Миф Наполеона был связан с надеждой поляков на его помощь в возрождении Польши, но Наполеон лишь использовал поляков в своих целях. Однако подъем патриотических чувств, связанных с этим именем, остался в исторической памяти народа.

The myth of Napoleon was connected with the hopes the Poles were associating with his assistance in the resurrection of Poland. The French Emperor, on the contrary, was simply using the Poles in his own interests. Nevertheless, patriotic enthusiasm, connected with his name, remained in historic memory of the nation.

Ключевые слова: легион Домбровского, Княжество Варшавское, национальное самосознание.

Истоки мифа о Наполеоне как освободителе угнетенных народов, воспринятого прежде всего в Польше, лежат в европейской истории конца XVIII - начала XIX в. Революция во Франции, создание Французской империи, завоевательные походы императора Наполеона I совпали по времени с падением и разделами Речи Посполитой, утратой польским народом национальной государственности. Польские патриоты не могли смириться с этой потерей, с тем, что с карты Европы исчезло само имя поляков. Уже в конце XVIII в. они выступили на борьбу за восстановление независимой Польши и искали союзников, на которых могли бы в этой борьбе опереться. Французский император, провозгласивший план перекройки Европы под лозунгом освобождения ее народов, представал в глазах поляков как герой, друг Польши и ее спаситель. Они верили, что, поддерживая Наполеона, помогая ему в осуществлении его планов, борются за свободу родины, возрождение ее к жизни. Поэтому польские солдаты участвовали в войнах, которые вела Франция, в том числе в далеких походах наполеоновских легионов. Их не смущал даже тот факт, что в ряде европейских стран, как, например, в Испании, французские "освободители" встречали ожесточенное сопротивление народных масс. Выражением веры и надежды польских участников этих походов стала песня, названная "Мазуркой Домбровского" по имени генерала Яна Генрыка Домбровского, возглавившего польских легионеров. В ней говорилось: "Польша еще не погибла, пока мы живы. То, что отняло у нас чужое насилие, мы силой отберем назад!".

В действительности Наполеон вовсе не намеревался возрождать Польское государство, свидетельством чего стали, в частности, его переговоры о судьбе Польши с императором России Александром I в первое десятилетие XIX в. (подробнее см. [1]). Готовясь в эти годы к войне против Австрии и Пруссии, французский император был заинтересован в союзе с Россией. В 1810 г. оба монарха согласовали текст конвенции, ряд статей которой гласил, что "Королевство Польское

Фалькович Светлана Михайловна - д-р ист. наук, ведущий научный сотрудник Института славяноведения РАН.

никогда не будет восстановлено", наименования "Польша" и "поляки" будут исключены из употребления, а польские ордена упразднены [1. С. 25 - 26]. Конвенция осталась не подписанной Бонапартом в связи с изменением его планов: он стал готовиться к походу на Россию и был заинтересован в поддержке поляков. Для использования польского ресурса - материального и людского - Наполеон создал в 1807 г. сателлитное польское государственное образование из польских земель, захваченных Пруссией во время разделов Речи Посполитой, под названием Княжество Варшавское. Оно было включено в наполеоновскую политическую и законодательную систему, во главе его император поставил саксонского короля в качестве князя Варшавского. Таким образом, хотя имя Польши не прозвучало, но поляки получили возможность мечтать о дальнейших "благодеяниях" французского императора. Правда, эти надежды разделяли не все поляки. Часть польских политических деятелей придерживалась пророссийской ориентации, не доверяла Наполеону, зато большая часть патриотов с восторгом восприняла обращение к польским войскам, включенным в состав "великой французской армии", в котором Бонапарт объявлял о войне с Россией и обещал "распространить" Польшу на территории, более обширные, чем она имела перед разделами. В другом обращении императора к армии, составленном на французском и польском языках, война против России называлась "второй польской войной", под первой же подразумевалась война против Австрии и Пруссии [1. С. 43]. Этот намек создавал иллюзию, будто Франция последовательно борется с державами-участницами разделов Польши во имя освобождения всей польской территории и возрождения Польского государства. Именно поэтому польские солдаты с готовностью шли в бой по призыву Наполеона. Очень характерную картину нарисовал Л. Н. Толстой в романе "Война и мир": он описывает, как, пересекая границу России, польские уланы форсировали реку Вилию, причем поляки с восторгом, словно завороженные, смотрели на французского императора, неподвижно стоявшего на берегу; они не искали брода, находившегося невдалеке, а предпочитали погибать на глазах любимого вождя. В то же время польское население Литвы и Белоруссии с энтузиазмом встречало французскую армию, в состав которой входил польский корпус под началом Ю. Понятовского. Польская аристократка С. Шуазель-Гуфье вспоминала о слезах радости, восторге, волнении, охвативших поляков - жителей Вильно, когда в город вошла "Великая армия": "Во всем городе раздавались торжествующие клики". Сообщалось и о том, что ряд польских жителей занятых наполеоновскими войсками городов заранее готовились встретить "освободителей". Это были представители шляхты, зажиточных городских слоев. Энтузиазм и великие надежды, связанные с походом Наполеона на Москву, нашли непосредственное проявление и в Княжестве Варшавском. В Варшаве патриоты организовали заседание сейма, провозгласившего создание Королевства Польского. Сформированная Генеральная конфедерация объявила о соединении польского народа "в единое тело" и выразила уверенность в скором осуществлении этого лозунга. В честь императора Наполеона, который и был инспиратором его провозглашения, звучали восторженные здравицы [1. С. 47 - 49, 511].

На фоне восторгов неприятно воспринимались факты бесцеремонного поведения французских солдат в занятых ими городах и деревнях - реквизиции, грабежи, мародерство и т.п. Когда "Великая армия", вынужденная бежать из России, вновь оказалась на территории Литвы, Белоруссии и Польши, польскому населению пришлось особенно остро почувствовать значение этой стороны союза с Францией. На территории Княжества Варшавского велись военные действия, его экономика была целиком подчинена интересам войны и оказалась в полном упадке, страна была разорена, из нее были выкачаны и людские ресурсы. Рухнули надежды, возлагавшиеся на Францию и ее монарха, теперь судьбу Польши решали державы-победительницы Наполеона. На Венском конгрессе в

1814 - 1815 гг. определился новый покровитель и "благодетель" поляков - российский император Александр I. Российский монарх возродил польское имя и национальную государственность, создав Королевство Польское и даровав ему конституцию, одну из самых либеральных в Европе. За это польские подданные назвали своего короля "благословенным", причем он получил признание не только у прежних сторонников российской ориентации, принадлежавших преимущественно к магнатскому лагерю, - А. Чарторыского, М. Огиньского, Л. Плятера и других, но и у многих из тех, кто еще недавно воевал против России в рядах "Великой армии": так, например, генерал Ю. Зайончек стал наместником новообразованного Королевства Польского. Польские либералы высоко ценили конституцию Королевства, в частности Александер Кожуховский подчеркнул, что, в отличие от составленной Наполеоном конституции Княжества Варшавского, она не просто декларировала лозунги, но и обладала реальной силой [2] (цит. по [1.С. 342 - 343]).

Казалось бы, прежний кумир, побежденный и развенчанный, не оправдавший надежд и чаяний польского народа, должен был быть забыт, но, как выяснилось вскоре, миф Наполеона уже сформировался и укоренился к этому времени в сознании поляков. Его имя связывалось с революцией, борьбой за свободу и полную национальную независимость. Поэтому воспоминание о Наполеоне возникало все чаще по мере того, как вследствие политики царизма, нарушавшего конституционные свободы и права в Польше, польское общество все больше разочаровывалось и в новом "благодетеле", и в самой конституции. Так, В. Лукасиньский, приговоренный к заключению в Шлиссельбургской крепости за создание тайного Патриотического общества, писал в "Воспоминаниях" о ненависти польских крестьян к "московскому царю" за то, что он якобы дал конституцию лишь затем, чтобы отомстить их детям и братьям, которые, служа Наполеону, сражались с русской армией [3. S. 70 - 75] (см. также [1. С. 384]).

Нарастанию недовольства в Королевстве Польском способствовала международная обстановка, характеризовавшаяся с начала 1820-х годов подъемом революционного движения в ряде стран Европы, а в 1830 г. взорванная Июльской революцией во Франции. В течение всего этого периода имя Наполеона было для польских патриотов, разделявших нараставшие в королевстве оппозиционные настроения, символом борьбы за свободу. Такой смысл подчеркивала царская агентура, отмечая, что в бумагах тайных патриотических организаций первые буквы слов "Вольность" (W) и "Наполеон" (N) стояли рядом и служили опознавательными знаками для их членов; за эти символы провозглашались тосты. Уже после смерти Бонапарта, в 1823 г., поляки вспоминали, как он, будучи еще на острове Святой Елены, послал оттуда своего эмиссара Лас Казаса "распространить возмущение против монархов". Позже, во время русско-турецкой войны 1829 г., польские офицеры, сражавшиеся против России в рядах турецкой армии, распространяли слух, что там же находится и бывший французский император [4. 35. к. 52; 37. к. 163, 1229; 5] (см. также [6. S. 112, 120]). Тогда в Варшаве возникла мода на пуговицы и украшения a la Napoleon. "Мода" распространилась и на сына Наполеона- герцога Рейхштадтского, которого любовно называли "Орленком". О том, что любовь к Бонапарту выливалась в симпатию к "Орленку", сообщали тайные агенты. По их данным, в конце 1820-х годов в Галиции разошелся слух, будто три державы, разделившие Речь Посполитую, договорились о восстановлении Польши, и одним из кандидатов на ее престол называли герцога Рейхштадтского. Ходили слухи и о плане Габсбургов поставить "Орленка" во главе так называемого малого Царства Польского. Накануне революции 1830 г. во Франции изображение сына Наполеона в мундире турецкой армии носили на груди представители либеральной калишской оппозиции [4. 37. к. 50, 81; 35. к. 100, 184, 229] (см. также [6. S. 115 - 116; 1. С. 405 - 406, 408, 417]).

Весть о революции быстро дошла до Варшавы, и студенческая молодежь, горячо обсуждая новости из Франции в кофейнях, неизменно повторяла имя Наполеона. О его войне с Россией напомнили два студента, которые на Старом Месте в Варшаве под аккомпанемент пистолетных выстрелов распевали песню о сражениях французов с "москалями" под Пултуском. В самой же Франции имя Наполеона воодушевляло революционных эмигрантов-поляков и представителей других национальностей. Еще в канун революции, в июне 1830 г., они совместно отмечали день рождения Тадеуша Костюшко, вспоминали великих людей, во славу их пили и произносили речи. И тут имя Наполеона звучало рядом с именами Джорджа Вашингтона, Шарля Пишегрю и других - "тех, кои за политические деяния лишены жизни или наказаны" [4. 37. к. 163, 241; 35. к. 229].

Таким образом, имя Наполеона Бонапарта вошло в историческую память польского народа и прочно в ней закрепилось. Это сказалось на польском национально-освободительном движении и в последующие десятилетия, в частности в 50-е годы XIX в., когда часть польского патриотического лагеря, рассчитывая на дипломатическую и военную поддержку Франции, стала строить планы, связанные с бонапартистской политикой Наполеона III. Возникает вопрос, чем была вызвана такая живучесть в памяти поляков этого имени, что лежало в ее основе - разум или чувство? Представляется, что рациональной основы для любви и благодарности Корсиканцу на самом деле не существовало: ведь Бонапарт не помог польскому народу вновь обрести подлинную государственность, да и не имел таких намерений; он лишь использовал в политическом, экономическом и военно-стратегическом плане польский вопрос, Польшу и самих поляков. В то же время он подарил полякам надежду, укрепил их веру, воодушевил их на борьбу за родину. Встав в ряды "Великой армии" Наполеона, они обрели гордость и достоинство, почувствовали свою силу и значение своего дела, утвердились в мысли, что, пока они живы, Польша еще не погибла. Эта "эмоциональная подпитка" помогла им в дальнейшей национально-освободительной борьбе. Большое значение имели также военная выучка и опыт, приобретенные за годы воинской славы наполеоновской армии. И, видимо, не случайно памятник на одной из центральных площадей Варшавы, напоминающий об этом факте истории польского народа, был поставлен от имени армии уже возрожденной Польши. И так же не случайно, что именно мелодия "Мазурки Домбровского" стала мелодией государственного национального гимна Польши, которую мы слышим и сегодня.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Польша и Россия в первой трети XIX века. Из истории автономного Королевства Польского 1815 - 1830. М, 2010.

2. [Kozuchowski А.] О Sejmie Krolestwa Polskiego uwagi przez Kozuchowskiego Aleksandra. Warszawa, 1818.

3. Lukasinski W. Pamietnik. Warszawa, 1960.

4. Archiwum Glowny Akt Dawnych. Policja Tajna Wielkiego Ksiecia Konstantego.

5. Archiwum Glowny Akt Dawnych. Komisja senatora Nowosilcewa.

6. Фалькович С. М. Общественное движение в Королевстве Польском глазами царского сыска // Ruchy spoleczne w Polsce i Rosji do II wojny swiatowej. Warszawa, 2005.