И. Ю. ЗАРИНОВ. Поляки в диаспоре. Сравнительная характеристика этнической истории польских диаспор в России, США и Бразилии. М., 2010. 268 с.

Монография российского этнолога И. Ю. Заринова посвящена анализу некоторых аспектов формирования и сохранения национальной культуры и идентичности в инокультурной среде на примере истории польских диаспор России, США и Бразилии. Автор рассматривает проблемы становления польских этнических анклавов (глава первая "Процесс образования и развития польских диаспор в России (имперской, советской, постсоветской), США и Бразилии"), сравнивает формы и способы аккультурации поляков в этих странах (глава третья "Сравнительный анализ процесса аккультурации польских диаспор России, США и Бразилии"), иллюстрируя их краткими биографиями знаменитых польских эмигрантов первой волны и их потомков в XIX-XX вв. (глава вторая "Знаменитые поляки России, США и Бразилии").

Открывается книга теоретическим введением, посвященным содержанию и трактовкам термина "диаспора" в современной научной литературе (с. 5 - 19). И. Ю. Заринов разбирает спектр его значений, их эволюцию, подробно останавливаясь на дискуссиях в российской и зарубежной историографии конца XX - начала XXI в. Их анализ показывает, какую роль в современной науке играют дефиниции важнейших социологических и этнологических понятий и определение "диаспоры" в частности. Вариативность интерпретаций порождает принципиальные расхождения в толковании самого феномена - причем как в теоретических трудах, так и в систематизации материалов полевых исследований. В случае с диаспорой значимым оказывается взгляд на соотношение и динамику процессов аккультурации и ассимиляции иноэтнической группы в чужеродной среде. Сложности возникают и из-за принципиальных противоречий между самоидентификацией и внешней идентификацией этнических сообществ. Зачастую мигранты - и поляки не являются исключением - убеждены в этнической "аутентичности" своего этнокультурного наследия, подчеркивают неизменность традиций, в то время как сторонний наблюдатель (представитель автохтонного этноса или культуры страны-реципиента), или исследователь, может отметить вполне осознанное стремление (особенно молодежи следующих поколений) к аккультурации, нивелировке

национальных особенностей поведения и внешности или отказу от прежней идентификации.

"Польский случай" в этом контексте обладает как универсальными, так и явно специфичными чертами. Следует признать, что, несмотря на детальное обоснование использования понятия "польская диаспора" применительно к Российской империи (СССР, России), из примеров польских анклавов в трех странах этот представляется наименее бесспорным. Сложности возникают в связи с двумя аспектами. Во-первых, проблема заключается в формальных политико-правовых обстоятельствах, связанных с разделами польского государства (можно ли именовать диаспорой группу, проживающую на протяжении многих поколений на собственной исторической территории, имеющей исторические и культурные основания именовать ее родиной, если она в результате военного или дипломатического соглашения переходит в состав иного государственного образования). Этот вопрос - принципиальный для понимания истоков современной Полонии - является актуальным для многих этносов Центральной и Восточной Европы.

Второй аспект можно обозначить как субъективный: вряд ли в современном национальном сознании поляки не только Царства Польского (или Привислинского края), но прежде всего так называемых "кресов" могут именоваться этническим анклавом. (Кстати, анализ важнейшего для польской идентичности понятия-мифологемы "кресы" - если бы автор к нему обратился, - позволил бы осветить многие современные проблемы польского самосознания.) В этом случае необходимо было бы оговорить принципиальные различия, продиктованные позициями сторон.

Поэтому несколько страниц первой главы, посвященных истории польского этноса и главным этапам эволюции национального самосознания, представляются слишком общим и кратким изложением вопросов формирования польской диаспоры в России. В этом экскурсе обозначены лишь ключевые этапы процесса, в то время как польско-русские (или польско-украинские или польско-белорусские) отношения на протяжении столетий (в особенности начиная с XVII в.) осложнялись не столько номинальными отличиями в конфессиональной принадлежности, формах политического устройства и др., но прежде всего идеей цивилизационного превосходства поляков. В условиях утраты собственной государственности, в период поражений национальных восстаний XIX в. в России, в годы Второй мировой войны (с репрессиями в отношении поляков на территориях, захваченных Германией и СССР) сохранение собственной национальной идентичности, языка и веры в среде насильственно переселенных поляков, окруженных ореолом мученичества и жертвенности, становилось не только важнейшим средством трансляции этничности, но и основанием для преемственности чувства принадлежности к европейской цивилизации и мессианского предназначения польского народа. Эти константы польского национального самосознания подкреплялись мифологией исключительности и сохранялись почти в неизменном виде, в том числе благодаря заостренному противопоставлению, жесткости оппозиции свой/чужой в отношении русских в польской культуре в целом (российская и польская историография комплекса этих проблем довольно обширна и нуждается в авторских комментариях).

На мой взгляд, перечисленные особенности принципиально отличают процесс аккультурации поляков в России (СССР) от истории польской диаспоры в странах Западной Европы и тем более в США. Еще одним важным фактором является, как верно отмечает автор, социальное происхождение мигрантов. В этом отношении состав польских анклавов в России кардинально отличен от рабоче-крестьянской эмиграции поляков в США, Канаду и Южную Америку (с. 31). Американская диаспора поляков складывалась поздно и иначе.

Отличительной чертой польской миграции в Новый свет можно считать преобладание политических причин и мотивов над социально-экономическими факторами. В конце XVIII-XIX вв. волнообразная миграция поляков была обусловлена разделами Речи Посполитой и преследованием участников патриотических движений, восстаний и войн. Часть эмигрантов осела прежде всего во Франции и Англии, шляхта стремилась связать свою жизнь с военной службой в армиях различных стран; американская не была исключением. Бразильская диаспора поляков образовалась лишь в конце XIX в. из крестьянских переселенцев, что определило специфические способы сохранения этнокультурной самобытности данной группы.

Глава о знаменитых поляках носит иллюстративный характер, ее цель - на примере конкретных судеб показать возможные пути достижения мигрантами, в полной мере сохранившими польскую национальную идентичность, социального успеха на второй родине. Выбор персоналий ограничен самыми известными деятелями, проявившими себя в различных профессиональных областях и признаваемыми в качестве "знаменитых поляков" прежде всего в современной Польше. Эта глава логично вписывается в избранный исследователем предметный ракурс и структуру работы. Однако рассказ о прославленных поляках, живших в Российском государстве, нуждается в более корректном обосновании.

Вопрос об этническом происхождении и самоидентификации личности в эпоху Средневековья и раннего Нового времени - один из наиболее сложных. В польской и российской историографии при его освещении принципиальной оказывается аргументация, позволяющая использовать тот или иной этноним; иногда исследователи вынуждены и вовсе отказываться от констатации этнической принадлежности, ограничиваясь конфессионимом и фиксацией региона проживания. Польское королевство и Великое княжество Литовское, с середины XVI в. - Речь Посполитая двух народов - было государством полиэтническим и поликонфессиональным, и восточные земли ("кресы") также населены весьма пестрыми в языковом и конфессиональном отношении группами; в XVI-XVII вв. смена вероисповедания по социальным причинам приобретает массовый характер, что весьма затрудняет однозначное определение этнической принадлежности отдельных личностей и даже шляхетских родов. При отсутствии самоидентификации подобные отнесения носят характер допущения; поэтому формулировки должны быть гиперкорректными (фраза о ситуации XVI в. "гипотетически лицом польского происхождения (или малороссийского, что, в сущности, в то время имело много сходства)" никак не соотносится с богатой современной историографией проблем польской и украинской этничности XVI-XVIII вв.)

Спорным можно считать и причисление последнего польского короля Станислава Августа Понятовского или композитора М. К. Огиньского к "знаменитым российским полякам" (с. 59, 64 и далее). Ссыльные поляки в Сибири и Вологде, прославившиеся на поприще науки и культуртрегерства, поставлены автором в один ряд с петербургскими литераторами 1830 - 1850-х годов, обычно относящимися к группе "поляков на русской службе", однако в польском национальном пантеоне даже сегодня такое сближение невозможно.

В третьей главе И. Ю. Заринов обращается к сложному комплексу проблем, связанных с механизмом аккультурации поляков. Для этого он прибегает к сравнительному анализу диаспор по определенным параметрам. Сопоставление осуществлено по трем основным элементам традиционной культуры в ее этнографическом понимании: материальная (жилище, одежда, пища), духовная (религия, обрядность, язык), а также социальная культура (традиционные виды хозяйственной деятельности и обусловленный ими социальный статус) и механизмы сохранения и воспроизводства этнонациональной самобытности (семья, костел и приходская община, школа). Источниками первой части главы служат полевые материалы автора. Кроме традиционных, И. Ю. Заринов рассматривает роль современных форм этнокультурной самоорганизации - такие как средства массовой информации и различные общества. Одним из главных путей ассимиляции являются, как известно, смешанные браки. Автор анализирует отношение поляков к другим местным "чужим" (по конфессиональному, языковому, этнокультурному и социальному признакам) в США, Бразилии и России, степень толерантности и адаптации, сопоставляя процесс разрушения основ моноэтничности в польских группах. По его заключению, процесс "аккультурации и ассимиляции [...] затрагивает прежде всего эндогамную семью", состояние которой позволяет судить "об этнокультурном состоянии диаспоры" (с. 113); продолжает играть консолидирующую роль костел как "бастион польскости" - однако для представителей молодого поколения в меньшей степени (с. 123). Степень трансформации этнического языка в настоящее время во многом зависит не только от историко-культурных факторов, но и от политики страны-реципиента в отношении национальных меньшинств; при этом, как обоснованно отмечает исследователь, в диаспоральной среде языковой процесс обладает ярко выраженными разнонаправленными тенденциями, колеблясь между стремлением сохранить родной язык и перейти на чужой (с. 138 - 139). Поляков (особенно первые поколения мигрантов) отличает высокая сте-

пень общественной активности и навыки самоорганизации.

В этой же главе автор обращается к вопросу об этническом самосознании и этнической идентичности (понимая их как самоидентификацию и внешнюю, объективно-научную идентификацию). Он отмечает сходство бразильской и американской "Полоний", в которых удается сохранять высокую степень польской идентичности благодаря государственной политике и наличию "социальных атрибутов диаспоральности" (с. 189), а также сильное воздействие последней - наиболее многочисленной миграционной волны (1990 - 2000-е годы).

Выводы исследования связаны с выявлением системы закономерностей и зависимости двух форм этнического сознания поляков - этнического самосознания и этнической идентичности. "Смещение этнического самосознания как проявления социокультурной солидарности, возникающей в процессе становления диаспоры, в сторону этнической идентичности, образующейся в процессе аккультурации и ассимиляции, субъективно отражает степень трансформации всего комплекса этнических маркеров", что доказывает, - заключает автор, - наличие в природе этничности субъективного и объективного начал (с. 192).

Монография И. Ю. Заринова является одной из редких в современной российской полонистике попыток осветить взаимосвязь польского исторического опыта сохранения этнокультурной самобытности и механизмов этнической адаптации в эпоху миграций и глобализации.