ПОЛИТИКА (последнее)
Эрих Фромм о политическом обществе на рубеже XX-XXI вв.
Политология, современная политика. Статьи, заметки, фельетоны, исследования. Книги по политологии.
АВТОР: Д. М. Азми
ИСТОЧНИК: журнал "ПРАВО И ПОЛИТИКА" №7,2000
Эрих Фромм — известный немецко-американский социолог, философ, психолог и политический деятель. Практически все свое творчество он посвятил проблеме изучения современного общества. Многие его работы содержат и прогноз об обществе, в котором предстоит жить человеку в ХХI в. Создав своеобразную концепцию о роли психоанализа в разрешении социально-политических проблем, он одним из первых указал на взаимосвязь между политикой, правом и психикой человека. Эта тема представляет особый интерес для современной России, стремящейся вступить в ХХI в. с новыми принципами функционирования политической и правовой систем, нуждающихся в изменении.
Биографический абрис
Основатель неофрейдизма Эрих Фромм родился во Франкфурте-на-Майне 23 марта 1900 г. Его отец торговал виноградным вином. Дед и прадед были раввинами. Мать происходила из русских эмигрантов. Самое сильное впечатление детства, определившее “мое развитие более, чем все остальное, — первая мировая война. Когда она началась летом 1914 г., мне было 14 лет... Проблема войны как таковой меня не интересовала. Ее бессмысленная бесчеловечность не осознавалась мною. Но скоро все изменилось... По английскому языку нам задали выучить государственный гимн Великобритании. Это задание мы получили... еще до войны. Когда начались занятия, мы, мальчики, сказали своему учителю ... что отказываемся учить наизусть гимн нашего злейшего врага. Я до сих пор вижу, как он стоит перед классом и, иронически улыбаясь по поводу нашего протеста, спокойно говорит: “Ничего себе не воображайте; до сих пор Англия не проиграла ни одной войны”. Так прозвучал голос разума и реализма среди безрассудной ненависти... Одна эта фраза и спокойная вразумительность, с которой она была произнесена, явились для меня озарением. Она сбила волну ненависти и национального самообожествления, я начал размышлять и спрашивать себя: “Как такое возможно?”1
В 1918 г. Фромм приступает к изучению права (не окончил курс), философии, психологии и социологии во Франкфуртском и позже в Гейдельбергском университетах. Среди его учителей Ясперс, братья Вебер. Через четыре года Фромм становится доктором философии. Образование он продолжил в Мюнхене, а закончил в Берлинском институте психоанализа. Он знакомится с работами К. Маркса, которые привлекают его идеями освобождения человека, создания возможностей для его самовыражения, а с 1927 г. начинает активно печататься.
С 1930 по 1939 г. он руководит отделом социальной психологии Франкфуртского института социальных исследований. Он проводит исследования среди рабочих и к 1932 г. приходит к выводу, что рабочие не окажут сопротивления гитлеровскому режиму. В 1933 г. Фромм переезжает в США, в 40-е гг. отходит от Франкфуртской школы и с 1946 г. работает в Вашингтонском Институте психологии, психиатрии и психоанализа. Его трудно назвать профессором какой-либо кафедры, он читал курс на “междисциплинарном” уровне, оперируя данными антропологии, политологии и социальной психологии.
В 50-е гг. Фромм отходит от теории З. Фрейда, создает собственную концепцию личности и называет ее “радикальным гуманизмом”. Первой работой на эту тему считается книга “Человек сам для себя”. Затем появились “Здоровое общество”, “Образ человека у Маркса”, “Душа человека”. После Второй мировой войны Фромм поселился в Мексике, получил профессуру в Национальном университете Мехико, читал лекции в США. В этот период он активно интересуется социально-политическими проблемами.
Эрих Фромм появляется на политической арене США после публикации книги “Пути выхода из больного общества”. В 1960 г. он стал членом Социалистической партии США и сформулировал ее программу. Но она не была принята, и Фромм сначала просто отошел от партийной работы, а затем и вовсе вышел из партии. Но это вовсе не означает, что он отказался от политической деятельности, — он всего-навсего решил использовать другие ее формы, например он составлял и распространял тексты с изложением своей позиции по актуальным политическим вопросам. Они публиковались в “Вестнике комитета корреспонденции”. В них обсуждались вопросы внешней политики, связанной с СССР, Китаем, кубинским кризисом, убийством Кеннеди, развитием Израиля.
Другая форма политической активности Эриха Фромма — организация и участие в политических движениях, в первую очередь в защиту мира. Это и инициативы по разрядке и разоружению (1957 — 1968 гг.). В 1957 г. он участвовал в основании “Национального центра за здоровую ядерную политику”, выступавшего против атомного вооружения и войны во Вьетнаме. Осенью 1962 г. Фромм приезжал в Москву в качестве наблюдателя на конференции по разоружению.
Еще одна форма политической активности Фромма — работы, содержащие анализ актуальной политической ситуации. Еще задолго до того, как в официальной политике зашла речь о прекращении “холодной войны”, Фромм проанализировал в своих работах американский антикоммунизм. В 60-е гг. Фром создает самостоятельную типологию общественных характеров. Современное политическое общество опредмечивает человека, оно создает тип личности, угрожающий существованию самого человечества.
С 1969 по 1989 г. Фромм живет в Локарно (Швейцария), он получает почетное гражданство г. Муральто. Его работы печатаются практически во всех странах мира. Чествование в его родном Франкфурте-на-Майне в связи с награждением мемориальной медалью Гете последовало посмертно: 18 марта 1980 г. Эрих Фромм умер от обширного инфаркта.
Общество XXI века
Прежде чем говорить о перспективах развития современного политического общества, Фромм считает необходимым “определить наше точное месторасположение на исторической траектории, ведущей из индустриализма ХVIII - XIX веков в будущее”2. По его мнению, мы не только не находимся на пути к свободному предпринимательству, но и быстро движемся в противоположную от него сторону. Лишь немногие ясно представляют себе то направление, по которому мы движемся; среди них и те, кто за него, и те, кто его боится.
Человечество миновало этап первой промышленной революции и вступило во второй. Характерная ее черта, наряду с заменой живой энергии на энергию механическую, и замена человеческой мысли мышлением машины. Кибернетика часто используется в промышленных предприятиях, в различных учреждениях и организациях, и хотя юридически та или иная фирма — собственность большого количества держателей ее акций, практически она управляется “самовоспроизводящей” бюрократией. Частный бизнес и руководство переплетены настолько сильно, что невозможно отличить одно от другого.
Так какое же общество ожидает нас в XXI веке? Первое, что бросается в глаза, по мнению Э. Фромма, — это наша собственная недальновидность. Многие люди до сих пор мыслят категориями первой промышленной революции. Они видят, что развитие промышленности и кибернетики идет вперед “семимильными шагами”, и отмечают это как прогресс. Отсутствие прямого политического притеснения кажется большинству из нас свидетельством того, что мы наконец-то достигли полной личной свободы. Многие видят XXI век как век осуществления всех человеческих желаний и стремлений, как счастливый итог борьбы человека за свое счастье и свободу. На самом деле этот век может стать началом эпохи, когда человек способен трансформироваться из живого существа в бездумную и бесчувственную машину.
Э. Фромм замечает, что опасности нового “дегуманизированного” общества были осознаны уже учеными XIX в., хотя они и разделяли зачастую противоположные политические взгляды. “И такой консерватор, как Дизраэли3 , и такой социалист, как Маркс, придерживались практически единого мнения относительно того, какой опасностью для человека был бы чреват бесконтрольный рост производства и потребления... Похоже, что великие умы сто лет назад видели, что произойдет сегодня или завтра, тогда как мы, те, с кем это происходит, закрываем глаза, лишь бы не нарушать повседневной рутины. Видимо, в этом отношении и либералы и консерваторы равно слепы”, — писал Фромм в “Революции надежды”.
“Глубокую и блестящую”, по его мнению, “картину нового общества дал недавно один из выдающихся гуманистов нашего времени — Льюис Мемфорд. Будущие историки (если таковые будут) сочтут его работу4 одним из пророческих предупреждений нашего времени. Мемфорд придает картине будущего глубину и перспективу, анализируя его корни в прошлом. Центральный феномен, связующий прошлое с будущим, как он его понимает, он называет “мегамашиной”.
“Мегамашина — это полностью организованная и гомогенная социальная система, в которой общество, как таковое, подобно машине, а люди подобны ее частям. Этот вид организации с его тотальной координацией, с “постоянным увеличением порядка, мощи, предсказуемости и всеобщего контроля” достиг почти чудесных технических результатов в ранних мегамашинах вроде египетского и месопотамского обществ, а с помощью современной технологии найдет свое полнейшее выражение в будущности технического общества”.
Э. Фромм использует мемфордское понятие мегамашины, объясняя ряд политических явлений прошлого. По его мнению, в наше время мегамашина впервые была широко применена в период “сталинской индустриализации”, а позже и китайскими коммунистами. Если Ленин и Троцкий еще могли надеяться, что революция в итоге приведет к господству личности в обществе, а именно это, считал он, было целью Маркса и Энгельса, то Сталин “предал все, что было “левого” в этих надеждах, и скрепил предательство физическим истреблением всех тех, в ком надежда, должно быть, не полностью угасла. Сталин сумел построить свою мегамашину, использовав в качестве ядра хорошо развитый промышленный сектор, хотя тот был гораздо ниже уровня таких стран, как Англия и Соединенные Штаты”.
У лидеров коммунистической партии Китая не было более или менее серьезной индустриальной базы. Единственный капитал, которым они обладали, - люди, 700 млн. человек, а также их думы, надежды и физическая энергия. Путем тотальной координации всего этого человеческого материла китайцы решили создать “эквивалент” истинному накоплению капитала. В достаточно сжатые сроки планировалось достигнуть уровня стран Западной Европы. Для получения всеобщей координации предполагалось использовать своеобразный симбиоз, включающий, во-первых, внушение, применение силы; во-вторых, культ личности. Хотя, как замечает Фромм, это и противоречило марксовым свободе и индивидуализму: для современного Китая характерны “тоталитаризм, национализм и контроль за мыслью, порочащие тем самым гуманистические взгляды Маркса”. В свою очередь, не могу не отметить, что идеалы преодоления частнособственнического эгоизма и максимального потребления до сих пор остаются элементами китайской общественно-политической системы.
Современная политическая элита также отличается от политических элит прошлых столетий. Сегодня это “точно такие же придатки машины, как и те, кеми они командуют. Они так же отчужденны, а может, и больше; так же обеспокоены, а может, и больше, чем рабочий на одной из их фабрик. Им так же тоскливо, как и всем, и они пользуются теми же противоядиями против тоски”. Это уже не элита в прежнем смысле слова, это уже не группа людей, созидающая культуру. Да, действительно, принадлежащие к “элите” люди тратят огромные суммы на поддержание и развитие науки и искусства, но вместе с тем они точно такие же потребители “культурного достояния” человечества, как и те, для кого оно предназначено. “Культуросозидающая группа ютится на задворках. Это ученые и художники — творцы, однако похоже, до сих пор прекраснейшие цветы общества ХХ века произрастают на древе науки, а не искусства”.
Существует угроза того, что современное общество станет обществом технотронным, если только люди не осознают опасности его наступления. Наше общество функционирует, руководствуясь двумя принципами:
1. Нечто должно быть сделано, если технические возможности позволяют это осуществить. Так, ученые создали ядерное оружие, которое способно уничтожить все живое на нашей планете только потому, что его возможно было создать. Если есть возможность отправиться на другие планеты, надо это сделать, даже отказавшись от удовлетворения многих насущных потребностей на Земле. По мнению Фромма, данный принцип противоречит всем нормам гуманистической этики, он пренебрегает всеми гуманистическими традициями. Как известно, главный принцип гуманистической этики заключается в том, что какое-либо действие следует совершать или потому, что оно способствует росту и развитию личности, или потому, что это действие прекрасно само по себе.
2. Производить и выпускать максимально возможное количество продукции. Следствие это — минимальная индивидуализация. Управляющие нами люди рассуждают примерно так: социальная “машина” работает более эффективно, если всю совокупность отдельных личностей свести только к количественным единицам. Управлять ими с помощью бюрократических установлений достаточно легко, как правило, они не создают каких-либо проблем или трений. К сожалению, экономический рост осмысливается нами только через постоянно возрастающее производство, и этот процесс выглядит практически бесконечным. Сегодня невозможно представить, что количество производимых товаров способно стабилизироваться.
И только немногие поднимают вопрос о качестве, т.е., по сути дела, о том, для чего, собственно, и нужно увеличение количества. Вместе с тем совершенно ясно, что принцип “чем больше, тем лучше” ведет к нарушению целостности нашей общественной системы, так как если направить все усилия на то, чтобы производить больше, качество жизни теряет свое первостепенное значение и деятельность, которая должна быть всего лишь средством, становится целью.
“Однако, чтобы восполнить свою потребность в увеличении производства, промышленность полагается не на нужды и желания потребителя, а в значительной степени на рекламу, представляющую собой важнейшее наступление на право потребителя знать, чего он хочет. 16,5 млрд. долларов, израсходованных в 1966 году5 на прямую рекламу (т. е. рекламу в газетах, в журналах, на радио и телевидении), — эта цифра может прозвучать как свидетельство неразумной и бесполезной растраты человеческих талантов, бумаги и печатного оборудования. Но она вовсе не воспринимается как неразумная в системе, считающей, что все возрастающее производство, а значит, и потребление - жизненно важный показатель нашей экономики, без которого она бы погибла. Если к стоимости рекламы добавить различные расходы по изменению моды на товары длительного пользования, особенно на автомобили, на упаковку, что частично является еще одним способом возбудить аппетит у потребителя, станет ясно, что промышленность решается заплатить высокую цену за гарантию подъема производства и кривой продаж”.
Для иллюстрации беспокойства, которое испытывает экономическая элита по поводу того, что может случиться с экономикой, если изменится образ жизни современного человека, Э. Фромм приводит в “Революции надежды” следующее рассуждение банкира одного из крупнейших коммерческих банков США: “Одежду стали бы покупать для того, чтобы носить ее; пищу стали бы покупать по соображениям экономии и исходя из ее питательной ценности ... дома стали бы строить и содержать за то, что они дают кров, а не потому, что такие дома в моде или что такой же дом у соседа. И что тогда было бы с рынком, полностью зависящим от новых моделей, новых стилей, новых идей?”6 — и этот принцип действует не только в экономике, но и в международных делах, в отношениях между странами: “Советский Союз надеется перегнать Соединенные Штаты, совершив более быстрый взлет в экономическом развитии”7.
Человеческий фактор
Кроме перечисленного необходимо учитывать и такой немаловажный фактор, как потребность каждого индивида в уверенности: ведь любое общество — прежде всего совокупность отдельных людей. У человека, в отличие от животных, нет определенного набора инстинктов, которые бы автоматически регулировали его поведение, а значит, ему приходится постоянно делать тот или иной выбор. Вера в различных идолов и политических лидеров, кроме всего прочего, и результат того, что человек боится принять неправильное решение (различные авторитеты способны устранить наши колебания в процессе принятия решения).
Именно потребность в уверенности, как отмечает Э. Фромм, породила так называемый “метод компьютерного планирования” и веру в его “непогрешимость”. Таким образом, и управляющие и управляемые избавлены от сомнения в правильности сделанного ими выбора. Недаром среди главных достоинств этого метода называют то, что личные суждения и чувства человека полностью отсутствуют при подобном процессе принятия решений (по мнению Фромма, это весьма далеко от истины).
Он озабочен тем, что на рубеже тысячелетий подобная система планирования все больше используется в политике и стратегии национальных правительств — внешняя политика государства, а значит, и его военное планирование свободны от субъективизма человеческой воли и доверены компьютеру, который не может совершить ошибку и не имеет “личной заинтересованности в разрешаемом деле”. Поскольку все необходимые факты известны, доступны и учтены этой машиной, исключаются все сомнения (хотя на самом деле нет никаких гарантий, что катастрофы удастся избежать, а если она все-таки произойдет, то будет воспринята как несчастье, произошедшее не по воле людей).
“Мне представляется, что эти соображения — единственный способ ответить на загадочный вопрос: как получилось, что наши политики и стратеги примирились с мыслью о том, что в определенный момент они, возможно, отдадут приказ, следствием которого станет уничтожение их собственных семей ... и большей части индустриального мира? Когда они полагаются на решение, которое факты как бы сами сделали за них, их совесть чиста. Какими бы ужасными ни были последствия их решений, им нет нужды сомневаться в правоте и законности метода, с помощью которого они пришли к этому решению. Они действуют на основе веры, в сущности не отличающейся от той, на которой базировались действия инквизиторов Святой Инквизиции. Подобно Великому Инквизитору Достоевского, некоторые из них, возможно, даже трагические фигуры, не способные действовать по-иному, потому что они не видят другого пути, кроме уверенности в том, что они действуют наилучшим из возможных способов. Якобы рациональный характер наших планирующих инстанций, в общем-то, не отличается от опиравшихся на религию решений преднаучной эры. Необходимо сделать оговорку: и религиозное решение, представляющее собой слепое подчинение Божьей воле, и компьютерное решение, основанное на вере в логику “фактов”, — это формы отчужденных решений, при которых человек отказывается от своей проницательности, от знаний, от исследований и ответственности в пользу идола - будь то Бог или компьютер”.
Наши политические лидеры способны дойти до самоистребления, хотя, с точки зрения психологии, они отнюдь не фанатики, поскольку действуют в соответствии со своей “эмоционально-свободной” верой в разумность компьютерных методов.
“Горячая линия связи между Вашингтоном и Москвой - это насмешка над обезличенным методом принятия решений. Когда казалось, что компьютерный метод уже вверг две державы в столкновение, из которого никому, может быть, не удалось бы выпутаться, обе стороны используют старомодный способ личного общения как последний довод в политической процедуре. Кубинский ракетный кризис разрешился с помощью ряда личных контактов между Кеннеди и Хрущевым. В 1967 году во время арабо-израильской войны произошло нечто похожее. Израильское нападение на американский разведывательный корабль “Либерти” привело к необычной активности американских воздушных сил на авиабазах. Русские следили за передвижением американцев: как следовало их понять - как приготовления к акту агрессии? В этот момент Вашингтон объяснил Москве свои действия по прямой линии связи, Москва поверила данному объяснению, и возможное вооруженное столкновение было предотвращено. Горячая линия связи - это свидетельство того, что лидеры систем способны спохватиться за минуту до того, как будет слишком поздно, и что они понимают, что человеческий диалог - более надежный путь к предотвращению опасных столкновений, чем шаги, продиктованные компьютером. Но, принимая во внимание тенденцию в целом, прямая связь - слабая защита для выживания человечества, поскольку два игрока могли бы и упустить нужный момент для объяснения или, по крайней мере, для того, чтобы его сочли правдоподобным”.
Так чем же, собственно говоря, плох принцип принятия решений компьютером на основе “заложенных” в него человеком фактов? И что такое эти “факты”? Допустим, они не искажены, что маловероятно, нашими политическими или личными симпатиями. Даже такие факты могут оказаться не имеющими значения или неистинными. Кроме того, подбирая факты, человек может отвлечься от предмета рассматриваемого дела. Таким образом, подбор фактов — это их оценка и выбор, а сами факты — интерпретация событий реальной действительности, всегда подразумевающая ту или иную степень личной заинтересованности. Мы все прекрасно знаем, что нет “более легкого пути исказить реально существующую картину, чем изложить ее всего лишь как определенный набор фактов”.
“То, что верно в случае с оценкой событий в жизни человека, заметно усложняется и приобретает большую важность, когда речь заходит о фактах из области политической и социальной жизни. Если мы указываем на то, что коммунисты предпринимают шаги с целью захвата власти в одной из стран Дальнего Востока, означает ли этот факт, что они грозят завоевать Юго-Восточную Азию или даже всю Азию? Не означает ли последнее, что они угрожают “существованию” Соединенных Штатов? Подразумевается ли под угрозой “существованию” Соединенных Штатов угроза физическому существованию американцев, или нашей социальной системе, или нашей свободе волеизъявления и действия, или же это означает, что они хотят на место нашей элиты в регионе поставить свою собственную? Какой из возможных исходов оправдал бы и даже потребовал бы уничтожения 100 млн. американцев, а то и жизни вообще? “Факт” коммунистической угрозы приобретает различный смысл в зависимости от оценки стратегии и планов коммунистов. Но кто же такие коммунисты? Советское руководство, китайское руководство или кто? И кто такие - советское руководство? Это Косыгин - Брежнев или их преемники, которые могут прийти к власти, если нынешняя стратегия провалится?”
Так что же надо сделать, чтобы наше политическое общество стало развиваться в более гуманизированном и разумном направлении?
Общество XXI века — 2
В первую очередь нужно отметить, что в современном обществе существует ряд элементов, без которых оно не сможет существовать. Это:
1. Сформировавшаяся ближе к концу ХХ в. в правительстве и деловом мире крупномасштабная централизованная организация. В недалеком будущем все виды целесообразной деятельности будут осуществляться централизованными организованными сообществами, группами.
2. Как следствие централизации — широко разветвленное планирование внутри каждой из подобных систем.
3. Кибернетизация, т. е. главным теоретическим и практическим принципом контроля выступают кибернетика и автоматика.
Но главным и определяющим элементом любой социальной системы всегда был и будет человек. Именно он будет определять дальнейшие пути развития общества. Собственно говоря, таких путей не так уж и много — всего три.
Первый путь — продолжать общественное развитие в том же направлении. Но подобный путь способен привести к очень серьезным нарушениям целостной системы. Среди возможных последствий такого пути развития Фромм называет термоядерную войну и “серьезную человеческую патологию”.
Второй путь — насильственное изменение первого пути. Это приведет к разрушению всей существующей системы, к насилию и диктатуре.
Третий путь — гуманизация существующей системы. Система должна способствовать развитию человека, его благополучию, “движению его жизни”. Другой безусловный плюс этого пути — сохранение и сбережение всех научно-технических достижений второй промышленной революции.
Реально ли такое направление развития и какие шаги нужно предпринять для его реализации? В “Революции надежды” Э. Фромм выделяет и обсуждает наиболее важные, на его взгляд, шаги:
1. Планирование, которое включает в себя “систему Человек” и основано на нормах, способствующих оптимальному функционированию и развитию личности.
2. Замена существующих методов “отчужденной бюрократии” методами гуманистического управления. Это означает вовлечение обычных людей в сферу общественно-политической деятельности и ответственности (т. е. активизацию индивида).
3. Замена нынешней модели потребления на такую, при которой потребление способствует активизации и минимизирует стремление к “пассивизации”8.
4. Появление новых форм духовной и психической ориентации и преданности. Эти формы должны заменить религиозные системы прошлого или, по крайней мере, иметь такое же, как они, влияние.
Какие же меры предлагает предпринять Фромм для качественного улучшения нашей общественно-политической жизни?
1. Планирование. “Знания о человеке, о его природе и о реальных возможностях ее проявлений должны стать одними из основных данных для социального планирования”. “Следует ли тогда в дальнейшем сократить государственное планирование9, а большинство планов, включая и планирование в общественном секторе, оставить на долю крупных корпораций? Аргументы в пользу этой идеи сводятся к тому, что крупные корпорации не обременены старомодными процедурами и не зависят от колебаний политического давления; они больше преуспели в системном анализе, в незамедлительном внедрении исследований в технику; что люди, управляющие ими, более объективны, поскольку им не приходится каждые несколько лет бороться в предвыборных кампаниях за право продолжать свою работу. Особенно важно то, что, будучи сейчас одним из наиболее быстро прогрессирующих видов деятельности, управление и системный анализ наводят на мысль, что они способны привлечь многие из наиболее перспективных умов, не только с точки зрения интеллекта, но и с точки зрения того, каким им видится человеческое благополучие. Эти и многие другие аргументы звучат убедительно, однако они сомнительны с учетом двух ключевых моментов. Первый: корпорация работает ради прибыли; и хотя ее заинтересованность в прибыли значительно видоизменилась по сравнению с погоней за прибылью предпринимателя ХIХ века, все-таки она частенько служит помехой высшим интересам общества. Второй: частная корпорация не подвержена даже тому незначительному контролю, которому подвергается правительство в демократической системе... Я предлагаю, чтобы планирование в корпорациях тоже подверглось контролю как со стороны правительства, так и со стороны независимых органов, состоящих из тех, кто является объектом планирования”10.
Итак, Эрих Фромм — сторонник государственного вмешательства в экономику. Он считает, что вера в благоразумие и добрую волю управляющих — недостаточная гарантия того, что планирование будет осуществляться “во имя развития” индивида. Однако это не означает, что он говорит о том, что такое вмешательство должно быть полным и всепоглощающим.
При “отчужденной бюрократии” власть вертикальна, т. е. нисходит сверху вниз. Гуманистическое же управление предполагает параллель этой вертикали: “объекты”11 принятого решения выражают по поводу оного свою реакцию; эта реакция достигает правящих верхов, и те, в свою очередь, также реагируют на нее. Таким образом, “объекты” принятия решения имеют право не согласиться с правящей верхушкой, принявшей это решение. Если достаточно большое количество “объектов” потребует, чтобы бюрократия (любого соответствующего уровня) ответила на их вопросы, объяснила им свои действия, то требование должно быть удовлетворено.
2. Следующий шаг к улучшению нашего общества — замена метода “отчужденной бюрократии” методом гуманистического управления. Чтобы граждане могли активно участвовать в делах государства, крупных корпораций и общества в целом, требуется создать “группы межличностного общения”, как называет их Фромм. Эти группы должны не только обсуждать текущие события и обмениваться информацией, но и принимать решения. Чтобы функционировать эффективно, такие “группы межличностного общения” должны обладать следующими характеристиками:
1) Число участников группы должно быть таким, которое позволяет поддерживать непосредственные контакты в ходе обсуждения вопроса, не допускать пустой риторики и демагогии.
2) Каждая группа должна обладать таким количеством и качеством информации, которое позволит каждому ее члену иметь относительно ясное и полное мнение по поводу решаемого вопроса.
3. Гуманизированное потребление. Здесь Фромм говорит, что достаточно большое число его сограждан владеют более или менее значительным состоянием. Тем не менее средний американец — это наемный работник, довольствующийся достаточно небольшим количеством сбережений. “Свобода помещения капитала не представляется первостепенной проблемой, и даже для большинства людей, имеющих средства на покупку акций, это своего рода азартная игра, в которой они либо пользуются советами консультантов по капиталовложениям, либо просто полагаются на совместные инвестиционные фонды”. Но истинное чувство свободы находится сегодня, по мнению ученого, в другой сфере, а именно в сфере потребления: практически каждый, исключая живущих ниже существующих стандартов, переживает сейчас “свободу потребителя”.
“Здесь мы имеем дело с индивидом, бессильным оказать влияние - сверх установленных границ - на дела государства или предприятия, на котором он работает. У него есть начальник, у его начальника тоже есть начальник, и у начальника его начальника тоже есть начальник. В результате остается очень мало людей, у которых нет начальника и которые не подчиняются программе управленческой машины, частью которой они являются”. Обычный же человек испытывает подобное чувство собственного могущества лишь в период избирательной кампании, когда он может выбрать одного из нескольких кандидатов, каждый из которых стремится заполучить его голос.
“Пора уже наступить революции потребителя против господства промышленности. Она вполне осуществима и имеет далеко идущие последствия, если только промышленность не захватит контроль над государством и не навяжет своего права манипулировать потребителем”. Под революцией потребителя Фромм понимает следующее: потребитель потребует, чтобы различные корпорации реагировали на его желания и то, что корпорации начнут выполнять это требование. Далее он пишет: “Чего я хочу здесь добиться, так это поддержать принцип, согласно которому человек имеет неотъемлемое право на жизнь, право, к которому неприложимы никакие условия и которое предлагает право получать основные необходимые для жизни продукты, право на образование и медицинское обслуживание; он имеет право на то, чтобы с ним обращались так же хорошо, как владелец собаки обращается со своими домашними животными, которым ничего не приходится “доказывать”, чтобы их кормили”. Ученый убежден, что пособие по безработице не разрешает эту проблему. Используемые при оказании такой помощи бюрократические методы настолько унизительны, что люди испытывают страх от одной мысли о том, что они могут попасть в категорию людей, получающих пособие, и этот страх настолько силен, что лишает этих людей свободы выбора - соглашаться или не соглашаться на определенные условия труда.
Э. Фромм выдвигает также не вполне осуществимую, на мой взгляд, идею о необходимости “сдвига”, перехода от частного сектора потребления к общественному. При таком сдвиге частные расходы будут сдерживаться тем, что увеличение дохода поглощается повышением налога. Это должен быть “умеренный сдвиг с мертвящего, дегуманизированного частного потребления на новые формы общественного потребления, которые втянули бы людей в различные виды творческой общинной деятельности. Нет надобности говорить, что подобный сдвиг потребовал бы тщательного планирования, чтобы избежать серьезного расстройства экономической системы...”.
4. Среди шагов, которые необходимо предпринять для гуманизации нашей социально-политической системы, Э. Фромм называет “психодуховное обновление” общества. То, что этот факт назван в последнюю очередь, ни в коей мере не говорит о том, что он имеет наименьшее значение. Итак, новое отношение человека к жизни должно базироваться, по мнению Фромма, на следующих принципах:
1. Человек должен выйти за пределы своего “базисного одиночества”, т. е. он должен преодолеть замкнутость своего собственного ego, своекорыстие и оторванность от близких ему людей.
2. Человек должен “стать открытым” по отношению к внешнему миру, соотнести себя с ним, “стать уязвимым и вместе с тем испытывать тождественность и целостность”.
3. Человек должен научиться больше “быть”, чем “иметь и использовывать”. Он должен научиться реализовать свои потенциальные возможности в реальном мире и наслаждаться всем живым, что его окружает.
Трудность такого “психического освобождения” в том, что сознание человека — с древнейших времен и до сегодняшнего дня — всегда подчинялось каким-либо идолам. Подобного рода веру в авторитет преодолеть весьма и весьма сложно, а устранить ее полностью, скорее всего, просто невозможно. “Идолы, против которых боролись ветхозаветные пророки, были сделаны из камня и дерева, были деревьями или холмами; идолы нашего времени - это лидеры, институты (особенно государство), народ, производство, закон и порядок или любая изготовленная человеком вещь... Представление об отчуждении - то же самое, что и библейское представление об идолопоклонстве, это подчинение человека сотворенным им вещам и созданным им обстоятельствам. Что бы ни разделяло верующих и неверующих, есть нечто объединяющее их, если они действительно привержены общей традиции: общая борьба против идолопоклонства и глубокое убеждение в том, что ни одна вещь и ни один институт не должны занимать место Бога или, как, наверное, предпочтут выразиться неверующие, того пустого места, которое предназначено для Ничто”.
Итог
Политические взгляды Эриха Фромма могут вызвать ряд вопросов и критических замечаний. Наверняка многие из них будут существенными и важными. Но не нужно забывать, в какой исторический период он излагал свои идеи. Он смотрел на политическую систему вообще сквозь призму политической системы США. Более того, в его работах часто говорится именно о США конца ХХ в., т. е. об очень сильном, крупном государстве с чрезвычайно развитой экономической системой и весьма мощной армией. Кроме того, эта держава обладала (и обладает) ядерным оружием. Наконец, речь шла о периоде “холодной войны”.
Далее, Фромм никогда не ставил перед собой такой задачи, как создание модели идеального государства. В его работах часто можно встретить такого рода обращения: “И вновь хочу попросить читателя рассматривать следующие предложения как иллюстрации желательных возможностей, а не как точно определенные цели и методы”. Все идеи мыслителя направлены на то, чтобы заставить нас задуматься, в каком направлении развивается наше общество, его политическая и экономическая системы, в каком обществе и при какой системе будут жить наши дети и все последующие поколения.
Многие из его идей могут показаться утопиями. Но по крайней мере в одном он, несомненно, прав. Человечество достигло такого уровня военного и промышленного развития, что способно практически за одну минуту уничтожить самое себя. У нас нет иного выбора, кроме поиска компромиссов и путей к взаимному общению. Условно говоря, “мы вынуждены любить друг друга, чтобы выжить”. И здесь автор напоминает нам, что “ядром” любого сообщества, основой любого государства и любой политической системы является человек. Он совершенно один в этом “технологическом” обществе, и вместе с тем именно он определяет его развитие. Только человек, а точнее, сообщество людей способны изменить этот мир и спасти самое себя от катастрофы. “Человек добился свободы от церковных и светских властей, его единственными судьями стали разум и совесть; однако он испугался только что завоеванной ими свободы. Он добился “свободы от”, но не достиг “свободы для”, т. е. свободы быть самим собой, быть продуктивным и полностью пробудиться. Поэтому он пустился в бегство от свободы. А его собственные достижения, его господство над природой открыли ему пути этого бегства”12.
Э. Фромм убежден, что даже изменений “к лучшему” не стоит добиваться силой. Изменения будут полезны только в том случае, если они произойдут в политической, экономической и культурной областях одновременно. Перемены же лишь в одной из этих сфер, напротив, могут оказаться губительными для всей системы в целом.
Все социально-политические явления рассматриваются Фроммом сквозь призму “многоликой персонифицированности”. “Без понимания этой кардинальной особенности фроммовского мышления невозможно выявить подлинный смысл постулируемых им выводов”13. Человек и его сущность всегда были для Фромма основной темой исследования. Далее, он исследует жизнь индивида в современном политическом обществе и пытается найти пути к “обновлению”, “возрождению” и “выздоровлению” этого общества.
В процессе приспособления к существующим социально-политическим условиям человек развивает в себе черты характера, которые способствуют тому, чтобы он хотел действовать именно так, как приходится. К примеру, наша промышленная система требует, чтобы основная часть человеческой энергии была направлена в работу. Но если бы люди работали только под влиянием внешнего давления, то возник бы разрыв между тем, чего нам хочется, и тем, что от нас требуется. Следствием этого стало бы снижение производительности труда.
Выход из создавшейся ситуации Фромм видит в появлении социалистического общества. По его мнению, ошибка К. Маркса состоит в том, что он считал обобществление средств производства единственным и достаточным условием для перехода от капитализма к социализму. Фромм же считает, что в первую очередь нужно попытаться разрешить человеческие аспекты социально-политических проблем.
Единственно верной формой социализма для Фромма оказывается так называемый “коммунитарный социализм” — особая политическая и индустриальная организация общества, при которой будет ликвидировано господство техники и государства над личностью. Путь к достижению нового общества не прост. Лишь немногие видят его, да и то по большей мере “сквозь туман”. Но мы должны научиться разумно оценивать свои действия, думать об их последствиях и о том, какое влияние они могут иметь для нашего дальнейшего существования.
Построение человеком “здоровой”14 общественно-политической системы, будет, по его мнению, означать “конец “гуманоидной” истории, иначе говоря, той ее фазы, на которой человек не стал еще полностью человеком...”. Когда мы преодолеем “примитивную стадию человеческих жертвоприношений” (религиозных и светских), когда мы научимся рационально “регулировать свои отношения с природой”, когда вещи перестанут быть нашими идолами и станут только вещами, только тогда наши силы наконец-то в полной мере будут служить на благо жизни, а не смерти. “Новая фаза человеческой истории, если она наступит, будет новым началом, а не концом”.
Эрих Фромм — оптимист; несмотря на все свои опасения и предупреждения, он верит в человека и его разум. В самом конце “Здорового общества” он говорит: “Сегодня человек стоит перед самым главным выбором: это выбор не между капитализмом и коммунизмом, а между роботизмом... и гуманистическим коммунитарным социализмом. Множество фактов свидетельствует о том, что человек, по-видимому, выбирает роботизм, а это означает в конечном итоге безумие и разрушение. Однако все эти факты недостаточно убедительны, чтобы разрушить веру в человеческий разум, добрую волю и здравомыслие. Пока мы можем представить себе другие альтернативы, еще не все потеряно; пока мы можем советоваться друг с другом и вместе планировать, есть еще надежда... Тысячи лет назад маленькому племени были сказаны слова: “Жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие, — и ты избрал жизнь”.15 Таков и наш выбор”.
--------------------------------------------------------------------------------
1 Цитата по работе Райнера Функа “Эрих Фромм: Страницы документальной биографии”.
2 Фромм Э. Революция надежды. (1968 г.).
3 Дизраэли Бенджамин (1804—1881) — лидер консервативной партии, премьер-министр Великобритании в 1868 и 1874—1880 гг.
4 Mumford L. The Myth of the Machine.
5 Интересно, что бы сказал автор о стоимости рекламы сегодня, о том количестве эфирного времени, кв. м площади и т. д., которые она занимает сейчас.
6 Mazur P. The Standart We Raise.
7 Э. Фромм умер в 1980 г. в разгар “холодной войны” и за 11 лет до распада СССР и появления России как независимой державы. Однако темы, затронутые в его высказываниях об отношениях США и СССР, о политическом режиме Советского Союза и т. д., т. е. о нашем “вчерашнем” прошлом, не только не потеряли своей актуальности сегодня, но и, напротив, постоянно обсуждаются различными средствами массовой информации, политическими движениями и партиями, общественностью.
8 Э. Фромм ввел слово “пассивизация” по аналогии с активизацией. Данного термина нет в словаре, но автор считает его необходимым, ведь существуют и такие обстоятельства, которые делают человеческое существо более активным, и такие, которые делают его более пассивным.
9 Как мы все знаем, для современной России этот вопрос особенно актуален, недаром экономисты и политики ведут вокруг него горячие споры, строят свои предвыборные программы.
10 “В классическом социализме считалось, будто эту проблему можно разрешить одним лишь обобществлением (национализацией) крупных предприятий. Не говоря уж о том, что в Соединенных Штатах подобный шаг политически неосуществим, остается под вопросом, действительно ли это решение проблемы. Как показывает пример Советского Союза, назначенные государством управляющие так же могут принимать решение, исходя из эффективности производства и выпуска, как и в частной корпорации. Важны ценности, которыми руководствуются в ходе планирования, и степень контроля снизу” (примечание Э. Фромма).
11 Термином “объекты” Э. Фромм обозначает тех, кто подвержен контролю со стороны бюрократии.
12 Фромм Э. Здоровое общество.
13 Гуревич П. “День человека” в идеальном обществе.
14 Термин Э. Фромм взял из психиатрии.
15 Библия. Второзаконие, гл. 30, стих 19 (неточная цитата).
ИСТОЧНИК: журнал "ПРАВО И ПОЛИТИКА" №7,2000
Эрих Фромм — известный немецко-американский социолог, философ, психолог и политический деятель. Практически все свое творчество он посвятил проблеме изучения современного общества. Многие его работы содержат и прогноз об обществе, в котором предстоит жить человеку в ХХI в. Создав своеобразную концепцию о роли психоанализа в разрешении социально-политических проблем, он одним из первых указал на взаимосвязь между политикой, правом и психикой человека. Эта тема представляет особый интерес для современной России, стремящейся вступить в ХХI в. с новыми принципами функционирования политической и правовой систем, нуждающихся в изменении.
Биографический абрис
Основатель неофрейдизма Эрих Фромм родился во Франкфурте-на-Майне 23 марта 1900 г. Его отец торговал виноградным вином. Дед и прадед были раввинами. Мать происходила из русских эмигрантов. Самое сильное впечатление детства, определившее “мое развитие более, чем все остальное, — первая мировая война. Когда она началась летом 1914 г., мне было 14 лет... Проблема войны как таковой меня не интересовала. Ее бессмысленная бесчеловечность не осознавалась мною. Но скоро все изменилось... По английскому языку нам задали выучить государственный гимн Великобритании. Это задание мы получили... еще до войны. Когда начались занятия, мы, мальчики, сказали своему учителю ... что отказываемся учить наизусть гимн нашего злейшего врага. Я до сих пор вижу, как он стоит перед классом и, иронически улыбаясь по поводу нашего протеста, спокойно говорит: “Ничего себе не воображайте; до сих пор Англия не проиграла ни одной войны”. Так прозвучал голос разума и реализма среди безрассудной ненависти... Одна эта фраза и спокойная вразумительность, с которой она была произнесена, явились для меня озарением. Она сбила волну ненависти и национального самообожествления, я начал размышлять и спрашивать себя: “Как такое возможно?”1
В 1918 г. Фромм приступает к изучению права (не окончил курс), философии, психологии и социологии во Франкфуртском и позже в Гейдельбергском университетах. Среди его учителей Ясперс, братья Вебер. Через четыре года Фромм становится доктором философии. Образование он продолжил в Мюнхене, а закончил в Берлинском институте психоанализа. Он знакомится с работами К. Маркса, которые привлекают его идеями освобождения человека, создания возможностей для его самовыражения, а с 1927 г. начинает активно печататься.
С 1930 по 1939 г. он руководит отделом социальной психологии Франкфуртского института социальных исследований. Он проводит исследования среди рабочих и к 1932 г. приходит к выводу, что рабочие не окажут сопротивления гитлеровскому режиму. В 1933 г. Фромм переезжает в США, в 40-е гг. отходит от Франкфуртской школы и с 1946 г. работает в Вашингтонском Институте психологии, психиатрии и психоанализа. Его трудно назвать профессором какой-либо кафедры, он читал курс на “междисциплинарном” уровне, оперируя данными антропологии, политологии и социальной психологии.
В 50-е гг. Фромм отходит от теории З. Фрейда, создает собственную концепцию личности и называет ее “радикальным гуманизмом”. Первой работой на эту тему считается книга “Человек сам для себя”. Затем появились “Здоровое общество”, “Образ человека у Маркса”, “Душа человека”. После Второй мировой войны Фромм поселился в Мексике, получил профессуру в Национальном университете Мехико, читал лекции в США. В этот период он активно интересуется социально-политическими проблемами.
Эрих Фромм появляется на политической арене США после публикации книги “Пути выхода из больного общества”. В 1960 г. он стал членом Социалистической партии США и сформулировал ее программу. Но она не была принята, и Фромм сначала просто отошел от партийной работы, а затем и вовсе вышел из партии. Но это вовсе не означает, что он отказался от политической деятельности, — он всего-навсего решил использовать другие ее формы, например он составлял и распространял тексты с изложением своей позиции по актуальным политическим вопросам. Они публиковались в “Вестнике комитета корреспонденции”. В них обсуждались вопросы внешней политики, связанной с СССР, Китаем, кубинским кризисом, убийством Кеннеди, развитием Израиля.
Другая форма политической активности Эриха Фромма — организация и участие в политических движениях, в первую очередь в защиту мира. Это и инициативы по разрядке и разоружению (1957 — 1968 гг.). В 1957 г. он участвовал в основании “Национального центра за здоровую ядерную политику”, выступавшего против атомного вооружения и войны во Вьетнаме. Осенью 1962 г. Фромм приезжал в Москву в качестве наблюдателя на конференции по разоружению.
Еще одна форма политической активности Фромма — работы, содержащие анализ актуальной политической ситуации. Еще задолго до того, как в официальной политике зашла речь о прекращении “холодной войны”, Фромм проанализировал в своих работах американский антикоммунизм. В 60-е гг. Фром создает самостоятельную типологию общественных характеров. Современное политическое общество опредмечивает человека, оно создает тип личности, угрожающий существованию самого человечества.
С 1969 по 1989 г. Фромм живет в Локарно (Швейцария), он получает почетное гражданство г. Муральто. Его работы печатаются практически во всех странах мира. Чествование в его родном Франкфурте-на-Майне в связи с награждением мемориальной медалью Гете последовало посмертно: 18 марта 1980 г. Эрих Фромм умер от обширного инфаркта.
Общество XXI века
Прежде чем говорить о перспективах развития современного политического общества, Фромм считает необходимым “определить наше точное месторасположение на исторической траектории, ведущей из индустриализма ХVIII - XIX веков в будущее”2. По его мнению, мы не только не находимся на пути к свободному предпринимательству, но и быстро движемся в противоположную от него сторону. Лишь немногие ясно представляют себе то направление, по которому мы движемся; среди них и те, кто за него, и те, кто его боится.
Человечество миновало этап первой промышленной революции и вступило во второй. Характерная ее черта, наряду с заменой живой энергии на энергию механическую, и замена человеческой мысли мышлением машины. Кибернетика часто используется в промышленных предприятиях, в различных учреждениях и организациях, и хотя юридически та или иная фирма — собственность большого количества держателей ее акций, практически она управляется “самовоспроизводящей” бюрократией. Частный бизнес и руководство переплетены настолько сильно, что невозможно отличить одно от другого.
Так какое же общество ожидает нас в XXI веке? Первое, что бросается в глаза, по мнению Э. Фромма, — это наша собственная недальновидность. Многие люди до сих пор мыслят категориями первой промышленной революции. Они видят, что развитие промышленности и кибернетики идет вперед “семимильными шагами”, и отмечают это как прогресс. Отсутствие прямого политического притеснения кажется большинству из нас свидетельством того, что мы наконец-то достигли полной личной свободы. Многие видят XXI век как век осуществления всех человеческих желаний и стремлений, как счастливый итог борьбы человека за свое счастье и свободу. На самом деле этот век может стать началом эпохи, когда человек способен трансформироваться из живого существа в бездумную и бесчувственную машину.
Э. Фромм замечает, что опасности нового “дегуманизированного” общества были осознаны уже учеными XIX в., хотя они и разделяли зачастую противоположные политические взгляды. “И такой консерватор, как Дизраэли3 , и такой социалист, как Маркс, придерживались практически единого мнения относительно того, какой опасностью для человека был бы чреват бесконтрольный рост производства и потребления... Похоже, что великие умы сто лет назад видели, что произойдет сегодня или завтра, тогда как мы, те, с кем это происходит, закрываем глаза, лишь бы не нарушать повседневной рутины. Видимо, в этом отношении и либералы и консерваторы равно слепы”, — писал Фромм в “Революции надежды”.
“Глубокую и блестящую”, по его мнению, “картину нового общества дал недавно один из выдающихся гуманистов нашего времени — Льюис Мемфорд. Будущие историки (если таковые будут) сочтут его работу4 одним из пророческих предупреждений нашего времени. Мемфорд придает картине будущего глубину и перспективу, анализируя его корни в прошлом. Центральный феномен, связующий прошлое с будущим, как он его понимает, он называет “мегамашиной”.
“Мегамашина — это полностью организованная и гомогенная социальная система, в которой общество, как таковое, подобно машине, а люди подобны ее частям. Этот вид организации с его тотальной координацией, с “постоянным увеличением порядка, мощи, предсказуемости и всеобщего контроля” достиг почти чудесных технических результатов в ранних мегамашинах вроде египетского и месопотамского обществ, а с помощью современной технологии найдет свое полнейшее выражение в будущности технического общества”.
Э. Фромм использует мемфордское понятие мегамашины, объясняя ряд политических явлений прошлого. По его мнению, в наше время мегамашина впервые была широко применена в период “сталинской индустриализации”, а позже и китайскими коммунистами. Если Ленин и Троцкий еще могли надеяться, что революция в итоге приведет к господству личности в обществе, а именно это, считал он, было целью Маркса и Энгельса, то Сталин “предал все, что было “левого” в этих надеждах, и скрепил предательство физическим истреблением всех тех, в ком надежда, должно быть, не полностью угасла. Сталин сумел построить свою мегамашину, использовав в качестве ядра хорошо развитый промышленный сектор, хотя тот был гораздо ниже уровня таких стран, как Англия и Соединенные Штаты”.
У лидеров коммунистической партии Китая не было более или менее серьезной индустриальной базы. Единственный капитал, которым они обладали, - люди, 700 млн. человек, а также их думы, надежды и физическая энергия. Путем тотальной координации всего этого человеческого материла китайцы решили создать “эквивалент” истинному накоплению капитала. В достаточно сжатые сроки планировалось достигнуть уровня стран Западной Европы. Для получения всеобщей координации предполагалось использовать своеобразный симбиоз, включающий, во-первых, внушение, применение силы; во-вторых, культ личности. Хотя, как замечает Фромм, это и противоречило марксовым свободе и индивидуализму: для современного Китая характерны “тоталитаризм, национализм и контроль за мыслью, порочащие тем самым гуманистические взгляды Маркса”. В свою очередь, не могу не отметить, что идеалы преодоления частнособственнического эгоизма и максимального потребления до сих пор остаются элементами китайской общественно-политической системы.
Современная политическая элита также отличается от политических элит прошлых столетий. Сегодня это “точно такие же придатки машины, как и те, кеми они командуют. Они так же отчужденны, а может, и больше; так же обеспокоены, а может, и больше, чем рабочий на одной из их фабрик. Им так же тоскливо, как и всем, и они пользуются теми же противоядиями против тоски”. Это уже не элита в прежнем смысле слова, это уже не группа людей, созидающая культуру. Да, действительно, принадлежащие к “элите” люди тратят огромные суммы на поддержание и развитие науки и искусства, но вместе с тем они точно такие же потребители “культурного достояния” человечества, как и те, для кого оно предназначено. “Культуросозидающая группа ютится на задворках. Это ученые и художники — творцы, однако похоже, до сих пор прекраснейшие цветы общества ХХ века произрастают на древе науки, а не искусства”.
Существует угроза того, что современное общество станет обществом технотронным, если только люди не осознают опасности его наступления. Наше общество функционирует, руководствуясь двумя принципами:
1. Нечто должно быть сделано, если технические возможности позволяют это осуществить. Так, ученые создали ядерное оружие, которое способно уничтожить все живое на нашей планете только потому, что его возможно было создать. Если есть возможность отправиться на другие планеты, надо это сделать, даже отказавшись от удовлетворения многих насущных потребностей на Земле. По мнению Фромма, данный принцип противоречит всем нормам гуманистической этики, он пренебрегает всеми гуманистическими традициями. Как известно, главный принцип гуманистической этики заключается в том, что какое-либо действие следует совершать или потому, что оно способствует росту и развитию личности, или потому, что это действие прекрасно само по себе.
2. Производить и выпускать максимально возможное количество продукции. Следствие это — минимальная индивидуализация. Управляющие нами люди рассуждают примерно так: социальная “машина” работает более эффективно, если всю совокупность отдельных личностей свести только к количественным единицам. Управлять ими с помощью бюрократических установлений достаточно легко, как правило, они не создают каких-либо проблем или трений. К сожалению, экономический рост осмысливается нами только через постоянно возрастающее производство, и этот процесс выглядит практически бесконечным. Сегодня невозможно представить, что количество производимых товаров способно стабилизироваться.
И только немногие поднимают вопрос о качестве, т.е., по сути дела, о том, для чего, собственно, и нужно увеличение количества. Вместе с тем совершенно ясно, что принцип “чем больше, тем лучше” ведет к нарушению целостности нашей общественной системы, так как если направить все усилия на то, чтобы производить больше, качество жизни теряет свое первостепенное значение и деятельность, которая должна быть всего лишь средством, становится целью.
“Однако, чтобы восполнить свою потребность в увеличении производства, промышленность полагается не на нужды и желания потребителя, а в значительной степени на рекламу, представляющую собой важнейшее наступление на право потребителя знать, чего он хочет. 16,5 млрд. долларов, израсходованных в 1966 году5 на прямую рекламу (т. е. рекламу в газетах, в журналах, на радио и телевидении), — эта цифра может прозвучать как свидетельство неразумной и бесполезной растраты человеческих талантов, бумаги и печатного оборудования. Но она вовсе не воспринимается как неразумная в системе, считающей, что все возрастающее производство, а значит, и потребление - жизненно важный показатель нашей экономики, без которого она бы погибла. Если к стоимости рекламы добавить различные расходы по изменению моды на товары длительного пользования, особенно на автомобили, на упаковку, что частично является еще одним способом возбудить аппетит у потребителя, станет ясно, что промышленность решается заплатить высокую цену за гарантию подъема производства и кривой продаж”.
Для иллюстрации беспокойства, которое испытывает экономическая элита по поводу того, что может случиться с экономикой, если изменится образ жизни современного человека, Э. Фромм приводит в “Революции надежды” следующее рассуждение банкира одного из крупнейших коммерческих банков США: “Одежду стали бы покупать для того, чтобы носить ее; пищу стали бы покупать по соображениям экономии и исходя из ее питательной ценности ... дома стали бы строить и содержать за то, что они дают кров, а не потому, что такие дома в моде или что такой же дом у соседа. И что тогда было бы с рынком, полностью зависящим от новых моделей, новых стилей, новых идей?”6 — и этот принцип действует не только в экономике, но и в международных делах, в отношениях между странами: “Советский Союз надеется перегнать Соединенные Штаты, совершив более быстрый взлет в экономическом развитии”7.
Человеческий фактор
Кроме перечисленного необходимо учитывать и такой немаловажный фактор, как потребность каждого индивида в уверенности: ведь любое общество — прежде всего совокупность отдельных людей. У человека, в отличие от животных, нет определенного набора инстинктов, которые бы автоматически регулировали его поведение, а значит, ему приходится постоянно делать тот или иной выбор. Вера в различных идолов и политических лидеров, кроме всего прочего, и результат того, что человек боится принять неправильное решение (различные авторитеты способны устранить наши колебания в процессе принятия решения).
Именно потребность в уверенности, как отмечает Э. Фромм, породила так называемый “метод компьютерного планирования” и веру в его “непогрешимость”. Таким образом, и управляющие и управляемые избавлены от сомнения в правильности сделанного ими выбора. Недаром среди главных достоинств этого метода называют то, что личные суждения и чувства человека полностью отсутствуют при подобном процессе принятия решений (по мнению Фромма, это весьма далеко от истины).
Он озабочен тем, что на рубеже тысячелетий подобная система планирования все больше используется в политике и стратегии национальных правительств — внешняя политика государства, а значит, и его военное планирование свободны от субъективизма человеческой воли и доверены компьютеру, который не может совершить ошибку и не имеет “личной заинтересованности в разрешаемом деле”. Поскольку все необходимые факты известны, доступны и учтены этой машиной, исключаются все сомнения (хотя на самом деле нет никаких гарантий, что катастрофы удастся избежать, а если она все-таки произойдет, то будет воспринята как несчастье, произошедшее не по воле людей).
“Мне представляется, что эти соображения — единственный способ ответить на загадочный вопрос: как получилось, что наши политики и стратеги примирились с мыслью о том, что в определенный момент они, возможно, отдадут приказ, следствием которого станет уничтожение их собственных семей ... и большей части индустриального мира? Когда они полагаются на решение, которое факты как бы сами сделали за них, их совесть чиста. Какими бы ужасными ни были последствия их решений, им нет нужды сомневаться в правоте и законности метода, с помощью которого они пришли к этому решению. Они действуют на основе веры, в сущности не отличающейся от той, на которой базировались действия инквизиторов Святой Инквизиции. Подобно Великому Инквизитору Достоевского, некоторые из них, возможно, даже трагические фигуры, не способные действовать по-иному, потому что они не видят другого пути, кроме уверенности в том, что они действуют наилучшим из возможных способов. Якобы рациональный характер наших планирующих инстанций, в общем-то, не отличается от опиравшихся на религию решений преднаучной эры. Необходимо сделать оговорку: и религиозное решение, представляющее собой слепое подчинение Божьей воле, и компьютерное решение, основанное на вере в логику “фактов”, — это формы отчужденных решений, при которых человек отказывается от своей проницательности, от знаний, от исследований и ответственности в пользу идола - будь то Бог или компьютер”.
Наши политические лидеры способны дойти до самоистребления, хотя, с точки зрения психологии, они отнюдь не фанатики, поскольку действуют в соответствии со своей “эмоционально-свободной” верой в разумность компьютерных методов.
“Горячая линия связи между Вашингтоном и Москвой - это насмешка над обезличенным методом принятия решений. Когда казалось, что компьютерный метод уже вверг две державы в столкновение, из которого никому, может быть, не удалось бы выпутаться, обе стороны используют старомодный способ личного общения как последний довод в политической процедуре. Кубинский ракетный кризис разрешился с помощью ряда личных контактов между Кеннеди и Хрущевым. В 1967 году во время арабо-израильской войны произошло нечто похожее. Израильское нападение на американский разведывательный корабль “Либерти” привело к необычной активности американских воздушных сил на авиабазах. Русские следили за передвижением американцев: как следовало их понять - как приготовления к акту агрессии? В этот момент Вашингтон объяснил Москве свои действия по прямой линии связи, Москва поверила данному объяснению, и возможное вооруженное столкновение было предотвращено. Горячая линия связи - это свидетельство того, что лидеры систем способны спохватиться за минуту до того, как будет слишком поздно, и что они понимают, что человеческий диалог - более надежный путь к предотвращению опасных столкновений, чем шаги, продиктованные компьютером. Но, принимая во внимание тенденцию в целом, прямая связь - слабая защита для выживания человечества, поскольку два игрока могли бы и упустить нужный момент для объяснения или, по крайней мере, для того, чтобы его сочли правдоподобным”.
Так чем же, собственно говоря, плох принцип принятия решений компьютером на основе “заложенных” в него человеком фактов? И что такое эти “факты”? Допустим, они не искажены, что маловероятно, нашими политическими или личными симпатиями. Даже такие факты могут оказаться не имеющими значения или неистинными. Кроме того, подбирая факты, человек может отвлечься от предмета рассматриваемого дела. Таким образом, подбор фактов — это их оценка и выбор, а сами факты — интерпретация событий реальной действительности, всегда подразумевающая ту или иную степень личной заинтересованности. Мы все прекрасно знаем, что нет “более легкого пути исказить реально существующую картину, чем изложить ее всего лишь как определенный набор фактов”.
“То, что верно в случае с оценкой событий в жизни человека, заметно усложняется и приобретает большую важность, когда речь заходит о фактах из области политической и социальной жизни. Если мы указываем на то, что коммунисты предпринимают шаги с целью захвата власти в одной из стран Дальнего Востока, означает ли этот факт, что они грозят завоевать Юго-Восточную Азию или даже всю Азию? Не означает ли последнее, что они угрожают “существованию” Соединенных Штатов? Подразумевается ли под угрозой “существованию” Соединенных Штатов угроза физическому существованию американцев, или нашей социальной системе, или нашей свободе волеизъявления и действия, или же это означает, что они хотят на место нашей элиты в регионе поставить свою собственную? Какой из возможных исходов оправдал бы и даже потребовал бы уничтожения 100 млн. американцев, а то и жизни вообще? “Факт” коммунистической угрозы приобретает различный смысл в зависимости от оценки стратегии и планов коммунистов. Но кто же такие коммунисты? Советское руководство, китайское руководство или кто? И кто такие - советское руководство? Это Косыгин - Брежнев или их преемники, которые могут прийти к власти, если нынешняя стратегия провалится?”
Так что же надо сделать, чтобы наше политическое общество стало развиваться в более гуманизированном и разумном направлении?
Общество XXI века — 2
В первую очередь нужно отметить, что в современном обществе существует ряд элементов, без которых оно не сможет существовать. Это:
1. Сформировавшаяся ближе к концу ХХ в. в правительстве и деловом мире крупномасштабная централизованная организация. В недалеком будущем все виды целесообразной деятельности будут осуществляться централизованными организованными сообществами, группами.
2. Как следствие централизации — широко разветвленное планирование внутри каждой из подобных систем.
3. Кибернетизация, т. е. главным теоретическим и практическим принципом контроля выступают кибернетика и автоматика.
Но главным и определяющим элементом любой социальной системы всегда был и будет человек. Именно он будет определять дальнейшие пути развития общества. Собственно говоря, таких путей не так уж и много — всего три.
Первый путь — продолжать общественное развитие в том же направлении. Но подобный путь способен привести к очень серьезным нарушениям целостной системы. Среди возможных последствий такого пути развития Фромм называет термоядерную войну и “серьезную человеческую патологию”.
Второй путь — насильственное изменение первого пути. Это приведет к разрушению всей существующей системы, к насилию и диктатуре.
Третий путь — гуманизация существующей системы. Система должна способствовать развитию человека, его благополучию, “движению его жизни”. Другой безусловный плюс этого пути — сохранение и сбережение всех научно-технических достижений второй промышленной революции.
Реально ли такое направление развития и какие шаги нужно предпринять для его реализации? В “Революции надежды” Э. Фромм выделяет и обсуждает наиболее важные, на его взгляд, шаги:
1. Планирование, которое включает в себя “систему Человек” и основано на нормах, способствующих оптимальному функционированию и развитию личности.
2. Замена существующих методов “отчужденной бюрократии” методами гуманистического управления. Это означает вовлечение обычных людей в сферу общественно-политической деятельности и ответственности (т. е. активизацию индивида).
3. Замена нынешней модели потребления на такую, при которой потребление способствует активизации и минимизирует стремление к “пассивизации”8.
4. Появление новых форм духовной и психической ориентации и преданности. Эти формы должны заменить религиозные системы прошлого или, по крайней мере, иметь такое же, как они, влияние.
Какие же меры предлагает предпринять Фромм для качественного улучшения нашей общественно-политической жизни?
1. Планирование. “Знания о человеке, о его природе и о реальных возможностях ее проявлений должны стать одними из основных данных для социального планирования”. “Следует ли тогда в дальнейшем сократить государственное планирование9, а большинство планов, включая и планирование в общественном секторе, оставить на долю крупных корпораций? Аргументы в пользу этой идеи сводятся к тому, что крупные корпорации не обременены старомодными процедурами и не зависят от колебаний политического давления; они больше преуспели в системном анализе, в незамедлительном внедрении исследований в технику; что люди, управляющие ими, более объективны, поскольку им не приходится каждые несколько лет бороться в предвыборных кампаниях за право продолжать свою работу. Особенно важно то, что, будучи сейчас одним из наиболее быстро прогрессирующих видов деятельности, управление и системный анализ наводят на мысль, что они способны привлечь многие из наиболее перспективных умов, не только с точки зрения интеллекта, но и с точки зрения того, каким им видится человеческое благополучие. Эти и многие другие аргументы звучат убедительно, однако они сомнительны с учетом двух ключевых моментов. Первый: корпорация работает ради прибыли; и хотя ее заинтересованность в прибыли значительно видоизменилась по сравнению с погоней за прибылью предпринимателя ХIХ века, все-таки она частенько служит помехой высшим интересам общества. Второй: частная корпорация не подвержена даже тому незначительному контролю, которому подвергается правительство в демократической системе... Я предлагаю, чтобы планирование в корпорациях тоже подверглось контролю как со стороны правительства, так и со стороны независимых органов, состоящих из тех, кто является объектом планирования”10.
Итак, Эрих Фромм — сторонник государственного вмешательства в экономику. Он считает, что вера в благоразумие и добрую волю управляющих — недостаточная гарантия того, что планирование будет осуществляться “во имя развития” индивида. Однако это не означает, что он говорит о том, что такое вмешательство должно быть полным и всепоглощающим.
При “отчужденной бюрократии” власть вертикальна, т. е. нисходит сверху вниз. Гуманистическое же управление предполагает параллель этой вертикали: “объекты”11 принятого решения выражают по поводу оного свою реакцию; эта реакция достигает правящих верхов, и те, в свою очередь, также реагируют на нее. Таким образом, “объекты” принятия решения имеют право не согласиться с правящей верхушкой, принявшей это решение. Если достаточно большое количество “объектов” потребует, чтобы бюрократия (любого соответствующего уровня) ответила на их вопросы, объяснила им свои действия, то требование должно быть удовлетворено.
2. Следующий шаг к улучшению нашего общества — замена метода “отчужденной бюрократии” методом гуманистического управления. Чтобы граждане могли активно участвовать в делах государства, крупных корпораций и общества в целом, требуется создать “группы межличностного общения”, как называет их Фромм. Эти группы должны не только обсуждать текущие события и обмениваться информацией, но и принимать решения. Чтобы функционировать эффективно, такие “группы межличностного общения” должны обладать следующими характеристиками:
1) Число участников группы должно быть таким, которое позволяет поддерживать непосредственные контакты в ходе обсуждения вопроса, не допускать пустой риторики и демагогии.
2) Каждая группа должна обладать таким количеством и качеством информации, которое позволит каждому ее члену иметь относительно ясное и полное мнение по поводу решаемого вопроса.
3. Гуманизированное потребление. Здесь Фромм говорит, что достаточно большое число его сограждан владеют более или менее значительным состоянием. Тем не менее средний американец — это наемный работник, довольствующийся достаточно небольшим количеством сбережений. “Свобода помещения капитала не представляется первостепенной проблемой, и даже для большинства людей, имеющих средства на покупку акций, это своего рода азартная игра, в которой они либо пользуются советами консультантов по капиталовложениям, либо просто полагаются на совместные инвестиционные фонды”. Но истинное чувство свободы находится сегодня, по мнению ученого, в другой сфере, а именно в сфере потребления: практически каждый, исключая живущих ниже существующих стандартов, переживает сейчас “свободу потребителя”.
“Здесь мы имеем дело с индивидом, бессильным оказать влияние - сверх установленных границ - на дела государства или предприятия, на котором он работает. У него есть начальник, у его начальника тоже есть начальник, и у начальника его начальника тоже есть начальник. В результате остается очень мало людей, у которых нет начальника и которые не подчиняются программе управленческой машины, частью которой они являются”. Обычный же человек испытывает подобное чувство собственного могущества лишь в период избирательной кампании, когда он может выбрать одного из нескольких кандидатов, каждый из которых стремится заполучить его голос.
“Пора уже наступить революции потребителя против господства промышленности. Она вполне осуществима и имеет далеко идущие последствия, если только промышленность не захватит контроль над государством и не навяжет своего права манипулировать потребителем”. Под революцией потребителя Фромм понимает следующее: потребитель потребует, чтобы различные корпорации реагировали на его желания и то, что корпорации начнут выполнять это требование. Далее он пишет: “Чего я хочу здесь добиться, так это поддержать принцип, согласно которому человек имеет неотъемлемое право на жизнь, право, к которому неприложимы никакие условия и которое предлагает право получать основные необходимые для жизни продукты, право на образование и медицинское обслуживание; он имеет право на то, чтобы с ним обращались так же хорошо, как владелец собаки обращается со своими домашними животными, которым ничего не приходится “доказывать”, чтобы их кормили”. Ученый убежден, что пособие по безработице не разрешает эту проблему. Используемые при оказании такой помощи бюрократические методы настолько унизительны, что люди испытывают страх от одной мысли о том, что они могут попасть в категорию людей, получающих пособие, и этот страх настолько силен, что лишает этих людей свободы выбора - соглашаться или не соглашаться на определенные условия труда.
Э. Фромм выдвигает также не вполне осуществимую, на мой взгляд, идею о необходимости “сдвига”, перехода от частного сектора потребления к общественному. При таком сдвиге частные расходы будут сдерживаться тем, что увеличение дохода поглощается повышением налога. Это должен быть “умеренный сдвиг с мертвящего, дегуманизированного частного потребления на новые формы общественного потребления, которые втянули бы людей в различные виды творческой общинной деятельности. Нет надобности говорить, что подобный сдвиг потребовал бы тщательного планирования, чтобы избежать серьезного расстройства экономической системы...”.
4. Среди шагов, которые необходимо предпринять для гуманизации нашей социально-политической системы, Э. Фромм называет “психодуховное обновление” общества. То, что этот факт назван в последнюю очередь, ни в коей мере не говорит о том, что он имеет наименьшее значение. Итак, новое отношение человека к жизни должно базироваться, по мнению Фромма, на следующих принципах:
1. Человек должен выйти за пределы своего “базисного одиночества”, т. е. он должен преодолеть замкнутость своего собственного ego, своекорыстие и оторванность от близких ему людей.
2. Человек должен “стать открытым” по отношению к внешнему миру, соотнести себя с ним, “стать уязвимым и вместе с тем испытывать тождественность и целостность”.
3. Человек должен научиться больше “быть”, чем “иметь и использовывать”. Он должен научиться реализовать свои потенциальные возможности в реальном мире и наслаждаться всем живым, что его окружает.
Трудность такого “психического освобождения” в том, что сознание человека — с древнейших времен и до сегодняшнего дня — всегда подчинялось каким-либо идолам. Подобного рода веру в авторитет преодолеть весьма и весьма сложно, а устранить ее полностью, скорее всего, просто невозможно. “Идолы, против которых боролись ветхозаветные пророки, были сделаны из камня и дерева, были деревьями или холмами; идолы нашего времени - это лидеры, институты (особенно государство), народ, производство, закон и порядок или любая изготовленная человеком вещь... Представление об отчуждении - то же самое, что и библейское представление об идолопоклонстве, это подчинение человека сотворенным им вещам и созданным им обстоятельствам. Что бы ни разделяло верующих и неверующих, есть нечто объединяющее их, если они действительно привержены общей традиции: общая борьба против идолопоклонства и глубокое убеждение в том, что ни одна вещь и ни один институт не должны занимать место Бога или, как, наверное, предпочтут выразиться неверующие, того пустого места, которое предназначено для Ничто”.
Итог
Политические взгляды Эриха Фромма могут вызвать ряд вопросов и критических замечаний. Наверняка многие из них будут существенными и важными. Но не нужно забывать, в какой исторический период он излагал свои идеи. Он смотрел на политическую систему вообще сквозь призму политической системы США. Более того, в его работах часто говорится именно о США конца ХХ в., т. е. об очень сильном, крупном государстве с чрезвычайно развитой экономической системой и весьма мощной армией. Кроме того, эта держава обладала (и обладает) ядерным оружием. Наконец, речь шла о периоде “холодной войны”.
Далее, Фромм никогда не ставил перед собой такой задачи, как создание модели идеального государства. В его работах часто можно встретить такого рода обращения: “И вновь хочу попросить читателя рассматривать следующие предложения как иллюстрации желательных возможностей, а не как точно определенные цели и методы”. Все идеи мыслителя направлены на то, чтобы заставить нас задуматься, в каком направлении развивается наше общество, его политическая и экономическая системы, в каком обществе и при какой системе будут жить наши дети и все последующие поколения.
Многие из его идей могут показаться утопиями. Но по крайней мере в одном он, несомненно, прав. Человечество достигло такого уровня военного и промышленного развития, что способно практически за одну минуту уничтожить самое себя. У нас нет иного выбора, кроме поиска компромиссов и путей к взаимному общению. Условно говоря, “мы вынуждены любить друг друга, чтобы выжить”. И здесь автор напоминает нам, что “ядром” любого сообщества, основой любого государства и любой политической системы является человек. Он совершенно один в этом “технологическом” обществе, и вместе с тем именно он определяет его развитие. Только человек, а точнее, сообщество людей способны изменить этот мир и спасти самое себя от катастрофы. “Человек добился свободы от церковных и светских властей, его единственными судьями стали разум и совесть; однако он испугался только что завоеванной ими свободы. Он добился “свободы от”, но не достиг “свободы для”, т. е. свободы быть самим собой, быть продуктивным и полностью пробудиться. Поэтому он пустился в бегство от свободы. А его собственные достижения, его господство над природой открыли ему пути этого бегства”12.
Э. Фромм убежден, что даже изменений “к лучшему” не стоит добиваться силой. Изменения будут полезны только в том случае, если они произойдут в политической, экономической и культурной областях одновременно. Перемены же лишь в одной из этих сфер, напротив, могут оказаться губительными для всей системы в целом.
Все социально-политические явления рассматриваются Фроммом сквозь призму “многоликой персонифицированности”. “Без понимания этой кардинальной особенности фроммовского мышления невозможно выявить подлинный смысл постулируемых им выводов”13. Человек и его сущность всегда были для Фромма основной темой исследования. Далее, он исследует жизнь индивида в современном политическом обществе и пытается найти пути к “обновлению”, “возрождению” и “выздоровлению” этого общества.
В процессе приспособления к существующим социально-политическим условиям человек развивает в себе черты характера, которые способствуют тому, чтобы он хотел действовать именно так, как приходится. К примеру, наша промышленная система требует, чтобы основная часть человеческой энергии была направлена в работу. Но если бы люди работали только под влиянием внешнего давления, то возник бы разрыв между тем, чего нам хочется, и тем, что от нас требуется. Следствием этого стало бы снижение производительности труда.
Выход из создавшейся ситуации Фромм видит в появлении социалистического общества. По его мнению, ошибка К. Маркса состоит в том, что он считал обобществление средств производства единственным и достаточным условием для перехода от капитализма к социализму. Фромм же считает, что в первую очередь нужно попытаться разрешить человеческие аспекты социально-политических проблем.
Единственно верной формой социализма для Фромма оказывается так называемый “коммунитарный социализм” — особая политическая и индустриальная организация общества, при которой будет ликвидировано господство техники и государства над личностью. Путь к достижению нового общества не прост. Лишь немногие видят его, да и то по большей мере “сквозь туман”. Но мы должны научиться разумно оценивать свои действия, думать об их последствиях и о том, какое влияние они могут иметь для нашего дальнейшего существования.
Построение человеком “здоровой”14 общественно-политической системы, будет, по его мнению, означать “конец “гуманоидной” истории, иначе говоря, той ее фазы, на которой человек не стал еще полностью человеком...”. Когда мы преодолеем “примитивную стадию человеческих жертвоприношений” (религиозных и светских), когда мы научимся рационально “регулировать свои отношения с природой”, когда вещи перестанут быть нашими идолами и станут только вещами, только тогда наши силы наконец-то в полной мере будут служить на благо жизни, а не смерти. “Новая фаза человеческой истории, если она наступит, будет новым началом, а не концом”.
Эрих Фромм — оптимист; несмотря на все свои опасения и предупреждения, он верит в человека и его разум. В самом конце “Здорового общества” он говорит: “Сегодня человек стоит перед самым главным выбором: это выбор не между капитализмом и коммунизмом, а между роботизмом... и гуманистическим коммунитарным социализмом. Множество фактов свидетельствует о том, что человек, по-видимому, выбирает роботизм, а это означает в конечном итоге безумие и разрушение. Однако все эти факты недостаточно убедительны, чтобы разрушить веру в человеческий разум, добрую волю и здравомыслие. Пока мы можем представить себе другие альтернативы, еще не все потеряно; пока мы можем советоваться друг с другом и вместе планировать, есть еще надежда... Тысячи лет назад маленькому племени были сказаны слова: “Жизнь и смерть предложил я тебе, благословение и проклятие, — и ты избрал жизнь”.15 Таков и наш выбор”.
--------------------------------------------------------------------------------
1 Цитата по работе Райнера Функа “Эрих Фромм: Страницы документальной биографии”.
2 Фромм Э. Революция надежды. (1968 г.).
3 Дизраэли Бенджамин (1804—1881) — лидер консервативной партии, премьер-министр Великобритании в 1868 и 1874—1880 гг.
4 Mumford L. The Myth of the Machine.
5 Интересно, что бы сказал автор о стоимости рекламы сегодня, о том количестве эфирного времени, кв. м площади и т. д., которые она занимает сейчас.
6 Mazur P. The Standart We Raise.
7 Э. Фромм умер в 1980 г. в разгар “холодной войны” и за 11 лет до распада СССР и появления России как независимой державы. Однако темы, затронутые в его высказываниях об отношениях США и СССР, о политическом режиме Советского Союза и т. д., т. е. о нашем “вчерашнем” прошлом, не только не потеряли своей актуальности сегодня, но и, напротив, постоянно обсуждаются различными средствами массовой информации, политическими движениями и партиями, общественностью.
8 Э. Фромм ввел слово “пассивизация” по аналогии с активизацией. Данного термина нет в словаре, но автор считает его необходимым, ведь существуют и такие обстоятельства, которые делают человеческое существо более активным, и такие, которые делают его более пассивным.
9 Как мы все знаем, для современной России этот вопрос особенно актуален, недаром экономисты и политики ведут вокруг него горячие споры, строят свои предвыборные программы.
10 “В классическом социализме считалось, будто эту проблему можно разрешить одним лишь обобществлением (национализацией) крупных предприятий. Не говоря уж о том, что в Соединенных Штатах подобный шаг политически неосуществим, остается под вопросом, действительно ли это решение проблемы. Как показывает пример Советского Союза, назначенные государством управляющие так же могут принимать решение, исходя из эффективности производства и выпуска, как и в частной корпорации. Важны ценности, которыми руководствуются в ходе планирования, и степень контроля снизу” (примечание Э. Фромма).
11 Термином “объекты” Э. Фромм обозначает тех, кто подвержен контролю со стороны бюрократии.
12 Фромм Э. Здоровое общество.
13 Гуревич П. “День человека” в идеальном обществе.
14 Термин Э. Фромм взял из психиатрии.
15 Библия. Второзаконие, гл. 30, стих 19 (неточная цитата).
Опубликовано 29 сентября 2004 года
Новые статьи на library.by:
ПОЛИТИКА:
Комментируем публикацию: Эрих Фромм о политическом обществе на рубеже XX-XXI вв.
подняться наверх ↑
ССЫЛКИ ДЛЯ СПИСКА ЛИТЕРАТУРЫ
По стандарту ВАК Республики Беларусь
Стандарт используется в белорусских учебных заведениях различного типа.
По ГОСТу Российской Федерации
Для образовательных и научно-исследовательских учреждений РФ
Прямой URL на данную страницу для блога или сайта
Полностью готовые для научного цитирования ссылки. Вставьте их в статью, исследование, реферат, курсой или дипломный проект, чтобы сослаться на данную публикацию №1096454525 в базе LIBRARY.BY.
подняться наверх ↑
ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!
подняться наверх ↑
ОБРАТНО В РУБРИКУ?
Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.
Добавить статью
Обнародовать свои произведения
Редактировать работы
Для действующих авторов
Зарегистрироваться
Доступ к модулю публикаций