О проблеме формирования идеологии современного Российского государства

АВТОР: А. В. Василенко

ИСТОЧНИК: журнал "ПРАВО И ПОЛИТИКА" №2,2001


В журнале “Государство и право” опубликована серия статей А.Г. Хабибулина и Р.А. Рахимова по теоретическим проблемам государственности. Среди них — “Государственная идеология: к вопросу о правомерности категории”1. Статья необходимая и своевременная, представляющая собой общетеоретический анализ феномена идеологии государственной власти в прошлом и настоящем. Авторы убедительно показывают, что без идеологической основы не может существовать ни одно государство, тем более современное. Поэтому правильна и корректна постановка вопроса о введении соответствующей категории в понятийный аппарат науки, а также предложение рассматривать государственную идеологию в качестве признака государства.

Именно эта проблема стала одной из ключевых, определяющих для судеб отечественной государственности, страны в целом. Без идейного стержня, без идеологических ориентиров невозможно преодоление системного кризиса с последующим порывом России в XXI веке.

Я не согласен с выводом упомянутых авторов о том, что в стране “нет контуров модели возможной интеграционной идеологии, подобно идее старца Филофея о Москве “как Третьем Риме” или уваровской триаде”2. В настоящее время происходит ускоренное вызревание национальной идеи. Возможные внешние и внутренние угрозы для страны, вызовы наступившего третьего тысячелетия являются сильнейшими катализаторами в этом процессе. Новая идеология Российского государства подготавливается напряженными духовно-интеллектуальными поисками отечественных ученых, общественных деятелей, литераторов; программными разработками политических партий; принятием целого ряда официальных концепций и доктрин в отдельных сферах государственной деятельности; обнародованием позиции нового главы государства о стратегии развития страны, сформулированной в Послании Федеральному Собранию на 2000 г., которое, кстати, имеет второе, авторское название “Государство Россия”; принятием 15 августа 2000 г. Архиерейским Собором Русской Православной Церкви беспрецедентного документа — Социальной доктрины РПЦ, в которой изложены систематизированные современные взгляды Церкви по основным вопросам жизни государства и общества, а также базовые принципы взаимоотношений с секулярным государством и светским миром. Можно считать, что Россия находится накануне обретения общенациональной идеологии. В известном интервью газете “Известия” Президент РФ высказался так: “И я убежден, что сейчас контуры новой общенациональной идеологии уже определяются”3.

Имея ввиду проблематику журнала, следует отметить верность тезиса А.Г. Хабибулина и Р.А. Рахимова в том, что государственная идеология является предтечей права. “Исходящие от государства идеологемы, освященные его авторитетом и им защищаемые, служат как бы прото-правом…”4. На рубеже веков эволюция права в России приобретает принципиально новые черты. В настоящее время четко обозначилась тенденция дать продуманность, концептуальность и определенную планомерность в ходе обновление и развития современного российского законодательства. Данный процесс отражает движение России от формального государства к реальному и, одновременно, к правовому. В разработке государственных доктрин принимают участие все заинтересованные исследователи, общественные организации и ведомства. В ряде доктрин намечены ориентиры для развития законодательства в соответствующих областях государственного строительства и общественной жизни (например, Концепция охраны здоровья населения Российской Федерации на период до 2005 г.); определены критерии (составляющие) национальных интересов России (Концепция национальной безопасности РФ, Доктрина информационной безопасности РФ). В отдельных концепциях указаны: глобальные и региональные приоритеты Российской Федерации (Концепция внешней политики РФ); угрозы военной безопасности (Военная доктрина РФ) и т.д.

Таким образом, в доктринах, в этих обобщенных установках и ориентирах для законодателей и правоприменителей (равно как и для всех госслужащих) концентрированно выражается глубинная взаимосвязь государства и права, выступающих в качестве элементов единой политико-юридической системы. Одновременно, данные положения не являются директивами идеократического государства. Современные государственные идеологемы отличает прагматизм, конкретность, реалистичность.

* * *

О необходимости разработки новой государственной идеологии для страны говорят сейчас не только представители различных общественно-политических сил, но и пишут многие исследователи, в том числе авторы учебников по политологии.

Высказанное в свое время предложение первого Президента РФ сформулировать национальную идею не дало иных результатов, кроме затяжной, не прекращающейся до сих пор полемики партийных лидеров, отечественных интеллектуалов и просто граждан. Парадоксально, что “заказ” на национальную идею исходил от главы государства, являющегося по своему статусу гарантом действующей Конституции РФ (ст. 80), которая, как представлялось, закрепила основополагающие государственные идеи, принципы социально-политического строя новой России. В Конституции 1993 г. нашли свое воплощение известные постулаты либерально-демократической идеологии: идея народного суверенитета, концепция прав человека, доктрина правового социального государства, теория разделения властей, принцип политического и идеологического плюрализма, защиты частной собственности и др. Казалось бы, Основной закон страны и стал тем сводом базовых политико-государственных и правовых ориентиров, которые призваны сыграть определяющую роль в развитии общества. Однако, конституционные декларации при своем воплощении в политической практике претерпели значительные метаморфозы. Пробуксовка реформ, системный кризис, отсутствие согласия в обществе, нестабильность, неопределенность во всем, размывание национальной идентичности, глобальная дезориентация, угроза распада государства, непредсказуемость верховной власти, утрата доверия к ней народа — вот те причины, которые во многом дискредитировали в массовом сознании идеи, провозглашенные как принципы нового государства.

Вопрос о необходимости выработки и формирования целостной государственной идеологии особенно явственно обозначился в связи с проведением выборов и сменой правительства. При своем назначении Председателем Правительства РФ В.В. Путин поставил перед кабинетом задачу вернуть доверие населения к государству, а в речи в МГУ 1 сентября 1999 г., которую расценили как программную, утверждал, что у россиян должна быть национальная идея, должна быть мечта.

При этом, очевидно, что обозначенную и желаемую условную государствен-ную идеологию нельзя смешивать с тоталитарной идеологией, которая превращает государство в идеократическое. Любое государство осуществляет идеологическую функцию, обеспечивающую интеграцию и целостность социума. Ни одна современная страна не может обойтись без идеологии, т.е. комплекса политических идей, целей и идеалов, определяющих стратегию долговременного действия. Применительно к США, в настоящее время таким идейно-целевым комплексом (стратегией) в области внутренней политики выступает своеобразная амальгама основных идей неолиберализма и неоконсервативизма, опирающаяся на специфический либерально-консервативный консенсус в стране, а в области внешней политики — концепция “национальных интересов”.

После краха административно-командной системы в России первоначально роль условной государственной идеологии выполнял обозначенный выше круг либерально-демократических идей и ценностей, закрепленных юридически в Основном законе. И это нисколько не противоречило конституционному запрету на обязательную или государственную идеологию (ч.2 ст.13 Конституции РФ), учитывая характер рассматриваемого типа идеологии и природу либерализма как политического феномена.

Однако в настоящее время данный идеологический комплекс в российских условиях функционирует вхолостую, воспринимается, преимущественно, как декларативный, не связанный с реальной жизнью. Поэтому все настоятельнее ощущается потребность в эффективной идеологии, призванной обеспечить динамику государственного развития, повысить тонус жизни общества, снять социальную анемию и напряженность, преодолеть кризис идентичности, т.е. способной служить не только личному, но и общему благу, общим интересам как критериям подлинной политики.

Сказанное отнюдь не означает, что либеральная идеология утратила свой позитивный потенциал для современной России, что, кстати, подтвердили прошедшие выборы в Государственную Думу (декабрь 1999 г.). Многие ее установки по-прежнему актуальны и привлекательны, особенно в комбинации с положениями иных идейных течений. Отечественный политолог К.С. Гаджиев призывает к либерально-консервативному синтезу ценностей и принципов в проведении российских реформ5. Ряд партий и движений уже экспериментируют в этом направлении. Но пока на данный момент продолжает существовать своеобразный “идеологический вакуум”, и это обстоятельство крайне неблагоприятно сказывается на общем состоянии дел в переходный период в условиях жесткого кризиса.

* * *

Наряду с этим с не меньшим основанием можно говорить о “кризисе перепроизводства” идей, концепций для возрождения страны. Специалисты констатируют растерянность российского общества перед изобилием программ при отсутствии каких-либо общезначимых критериев, которые позволяли бы осуществить более или менее рациональный выбор идейной позиции. В таких условиях идейные комплексы “работают” как чисто мифологические, а их выбор определяется почти исключительно сиюминутными политическими интересами6.

Новая, вызревающая в настоящее время, государственная доктрина современной России также неизбежно будет воспринята и сконструирована как миф. Это предопределяется природой политической идеологии как таковой, включающей рациональные и иррациональные компоненты, а также опирающейся на политическую психологию масс; сложной многомерной природой самой государственности, феноменом легитимности политической власти; обстановкой переходности и кризиса, особенностями отечественного государства, спецификой национальной политической культуры; возрастающей ролью СМИ, процессом “медиатизации” политики (П. Шампань), а также появлением еще одного пласта цивилизации: информационно-цифрового, виртуального.

Процесс постепенного формирования идеологии современного Российского государства резко ускорился в конце 1999 — начале 2000 гг. Мощным импульсом для него послужили две избирательные кампании: по выборам в Государственную Думу и выборам Президента РФ. Одновременно завершились разработки соответствующими структурами доктрин по отдельным сферам государственного строительства и деятельности. Так, в апреле 2000 г. была утверждена военная доктрина РФ, в которой указаны 12 внешних и 6 внутренних возможных угроз для России; сообщено также о разработке Советом Безопасности новой внешнеполитической концепции России; предстоит принять концепцию национальной безопасности Союзного государства России и Белоруссии… Данные доктрины, равно как и аналогичные будущие документы7, представляют собой блоки общей государственной концепции, своего рода “кирпичики” идеологического “фундамента” Российского государства.

Что же можно сказать о государственной идеологии для новой России в целом? Каковы пути развития отечественной государственности ввиду многочисленных вызовов и угроз для нее? Представляется, что указанный выше либерально-консервативный синтез ценностей и принципов является не только наиболее перспективным, но, возможно, и единственным способом формирования идеологии современного Российского государства, призванной обеспечить эволюционное развитие страны и проведение реформ в начале XXI века. Подобная модель политической идеологии, парадоксальная, на первый взгляд, наиболее оптимальна в сложившихся условиях и адекватна переживаемой эпохе. Она дает ориентиры для выхода России из порочных кругов мобилизационного развития и, одновременно, для сохранения статуса великой державы, являющейся одним из полюсов современного мира, а также для поддержания хрупкого, неустойчивого баланса во внутригосударственном и внешнеполитическом аспектах.

Данный вывод обусловливается следующими обстоятельствами. Во-первых, социальной детерминированностью государства и его идеологии. В российском обществе по-прежнему сохраняется раскол, отсутствует базовый консенсус; государство хотя и провозглашено конституционно как социальное, но до сих пор не выполняет консолидирующей функции. Во-вторых, либерально-консервативный идеологический комплекс становится востребованным и актуальным также в связи с психологической потребностью общества в установлении порядка и, кроме того, обусловлен закономерностями развития либеральной революции в России, наступающим периодом “термидора”. За В.В. Путина, год назад недостаточно известного населению, голосовали как за будущего лидера, обещавшего твердый и справедливый порядок в сочетании с экономической свободой; за проправительственное движение “Единство”, возникшее буквально в одночасье и продолжавшее сохранять свою “виртуальность” до последнего времени, голосовали не только как за “партию власти”, но и как за “партию порядка”.

Следует отметить сохраняющуюся цивилизационную и геополитическую детерминированность российской государственности и ее идеологии в переходный период, в эпоху современного реформаторства. С позиций теории цивилизаций и геополитики, Россия — “идеократическое”, “некоммерческое” государство. В результате тектонических сдвигов, происшедших за последнее десятилетие XX в., многое изменилось в экономической и политической системах российского общества. Постепенно проникает в пределы “географической оси” истории и мира рыночная стихия, “номос моря”
(К. Шмитт) распространяется на просторы континентального государства. Однако, хотя Россия уже не идеократическое государство, но еще и не рыночное; государственность уже не является “партийным” в тоталитарном смысле, но и не стало “партийным” в западном понимании.

Западная модель полицентризма, локализованной политической власти в России не прошла. Цивилизационное пространство страны по-прежнему воспроизводит неограниченную власть. В политике решается если не все, то очень многое. Политологи констатируют тенденцию к формированию новой версии властного монизма (О.В. Гаман-Голутвина и др.). Такая власть неизбежно идеологизируется и сакрализуется. Монизм власти может утвердиться лишь опираясь на государственно-властную вертикаль, на чиновничество — традиционный политический класс России. Ныне клиентарная бюрократия (М.Н. Афанасьев), отстаивающая частно-корпоративные интересы, в результате успешной модернизации и санации госслужбы, сможет вернуть себе публичное предназначение, вновь стать “когортой госслужащих”. Нельзя игнорировать востребованность компонентов традиционалистской доктрины государственной службы помимо либеральных установок, определяющих сопричастность власти бизнес-элиты.

Идея государственного служения составляет политическое содержание российской государственности, понятой как государство-цивилизация; выражает своеобразный тип политики, участия в политике в незападных цивилизациях вообще, который противопоставляется “партийной конкуренции”, политическому предпринимательству как разновидностям политики Запада. Императив российской политики государственного служения в наши дни был сформулирован неожиданно в заявлениях представителя реформаторского крыла политической элиты страны, министра МЧС и лидера избирательного блока “Единство” (“Медведь”) С. Шойгу накануне выборов в Государственную Думу. Он выступил против выборов в ГД по партийным спискам и предложил проводить их только по территориальным округам. С. Шойгу полагает, что парламент должен быть сформирован не на партийно-политических принципах, а на территориальной основе. Тогда высший законодательный орган страны будет отстаивать государственные интересы (общие и региональные) и перестанет использоваться в узкопартийных целях. Точка зрения реформатора в определенном смысле совпадает с установками традиционалистов и консерваторов, основанными на постулате самобытности России и особом государственном ее устройстве.

Говоря о цивилизационной детерминированности современного Российского государства и его идеологии, следует отметить сохраняющееся сильное инерционное воздействие “идеи-правительницы”. Архетипически российское государство рассматривается как ипостась Святой Руси, воплощение мессианства, особых мистических, духовных начал. “В основе этой государственности лежит духовное решение — харизматическое прозрение”, что нашло свое выражение, в частности, в теории “Москва — Третий Рим”8. В XIX в. формулой легитимности Российского имперского государства, инвариантности его существования и развития стало определение С.С. Уварова — “Православие. Самодержавие. Народность”. В XX в. уваровская триада была заменена коммунистической инверсией — “Коммунизм. Партия. Народность”.

* * *

В канун XXI в. тему особой духовной природы отечественного государства активно используют и развивают лидеры и идеологи различных направлений партийно-политического спектра сегодняшней России, но преимущественно левые, лево-центристы и национал-патриоты. Это находит свое выражение, в частности, в современных версиях классической триады государственных идей, хотя есть и сторонники традиционной формулы. Политические публицисты после победы В.В. Путина на президентских выборах поспешили приписать ему авторство следующего варианта триады: “Патриотизм. Государственничество. Социальное партнерство”9, — хотя в “Открытом письме Владимира Путина к российским избирателям” непосредственно такой формулировки нет10. Это не значит, что Президент РФ не использовал модернизированный вариант триады в своей избирательной кампании. Однажды это произошло. На официальном приеме в Кремле главы государства и главы РПЦ по случаю Рождественских праздников 11 января 2000 г. он предложил идеологический лозунг: “Одно будущее, один народ, одна страна”.

Складывающийся либерально-консервативный идеологический комплекс в современной России имеет свою предысторию, восходит к концепциям консервативного либерализма Б.Н. Чичерина, П.Б. Струве и других мыслителей. Можно говорить об интеллектуальной традиции данного направления. Политический идеал консервативного либерализма конца XIX — начала XX вв. синтезировал “патриархально-отеческую” модель отношений между властью и подданными с принципами правового государства, примирял властные начала с началами свободы.

Надо отметить, что возможность подобного синтеза отрицается среди определенной части профессиональных политологических сообществ. Оспаривается, в частности, совместимость национальной идеи (или необходимость ее разработки) с началами демократии, с внутренней логикой нормального конституционного строительства. В.И. Коваленко утверждает, что либеральная парадигма противостоит любым началам мобилизационного толка11. А.Н. Медушевский также категоричен: “Сравнительный анализ либеральной и неоконсервативной концепции реформ политической системы показывает полное отсутствие точек соприкосновения между ними, исключает возможность компромиссов и диалога”12.

Для усиления отстаиваемой нами позиции помимо приведенных ранее аргументов укажем и такие доводы. Нельзя воспринимать либерализм (как и иные политико-идеологические течения) в некоем “чистом” виде, статично, вне развития, вне связи с политической средой, с реальной ситуацией. На Западе успех к либеральным идеям первоначально пришел при их сочетании с идеологией раннего европейского национализма. Буржуазные, либеральные революции XVII, XVIII, начала XIX вв. привели к созданию наций-государств. Именно на основе синтеза политических идеологий утверждалась государственность Нового времени13. Кстати, в английском языке слово “nation” переводится и как “нация” и как “государство”; “национальная идея”, “национальный интерес” имеют буквальное значение — “идея независимой государственности”, “государственный интерес”.

В XX в. неолиберализм возник как реакция на кризис классического либерализма, кризис политической и экономической систем западных стран. В США для преодоления великой депрессии понадобилась разработка и осуществление “нового курса” Ф.Д. Рузвельта, означавшего энергичное вмешательство государства в экономику, ее регулирование в сочетании с широким социальным маневрированием, принятием социального законодательства.

Основные тенденции мирового развития на пороге XXI в. свидетельствуют о возможной угрозе перерождения либерализма. Известный политолог В. Остром прямо пишет, что “тень демократического деспотизма начинает нависать над американским обществом”14. Оппоненты формирующегося “нового мирового порядка” под эгидой единственной сверхдержавы указывают, что в условиях навязывания одной модели устройства всему мировому сообществу “либерализм… войдет в определенный концептуальный антагонизм с демократией”15. Логика мондиализации, глобальной унификации рано или поздно поставит вопрос о своего рода “либеральной диктатуре”, о “тоталитаризме нового типа”16.

Таким образом, либеральная парадигма также подвержена исторической эволюции, и ее установки как в политической теории, так и на практике нередко используются в комбинированном варианте с принципами и подходами других идеологий. И этот синтез, эти “смешанные состояния” нормальны, естественны, ибо из них и складывается реальная жизнь.

Тем более это относится к современной России, переживающей переходный период, который протекает отнюдь не в нормальном режиме, а в чрезвычайных обстоятельствах. В таких условиях диалог не только возможен, но и жизненно необходим. Он и происходит. И об этом уже было сказано. Прагматизм взглядов многих нынешних политиков различной идейной ориентации — еще одно решающее условие для достижения компромисса и осуществления либерально-консервативного идеологического синтеза.

* * *

Перейдем к другому важному аспекту исследуемой проблемы формирования государственной идеологии современной России. Возможность и осуществимость либерально-консервативного синтеза может быть оспорена в связи с предполагаемым продолжением рыночных преобразований в стране на основе либеральной программы, подготовленной Центром стратегических разработок под руководством Г.Грефа, который к тому же был назначен в правительство М.М. Касьянова министром экономического развития и торговли. Экономический блок “Стратегии развития Российской Федерации до 2010 г.” подготовлен группой известных ультралибералов и концептуально нацелен на дерегуляцию экономики, отказ от активной политики государства в сфере бизнеса, свертывание социальных программ. Вновь извлечен лозунг: “Меньше государства!”.

Однако не только представители левой оппозиции, но и независимые отечественные эксперты, а также видные западные экономисты и политики прогнозируют резко отрицательные последствия настойчивой попытки форсированно ввести тотальный рынок в России. Полагают, что она приведет к еще большему кризису.

Здесь следует отметить, что новый Президент РФ поставил перед органами власти двуединую задачу: укрепление государства и осуществление рыночных преобразований. Но укрепление государства нельзя понимать упрощенно, примитивно как усиление авторитарных, чисто командных начал. Государство — многомерное явление. Под сильным государством понимается эффективное государство, опирающееся на поддержку населения, имеющее консолидированную социальную основу и легитимные институты власти. Возобновление либерального экономического курса не приведет к созданию такого государства, т.к. дестабилизирует ситуацию, ухудшит положение многих социальных страт, усилит поляризацию общества, вызовет не только рост недовольства, но и отторжение большинства населения от власти. Окончательно возникнет асоциальное государство (В.Е. Чиркин), а не социальное государство, которое “обеспечивает достойную жизнь и свободное развитие человека”, как это закреплено Конституцией РФ (ст. 7). В этом случае марксистские теоретики будут настаивать на своей правоте, утверждая, что государство имеет классовую природу и выражает интересы экономически господствующих классов.

На самом деле государство имеет публично-политическую природу и никакой капитализм, в том числе и “глобальный” (Дж. Сорос) не может эту природу отменить. И если ставится вопрос о действительном укреплении государства, то должна быть прежде всего восстановлена его публичная природа, означающая выражение интересов общества в целом, его надклассовость и автономность. С помощью либерально-авторитарной модели нельзя решить многоплановую проблему укрепления российской государственности.

Государства не должно быть “меньше” оптимального уровня, меньше должно быть бюрократизма, административных барьеров для предпринимательской деятельности. В настоящее время совершенно недопустимо принижать роль государства в становлении и развитии рыночной экономики. Об этом свидетельствует печальный опыт “первой волны” либерализации в России с начала 90-х годов. В развитых западных странах сохраняется устойчивая тенденция к государственному интервенционизму. Общий вектор маятниковых колебаний, попеременных циклов спадов и подъемов государственного интервенционизма свидетельствует о неуклонном росте государства в регулировании экономической жизни, воздействии на общественные процессы в целом. В своих взаимоотношениях с бизнесом современное западное государство укрепляется в количественном и качественном отношениях, становится более сильным, т.к. воздействует гибче, используя разнообразные институты, формы и средства.

Настаивать на господстве приватизации и дерегуляции сейчас, стремиться к рынку без современного рыночного государства — это значит игнорировать реалии, особенно российские; значит заниматься чистым прожектерством.

Мы считаем, что идеология государства в области экономики в переходный период также должна быть выработана как синтез разных подходов, различных программ, должна представлять сбалансированную концепцию, которая действительно способна обеспечить экономическое развитие страны. Средний путь в экономике может быть представлен как соединение разумных мер либералов (программа Г. Грефа) с программой активного госсодействия созданию рыночной экономики, предлагавшейся правительством Е.М. Примакова и известными экономистами (Н. Петраковым, А. Некипеловым)17, а также необходимыми, с точки зрения государственных интересов, элементами программы С.Ю. Глазьева и академика-секретаря РАН Д.С. Львова.

На утверждение рыночной экономики и ускорение экономического развития также направлены осуществляемые в настоящее время меры по обеспечению единства Российской Федерации, усилению властной вертикали и повышению управляемости страной18. Их проведение подтверждает положение о том, что без усиления этатистских начал, без крепкой государственности цивилизованное предпринимательство в России не состоится.

В то же время реформа государственной власти (создание семи федеральных округов во главе с ”генерал-губернаторами”, выстраивание силовых и правоохранительных структур под центры федеральных округов и др.)19 продиктована логикой собственного развития и самосохранения российской государственности. И здесь раскрывается одна из глубинных основ, обусловливающих объективный генезис и востребованность идеологии смешанного типа как стратегической доктрины России. В настоящее время происходит процесс становления инновационной модели развития страны, инициированный и поддерживаемый государством, которое существовало на протяжении столетий в мобилизационном режиме. Наблюдается своеобразный симбиоз, совмещение и переплетение двух типов развития, когда ни один из них не является доминирующим. Такой путь эволюции системы возможен только на основе синтезированной идеологии.

* * *

Внешние угрозы (продвижение НАТО на Восток, международный исламский терроризм и др.), опасность распада страны делают военно-стратегические аспекты определяющими и неизбежно усиливают мобилизационную составляющую комбинированного типа развития в переходный период. Отсюда актуализация консервативной компоненты формирующейся идеологии, патриотической темы. В случае, если Североатлантический альянс пересечет т.н. “красную черту”, прибалтийские и две кавказские республики войдут в его состав, и граница России с НАТО по р. Псоу, т.е. на окраинах Сочи, станет реальностью, то идея защиты Отечества вновь выйдет на первый план.

Необходимо исходить из того, что политика, идеология, судьба государства определяется его землями. Весь XX век прошел под знаком геополитики. В настоящее время продолжилась борьба за передел территорий, мира. И этому процессу в обозримом будущем не видно конца. Можно говорить о триумфе территориального сознания в современном развитии государств. Неизбежно в идеологии Российской Федерации будет выражена воля круга, массива земель, который, несмотря на распад Советского Союза, охватывает 10 часовых поясов и в 2 раза превышает площадь США или Китая.

Однако новая геополитически детерминированная идеология не приведет к возрождению идеократии, т.к. она ориентирована на инновационный тип развития, либеральные ценности и институты, демократическую форму государственного устройства. В то же время континентальная природа государства находит свое выражение в формуле создания “централизованной федерации” или предложении “имперской федерации”20. И в этом состоит смысл идеологического синтеза! Именно с моделью “централизованной федерации” связан срединный путь развития современной российской государственности, позволяющий избежать как сепаратизма, так и унитаризма. Сохранение Российской Федерации в нынешнем аморфном состоянии приведет к ослаблению и последующему распаду государства. Отдельные территории будут существовать в режиме “внешнего управления” на основе квазигосударственной идеологии. Другой крайний вариант развития событий — восстановление унитаризма и, следовательно, попытка возрождения идеократии и мобилизационной системы.

Завершая исследование проблемы становления идеологии современного Российского государства в рамках данной журнальной публикации следует также указать на определенную автономность складывающегося либерально-консервативного комплекса, которая проявляется в опережении политических событий и процессов, в появлении идеологем до того, как они востребованы государством, а также нередко в известной дистанцированности зарождения идей от государственных структур, возникновении их вне круга носителей власти. Так, политическая концепция “Москва — Третий Рим”, ставшая официальной идеологией Русского государства, была выдвинута не боярином или думским дьяком в Кремлевских палатах, а иноком Филофеем из Псковского Великопустынского Елиазарова монастыря (сер. XVI в.). Политическая доктрина “меркантилизма” и городского самоуправления боярина А.Л. Ордина-Нащокина (сер. XVII в.) на полстолетия опередила свое время. В наши дни протекание политических процессов необычайно ускорилось…

Таким образом, формирующийся современный российский этатизм как идеология вбирает в себя причудливое, парадоксальное сочетание постепенно связываемых воедино, проникающих друг в друга, — порой и мучительно, — либеральных, традиционалистских, консервативных постулатов и ценностей в созвучной времени интерпретации. Вместе с тем, отражая сегодняшние реалии, данная идеология обращена в будущее, несет в себе ответ на угрозы и вызовы нового столетия.


--------------------------------------------------------------------------------

1 См.: Государство и право. 1999. №3. С. 11-20. (назад)

2 Там же. (назад)

3 Путин В. Россия не должна быть и не будет полицейским государством // Известия. 2000. 14 июля. С. 2. (назад)

4 См.: Государство и право. 1999. №3. С. 12 (назад)

5 См.: Гаджиев К.С. Геополитика. М., 1997. С. 343-344. (назад)

6 См.: Рубцов А. Наказание свободой // Полис. 1995. №6. С. 10. (назад)

7 Так, в частности, Председатель Верховного Суда РФ В.М. Лебедев полагает, что необходимо разработать Концепцию завершения судебной реформы на 2000-2005 гг. и придать ей статус федерального закона (см.: Лебедев В.М. От концепции судебной реформы к новым идеям развития судебной системы // Российская юстиция. 2000. №3. С. 5). Данный документ призван заменить Концепцию судебной реформы, принятую Парламентом Российской Федерации 24 октября 1991 г. Он должен четко обозначить оставшиеся нерешенные проблемы и сроки завершения судебной реформы. (назад)

8 Панарин А.С. Реванш истории: российская стратегическая инициатива в ХХI веке. М., 1998. С. 160. (назад)

9 См.: Независимая газета. Приложение. 2000. 28 марта. С. 13. (назад)

10 См.: Комсомольская правда. 2000. 28 февраля. С. 3. (назад)

11 См.: Гуторов В.А. Первая в России кафедра политологии (Обзор материалов Всероссийской научной конференции “Политическая наука и политический процесс в России”) // Полис. 1999. №6. С. 167. (назад)

12 Медушевский А.Н. Демократия и авторитаризм: российский конституционализм в сравнительной перспективе. М., 1997. С. 570. (назад)

13 Авторы одного из пособий по политологии прямо указывают, что “ранний национализм в Европе был повенчан с либерально-демократической идеей” // Мировое политическое развитие: век ХХ. М., 1995. С. 190. (назад)

14 Остром В. Смысл американского федерализма. Что такое самоуправляющееся общество. М., 1993. С. 300. (назад)

15 Наш путь. Стратегические перспективы развития России в ХХI веке. М., 1999. С. 66. (назад)

16 Там же. С. 66, 83. (назад)

17 См.: Лукин А. Россия Путина. Диктатура закона или диктатура в законе? // Независимая газета. 2000. 25 мая. С. 8. (назад)

18 Первоочередные правовые решения в области федеративной реформы составили так называемый “президентский пакет” законопроектов, который был принят не без бурных обсуждений Парламентом летом 2000 г. Речь идет о трех законах: Федеральном законе “О порядке Совета Федерации Федерального Собрания Российской Федерации”, Федеральном законе “О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон “Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации” и Федеральном законе “О внесении изменений и дополнений в Федеральный закон “Об общих принципах организации законодательных (представительных) и исполнительных органов государственной власти субъектов Российской Федерации”. (назад)

19 Административная реформа на основе Указов Президента от 13 мая является составной частью федеративной реформы. Она также нуждается в законодательном оформлении — принятии Федерального закона о статусе представителя Президента в федеральном округе, внесении соответствующих поправок в законы о милиции, о налоговой полиции и проч. В укреплении государственной власти и создании единого правового пространства на территории РФ помимо силовых ведомств должна сыграть свою роль и система правосудия, в том числе и новые ее структуры. Предполагается оперативно (уже в 2001 г.) создать 21 административный окружной суд, юрисдикция которых будет распространяться на несколько административно-территориальных образований. Предстоит также вновь вернуться к рассмотрению отклоненного Советом Федерации проекта Федерального конституционного закона “О полномочиях судов общей юрисдикции в Российской Федерации по обеспечению соответствия нормативно-правовых актов федеральным законам”. (назад)

20 См.: Лысенко В. Федерация в начале XXI века. Централизация политической власти при децентрализации экономических полномочий регионов // Независимая газета. 2000. 11 апреля. С. 8. См. также: Усс А. России — имперскую федерацию // Там же. 6 апреля. С. 8. (назад)