Этатистский либерализм эпохи Великих реформ

Политология, современная политика. Статьи, заметки, фельетоны, исследования. Книги по политологии.

NEW ПОЛИТИКА


ПОЛИТИКА: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ПОЛИТИКА: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему Этатистский либерализм эпохи Великих реформ. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Публикатор:
Опубликовано в библиотеке: 2004-09-29

АВТОР: Н. М. Азаркин

ИСТОЧНИК: журнал "ПРАВО И ПОЛИТИКА" №9,2000


Российскому либерализму роковым образом не везет — как на практике, так и в теории. Находясь у истоков трех российских революций ХХ в. — 1905, 1917 и 1991 гг. —и будучи фактически их знаменем, идеология либерализма так и не пустила глубоких корней в российской национальной почве. Политику России с февраля по октябрь 1917 г. и сегодня иначе как социальным беспределом и произволом не назовешь. И тогда, и сейчас доминирует одностороннее понимание либерализма как свободы индивида. Но одна свобода — тем более личная, без равенства и справедливости — в либеральной идеологии никакой политической ценности не имеет и фактически работает деструктивно, на тенденции разрушения российской государственности.

Коротко о невезении

В юриспруденции почти нет работ, в которых систематически исследовались бы истоки и смысл российской либеральной традиции. Создатели концепции правового государства видят в большинстве ее сторонников людей, лишь развивавших — в той или иной степени — политико-правовые ценности Западной Европы. Без учета конкретно-исторических особенностей и специфики каждого учения это превращает русских либералов в ученых-юристов, полностью лишенных патриотизма и любви к своей Родине1 . Несколько лучше исследуется развитие либеральной политической мысли России у гражданских историков и философов, но они ограничены предметами своих наук, лишь отдаленно связанными с историей политических учений, и поэтому государственно-правовой аспект русского либерализма в их работах остается в тени2 .

Между тем русский либерализм как направление имеет давнюю идейную традицию, которую нынешним либералам нелишне было бы помнить, чтобы кое-чему поучиться сейчас, когда история предоставила им фактически последний шанс: быть или не быть подлинному новому либерализму в России?

На заре российского либерализма

Первым течением отечественного либерализма был этатистский либерализм, он возник в эпоху Великих реформ, после скандальных идейных размежеваний, с одной стороны, славянофилов и западников, с другой стороны, либералов и революционных демократов. Представителями нового течения стали в основном поздние западники, не согласные с Герценом и особенно с Чернышевским.

Непрекращающаяся полемика в оппозиционном правительству лагере, “внутрипартийные” споры в среде первых либералов сделали этатистский либерализм нестойким образованием, не имевшим четких ни структурных, ни идейных, ни программных границ. Эту своеобразную аморфность — в отличие от своих идейных противников: поздних славянофилов или народников — он не преодолел вплоть до эволюции в земский либерализм в последней трети XIX в.

Этатистский либерализм опирался в основном на русскую аристократию, ее позиция в пореформенную эпоху была двойственной. Передовые круги дворянства осознавали неумолимый ход истории, но их пугала предстоящая утрата своих привилегий. Буржуазные и купеческие круги, хозяйственно-предпринимательская деятельность которых сковывалась крепостническими порядками, играли в либеральном движении второстепенную роль.

Идейными центрами этатистского либерализма были кружки столичной интеллигенции. Петербургский кружок, нареченный современниками “партией петербургского прогресса”, имел многочисленные связи в придворных, правительственных, общественных кругах России и за границей (А. И. Герцен). На собраниях этого кружка (без карт и музыки, но с традиционным чаем) встречались столичная профессура (М. Н. Катков, В. Д. Спасович, М. М. Стасюлевич, Б. И. Уткин), министерские чиновники (братья Н. А. и Д. А. Милютины, Н. И. Стояновский), писатели и журналисты (И. С. Тургенев, Н. Г. Чернышевский и др.). Его признанным лидером постепенно становится К. Д. Кавелин.

В московский кружок входили А. В. Станкевич, Е. Ф. и В. Ф. Корш, С. М. Соловьев, К. П. Победоносцев (в ту пору еще не консерватор) и др. Сначала этот кружок возглавлял Т. Н. Грановский, а после его смерти видную роль играл Б. Н. Чичерин.

Кружки контактировали друг с другом, выдвигали общие требования “законности” и “гласности”. Главное средство осуществления этих лозунгов, так же как и опору реформаторских сил, они видели в просвещенной и легитимной монархии. Скрытое здесь противоречие между постулируемыми политическими целями и способами их реализации разрешалось путем ограниченной трактовки самих понятий “законность” и “гласность”. Законность должна была восторжествовать как результат “укрощения” помещичьего и административного произвола просвещенной, стоящей на почве закона властью, воплощением которой служило самодержавие. Гласность же в понимании кружковцев была призвана помочь включению всех “одномыслящих людей” — сторонников реформ — в процесс их осуществления. Не более того.

В пореформенную пору

С годами после некоторого ослабления цензурного гнета этатистский либерализм концентрировался вокруг журналов “Русский вестник”, “Отечественные записки”, “Вестник Европы”. Новое идейное размежевание и раскол в оппозиционном лагере, последовавшие вскоре после отмены крепостного права, привели к тому, что главной публичной, идейно-политической трибуной этатистского либерализма стал журнал “Вестник Европы”, основанный в 1861 г. группой профессоров, покинувших Петербургский университет в знак протеста против политики правительства в области образования (К. Д. Кавелин, В. Д. Спасович, М. М. Стасюлевич, Б. И. Уткин).

Политическая программа этатистского либерализма представлена наиболее полно в совместной работе К. Д. Кавелина и Б. Н. Чичерина “Письма к издателю”, написанной после окончания Крымской войны и опубликованной в сборнике А. И. Герцена “Голоса из России”. Заявив о том, что они “не разделяют... образа мыслей” Герцена и не сочувствуют его “деятельности с отъезда за границу”, К. Д. Кавелин и Б. Н. Чичерин изложили затем свои планы освобождения крестьян без потрясения всего государства, введения свободы совести, отмены или, по крайней мере, ослабления цензуры. Авторы были готовы поддержать любое “сколько-нибудь” либеральное правительство, потому что “твердо убеждены”, что “только через правительство у нас можно действовать и достигнуть каких-нибудь результатов”. Они осуждали Герцена за его революционную агитацию, подчеркивая, что революционная теория “противна всем нашим убеждениям и возмущает в нас нравственное чувство”. Они призывали Герцена переменить тон, направление его пропаганды и “даже принести в жертву свои убеждения, если хотите принести отечеству какую-нибудь пользу”.

К. Д. Кавелин и Б. Н. Чичерин совместно обосновали этатистский подход к прошлому и будущему России. Они утверждали государство как движущую силу русской истории, обосновывали его ведущую роль в судьбах России ее географическими и природными условиями, противопоставляли истории России историю других народов, прежде всего Западной Европы. Основное содержание политико-правовой истории Отечества они видели в “закрепощении и раскрепощении сословий государством”. Его всесилие объяснялось суровой, специфической естественной средой; степь препятствовала образованию прочных социальных связей; русские люди изображались “одиночными, блуждающими лицами”, “затерянными в необозримом, едва заселенном пространстве”. Организатором их жизни стало государство, оно создало сословия и побуждало их служить национальным интересам. Солидаризируясь в некоторых вопросах со славянофилами, либералы пришли к решительной антитезе истории России и народов Западной Европы, которые сами строили свои государства: на Западе властвует начало права, в России — сила власти; на Западе все вырастало “снизу”, в России все насаждалось “сверху”.

В рамках этого подхода стержневой стала проблема “государства и личности”. Выделение личностного начала, анализ государствоведческих вопросов в тесной связи с субъективными правами людей напрямую затрагивали ту тематику, которая изначально присуща либерализму как политической идеологии. Статус личности в государстве рассматривался с привлечением широкого материала (не только отечественного, но и всемирно-исторического), в прогностической перспективе. Внимание к личности, ее свободному выбору — общая черта этатистского либерализма.

Между вождями этатистского либерализма существовали и теоретические разногласия, политические споры. Поэтому имеет смысл изложить их политические взгляды по отдельности.

Взгляды К. Д. Кавелина

К. Д. Кавелин родился в Петербурге, в семье “средне-высшего круга” (Достоевский) русского дворянства, учился в Московском университете — сначала на историко-философском, затем на юридическом факультете, окончил его с золотой медалью, сдал магистерские экзамены, защитил диссертацию на тему “Основные начала русского судоустройства и гражданского судопроизводства” и стал читать лекции по истории русского права в Московском университете.

В 1848 г. К. Д. Кавелин переехал в Петербург, служил чиновником в различных ведомствах, а затем профессором кафедры гражданского права Петербургского университета. Он слыл “самым отчаянным либералом”, тем не менее его пригласили преподавателем к наследнику престола (1857 г.). В Петербурге К. Д. Кавелин и завершил свой жизненный путь. Имя его в истории Отечества до сих пор не оценено должным образом, но надпись на венке “Учителю права и правды” сохранилась в памяти и взывает к современным юристам.

Как либерал, К. Д. Кавелин исходил из того, что “индивидуальность есть почва всякой свободы и всякого развития, без нее немыслим человеческий быт”3 . Более того, личность — та точка отсчета, которая сообщает единство мировому прогрессу. В основе русской и европейской истории лежит один исток — человек. Различие лишь в том, что в начале отечественной истории у русско-славянских племен — в отличие от германских — личностной основы не было. Отсюда и разные задачи: западным народам предстояло развить историческую личность в личность человеческую, нам — создать личность. Образование сильного русского государства вполне объясняется этим историческим обстоятельством. В “Крестьянском вопросе” (1881 г.) К. Д. Кавелин утверждает, что “у нас консерваторы — народные массы, а историческое движение испокон века сосредоточивалось в верхних наслоениях русского общества”4 . Это не только теоретический постулат, но и основание для политико-юридических выводов.

Через распад родового быта, укрепление семейного быта, последующий его распад и возникновение из него государства зарождается в России начало личности: “Появление государства было вместе и освобождением от исключительно кровного быта, началом самостоятельного действования личности”5 . Петра I К. Д. Кавелин считал первой свободной личностью в России, а сущность русского государства определял, как “тип двора или дома”, где царь, безусловный господин, осуществляет свою власть как владелец усадьбы, а все подданные — от самых низших до высших слоев — обязаны нести какую-либо службу. Подданные становятся “сиротами” царя, а потому слуга — это высший титул и награда.

Такой государственный строй, охватывая собой все общество — от царя до последнего подданного, представлял собой удивительное единство, а “вся русская история, как древняя, так и новая, есть по преимуществу государственная, политическая, в особенном, нам одним свойственном значении этого слова. Областная провинциальная жизнь еще не успела сложиться, когда стало зачинаться и расти государство”.

Подлинно этатистской русская история становится не сразу. Первоначальным историческим элементом на Руси была патриархальность (как и у многих других народов). Она характеризуется преобладанием естественных, прирожденных, “на кровном родстве основанных отношений” над юридическими и личными, неопределенностью взаимных отношений между людьми и “страшным произволом, бессознательностью и необеспеченностью всех и каждого”. Это противоречит природному стремлению человека к определенному, известному, постоянному быту. Это и выводит с необходимостью патриархальное общество в юридический и гражданский быт. Вся ранняя русская история представляет собой постепенное вытеснение родовых отношений государственными.

Обеспечение прав личности государством в концепции К. Д. Кавелина тесно связано с отменой крепостного права. Существенным вкладом в разрешение этой злободневной проблемы стала его знаменитая “Записка об освобождении крестьян в России” (1855 г.), резко осуждавшая крепостное право: оно поражает промышленную деятельность народа “в самом ее зародыше”, убивает “всякий нравственный и моральный успех в России”, “вольная работа по договору во всех отношениях лучше подневольной и царевой”. Из-за крепостного права русское государство “несколько раз” стояло “на краю погибели”: выступления Разина и Пугачева — “все эти разрушительные элементы восставали и поднимались из мутных источников крепостного права”. К. Д. Кавелин предупреждал, что при неблагоприятных обстоятельствах и сейчас “может вспыхнуть и разгореться пожар, которого последствия трудно предвидеть”6 . По его мнению, сохранение крепостного права мешает проведению других преобразований: реформ судопроизводства, судоустройства, полиции, администрации и цензуры. Записка встретила полную поддержку со стороны либералов и стала одним из первых и довольно смелых проектов по крестьянскому вопросу, вышедших из их среды.

Признавая необходимость отмены крепостного права в России, К. Д. Кавелин предостерегал от революционных, насильственных изменений в политико-правовом строе. В той же самой “Записке” он советует вести либеральное преобразование эволюционно, медленно и мирно, залогом их должны быть царь и народная вера в него. Много позже, в 1875 г., он еще раз доказывает, что политическая революция у нас невозможна в принципе: из-за отсутствия в основе русского государства взаимно враждующих элементов. Реальную угрозу он видит не в революции, а в смутах, вызываемых бессмысленным управлением, беспомощностью невежественных, полудиких масс, задавленных поборами и бесправием, а также раздраженностью имущих и образованных слоев, которая сближает их в недовольстве с массами.

Логическое и моральное осуждение революции К. Д. Кавелиным сводится в самом общем виде к указанию на стремление любой революции к безграничной индивидуальной свободе. Но ни одна идея или мысль, по его мнению, как бы они ни были верны и правильны сами по себе, не могут осуществиться вдруг, сразу и насильственным путем, поскольку насилие порождает в ответ насилие. Для него любая политическая программа всегда есть лишь ответ на самый ближайший вопрос, а отнюдь не безусловная, вечная истина. Отсюда и его приверженность к реформистскому пути развития усилиями просвещенного царя и его правительства, действующих в рамках русского права.

И наконец, остающийся спорным вопрос о форме правления. Некоторые ученые полагали, что К. Д. Кавелин желал постепенной эволюции монархии из самодержавной в конституционную7 . Однако в хронологических рамках этатистского либерализма (до конца 70-х гг.) он считал введение конституционных порядков не только несвоевременным, но и опасным. В мае 1861 г. он издал работу “Дворянство и освобождение крестьян” — о неготовности России к представительным учреждениям. К ним стремится только дворянство, но дворянская конституция невозможна. Дворянство изолировано от других классов и бессильно в одиночку вынудить конституцию у правительства. Но даже если бы дворяне и получили желаемое, то удержать его, ввиду своего материального расстройства и враждебности к ним остальных классов, они не смогли бы.

К. Д. Кавелин не верил в осуществление планов аристократической оппозиции, но боялся, что ее намерения дойдут до крестьян и они поднимутся на защиту царского самодержавия, выступив против дворян за батюшку-царя. Для него важнее были судебные реформы, реформы цензуры и свободы печати, хорошо проведенная земская реформа. “Ими бы следовало заниматься вместо игры в конституцию”. В духе М. М. Сперанского он различал “обширный и тесный смысл” конституции. Под первым он понимал легитимистскую государственность, которая может быть и в монархии, и в республике. Под вторым — ограниченную представительными учреждениями монархию. Сегодня, считал К. Д. Кавелин, нужна легитимная монархия, где законный порядок совмещен с абсолютизмом.

Кроме того, государь в России не противоборствует с высшими слоями. Следовательно, России не нужна и конституция. Более того, она даже вредна: “Сама по себе, помимо условий, лежащих в строе народа и во взаимных отношениях различных его слоев, конституция ничего не дает и ничего не обеспечивает, она без этих условий — ничто, но ничто вредное, потому что обманывает внешним видом политических гарантий, вводит в заблуждение наивных людей”8 .

Оценивая Россию своего времени, К. Д. Кавелин называет ее “самодержавной анархией”. В этом определении выразилось все его недовольство существующим порядком вещей, особенно засильем централизованной бюрократии, которая нигде не находит ни малейшего сопротивления (в этом и заключается “анархичность” бюрократического управления). На смену должна прийти “самодержавная республика” — единство интересов государя, высших слоев общества (либералов), ведущих его вперед по пути прогресса, и основной массы населения, представленной крестьянством.

К. Д. Кавелин с энтузиазмом воспринял издание закона о земской реформе: в земстве — “громадная целительная сила всех наших недугов”. Выступая в принципе за бессословное земство, он понимал, что это невозможно — ввиду розни сословий. Но не оставлял надежды, что совместная работа сблизит сословия и это станет основой нового политического порядка с возможными представительными элементами в его устройстве.

Если в этот период конституционализм не волновал его, то планы административных реформ, напротив, сильно увлекали. К. Д. Кавелин доказывал, что реальная власть находится не у царя, а у придворной клики. Поэтому, писал он, необходимо создать такое учреждение, которое доводило бы до императора подлинные факты: получая сведения из различных источников, он лучше представлял бы себе суть дела. Прообраз такого учреждения — петровский Сенат.

Подчеркивая, что создание Сената было сильным ударом по боярству, К. Д. Кавелин полагал, что при преемниках Петра он был сведен на нет дворянской олигархией. Чтобы исправить положение, необходимо учредить административный Сенат, который положит конец бюрократическому произволу, обеспечит единство в государственном управлении и будет систематически доводить до сведения царя нужды и потребности страны. Одна треть Сената должна состоять из лиц, назначаемых царем; другая — выбираться губернскими земствами; последняя — самим Сенатом. К. Д. Кавелин даже оговаривал, что от земства в административный Сенат должны входить не председатели земских управ, а люди, специально избранные для работы в нем. Ежегодно Сенат обновляется на одну треть.

Каждый сенатор, по его предложению, избирается на три года и может быть переизбран. Состоя в Сенате, он не имеет права быть на какой-либо службе, не несет ответственности за проводимые им мнения и подлежит удалению из Сената только в случае уголовного преступления. Председатель административного Сената — царь. На время своего отсутствия он назначает первоприсутствующего из числа двух-трех кандидатов, избранных Сенатом.

К. Д. Кавелин требует упразднения Комитета министров и I департамента, существовавших в Сенате его времени, считая их учреждениями бесполезными. Государственному Совету он предлагал оставить только законодательные дела, изъяв все административные. Таким образом, административный Сенат станет высшим административным государственным учреждением. В нем сосредоточатся все дела, разделенные между Комитетом министров, Государственным Советом и I департаментом Сената. Кроме того, отчеты высших чиновников, включая министров, будут передаваться сначала на рассмотрение административного Сената: он может требовать от них разъяснений по любым вопросам, ему предоставляется право ревизии министерств и других учреждений. Административный Сенат направляет царю свои соображения о состоянии государственного управления, о необходимости законодательных и административных мер, касающихся внутреннего положения страны. Наконец, и это для К. Д. Кавелина главное, административный Сенат — это совещательный орган. Его решения могут проводиться в жизнь только при утверждении их монархом. Более того, в жизнь их проводит не административный Сенат. Его задача — наблюдать и настаивать на их претворении.

Обеспокоенный тем, чтобы его административный Сенат не расценили как замаскированный зародыш парламента, К. Д. Кавелин подчеркивал, что планируемое им учреждение не ослабит царскую власть: монарх не может один вести все дела, не может пресечь все интриги, ведущиеся якобы в целях государственной пользы, каждый министр докладывает так, как выгодно ему, — располагая же отзывами административного Сената, царь правильнее разберется в проблемах.

Упреждая вопрос критиков, почему он не наделяет административный Сенат политическими правами, К. Д. Кавелин писал, что ограничение самодержавия в России немыслимо: даже если бы сегодня удалось вырвать у царя конституцию, завтра она превратилась бы в пустой звук или была взята назад при полном равнодушии, а возможно, и радости огромного большинства народа. К. Д. Кавелин не исключал, что его административный Сенат — при всех сделанных разъяснениях — может быть воспринят как антисамодержавное учреждение. Это будет означать, что царь не осознает необходимости государственных преобразований в данном направлении. Но рано или поздно под влиянием естественного хода событий он принужден будет это сделать.

Взгляды Б. Н. Чичерина

Этатистский подход к российским политико-правовым явлениям приобретает более стройную либерально-доктринальную форму во взглядах Б. Н. Чичерина — типичного представителя тогдашней профессуры, отличавшейся высокой эрудированностью и порядочностью, чуткой к запросам и нуждам русского народа, которые могут быть удовлетворены только на основе закона. Из таких деятелей впоследствии вышли лидеры и активные члены конституционно-демократической партии России (партия “Народной свободы”).

Родился Б. Н. Чичерин в семье богатого и родовитого тамбовского помещика. Юридический факультет Московского университета, лекции Грановского, Соловьева, Кавелина, увлечение гегелевской философией права, магистерские экзамены, диссертация “Областные учреждения России в XVII веке”, которая стала новым словом в русской юриспруденции, — вехи жизни Б. Н. Чичерина. Ядро его политического кредо — гегельянская трактовка государства как основного двигателя и творца истории. Это высшее развитие человеческого прогресса и воплощение нравственности, единства народа, территории и верховной власти. Еще большая роль государства — в отечественной истории.

В трактовке Б. Н. Чичерина русское государство — не только надклассовая, но и надсословная организация. Оно возникло из средневековой неурядицы и должно было требовать от подданных посильной службы, чтобы учредить правильное правление, водворить благоустройство, создать силу и могущество России. Государство возложило на все сословия обязанности, общие для всех и каждого, без исключений. “И сословия покорились и сослужили эту службу”9 . Но когда государство достаточно окрепло и развилось, чтобы действовать собственными средствами, оно перестало нуждаться в этом тяжелом служении. В результате в конце XVIII в. изменилось положение дворянского и городского сословий: жалованные грамоты 1785 г. предоставили дворянству, как высшему сословию, разные права и преимущества — в награду “за долговременное служение отечеству”; получило определенные льготы и городское сословие. Теперь “уничтожается наконец... последняя принудительная связь” — пожизненная служба крестьян помещикам и государству.

Во времена Б. Н. Чичерина не было большего возвеличивания государства. Народная стихия, предоставленная самой себе, проявлялась, по его мнению, лишь в бесплодном анархическом разгуле. С юношеских лет испытывал он острую неприязнь к “толпе”, ему в равной степени были чужды и широкое революционное движение, и то учение, которое претендовало на самое полное выражение чаяний масс, — русский социализм. Раньше, чем кто-либо из идейных соратников, он осознал, сколь глубока пропасть между реальными интересами народа и программными требованиями “передовой общественности”. И он сделал соответствующие выводы: ей не приходится мечтать о массовой опоре, а всякие попытки опереться на демократию опасны и даже преступны; подлинная сила, способная провести преобразования в нужном духе, — власть, посему либералы должны настойчиво искать подходы, позволяющие направить ее в нужное русло.

Только “либеральной партии” — так Б. Н. Чичерин обозначал свободомыслящую часть общества — дано возвысить свой голос, подсказывать правительству самые разумные, законосообразные, безопасные способы их претворения в жизнь. От того, думается, расхожее представление о Б. Н. Чичерине как апологете абсолютизма не соответствует действительности: противник власти “толпы”, т.е. демократической республики, он неизменно отстаивал монархию, основанную на законах. Приверженность к легитимной и просвещенной монархии определялась в той мере, в какой она споспешествовала реформам и развитию прогрессивных отношений в стране, закладывая тем самым основы будущего правопорядка. Совершенно очевидно, что его этатизм, “государственничество” было выражением тогдашних социально-политических реалий.

Отмена крепостного права также обоснована им с этатистских позиций. Пришла пора сделать решительный шаг по освобождению народа, “искупившего свои анархические стремления” многовековым подчинением железной государственной дисциплине и тем доказавшего “способность к политической жизни”. Необходимо окончательно “раскрепостить сословия”, провозгласив свободу от крепостного положения, а также свободу совести, книгопечатания, общественного мнения (гласность). Эти идеи соответствовали духу времени. Но единственным созидательным орудием представало самодержавно-бюрократическое государство: все намеченные реформы — “предмет попечения просвещенного правительства”, проводящего их “сверху”, под строгим контролем, народу же вменялось сохранять покой, поддерживать дисциплину, не проявлять чрезмерной самостоятельности.

Свой этатизм Б. Н. Чичерин ярко продемонстрировал в 1858 г., выступив против герценовского “Колокола”, весьма популярного у многих русских либералов. Едва познакомившись с А. И. Герценом за границей, он сразу же завязал с ним спор о предстоящих в России реформах, по какому образцу их следует готовить и к чему они должны привести. Б. Н. Чичерин произвел на А. И. Герцена сильное впечатление (он получил прозвище “Сен-Жюст бюрократии”), и спор продолжился в частной переписке. Когда же А. И. Герцен в одной из статей, не называя имен, заговорил о “прямолинейных доктринах” и “либеральных консерваторах”, Б. Н. Чичерин почувствовал себя задетым и ответил резким письмом “Обвинительный акт”, опубликованным “Колоколом”. Он обвинял оппонента в разжигании нездоровых страстей, требуя от него “обдуманности, осторожности, ясного и точного понимания вещей, спокойного обсуждения цели и средств”.

Это было первое в “эпоху реформ” публичное выступление либерала против “революционных крайностей”. Оно вызвало волну протестов, в том числе и в либеральном лагере: К. Д. Кавелин, И. В. Анненков, И. С. Тургенев, К. К. Бабст и другие уже корили Б. Н. Чичерина за “искажение истины” и резкость тона. Лишь пережив кризисную ситуацию начала 60-х гг. и восстание 1863 г. в Царстве Польском, тогдашние критики заняли по отношению к революции и демократии позицию, очень близкую той, на которой изначально находился их более дальновидный соратник.

Б. Н. Чичерин сформулировал основной принцип, который называл “охранительным либерализмом”, и считал его исключительно плодотворным для России, — “либеральные меры и сильная власть”. Обстановку же после отмены крепостного права оценивал диаметрально противоположно — “стеснительные меры и слабая власть”, а это, по его разумению, неизбежно порождает анархический разгул.

И наконец, спорный вопрос о форме правления русского государства. В советское время Б. Н. Чичерина считали откровенным защитником самодержавия, затем — сторонником конституционной монархии. Обе позиции впадают в крайность. Уже через несколько месяцев после отмены крепостного права он высказал мысль о необходимости постепенно подключать весь русский народ к государственной деятельности, не довольствуясь правительством. Было время, когда оно занималось всем. Этим достигались целостность и могущество империи, общественный порядок и благосостояние. Но для большего могущества, для высшего развития и благосостояния нужны новые силы, нужна энергия целого народа. Опыт европейских держав подтверждает, что условие сохранения и развития всякого государства — это участие в политической жизни общественных сил. Оно усложняет задачи правительства, требует пересмотра политических взглядов, применения новых способностей, которых не было в прежнем правительстве, “но в настоящее время без этого обойтись невозможно”.

При этом Б. Н. Чичерин высказывает ряд опасений. Общественное мнение может быть “разумным”, и тогда оно составляет первое условие свободы и плодотворного развития. Но оно бывает и “безрассудным”, вызывающим реакцию и бросающим тень подозрения на свободу, что он и видит в России. Русский либерализм дошел до неразумных пределов — “у нас слышится только нестройный говор едва пробудившейся мысли”, проявляется “умственное и литературное казачество”. К тому же “просвещенный абсолютизм, дающий гражданам все нужные гарантии в частной жизни, содействует развитию народного состояния гораздо более, нежели республики, раздираемые партиями”10 . Поэтому он призывает к ожиданию тех времен, когда в результате “упорной работы мысли” и воздержания от “кипучих стремлений” в России разовьется “разумное” общественное мнение, а гражданами станет все население.

Пока не все население способно к участию в политической жизни. Русские крестьяне, львиная доля всех подданных империи, не способны к управлению государством, так как их мысли и дела не выходят за пределы сельской сферы. Среднее, городское, сословие имеет “городовое и государственное” назначение. Город — не только средоточие торговли, но и культурный центр, где развивается политическая мысль. А вот назначение дворянства — управлять государством, быть “руководителем остальных сословий”. Таким образом, и в пореформенный период сохраняется ведущая роль дворянства в российской политике — при возрастающем участии в государственной жизни купечества и разночинной интеллигенции, которые составят “цвет труда и образования”; большинство же населения, крестьянская масса, по-прежнему останется вне политики.

Равноправие сословий Б. Н. Чичерин видит не в одинаковых правах, а в распределении деятельности, в “преобладающем влиянии” в соответствующих сферах: крестьянства — в сельском управлении, среднего сословия — в городском, дворянства — в областном, с правом участия в сельском и городском управлении. Оно должно также количественно преобладать в учреждениях, где представлены разные сословия, и председательствовать там, оказывая огромное влияние на деятельность учреждения.

Б. Н. Чичерин допускает народных представителей к законосовещательству, ссылаясь на опыт Европы и России (Земские соборы, Уложенные комиссии). С самодержавной властью совместимы четыре способа учета мнения сословий в правотворчестве: вызов экспертов по частным вопросам, вызов в отдельных случаях депутатов от сословий, постоянное присутствие депутатов в Государственном совете во время прений, совещательное собрание из представителей сословий.

Но идея единого собрания (парламента), даже сословных представителей, не удовлетворяет Б. Н. Чичерина, поскольку крестьяне, с его точки зрения, не способны быть законодателями. Он сомневается в такой способности и у купечества. Высказанная ранее возможность участия “городского сословия” в государственной жизни, видимо, относится к будущему, когда установятся “известные условия”. На первых порах очевидно, что единственное сословие, которое может иметь “голос и вес”, — все то же дворянство. Но при его исключительном преобладании в законодательстве государственные интересы могут быть принесены в жертву сословным. Поэтому, как и К. Д. Кавелин, Б. Н. Чичерин все более склоняется к легитимному и просвещенному самодержавию, ограниченному законами. Так в новых исторических условиях возрождаются легитимистские проекты М. М. Сперанского, где всем в первую очередь обеспечиваются гражданские свободы, а политические — остаются в руках русского дворянства.

Б. Н. Чичерин не только осмыслил российские преобразования периода Великих реформ, этих начальных шагов к гражданскому обществу, — он видел и трудности, с которыми они столкнулись и которые оказались неразрешимыми. Его соображениями не следует пренебрегать и сегодня, когда вновь и вновь обнаруживается потребность в четко и конкретно разработанном пути переустройства России, как и настоятельная необходимость для реформаторов твердо стоять на почве исторической реальности.


--------------------------------------------------------------------------------

1 См., например: История политических и правовых учений. М., 1995. С. 572—581; История политических и правовых учений XIX в. М., 1993. С. 277—285; История политических и правовых учений. М., 1997. С. 421—436.

2 См., например: Приленский В. Н. Опыт исследования ранних русских либералов. М., 1995; Соргин В. В. Либерализм в России: перипетии и перспективы. М., 1997; Ведерников В. В., Китаев В. А., Лупочкин А. В. Конституционный вопрос в русской либеральной публицистике XIX в. М., 1997; Шелохаев В. В. Либеральная модификация переустройства России. М., 1996, и др.

3 Кавелин К. Д. Собр. соч. в 4 т. Т. 1 .СПб., 1898. С. 574.

4 Там же. Т. 2. С. 422.

5 Там же. Т. 1. С. 277.

6 Кавелин К. Д. Указ. соч. Т. 2. СПб., 1898. С. 6, 8, 11.

7 См., например: Овчинникова А. С. Из истории общественно-политической борьбы 1840—1860 годов. Саратов, 1973; Зорькин В. Д. Из истории буржуазно-либеральной политической мысли России второй половины XIX — начала ХХ в. М., 1975.

8 Кавелин К. Д. Указ. соч. Т. 2. С. 894.

9 Чичерин Б. Н. О народном представительстве. М., 1899. С. 533.

10 Чичерин Б. Н. Указ. соч. С. 50—51.


Новые статьи на library.by:
ПОЛИТИКА:
Комментируем публикацию: Этатистский либерализм эпохи Великих реформ


Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ПОЛИТИКА НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.