943 г. Обоих реабилитировали только в 1961 г.²⁸

Операции по выявлению "врагов народа" проходили даже в местах лишения свободы. Жертвами сотрудников НКВД становились неграмотные и малограмотные граждане, осужденные за бытовые преступления, мелкие кражи. Так, начальник Белозерского оперативного сектора УНКВД лейтенант госбезопасности И. Т. Власов и его подчиненные сержант госбезопасности Е. А. Воробьев и старший лейтенант чекист запаса И. А. Емин прибыли в исправительно-трудовую колонию N 14 под видом медицинской комиссии, отобрали 100 заключенных и составили подложные протоколы допросов, содержащие признания ничего не подозревающих людей в совершении тягчайших государственных преступлений. Затем обвиняемым предложили своей подписью удостоверить, якобы подготовленные комиссией "свидетельства о болезни" (на самом деле они расписывались на бланке протокола допроса). Сфабрикованные дела были переданы на рассмотрение тройки УНКВД по Вологодской обл., которая приняла решение о расстреле всех 100 человек²⁹.

Свидетельства о том, что репрессивные акции сопровождались грубейшими нарушениями "революционной законности", зафиксированы в документации органов НКВД. В качестве примера можно привести следующий факт. Начальник Вохомского райотделения НКВД, младший лейтенант госбезопасности Черный выслал в УНКВД

справку для получения санкции на арест гражданки Шолыхаевой, обвиняемой в совершении преступления, предусмотренного ст. 58 - 6 и 58 - 10 УК РСФСР (шпионаж и антисоветская агитация). В справке указывалось, что Шолыхаева, являясь уроженкой Эстонии, систематически ведет контрреволюционную агитацию и пропаганду среди окружающих и занимается шпионажем в пользу одного из иностранных государств. Однако при проверке выяснилось, что Шолыхаева была уроженкой не Эстонии, а Белоруссии, за границей никогда не была, иностранными языками не владела по причине полной неграмотности³⁰.

Характерной особенностью оперативно-следственной деятельности того времени было использование, так называемых, альбомов и списков, составлявшихся в отношении лиц, подлежащих репрессиям. В справочный материал включались установочные данные на обвиняемого (фамилия, имя, отчество, год и место рождения, место проживания). Далее указывалось социальное происхождение, национальность, партийность, "характер преступной деятельности, связи с другими антисоветскими элементами" и некоторые другие биографические данные. Подобные списки, подготовленные, как правило, на основании признательных показаний арестованных, служили главными обвинительными документами, на основании которых выносился судебный вердикт.

Как правило, при проведении следственных мероприятий очные ставки со свидетелями не проводились, обвиняемые допрашивались без перерыва несколько дней подряд, протоколы допросов велись небрежно. К примеру, Леденгским райотделом НКВД "за распространение контрреволюционной литературы" был арестован гражданин Саков. В протоколе допроса свидетеля Маркова работником райотдела Вязниковым записано: "Саков на протяжении целого года вместе со своей литературой в шкафу хранил контрреволюционную троцкистскую литературу и, кроме этого, производил распространение последней методом выноса к. -р. литературы в общественные места (уборную)"³¹.

В процессе дознания нередко применялись методы физического воздействия на подследственных, вплоть до их физического истязания. Показательно, что начальник областного УНКВД С. Г. Жупахин собственноручно избивал лиц, вызываемых на допрос. Подчиненным не оставалось ничего иного, как активнее внедрять в жизнь "передовые методы" следственной практики. К примеру, в Белозерском районном отделе НКВД сержант госбезопасности С. П. Портнаго и его сотрудники "во время допросов доходили до изуверства", пускали в ход "всевозможные пытки" - выкалывали глаза, отрезали носы и наносили прочие тяжелые увечья. В процессе таких "допросов" четверо заключенных были просто-напросто убиты. Приговоры к высшей мере наказания приводились в исполнение посредством топора³². Примечательно, что наказание за подобные "нарушения" было весьма символическим. Так, в июне 1938 г. сотрудники 3-го (контрреволюционного) и 4-го (секретно-политического) отделов УГБ сержанты госбезопасности А. Я. Мишин и М. Н. Платонов за "античекистские методы" допроса участников "эсеровско-меньшевистской организации" были наказаны 5 сутками ареста с исполнением служебных обязанностей³³.

В справке областной прокуратуры говорится, что с 23 сентября 1937 г., т.е. со дня образования Вологодской области, по 1 июня 1938 г. включительно, из общего количества осужденных 35% граждан было привлечено к уголовной ответственности "за совершение контрреволюционных преступлений"³⁴. Показатели по выявлению "врагов народа" при начальнике областного Управления НКВД С. Г. Жупахине быстро идут в гору. 8 июня 1938 г. печатный орган Великоустюгского райкома ВКП (б) и райисполкома газета "Советская мысль" писала: "Прибыв в Вологду по путевке Сталинского Центрального Комитета, С. Г. Жупахин с испытанной чекистской хваткой срывает маски с троцкистско-бухаринских извергов. Под руководством наркома Н. И. Ежова очищает область от контрреволюционной нечисти... Беспощадный к врагам народа, непоколебимый сталинец, Сергей Георгиевич - достойный кандидат от трудящихся Великоустюгского избирательного округа в депутаты Верховного Совета социалистического парламента нашей республики".

К осени 1938 г. большая часть "контрреволюционного подполья", судя по циркулярам и отчетам УНКВД, была "разгромлена". За активную ликвидацию "повстанческо-эсеровского и кулацкого элемента" были отмечены начальники Биряковского, Вохомского, Устюженского, Борисово-Судского районных отделов НКВД. Каждому из них была объявлена благодарность и вручены именные часы с надписью: "За беспощадную борьбу с контрреволюцией". Другим начальникам райотделений было предложено активнее приводить в жизнь "боевые директивы Народного Комиссара Внутренних Дел СССР Генерального Комиссара Государственной Безопасности тов. Ежова"³⁵.

Впрочем, вскоре на служебной карьере многих выдвиженцев сталинского наркома, равно как и его самого, будет поставлен крест. Начальника УНКВД Вологодской обл. С. Г. Жупахина арестовали 14 декабря 1938 г. Дело нарушителя социалистической законности превратилось в дело отъявленного контрреволюционера. 16 мая 1940 г. он был приговорен к расстрелу Военной коллегией Верховного суда СССР "за измену Родине" (ст. 58 - 1 "а" УК РСФСР), "подрыв промышленности, транспорта, торговли и денежного обращения" (ст. 58 - 7 УК РСФСР), "организацию контрреволюционного подполья" (ст. 58 - 11)³⁶.

19 декабря 1938 г. на должность начальника Управления НКВД по Вологодской обл. был назначен ставленник нового наркома внутренних дел Л. П. Берии, бывший начальник 12-го отделения 3-го отдела ГУГБ НКВД СССР, майор государственной безопасности П. П. Кондаков³⁷. Под его руководством начались служебные расследования в отношении сотрудников, допускавших противозаконные методы следствия по уголовным делам. По делу С. Г. Жупахина в январе - феврале 1939 г. были арестованы: помощник начальника УНКВД Вологодской обл. М. С. Грицелевич, начальник 2-го отдела УГБ УНКВД М. М. Проскуряков, помощник начальника отделения 2-го отдела Ф. А. Безродный, начальник 3-го отдела Л. Ф. Лебедев, начальник Белозерского оперативного сектора И. Т. Власов, начальник Белозерского районного отдела С. П. Портнаго, оперуполномоченный Белозерского районного отдела И. А. Емин, начальник Кадуйского районного отдела В. Д. Овчинников, начальник отдела кадров УНКВД В. Д. Бенюк. Всего в 1939 - 1940-х гг. за фальсификацию уголовных дел и нарушение социалистической законности было привлечено к уголовной ответственности 50 чекистов Вологодского УНКВД. Часть оперативных работников получила взыскания, некоторые из них были уволены из органов³⁸.

За соблюдением законности в стране, как известно, должны следить прокуроры. Однако именно они зачастую ущемляли права граждан, инициировали возбуждение уголовных дел против "врагов народа". Так, прокурор Кадуйского района предал суду кузнеца Скороходова за то, что он отдавал в колхозную кассу лишь 10% своего заработка. Другого колхозника прокурор отправил за решетку "за долгое сидение и курение" во время сенокосных работ. Иногда в служебном рвении блюстители закона доходили до абсурда. Прокурор Ковжинского района привлек к уголовной ответственности председателя колхоза "Знание" за то, что свинья из его хозяйства "укусила лошадь из соседнего колхоза и та подохла"³⁹.

Политика массовых политических репрессий требовала соответствующего пропагандистского обеспечения. Ответственность за массовый террор, наряду с пресловутыми "врагами народа", якобы пробравшимися в органы НКВД, руководство партии возложило на "клеветников", писавших доносы на честных граждан. Доносительство вызревало на ниве шпиономании и подозрительности, в насаждении которых в стране огромную роль играла пропаганда. Образ врага начал создаваться в общественном сознании еще со времен Гражданской войны. Сначала белогвардейцы и интервенты, затем - угроза новой войны. Гипертрофированный синдром военной опасности, когда объективно существовало капиталистическое окружение, как правило, безотказно влиял на общественное сознание. Большинство граждан верили в многочисленных агентов иностранных разведок и их пособников, вредителей и противников социалистического строя. Всенародная бдительность постепенно перерастает в шпиономанию, которая, в свою очередь, возводится в ранг государственной политики. В учебнике по

истории для 3 - 4 классов, вышедшем в 1937 г., можно прочитать: "Шпионы пробираются на заводы и фабрики, в большие города и села. Надо тщательно следить за всеми подозрительными людьми, чтобы выследить фашистских агентов"⁴⁰.

На создание образа внешнего и внутреннего врага успешно работали пресса, кинематограф, театр. В статье "Пролетарская ненависть" певец революции А. М. Горький писал: "Подлинный, искренний революционер Союза Советских Социалистических республик не может не носить в себе сознательной, активной, героической ненависти к подлому врагу своему"⁴¹. Как известно, завершал всю эту апологетику социалистического строительства в окружении акул империализма с их агентами и диверсантами знаменитый лозунг: "Если враг не сдается, его уничтожают".

Армия добровольных осведомителей НКВД стремительно растет. Не приходится удивляться огромному потоку верноподданнических писем в адрес Сталина с информацией о необходимости разгромить очередное "контрреволюционное гнездо". 22 октября 1937 г. председатель Рыбницкого сельсовета Богданов докладывал прокурору Белозерского района о подрывной работе в колхозе "Красное Знамя". Автор докладной записки видит причины низких урожаев во вредительстве "бывших кулаков-лишенцев, поповских сынков, дьячков и прочей сволочи". Это вредительство, по мнению председателя сельсовета, выражается в несвоевременном сборе урожая зерновых, в некачественной обработке земли, в падеже скота и т. д. В конце докладной записки ее автор приводит 12 фамилий жителей деревень Костино, Савино, Тоболкино, Поповки, которые занимаются подрывной деятельностью. Голословное обвинение, однако, находит понимание у прокурора Белозерского района. Уже 5 октября 1937 г. он информирует начальника райотделения управления госбезопасности С. П. Портнаго о том, что "в колхозе "Красное Знамя" группа кулаков и другой чуждый элемент проводят в колхозе контрреволюционную вредительскую работу... На основании имеющегося материала необходимо дело расследовать по ст. 58 п. 7 и 8 УК РСФСР. Избрать меру пресечения к обвиняемым, проявившим террористические действия, немедленное содержание под стражей"⁴².

14 декабря 1937 г. один из коммунистов Леденгского района Вологодской обл. писал: "Тов. Сталин И. В., я хочу к Вам обратиться и найти истинную правду и принятия мер к тем, кто в нашем районе и в главках района поощрял орудовать врагам народа и засорять партийные, советские и хозяйственные организации. В настоящий момент хоть и выгнаны, разоблачены враги народа в районе, но еще остались подхалимы, я скажу ниже, почему раньше они не были вскрыты, потому что были зажаты критика и самокритика"⁴³. Далее перечислялись девять фамилий жителей Леденгского района, которые, по мнению автора письма, должны быть привлечены к уголовной ответственности.

Как уже говорилось, образование Вологодской обл. совпало с пиком политических репрессий в СССР. Стремление органов НКВД подчеркнуть свои заслуги в деле выявления "врагов народа" происходило на фоне кадровой чистки партийно-советского аппарата. Однако маховик репрессий обрушился практически на все слои населения, а нарушения законности приняли в Вологодском крае в 1937 г. особенно уродливые формы.

28 июня 2008 г. не стало одного из авторов этой статьи - Виктора Борисовича Конасова.

Сфера научного творчества Виктора Борисовича была связана, прежде всего, с историей Великой Отечественной войны. Свою кандидатскую диссертацию (1990) он посвятил деятельности военно-санитарной службы Красной армии в военные годы. Приведенные в этом исследовании факты и цифры не только подчеркивали весомый вклад работников госпиталей и военно-санитарных поездов в победу над врагом, но и заставляли читателя с иных позиций взглянуть на такие проблемы, как цена человеческой жизни, война и милосердие, повседневный, самоотверженный труд по спасению раненых воинов. В начале 1990-х гг. Виктор Борисович обращается к проблеме военно-

пленных Второй мировой войны. В 1996 г. выходит в свет его монография "Судьбы немецких военнопленных в СССР: дипломатические, правовые и политические аспекты проблемы". В данной работе впервые в отечественной историографии детально раскрывалась история дипломатического регулирования проблемы военного плена в годы Великой Отечественной войны, анализировались правовые аспекты пребывания немецких военнопленных в советских лагерях, раскрывался процесс репатриации бывших солдат и офицеров вермахта, освещались судьбы ряда представителей высшего немецкого военного командования. В 1998 г. в Москве, в Институте военной истории, Виктор Борисович защитил докторскую диссертацию "Политика Советского государства в отношении немецких военнопленных (1941 - 1956 гг.)". До настоящего времени - это одно из наиболее фундаментальных исследований по истории пребывания немецких военнопленных в СССР. Разработку различных аспектов истории военного плена Виктор Борисович продолжил в монографиях "Судебное преследование немецких военнопленных в СССР" (М., 1998), "Немецкие военнопленные в СССР: историография, библиография, справочно-понятийный аппарат" (Вологда, 2002, в соавторстве с А. Л. Кузьминых), "Финские военнопленные Второй мировой войны на Европейском Севере СССР" (Вологда, 2002, в соавторстве с А. Л. Кузьминых), "Польские военнопленные в Грязовецком лагере НКВД. 1939 - 1941 гг." (Вологда, 2002, в соавторстве с А. Л. Кузьминых). Другим важным направлением научных изысканий Виктора Борисовича было изучение истории взаимоотношений СССР и Международного комитета Красного Креста. В 2000 г. в Москве вышла книга ученого "Международный комитет Красного Креста - Советский Союз: дорогой сотрудничества и конфронтации (1939 - 1952 г.)". Исследование проливало свет на неизвестные стороны отношений Советского государства с этой влиятельной международной организацией в годы Второй мировой войны и послевоенный период. В 2005 г. В. Б. Конасов в соавторстве со швейцарским исследователем Хансом Амманом опубликовал брошюру "МККК - Россия: страницы истории". Профессор Конасов принимал непосредственное участие в подготовке сборников документов "Немецкие военнопленные в СССР. 1941 - 1955" (М., 1999), "На стыке фронта и тыла" (Вологда, 1999), "Военнопленные и интернированные граждане Германии: путь на родину из СССР" (М., 2001), "Оборона Ошты в очерках и документах" (Вологда, 2002), "Блокада: искры памяти" (Вологда, 2004). Результаты своих исследований в области истории политических репрессий и пенитенциарной практики Советского государства он обобщил в монографии "История политических репрессий и пенитенциарной практики в Вологодском крае (1918 - 1953 гг.)" (Вологда, 2006). При непосредственном участии В. Б. Конасова велась подготовка "Книги памяти жертв политических репрессий Вологодской области". Хочется надеяться, что это важное направление работы будет продолжено, и полный список жертв сталинского террора, включающий тысячи имен и фамилий, в ближайшем будущем увидит свет.

Виктор Борисович был не только инициатором и организатором плодотворных научных исследований, руководителем Северного отделения Центра военной истории России Института российской истории РАН. Много сил и времени он отдавал педагогической работе и просвещению. Преподавал историю студентам Вологодского института права и экономики Федеральной службы исполнения наказаний. Профессором Конасовым была разработана программа школьного факультатива "Вологодская область в годы Великой Отечественной войны", совместно с коллегами подготовлены книга для учителя "Эхо минувшей войны", учебное пособие для старшеклассников "Сопротивление и плен". Многие из учеников Виктора Борисовича добились серьезных достижений и стали победителями всероссийских и международных конкурсов научных работ, обладателями престижных наград, в том числе медали Российской академии наук.

Виктор Борисович жил своей профессией. Быть искателем - было его призванием. В центре его научного интереса - человек, его судьба, как правило, сложная и драматичная. Его книги и статьи очень гуманистичны, миролюбивы, человечны.

Светлое имя Виктора Борисовича Конасова останется в памяти его коллег, учеников и друзей.

Примечания

¹ Россия и ее регионы в XX веке: территория - расселение - миграции. М., 2005. С. 47, 54 - 55.

² Шубин С. И. Региональная политика Советского государства в 1920 - 1930-е гг. и ее реализация в Северном крае: Дис.... д-ра ист. наук. Архангельск, 2002. С. 220, 262.

³ Цветков С. Н. Репрессии в Белозерье // Белозерье. Краеведческий альманах. Вып. 3. Вологда, 2007. С. 219 - 220.

⁴ Малахов Р. Л., Перебинос Ю. А. Вологодское чиновничество 1918 - 1930-х годов // Вологда. Краеведческий альманах. Вып. 4. Вологда, 2003. С. 156 - 157.

⁵ Там же. С. 157.

⁶ Репрессии в Архангельске: 1937 - 1938. Документы и материалы. Архангельск, 1999. С. 20 - 21.

⁷ Там же. С. 21 - 22.

⁸ Доверено охранять Отечество (Из истории органов безопасности в Вологодском крае) / Под ред. М. А. Безнина. Вологда, 2008. С. 298 - 299.

⁹ Вологодский областной архив новейшей политической истории (далее - ВОАНПИ), ф. 2522, оп. 5, д. 345, л. 1 - 28; д. 436, л. 1 - 4; д. 549, л. 1 - 59; оп. 114, д. 360, л. 1 - 8.

¹⁰ Малахов Р. А., Перебинос Ю. А. Указ. соч. С. 165 - 166.

¹¹ Акиньхов Г. А. Та жизнь: встречи в пути. Вологда, 2002. С. 4.

¹² Цит. по: Очерки истории Вологодской организации КПСС. 1895 - 1968. Вологда, 1969. С. 410.

¹³ Перебинос Ю. А. Партийно-советский аппарат накануне Великой Отечественной войны (на материалах Архангельской и Вологодской областей) // Воинский подвиг защитников Отечества: традиции, преемственность, новации. Материалы межрегиональной научно-практической конференции. Вологда, 2000. С. 114, 116.

¹⁴ Российские вести. 1992. 9 июня.

¹⁵ Цит. по: Аринин В. Тень генералиссимуса. Документальная повесть. Кузнецов М. Произвол. Записки репрессированного. Архангельск, 1991. С. 70 - 71.

¹⁶ Красный Север. 1937. 30 сентября.

¹⁷ Судебно-надзорная коллегия Верховного суда СССР заменила ему высшую меру наказания 15 годами лишения свободы. Реабилитирован Н. А. Куклин был только 12 декабря 1957 г. См.: ВОАНПИ, ф. 2522, оп. 117, д. 21, л. 163 - 164.

¹⁸ Доверено охранять Отечество... С. 299 - 300.

¹⁹ Кудрявцев В. Н., Трусов А. И. Политическая юстиция в СССР. СПб., 2002. С. 123.

²⁰ Цветков С. Н. Политические репрессии против вологодской православной церкви в 1937 - 1938 гг. // Историческое краеведение и архивы. Вып. 6. Вологда, 2000. С. 183.

²¹ ВОАНПИ, ф. 2522, оп. 23, д. 97, л. 64, 72.

²² Там же, оп. 1, д. 134, л. 15 - 17.

²³ Разумов А. Дело "контрреволюционной повстанческой организации церковников" Кирилло-Белозерского края //Ленинградский мартиролог. Т. 5. СПб., 2002. С. 580 - 581.

²⁴ Там же. С. 583.

²⁵ Там же. С. 584.

²⁶ Там же. С. 586. Безвинно загубленные Вологодские священники и миряне реабилитированы 31 октября 1999 г. "за отсутствием состава преступления". На Левашовском мемориальном кладбище трудами нынешних насельниц Горицкого монастыря воздвигнут крест памяти убиенных в 1937 г.

²⁷ Архив УФСБ РФ по Вологодской области. Историческая справка по эсерам и Т. К. П. л. 13.

²⁸ Белов С. П. История Тотемского отдела Вологодского общества изучения Северного края (1915 - 1920 гг.) // Тотьма. Краеведческий альманах. Вып. 2. Вологда, 1997. С. 521 - 522, 528 - 529.

²⁹ История сталинского ГУЛАГа. Конец 1920-х - первая половина 1950-х годов. Собрание документов: В 7 т. Т. 1. Массовые репрессии в СССР. М., 2004. С. 331 - 333.

³⁰ Архив УВД по Вологодской области (далее - Архив УВД по ВО), ф. 7, оп. 1, д. 1, л. 60 - 60 об.

³¹ Там же, л. 121.

³² Доверено охранять Отечество... С. 306, 309.

³³ Архив УВД по ВО, ф. 7, оп. 1, д. 1, л. 80 - 81.

³⁴ ВОАНПИ, ф. 2522, оп. 1, д. 134, л. 63. Всего в 1937 - 1940 гг. сотрудниками УНКВД Вологодской обл. было арестовано 10405 человек. См.: Доверено охранять Отечество... С. 302.

³⁵ Архив УВД по ВО, ф. 7, оп. 1, д. 1, л. 36 - 36 об.

³⁶ Петров Н. В., Скоркин К. В. Кто руководил НКВД. 1934 - 1941. Справочник. М., 1999. С. 193.

³⁷ Там же. С. 240.

³⁸ Доверено охранять Отечество... С. 306, 309 - 310.

³⁹ ВОАНПИ, ф. 2522, оп. 1, д. 134, л. 64, 84.

⁴⁰ Цит. по: Политическая история. Россия - СССР - Российская Федерация. М., 1996. Т. 2. С. 376. Цит. по: Кудрявцев В. Н., Трусов А. И. Политическая юстиция в СССР. СПб., 2002. С. 105. Цветков С. Н. Репрессии в Белозерье... С. 223 - 224.

⁴¹ Цит. по: Цветков С. Н. Письма вологжан И. В. Сталину как источник изучения края (1924 - 1953 гг.) // Материалы научных чтений памяти Петра Андреевича Колесникова. Межвузовский сборник научных трудов. Вологда, 2000. С. 110.