ПОЛЬСКИЕ ГРАЖДАНЕ НА ТЕРРИТОРИИ СТАВРОПОЛЬСКОГО КРАЯ В 1939 - 1946 ГОДАХ¹

После событий 1939 г. и раздела Польши участь поляков, оказавшихся на подконтрольной СССР территории была трагичной. Уже 2 октября 1939 г. советское руководство приняло решение о создании лагерей для польских военнопленных [1. С. 94]. Через день последовало решение о создании на Западной Украине и в Западной Белоруссии особых трибуналов, которые получили право выносить приговоры о высшей мере наказания за контрреволюционную деятельность [1. С. 96]. С 4 октября 1939 г. начались депортации "контрреволюционных элементов": многие польские граждане были отправлены в лагеря или на поселение в Сибирь, Среднюю Азию, Казахстан, северные районы РСФСР. Именно в это время, в октябре 1939 г., они появились на Ставрополье [1], в основном в сельской местности, где было легче найти работу и продовольствие. 10 августа 1943 г. ГКО СССР принял решение о мобилизации бывших польских граждан в польские воинские формирования под командованием З. Берлинга. Однако эта мобилизация пошла не так, как предполагалось. Некоторые бывшие польские граждане не хотели воевать в этих частях. Кроме этого руководители многих предприятий не желали терять дополнительные рабочие руки. 29 сентября 1943 г. Исполнительный комитет Ставропольского краевого совета принял постановление, которое предписывало всем руководителям местных органов власти и предприятий не оказывать препятствий при мобилизации бывших польских граждан (далее будем называть их "польские граждане") в действующую армию [2. Ед. хр. 43. Л. 84].

В апреле 1944 г. начался новый этап в политике руководства СССР в отношении поляков, оказавшихся в СССР, начало которому положило постановление СНК СССР от 5 апреля 1944 г. Его можно разделить на две части. Первая часть затрагивала проблему снабжения польских граждан продовольствием и товарами широкого потребления. Вторая половина постановления рассматривалась как существенная уступка советского правительства польским гражданам, проживавшим в СССР Согласно данному постановлению и по предложению Президиума Союза польских патриотов (СПП) 26 885 польских граждан подлежали переселению из Сибири и районов Севера в более благоприятные в климатическом отношении регионы СССР [2. Ед. хр. 54. Л. 7]. Предписывалось переселить 9000 поляков из Коми АССР, 7500 из Архангельской области, 3000 из Коми-Пермяц-

Крючков Игорь Владимирович - д-р ист. наук, профессор, заведующий кафедрой Новой и новейшей истории Ставропольского государственного университета. Мухортов Алексей Сергеевич - аспирант кафедры отечественной и зарубежной истории Пятигорского государственного лингвистического университета.

кого округа Молотовской области, 5000 из Нарымского округа Новосибирской области, 1000 из Бодайбинского округа Иркутской области и 1385 из Якутской АССР [2. Ед. хр. 54. Л. 8]. В качестве регионов, в которые следовало переселить поляков, были определены Краснодарский и Ставропольский края, Саратовская, Курская, Ростовская области и Украина. Переселенцев следовало разместить в местных совхозах. Органам власти СССР в тесном контакте с СПП необходимо было организовать перевозку и размещение польских граждан. Для этого выделялись необходимые финансовые ресурсы, транспорт, запасы продовольствия. В специальном приложении были определены квоты на размещение польских граждан в регионах. Ставропольский край должен был принять 650 семей (1540 чел.) [2. Ед. хр. 54. Л. 12].

Особо в постановлении оговаривалась перевозка польских детских домов. Один из них был перевезен в с. Ипатово Ставропольского края. Еще один польский детский дом планировалось разместить в г. Кисловодске, но вскоре от реализации этого плана отказались. Для обеспечения законодательной базы приема польских граждан Исполнительный комитет Краевого совета принял соответствующее постановление 26 апреля 1944 г. Оно полностью по своему содержанию дублировало постановление СНК СССР от 5 апреля 1944 г.

Согласно постановлению Крайисполкома, Ставропольский край должен был принять на 20 семей меньше ранее запланированного, т.е. в общей сложности 1450 чел. [2. Ед. хр. 54. Л. 15]. Первый состав с польскими гражданами (158 семей - 487 чел.) прибыл 20 июня 1944 г. на станцию Расшеватская. К июлю 1944 г. перевозка польских граждан была завершена, однако вместо 630 семей в край прибыли 555 семей (1605 чел.), т.е. 155 чел. сверх плана [2. Ед. хр. 63. Л. 199]. Однако их довольно быстро разместили на территорци Ставрополья. О национальном составе польских граждан можно судить по сохранившимся в архиве данным: из 971 чел. 497 являлись этническими поляками, 328 - украинцами, 55 - белорусами, 63 - евреями, 21 - литовцами и семь - русскими [2. Ед. хр. 63. Л. 199]. Профессиональный состав польских граждан так же отличался большим разнообразием. Среди них было 35 портных, 20 преподавателей школ, пять столяров, семь токарей, семь бухгалтеров, два агронома и т.д. [2. Ед. хр. 63. Л. 200]. В результате на территории Ставропольского края возникла крупная община польских граждан, которая насчитывала более 1800 чел. Если оценить в географическом плане прежние места проживания поляков и евреев - граждан довоенной Польши, то здесь были представлены все польские регионы, включая жителей районов, вошедших в состав СССР в 1939 г., однако, в целом, среди польских репатриантов доминировали жители Варшавы, Лодзи, Кракова, Люблина и других городов Центральной Польши. В 1944 г. практически все бывшие польские граждане, проживавшие на территории Ставропольского края, имели советское гражданство в соответствии с указом Президиума Верховного Совета СССР от 20 ноября 1939 г.

Для польских граждан край, несмотря на то, что сильно пострадал за месяцы оккупации, оказался раем на фоне полуголодного существования на Урале, в Сибири, в Казахстане и других восточных регионах СССР, где проблемы с продовольствием дополнялись проживанием в сложных климатических условиях. На Ставрополье также ощущался сильный дефицит продовольствия и предметов первой необходимости, но снабжение населения продуктами все же отличалось в выгодную сторону по сравнению с другими регионами СССР. Бывшие польские граждане размещались на квартирах у местных жителей или в совхозных помещениях, приспособленных для проживания людей. Они наравне с коренны-

ми жителями выполняли все сельскохозяйственные работы, получая такую же оплату труда, но оказались в очень тяжелых бытовых условиях. Многие из них были горожанами, неприспособленными к сельскохозяйственному труду, особенно в условиях послеоккупационной разрухи. Здесь важно отметить, что это не целенаправленная политика властей по отношению к бывшим польским гражданам, так как советские граждане на Ставрополье жили в таких же условиях. Основная часть продовольствия, производимого совхозами и колхозами Ставропольского края, забиралась для нужд армии и промышленных центров страны. В СССР наблюдался острый дефицит товаров народного потребления, что было вызвано, во многом, объективными факторами, поскольку подавляющая часть промышленных мощностей была переориентирована на выпуск продукции для армии. Ситуация в крае осложнялась еще и тем, что на его территории оказались несколько тысяч эвакуированных советских граждан из Молдавии, Украины, Ленинграда и Ленинградской области, которых также следовало обеспечить жильем, работой и продовольствием, а ресурсы края были весьма ограничены.

Оказавшись на территории края, бывшие польские граждане стремились интегрироваться в новые социально-экономические и политические условия, чтобы выжить. Эту интеграцию облегчило в целом благожелательное отношение к ним местных жителей. Основная их часть относилась к бывшим польским гражданам с сочувствием и пониманием, конфликты, возникавшие на бытовой почве, были редкостью. Поляки, оказавшись на территории Северного Кавказа, не забывали свою религию, историю, с ностальгией вспоминая "добрые, старые довоенные годы", веря в возрождение Польши после войны и возможность возвращения на родину.

О тяжелом положении польских граждан свидетельствует следующий факт: перед их репатриацией в Польшу проводилось обследование материального и бытового положения поляков и евреев. Многие семьи не имели хорошей одежды и обуви, поэтому им приходилось носить то, что у них было еще до войны, но качество этой одежды и обуви не выдерживало никакой критики. Многие поляки, проживавшие в отдаленных совхозах Ставропольского края, испытывали серьезные проблемы с получением продовольствия [2. Ед. хр. 83. Л. 67]. Советское правительство прекрасно понимало, что оборванные польские репатрианты, вернувшиеся на родину, не могли вызвать симпатии к советскому строю среди жителей Польши, а советизация Польши в это время набирала силу.

Однако ресурсы для оказания помощи полякам были очень ограничены, тем не менее, нуждающимся бывшим польским гражданам Ставропольский крайисполком выделил 15 т муки и 78 тыс. руб. Эти средства направлялись в населенные пункты и совхозы, где проживали поляки, прежде всего в Совхоз N 4 (Апанасенковский район) - 10 тыс. руб., Мясосовхоз N 108 (Арзгирский район) - 6 тыс. руб. [2. Ед. хр. 83. Л. 24 - 25]. Это объяснялось не только многочисленностью польской общины в данных районах, но и тем, что Апанасенковский и Арзгирский районы относятся к числу восточных регионов Ставрополья со сложными климатическими условиями, что не могло не отразиться на доходах колхозов и совхозов данной зоны и на благосостоянии их работников. Помощь распределялась среди детей, стариков и нетрудоспособных.

Однако у Крайисполкома не было средств на приобретение для поляков необходимой обуви и одежды. В ответ на запрос о выделении средств для помощи польским гражданам Наркомторг СССР поинтересовался, почему из 150 тыс.

руб., выделенных для помощи польским гражданам по ходатайству В. М. Молотова еще в 1945 г., краевые власти потратили только 27 тыс. руб.? Эти деньги как раз и выделялись на приобретение для польских граждан тканей, обуви и одежды. В конечном итоге эта проблема была урегулирована, и Крайпотребсоюз в счет ранее полученных средств выделил польским гражданам одежду на 75 тыс. руб. и обувь на 30 тыс. руб. [2. Ед. хр. 83. Л. 107].

Польским гражданам пытался оказывать помощь СПП, в частности, в январе 1946 г. он просил советские власти выделить одежду и обувь для детей, чьи родители погибли на фронте. Польское правительство также в январе 1946 г. предприняло попытки оказания помощи своим гражданам. С этой целью в Краснодар поступило 12 т продовольствия [2. Ед. хр. 83. Л. 65]. Однако здесь сразу возникла проблема с его доставкой в Ставрополь. Вскоре эту проблему удалось решить. Распределением этой помощи занимался СПП. Однако возможности Союза были очень ограниченными: польские граждане получили всего 20 пар брюк и восемь пар обуви [2. Ел. хр. 83. Л. 68], это было ничтожно мало.

В некоторых случаях с распределением помощи случались и курьезные случаи, так Винодельческий совхоз N 8 получил 400 кг пшеницы, которые необходимо было распределить среди нуждавшихся польских граждан, 60 кг пшеницы раздали на детей, а остальные 360 кг не были распределены, ибо в совхозе отсутствовали иные польские граждане, которые могли попасть под категорию нуждающихся [2. Ед. хр. 83. Л. 62]. В Ставрополь поступали и жалобы на распределение помощи, ряд польских граждан жаловался, что их незаконно исключили из списков нуждающихся и что помощь, на их взгляд, получали те, кто на нее не имел права, в частности, такая жалоба поступила из поселка Штурм [2. Ед. хр. 83. Л. 99].

Островком польского мира на Ставрополье стал Польский детский дом в с. Ипатово, где размещались дети бывших польских граждан, с некоторыми из детей проживали их матери. Педагогами в детском доме также были, в основном, бывшие польские граждане. У значительной части детей родители пропали без вести, погибли. Случалось также, что отец или брат служили в польской армии, а других родственников у них не было [2. Ед. хр. 86. Л. 85 - 86].

Шестого июня 1945 г. между СССР и Польшей было заключено соглашение о разрешении выезда в Польшу полякам и евреям, которые на 17 сентября 1939 г. являлись гражданами Польской республики. Из этого списка исключались украинцы и белорусы. После подписания соглашения Советское правительство направило в регионы соответствующие нормативные документы, которые определяли порядок оформления разрешений на выезд и полномочия органов власти. В Ставрополь в ноябре 1945 г. в Краевой исполнительный комитет поступило постановление СНК о срочной организации выезда польских граждан [2. Ед. хр. 86. Л. 1].

После этого, 28 ноября 1945 г., на заседании Ставропольского Краевого совета депутатов трудящихся была создана специальная комиссия по эвакуации польских граждан. Председателем комиссии стал заместитель председателя Краевого исполкома Л. Я. Ворохов. В состав комиссии также вошли заместитель начальника УНКВД - начальник краевого управления милиции П. В. Поздняк, заместитель начальника УНКГБ генерал-майор Гугучия, заместитель краевого прокурора В. Ф. Лесников [2. Ед. хр. 83. Л. 13]. Кроме этого, подготовкой польских граждан к репатриации занималось Ставропольское краевое управление СПП. Союз имел прямые контакты с польским посольством в Москве, что облегчало решение многих организационных проблем.

Заместитель председателя СНК СССР А. Н. Косыгин в письме от 13 декабря 1945 г. определил цели и задачи деятельности комиссии. Комиссия составляла списки поляков и евреев, которые могли претендовать на возвращение в Польшу, извещала репатриантов о правилах возвращения, выдавала выездные удостоверения и организовывала отъезд. Особо в письме оговаривались правила возвращения детей в Польшу. Это являлось серьезной проблемой, возникал вопрос, насколько дети будут самостоятельны в выборе решения? Предписывалось, что дети до 14 лет, родители которых находились в заключении на территории СССР, не подлежали возвращению в Польшу до окончания срока заключения родителей. Дети от 14 до 18 лет получили право подавать самостоятельно заявления на выезд в Польшу, дети из детских домов подлежали коллективному возвращению вместе с педагогами [2. Ед. хр. 86. Л. 16].

Последний срок подачи заявлений о возвращении в Польшу определялся до 1 января 1946 г. Кстати, инструкция по этому поводу пришла 13 декабря, таким образом, на подачу заявлений оставалось примерно две недели. Это ставило репатриантов и органы, занимающиеся рассмотрением заявлений, в очень трудное положение. За такой короткий промежуток времени требовалось выполнить колоссальный объем работы, что было не реально. Поэтому сроки подачи заявлений польскими гражданами постоянно продлевались.

В середине декабря по всему краю рассылались бланки для заполнения заявлений о выходе из советского гражданства. Каждый репатриант заполнял такое заявление. Эти заявления передавались в органы НКВД или в сельские советы. К заявлению прилагался советский паспорт с отметкой о том, что он был выдан на основании документа, подтверждавшего польское гражданство до 17 сентября 1939 г. (польский паспорт, военный билет, свидетельство о рождении, профсоюзная или больничная книжка, справки об амнистировании и т.д.) [2. Ед. хр. 86. Л. 18]. В случае, если не имелось отметок в советском паспорте и других документальных свидетельств о принадлежности к числу польских граждан в 1939 г., направлялся запрос в Комиссию, которая в 1943 г. занималась паспортизацией бывших польских граждан. Если и комиссия не могла подтвердить принадлежность к польскому гражданству до 17 сентября 1939 г., то заявитель должен был сам доказать это комиссии, в этом случае допускалось привлечение свидетелей и другие доказательства. После чего комиссия вправе была выдать разрешение на выезд или отказать, если считала, что заявитель не предъявил серьезных доказательств. Дети от 14 до 18 лет, если они отказывались возвращаться в Польшу, получали от комиссии специальную справку, которая служила основанием для предоставления им советского гражданства.

В середине 1945 г. краевая комиссия по возвращению польских граждан подвела первые итоги своей деятельности. К 15 декабря 1945 г. было выявлено на территории края 1047 бывших польских граждан, не считая детей. Было подано заявлений о выезде в Польшу 802, рассмотрено 490 заявлений, отклонено 322 заявления [2. Ед. хр. 86. Л. 21]. К 31 декабря общее число заявлений осталось прежним, однако число удовлетворенных заявлений увеличилось до 490, а отклоненных уменьшилось до 192 [2. Ед. хр. 86. Л. 22]. Здесь возникает очень важный вопрос - сколько же польских детей находилось на Ставрополье? По данным специальной комиссии, на территории края к 1 января 1945 г. проживали 776 детей, в том числе 94 чел. в возрасте от 14 до 18 лет [2. Ед. хр. 86. Л. 22]. Таким образом, в конце 1945 г. на территории Ставропольского края проживали 1823 чел., которые являлись польскими гражданами на 17 сентября 1939 г., или могли претендовать на попадание в эту категорию лиц.

В начале января 1946 г. краевая комиссия, опираясь на полученные из Москвы инструкции, приступила к непосредственной организации отъезда польских граждан. Были подготовлены два специальных эшелона для отправки людей в Польшу. Все расходы, связанные с переездом поляков, оплачивал Наркомфин СССР по счетам, предоставляемым железной дорогой через Переселенческое управление при СНК СССР. На время переезда люди обеспечивались продовольствием, за которое они должны были платить из собственных средств, и особо нуждающиеся обеспечивались одеждой и обувью. Согласно утвержденным СНК СССР нормам, в эшелоне, в котором находилось 200 - 500 чел., должен быть один фельдшер, в эшелоне, перевозившим 500 - 1000 чел. - один фельдшер и одна медицинская сестра, и в эшелоне, где находилось более 1000 чел., к ним добавлялся еще и врач. Все польские граждане перед погрузкой в эшелоны проходили тщательный медицинский осмотр, репатриантам делали прививки от брюшного тифа, оспы, производилась санитарная обработка вещей и людей, власти очень боялись начала распространения во время переезда эпидемий. В этой же связи, всем детям перед отъездом делались прививки от кори. Лица, сопровождавшие эшелоны, получали список медицинских учреждений, куда они могли обратиться по маршруту следования эшелона за дополнительной медицинской помощью и где могли оставить тяжелобольных. Перевозка транспортабельных больных, не имевших заразных заболеваний, разрешалась, но под тщательным наблюдением медицинского персонала, в каждом эшелоне имелись три специальные койки для больных.

Все репатрианты получили правила вывоза из СССР вещей, денег и ценных бумаг. Запрещалось вывозить из СССР меха, меховые изделия, рояли, пианино, ковры восточной работы, бинокли, книги, изданные до 1918 г., за некоторым исключением, почтовые марки (разрешался вывоз одной марки на одного отъезжающего), фотопленки разрешалось вывозить только в проявленном виде, из животных можно было вывезти только попугаев и служебных собак по специальному разрешению, оружие и взрывчатые вещества вывозить категорически запрещалось (в эту категорию попадали антиквариат и охотничьи трофеи). Из денежных средств можно было с собой взять сумму до 1000 злотых, поменяв рубли на злотые в специальных обменных пунктах на приграничных станциях. Остальные деньги перечислялись на специальный счет в Госбанке СССР. Облигации государственных займов СССР сдавались в ближайшие сберкассы, сберегательные вклады можно было получить на общих основаниях. Польским гражданам было заявлено, что им все будет компенсировано в Польше на основании специального соглашения между Польшей и СССР.

Вывозить из СССР можно было на одного человека - один предмет верхней одежды, одну меховую шапку, одни наручные часы, одно кольцо, одни очки или пенсне, серебряные изделия, но не более 400 гр на человека, икру черную в расчете 1 кг на человека, личные вещи и предметы гигиены.

Восьмого февраля 1946 г. Л. Ворохов направил письмо А. Н. Косыгину, в котором уточнил данные по числу польских граждан, проживавших на территории края, а также о состоянии дел с рассмотрением заявлений на репатриацию. Общее число польских граждан составило 1047 чел., а количество детей увеличилось по сравнению с декабрьскими сведениями до 932 чел. В комиссию поступило 802 заявления, т.е. число заявлений не изменилось, было рассмотрено 582 заявления, выдано разрешений на выезд - 233, из детей на репатриацию согласились 208 чел. [2. Ед. хр. 86. Л. 47]. Для вывоза этих репатриантов Л. Ворохов запросил 40 вагонов на вторую половину февраля 1946 г. и дополнительно десять

вагонов для вывоза детей и обслуживающего персонала из Ипатовского детского дома.

Москва подтвердила, что край 14 февраля получит эшелон для 1100 репатриантов. Людей планировалось разместить в 45 вагонах, эшелону присваивался номер ПН N 35, маршрут его движения определялся ст. Кавказская - Ростов-на-Дону - Иловайск - Днепропетровск - Львов - ст. Медыки. В одном вагоне предписывалось размещать 20 - 25 чел. СПП предложил украсить эшелон лозунгами и агитационными транспарантами. Это предложение краевые власти поддержали. Некоторым польским гражданам по ходатайству польского посольства разрешили выезд в Польшу не в общих составах, а в индивидуальном порядке, но такие случаи являлись редким исключением. Всего из Ставропольского края в индивидуальном порядке вернулось в Польшу 17 чел., их расходы, связанные с возвращением на родину, также оплатил Наркомфин СССР. При организации отправки эшелона возникла еще одна проблема - в Ставрополе не было польского делегата от совместной советско-польской комиссии по возвращению польских граждан, а без него эшелон нельзя было отправлять. Поэтому Крайисполком просил СНК ускорить решение данной проблемы.

На организацию отъезда польских граждан Крайисполком и Наркомфин СССР выделил 163 630 руб. Эти средства расходовались следующим образом: 1150 репатриантов получали суточные по 10 руб. из расчета десяти суток нахождения в дороге, таким образом, на эту статью расходов уходило 115 тыс. руб., на медицинский персонал выделялось 2550 руб., на организацию подъезда репатриантов к станции погрузки в вагоны - 10 тыс. руб., на покупку газет и журналов - 1000 руб., на отправку телеграмм - 1000 руб., междугородние телефонные переговоры - 3000 руб., почтовые и канцелярские расходы - 1500 руб., кроме этого, остаток средств планировалось оставить на непредвиденные расходы [2. Ед. хр. 86. Л. 84]. Эта сумма выделялась из бюджета Ставропольского края с последующей компенсацией из бюджета СССР. Следует подчеркнуть, что не все запланированные средства были израсходованы. В финансовом отчете, подготовленном Крайисполкомом (датирован 15 мая 1945 г.), отмечалось, что на репатриацию польских граждан было затрачено 125 062 руб., в том числе 112 500 руб. выделено в качестве суточных, 8520 руб. составили организационные затраты и 4014 руб. - транспортные расходы.

СНК СССР призвал ускорить работу по составлению списков репатриантов и рассмотрению заявлений на выезд, полагая, что в Ставрополье эта работа идет очень медленно. Это активизировало работу комиссии, и к 24 января было удовлетворено 612 прошений на выезд из 812 заявлений, к 14 февраля 650 заявлений из 832 [2. Ед. хр. 86. Л. 61,89].

Работа комиссии осложнялась тем, что какое-то время она не могла установить точное место проживания некоторых репатриантов, кроме этого очень трудно было по всей стране найти родителей детей, содержавшихся в Ипатовском детском доме. Более чем с 200 заявлениями возникли проблемы с подтверждением принадлежности к польскому гражданству до 17 сентября 1939 г. В качестве типичного примера можно привести историю Г. И. Лидера, которому было отказано в репатриации в Польшу на том основании, что территория, на которой он проживал в 1939 г., входит в настоящее время в состав СССР, и он не имел родственников в Польше [2. Ед. хр. 86. Л. 239].

Шестого февраля 1946 г. во все населенные пункты, где проживали польские граждане, пришла директива от крайисполкома. В ней говорилось, что все поляки и евреи, бывшие граждане Польши, подлежали возвращению на родину и,

что полные списки репатриантов (см. [2. Ед. хр. 96]) будут присланы на места в ближайшие дни. Руководители хозяйств, где работали польские граждане, должны были обеспечить доставку репатриантов и их имущества до железнодорожных станций. Перед этим, за 3 - 5 дней до отъезда, репатрианты полностью увольнялись с работы и получали денежное вознаграждение за свой труд. Совхозы должны были оказать помощь нуждающимся польским гражданам, в том числе одеждой и обувью. Репатриантам следовало за счет запасов совхозов продать продовольствие за наличный расчет из нормы 500 гр. пшеницы на один день переезда, а также растительное масло, рыбу, жиры, крупы из расчета потребления в течение 5 - 8 дней. Необходимо было провести с каждым репатриантом беседу о правилах вывоза имуществ из СССР. Для сельской местности норма вывоза составляла не более 2 тонн, включая мебель, а для городов не более 1 т на семью [2. Ед. хр. 86. Л. 95]. Особо предписывалось все беседы с польскими гражданами проводить в дружеской атмосфере. На железнодорожных станциях создавались временные пункты размещения репатриантов, куда они свозились из ближайших населенных пунктов. Должностным лицам грозили серьезным наказанием в случае невыполнения предписаний крайисполкома.

Однако свои коррективы в доставку репатриантов внесла погода. Второй по численности принимаемых репатриантов в крае после станции Расшеватская являлась станция Дивное. Ранняя весна привела к разливу озер, в результате были размыты многие дороги, поэтому власти планировали привлечь даже авиацию для доставки репатриантов на станцию [2. Ед. хр. 86. Л. 169]. Во многих населенных пунктах устраивались торжественные проводы польских граждан с народными гуляниями, власти не препятствовали организации таких мероприятий. В последние дни перед отправлением было отмечено десять случаев отказа от выезда из СССР. Так, польская гражданка Л. И. Миккер-Рубанова, проживавшая в г. Ставрополе, попросила аннулировать ее разрешение на выезд в Польшу и вернуть ей советское гражданство [2. Ед. хр. 86. Л. 211].

Первый эшелон с репатриантами был отправлен в Польшу 1 марта 1946 г., двумя частями - со станции Расшеватская и станции Минеральные Воды, на станции Тихорецкая оба состава были объединены в один эшелон, который оказался больше, чем планировалось, поэтому Северо-Кавказской и Орджоникидзовской железным дорогам пришлось выделить 56 вагонов, в которых разместились 1241 человек, в том числе 188 воспитанников Ипатовского детского дома [2. Ед. хр. 86. Л. 243]. Для детей из детского дома выделялись вагоны повышенной комфортности. В эшелоне имелся отдельный санитарный вагон, в котором находились польский врач и медицинская сестра. Начальником эшелона был назначен Я. Моткин, его заместителем Я. Брызгалин. Эшелон благополучно прибыл на станцию Рава-Русская 8 марта 1946 г.

Второй и последний эшелон с репатриантами был отправлен со станции Кавказская, в его состав входило 13 вагонов, в которых находилось 274 чел. и 18 апреля состав пришел на станцию Рава-Русская [2. Ед. хр. 86. Л. 243]. Краевая комиссия по возвращению польских граждан оценила свою работу положительно, ссылаясь на то, что на границе польские граждане не выдвигали претензий к ее деятельности. После этого Л. Ворохов в своем письме от 20 апреля 1946 г. А. Н. Косыгину подтвердил, что краевая комиссия прекращает свою деятельность в связи с завершением репатриации польских граждан с территории Ставропольского края.

В целом, следует отметить, что, несмотря на отдельные недостатки, репатриация польских граждан прошла организованно и на высоком уровне, с учетом условий послевоенной разрухи. Однако не все польские граждане, имевшие гражданство Польши в 1939 г., вернулись в послевоенную Польшу, этого не смогли сделать украинцы и белорусы: в это время уже готовилась новая акция, направленная на депортацию украинцев и белорусов из Польши в СССР. Поэтому их переезд в Польшу не входил в планы Москвы и Варшавы.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Материалы "Особой папки" Политбюро ЦК РКП (б) - ВКП (б) по вопросу советско-польских отношений 1923 - 1944 гг. М., 1997.

2. Государственный архив Ставропольского края (ГАСК). Ф. 1852. Оп. 12.