публикация №1141857031, версия для печати

Америка и Китай: История и перспективы взаимоотношений


Дата публикации: 09 марта 2006
Автор: Ю.М.Галенович
Публикатор: Тихомиров Александр Валентинович (номер депонирования: BY-1141857031)
Рубрика: ПОЛИТИКА МИРОВАЯ ПОЛИТИКА
Источник: (c) http://portalus.ru


Ю.М. Галенович

АМЕРИКА И КИТАЙ: ИСТОРИЯ И ПЕРСПЕКТИВЫ ВЗАИМООТНОШЕНИЙ

Опубликовано: КИТАЙ В МИРОВОЙ ПОЛИТИКЕ. - М.: МОСКОВСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ИНСТИТУТ МЕЖДУНАРОДНЫХ ОТНОШЕНИЙ (УНИВЕРСИТЕТ); "РОССИЙСКАЯ ПОЛИТИЧЕСКАЯ ЭНЦИКЛОПЕДИЯ" (РОССПЭН), 2001.

Ю.М.Галенович – доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института Дальнего Востока РАН

На рубеже XXI века начинают складываться во многом, и весьма существенном, новые американо-китайские отношения. Они новы по их практике, по стратегическим и тактическим замыслам и американских, и китайских руководителей.
Прежде чем рассмотреть характер нынешних американо-китайских отношений и их перспективы, представляется необходимым в общих чертах обозреть историю этих отношений.
Отсчет обычно начинают с момента подписания в 1844 г. первого американо-китайского договора в местечке Ванся под Аомэнем. Таким образом, эта история насчитывает чуть больше ста пятидесяти лет.
По сути дела, можно вполне согласиться с такой точкой отсчета в истории американо-китайских отношений, хотя самому подписанию упомянутого первого американо-китайского договора, конечно же, предшествовали времена, когда американцы и китайцы что-то узнавали друг о друге, не будучи знакомы, не общаясь между собой; затем были годы первых единичных контактов американцев и китайцев, сначала на территории Китая, причем эти контакты представляли интерес прежде всего в чисто человеческом отношении как контакты людей двух разных наций, одна из которых была давно сложившейся и имевшей за плечами многотысячелетнюю историю, а другая - очень молодой и насчитывавшей всего несколько десятилетий. Правда, у людей этой нации были, можно сказать, культурные подосновы, ибо они были по преимуществу выходцами из Европы, несли с собой в багаже культуру своих материнских наций.
Вообще, нам представляется, что история американо-китайских отношений, как и история отношений любых других двух наций, складывается прежде всего из отношений отдельных представителей этих наций, человеческих личностей с определенным культурным багажом, затем из отношений двух стран и народов, то есть, иными словами, двух наций а история взаимоотношений соответствующих государств (одного или нескольких у каждой из наций) – это лишь важная, но составная часть отношений между нациями. Таким образом, человеческое измерение в двусторонних отношениях, очевидно, не только присутствует, но и находится на первом месте, когда речь идет об отношениях наций, в том числе и об отношениях Америки и Китая.
В первые полвека американо-китайских отношений, с 1844 по 1899 гг., то есть с момента подписания первого американо-китайского договора и до конца XX века, американцы стремились открывать Китай для обеспечения своих торгово-экономических интересов. Во второй половине XIX века США были заинтересованы в том, чтобы находиться в равном положении с другими западными странами, которые также стремились извлекать выгоды из своих торговых и экономических связей с Китаем.
В 1862 г. США объявили о проведении «политики сотрудничества с Китаем», претендуя на роль посредника в улаживании разного рода споров и конфликтов других стран с Китаем. В 1899 г. США провозгласили политику «открытых дверей», то есть выдвинули требование к Китаю и к своим партнерам на мировой арене создавать и поддерживать хотя бы внешне и формально равное положение в Китае всех конкурентов в борьбе за китайский рынок и за влияние в Китае. Итак, с самого начала Америка стремилась играть активную роль в двусторонних отношениях с Китаем. Китай внешне оставался неподвижным, выглядел пассивно, хотя внутри страны боролись два основных течения: действовали государственные деятели, которые предлагали извлекать выгоду для Китая из ознакомления с опытом других стран, особенно перенимать достижения в деле производства вооружений; одновременно еще большее воздействие на политику страны оказывали те, кто предпочитал сохранять «закрытость» Китая, всячески отгораживаясь от любого влияния извне. Одним словом, тенденция к осуществлению изменений, началу модернизации существовала, но в то время не только не могла возобладать, но ей было трудно пробить себе дорогу, ее сторонникам удавалось лишь на время добиваться некоторых успехов; кстати, именно в этой связи впервые на Запад, в том числе в Америку, отправились на учебу люди из Китая.
В первой трети XX века политика США в Китае была разнонаправленной: она была нацелена прежде всего на обеспечение американских экономических и политико-стратегических интересов в Китае; она была также направлена на то, чтобы не позволять другим западным странам и Японии иметь в Китае преимущества перед США; наконец, она не представляла собой выступление прямо и реально на стороне китайской нации; это ни в коем случае не было оказанием помощи Китаю, в частности и прежде всего помощи таким политическим силам Китая, которые ассоциировались с именем Сунь Ятсена и с партией Гоминьдан Китая. США всегда колебались, стараясь оказываться как бы необходимыми всем политическим силам в Китае. Но при этом они фактически не оказывали в большинстве случаев помощи реальным прогрессивным в тот или иной момент политическим силам внутри Китая.
В 1930-х и 1940-х гг., в период антияпонской и гражданской или внутренней войны в Китае, США отказались от политики «открытых дверей» и перешли к политике обеспечения в первую очередь преимуществ для самих себя, то есть развития по преимуществу американо-китайских отношений.
Безусловно, значение американо-китайских отношений, особенно в конце Второй мировой войны, да и во время внутренней войны в Китае, было для Китая важным. Оно было таким наряду с отношениями Китая с нашей страной и с Японией. В то же время для США китайское направление в их политике во время Второй мировой войны отнюдь не было приоритетным или более важным, чем другие направления политики, в частности, отношения с нашей страной. Более того, пожалуй, главной характерной чертой американской политики в 1930-х гг. была ее двойственность и даже разнонаправленность. Американцы сомневались, пытались резервировать свои позиции на случай различного развития событий. Вашингтон был чрезвычайно непоследователен в своей политике относительно действий Японии в Китае вплоть до нанесения японцами удара по территории США на Гавайских островах, а в дальнейшем США никак не могли согласиться с тем, как именно центральное правительство Китая во главе с Чан Кайши вело войну против японцев; когда же настало время гражданской или внутренней войны в Китае, американцы терзались сомнениями, не зная, что им выбрать; они имели связи и с правительством Китайской Республики, и с руководителями КПК.
При этом прямой зависимости американо-китайских отношений от состояния советско-американских отношений не существовало; первые никак не определялись вторыми.
Перед образованием КНР в 1949 году Мао Цзэдун, несмотря на некоторые его жесты в сторону Вашингтона, в обстоятельствах того времени никак не мог реально развернуть страну, партию и ее руководство на путь приспособления к США. Одновременно и США не считали возможным сотрудничать с Мао Цзэдуном, полагая, что он был тогда слишком тесно связан с нашей страной.
Если говорить об отношениях между США и КНР, то с 1949 по 1972 гг. они оставались в одном состоянии – более двух десятилетий имел место перерыв в нормальных межгосударственных, дипломатических, политических, экономических и культурных отношениях США и КНР. Это был перерыв, характеризовавшийся конфронтацией и полным разрывом всех связей. При этом нужно отметить, что Америка продолжала в эти годы поддерживать разносторонние, в том числе дипломатические, отношения с частью китайской нации на острове Тайвань.
Причинами такого положения помимо известной ситуации на мировой арене, где имело место противостояние двух «лагерей», были действия непосредственно заинтересованных государств, то есть США и КНР. Такая ситуация явилась также закономерным и неизбежным результатом развития предшествовавших исторических событий.
Здесь важную роль играл вопрос о соотношении различных идеологий, с одной стороны, а также теории и практики межгосударственных, в частности дипломатических, отношений – с другой.
Безусловно, имела и продолжает иметь место идейная близость между Вашингтоном и Тайбэем, между американцами и частью китайской нации на острове Тайвань. В свое время, действительно, имела место и играла существенную роль идейная близость между КПК и ВКП(б) – КПСС.
Можно также задуматься над вопросом о том, была ли и является ли ошибкой поддержка американцами той части китайской нации, которая ныне процветает на острове Тайвань.
Важно также принимать во внимание то обстоятельство, что в 1949 году не вспыхнула война между вооруженными силами США и КПК – следовательно, обе стороны не допустили такого развития событий. При этом важную роль сыграла позиция нашей страны, которая могла в случае вступления во внутреннюю войну в Китае США вмешаться на стороне Мао Цзэдуна. Тем самым, в основном, внутренняя война в Китае осталась по преимуществу внутренней войной; она не переросла ни в мировую войну, ни в войну с прямым участием США и СССР. Хотя военную помощь из-за рубежа противоборствовавшие стороны получали: КПК из нашей страны, а Гоминьдан от американцев.
Здесь важным также представляется вопрос о взаимозависимости отношений в треугольнике: Китай – Америка – Япония. Период перерыва в отношениях Китая и Америки стал временем расцвета и всемерного развития ставшего традиционным сближения американцев и японцев по целому ряду направлений, в том числе и в области стратегии.
Что касается корейской войны, то вину за ее начало, в первую очередь и главным образом, несут Мао Цзэдун и Ким Ир Сен. Последний был в достаточной степени самостоятелен, чтобы решить вопрос о внесении предложения о начале войны против Южной Кореи; с другой стороны, Мао Цзэдун был в достаточной степени самостоятелен, чтобы решить вопрос о согласии или несогласии с предложением Ким Ир Сена, а также о том, посылать ли воевать в Корею солдат своей армии. Что касается Сталина, то он, прежде всего, не допустил ни прямого и открытого военного противостояния нашей страны и США в корейской войне, ни прямого участия нашей страны в этой войне на стороне Ким Ир Сена и Мао Цзэдуна. Сталин сохранил в основном мир для нашего народа в годы корейской войны; он сделал участие нашей страны ограниченным и наносившем нам минимальный ущерб в условиях того времени; после смерти Сталина, то есть как только представилась возможность, наша страна предприняла шаги для окончания корейской войны. Американцы, с одной стороны, были вынуждены влезть в корейскую войну, но, с другой стороны, номинально участвовали в ней в составе вооруженных сил ООН. Они также не распространили эту войну за пределы Корейского полуострова: ни на территорию КНР, ни на территорию СССР. И наша страна, и Америка, приняв в той или иной форме участие в корейской войне, предприняли усилия с той целью, чтобы ограничить ее масштабы и рамки; более того, формально в этой войне не было прямого столкновения ни американцев и китайцев, ни нашей страны и США.
В целом эта война унесла жизни большого числа людей в Китае (от 800 тысяч до миллиона человек), за что вину несет Мао Цзэдун. В этой войне погибли и американцы, хотя их потери меньше потерь китайцев. При Мао Цзэдуне в КНР результаты корейской войны трактовали как первое в истории военное поражение вооруженных сил США, причем поражение, которое американцам нанесли китайцы. Кстати, США не допустили и прямого столкновения на фронте корейской войны вооруженных сил двух частей китайской нации, что могло бы иметь и эффект возобновления военных действий между частями китайской нации. Вашингтон не согласился с предложением Чан Кайши направить на фронт корейской войны китайцев с острова Тайвань.
Что касается вьетнамской войны, то это в основном стало внутренним делом вьетнамцев. США стояли при этом за спиной одной части вьетнамцев, а КНР и СССР – за спиной другой части вьетнамцев. До прямого вооруженного столкновения между китайцами и американцами дело не дошло. Ни Пекин, ни Вашингтон этого не допустили. В то же время весьма характерно, что и в Северной Корее, и в Северном Вьетнаме правящие политические партии со временем избавились от воздействия на них из-за рубежа, в частности, со стороны Пекина. Если говорить о ходе самой вьетнамской
войны, включая сюда и военные действия северных вьетнамцев против французов, то можно вспомнить, что в КНР в свое время утверждали, что военные победы над французами, а позднее и над американцами, одерживались при существенной роли военачальников из КНР.
В целом и на Корейском полуострове, и во Вьетнаме Пекин поддержал активные наступательные военные действия своих соседей против южных частей их же наций, а американцы были вынуждены прийти на помощь южным корейцам и южным вьетнамцам. Это были своего рода косвенные или опосредованные столкновения США и КНР. Ни та, ни другая сторона при этом не допустили прямых столкновений, но на прочность одна другую испытывали. И та и другая сторона при желании могли убедиться, что навязать с помощью военной силы свою волю партнеру не удастся.
Можно также задуматься и над вопросом о том, действительно ли Тайвань – это некое бремя, которое вечно давит на США. Суть вопроса, возможно, в том, что часть китайской нации избрала свой путь, на котором добилась весьма существенных достижений.
Вопрос о расколе китайской нации – это не искусственный вопрос, созданный некими внешними силами: применительно к Тайваню – США, а применительно к КНР, как в свое время пытались утверждать, созданный СССР. Нет, это ситуация, возникшая в самом Китае, по внутрикитайским причинам. Конечно, на этой ситуации сказываются и внешние факторы; в частности, большую роль играет позиция США, когда речь идет о Тайване, но все это лишь сопутствующие факторы.
Американцы видят китайцев как нацию, две разные части которой имеют свои государства: на материковой и на островной частях Китая. Американцы высказываются за неприменение силы через Тайваньский пролив при решении вопроса о взаимоотношениях, в том числе и о воссоединении двух частей китайской нации; США возражают против намерений навязать с помощью вооруженных сил волю одной части китайской нации другой ее части. Это внутренний китайский вопрос. Когда созреют условия, китайцы смогут сами решить его.
В то же время в США понимали, что надо иметь отношения с Пекином и формально признать его право именовать себя Китаем.
Процесс поиска компромисса между США и КНР занял более двух десятилетий. При этом мосты наводились через разные страны (Румынию и Пакистан).
Необходимо упомянуть и о той роли, которую играла наша страна в период конфронтации между Пекином и Вашингтоном. В это время СССР и США искали путь к стратегическому равновесию. КНР мешала этому, подстрекала нас к войне против США. Антиамериканизм в КНР имел своим главным источником глубокие националистические и шовинистические настроения, стремление постепенно готовиться к тому, чтобы «наказать» американцев за их «исторические провинности» перед Китаем, не допускать превосходства американцев над китайцами. До той поры пока в КНР не было резкой и открытой враждебности по отношению к нашей стране, мы оказывали помощь делу усиления Китая.
В 1972 г. президент США Р. Никсон посетил КНР, встретился с Мао Цзэдуном, в результате чего характер отношений Америки и Китая был изменен.
Политические отношения между Пекином и Вашингтоном с 1972 г. по 1979 г. носили характер межгосударственных, но не дипломатических отношений. В эти годы Вашингтон продолжал поддерживать дипломатические отношения с Китайской Республикой на Тайване, Только с 1979 г. отношения США и КНР стали не только межгосударственными, но и дипломатическими.
При этом вопрос о переходе к нормальным дипломатическим отношениям решался Вашингтоном, так как Пекин не только был согласен, но хотел и добивался этого. В то же время внутреннее положение в КНР, курс ее правительства также играли свою определенную роль. Пока был жив Мао Цзэдун, то есть до 1976 г., пока КНР переживала «переходный период» (1976–1978 гг.) к «новому курсу», к тому, что ныне в КНР обычно называют курсом на социалистические реформы и открытостью Китая для внешнего мира, США не желали идти на установление дипломатических отношений с КНР.
Затем, когда был принят упомянутый курс, произошли и изменения в характере американо-китайских отношений. Действительно, «медовый месяц» в этих отношениях связан с «золотым веком» упомянутого нового курса при практической руководящей роли таких китайских политических деятелей, как Е Цзяньин, Ху Яобан, Чжао Цзыян. Конечно, Дэн Сяопин в те годы либо не мешал действиям упомянутых политиков, либо поддерживал ряд шагов, которые они предпринимали. В то же время действия самого Дэн Сяопина вызывают глубокие раздумья. Далеко не случайным представляется то, что с поведением Дэн Сяопина во время его визита в США в 1979 г. связаны агрессивные действия КНР против Вьетнама в том же году. Важно также подчеркнуть, что при Ху Яобане и Чжао Цзыяне Пекин параллельно развивал отношения с США и делал решительные шаги по пути нормализации связей с нашей страной.
Итак, «золотой век», «медовый месяц» или благоприятное состояние, время планов, надежд имело две особенности: реальное начало нового курса в Китае, реальный отход от политики времен Мао Цзэдуна в целом ряде областей и одновременно улучшение отношений между СССР и КНР, КНР и США. Одно стимулировало другое.
Что касается вопроса о Тайване, то, по сути дела, это не главный, а второстепенный вопрос в американо-китайских отношениях. В КНР его выдвигают как некий запасной рычаг давления на США.
Был ли этот период временем действительного исторического прорыва? Да, если иметь в виду установление нормальных дипломатических отношений, что отвечает национальным интересам обеих сторон. Нет, ибо оставалась разница в представлениях одной стороны о другой стороне, в самопредставлениях каждой из наций о самой себе и о партнере, продолжала также существовать и проявляться несогласованность интересов и по некоторым мировым и региональным проблемам, вопросам двусторонних отношений. Прорыв – это не одномоментное явление, а, вероятно, процесс, время, труд. Это и желания, и ощущения, и реальная действительность. Две столь большие нации могут иметь нормальные отношения, но не «медовый месяц». Миф о нем использовали в КНР в целях оказания давления на Вашингтон. Обе стороны в эти годы развивали отношения в приемлемых формах и держали наготове инструменты давления, дабы защитить то, что каждая сторона считала своими интересами. Выяснение, даже для самой себя, этих интересов – дело для любой нации далеко не легкое.
В период 26 октября – 3 ноября 1997 г. состоялся государственный визит председателя КНР Цзян Цзэминя в США.
Предыдущий визит в США тогдашнего главы китайского государства Ли Сяньняня имел место за двенадцать лет до этого, в 1985 г., то есть в «золотые годы» реформ в КНР. Затем, после событий 1989 г. на площади Тяньаньмэнь, американцы резко осудили действия Пекина. В американо-китайских отношениях возникла напряженность.
Однако с течением времени и в условиях, по крайней мере, внешней стабильности ситуации в КНР стратегические, да и тактические, практические интересы требовали развития двусторонних отношений, отношений двух наций, а следовательно, и двух государств. В мировой политике приходится иметь дело с тем государством той или иной нации, которое реально действует на мировой арене в тот или иной период истории.
Наконец, в США было принято решение восстановить прямые связи с руководством КНР, исходя из представления о том, что вовлечение КНР в мировую политику в качестве активно участвующего в ней государства заставит Пекин ответственно относиться к своей политике и на мировой арене, и внутри страны, то есть считаться с нормами международного права и с мнением мирового сообщества наций. Американцы также, очевидно, пришли к выводу о том, что они смогут оказывать большее влияние на ход событий внутри КНР при нормальных межгосударственных отношениях между двумя странами. Со своей стороны Пекин полагал, что без определенного взаимопонимания с Вашингтоном он не сможет играть нужную ему роль в мировой политике. К этому добавлялись надежды КНР на решение с помощью США ряда проблем экономического развития страны.
В итоге поездки Цзян Цзэминя в США, которая была продолжительной и заняла более недели, в результате переговоров между председателем КНР и президентом США появилось совместное американо-китайское заявление, датированное 29 октября 1997 г. В этом документе отмечалось следующее: «Между двумя руководителями состоялся глубокий и полезный обмен мнениями о международном положении, американо-китайских отношениях, а также о крупных возможностях и задачах, которые стоят перед двумя государствами. Они согласились с тем, что прочные и стабильные отношения между Соединенными Штатами и Китаем служат основным интересам как американского, так и китайского народа, и имеют важное значение для реализации их общей ответственности за мир и процветание в двадцать первом веке».
Это заявление демонстрировало то, что Пекин и Вашингтон придавали самое большое значение именно своей глобальной роли, выделяя мировые проблемы как важнейшую часть их общей заинтересованности в поддержании и развитии двусторонних отношений.
Стороны подчеркнули, что между ними имеется только одно крупное разногласие, а именно расхождения в толковании вопроса о правах человека. Одновременно более важной оказывалась общая заинтересованность США и КНР в решении целого ряда глобальных проблем, начиная с поддержания мира и стабильности и кончая борьбой с наркобизнесом, международной организованной преступностью и терроризмом. При этом они выразили также готовность сотрудничать практически во всех областях двусторонних отношений – от экономики до развития обменов в военной области, что вызвало пристальное внимание наблюдателей, в частности в нашей стране.
По разным причинам внутреннего и международного характера и президенту США У. Клинтону, и председателю КНР Цзян Цзэминю представлялось необходимым вписать в свой актив новое значительное достижение в развитии американо-китайских отношений, показать, что именно они, два лидера, осуществили новый прорыв в отношениях, причем прорыв, имеющий стратегическое долговременное значение.
В этой связи центральным положением совместного заявления, важнейшей договоренностью У. Клинтона и Цзян Цзэминя явилось выражение «стремления к созданию конструктивного стратегического партнерства между Соединенными Штатами и Китаем», согласие «рассматривать американо-китайские отношения с точки зрения долговременной перспективы». И тому и другому лидеру, вероятно, хотелось, чтобы в сознании людей в их странах появилось такое понятие как «эпоха Клинтона – Цзян Цзэминя» в американо-китайских отношениях.
На фоне явного предпочтения долговременных глобальных интересов начинала выглядеть как подчиненная этим стратегическим целям и проблема Тайваня, хотя стороны, возможно, «в дежурном порядке», подчеркнули, что «от правильного решения этого вопроса» «будет зависеть прочность и стабильность китайско-американских отношений».
Тем не менее, представляется, что во время визита Цзян Цзэминя в США в октябре – ноябре 1997 г. стороны пришли к взаимопониманию, которое выражалось в заверениях Пекина не нарушать статус-кво применительно к положению в Тайваньском проливе и по обоим его берегам при том условии, что США не будут способствовать провозглашению на острове Тайвань нового независимого государства.
Пекин и Вашингтон стремились в одно и то же время и сохранять в эффективном состоянии ныне действующий механизм ООН, особенно Совет Безопасности, и идти навстречу ряду своих важных партнеров по международным отношениям, допуская возможность расширения состава Совета Безопасности ООН. Они также не возражали против перемен в формировании шкалы пропорциональных взносов в бюджет ООН, хотя при этом США хотели бы облегчить свое финансовое бремя и в то же время побудить КНР увеличить ее взносы в этот бюджет.
В последние годы сформировался общий подход Вашингтона и Пекина к решению проблем Корейского полуострова; во всяком случае они согласились с тем, что здесь должен действовать механизм четырехсторонних переговоров (США, КНР, два корейских государства), при котором за бортом оставались и Россия, и Япония.
Примечательно, что начинал просматриваться своего рода новый принцип подхода к региональным проблемам, при котором в решении вопросов участвовали непосредственно заинтересованные страны или участники регионального конфликта при третейской или арбитражной роли США и КНР; нельзя было исключать распространения такого принципа и на другие регионы планеты. Не случайно в совместном коммюнике непосредственно за упоминанием о Корейском полуострове говорилось о Ближнем Востоке, районе Персидского залива и Южной Азии. Именно участие в решении возникающих там проблем регионального и глобального характера, в том числе имеющих «ядерный привкус», и отвечало, как было сказано в коммюнике, интересам обеих сторон.
Было сделано заявление о том, что отныне регулярные встречи на высшем уровне между лидерами США и КНР станут традиционными. КНР и США будут проводить консультации по политическим и военным вопросам, а также вопросам безопасности и контроля над вооружениями.
Будет работать линия горячей связи, связывающая столицы обоих государств.
В принципе Вашингтон и Пекин выразили намерения сотрудничать в области энергетики и охраны окружающей среды. В ходе американо-китайской встречи на высшем уровне прозвучала также декларация о намерениях предпринять позитивные и эффективные меры по расширению двусторонней торговли и экономических связей. Здесь, в частности, обе столицы были намерены вести дело к тому, чтобы КНР в кратчайшие сроки стала участником Совещания по информационным технологиям. Вполне очевидно, что тут у каждой из сторон имелись свои цели, которые частично совпадали, но во многом и расходились.
Точно таким же образом, то есть путем взаимных уступок и продвижения к компромиссу, стороны были намерены решать вопрос о вступлении КНР во Всемирную торговую организацию «на коммерчески разумной основе» и при условии значительного снижения тарифов.
США открыли возможности предоставления КНР технологии в области мирного использования ядерной энергии. Это важная часть американо-китайской договоренности, которая могла сказаться и на состоянии и развитии связей КНР в этой области с другими странами, в том числе с Россией.
США и КНР договорились о некоторых совместных шагах, направленных на скорейшее введение в действие Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний. При этом Пекин дал заверения, что к середине 1998 г. он введет «дальнейшие меры по укреплению контроля над экспортом материалов и технологий, которые могут быть использованы в военных целях».
Пекин также обещал осуществлять государственный надзор над экспортом химической продукции.
США и КНР подтвердили намерения не распространять ракетные технологии и осуществлять режим контроля над этими технологиями.
В целом в обмен на открытие возможностей для сотрудничества в области мирного использования ядерной энергии, в чем, прежде всего, заинтересован Пекин, Вашингтон настоял на уступках со стороны КНР, которая согласилась связать себя рядом ограничений в области производства расщепляющихся материалов, применяемых в ядерных вооружениях; обе стороны подтвердили свой «отказ от оказания любой помощи в создании ядерных объектов, не обеспеченных международными гарантиями, равно как и в осуществлении программ по созданию ядерных устройств». Сюда же можно было отнести и упомянутые договоренности о надзоре за экспортом химической продукции и о нераспространении ракетных технологий.
В совместном заявлении стороны подтвердили свои намерения поддерживать и защищать права человека и основополагающие свободы. Несмотря на то, что имеющиеся между сторонами разногласия по правам человека до сих пор не разрешены, стороны согласились обсуждать их в рамках диалога; при этом предполагалось, что вопрос о правах человека будет обсужден на особом неправительственном форуме.
Важным и заслуживающим самого серьезного внимания представлялось решение возобновить контакты и связи между военными ведомствами обеих стран, предпринять определенные шаги для укрепления связей и решения вопросов, которые «позволят морским и воздушным силам обоих государств избегать столкновений и происшествий».
Судя по тексту совместного заявления, можно было предполагать, что США и КНР планировали осуществление «имеющих практическое значение совместных проектов на основе изучения Земли из космоса». Сотрудничество в этой сфере могло начаться в скором времени.
Было найдено согласие и по вопросу о налаживании контактов между людьми обеих стран, которые могли помочь развитию долговременных двусторонних отношений.
Очередным шагом в новой китайской политике У. Клинтона и в новой американской политике Цзян Цзэминя стал визит в КНР президента США (25 июня – 3 июля 1998 г.). Обе стороны были заинтересованы в том, чтобы придать этому событию как можно более громкое звучание в мире. Президент США провел в КНР девять дней. Он побывал в «обеих столицах», то есть в Пекине и в Шанхае, посетил Сянган (Гонконг), вошедший в состав КНР в 1997 г., а также города Сиань на северо-западе и Гуйлинь на юго-западе Китая. Обмен мнениями между Цзян Цзэминем и У. Клинтоном транслировался по центральному телевидению КНР. Президент США получил возможность в прямом эфире отвечать на вопросы жителей Шанхая.
Оба партнера, Цзян Цзэминь и У. Клинтон, нуждались в этом визите с точки зрения ближайшей перспективы прежде всего по внутриполитическим соображениям, в то же время они стремились к выигрышу на мировой арене в долгосрочном плане.
Подспудно и Вашингтон, и Пекин проявляли желание продемонстрировать всему мировому сообществу особый характер своих нынешних и, особенно, будущих отношений.
Был подписан ряд двусторонних документов. Весь мир мог убедиться в том, что обмен мнениями между главами двух государств стал регулярным.
Развитие американо-китайских отношений показывало что нации и их лидеры отдавали приоритет перспективным стратегическим, если говорить об их временных рамках, отношениям друг с другом. Это означало, что обе столицы настроены в пользу сохранения и развития в XXI веке именно отношений между американцами и китайцами как между двумя великими нациями, одна из которых обладает самым многочисленным населением, а другая – самым мощным в мире экономическим, военным и научно-техническим потенциалом.
На этом фоне все остальные проблемы выглядели как более или менее второстепенные. Вполне очевидно, что межгосударственные отношения оказывались при этом в значительной степени отделены от вопросов нравственности, морали, тех или иных аспектов идеологии.
Стороны пришли к пониманию предпочтительности взаимного согласия в том, что между ними нет единства, скажем, в вопросе о правах человека. Это предполагало некоторые шаги или заявления с фиксацией или повторением принципиальных позиций, но не доводя дело до торможения процесса развития двусторонних отношений. Ныне каждая из наций защищена броней национального самосознания, каждая видит себя первой на Земле.
Пекин и Вашингтон сделали шаги, позволяющие снимать взаимные опасения. Они подписали соглашение о ненацеливании друг на друга ракет с ядерными боеголовками. По словам Цзян Цзэминя, это показывало, что отныне КНР и США партнеры, а не противники.
КНР и США подтвердили, что они считают самым главным из своих противоречий вопрос о Тайване. Позиция Вашингтона отличалась при этом желанием угодить и Пекину, и Тайбэю. У. Клинтон заявил, что США не поддерживают идею независимости Тайваня. Вместе с тем Вашингтон подтвердил свои обязательства защищать Тайвань в случае нападения на него, подтвердил верность Акту о взаимоотношениях с Тайванем. Тем не менее, вполне очевидно, что и вопрос о Тайване, по сути дела, не препятствует развитию американо-китайских связей.
Впервые в истории США и КНР сделали совместное заявление, касающееся третьих стран, причем без просьбы о посредничестве со стороны этих стран.
В ходе визита появилось совместное заявление по вопросу о положении в Южной Азии, в котором США и КНР подтвердили намерение тесно координировать свои действия с целью предупреждения нестабильности в этом регионе и в ответ на проведение Индией и Пакистаном ядерных испытаний. Правительство Индии расценило это заявление как отражение гегемонистской ментальности, присущей уходящей эпохе. Пекин и Вашингтон выразили пожелание, чтобы Индия и Пакистан больше не проводили испытаний ядерного оружия и подключились к уже существующей системе международных договоренностей в этой области. Вполне очевидно, что здесь и американцы, и китайцы столкнулись с новыми и очень серьезными вопросами, так как речь шла о согласовании интересов, по крайней мере, «четырех миров»: американского, китайского, индийского и мусульманского (пакистанского). До взаимопонимания здесь еще очень далеко. Скорее всего, продвижение вперед возможно на основе признания новых реалий, а не при попытке вернуться во вчерашний день.
Цзян Цзэминь и У. Клинтон проявили заинтересованность в стабилизации финансового положения в Азии. При этом они совместно выразили пожелание, чтобы здесь больше усилий предприняла Япония. Вряд ли такая позиция вызвала восторг в Токио. Скорее это могло восприниматься как возникновение контуров неких новых отношений Вашингтона и Пекина относительно Токио.
В ходе визита президент США указывал на то, что главные расхождения между США и КНР – это разногласия в области торговли. Здесь ситуация характеризовалась, с одной стороны, взаимной заинтересованностью и, с другой стороны, жесткой конкурентной борьбой и выдвижением взаимных претензий.
В общем и целом можно также указать на то, что развитие американо-китайских связей вызывало смешанные чувства в третьих странах, которые разрывались между одобрением стабильности в отношениях этих двух государств и опасениями в связи с вероятностью появления «двойного гегемона».
На пути развития китайско-американских отношений помимо прочих есть и такие трудности, как весьма значительные критические настроения населения в обеих странах по отношению друг к другу: в США это касается вопроса о правах человека в Китае, а в КНР находит свое выражение в новом или современном китайском национализме; молодые представители этого направления выступили, в частности, с книгой, которая носит весьма многозначительное название «А все-таки Китай способен сказать [Соединенным Штатам] свое решительное: "Нет"».
Внешняя политика «новой эры», или «эры процветания», «эры возрождения китайской нации», то есть времени правления Цзян Цзэминя, представляет собой как бы некую театральную сцену, на которой в сложном сочетании и взаимодействии расположены декорации или элементы этой политики, причем элементы двух видов: с одной стороны, это то, что имеет прочные основания в виде экономических, политических, военных интересов, во взаимодействии с подобными же интересами в зарубежных для КНР странах, и – с другой – все то, что как бы подвешено, парит в воздухе без всякой реальной основы, но в то же время производит сильное впечатление на «зрителей» и коллег или партнеров по профессиональной внешнеполитической деятельности на мировой арене.
Важно, что китайско-американские отношения сегодня, на рубеже XXI века, строятся на основе вполне определенного совпадения экономических интересов обеих сторон.
Согласование интересов американского и китайского миров – дело сложное, трудное, требующее длительного времени. На этом пути можно ожидать любых, самых неожиданных поворотов.
И, тем не менее, взаимосвязь национальных интересов Китая и Америки начинает преобладать над прошлым взаимоотталкиванием, по крайней мере, в сфере реальной политики. Проявлениями этого процесса и явились визит Цзян Цзэминя в США в октябре-ноябре 1997 г. и визит У. Клинтона в КНР в июне – июле 1998 г. Необходимо повторить, что перспективы продвижения по пути взаимопонимания еще не совсем ясны. Здесь возможны и новые столкновения интересов, и новые прорывы, договоренности по важным, с точки зрения обеих сторон, вопросам. Эти договоренности могут оказаться неожиданными для нашей страны, других государств.
В ситуации, когда между Америкой и Китаем складываются новые отношения, России, очевидно, целесообразно исходить из своих интересов, не приспосабливаясь к интересам своих партнеров, не ища улучшения отношений с кем бы то ни было за счет ущемления своих интересов. Только оставаясь собой, только обоснованно гордясь своей культурой и историей, можно отстоять право на существование в нынешнем и будущем мире. России необходимы нормальные добрососедские отношения с каждым из своих партнеров на мировой арене, в данном случае и с США, и с КНР. Она не должна идти в фарватере внешней политики ни одного из этих государств.
Все это предполагает и активное участие России в многосторонней дипломатии наряду с США и КНР, другими странами.
Полтора века истории американо-китайских отношений говорят о том, что вначале это были отношения между двумя странами, которые потенциально виделись как могучие мировые державы, но в реальной действительности еще не вышли на первый план в мировой политике. Для Америки Китай был и в XIX веке, и в первой половине XX века отнюдь не самым главным и не одним из основных партнеров по международным отношениям. Это было время постепенного движения Америки к ее положению одной из самых мощных в военном и экономическом плане мировых держав. В то же время Китай и в XIX веке, и на протяжении почти всего XX века был озабочен главным образом своими внутренними проблемами. Он и на рубеже XXI века еще не решил их в полной мере, хотя уже стал играть важную роль в мировой политике.
За полтора века Америка и Китай прошли в своих взаимоотношениях сложный и долгий путь, на котором Америка, став ведущей мировой державой, имея и глобальные, и региональные интересы, пришла к выводу о необходимости постоянного партнерства с Китаем во многих мировых делах, выразила намерение сохранять стабильность в двусторонних отношениях с Китаем, по крайней мере, на всю первую половину XXI века.
Китай за эти полтораста лет добился отмены неравноправных договоров, стал одним из постоянных членов Совета Безопасности ООН и на рубеже третьего тысячелетия демонстрирует свое намерение сохранять и развивать отношения с США как отношения двух равных партнеров и двух держав, которые не только занимают свои места в нынешнем мире, но уверены в том, что им предстоит играть еще большие роли в мире будущего.
Как две нации Америка и Китай всегда инстинктивно относились одна к другой с уважением. Конечно, имели место попытки со стороны США навязывать свои решения Китаю. Но в то же время развитие социально-экономических и политических процессов внутри Китая, как и развитие тех же процессов внутри Америки, всегда оставалось самостоятельным. Америка и Китай в этом плане всегда были самодостаточными и независимыми действующими лицами на мировой арене. Америка и Китай, будучи внутренне совершенно самостоятельны, предпочитают ту же самостоятельность и в своих позициях на мировой арене. Другой вопрос, что здесь возникали и будут возникать столкновения интересов двух наций, странам придется согласовывать свои претензии, а это для них очень непростой вопрос.
К концу XX века возникает новая картина мира. По-новому можно и нужно характеризовать положение России, Америки, Китая. Каждая нация стремится утвердить себя в новом мире и проводить новую политику. Согласование интересов при этом наталкивается на естественно возникающие реальные новые трудности.
Произошли изменения и внутри Китая, и внутри России. США по-иному ощущают себя в мире в связи с распадом СССР. США, вероятно, не возражали бы, чтобы и Китай ослаб как военная держава. Этого, по крайней мере, пока, не произошло. Однако главное – это то, что в мире больше нет биполярного противостояния: нет противостояния СССР и США с их союзниками настоящими и мнимыми. Отсюда стремление занять новое место и играть новую роль в мире у США. Отсюда и у Китая требование, чтобы с ним больше, чем раньше, считались, хотя на самом деле Китай сильнее не стал.
Обе ли партии в США – республиканская и демократическая – выступают за единую новую политику в отношении Китая? Думается, что у обеих партий есть общее – стремление поддерживать нормальные дипломатические отношения с Пекином, одновременно сохраняя современные связи с Тайванем; намерение развивать торгово-экономические отношения с КНР. Но есть разногласия: республиканцы обвиняют демократов в том, что они принимали финансовую помощь из КНР во время избирательной кампании, а также допустили хищение китайцами американских военных секретов.
В США идет игра или борьба вокруг вопроса об отношении к Китаю. При этом внешне это может находить свое выражение в высказываниях политических деятелей, позициях демократической и республиканской партии, но есть и глубинный пласт проблемы: американское общество в целом еще не составило для себя устойчивого представления о сущности американо-китайских отношений в настоящем и особенно о перспективах развития этих отношений; американцы еще не нашли для себя ответа на вопрос о том, что такое Китай сегодня и в будущем с точки зрения интересов Америки.
Со своей стороны китайцы тоже пока окончательно не определили свою позицию в вопросе об отношении к Америке. Китайское общество буквально раздирается противоречиями: тут необходимо учитывать и природный китайский национализм, и десятилетия воспитания в духе ненависти к «американскому империализму» при правлении Мао Цзэдуна; тут есть и попытки реанимировать уважение к идеям демократии и науки, которые, как снова начали утверждать в КНР, пришли в Китай из США; тут проявляется и отрицательное отношение к современной внешней политике США по многим мировым проблемам; тут есть и понимание необходимости налаживать и развивать двусторонние отношения в интересах решения экономических вопросов Китая.
В 1972 году начался период активного, но с замираниями и с паузами, непосредственного приспособления Америки и Китая, государств и наций, друг к другу. Этот период продолжается и сейчас.
Мировые и региональные проблемы постепенно выходят на первый план. Причем эти проблемы, как понимают или начинают понимать обе стороны, не должны сказываться на двусторонних отношениях.
Китай хотел бы добиться того, чтобы США отказались от своей имевшей и имеющей место до сих пор традиции или склонности опираться на Японию. Пока это не получается. С точки зрения Пекина, в перспективе США могут предпринять пока только поисковые меры, проверяя возможность и выгоды балансирования между Китаем и Японией. Однако до сих пор в США уверены, что «японскую подпорку» в их политике в этом регионе, да и в мире в целом, следует сохранять, тем более что Япония, по крайней мере, пока, не претендует, как это делает Китай, пусть лишь в заявлениях, на равное положение с США в мировом сообществе.
Что касается внутренней ситуации в КНР, то тут время от времени имеют место полуискусственные и полуестественные всплески антиамериканских настроений. Примером такого рода могут служить демонстрации в КНР после бомбардировки авиацией США посольства КНР в Югославии в 1999 г.
В США тоже имеются антикитайские настроения. Они, в частности, вышли на поверхность в связи со скандалом вокруг тех, кого назвали китайскими шпионами в США. Эти настроения имеют исторические корни. Они усиливаются, скажем, при известии о подавлении демократии в КНР, как это имело место в 1989 году. И в Китае, и в Америке придется считаться с существованием такого рода настроений.
Стороны имеют возможность сохранять обоюдоприемлемый уровень отношений. Эти отношения могут быть то несколько лучше, то несколько хуже, но их основной характер на протяжении относительно длительного времени вряд ли изменится.
Пока Америка и Китай и не союзники, и не враги.
Процесс согласования национальных интересов будет продолжаться долго, но обе стороны будут сохранять мир в отношениях, будут отстаивать самостоятельность, будут пытаться навязывать свою волю партнеру, будет продолжаться борьба за равноправие и независимость каждого из партнеров.
В американо-китайских отношениях остаются важные и пока не находящие решения проблемы: во взаимоотношениях духовных миров обеих наций, то есть в соотношении их культур; в области торговли и экономики; в сфере политических отношений между нациями и государствами.
Что касается роли и места Америки и Китая в будущем, то вполне очевидно, что на пороге двадцать первого века – это два главных субъекта международных отношений. В нынешнем мире нет проблемы важнее их приспособления друг к другу; такому приспособлению необходимо содействовать. Столкновения между Америкой и Китаем в ходе их взаимного приспособления неизбежны. В то же время до широкомасштабной войны дело не дойдет. Каждая нация полагает, что в ходе мирного развития событий она займет достойное место.
В конце двадцатого века наступил исторический период непосредственных взаимоотношений Америки и Китая как двух главных держав на мировой арене. Именно в этой связи американо-китайские отношения приобретают важнейшее значение для России.
Американцы и китайцы – две сильно отличающиеся одна от другой нации. Одна – с историей всего в двести с небольшим лет, другая – имеющая за плечами тысячелетия. Одна гордится своими достижениями за последние два века, позволившими ей встать во многих отношениях впереди всего мира, другая – своей древностью, стремлением возродить историческое величие.
Языки американцев и китайцев – английский и китайский – два самых распространенных языка в мире. Приблизительно по полтора миллиарда людей, то есть почти половина человечества, говорит либо на английском, либо на китайском языке. Одно это свидетельствует о важности этих наций для будущего развития человечества, взаимоотношений в нем, соотношения мировых культур.
Китайцы гордятся тем, что они веками, если не тысячелетиями, ассимилируют тех, с кем им пришлось соприкасаться, особенно в районах совместного проживания.
Американцы также гордятся собой как нацией, которая явилась сплавом разнородных элементов, частиц различных наций.
У американцев и китайцев различный подход к вопросу об этнической чистоте нации. Китайцы гордятся своей кровной этнической чистотой и кровной близостью. Американцы гордятся тем, что они появились как нация, сформировались как нация и осознали себя как нация людей с разными расовыми и национальными признаками, соединивших качества многих наций. У американцев и китайцев разный подход к идее крови, чистоты расы, этнической чистоты.
Американцы как нация руководствуются интернациональным представлением о нации; их национализм или их патриотизм имеет интернациональную окраску. Гражданство США выступает в Америке как главная и первостепенная гарантия обеспечения прав каждой человеческой личности; при этом никак не ущемляется национальная принадлежность человека, если говорить о происхождении его предков.
Китайцы как нация руководствуются национальными представлениями о нации; их национализм или их патриотизм имеет национальную или даже националистическую окраску. Принадлежность к ханьцам (собственно китайцам), к китайской нации в этом смысле – главная гарантия принадлежности к категории людей, которых не будут ущемлять в том или ином смысле только потому, что они не принадлежат к так называемым национальным меньшинствам. Понятие национального меньшинства в принципе существует в Китае, но его в принципе нет в США. Национальности в США не делятся на «национальное большинство» и «национальные меньшинства». Понятие «национального большинства» − предмет гордости для китайцев; можно услышать даже заявления о том, что ханьцы, или китайцы, никогда и нигде, ни в одной стране мира, не будут «национальным меньшинством», но только представителями ханьцев, китайской нации, которая, если говорить о ее численности – а это также предмет национальной гордости или национального патриотизма китайцев, − является самой многочисленной в мире.
Между американцами и китайцами имеются различия, когда речь идет об ощущении каждым человеком, каждой частицей нации себя как гражданина, как человеческой личности и, тем более, как гражданина мира, частицы человечества, человека планеты. Соотношение между этими двумя ощущениями весьма непростое.
Американцы и китайцы – нации с различными миропредставлениями, то есть с различным подходом к важнейшим вопросам, например, к вопросу о человеке, о человеческой личности, ее правах и свободах, да и вообще о соотношении личности и общества, личности и государства.
Для американцев понятие человеческой личности находится выше прочих понятий, в частности выше понятия принадлежности человека к той или иной национальной общности. Для американцев понятие человека и понятие его национальности – два разных понятия; при этом понятие человеческой личности находится на первом месте.
Для китайцев понятие человека неотделимо от понятия его национальной принадлежности. Более того, понятие национальной принадлежности выше, чем понятие человека.
Для американцев понятие человеческой личности выше понятия государства.
Для китайцев понятие государства выше понятия человеческой личности.
Американцы и китайцы имеют различные представления о многих сторонах культуры и цивилизации. Если говорить о культуре, о духовности, то здесь многое разделяет американцев и китайцев. Тут речь идет не о более высокой или более низкой культуре и духовности, но просто о том, что существует различие между американцами и китайцами во взглядах на эти вопросы. Если под цивилизацией понимать материальные условия жизни человека, удобства, бытовые условия, то и здесь существуют различия между американцами и китайцами или, во всяком случае, различный уровень и различные традиции материальной жизни, что также сказывается на соотношении миропредставлений обеих наций.
В то же время, несмотря на различия, американцам и китайцам как частям единого человечества, живущего на одной планете, присуще общее. Поиски общности и компромиссов между ними возможны и необходимы.
Иначе говоря, у каждой из этих двух наций есть присущее только ей своеобразие или своя специфика, но главнее всего то, что и те и другие – люди, а, следовательно, в коренном и главном у них общие интересы, они могут находить между собой взаимопонимание. Другой вопрос, каких усилий это требует.
Американцы и китайцы – гордые нации с высокоразвитым чувством собственного достоинства, с самоуважительным представлением о себе и о своей роли в истории человечества, в его настоящем и будущем. При этом у обеих наций имеется внутреннее убеждение в том, что именно их нация шла или идет и, во всяком случае, будет идти впереди всего человечества или в первой шеренге отряда человечества.
Америка и Китай расположены на разных континентах. У них нет общих сухопутных или морских границ. Они непосредственно не соприкасаются своими национальными территориями или ареалами проживания наций. Следовательно, между ними нет территориальных проблем и проблем границ.
Сферы их интересов, однако, не только соприкасаются, но и накладываются одна на другую, переплетаются. Причем, более того, обнимают не только их двусторонние отношения, но и регионы, даже весь земной шар.
Американцы назвали свое государство Соединенными Штатами Америки. В этом наименовании заключена, в частности, идея об открытости для всех государств вступления в этот союз, само название которого включает в себя не идеологическое и не политическое, а географическое понятие – Америка. Они претендуют на то, что именно их государство представляет собой прообраз будущих Соединенных Штатов Земли.
Китайцы в названии своего государства в XX и XXI вв. предпочитают иметь самоназвание Китая или китайской нации, страны и народа – «Чжунхуа», или Китай. При этом термин «Чжунхуа», или Китай, содержит в себе одновременно и этнический, и географический компоненты. Если говорить о содержании термина «чжунхуа», то его можно толковать и как принадлежащий только ханьцам, то есть он может быть этническим термином, им можно называть нацию, нацию «чжунхуа» или китайскую нацию при том понимании, что это нация именно ханьцев, прежде всего ханьцев, но он может толковаться и как наименование нации, состоящей не только (хотя по преимуществу и в этом случае) из ханьцев, но и из всех тех, кто желает быть частью общей китайской нации, то есть в данном случае термин «чжунхуа» включает в себя и ханьцев, и национальные общности других людей, ныне живущих в составе Китая, включает то, что именуется в Китае национальными меньшинствами. Таким образом, любая нация может стать частью нации «чжунхуа» или китайской нации. В эту нацию может войти всякий желающий и принимающий правила нации ханьцев, нации «чжунхуа».
Американцы открывают путь любому государству в состав их государства, конечно, при известных условиях и при принятии законов, не ущемляя идею национальности, но как бы предлагая формулу: одна планета – одно государство – много наций в одном государстве. Для американцев общеземной механизм мироустройства не подавляет нации, национальности, национальной принадлежности, но подчиняет их общепринятому (в США) мировому порядку. Для китайцев такого же рода мировой порядок связан с мыслью о том, что, в конечном счете, китайская нация, или нация ханьцев, как самая многочисленная и наиболее способная к ассимиляции, включит в себя остальные нации.
Американцы и китайцы по-разному видят пути развития человечества. Каждый путь имеет свои особенности.
Китайцы продолжают использовать тезис об угрозе, которая якобы грозит выживанию китайской нации, и в то же время уверены, что они всех ассимилируют и что на Земле останется одна нация – китайская.
Американцы тоже уверены в том, что на Земле останется одна нация – американская, в которую войдут как составные части некоего сплава другие нации, причем от людей при этом не потребуется терять свою национальную принадлежность, свою национальность.
В настоящее время в Америке и в Китае существует номинально почти один и тот же государственный строй – республиканский. По форме и США и КНР – республики. Однако политические системы в этих двух государствах различаются существенно; более того, эти политические системы мало совместимы. В США существует демократическая, а в КНР – тоталитарно-авторитарная политическая система. Одно это делает согласование интересов двух наций ограниченным.
Социально-экономические системы в США и в КНР различны. Это еще одно препятствие на пути согласования интересов двух стран.
Духовный мир у каждой из наций во многом свой. В духовных мирах американцев и китайцев есть и нечто общее, но есть и очень большие различия.
У американцев и китайцев разное отношение к религии. При этом и американцы, и китайцы уже сегодня начинают осознавать всю важность и весь масштаб вопроса о взаимоотношениях на планете между общностями людей, принадлежащих к различным мировым религиям; в частности, и для американцев, и для китайцев все более важным становится вопрос о взаимоотношениях с мусульманским миром и его частями.
Америка и Китай будут во все большей степени вынуждены либо совместно действовать, либо приспосабливаться друг к другу при развитии своих отношений с целым рядом крупных стран, прежде всего с Россией, Японией, Индией. Существует также опасность того, что в случае если обе стороны, то есть Америка и Китай, будут полагать, что что-то отвечает их национальным интересам, интересам и той и другой стороны, то в жертву, в случае необходимости или если они сочтут это нужным, могут быть принесены интересы других наций.
В то же время процесс гармонизации национальных интересов Америки и Китая может оказаться не только длительным, но и весьма трудным и сложным. Пока же, в обозримом будущем, представляется, что американо-китайские отношения будут характеризоваться как необходимыми поисками компромиссов и соглашений, так и пока несовместимыми расхождениями в самопредставлениях каждого из партнеров о своей нынешней и будущей роли в мире.




Опубликовано 09 марта 2006 года


Главное изображение:

КЛЮЧЕВЫЕ СЛОВА (нажмите для поиска): Китай, США, международные отношения


Полная версия публикации №1141857031 + комментарии, рецензии

LIBRARY.BY ПОЛИТИКА Америка и Китай: История и перспективы взаимоотношений

При перепечатке индексируемая активная ссылка на LIBRARY.BY обязательна!

Библиотека для взрослых, 18+ International Library Network