Выступая в ноябре 1961 г. в Вашингтонском университете, Кеннеди предложил студентам "взглянуть в лицо фактам. США ни всемогущи, ни всеведущи. В нашей стране всего 6% населения мира, и мы не можем навязать свою волю остальным 94% человечества, мы не можем... одолеть всех противников, и поэтому не существует американского решения всех международных проблем". Тем не менее под бдительным присмотром Кеннеди американская пропаганда сочными мазками рисовала идеализированные США. Для Латинской Америки 13 марта 1961 г. была провозглашена программа "Союз ради прогресса". "Давайте вновь превратим американский континент в громадный тигль революционных идей и действий, - с пафосом восклицал президент, - воздав должное творческой энергии свободных мужчин и женщин и показав всему миру пример того, что свобода и прогресс могут идти плечом к плечу". Возвышенный призыв на деле был рожден усилиями специальных групп, выработавших следующие рекомендации. "Проблема заключается в том, как разъединить неизбежную и необходимую трансформацию в Латинской Америке с политикой силы заморских коммунистических держав" (январь 1961 г.); немного позднее: "Разработать политику и программу, которые канализируют происходящую ныне в Латинской Америке революцию в надлежащем направлении" (февраль 1962 г.). По замыслу Кеннеди, США предстояло "откупиться" от революции в западном полушарии относительно дешево. За десятилетие действия программы "Союз ради прогресса" намечалось истратить 20 млрд. долл., что, однако, почти в десять раз превышало сумму американской "помощи" Латинской Америке с 1945 года. Официальными целями программы, в частности, провозглашалось: добиться в латиноамериканских странах ежегодного прироста промышленной продукции не менее чем на 2,5%; ликвидировать неграмотность; провести аграрные реформы.

12 марта 1962 г. Кеннеди обратился к "людям, имеющим богатство и власть" в развивающихся странах. Вы, настаивал президент, "должны возглавить борьбу за коренные реформы, проведение которых только и способно сохранить в неприкосновенности структуру вашего общества. Тот, кто делает невозможной мирную революцию, создает неизбежность насильственной революции". Социальные реформы - сердцевина "Союза ради прогресса". Другая идея Кеннеди - "Корпус мира". Он часто с откровенной завистью говорил в кругу друзей о том, как при социализме концентри-

Окончание. Начало и продолжение см. "Вопросы истории", 1967, NN 3, 4.

руется энергия людей. Взять, например, Кубу, заметил Кеннеди: "В конце каждой недели 10 ООП учителей отправляются в деревню вести борьбу с неграмотностью. Столь крупные усилия в социальной области привлекательны для всех, кто хочет служить своей стране". И в марте 1961 г. был учрежден небезызвестный "Корпус мира". Число добровольцев, первоначально определенное в пятьсот человек, через два года удесятерилось. Во многие страны Азии, Африки и Латинской Америки направились члены этого корпуса, снабженные американскими наставлениями, американскими книгами, американскими идеями, американскими долларами и конкретными заданиями ЦРУ.

Кеннеди еще во время избирательной кампании, которая была проведена под лозунгом "жертв и дисциплины", дабы возобладать над Советским Союзом, выдвинул цель добиться ежегодного прироста национального продукта не менее чем на 5%. Он внушал: "Темпы экономического роста - задача номер один в области внутренней политики". Как достичь желанных 5%? Вопросы, обращенные к профессуре, не оставались без ответа, однако советы оказывались самыми различными. Президента утешал лишь тот факт, что было из чего выбирать. С хваткой дельца он попытался совместить на практике пестрые теории. Как-то он пригласил на обед видного французского деятеля. Разговор коснулся живучести старых мифов в обновленном мире. "В XIX столетии, - заметил француз, - внешним конфликтом в Европе было: республика против монархии. Однако в действительности конфликт сводился к следующему: пролетариат против буржуазии. В XX столетии внешне конфликт предстает так: капитализм против пролетариата. Но мир идет вперед; так в чем же состоит ныне основной спорный вопрос?" Подумав, Кеннеди ответил: "Речь идет о руководстве промышленным обществом. Это проблема не идеологии, а администрации".

Были проведены структурные реформы, приведшие к дальнейшему укреплению государственно-монополистического капитализма. Роль правительства в экономических делах усилилась. Президент требовал от бизнеса дисциплины, дисциплины и дисциплины. Но это же обстоятельство подготовило серию серьезных конфликтов Кеннеди с деловыми кругами. 10 апреля 1962 г. председатель правления "Юнайтед Стейтс Стил" явился в Белый Дом и сообщил о решении повысить цены на сталь на 6 долл. за тонну. Еще не окончилась беседа с президентом, как сталелитейные компании объявили об этом в печати. Кеннеди был потрясен. Повышение цен на сталь неизбежно повлечет за собой автоматический рост цен на важные промышленные товары; профсоюзы выдвинут требование о повышении заработной платы. Лавина тронется с места. "Упорядоченный" курс, имевший в виду нарастающее развитие экономики, срывается. Вместе с "Юнайтед Стейтс Стил" выступили тут же еще пять крупных монополий. Тогда Кеннеди попытался проучить стальных баронов, дававших вшестером 85% продукции сталелитейной промышленности. Он подчеркнуто открыто бросил: "Мой отец всегда говорил мне, что все бизнесмены - собачьи дети. Я не верил этому до сегодняшнего дня". Реплика, конечно, попала в печать. Впервые за 111 лет существования "New York Times" такие бранные слова появились на ее страницах. На пресс- конференции Кеннеди уточнил: "Отец имел в виду именно сталелитейные компании и сообщил мне еще в 1937 г, то свое мнение, которое я счел необходимым напомнить сейчас... Я процитировал сказанное им и указал, что в этом случае, как и во многих других, он не был полностью не прав". Многие пришли в восторг: выпускник Гарварда отлично владел лексиконом "простого человека". Через несколько дней в беседе со Стивенсоном и Шлезингером президент добавил: "Они действительно - банда сволочей. Теперь я говорю это уже от себя, а не потому, что мне сказал отец".

Министерство юстиции занялось выяснением вопроса, в какой мере решение сталелитейных компаний нарушает антитрестовское законодательство. Агенты ФБР с напускной важностью поднимали с постелей далеко за полночь интересовавших их лиц. Министерство обороны объявило о передаче заказов концернам, не повысившим цен на сталь. И через 72 часа после памятного визита председателя "Юнайтед Стейтс Стил" в Белый Дом шесть компаний капитулировали, вернувшись к прежним ценам¹ . Торжествующий Кеннеди повесил в своей приемной карикатуру, вскоре облетевшую прессу США: один бизнесмен сообщает другому - "Мой отец всегда говорил мне, что все президенты - собачьи дети". Но последствия конфликта оказались более серьезными, чем предполагал Кеннеди. Монополии не простили ему бесцеремонной расправы н решили продемонстрировать, кто же определяет "линию". Опрос летом 1962 г. 6 тыс. руководителей деловых компаний показал, что 52% из них назвали правительство "резко настроенным против бизнеса", 36% - "умеренно настроенным против бизнеса", 9% - "нейтральным" и только 3% - "поддерживающим бизнес". Президент произнес примирительную речь перед Торговой палатой. Тогда ее председатель взял слово после Кеннеди и туманно заметил: "Мы должны помнить, что в других странах диктаторы приходили к власти, используя конституционные методы..."

В начале 60-х годов борьба негров США за равноправие достигла новых высот. "Сидячие" демонстрации, походы протеста стали легальными средствами борьбы негритянского народа за свои гражданские права. Расисты, в первую очередь в южных штатах, ответили террором. Вспомним движение американских рабочих в 1937 г. за создание производственных профсоюзов, когда Рузвельт бросил шекспировское: "Чума на ваши оба дома!" (труд и капитал). Кеннеди же счел необходимым поддер-

¹ Т. Sorensen. Kennedy. N. Y. 1965, pp. 443 - 451.

жать ряд требований негров. В речи 12 июня 1963 г. он объяснил, почему: "Мы говорим миру и друг другу, что жиром в свободной стране и что это означает, что страна свободна для всех, кроме негров; что у нас нет второсортных граждан, кроме негров; что у нас нет классовой или кастовой системы, нет гетто и нет расы господ для всех, кроме негров". Президент видел в обеспечении прав негров не самоцель, а средство укрепления США. Причем Кеннеди встал на защиту гражданских прав негров не сразу н не вдруг. Он сделал это только тогда, когда дальнейшее промедление стало невозможным. В период выборов он поносил администрацию Эйзенхауэра за то, что она не положила конец расовой дискриминации в строительстве на федеральные средства, для чего "достаточно было росчерка пера президента". Но, очутившись в Белом Доме, Кеннеди тоже не пошел на это. Участники движения за гражданские права слали президенту пачками авторучки. Они напоминали, а президент медлил.

Только 10 июня 1963 г. Кеннеди направил в конгресс законопроект о гражданских правах. Последовало обычное промедление уже в конгрессе. 28 августа 250 тысяч белых и негров приняли участие в походе на Вашингтон, требуя обеспечения гражданских прав. После этого законопроект начал трудное восхождение на Капитолийский холм. Он был одобрен в 1964 году. Лидеры движения за гражданские права упрекали Кеннеди, что он не проявляет должной энергии. Президент собрал их в Белом Доме и объяснил: "Борьба очень серьезна. Вице-президент и я знаем, что будет означать собой наше поражение. Я видел результаты последнего опроса общественного мнения. Процент одобряющих администрацию упал с 60 до 47". Другие подсчеты показали, что законопроект о гражданских правах восстановил против президента 4,5 млн. тех 'белых избирателей, в основном южан, которые отдали ему голоса на выборах 1960 года. Социолог С. Любелл провел выборочное обследование в одном избирательном округе Бирмингема, где в 1960 г. Кеннеди получил подавляющее большинство голосов. С тех пор Бирмингем явился ареной яростных выступлений расистов и вмешательства федеральных войск. Любелл обнаружил, что в округе остался лишь один (1) сторонник Кеннеди. Вот некоторые типичные отзывы о президенте, записанные им там: "Он пропихивает негров нам в глотку"; "Если его переизберут, Америке конец".

Летом 1963 г. Кеннеди предпринял большую поездку по странам Западной Европы. Он инструктировал помощников, готовивших для него речи: "Следует должным образом признавать тот факт, что Европа считает себя "большим парнем". Европейцы сыты по горло тем, что они рассматривают как американскую привычку выносить односторонние решения о направлении европейской политики и навязывать их, не считаясь с мнением Европы" ² . В таком же духе он выступал и в городах Европы. Разумеется, повторились и старые лозунги. Во Франкфурте-на-Майне он возвестил: "Соединенные Штаты готовы рискнуть своими городами, чтобы защитить ваши, ибо ваша свобода нужна для защиты нашей свободы". В подобных ремарках было мало смысла, ибо и оратор и большинство слушателей нисколько не верили в мифическую "советскую угрозу". В узком кругу перед поездкой за океан он заметил, что вся громадная военная подготовка в Западной Европе, включая американскую, ведется в предвидении некоего нападения СССР, которое "абсолютно невероятно". Полю Спааку в мае 1963 г. Кеннеди сказал: "Все дискуссии об атомных силах в Европе, в сущности, абсолютно бессмысленны, потому что положение Берлина прочно, и Европа в целом хорошо защищена".

Убеждение именно в этом, а отнюдь не подновление стершихся клише, отражает суть политики Кеннеди в последние месяцы его президентства, хотя во время поездки по Европе он сполна и даже с процентами отдал дань "холодной войне". Выступая в Западном Берлине и браня коммунизм, он довел реваншистскую аудиторию до исступления. Сам оратор почувствовал неловкость, увидев бурную реакцию некоторых слушателей. Экстремистская западноевропейская публика отбила ладони, аплодируя таким выступлениям. Просвещенная часть слушателей пыталась отреагировать иначе, придавая особое значение речи Кеннеди 10 июня 1963 г. в Американском университете (Джорджтаун) и рассматривая ее как сознательное открытие карт. Это было одно из важнейших выступлений президента хотя бы уже потому, что Кеннеди целиком посвятил его американо-советским отношениям. "Речь мира" президент с помощниками готовили долго и тщательно. В ней предлагалось оценить "наше отношение к миру. Слишком многие среди нас считают, что мир невозможен. Очень многие думают, что он недостижим. Но это - опасное и пораженческое убеждение... Я говорю о мире потому, что у войны - новое лицо. Тотальная война не имеет никакого смысла в век, когда великие державы могут держать большие и сравнительно неуязвимые ядерные силы и отказываться сдаться без их применения. Она не имеет никакого смысла в век, когда одна ядерная бомба обладает взрывной силой почти в десять раз больше той совокупной, которая была использована при применении обычных бомб всеми союзническими военно-воздушными силами во второй мировой войне. Она не имеет смысла в век, когда смертельные яды, выделенные в результате взаимного применения ядерного оружия, с помощью ветра, воды, почвы и семян перенесутся в самые отдаленные уголки земного шара и к еще не родившимся поколениям".

² A. Schlesinger. 1000 Days. John F. Kennedy in White House. Boston. 1965, p. 883.

Далее Кеннеди призвал "обеспечить мир не только в наше время, но и навсегда". Говоря о том, что сохранение мира зависит от обоих лагерей, он указал: "Я считаю, что мы тоже должны пересмотреть нашу позицию, и каждый человек и нация в целом, ибо наша позиция столь же существенна для достижения этой цели, как и их позиция". Отсюда - второй тезис, выдвинутый в речи: "Давайте пересмотрим нашу позицию в отношении Советского Союза... Нам, американцам, довольно неприятен коммунизм... Но тем не менее мы приветствуем многие достижения русского народа - в науке и в космосе, в экономическом и в промышленном развитии, в культуре - и отдаем должное его мужеству. Среди многих общих черт народов наших двух стран самая выдающаяся - взаимное отвращение к войне! Среди великих держав наши страны занимают уникальное положение: мы никогда не воевали друг с другом. И ни одно государство в истории битв никогда не пострадало больше от войны, чем Советский Союз во вторую мировую войну. Погибло по крайней мере 20 млн. человек. Достояние многих миллионов семей сожжено или разграблено. Треть территории страны, включая две трети ее промышленной базы, была превращена в пустыню; если сравнить с США, то это эквивалентно тому, как если бы разрушить всю часть нашей страны к востоку от Чикаго".

Будущая мировая война независимо от того, как она разразится, "окажется направленной прежде всего против США и СССР. По иронии судьбы, но совершенно бесспорно, две сильнейшие державы мира подвергаются самой большой опасности. Все, что мы построили, все, над чем мы работали, будет разрушено в первые 24 часа". Это выступление перед американскими студентами принято считать в США как бы политическим завещанием Кеннеди. Из речи можно сделать далеко идущие выводы, особенно если иметь в виду последовавшую вскоре за ней трагическую смерть оратора. К чему же призывал и чего ожидал президент? "Следует помнить, - подчеркнул он, - что мы не занимаемся дискуссией, пытаясь нагромоздить спорные истины. Мы не должны распределять бремя ответственности, тыкая указующим перстом". Цель должна состоять "прежде всего в том, чтобы, защищая собственные важнейшие интересы, ядерные державы избегали таких столкновений, когда противник стоит перед выбором - унизительное отступление или ядерная война". Нужно расширять "взаимопонимание между СССР и нами... не рассматривать другую сторону в извращенном и безнадежном виде, не считать конфликт неизбежным, а каналы связи - только средством обмена угрозами... Вовсе не требуется, чтобы соседи любили друг друга. Требуется только, чтобы они были взаимно терпимы". Новые выражения не сразу дошли до сознания слушателей в США. За неделю после речи в Американском университете Белый Дом получил 50 тыс. писем. Из них почти 30 тысяч были посвящены новым тарифам, вводимым в США. О речи упоминалось примерно в 900 письмах, правда, почти без исключения хвалебных. Президент был раздосадован политической пассивностью "среднего американца".

Летом того же года завершились переговоры представителей СССР, США и Англии о запрещении испытаний ядерного оружия в трех средах - в воздухе, на земле и под водой. Договор был подписан в Москве 5 августа 1963 года. Кеннеди заявил, что это - многообещающее начало, и даже выразил готовность ради ратификации договора пожертвовать своими шансами на избрание в 1964 году. Но тяжелой борьбы не потребовалось: общественное мнение вздохнуло с облегчением, сенаторы вынуждены были считаться с этим, и 24 сентября сенат 80 голосами против 19 ратифицировал договор. Большая часть населения страны согласилась с оценкой президента: договор - "шаг в сторону разума". К моменту вступления его в силу, 10 октября 1963 г., под ним поставили подписи уже более 100 государств. А 17 октября Генеральная Ассамблея ООН проголосовала за решение о запрещении вывода на орбиту объектов с ядерным оружием на борту.

Наконец, в октябре 1963 г. Кеннеди санкционировал продажу крупной партии зерна Советскому Союзу, пояснив: "Это новый обнадеживающий признак того, что более мирный мир как возможен, так и выгоден всем нам". Однако здесь мнения разошлись более отчетливо. Вице-президент Джонсон заявил, что продажа пшеницы Советскому Союзу - "самая крупная ошибка во внешней политике за все время пребывания нынешнего правительства у власти"³ .

Соратники президента прозвали его "тигром" за энергию, определенную независимость суждений, стремительность решений и иногда резкость манер. Казалось, что Кеннеди неотделим от политики. Сам он, в сущности, не очень здоровый человек, именовал политическую жизнь "каторгой". Разгадку его работоспособности ищут в продуманном чередовании труда и отдыха. Кеннеди вставал в 7 час. 15 минут. Завтрак в спальне, ознакомление здесь же со срочными телеграммами, просмотр газет. В спальню вбегали дети. Около часа он играл с ними, вместе смотрел телевизор. После девяти, обычно ведя за руку либо Каролину, либо Джона, отправлялся на работу в кабинет. Пополудни проводил полчаса в бассейне Белого Дома. Ленч с Жаклин, затем час дневного отдыха (по примеру Черчилля - в пижаме и в постели). Вторая половина дня занята работой. Вечером иногда бывали гости, иногда семья смотрела кино, причем Кеннеди редко сидел больше двадцати минут. Конец недели семья уединенно про-

³ Ibid., p. 920.

водила в Хайниспорте, Палм Бич или в загородной резиденции президента, переименованной при Эйзенхауэре в Кемп-Дэвид.

Но журналист Хью Сиди, летописец жизни Кеннеди с 1958 г. (для журнала "Time"), хорошо зиявший его, предлагал взамен щеп "упорядоченности" другую теорию: "Поскольку Кеннеди был очень богат, все заботы и материальные хлопоты, поглощающие половину или даже больше времени у менее состоятельных граждан, вообще не приходили ему на ум. Его одежда, его автомобили, его самолеты - все это появлялось, как по мановению волшебной палочки. Потребности жены и детей его не затрудняли. Он хочет поплавать, покататься на яхте, оказаться на Юге - все исполняется в мгновение ока или по крайней мере после непродолжительного полета. Его сотрудники, журналисты и удивленная публика с трудом представляли, как можно поспеть за ним. Измотанные, они распространяли миф о Кеннеди-сверхчеловеке. Ответ же таится в мистике долларов. Когда долларов предостаточно, они окружают человека совершенным обслуживанием, полностью высвобождая ум для работы" ⁴ .

Жена как-то спросила о том, каково его лучшее личное качество. Кеннеди ответил: "Любопытство!" Вообще он не раз намекал на то, что политика интересовала его как самое острое проявление духовной жизни человечества. В предисловии к книге Т. Соренсена "Как принимаются решения в Белом Доме" Кеннеди писал: "Каждый президент должен смириться с разрывом между желаемым и возможным" ⁵ . Он часто цитировал слова Ф. Рузвельта: Линкольн "был несчастным человеком, он не мог получить всего сразу. И никто не может". Только одно свое стремление Кеннеди пытался удовлетворить целиком - страсть к чтению. Жаклин говорила, возможно, даже искренне, что самые счастливые часы у ее мужа бывали тогда, когда он, удобно устроившись в постели и водрузив на нос роговые очки (он никогда не носил их на людях, боясь испортить "мужественный профиль"), поглощал книги. Круг читательских интересов Кеннеди был довольно узок - историческая и политическая литература. Исключение делалось лишь для детективов Яна Флеминга, повествующих о диковинных приключениях секретного агента Джеймса Бонда. Кеннеди читал каждую свободную минуту, одеваясь, за едой, в ванне, иногда на прогулке. Читал и запоминал. Нередко он говорил, что политическое возвышение его кумира, У. Черчилля, в значительной степени подготовило то, как Уинстон овладел литературным языком. Отсюда - постоянная забота о "собственном стиле" и неоднократные попытки, перечитывая мемуары, Черчилля, раскрыть "магию слов". Быстрота чтения (по преувеличенным данным, до ' двух тысяч слов в минуту) приводила к неприятным последствиям для тех, кто работал с президентом. Рано утром он успевал проглотить множество статей в газетах, причем владелец газетного киоска, где покупались газеты для Белого Дома, с приходом Кеннеди к власти учетверил свой оборот. Далее президент имел обыкновение тут же обсуждать статьи с посетителями. Горе тому, кто неловко бормотал, что пропустил ту или иную статью. Проклиная ненасытного чтеца, сотрудники Белого Дома стали посещать курсы ускоренного чтения, ибо они прослышали, что Кеннеди окончил их, будучи сенатором. Президент послал учиться и Жаклин. Чтобы далеко не ходить, открыли учебный класс в Белом Доме.

Семья Кеннеди внесла свой стиль в столичное общество. Ему старались подражать. Больше не устраивалось роскошных банкетов. На приемах у президента почти не подавалось крепких напитков. Интеллектуальное общение, сравнительная простота манер и одежды. Все довольно скромно (личный самолет семьи, реактивный "Боинг-707", стоящий несколько миллионов долларов, не в счет!). В Белый Дом зачастили художники, писатели, музыканты. Жаклин потратила немало времени и сил, воссоздавая "исторический облик" резиденции правителя республики. Первый этаж Белого Дома был открыт для посетителей, и Жаклин постепенно превратила его в своеобразный музей, разыскав в подвалах старую мебель, книги и картины. Затем она издала, впервые в США, "путеводитель по Белому Дому". С 1962 г. по ноябрь 1963 г. посетители резиденции президента купили 600 тыс. экземпляров этой книги ⁶ .

Президент попытался играть роль покровителя искусств. Он учредил Совещательный комитет по делам искусств и вынашивал обширные проекты развития архитектуры, литературы, театра и музыки в США. Американский социолог Л. Мэмфорд нашел, что Кеннеди - "первый американский президент, предоставивший искусству, литературе и музыке достойное и почетное место в жизни нации". В Белом Доме устраивались камерные концерты выдающихся музыкантов. В столице заговорили, что Кеннеди обожает музыку. Жаклин с готовностью наивно подтвердила: "Единственная мелодия, которую он действительно любит, - "Салют вождю" (лучше - в исполнении духового оркестра!). Нарочно или нечаянно, но шла еще игра и в профессорскую рассеянность. Забывались мелочи, постоянно что-то терялось, вещи оставлялись в отелях. Кеннеди прерывал порой разговор на полуслове и невидящими глазами смотрел на собеседника; его мысли витали где-то далеко. Президента видели щеголявшим в разных носках, в немыслимых галстуках.

Болезнь позвоночника не оставила Кеннеди до конца жизни. Часто он носил корсет, делавший грудь выпуклой и придававший фигуре мужественность. Временами пе-

⁴ Н. Sidey. J. Kennedy. A Portrait of a President. N. Y. 1964. p. 223.

⁵ Т. Sorerensen. Decision Making in the White House. N Y. 1963 p. IV.

⁶ P. Salinger. With Kennedy. N. Y. 1966, p. 308.

редвигался в Белом Доме на костылях. Каждый день неукоснительно проделывал специальные физические упражнения. Тем не менее ему ничего не стоило во время деловой беседы вскочить, схватить трость и начать размахивать ею, как будто он играет в гольф. Изумленным коллегам Кеннеди объяснял: "С каждым днем я все больше похожу на Эйзенхауэра!" Имелась постоянная привычка раскачиваться на стульях. Как-то стул сломался, и президент с треском полетел на пол. Он прочитал первый тол мемуаров Эйзенхауэра и немало позабавился: "Выходит, что Айк никогда не ошибался. Когда мы напишем мемуары о нашей администрации, дело будет изложено совершенно по-другому".

Иной раз он размышлял, чем заняться, когда истечет срок его полномочий: "Прослужу я один или два срока президентом, все равно по истечении этого периода мой возраст будет так сказать неудобным: слишком стар, чтобы начать новую карьеру, и слишком молод, чтобы взяться за мемуары". То он намеревался стать редактором, купив, например, "Washington Post"; то вернуться в сенат; то основать свою библиотеку при Гарвардском университете. Там он будет жить часть года, учить студентов и организовывать встречи ученых, политиков и государственных служащих для обмена идеями. В октябре 1963 г. Кеннеди повел переговоры с Гарвардским университетом о передаче ему под библиотеку участка земли. Заготовили проект письма, начинавшегося: "Когда президент попросит..." Кеннеди потребовал изменить текст: "Разве можно знать, кто будет президентом через год?".

Личные качества Кеннеди накладывали отпечаток на методы его руководства, но они не меняли основного - он отдавал себя до конца служению буржуазному государству. Президент Кеннеди остался Джоном Кеннеди в партийной политике, но с почти религиозным трепетом исполнял административные обязанности. Здесь шутки кончались, здесь он не щадил ни денег, ни живота своего. Физическая опасность для президента? "Если кто-нибудь захочет убить меня, меня убьют", - отмечал он. Перед отъездом в Мексику летом 1962 г. ЦРУ сообщило президенту, что на него готовится покушение. Кеннеди как раз испытывал серьезные трудности в конгрессе. "Если мне суждено умереть, эта неделя очень подходит", - философски отозвался он.

В государственных делах рассеянности как не бывало. Он запоминал мельчайшие детали и часто ставил соратников в тупик, напоминая о вопросах, о которых, как они полагали, президент начисто забыл. Кеннеди был превосходным слушателем. "Он, бывало, слегка нагнется вперед, - писал Шлезингер, - немного расширив глаза, используя возможность не для того, чтобы высказать собственные мысли, а чтобы вытащить из говорящего все, что может оказаться полезным".

Философия государственного правления Джона Ф. Кеннеди наиболее точно может быть, по-видимому, определена как верность духу буржуазной конституции. Он высоко ценил пост президента как предусмотренную конституцией США верховную власть. Его усилия во внутренней политике, в сущности, были частично направлены на то, чтобы очистить Вашингтон от бюрократического нароста, увеличившегося в годы "холодной войны". Президент должен править, ни с кем не деля власть. Хотя Пентагон вырос в исполинскую империю, Кеннеди подчеркивал, что генералов нужно "держать в узде". На этот счет не должно быть никакой неясности. "Наше оружие, - напомнил Кеннеди конгрессу, - должно находиться в конечном счете и во все времена, как в войну так и в мире, под гражданским контролем". Он старался не забывать, что по конституции президент есть главнокомандующий вооруженными силами, и ограничивал генералов даже в выступлениях. Белый Дом резко сузил возможности ответственных военных лиц без предварительной цензуры выступать с важными политическими заявлениями.

Хотя вице-президент Л. Джонсон был много старше и опытнее президента, его не допускали в круг доверенных советников Кеннеди. Президент отвел ему главным образом функции представительства. Пока Кеннеди находился у власти, Джонсон посетил 33 страны и произнес за рубежом 150 речей. Но он практически не имел голоса в государственных делах. Кеннеди не использовал Джонсона даже для связи с конгрессом. "Меня ни разу не спросили" по делам законодательства, негодовал вице-президент. Т. Уайт точно описал место Джонсона в системе правительства при Кеннеди: "Джонсон пришел на выборы 1960 г. уже с уязвленной гордостью, которая подверглась новым испытаниям за три года его вице-президентства. Отношения между вице-президентом и штатными сотрудниками Кеннеди были холодными и полны подозрительности. Джонсон, преждевременно состарившийся государственный деятель, остался на подступах к власти; а в ее твердыне группа молодых людей, столь же молодых, как он в годы "нового курса", но перескочивших через его поколение, экспериментировала с государственной властью так, как хотелось экспериментировать ему самому... Удары по самолюбию начинались с самых простых вещей. Может ли он ехать во втором автомобиле после машины президента? Может ли он прилететь в Белый Дом на вертолете? А кончались они серьезными делами. Один из людей, постоянно сидевших с ним на заседаниях Национального совета безопасности, с удивлением вспоминал о дисциплине Джонсона: молчалив, внимательно слушает, говорит редко и лишь тогда, когда попросят; только сплетенные пальцы рук находятся в постоянном движении; иногда он сжимает их так, что белеют суставы" ⁷ .

⁷ Т. White. The Making of the President 1964. N. Y. 1965, pp. 41 - 42.

Кубинское фиаско США в 1961 г., наглядно проявившее неспособность и непомерные претензии ЦРУ, заставило Кеннеди вплотную заняться щепетильными делами разведывательного ведомства. К началу 60-х годов ЦРУ превратилось в гигантского кальмара, подавившего все внешнеполитические учреждения США. Бюджет ЦРУ на 50% превышал бюджет госдепартамента, составляя, впрочем, менее половины расходов на разведку у министерства обороны. В ЦРУ работали люди, по-своему лучше подготовленные, чем на дипломатической службе. В разведке и платили больше. А поскольку Аллен Даллес отбил попытки маккартистов освободить от "неблагонадежных" его систему, аппарат ЦРУ, в отличие от дипломатического, не был частично деморализован и оставался более сплоченным. Деятельность ЦРУ в других странах шла вне контроля со стороны американских послов. Не говоря уже о праве собственной шифропереписки, разведка постепенно создала свою систему авиационной связи и даже собственные тайные боевые части. Во многих американских посольствах имелось больше агентов ЦРУ, чем дипломатов. Кеннеди, разумеется, не думал ставить под сомнение необходимость разветвленной разведывательной системы. Но он недвусмысленно напомнил однажды, что ЦРУ есть исполнительный орган правительства. Президент в циркулярном письме американским послам и посланникам, аккредитованным за границей, приказал: "Наблюдать и контролировать всю внешнеполитическую деятельность правительства США".

Успешность выполнения указания президента зависела в значительной степени от личности конкретного посла. Это очевидно. Но очевидно и то, что в США впервые после второй мировой войны разведчики попали под прямой политический контроль. Место А. Даллеса занял более послушный исполнитель Д. Маккоун. Кеннеди решительным образом указал, что он ждет от ЦРУ точной информации, а политическая оценка ее - дело правительства. С 1962 г. президент стал даже урезывать ассигнования на ЦРУ, намереваясь к 1966 г. сократить их на 20% ⁸ . Изменения эти были невозможны без участия министра юстиции Роберта Кеннеди, которому президент поручил негласное наблюдение за ЦРУ Р. Кеннеди всецело разделял взгляды брата и внес со своей стороны некоторую лепту в упорядочение и ограничение функций "невидимого правительства". Более четверти века назад глава ФБР Эдгар Гувер установил для себя правило прямо обращаться к президенту. Братья Кеннеди поломали и этот порядок, указав Федеральному бюро расследований его место: орган в системе министерства юстиции. Негодующему Гуверу пришлось признать своего непосредственного начальника Р. Кеннеди. Впрочем, ни у ЦРУ, ни у ФБР не была ослаблена ни на йоту самая система разведки, контрразведки и политического сыска.

Меняются времена, а с ними меняются и люди. Откровенные рецидивы маккартизма получали теперь отпор со стороны Кеннеди. Однажды на пресс- конференции, когда репортер осведомился, почему двое "сомнительных" взяты на работу в госдепартамент, Кеннеди потребовал от журналиста "быть готовым подтвердить фактами" свое заявление и безоговорочно взял под защиту обоих служащих. Он реабилитировал ряд лиц, ранее облитых грязью маккартистами, и вернул их на государственную службу. Кеннеди счел нужным пригласить в Белый Дом и обласкать известного физика Р. Оппенгеймера, одного из создателей атомной бомбы, отстраненного по инициативе реакции от работы за "связи с коммунистами". Правые организации, как грибы после дождя возникавшие в США, кричали о том, что Кеннеди "безнадежен", что его не наставить на "путь истинный". Намерения президента, по их мнению, выявились полностью, когда в 1961 г. он уволил в отставку крайнего бэрчиста генерала Э. Уокера, командира американской дивизии, дислоцированной в ФРГ. Президент нашел, что проповедь Уокером своих, особых взглядов во вверенных ему войсках несовместима с пребыванием на командной должности. "Общество Джона Бэрча", "Христианский антикоммунистический поход" и иные тому подобные организации объявили президента своим противником. По самой скромной оценке, бюджет экстремистских групп, составлявший в 1958 г. 5 млн. долл., подскочил до 12,1 и 14,3 млн. долл. соответственно в 1962 и 1963 годах. Эти средства использовались для бешеной антисоветской, антикоммунистической, антинегритянской пропаганды, а отчасти, как это ни парадоксально, и для нападок на Кеннеди. Распространялись гнусные сплетни о президенте. Многие тысячи американских семей получили размноженное на ротаторе письмо с просьбой прислать деньги на сооружение статуи Кеннеди в Вашингтоне. "Не нужно ставить ее рядом с памятником Джорджа Вашингтона, кто никогда не говорил неправды, или рядом с памятником Франклина Рузвельта, который никогда не говорил правды, ибо Кеннеди не отличает правды от лжи, - говорилось в письме. - Пять тысяч лет тому назад Моисей сказал израильтянам: "Возьмите мотыги, садитесь на ослов и верблюдов, и я приведу вас в землю обетованную". Почти спустя пять тысяч лет Рузвельт сказал: "Положите мотыги, садитесь на задницы⁹ , закуривайте "Кемел" ¹⁰ , вот ваша земля обетованная". Теперь Кеннеди крадет ваши мотыги, бьет вас в зад, поднимает цены на "Кемел" и отбирает обетованную землю". В штате Джорджия, в кинотеатре на афише, рекламировавшей фильм "РТ-109" по сценарию Донована, красовалась огромная надпись: "Заходите посмотреть, как япошки чуть-чуть не прикончили Кеннеди". На аме-

⁸ A. Schlesinger. Op. cit., p. 428.

⁹ Игра слов: "Ass" - также "осел".

¹⁰ Игра слов: "Camel" - сорт сигарет, а также "верблюд".

риканском Юге был необычайно популярен анекдот: Кеннеди вызывает призрак А. Линкольна, чтобы спросить, как быть с гражданскими правами; призрак отвечает: "Могу только посоветовать отправиться в театр Форда" (где был убит Линкольн). За два года, начиная с ноября 1961 г., было расследовано 34 случая угроз убить президента, исходивших только из штата Техас. Разгул экстремизма в стране побудил Флетчера Нибела и Чарлза Бейли написать политический памфлет "Семь дней в мае" - политико-фантастический роман о попытке военщины произвести фашистский переворот в США. Книга нашумела. Кеннеди, прочитав ее, заметил; "Я знаю парочку генералов, которые не прочь поступить так"¹¹ .

Итак, мы видим, как постепенно создавалась атмосфера, в которой стало возможным покушение на президента со стороны реакции. Кеннеди был сторонником агрессивных военных блоков. Он наращивал вооруженные силы. Он пытался "сдерживать I коммунизм". Он отчаянно боролся за укрепление капиталистической системы. Он одобрил преступную агрессию во Вьетнаме и авантюру против Кубы. Но он же искал порой мирного решения многих неурегулированных международных проблем; отказался от идеи "массированного возмездия"; стремился к более гибкой внешнеполитической линии, к переговорам, к реалистическому курсу по отношению к СССР; пытался смягчить расовые конфликты в США. И реакция не простила ему всего этого.

Это обстоятельство автор данных очерков хотел бы отметить еще и в той связи, что он намерен дать сравнительную характеристику президентов Трумэна, Эйзенхауэра и Кеннеди в книге, которую он готовит для издательства "Мысль". Публикуемые здесь очерки будут им использованы в этой книге.

Осенью 1963 г. Кеннеди стал готовиться к избирательной кампании 1964 года. Он провел 12 ноября первое совещание, где в общих контурах обсудил избирательную стратегию. Выяснилось, что демократическую организацию штата Техас раздирает ожесточенная склока. Президент решил сочетать приятное с полезным: объехать Техас, произнести серию политических речей, а одновременно навести порядок в рядах демократов штата. Он пригласил с собой Л. Джонсона: уроженец Техаса, несомненно, будет полезен в переговорах с местными партийными боссами. Президент знал, что на Юге он не пользуется горячей любовью. Диксикраты давно вели против него злобную кампанию. Еще во второй половине 196! г. внимание Кеннеди обратили на свирепую передовицу в газете "Dallas Morning News", в которой утверждалось, что президент - слабый человек, и делался вывод; "Нам нужен для руководства страной человек на коне. А многие в Техасе и на Юго-Западе считают, что Вы оседлали велосипед Каролины". В Далласе поселился и такой ненавистник президента, как отставной генерал Э. Уокер, посвятивший теперь свой досуг делу "Общества Джона Бэрча". В конце 1961 г. в городе собрался "Съезд национального негодования". 1800 делегатов драли глотки, понося Кеннеди. Некоему делегату показалось мало этого. Он влез на трибуну и, обращаясь к председателю, провозгласил: "Вы стоите лишь за предание суду Уоррена (председатель Верховного суда США. - Н. Я. ). А я предлагаю повесить его!" В конце октября 1963 г. Эдлай Стивенсон приехал в Даллас провести День Объединенных Наций. Бэрчисты устроили контрсобрание. Э. Уокер во все тяжкие клеймил Стивенсона. Его освистали. При выходе из зала толпа набросилась на него. Одна женщина стукнула посла по голове древком плаката. Некий мужчина смачно плюнул ему в лицо. Полиция с трудом оттеснила "патриотов". Вытирая лицо платком, Стивенсон вопросил: "Кто они, люди или звери?" И Стивенсон и другие лица советовали Кеннеди объехать Даллас стороной. Но президент счел, что изменение объявленного маршрута назовут трусостью.

Правые готовили президенту "радушный прием". Единомышленники генерала Уокера тайком отпечатали 5 тыс. листовок, составленных по образцу полицейского объявления о розыске преступника. На них были фото Кеннеди, анфас и в профиль. Надпись гласила: "Разыскивается предатель. Нужно поймать этого человека за изменническую деятельность против США". За день до приезда Кеннеди листовки разбросали по городу. Трое известных богачей города пожертвовали нужную сумму и откупили страницу в "Dallas Morning News" для помещения провокационного объявления ¹² . Утром 22 ноября на пути в Даллас Кеннеди доставили пахнущий типографской краской номер "Dallas Morning News". Целую страницу занимало объявление в траурной рамке от имени "граждан Далласа, мыслящих по-американски". Заголовок гласил: "Добро пожаловать, мистер Кеннеди, в Даллас!" И далее следовал ряд вопросов: почему Кеннеди отказался от доктрины Монро в пользу "духа Москвы"? Почему внешняя политика США "деградировала до того, что ЦРУ составляет заговоры в целях кровавого избиения верных антикоммунистических союзников Америки?" Почему Кеннеди приказал или разрешил своему брату Роберту... быть мягким в отношении коммунистов, их попутчиков и ультралевых в Америке и разрешил ему преследовать лояльных американцев, критикующих его?" Почему глава Компартии США Гэс Холл "хвалит почти все ваши политические меры и заявил, что партия одобряет и поддерживает ваше переизбрание?" Кеннеди с глубоким отвращением отбросил газету. "Как могут печатать такие вещи?" - спросил он.

¹¹ "Международная жизнь", 1966, N 5, стр. 36.

¹² "Report of the Warren Commission on the Assassination of President Kennedy" N. Y. 1964, p. 261.

Последняя остановка перед Далласом; самолет приземлился в Форт Уорс. Тысячная толпа перед отелем. Президент вышел. Дружные аплодисменты. Улыбающийся Кеннеди извинился, что он один: "Миссис Кеннеди организуется, а это требует времени. Но она выглядит после этого лучше, чем мы". Дружный смех. Президент коротко рассказал, что неделю назад он видел ракету "Сатурн". В декабре (то есть в следующем месяце) США "запустят самую мощную ракету в истории; это впервые обеспечит нам примат по сравнению с Советским Союзом". Генерал Г. Макхью, адъютант президента по авиации, довольно громко буркнул: "Давайте сначала запустим ее!" Полетели в Даллас. В пути Кеннеди затеял разговор с Жаклин и К. О'Доннелом о значении охраны президента. Агенты могут лишь прикрыть его от буйной толпы, сказал Кеннеди; "но если кто-нибудь в самом деле серьезно захочет убить его, сделать это нетрудно: достаточно забраться, имея винтовку с оптическим прицелом, на высокое здание, и никто не сможет защитить жизнь президента". В самолете президент пытался выяснить мнение спутников о генезисе скверных настроений в Далласе. Сошлись на том, что виновата постоянная обработка жителей пропагандой правых.

Сели на аэродроме у города. На летном поле находился Л. Джонсон, прилетевший на несколько минут раньше. Конгрессмен Г. Гонсалес, продолжая разговор в самолете, пошутил: "Ребята, рискую. Я не надел стального жилета". Разместились по автомобилям и отправились к городу. Впереди ехало множество мотоциклов и две полицейские машины. В открытом автомобиле на заднем сиденье помещались Кеннеди с Жаклин, а на откидных - губернатор штата Коннели с супругой. За рулем был агент секретной службы; другой рядом поддерживал связь по радио. Автомобиль президента сопровождали четыре мотоциклиста. Вплотную за ним следовала машина с охраной из восьми человек, затем машины вице-президента и его охраны и несколько автомобилей с местными деятелями. Процессию замыкали полицейская машина и снова мотоциклисты. Въехали в город. Группы людей на улицах в/ли себя довольно сдержанно. Ближе к центру народу стояло больше, завиднелись приветливые лица. Кортеж замедлил ход, машина президента поползла со скоростью около 15 км в час, приближался поворот. Жена губернатора повернулась: "Г-н президент. Вы не можете сказать, что Даллас не любит Вас". Он ответил: "Это совершенно очевидно". Было 12.30 дня.

В этот момент раздался звук откуда-то справа и сзади. В автомобиле президента и вокруг этот звук приняли за выхлоп мотоцикла. Кеннеди схватился руками за шею и простонал: "Боже мой, я ранен". Еще выстрел. Захрипел, заваливаясь набок, губернатор, сидевший впереди президента. Агент, стоявший на подножке охранной машины, бросился к автомобилю президента. Он еще не успел вскочить в нее, как раздался третий выстрел, и пуля снесла часть черепа Кеннеди. Жаклин схватила осевшего президента в объятия и закричала: "Боже, мужа убили! Я люблю тебя, Джон!" Подоспевший агент прижал ее к сиденью и прикрыл своим телом. Водитель со скоростью до 130 км погнал машину в госпиталь. В машине вице-президента охранник оказался проворнее. Едва прозвучал первый выстрел, как он с быстротой молнии перескочил с первого на второе сиденье, пригнул вице-президента и уселся на него. Автомобиль Л. Джонсона стремительно последовал за машиной президента. С места действия исчезли и все сотрудники секретной службы, ибо они обязаны были находиться при охраняемых лицах. Остались лишь галдящие, перепуганные зрители и метавшиеся местные полицейские.

Кеннеди, доставленный в госпиталь через 5 минут после ранения, скончался, не приходя в сознание. Смерть президента была официально зафиксирована в час дня. В небольшой палате, поблизости от операционной, где умер Кеннеди, ожидал Л. Джонсон. В комнату вошел офицер, обязанность которого - быть постоянно под рукой у президента. В руках офицера лежала папка - "чрезвычайные планы" на случай термоядерного нападения. Каналы связи с Белым Домом и Пентагоном переключили на госпиталь. В 13.20 Л. Джонсону доложили, что президент скончался. Он приказал задержать пока сообщение об этом. "Нужно подождать несколько минут, - сказал он. - Давайте выберемся отсюда и вернемся к самолету до объявления. Мы ничего не знаем. Может быть, это международный заговор; может быть, охотятся и за мной". В полицейской машине, пригнувшись ниже окон, Джонсон приехал на аэродром. Вслед за ним на санитарной машине доставили гроб с телом Кеннеди и погрузили в самолет президента. Жаклин, забрызганная кровью, ни на секунду не отходила от гроба. На аэродром срочно вызвали местного федерального судью Сару Хьюз. В 14.38 в самолете президента она, всхлипывая, привела Л. Джонсона к присяге. Две женщины стояли рядом с ним: Жаклин в окровавленной одежде и его жена. Так Линдон Джонсон стал 36-м президентом США. Спустя несколько минут самолет взлетел, увозя нового президента и труп прежнего в Вашингтон. Джон Фицджеральд Кеннеди, живой и мертвый, пробыл в Далласе менее трех часов.