ПРОБЛЕМА РАБОЧЕГО САМОУПРАВЛЕНИЯ В ОБЩЕСТВЕННО-ПОЛИТИЧЕСКОЙ СИСТЕМЕ ПНР И РАБОЧИЕ ВЫСТУПЛЕНИЯ В 1956-1980 ГОДЫ

В статье исследуется проблема рабочего самоуправления как части концепции "польского пути к социализму". Показывается внутренняя ограниченность этого явления, вытекавшая из утопичности самой идеи. Анализируются конфликты между рабочими и властью, приведшие к дискредитации программы рабочего самоуправления в пользу независимых профсоюзов по западному образцу.

The article analyses the problem of the workers' self-government as a part of the concept of Polish way to socialism. It indicates the inner drawbacks of this phenomenon, which resulted from the Utopian character of the idea itself. The article studies the conflict between workers and the authorities, which led to discrediting of the program of the workers' self-government and the triumph of the Western model of trade-unions.

Ключевые слова: рабочее самоуправление, Польша, комитет защиты рабочих.

Вопрос о степени допустимого воздействия работников на экономические процессы на предприятии в условиях руководящей роли коммунистической партии неизменно стоял на повестке дня в ПНР начиная с 1956 г. Причем, поднимался он не только представителями разного рода оппозиционных течений, но и самой властью. Данный вопрос, ставший актуальным со времени возвращения В. Гомулки на пост первого секретаря ЦК Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) (т.е. с октября 1956 г.), часто обсуждался на партийных пленумах и съездах. Причиной такой озабоченности высокопоставленных чиновников реальным участием народа в определении судеб страны была роль, которую сыграли рабочие и интеллигенция в период кризиса 1956 г., вернувшего Гомулку на пост партийного лидера. Массовое недовольство людей тяжелыми условиями существования и отсутствием свободы вылилось в масштабные общественные выступления, которые приняли наиболее драматичный характер в Познани в конце июня 1956 г.

Чтобы понять суть изменений в системе управления промышленным производством, предложенных Гомулкой, вкратце опишем состояние дел в этой области до кризиса.

Политика форсированной индустриализации, осуществлявшаяся в период шестилетнего плана (1950-1955), требовала выстраивания соответствующей системы управления, отличавшейся максимальной централизацией в принятии решений и ликвидацией почти всех каналов воздействия трудящихся на власть.

---

Волобуев Вадим Вадимович - канд. ист. наук, научный сотрудник Института славяноведения РАН.

Работа написана при поддержке программы Музея истории Польши для зарубежных ученых.

---

На польских предприятиях в соответствии с декретом от 6 февраля 1945 г. создавались рабочие советы, задачей которых кроме заботы об интересах трудящихся являлся еще и контроль за выполнением плана. 16 января 1947 г. эти советы получили статус профсоюзов, каковые, в полном согласии с советской практикой, в 1949 г. были подчинены партаппарату, превратившись в классические "приводные ремни" от партии к массам. Все профсоюзы были объединены в Собрание профсоюзов во главе с Центральным советом, выбиравший в свою очередь из своего состава Президиум. Председателем президиума обязательно должен был быть член ПОРП (в 1949-1950 гг. - А. Завадский, в 1950-1956 гг. - В. Клосевич, в 1956-1971 гг. - И. Лега-Совиньский, в 1971-1980 гг. - В. Кручек). На низовом уровне за деятельностью профсоюзов надзирали представители первичных парторганизаций, верхушка которых в обязательном порядке входила в состав профсоюзного руководства. Кроме того, всеобъемлющий контроль осуществляли органы госбезопасности, которые на рубеже 1940-1950-х годов действовали вполне в духе своих советских коллег (последние, к слову, присутствовали в эти органах в качестве советников).

Вместе с централизацией управления в 1949 г. были ограничены полномочия директоров предприятий в пользу высших экономических инстанций и парторганизаций. Одновременно, в 1949-1954 гг. происходила массовая замена старых директоров классово близкими власти людьми, т.е. простыми рабочими (в большинстве - членами ПОРП). Отныне директор становился кем-то вроде политика, его задачей было улаживание конфликтов на заводе и поддержание нормальных отношений с разнообразными инстанциями. Реальным же администратором, следившим за работой предприятия, становился его заместитель (как правило - представитель старых инженерных кадров) [1. С. 79].

Превращение профсоюзов в элемент системы управления лишил эти органы их защитной функции. Отныне польские рабочие отстаивали свои права через те или иные "группы натиска" в составе официальных структур (первичных парторганизаций, заводских организаций Союза польской молодежи, рабочих советов и т.д.) или же путем стихийных забастовок. Ужесточение наказаний за нарушение трудовой дисциплины, неусыпный контроль за поведением рабочих и ряд мер социального и материального характера (введение обязательных отпусков, распространение системы государственного медицинского обслуживания, быстрый карьерный рост многих рабочих, массовый наплыв в города сельского населения, не столь зависимого от уровня зарплаты, и т.д.) привели к резкому снижению количества забастовок на предприятиях. Кроме того, уходили в прошлое многодневные акции протеста - отныне забастовки все чаще длились всего несколько часов и охватывали как правило лишь часть трудовых коллективов [2. С. 146].

В 1956 г., параллельно с экономическим и общественным кризисом в Польше, выросла и активность рабочих. Причем, нередки были случаи, когда с их требованиями солидаризировались члены заводских парторганизаций и даже директоры предприятий. Так, например, сотрудник Экономического отдела ЦК ПОРП Е. Богуш писал о настроениях рабочих щецинской верфи в июле 1956 г.: "Партком изолирован от рабочих. Может, это происходит не столько по вине секретарей парткома, сколько в силу позиции, занимаемой партийным активом. Поначалу они пытались противостоять вражеской демагогии. Ныне же немалая часть актива сама принимает участие в дискуссиях" [3. С. 149]. Аналогичным образом повел себя и партактив вагоностроительного завода в Познани, где в июне 1956 г. разразились события, приведшие к взрыву общественного неповиновения.

Обстоятельства зарождения познанского бунта показательны для взаимоотношений властей, заводской администрации и рабочих Польши в тот период. Недовольство работников завода было вызвано тяжелыми условиями жизни, несправедливой системой оплаты труда и пренебрежением дирекции к проблемам

---

рабочих. Поначалу разрядить ситуацию пытался рабочий совет, но все его обращения к заводской администрации были безрезультатны. О конфликте были проинформированы местные партийные и государственные органы власти, а также верхушка ПОРП (по каналам госбезопасности и милиции). В разбирательство втянулись отраслевой профсоюз, городские власти и прокуратура. Однако и это не привело к каким-то подвижкам. Очевидно, центральные власти не придавали значения ситуации в Познани, более озабоченные такими традиционно конфликтными регионами как Лодзь с ее текстильным производством и шахтерская Силезия (именно туда направлялись в 1956 г. члены высшего руководства для улаживания споров). Нараставшее бурление в обществе и пошатнувшиеся позиции власти после смерти первого секретаря ЦК ПОРП Б. Берута (произошедшей 12 марта 1956 г.), придали людям смелости. 8 июня на вагоностроительном заводе рабочие собрались на митинг, 16 июня произошла первая (непродолжительная) забастовка, а 21 июня работа была прервана повсеместно и надолго. В Познань прибыл председатель президиума Центрального совета профсоюзов В. Клосевич, вместе с первым секретарем воеводского комитета ПОРП Л. Стасяком отправившийся на встречу с протестующими. 23 июня прошло заседание заводского комитета ПОРП, а 25 июня стихийные собрания рабочих избрали делегатов для поездки в министерство машиностроения. К этим делегатам присоединился директор и представители заводской парторганизации и совета. Им удалось договориться с министром машиностроения Р. Фидельским об удовлетворении требований рабочих, но 28 июня в Познани он, проконсультировавшись с членами Политбюро ЦК ПОРП, частично отказался от ранее принятых обязательств [4. С. 119-121; 5. С. 20]. Это вызвало взрыв негодования, закончившийся манифестациями протеста, погромами государственных учреждений и введением в город танков.

В данной трагической истории обращают на себя внимание два обстоятельства. Во-первых, быстрая потеря рабочими доверия (если оно вообще было) к заводскому совету и парторганизации - органам, которые традиционно являлись связующими звеньями между работниками и дирекцией. Все основные шаги предпринимались рабочими по собственному почину, минуя официальные структуры предприятия. Во-вторых, оппонентом рабочих в этом конфликте выступает не просто дирекция, но государство и сросшийся с ним аппарат в лице местных властей, профсоюзного руководства и партийной верхушки. Результат этого: трехдневные бои в городе и более пятидесяти убитых.

В принципе, по пути Познани мог пойти любой другой промышленный район Польши, но нельзя забывать, что рабочие все еще находились под страхом сурового наказания (вплоть до тюремного заключения или даже расстрела), грозившего за акции протеста в берутовской Польше, и решались идти до конца лишь в самой отчаянной ситуации¹. В Познани как раз сложилась такая ситуация. Явное пренебрежение властей тяжелым материальным положением рабочих переполнило чашу терпения и привело к трагедии.

В польской правящей элите уже ранней весной 1956 г., сразу после оглашения доклада Н. С. Хрущева на XX съезде КПСС, начали обсуждаться проекты перехода к новой модели взаимоотношений с рабочими. Наиболее привлекательной в этом смысле реформаторское крыло ЦК ПОРП считало югославскую концеп-

---

¹ Польский исследователь Д. Ярош, изучавший поведение рабочих в берутовской Польше, заявляет, что причиной сокращения числа забастовок после 1949 г. явилось ужесточение наказаний [6. С. 128]. Того же мнения (но для более раннего периода) придерживается и автор книги о положении разных групп населения в послевоенной Польше Л. Каминьский, который на первое место в качестве причины постепенного уменьшения числа забастовок в 1944-1948 гг. ставит усиление контроля за обществом, и лишь на второе - улучшение материального состояния рабочих (см.: [7. С. 147]).

---

цию рабочего самоуправления, которая казалась единственной альтернативой сталинскому социализму. Уже в марте властной элите была представлена переведенная с французского работа польского экономиста Ч. Бобровского на эту тему. В апреле в Югославию с целью ознакомления с опытом ездила группа молодых журналистов во главе с аспирантом, выпускником Института общественных наук при ЦК ПОРП, М. Раковским. По их возвращении в ежедневной газете "Życie Warszawy" была опубликована статья о рабочем самоуправлении в Югославии. Затем на частной квартире начали проводиться встречи с участием представителей варшавского комитета ПОРП и первого секретаря парткома на автомобильном заводе в Жерани (Варшава) Л. Гозьдзиком, который вскоре превратился в настоящего "трибуна варшавского люда". Уже в апреле на совещании парторганизации Жеранского завода было высказано пожелание о создании рабочего совета на югославской основе (с этой целью в ЦК была отправлена делегация) [8. С. 73-74]. 16 июля на заводе была образована комиссия, которая выработала проект перехода предприятия на хозрасчет и создания обновленного рабочего совета. 20 сентября был оглашен проект устава совета: орган самоуправления выбирался всеми работниками и являлся верховной властью на заводе; исполнительным органом становился президиум, избираемый пленумом и утверждаемый соответствующим министром; директор также избирался трудящимися; в случае его споров с рабочим советом арбитром должна была выступать заводская парторганизация, она же была правомочна объявить досрочные выборы.

Против придания парткому ключевой роли в этом проекте выступила чрезвычайно популярная тогда молодежная еженедельная газета "Po prostu". Издание указывало на необходимость для партии использовать методы убеждения, а не юридически установленного контроля; а также на опасность усиления государственной бюрократии, которая может подчинить себе все экономические процессы и уничтожить любые проявления рабочей демократии [8. С. 76-77]. При этом, что характерно, радикалы из молодежных изданий ("Po prostu", "Standard mlodych") полагали рабочие советы главнейшим конструктивным элементом "польской дороги к социализму" и выступали за установление подлинной советской власти, т.е. за создание советов на всех уровнях управления вплоть до общегосударственного, и даже за образование еще одного органа законодательной власти, параллельного Сейму [8. С. 78-79, 140]. С критикой этих предложений выступил социолог Ю. Хохфельд (входивший некогда в руководство Польской социалистической партии), заявивший, что стремление придать советам функции органов государственной власти привело бы лишь к дроблению рабочего класса и бесконтрольной тирании бюрократической элиты [8. С. 138-139].

Акции рабочего протеста охватили летом 1956 г. всю Польшу. Как правило, они выражались в забастовках, манифестациях, митингах, а также в такой оригинальной форме, как вывоз директора на тачке с территории предприятия. Пришедший к власти в октябре 1956 г. В. Гомулка среди прочих нововведений поручил соответствующим органам разработать новую концепцию взаимодействия рабочих и государства. Как следствие, 19 ноября 1956 г. был принят новый устав о рабочих советах. Его главной отличительной чертой являлось выведение парторганизации за рамки рабочего самоуправления. В соответствии с уставом в рабочие советы имели право избираться все сотрудники предприятия, но при условии, что на две трети он будет состоять из рабочих. В обязательном порядке членом президиума рабочего совета становился директор. Совет имел право регулировать работу предприятия в рамках принятого государственного плана и распоряжаться заводскими фондами, однако должен был при этом учитывать мнение профсоюза (представленного советом предприятия). В случае несогласия профсоюза с позицией рабочего совета решение принимало собрание всех работников предприятия. Рабочий совет располагал правом голоса при назначе-

---

нии или снятии директора предприятия (окончательное решение оставалось за министром), а директор обязан был отчитываться перед рабочим советом и мог отменять его постановления в случае, если они противоречили законодательству либо государственному плану [9].

Данный устав не завершил дискуссии о месте рабочих советов (и советов вообще) в общественно-политической системе ПНР. Но теперь их вела только интеллигенция. Молодые радикалы продолжали выступать за "советизацию" Польши и ограничение полномочий бюрократического аппарата. Эти призывы, невзирая на неизменные заверения в приверженности руководящей роли партии, явно ставили под угрозу положение партийно-правительственного аппарата, следствием чего явилось скандальное закрытие еженедельника "Po prostu" в начале октября 1957 г., сопровождавшееся столкновениями молодежи с милицией в Варшаве.

Другим критиком существующей системы был известный экономист-рыночник С. Куровский, выступавший за дальнейшую децентрализацию администрации и предоставление заводам и фабрикам полной самостоятельности на основах рабочего самоуправления. Куровский считал, что несмотря на произошедшие перемены по сути своей общественно-политическая система осталась прежней: как и раньше, она была заинтересована в сохранении подчиненных ей профсоюзов и ограждена от критики. Корень зла ученый видел во всемогуществе привилегированного слоя (бюрократии), который стремился подчинить себе все стороны общественной и экономической жизни. Прежде, указывал Куровский, общество защищалось от этого, используя бреши в директивах плана, организуя черный рынок и теневую экономику. Теперь же, когда положение бюрократии пошатнулось, следует коренным образом реформировать экономику, увязав ее с рыночными принципами, и организовать "общественный натиск" на привилегированный слой, который, разумеется, будет сопротивляться реформам [8. С. 141-142].

Естественно, все предложения Куровского так и остались на бумаге, ибо в силу особенностей общественно-политической системы ПНР внедрять их мог лишь тот самый привилегированный слой, против которого и ополчился экономист. По большому счету, даже принятый в ноябре 1956 г. устав был утопичен. Ведь он привлекал рядовых работников к управлению предприятием, однако не учитывал отсутствия у них необходимых знаний и времени. И действительно, первоначальный интерес рабочих к деятельности советов уже во второй половине 1957 г. начал угасать. Вскоре рабочие перестали ходить даже на те заседания, где обсуждались социальные вопросы [1. С. 274-275]. Это было естественно - люди не могли постоянно жить в режиме общественной активности. Добившись уступок от власти, они вернулись к своей обычной жизни. Создание рабочих советов, правда, не искоренило забастовок, которые продолжали вспыхивать с завидной регулярностью, но уже не достигали масштабов 1956 г. Причина всегда была одна - материальные условия (как правило, зарплаты и премии).

Воспользовавшись успокоением общества, власть перешла в наступление. В 1958 г., после своего IV конгресса, профсоюзы вновь превратились в "приводные ремни" партии и сосредоточились на бытовых вопросах, все больше напоминая органы социального обеспечения [10. С. 74]. 20 декабря того же года был принят новый устав рабочих советов, значительно расширивший полномочия профсоюзов и включивший в число органов заводского самоуправления парторганизации. Отныне на каждом предприятии создавалась конференция рабочего самоуправления, в состав которой входили: рабочий совет, совет предприятия (т.е. профсоюз), партком и Главная техническая организация (т.е. инженеры). Директор более не являлся членом рабочего самоуправления, но обязан был присутствовать на его заседаниях и готовить все материалы, необходимые для его работы. Рабочий совет (в лице его президиума) лишался права инициативы при

---

назначении и снятии директора, он мог лишь выразить свое мнение. Арбитрами в спорах между рабочим советом и дирекцией теперь должны были выступать: конференция рабочего самоуправления, представители соответствующего министерства совместно с правлением профсоюза, а также примирительная комиссия, действующая при министре или воеводском (городском) совете при участии Центрального совета профсоюзов. Нетрудно догадаться, что последнее слово всегда оставалось за органами государственной власти, заинтересованными прежде всего в выполнении экономического плана, а не в соблюдении прав рабочих. Более того, процедурные вопросы, связанные с деятельностью рабочих советов, передавались теперь в ведение Центрального совета профсоюзов. На крупных предприятиях предусматривалось создание цеховых рабочих советов, в руководство которых обязательно должны были входить представители цеховой парторганизации [11].

Представители партийно-государственного аппарата не скрывали, что их целью является упрочение руководящей роли партии (хотя само положение об этом было внесено в Конституцию лишь в 1976 г.). Собственно, даже в уставе ПОРП было написано, что "заводские парторганизации несут ответственность перед партией за успешную работу своих предприятий. Принципиальной обязанностью этих парторганизаций является политический контроль и воздействие на работу администрации предприятия в вопросах, касающихся производства и экономики предприятия, кадровой политики, а также условий труда и быта" [12. С. 88]. С точки зрения теории такое вмешательство партии в социальные и экономические вопросы обосновывалось крайне просто: "руководство партии рабочего класса в отношении социалистического государства является одним из главных принципов социалистического строя", "общественные организации и советы представляют собой организационные формы, содержание которых зависит от того, в чьих руках находится политическое руководство этими организациями. Марксистско-ленинская партия обеспечивает именно социалистическое содержание советов и организаций трудящихся масс в социалистическом государстве", "руководящая роль марксистско-ленинской партии гарантирует, что государственные органы не оторвутся от масс и не возвысятся, как в капиталистических странах, над трудящимися массами" [13. С. 3, 8, 9]. Поскольку же, согласно уставу, советы должны были пользоваться инициативой политических партий, а основной партией являлась ПОРП, из этого следовало, что советы должны были обращаться прежде всего к инициативе ПОРП [13. С. 10]. Любое ослабление руководящей роли партии, указывалось в одной из идеологических брошюр, "создает поле для непобежденных еще вражеских сил и антисоциалистических стихий либо стихии люмпен-пролетариата из так называемой социальной обочины" [14. С. 11]. Правда, при этом настойчиво проводилась мысль о принципиальном разделении функций партийных и государственных органов. "ПОРП после VIII пленума ЦК в октябре 1956 г. по новому определяет взаимоотношения между партий и народным государством. В этой области партия отказалась от ошибочной практики вмешательства или подмены собой государственной власти в деятельности официальных органов", "партия [...] сосредотачивает свои усилия не на управлении государством, экономикой или людьми - всем этим занимаются государственные и экономические власти. Партия как организующая и руководящая сила, сосредоточена на объединении сил польской демократии и формулировании политической программы развития" [14. С. 13, 10]. Другими словами, подразумевалось, что партия отныне будет следить лишь за направлением общего развития страны, контролируя политическую благонадежность организаций и граждан, но перестанет осуществлять мелочный надзор, вмешиваясь во все вопросы без исключения. Как выразился В. Гомулка на IV съезде ПОРП в 1964 г., роль партии заключалась "во вдохновении и координации [государственных] органов, а не в их подмене"

---

[15. С. 81]². При этом допускалась общественная инициатива и даже критика, если она не выходила за рамки программы партии. На практике же размытость компетенций партийных и государственных органов приводила к тому, что партийные инстанции (в силу господствующего положения ПОРП в стране) сплошь и рядом довлели над государственными либо же сливались с ними. С правом на критику дело также обстояло неблагополучно, так как отсутствовали независимые от партийно-государственного аппарата общественные организации. Высшее руководство осознавало эту проблему и не раз поднимало вопрос о недостатке демократии. Например, на майском пленуме ЦК ПОРП в 1967 г. было признано, что отчетно-выборные собрания в партии проходят в авторитарной манере и указывалось на узурпацию исполкомами исключительного права на принятие решений [15. С. 80]. В ноябре 1970 г. член Политбюро З. Грудзень на страницах официального органа ЦК ПОРП журнала "Nowy drogi" указал на недостаточность информации, которую получают члены партии. "Стерильность информации может приносить вред и потери. Без прямой и объективной информации не может быть творческой критики - движущей силы прогресса и развития", - писал чиновник [15. С. 80]. Правящая верхушка ратовала за развитие демократического централизма, при котором меньшинство обязано подчиняться мнению большинства, но при этом поощрялись критика и дискуссии. Однако стоило проявиться где-то излишней, на взгляд партийных чиновников, самостоятельности, как тут же следовал окрик и призыв сомкнуть ряды и усилить бдительность. Такова была картина внутрипартийной жизни в то время, когда ПОРП усиливала свой контроль над рабочими советами.

"В главный орган [рабочего самоуправления] - конференцию рабочего самоуправления - по уставу входит заводской комитет (исполком) первичной парторганизации, а в президиум рабочего совета - один из представителей комитета. Уже из устава следует, что заводская парторганизация принимает участие в осуществлении контроля и надзора за деятельностью предприятия. С этим связано предусмотренное уставом партии право политического контроля со стороны парторганизаций за администрацией, что означает право первичной парторганизации и ее комитета оценивать и принимать решения в отношении деятельности партийных товарищей, занимающих руководящие посты в администрации" - так определил место заводской парторганизации на предприятии автор идеологического руководства в 1969 г. [12. С. 79]. Таким образом сложился коллективный управляющий орган, при котором первый и второй секретари первичной парторганизации входили в руководящую группу наравне с директором, его заместителями и главным бухгалтером. Сама же парторганизация и ее "младшие партнеры" - заводские представительства Союза социалистической молодежи и Лиги женщин - стали чисто декоративными органами, руководство которых слабо считалось с мнением своих членов. Не случайно на VIII пленуме ЦК ПОРП в 1967 г. поднимался вопрос об активизации работы парторганизаций, которые обнаруживали себя лишь в период каких-либо общенациональных кампаний (к примеру, выборов), а в остальное время были малозаметны [15. С. 82]. Апатичность заводских парторганизаций стала характерным явлением для второй половины 1950-1960-х годов [10. С. 74].

В этих условиях рабочие сплошь и рядом сталкивались со случаями, когда общественные и политические организации на заводе не могли или не хотели доводить до сведения администрации их проблемы. Социологические опросы, проведенные в 1969 и 1978 г., пришли к одному выводу: на предприятиях всем

---

² Надо заметить, что В. Гомулка по-своему был последователен в этом размежевании. Так, он категорически отверг идею превратить парламентскую фракцию ПОРП в новую партийную инстанцию, заявляя, что источником власти должен являться Сейм, а не партия. Правда, при этом в каждой парламентской комиссии существовал отдел ПОРП [16. С. 274-275].

---

распоряжался директор, утрясавший свои решения с парткомом [1. С. 273]. Рабочие, помнившие берутовские времена, говорили по этому поводу: "Раньше я не мог критиковать министра или правительство, зато мог критиковать директора или мастера. Теперь я могу критиковать правительство или министра, но за критику директора или мастера меня могут уволить" [17. С. 44].

Партийные функционеры по сути превратились в технократов, думающих лишь о выполнении плана и исключавших рабочих из числа тех, кто оказывал влияние на принятие решений. Авторитет заводского самоуправления упал так низко, что работники зачастую не знали даже, кто является председателем рабочего совета, не говоря уже о том, чем этот совет занимается [17. С. 41-42]. И это положение не изменило и расширение полномочий рабочих советов в феврале 1969 г., когда по решению пленума ЦК их допустили к разработке планов предприятий на 1971-1975 гг. [18. С. 247]. Рабочие были несведущи в таких вопросах, не имели рычагов воздействия на администрацию, и последнее слово все равно оставалось за дирекцией и исполкомом. Партийные структуры стали играть роль лоббистских групп, связанных с тем или иными отраслями экономики [16. С. 260]. В том же духе действовали и профсоюзы, лишенные какой бы то ни было самостоятельности. Улаживание дел рабочих целиком легло на плечи мастеров и начальников цехов, которые в силу этого имели огромное влияние среди работников и следили за выполнением теми своих обязанностей [10. С. 72-72, 75-76].

Нельзя сказать, что дирекция и общественные организации совсем не прислушивались к требованиям рабочих. Прислушивались, особенно когда возникала угроза забастовки, а иногда даже поддерживали участников акций протеста. Но происходило это либо в силу личного расположения тех или иных чиновников к нуждам рабочих, либо по причине совпадения их интересов с интересами работников. Организации же, призванные защищать права трудящихся, бездействовали, будучи парализованы государственными и партийными структурами. В этом крылся зародыш будущих потрясений.

А повод для недовольства у рабочих был, и весьма существенный. Во второй половине 1960-х годов в польской экономике наступил очевидный застой, а с ним - и существенное замедление темпов роста зарплат. Одновременно росла дифференциация по заработкам рабочих, технической интеллигенции и служащих. В среднем в 1960-1975 гг. рабочие стабильно получали 72-75% от заработков инженерно-технического состава. При этом рабочие имели куда худшие условия проживания, кроме того, для них непрерывно сокращался общественный фонд (т.е. социальные услуги) [1. С. 112-116, 128]. Резкое повышение цен на продукты питания в преддверии рождественских праздников в 1970 г., взорвало общество.

Гомулка использовал партийные каналы для информирования населения о грядущем повышении цен. Письмо в парторганизации, составленное в ЦК, было принято рядовыми партийцами плохо, однако какой-то организованной оппозиции не встретило [19. С. 81-84]. Профсоюзы и рабочие советы вообще не были поставлены в известность о намечаемых мерах. Акции протеста зарождались стихийно, без какого-либо участия официальных структур предприятий, призванных выражать волю трудящихся. Новым была организованность протестующих, быстро создавших забастовочные комитеты и сформулировавших четкие требования к властям. Требования эти почти исключительно касались повышения зарплат рабочим и снижения цен; кроме того, рабочие хотели наказать виновных в произошедшем кризисе (в качестве таковых назывались фамилии Гомулки и его ближайших сотрудников) и добиться от польских средств массовой информации правды о жертвах на Побережье в декабре 1970 г. (где происходили ожесточенные столкновения манифестантов с органами правопорядка. Налицо была также усиливающаяся враждебность к ПОРП, проявлявшаяся не только в поджогах зданий воеводских комитетов партии, но и в лозунге беспартийных профсоюзов

---

и рабочих советов (особенно эти настроения были сильны в Гданьске, где после расстрела рабочей манифестации, случившейся утром 16 декабря у проходной N 2 верфи им. Ленина, рабочие исключили всех членов партии из забастовочного комитета [19. С. 180]). Впервые пункт об отделении профсоюзов от партии был включен в список требований рабочих щецинской верфи имени А. Барского, составленный 18 декабря. Там же содержался и призыв к перевыборам руководства Центрального совета профсоюзов, подхваченное затем другими забастовщиками и распространившееся на прочие структуры власти, включая партийные и государственные [20. С. 395]. Щецинские судостроители показали образец организованности и политической зрелости. Им не только удалось добиться повышения зарплат, но и провести досрочные перевыборы всех общественных и политических структур предприятия на демократической основе (т.е. без предварительных списков, составленных парторганизацией и дирекцией). Среди забастовщиков выделилось радикальное крыло, в состав которого входили местный социолог Люциан Адамчук и мастер Эдмунд Балука. Адамчук, имевший высшее образование, сумел убедить рабочих в необходимости добиваться ряда политических реформ, и настоял на создании Рабочей комиссии, задачей которой являлось следить за демократичностью перевыборов руководства парторганизации, профсоюза и рабочего совета на предприятии. Кроме того, комиссия добилась того, что в новые профсоюзные органы и рабочие советы не прошел ни один представитель администрации и инженерно-технической интеллигенции. По словам членов комиссии (подсказанных, несомненно, Адамчуком), люди умственного труда по своему служебному положению не могли бороться за интересы рабочего класса. Комиссия также своей властью отменила результаты выборов в двух цехах, так как там собраниям были предложены списки кандидатов в профсоюзные органы, составленные руководством цехов и общественных организаций. Комиссия сочла это нарушением демократии. Результатом всех этих мер стало существенное ослабление влияния парторганизации (ее члены заняли всего лишь 10% постов в рабочих советах и профсоюзе), а также полное обновление руководства самой парторганизации, в исполкоме которой удержался лишь один член старого состава (бывший первый секретарь, занявший теперь пост секретаря по идеологии), а новым главой стал лидер забастовочного комитета в декабрьские дни 1970 г. М. Доперала (он считался представителем умеренного крыла протестующих) [21. С. 83-86; 19. С. 349-350].

Рабочий протест в декабре 1970 г. - январе 1971 гг. не привел к каким-либо структурным изменениям в общественно-политической системе ПНР. Народ удалось успокоить кадровым перестановками в правящей верхушке и экономическими мерами. Любопытно в связи с этим, как отправленный в отставку Гомулка оценивал политику партии в отношении рабочих в период, когда он находился во главе ПОРП.

Его письмо в ЦК, написанное в марте 1971 г., показывает, что у первого секретаря было весьма своеобразное представление о положении рабочих в Польше. Отвечая на обвинение в свой адрес со стороны партийной прессы в том, что при нем профсоюзы утратили самостоятельность и не защищали рабочих, Гомулка заявил, что профсоюзы и не должны заниматься ничем подобным в социалистическом государстве, это несовместимо с руководящей ролью партии. Теперь же, с беспокойством писал Гомулка, профсоюзы начнут оказывать давление на партию, требуя новых уступок в области повышения зарплат, а это неизбежно приведет к инфляции [22. С. 202]. Вообще, в ПНР, по словам Гомулки, профсоюзы уподобились своим западным аналогам, в Польше забастовку организовать даже легче, ибо трудящиеся не имеют страха перед рабочей, т.е. своей властью. Это ненормально, ибо забастовка является частью капиталистической, а не социалистической системы. Работники социалистической экономики не должны высту-

---

пать против социалистического же государства [22. С. 200, 201]. Гомулка напрочь отмел тезис о том, что в период кризиса против него выступали рабочие. Он видел корни возмущения в традиционном анархизме поляков, которому особенно подвержена молодежь [22. S. 224-226]. Запросы протестующих он признал чрезмерными, заявив, что при капитализме с такого рода требованиями борются экономическими и полицейскими мерами, а при социализме - путем централизованного определения условий быта рабочих со стороны партии, государства и профсоюзов [22. С. 202].

Это мнение Гомулки не учитывало внутреннего расслоения в ПОРП, выделения в ней привилегированного слоя (хотя и состоявшего в немалой степени из бывших рабочих), имеющего свои, отличные от рабочих, интересы и жизненные устремления. Зато оказалось правильным другое наблюдение Гомулки. Описывая материальное положение рабочих-судостроителей, он сказал, что эта группа трудящихся относилась к одной из самых высокооплачиваемых [22. С. 223]. Парадокс заключался в том, что наивысшие запросы и наибольшую требовательность демонстрировали как раз самые обеспеченные группы рабочих в Польше. В период забастовок именно эти категории проявляли наибольшую несговорчивость. Вот, например, что написал по этому поводу кинокритик З. Калужиньский: "Недовольство не обязательно проистекает из тяжелого материального положения. В 1980 г. наибольшую ярость и упорство проявляли судостроители Побережья и шахтеры Силезии, зарабатывавшие тогда втрое больше меня. Уже тогда меня поразило, что те, кто получал куда более низкую зарплату, соблюдали умеренность и во время переговоров склонны были к соглашениям. Это явление, замеченное мною дважды, я и по сей день не могу объяснить" [1. С. 288].

Подытоживая результаты декабрьско-январского кризиса, Гомулка заявил, что партия по сути отказалась от руководящей роли, ибо пошла на поводу у бунтующих профсоюзов [22. С. 202]. Новая правящая элита как будто разделяла это мнение, а потому сразу же начала предпринимать усилия по возвращению ПОРП прежней роли. Так, профсоюзы не только не получили самостоятельность, но напротив, в октябре 1972 г. на VII конгрессе была подтверждена их подчиненность партии (единственным, кто голосовал против этой резолюции, был Э. Балука, вскоре после этого вынужденный эмигрировать из страны [23]). Тогда же была начата реформа местной администрации, согласно которой райкомы партии практически сливались с рабочими советами: отныне обоими органами руководили одни и те же люди [18. С. 177]. В феврале 1976 г. положение о руководящей роли партии согласно постановлению Сейма было внесено в Конституцию. И в том же году вспыхнули новые беспорядки, вызванные решением об очередном поднятии цен.

Информируя общество об этом шаге, правящая верхушка пыталась действовать деликатнее, чем в свое время Гомулка. Во-первых, более удачно был выбран день: не середина декабря, а середина июня. Многие люди были в отпусках, к тому же в ближайшее время не намечалось никаких праздников. В преддверии ценовой подвижки были проведены встречи с первыми секретарями воеводских комитетов партии, прошло расширенное заседание ЦК, во все воеводства были разосланы записки о планируемом изменении цен, прошли закрытые заседания местных парторганизаций. Наконец, решению был придан вид демократичности: окончательную санкцию на него должен был выдать Сейм, а за день до голосования по всей стране запланированы были "общественные консультации", по сути - массовые митинги, в ходе которых представители властей разъясняли людям причины повышения цен [24. С. 122-127].

Однако и на этот раз не удалось избежать массовых выступлений. Пусть они не могли сравниться по масштабу с декабрьско-январским кризисом, но образ действий протестующих был совершенно таким же. Началось все с забастовок, которые с большим или меньшим успехом пытались унять дирекция и представители

---

заводских организаций. Им не верили, на заводе "Урсус" под Варшавой председателю совета предприятия, уговаривавшему рабочих вернуться на свои места, было прямо заявлено, что "профсоюзы нам не нужны, поскольку и так ничего не делают", и что "профсоюзы не имеют никакого значения" [24. С. 224]. Наиболее драматичными оказались события в Плоцке и Радоме, где рабочие, выйдя на манифестации, подожгли здания воеводских комитетов партии (характерно, что и в этот раз, как в декабре 1970 г., главными объектами для нападений стали именно партийные, а не государственные органы власти. Тем самым рабочие демонстрировали свое понимание того, кто несет основную ответственность за положение в стране). Власти, перепуганные новым взрывом недовольства и памятуя о судьбе Гомулки, поспешили вернуть цены к прежнему уровню.

Однако это была неполная победа трудящихся, ибо теперь власти решили принять жесткие меры в отношении забастовщиков, и особенно участников акций протеста в Плоцке, Радоме и на заводе "Урсус". После того, как страсти улеглись, рабочих начали увольнять с предприятий, несколько десятков человек предстали перед судом. Но теперь в защиту рабочих выступила оппозиционная интеллигенция, начавшая собирать деньги для семей репрессированных и оказывать им юридическую помощь. В конце сентября около двадцати деятелей неформальной оппозиции создали Комитет защиты рабочих (КОР - по первым буквам польского названия) - первую открыто оппозиционную организацию, которая стала играть роль независимого профсоюза, и одновременно - политической структуры, выступавшей против всевластия ПОРП. Таким образом, рабочий протест стал катализатором организационного оформления политической оппозиции.

Деятели КОР в первом обращении (переданном маршалу Сейма) открыто выразили свои цели и подали адреса и телефоны всех членов организации. Защитой им должен был служить Заключительный акт Хельсинской конференции по безопасности и сотрудничеству в Европе, согласно которому все страны, подписавшие его, обязывались соблюдать права человека. Собственно, на права человека и ссылались члены КОР, заявляя о своем существовании. В обращении наряду с требованиями прекращения репрессий против рабочих содержалось и напоминание об основных правах граждан (право на труд, на забастовку, на выражение собственных взглядов, свобода собраний и демонстраций) [25]. Отсутствовало требование независимых профсоюзов, но то, что среди целей КОР была и такая, не подлежит сомнению. Во-первых, один из наиболее авторитетных участников организации, экономист Эдвард Липиньский, еще в апреле 1976 г. в письме первому секретарю ЦК ПОРП Э. Тереку, перечисляя основные гражданские свободы, упомянул и независимость профсоюзов [20. С. 523]. Кроме того, сам КОР, преобразовавшись в конце сентября 1977 г. в Комитет общественной самозащиты (КСС), выпустил "Декларацию демократического движения", в которой, среди прочего, указал на необходимость внедрения подлинно независимого рабочего представительства на предприятиях [26. С. 124]. С сентября 1977 г. КСС-КОР начал издавать журнал "Robotnik", стараясь тем самым наладить постоянные и крепкие связи между оппозиционной интеллигенцией и рабочими. Журнал выходил с периодичностью в две недели и распространялся на многих предприятиях. Он ставил целью "помощь в защите прав рабочих [...] поддержку независимого рабочего представительства, которое должно сменить безжизненные профсоюзы" [27]. Однако первый реальный шаг в создании независимых профсоюзов сделал не КОР, а конкурировавшая с ним организация националистического толка - Движение в защиту прав человека и гражданина (РОПЧО), созданная в мае 1977 г. В марте 1978 г. в Катовицах деятелями, связанными с РОПЧО, было провозглашено образование Свободных профсоюзов Верхней Силезии. Эта структура долго не просуществовала и распалась из-за преследования Службой безопасности, однако по ее примеру в конце апреля того же года активисты КОР создали аналогичную

---

организацию в Гданьске (она называлась Свободные профсоюзы Побережья). Детище КОРовцев оказалось куда более жизнеспособным и сумело продержаться до новой волны забастовок, а в октябре 1981 г. слилось с "Солидарностью". И хотя образование новых независимых профсоюзов из-за репрессий шло с большим трудом, власти всерьез обеспокоились этим явлением. В начале 1979 г. в аппарате Службы безопасности возник даже особый департамент "охраны национальной экономики" для пресечения любых проникновений "врага" на предприятия [28. С. 292]. Под врагом понимались все неформальные общественные структуры. Одновременно, в точности повторяя маневр Гомулки в предпоследний год его нахождения у власти, в Политбюро ЦК ПОРП начались дискуссии о повышении роли рабочего самоуправления. При воеводских советах были созданы специальные органы, которые должны были активизировать его работу [29. С. 61-62]. Впрочем, причиной этого стала вовсе не деятельность оппозиционных организаций, а нараставшие экономические трудности и возросшая самостоятельность местных элит, заставлявшая власти искать противовес этому в лице народных масс (не случайно именно в этот период постоянно повышались зарплаты лиц, занятых физическим трудом). Что же касается степени общественного резонанса деятельности КОР, то его хорошо иллюстрирует следующий пример. В начале 1977 г. секретаря заводской парторганизации на одном из крупных предприятий спросили, как он оценивает влияние КОР. Тот, после недолгих раздумий, ответил, что на его заводе КОР действует очень динамично, организует досуг трудящихся, группа КОР получила государственные награды, проводит занятия по стрельбе, и вообще КОР - это замечательная организация. При этом отвечавшему даже не пришло в голову, что задавший вопрос имел в виду что-то другое, чем Кружок офицеров запаса (польская аббревиатура которого также звучала как КОР) [29. С. 34].

Однако в дальнейшем КОР и Свободные профсоюзы приобрели куда большее влияние. Еще в июле 1978 г. представители оргкомитетов независимых профсоюзов Катовиц и Побережья издали "Обращение ко всем людям труда в Польше и профсоюзах мира", в котором констатировали, что официальные профсоюзы в ПНР, как показали события июня 1976 г., целиком подчинены "монопартии", ввиду чего следует наладить сотрудничество рабочих и интеллигенции для реального отстаивания своих прав [30. С. 205]. В декабре 1979 г. увидела свет "Карта прав рабочих", которая перечисляла неотъемлемые права трудящихся, описывала методы борьбы за них и призывала создавать по всей стране независимые профсоюзы. В целом же Карта затрагивала лишь экономические и социальные вопросы, и не ставила политических задач (впрочем, в условиях ПНР тезис о независимых рабочих организациях неизбежно приобретал политическое звучание) [30. С. 207-214; 28. С. 307]. К 1980 г. активисты Свободных профсоюзов были на многих предприятиях Польши [30]. О них хорошо знали за границей, финансовую поддержку (через КОР) оказывали профсоюзные организации Франции, Норвегии, Швеции, Италии, Международная амнистия, а также частные лица (Г. Белль, Г. Грасс, Э. Ионеску, Ж.-П. Сартр и др.) [31. С. 143]. Под воздействием нараставших экономических трудностей и общественного недовольства даже лояльные власти люди начали склоняться к расширению самостоятельности профсоюзов. Например, в октябре 1977 г. в Политбюро ЦК ПОРП обратился ряд интеллектуалов и бывших партийных функционеров, заявивших о необходимости введения реальных демократических свобод и повышения значимости профсоюзов [32. С. 147-148].

Один из самых мощных свободных профсоюзов появился на гданьской верфи им. Ленина. Его активистами были электрик Л. Валенса и сварщица А. Валентинович. Когда в августе 1980 г. Анну Валентинович в наказание за деятельность в независимом профсоюзе уволили с работы, ее коллеги по оппозиции организовали забастовку, впервые обнаружив силу своей структуры. Забастовка эта стала искрой, которая взорвала страну, уже давно погружавшуюся в пучину эконо-

---

мического кризиса. На верфи образовался Межзаводской забастовочный комитет (МЗК) (возглавленный Валенсой), который выставил ряд требований к властям. В отличие от всех предыдущих акций протеста, теперь лидеры забастовщиков предъявили не только экономические, но и политические требования, первым из которых было создание независимых профсоюзов. Этот факт явился красноречивым свидетельством эффективности сотрудничества рабочих и интеллигенции в рамках оппозиции (Л. Валенса был близок к КОР). Вскоре в Гданьск прибыли представители оппозиционных сообществ, создавшие там Экспертную комиссию при МЗК. Эта комиссия стала мозгом той организации, которая спустя короткое время получила название "Независимого самоуправляемого профсоюза Солидарность". 31 августа в Гданьске было подписано соглашение между представителями забастовщиков и партийно-государственного аппарата, согласно которому ПНР допускала существование организаций трудящихся, неподконтрольных правящей партии.

Таким образом, опыт Польши показал несовместимость руководящей роли партии и широкой демократии на производстве. Теоретические основы официальной идеологии, провозглашавшей допуск трудящихся к управлению предприятиями, вступали в противоречие с партийной практикой, ограничивавшей пределы возможной демократии директивами правящей верхушки. Предоставление рабочим организациям свободы открывало вентиль, из которого грозила вырваться стихия, явно идущая вразрез с руководящей ролью партии. Представители власти склонны были объяснять это происками классового врага или разгулом преступности. И Гомулка, и Терек были убеждены, что рабочее самоуправление предоставляло трудящимся реальные рычаги воздействия на дирекцию, не видя при этом, что в действительности значение советов обесценивалось всевластием партийных структур и отсутствием низового воздействия на правящий режим. В этом смысле ситуация на предприятиях полностью повторяла ситуацию в стране, где при формальном верховенстве местных советов вся полнота власти находилась в руках у парткомов. Характерно при этом, что гомулковская и герековская команды прошли по сути один и тот же путь, начав с обещаний предоставить трудящимся возможность участвовать в принятии решений, и быстро перейдя к новой централизации и закручиванию гаек. Обе команды балансировали между соблазном установить жесткую властную вертикаль и опасениями, что такая вертикаль приведет к новым рабочим выступлениям, подобным тем, что были в 1956 г. Правящий режим ПНР так и не нашел выхода из этой ситуации, уступив место проверенным на Западе образцам взаимоотношений работника и работодателя.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Slabek H. Obraz robotnikow polskich w latach 1945-1989. Warszawa; Kutno, 2004.

2. Ярош Д. Сталинизм в Польше (1948-1956) // Польша - СССР. 1945-1989: избранные политические проблемы, наследие прошлого. М., 2005.

3. Kozlowski K. Strajki robotnicze na Pomorzu Zachodnim // Robotnicy przemyslowi w realiach PRL. Radom; Starachowice, 2005.

4. Орехов А. М. Советский Союз и Польша в годы "оттепели": из истории советско-польских отношений. М., 2005.

5. Eisler J. "Polskie miesiace" czyli kryzys(y) w PRL. Warszawa, 2008.

6. Jarosz D. Trudnosci aprowizacyjne jako wyznacznik swiadomosci i zachowan robotnikow polskich (1945-1970) // Robotnicy przemyslowi w realiach PRL. Radom; Starachowice, 2005.

7. Kaminski L. Polacy wobec nowej rzeczywistosci 1944-1948. Torun, 2000.

8. Friszke A. Opozycja polityczna w PRL. 1945-1980. Londyn, 1994.

9. http://isap.sejm.gov.pl/DetailsServlet?id=WDU19560530238

10. Mazurek M. Przechytrzyc zegar fabryczny. Nadzor instytucjonalny i nieformalna kontrola spoleczna w zakladach im. Rozy Luksemburg w Warszawie w latach 1956-1961 // Robotnicy przemyslowi w realiach PRL. Radom; Starachowice, 2005.

11. http://isap.sejm.gov.pl/DetailsServlet?id=WDU19580770397

12. Wadawek J. Podstawowa organizacja partyjna. Jej rola i zadania. Warszawa, 1969.

---

13. Zarajczyk A. Kierownicza rola PZPR w dzialalnosci rad narodowych. Warszawa, 1962.

14. O kierowniczej roli partii w systemie PRL (zagadnienia wybrane). Warszawa, 1968.

15. Taras R. Ideology in a socialist state. Poland 1956-1983. Cambridge, 1984.

16. Dymek B. Z dziejow PZPR w latach 1956-1970. Warszawa, 1987.

17. Glowacki A. Kryzys polityczny 1970 roku. Warszawa, 1990.

18. Hirszcz Z.J. Historia polityczna Polski. Biarystok, 1996.

19. EislerJ. Grudzien 1970. Geneza, przebieg, konsekwencje. Warszawa, 2000.

20. Hemmerling Z., Nadolski M. Opozycja wobec rzadow komunistycznych w Polsce. 1956-1976. Wybor dokumentow. Warszawa, 1991.

21. АВП РФ. Ф. 122. On. 56. П. 421. Д. 34.

22. Gomulka i inni. Dokumenty z archiwum KC. 1948-1982. Wstep, wprowadzenia i przypisy Y. Andrzejewski [A. Paczkowski]. Warszawa, 1986.

23. http://szczecin.gazeta.pl/szczecin/1,40765,3861784.html

24. Sasanka P. Czerwiec 1976. Geneza. Przebieg. Konsekwencje. Warszawa, 2006.

25. http://www.kor.org.pl/

26. Bemhard M.H. The origins of democratization in Poland. New York, 1994.

27. http://pl.wikipedia.org/wiki/Robotnik_%28dwutygodnik_KOR%29

28. Paczkowski A. Pot wieku dziejow Polski. Warszawa, 2005.

29. Adamus A. Zanim by! sierpieii. Wroclaw, 1995.

30. Mysl programowa opozycji demokratycznej w Polskiej Rzeczypospolitej Ludowej. 1976-1980. Rzeszow, 1993.

31. http://www.kor30.sws.org.pl/Panel_5.htm

32. Eisler J. Zarys dziejow politycznych Polski. 1944-1989. Warszawa, 1992.