Французский либерализм в прошлом и настоящем

М. Изд-во Московского Университета. 2001. 224 с.

Проблема формирования и развития существующих политических систем вновь стала привлекать внимание освободившихся от пресса идеологической конъюнктуры отечественных специалистов по истории зарубежных стран. Авторы книги, вышедшей в серии "Труды исторического факультета МГУ. Исторические исследования" под редакцией В. П. Смирнова, сотрудники истфака попытались нарисовать картину эволюции французского либерализма как целостной идейно-политической системы. Исторический (а порой и исключительно политический) спор между либералами и консерваторами в государствах Западной Европы и поныне продолжает оставаться актуальным.

Авторы поставили вопрос: является ли французский либерализм проявлением исключительной свободы или же он носил элитарный характер и был консервативен по своему духу? Эта проблема уже широко обсуждалась в отечественной ¹ (не говоря о зарубежной) историографии и, судя по развернувшейся в середине 90-х годов XX в. дискуссии, однозначных ответов на поставленный вопрос не существует. Поэтому было бы очевидно правильнее говорить не только об эволюции либерализма как идеологической и политической системы, имеющей свои национальные особенности и проявления, но и о господствующих в обществе представлениях о нем, а, соответственно, и его эволюции. Во вводной статье В. П. Смирнов попытался определить соотношение между политической практикой и политическим идеалом. Однако при рассмотрении основных этапов истории французского либерализма (прежде всего конституциональных основ этого течения), менее всего оказался освещен аспект внешнеполитический. Эволюционирующий французский либерализм имел отчетливо выраженную социально - политическую форму. Но имея в виду место и роль Франции в международных делах, было бы справедливо определить различие позиций французских либералов и консерваторов и по важным для этой страны внешнеполитическим вопросам. Не менее интересна и роль либерализма (что упоминается во вводной статье) в периоды кризисного развития социально-политической и экономической системы Франции в новейшее время, когда либеральные идеи становились основой политических программ, направленных на стабилизацию ситуации в стране (с. 29,31).

Эта историческая особенность политического развития Франции во многом нашла свое выражение в период Французской революции XVIII

стр. 165

века. Группировка фельянов, сосуществовавшая с жирондистами и якобинцами, стала представлять "либеральную альтернативу демократическому движению в ходе политической борьбы знаменательного года Французской революции (лето 1791 - лето 1792 г.)" (с. 33) Социальный компромисс в обществе - таков был базовый тезис идеологии фельянов, по мнению А. В. Тырсенко. Однако уже в этом скрывалась двойственность фундаментального принципа французского либерализма: с одной стороны, он был направлен на достижение либеральных ценностей как широко трактуемых свобод, а, с другой, так или иначе стремился обеспечить в кризисный (революционный) период некую форму консенсуса между сторонниками и противниками революции. Эта особенность, достаточно детально и на конкретных исторических фактах рассмотрена в главе, посвященной "фельянистскому" этапу французского либерализма, но все же требует концептуального оформления, так как ставит вопрос: насколько можно считать фельянов либералами нового времени, а не продолжателями (пусть в модифицированном виде) эпохи Просвещения, так и не породившего практиков - политических либералов? Не менее интересна и другая проблема, связанная с взаимоотношениями общества и армии в концепциях либералов революционного периода, тем более, что, как пишет об этом Тырсенко, деятельность фельянов оказалась в явном противоречии "с национальными задачами, вставшими перед страной" в это время (с. 57).

Само определение "национального интереса" Франции в революционные годы оказалось непосредственно связано с масштабной задачей постулирования идейно-политических основ устройства общества и власти. Декларация 1789 г. была призвана, по мнению ее авторов, обеспечить и гарантировать взаимосвязь: общество-власть-политический режим. Парадоксом французской действительности, однако, стало декларирование широчайших прав и свобод, которые в данной политической обстановке, в реальных условиях революции, едва ли могли быть реализованы в ситуации "социальной турбулентности". Это обстоятельство отмечено автором статьи "Либеральные ценности и опыт революции" Д. Ю. Бовыкиным: "с точки зрения эволюции французского либерализма, необходимо учитывать, что она [Декларация 1789 г.] никогда и не была введена в действие" (с. 61). Таким образом, политический и социальный идеал либерализма как модели устройства общества, соответствующий национальному интересу Франции, оказался в явном противоречии с действительностью - историческим процессом. Декларация 1795 г. оказалась, в свою очередь, прагматическим документом, определившим во многом суть либерализма во Франции - свобода должна жестко коррелироваться с системой власти, а не являться самодостаточной доминантой, а отказ от "идеи прямого участия народа в обсуждении и принятии законов в пользу идеи народного представительства" лишь узаконил это. Однако было бы уместно обратить внимание и еще на один аспект этой проблемы, а именно, как соотносились в создававшейся системе такие ценностные либеральные категории как "общее благо", "народный суверенитет" и "национальный интерес".

В определенной степени к этой проблеме подошла автор главы "Либеральная мысль в период Реставрации" Е. И. Федосова. Оформление французского либерализма в политическое течение в первые годы Реставрации Бурбонов (на чем настаивает автор главы) сделало понятие "либерализм" понятным и употребляемым в политической практике страны. Однако уже на этом этапе проявилась характерная черта этого направления: отказ от революционных способов решения социально-политических проблем и согласие на достижение консенсуса между широкими слоями и отдельными элитами. Проблема гражданской свободы личности, центральная в идеологических построениях либералов (в частности Б. Констана), была очень слабо связана с проблемой свободы политической. Последняя в подобных построениях выступала практически как вторичная. Явные противоречия в идеологических и социальных концепциях французских либералов-практиков вернее отражали противоречивый дискурс эпохи Реставрации.

Это обстоятельство, по-видимому, имело смысл особо отметить в статье. Федосова делает вполне справедливое с исторической точки зрения заключение, что революционный кризис во Франции 1830 г. в конечном счете привел к отстранению от власти ультрароялистов и способствовал превращению либералов в "правящую политическую группировку" (с. 99). Но и здесь, что достаточно подробно рассмотрено тем же автором, но уже в другой главе - "Либералы у власти", выявились противоречия между идеологией и политической практикой либералов. Сочетание идей свободы личности с существованием полумонархического и полуреспубликанского государственного строя, политической практики социального консенсуса с расширением гражданских и политических свобод; и, наконец, резкое противоборство сторонников и противников либерального внешнеполитического курса, постоянно колеблющегося между Священным Союзом и национальным интересом Франции в европейских континентальных делах - такова была политическая реальность вре-

стр. 166

мени правления французских либералов в 30-е гг. XIX века, которые к тому же выступали "за жесткую систему административной централизации, бюрократической отеки" (с. 121).

Можно согласиться с выводом Федосовой: "хождение во власть для французских либералов 30 - 40-х гг XIX в. окончилось крахом" (с. 122), но было бы закономерным и отметить, что вероятнее всего это был крах либерализма не как идеологии и системы ценностей, а как конкретной национальной политической практики в специфических условиях, отмеченных поиском либеральной политической модели. Явное противоречие между демократической системой устройства общественно-политической жизни и либерализацией (именно так можно было бы охарактеризовать деятельность находившихся у власти французских либералов) существовавшего политического режима не могло не повлиять на эволюцию всего французского либерализма.

Автор главы "Либерализм и демократия. У истоков Третьей республики" Е. О. Обичкина отметила этот факт, констатировав, что создавалось впечатление об отсутствии либерализма как определяющего общественно-политического течения в общенациональной жизни (с. 124). Объяснение данному парадоксу, вероятнее всего, целесообразнее искать в предыдущем периоде, отмеченном активным участием либералов во власти, когда они из идеологического течения превратились фактически в правящую политическую силу, решающую определенные конъюнктурные задачи. К этому выводу подводят и соображения Обичкиной, полагающей, что либералы-орлеанисты после падения Второй империи, во время прусского вторжения и Парижской коммуны уже начинали во многом "зависеть от настроений массы избирателей", а это требовало от них "занять внятную позицию по главным вопросам бурных 70-х годов: выбор между республикой и монархией, между защитниками светского государства и клерикалами, преодоление социального раскола" (с. 127). Нисколько не ставя под сомнение данный тезис, мы все же полагаем, что стоило бы сделать уточнение, которое могло бы объяснить феномен французского либерализма в рассматриваемый период. Оно касается, прежде всего, его сущностного и содержательного аспекта, стремления французских либералов сочетать консервативные и либеральные ценности и ориентиры в конкретной политической практике.

Эволюции французского либерализма в первой половине XX в. посвятила свой очерк Н. Н. Наумова. В нем продемонстрирована преемственность базовых идейно-политических установок французского либерализма. Провозглашенный в 1901 г. Демократическим Альянсом, объявившем себя либеральной политической силой, принцип: "ни реакции, ни революции", соседствовал с другим его же тезисом - защиты "принципов 89 года"" (с. 159). Становление правоцентристской коалиции в 1920-е годы во Франции отразило своеобразие либералов как политической партии. Раскол, произошедший в лагере французских либералов, лишний раз продемонстрировал отсутствие для них единой системной ценностной шкалы, налицо были самые общие принципы, сводившиеся к декларированной приверженности принципам демократии и защите гражданских прав (с. 161).

Особенно отчетливо это проявилось уже на протяжении 1940-х - 1950-х годов в так называемом "эксперименте Пинэ", которому посвящена в сборнике глава Н. Н. Наумовой и О. А. Малороссияновой. Уже в 1970-е годы, когда у власти оказался президент Жискар д'Эстен, вопрос о проведении либеральных реформ под лозунгом "передового либерального общества" (этой теме посвящена статья Г. Ч. Моисеева) превратился в поле борьбы за либеральные принципы. Однако и здесь сказалась особенность стратегии французского либерализма - Жискар д'Эстен стремился представить свои начинания как "обычное явление", а не как результат конфликта.

Эта заключительная статья подводит итоги развития французского либерализма в политическом и идеологическом отношениях на протяжении конца XVIII, XIX и XX вв., а именно: его двойственность и приспособляемость к политической конъюнктуре, складывавшейся в стране. Практически все материалы сборника позволяют определить традиционную историческую особенность французских либералов: сочетание идеологического либерализма с сильными элементами политического консерватизма, направленное на достижение социально- политического консенсуса во французском обществе.

Примечания

1. См.: Европейский либерализм в новое время: теория и практика. М. 1995; Либерализм Запада. XVIII - XX вв. М. 1995; Либеральная модель общественного переустройства России конца XIX в. М. 1994; РЕВЯКИН А. В. Социализм и либерализм в середине XIX в. М. 1999 и др.