Своеобразие Польши состоит в том, что за много лет до революционного перелома 1989 г. в стране возникла сильная оппозиция, а репрессии против нее были не слишком жесткими, и стало быть, не слишком эффективными. Революция не явилась непосредственным следствием развития в 1988 - 1989 гг. массового общественного протеста: это была революция "переговорная" - между реформаторским крылом ПОРП и умеренной частью политической оппозиции, вышедшей из общественно-политического движения "Солидарность", сформировавшегося задолго до этого, в 1980 - 1981 гг. на почве протеста против коммунистического режима. С самого начала оно преследовало не только экономические, но и политические цели. Это оказалось возможным в силу того, что во главе движения наряду с рабочими лидерами стояли интеллигенты, которые до этого вели широкую - как открытую, так и полуподпольную - правозащитную и просветительскую деятельность. Нигде самиздат не распространялся так широко, как в Польше: произведения запрещенной художественной литературы и публицистики, неподцензурные газеты и журналы выходили многотысячными тиражами. Поэтому, когда на волне забастовок лета 1980 г. стала формироваться "Солидарность", у нового движения были почти готовые кадры и организационные структуры. Под его натиском власть капитулировала, "Солидарность" легализовалась. Вскоре она насчитывала около 10 млн. членов. Власти вынуждены были считаться с "Солидарностью", тем более что в ее ряды вступили даже многие члены ПОРП.

После введения военного положения (декабрь 1981 г.) все организации, кроме ПОРП, были запрещены, лидеры оппозиции интернированы, многие из ушедших в подполье - приговорены к тюремному заключению. Однако на массовый террор власти все же не решились - отчасти из-за того, что в конце концов начали понимать: рано или поздно придется наладить какой-то вид сосуществования с оппозицией. Тем более, что она продолжала свою профсоюзную, издательскую и другую деятельность в подполье. После введения военного положения власть не прекратила диалога с обществом. Были созданы Патриотическое движение национального возрождения, Консультационный совет при главе Государственного совета, Консультационный экономический совет при

Майорова Ольга Николаевна - канд. ист. наук, научный сотрудник Института славяноведения РАН.

стр. 39

Совете министров и другие, что позволило польскому историку А. Панковскому назвать меры военного положения и последующую политику властей "самоограничивающимся террором" по аналогии с тактикой "самоограничивающейся революции", используемой оппозицией [1. S. 136]. В 1982 - 1985 гг. командой главы правительства, а потом председателя Госсовета В. Ярузельского с целью "улучшения", реформирования социализма в Польше были предприняты попытки проведения ограниченной экономической реформы с введением элементов рынка, политические реформы, направленные на либерализацию коммунистического режима в рамках "развития социалистической демократии".

После амнистии политических заключенных в 1986 г. с обеих сторон все чаще раздавались слова о необходимости проведения "круглого стола", чтобы обсудить судьбы страны. Переломным моментом для команды Ярузельского стало ее поражение на референдуме в ноябре 1987 г., когда предлагавшиеся ею меры по радикальному оздоровлению экономики и политической жизни не получили необходимой поддержки. Следствие - падение престижа властей, а также вызванная этим необходимость идти на дальнейшие уступки, расширять социальную базу власти и реформы. В февральском номере ежемесячника "Konfrontacje", то есть органе, контролируемом властью, представитель оппозиции Б. Геремек сделал официальное предложение о заключении антикризисного пакта, которое уже раньше появлялось в документах "Солидарности" [2. S. 59]. Летом 1988 г., после масштабных забастовок апреля-мая, коммунисты выступили с предложением провести встречу за "круглым столом" с "представителями различных общественных и рабочих кругов", что фактически открывало путь к предварительным переговорам. Требование оппозиции о легализации "Солидарности" отклонялось, однако взамен предлагалась реформа политической системы, более глубокая, чем ожидала оппозиция. Следует отметить, что в связи с переменами в СССР свобода действий руководства ПОРП, без сомнения, увеличивалась. Во время визита в Варшаву в июле 1988 г. М. С. Горбачев положительно оценил умеренный реформаторский курс ПОРП, что придавало В. Ярузельскому уверенность. Политический перелом, которого с нетерпением ожидали в обществе, принес состоявшийся в декабре 1988 - январе 1989 г. X пленум ЦК ПОРП. Партийные реформаторы с большим трудом, но все же сумели провести резолюции о политическом и профсоюзном плюрализме, фактически означавшем повторное вхождение "Солидарности" в политическую систему. Это было равнозначно принципиальной переориентации политики ПОРП в направлении демократизации, давало шанс на мирный, лишенный элементов насилия, переход к принципиально новой фазе общественного развития. Решения пленума были восприняты в широких кругах партии неоднозначно. Уже сам способ их принятия, отсутствие широкой дискуссии, своеобразный "шантаж" руководства, грозившего подать в отставку, свидетельствовал о том, что руководящая группа отдавала себе отчет в отсутствии поддержки со стороны большинства членов партии. Что касается оппозиции, то решения пленума вызвали возрастание радикализма той ее части, которая выступала против соглашения с коммунистической властью. Таким образом, более двух лет шла трудная подготовительная работа представителей партийных реформаторов и умеренного крыла оппозиции прежде чем "круглый стол" состоялся.

Официальные переговоры между сторонами политического конфликта, проходившие с 6 февраля по 5 апреля 1989 г., стали первыми после введения военного положения. В течение двух месяцев Польша смотрела по вечерам поли-

стр. 40

тический сериал, не известный ей ранее. За "круглым столом" заседало 56 человек, в том числе 14 - от коалиции (ПОРП, Объединенная крестьянская партия (ОКП), Демократическая партия (ДП), "Паке" и др.), 20 - от оппозиции, шесть от Всепольского соглашения профсоюзов, 14 - "независимых авторитетов" (пять из них делегировал Гражданский комитет) и два - представителя католической церкви. Главные участники с партийно-правительственной стороны - Ч. Кищак, Ст. Чёсек, А. Квасьневский и Л. Миллер, а также на втором плане - Н. Козакевич (ОКП), Я. Яновский (ДП), А. Мёдович и Р. Сосновский (ВСПС); с оппозиционной - Л. Валенса, Б. Геремек, Т. Мазовецкий, А. Михник и Я. Куронь. Транслировавшееся по телевидению и радио торжественное открытие заседаний носило характер шоу, поскольку стратегические решения были приняты несколькими днями ранее в Магдаленке, резиденции Министерства внутренних дел под Варшавой, где с августа 1988 г. проходили подготовительные переговоры.

Выступавший первым глава МВД Ч. Кищак предложил, чтобы предметом переговоров стал пакет реформ политической, общественной и экономической жизни. Для будущего функционирования государства ключевое значение имел, по мнению генерала, проект "неконфронтационных" выборов в Сейм, учитывающий представительство более широких, чем прежде политических ориентации. "В результате новый парламент имел бы более плюралистичный характер" [3. 7 II]. Второй составляющей соглашения стала бы экономическая модель, делавшая возможным сдерживание инфляции, решение вопроса внешней задолженности, преобразование структуры экономики и ее развитие. Однако это требовало общественной поддержки и принятия оппозицией части ответственности за реформы. Третьим элементом предлагавшегося соглашения являлся профсоюзный плюрализм. "Если за "круглым столом" мы выработаем и официально подтвердим консенсус в отношении идеи неконфронтационных выборов, а также поддержки проектируемых политических и экономических реформ, то станет возможным безотлагательное обращение в Государственный совет с предложением принять закон, отменяющий блокаду профсоюзного плюрализма на предприятии" [3. 7 II]. Выступая с этой декларацией, Кищак предлагал компромисс как основу проектируемого соглашения: что-то, за что-то.

"Сторона, которую я представляю, принимает все выдвинутые генералом предложения как программного, так и организационного характера", - отвечал Л. Валенса. Таким образом, договор, заключенный в Магдаленке, получил публичное одобрение. "Время политической и общественной монополии подходит к концу. Необходима такая перестройка, которая государство одной партии сделает государством народа и общества", - говорил далее лидер "Солидарности". Он требовал легализации не только его профсоюза, но также "Солидарности земледельцев" и Независимого союза студентов, законодательных гарантий для свободы объединения, независимости судов, плюрализма мнений в средствах массовой информации, местного самоуправления. Этот комплекс требований составлял официальную программу оппозиции, которую она намеревалась реализовать за "круглым столом". В экономических вопросах Валенса высказался за глубокие реформы, которые освободят экономику от "политической монополии номенклатуры, предоставят равные права всем видам собственности, вернут права рынку" [3. 7, II].

стр. 41

Первое и последнее заседания действительно прошли за круглым столом. Кроме этого работа проходила в комиссиях, подкомиссиях и рабочих группах. Сопредседателями главных комиссий были - Я. Рейковский и Б. Геремек (по вопросам политических реформ), А. Квасьневский и Т. Мазовецкий (по вопросам профсоюзного плюрализма), В. Бака и В. Тшечаковский (по вопросам экономики и социальной политики); в роли наблюдателей участвовали представители католической церкви. В целом в разных формах работы "круглого стола" приняли участие 452 человека.

Переговоры проходили нелегко, ведь это был политический торг за окончательные контуры реформ, и в их успешном финале немаловажна роль совещаний в Магдаленке, ставших своеобразным "подпольем" "круглого стола". Здесь согласовывались спорные вопросы, выяснялись намерения сторон, находились способы избежать возможные трудности. Конфиденциальность заседаний и постепенно преодолеваемое взаимное недоверие создавали атмосферу поиска соглашения как высшей ценности для блага страны. Всего за время заседаний пять раз собирался ее полный состав, столько же заседали сопредседатели рабочих комиссий, один раз состоялось заседание группы, редактировавшей "общественное соглашение" и один раз - группы, готовившей совещания в Магдаленке. Если к этому добавить постоянные организационные контакты и технические переговоры, то следует признать, что конфиденциальное течение переговоров "круглого стола" было столь же широко и интенсивно, как и сами переговоры [4. S. 12 - 13].

С точки зрения дальнейшего хода событий наиболее существенное значение имели политические реформы. Что касается экономической сферы, то многих коренных вопросов решить не удалось, и это, возможно, один из парадоксов "круглого стола": ведь в годы, предшествовавшие соглашению, лидеры оппозиции постоянно повторяли, что его основой должны стать экономические вопросы, так как именно в этой области существует реальная общность интересов. Обе стороны пришли к согласованному решению - не выходить за рамки реформы социалистической экономики.

Первое заседание Комиссии по вопросам политических реформ состоялось 10 февраля. "Речь идет о том, - заявлял ее сопредседатель Я. Рейковский, - чтобы отойти от моноцентричной системы и создать условия для развития самоорганизующегося гражданского общества" [3. 11/12 II]. При желании можно было бы найти в этой формулировке сходство с оппозиционной концепцией "демократической динамики", т.е. безотлагательные перемены, создающие условия для дальнейших реформ. Состав органов представительной власти должно определить свободное волеизъявление избирателей, продолжал Рейковский, однако так, чтобы не угрожать "основным конструктивным принципам системы", которые выражают интересы "очень важных общественных групп". Перемены, которые можно было бы достичь сразу же, - это модификация состава парламента: отказ ПОРП от большинства мандатов и присутствие "в значительном количестве" оппозиционных представителей. Гарантом стабильности системы должен был быть институт президентства.

В ответ Б. Геремек подчеркнул, что исходным пунктом "круглого стола", наряду с общим кризисом коммунистической системы (распад "гулаговской модели правления"), был лозунг "Нет свободы без "Солидарности"". Следовательно, перемены должны начинаться с легализации "Солидарности". Чтобы ее возвращение на политическую сцену не вызвало конфликтов, следует рефор-

стр. 42

мировать государство. Представитель оппозиции назвал четыре условия демократизации: реформа законодательства и судопроизводства (прежде всего независимость судей); отказ от монополии власти в средствах массовой информации и, значит, доступ к радио и телевидению и основание ежедневной газеты оппозиции; свобода создания объединений; формирование территориального самоуправления. Конечная цель - "страна полностью демократическая, живущая со своими ближними и дальними соседями в дружбе, управляемая в соответствии с волей народа, выраженной в демократических выборах, мод ель... полной политической свободы" [3. 11/12 II]. Эта принципиальная перестройка должна происходить постепенно и не создавать национальной угрозы. Ключевым вопросом были гарантии безопасности для "очень важных общественных групп", о которых говорили Я. Рейковский и К. Ципрыняк. Успокоению номенклатуры много времени посвятили Я. Куронь и особенно А. Михник. Его концепция испанского пути представляла приглашение "либерального" крыла партии к компромиссу, подобно тому, который франкистский режим достиг с испанской демократической оппозицией.

14 февраля пресс-секретарь правительства Е. Урбан заявил, что партия стремится к "полной представительской демократии и плюрализму с легальным участием оппозиции в политической и государственной жизни" [3. 15 II]. Он не скрывал, что причиной этого является холодный расчет. Власти хотели избежать синдрома 1981 г., когда "Солидарность" объединила все общественные устремления, став "конфронтационной политической силой". Помешать этому призвана была легализация оппозиции, проведенная одновременно с профсоюзным плюрализмом. Оппозиции, разумеется, конструктивной, т.е. принимавшей в принципе власть ПОРП и склонной к сотрудничеству. Пресс-секретарь правительства подчеркивал неделимость составных частей предложений. "Если будет заключено рамочное соглашение о совместной деятельности по выходу Польши из экономических трудностей и о постепенном характере политических перемен, в том числе о неконфронтационных выборах, то только тогда легализованный профсоюзный плюрализм и развитый политический плюрализм смогли бы сыграть конструктивную роль" [3. 15 II]. В этой декларации не было ничего нового, но ее форма показывала, что в кругах политической элиты прокладывает себе путь прагматичное мышление.

В высказываниях пресс-секретаря вообще не было слова "социализм", и это также было свидетельством происходящих перемен. Но не следует их переоценивать. Так, например, выступление Я. Рейковского прозвучало в совершенно ином тоне. В интервью газете "Polityka" сопредседатель Комиссии по вопросам политических реформ акцентировал внимание на стабильности строя, которая не может ставиться под сомнение. "Принципы строя определяются не на выборах. Судьба капитализма ни на каких выборах не решалась", - заявил он. Стабильность строя в Польше гарантирует марксистская партия. "Не забывайте, - подчеркивал профессор, - что ПОРП не является партией в традиционном смысле этого слова... Партией, которая должна править до выборов и передавать власть в зависимости от их результатов. Она является (так исторически сложилось) главным гарантом политического порядка - основой стабильности государства". Представитель ПОРП определил приоритеты действий: "социалистический демократический порядок", развитие территориального самоуправления, новый, плюралистический закон о политических партиях. [5. 25 II] Сутью его высказываний, опубликованных спустя несколько дней после начала

стр. 43

заседаний "круглого стола", стало предостережение: тот факт, что партия согласилась на легализацию оппозиции, не означает отказа от гегемонии ПОРП в политической жизни. На эту тему ясно высказывалась "Trybuna Ludu", напоминая участникам "круглого стола" о необходимости соответствия очередных реформаторских шагов общественно-политическим реалиям ПНР. "Выборы в Польше могут происходить между конкурентными программами, но находящимися в рамках существующего строя, - писал комментатор органа партии. - Выборы, угрожающие его свержением, были бы угрозой стабилизации в нашей стране" [3. 1 III].

Власти хотели склонить оппозицию к участию в так называемых неконфронтационных парламентских выборах, что являлось бы прелюдией ее встраивания в политическую систему ПНР, не нарушавшего фундаментального принципа - руководящей роли ПОРП в государстве. Наиболее острые споры велись по трем вопросам: закон о выборах, компетенции президента и соотношение полномочий Сейма и Сената. Солидаристская сторона априори согласилась на недемократический характер выборов (т.е. на предварительное разделение мест в парламенте), требуя однако, чтобы этот закон касался только четырехлетнего периода деятельности данного парламента. Власть в свою очередь придавала значение не только соответствующему разделению мест в парламенте, но и тому, кто будет представлять оппозицию в парламенте. Неконфронтационный характер выборов призван был обеспечить Всепольский список, включавший наиболее влиятельных представителей обеих сторон. Из-за решительного отпора со стороны "Солидарности" эти планы не были реализованы, но власти оставили в законе положение о списке, составленном только из кандидатов коалиции. И, как будет показано ниже, это оказалось фатальной ошибкой.

Еще более негативные последствия для ПОРП и ее союзников имело предложение, с которым выступил 2 марта в ходе заседаний в Магдаленке А. Квасьневский. Желая преодолеть тупиковую ситуацию, сложившуюся при обсуждении разделения мандатов в Сейм, а также порядка выборов и сферы власти президента, которого коалиционная сторона хотела наделить широкими полномочиями, Квасьневский предложил проведение полностью свободных выборов в Сенат. "Расстановка была бы такой - вторая палата избирается на полностью демократических выборах, Сейм - в соответствии с договоренностью. И вместе они выбирают президента?" - уточнил Б. Геремек [4. S. 76]. Эту идею, не согласованную ранее с В. Ярузельским и другими членами руководства ПОРП, моментально подхватила другая сторона, которая увидела в этом шанс на создание - несмотря на сильно ограниченную роль Сената - полностью представительного органа власти. После некоторых колебаний правительственная сторона поддержала предложение Квасьневского. Согласие основывалось на выраженном, в частности Ст. Чёсеком и Е. Урбаном, убеждении, что кандидаты, представлявшие проправительственные группировки, завоюют около половины мест в Сенате [4. S. 81]. Этот расчет опирался на то, что "Солидарность" получит поддержку только в больших городах, а в менее урбанизированных районах победят кандидаты правящего лагеря. Шансы коалиции должно было увеличить предложенное ею непропорциональное разделение мандатов: от каждого воеводства, независимо от количества жителей, избирались по два сенатора. Это отдавало предпочтение малым, аграрным воеводствам, где власти надеялись на победу. Несмотря на многочисленные попытки "Солидарности"

стр. 44

не удалось увязать количество мандатов с количеством жителей воеводства. Единственная уступка со стороны властей - согласие на компромиссное предложение Т. Мазовецкого о выделении для Варшавского и Катовицкого воеводств трех мест в Сенате [4. S. 116]. Общее количество сенаторов составило 100 человек.

Согласие властей на свободные выборы в Сенат склонило представителей оппозиции к одобрению компромиссного разделения мандатов в Сейме. Вместо прежде предлагавшейся "Солидарностью" формулы 60:40 было выражено согласие на пропорцию 65: 35. Это означало, что 65% мест в Сейме (299 мандатов) гарантировались для членов ПОРП, ОКП, ДП и трех проправительственных католических организаций (Объединения "Паке", Польского общественно-католического союза и Христианско-общественного союза), а за оставшиеся 35% (161 мандат) развернулась бы борьба беспартийных кандидатов. Стороны обязывались не проводить негативной избирательной кампании. Вот как это сформулировал Я. Куронь на заседании в Магдаленке 8 марта: "Есть два элемента негативной избирательной кампании, от которых стороны отказываются: расчет с прошлым и персональные атаки на кандидата" [4. S. 118].

Серьезные противоречия проявились в тот же день, когда была поднята тема Согласительной комиссии. Квасьневский предложил, чтобы это был институт, гарантирующий соблюдение договора, заключенного за "круглым столом", с необходимостью внепарламентского форума разрешения конфликтов и "соглашения сил, участвующих в реформах". Оппозиция была склонна согласиться с этим на переходный период. В то же время резкое сопротивление вызвало предложение Чёсека, чтобы Комиссия официально определила политический раздел мандатов в Сейме. "Мы признаемся, что теряем невинность, а вы хотите сказать об этом, и мы должны быть вам за это благодарны", - красочно описал возражения своей стороны Куронь [4. S. 125]. Таких шуток было в тот день много, но спор касался важного вопроса. Речь шла о том, что участие в недемократических выборах - это цена, которую "Солидарность" платит, причем неохотно, за свое легальное существование. Принятие формального решения о разделе мандатов только Согласительной комиссией нивелировало связь между вопросом выборов и легализацией "Солидарности", представляло вынужденное согласие оппозиции как акт свободного выбора. Коммунисты именно этого и добивались, но оппозиция не могла себе такого позволить. Ее облик в глазах общественности - единственный капитал, которым она обладала - уже поблек из-за самого факта начала переговоров с партнером, лишенным доверия. Чем дольше велись дебаты во дворце в Краковском предместье, чем чаще на экранах телевизоров появлялись руководители "Солидарности" в обществе своих партийных собеседников, тем более стирались различия между обеими сторонами. Оппозиция опасалась, как бы компромисс незаметно не превратился в компрометацию. По вопросу разделения мандатов в Сейме ей удалось избежать политических сетей. Было решено, что это сделает Госсовет на основе соглашений "круглого стола", что определит приложение к Закону о выборах [4. S. 126]. Очередную преграду на пути к соглашению удалось преодолеть. "Тайная дипломатия" выполнила свою задачу.

Одним из важнейших был вопрос о введении поста президента. Для ПОРП, и это не скрывалось, облаченный широкими полномочиями президент представлялся главным гарантом сохранения влияния коммунистов, и единственным возможным кандидатом на этот пост мог быть только В. Ярузельский. Об этом

стр. 45

открытым текстом говорил Ч. Кищак в Магдаленке 2 марта. Он предлагал, чтобы президент был избран Сеймом еще прежнего состава, возможно, с участием представителей воеводских народных советов. "Установление и создание уже сейчас поста президента предоставило бы гарантии того, что дальнейшие демократические перемены в функционировании социалистического государства не приведут к его дестабилизации", - объяснял намерения своей стороны Ч. Кищак [4. S. 61]. Оппозиция холодно встретила предложение властей. "Такой президент, о котором мы слышали от господина генерала, был бы, очевидно, пожизненным, - отреагировал Л. Валенса. - Он мог бы уйти только под угрозой расстрела". Б. Геремек выступал за всеобщие выборы президента и ограничение его права роспуска парламента, а также за приостановление президентом партийной принадлежности на срок его полномочий [4. S. 64 - 65, 78 - 88]. Это, разумеется, было неприемлемо для правительственной стороны. В связи со столь решительной позицией коалиции, противоположной стороне оставалась единственная возможность использовать вопрос президентуры при обсуждении наиболее спорных вопросов. Отсюда появилось предложение оппозиции избирать президента на всеобщих выборах. Это было неприемлемо для власти, но сам факт его выдвижения поставил "Солидарность" в выгодное положение. В конце концов было установлено, что Президент ПНР будет избираться на шестилетний срок Национальным собранием (объединявшим обе палаты парламента). "Им важно было... создать такой институт, который станет прямым продолжением власти партии", - подчеркивал Б. Геремек впоследствии [2. S. 222]. Оппозиции пришлось согласиться, так как она считала это все же переменой к лучшему. Шансы определенного выравнивания сил в новой системе виделись ею в наиболее широких прерогативах Сената - избранного в результате полностью свободных демократических выборов. "Солидарность" выступала категорически против кандидатуры В. Ярузельского. "Согласиться с кандидатурой Ярузельского на посту президента означало бы одобрение военного положения, а это для "Солидарности" неприемлемо... Дело не в самой личности генерала, а в символе. Люди скажут, что мы продались коммунистам", - заявлял А. Михник. "Личность генерала - это ключ к успеху, - парировал А. Квасьневский. - Только он может убедить партийные кадры" [4. S. 80].

Разногласия в Комиссии по делам политических реформ касались и очередности перемен. Как констатировалось в итоговом документе, коммунисты намеревались реформировать систему "сверху": "срочный характер носят решения, касающиеся высших государственных властей, а только от нового парламента следует ожидать перемен в других сферах общественной жизни". Оппозиция же считала, что начинать надо "снизу": "самое важное значение имеет введение механизмов демократизации наиболее широкого размаха, и достичь этого можно немедленными решениями, касающимися судопроизводства, средств массовой информации, территориального самоуправления" [4. S. 6].

Ход мысли оппозиционной стороны и изменение ее философии в ходе переговоров подробно изложил Я. Куронь 8 марта в "Tygodnik Mazowsze". Главный его тезис содержался в заглавии: "Вместо революции". Автор считал, что причиной, склонявшей коммунистов к соглашению, является поражение прежней системы, попытка спасти собственные позиции в реформируемой системе и страх перед "вторжением народа во дворец". Последнее автор считал нежелательным: "Задача людей, действующих в политике, - сделать все, чтобы переворот заменить процессом". Участие оппозиции в парламенте является для пра-

стр. 46

вящего лагеря гарантией спокойного хода перемен, а для его партнеров - шансом влияния на направление перемен. Для усиления своей позиции, ослабленной отступлением от абсолютного большинства ПОРП в Сейме, коммунисты потребовали для себя президента с сильными полномочиями. Взамен власти предложили свободные выборы в Сенат, отказавшись от одной из догм. Показывая таким образом динамику переговоров, Куронь признавал, что наступило изменение хода мышления представителей "Солидарности" - от простого возврата утраченного (т.е. релегализации "Солидарности") к вовлечению в процесс демократизации и формированию нового порядка. Представитель оппозиции признавал, что проправительственная коалиция вышла со значительно более широким проектом реформ, чем он ожидал: "Мы поняли, что в этих переговорах речь идет не о том, чтобы добиться чего-нибудь для себя, а о том, чтобы привести в движение весь процесс" [2. S. 222 - 223; 6. S. 40]. Каковы же горизонты экономических перемен? Следует, по его мнению, бороться с инфляцией, но еще важнее - постепенное введение элементов рынка и уравновешивание экономики. "Даже если бы экономисты смогли доказать, что быстрый путь к равновесию - единственный, это путь, который может вызвать общественный взрыв". Подобным образом тогда мыслило большинство оппозиционной элиты. Проект "шоковой терапии", введенный в жизнь спустя год Л. Бальцеровичем, еще в начале 1989 г. в идейном и политическом отношении был неприемлем не только для рядовых членов профсоюза, но и для их лидеров. Примечательна следующая мысль Куроня: "Мы должны следить за тем, чтобы в процессе приближения экономики к рынку ... номенклатура не трансформировалась в класс капиталистов, чтобы смена форм собственности в экономике была наиболее справедливой в социальном отношении. Поэтому столь большое значение мы придаем самоуправлению". Лозунг социальной справедливости успокаивал его совесть, но имел небольшое влияние на действительность. Однако эти вопросы, как известно, не обсуждались ни за "круглым столом", ни в Магдаленке. Политические торги без остатка занимали повестку дня - в идейной дискуссии не была заинтересована ни одна из сторон.

Существенный элемент переговоров за "круглым столом" - вопрос времени его окончания и соответственно срока проведения ближайших выборов в Сейм. "Нас беспокоит поспешность, которую навязывает правительственная сторона, - говорил А. Михник на заседании в Магдаленке 17 марта. - Не вижу возможности все завершить к началу апреля. Ситуация не созрела для контракта". В ответ Ст. Чёсек заметил: "Я знаю одно, что шанс не повторится, а ситуация, в которой возможно достижение соглашения, становится все более хрупкой. До осени нам не хватит сил ее удержать". Секретарь ЦК ПОРП объяснил, что соглашение с оппозицией вызывает все большее возражение в руководстве партии; посвященное этому вопросу заседание Политбюро длилось целых 12 часов. "Торможение в отношении пакета политических вопросов будет означать отбрасывание той линии в руководстве, которая делает ставку на соглашение", -вторил ему Вл. Бака. Правительство, находившееся под давлением ухудшавшейся экономической ситуации и общественных настроений, считало, что следует спешить с завершением работы, если выборы должны состояться в июне. "У меня тоже есть свое Политбюро", - отпарировал Б. Геремек, противясь форсированию работ [4. S. 129 - 132]. Таким образом, проведение выборов в ближайшее время было скорее выгодно власти, располагавшей сильным аппаратом. В более трудной ситуации оказывалась оппозиция, вынужденная вести

стр. 47

избирательную кампанию в сжатые сроки, располагая ограниченными средствами. Если коммунисты стремились к быстрому соглашению, увенчанному голосованием, то оппозиция явно нацеливалась на затягивание всего процесса, но не до бесконечности. Обе стороны боялись нетерпения собственной политической базы, которая могла отказать в поддержке диалога и шаткой готовности к соглашению.

Острые споры велись по политическим вопросам вплоть до последнего дня работы "круглого стола". Так, 1 апреля опять была вынуждена состояться очередная встреча в Магдаленке. Коммунисты по-прежнему не соглашались ни на аннулирование статьи 52А (позволявшей применять репрессии за независимую деятельность, не восстанавливать на работе уволенных после введения военного положения) Кодекса правонарушений, ни на предлагавшееся оппозицией большинство в 2/3 голосов, необходимое для отклонения вето Сената. "Мы не уступим в вопросе 2/3, - объяснял А. Михник. - Для нас не идет речь о принятии власти, мы хотим, чтобы правительство хотя бы немного считалось с общественным мнением" [4. S. 170]. Действительно, речь шла о сохранении равновесия, правда, хрупкого, между Сеймом, Сенатом и президентом. В такой расстановке только Сенат мог представлять, по мнению переговорщиков с оппозиционной стороны, интересы общества, и следовательно, их цель заключалась в максимальном увеличении полномочий Сената и ограничении власти президента. Опасения лагеря власти выразил А. Гдула, указывая на непрочность союза с ОКП и ДП. "Ситуация может сложиться так, что ПОРП будет опираться в парламенте на собственные силы", - говорил Ст. Чёсек [4. S. 173].

В ходе дискуссии о политическом плюрализме один из членов руководства ПОРП Я. Рейковский выступил с требованием выработать "закон о партиях", что позволило бы законодательно урегулировать роль и принципы деятельности ПОРП, но вместе с тем стать важным шагом в процессе демократизации системы. Среди факторов, определяющих новую роль ПОРП, он выделил следующие: 1) возрастание значения коалиционных партнеров как самостоятельных субъектов политики; 2) новые принципы выборов представительских органов (хотя напоминал, что предстоящие выборы еще будут полудемократические. Как пример сознательного самоограничения ПОРП приводил конкурентность кандидатов в области предоставленных ей мандатов); 3) ПОРП не будет иметь большинства, что должно вызвать необходимость поиска союзников и обучения "парламентской игре". [5. 25 П. 4. S. 148]. Л Миллер, тогда новоизбранный секретарь ЦК ПОРП, также понимая необходимость отхода от гегемонии партии, выразился следующим образом: "Мы должны присутствовать, но с этой целью не следует постоянно занимать сцену - достаточно на ней время от времени появляться" [5. 28 II]. Но были и такие представители ПОРП, которые вовсе не считали этот вопрос "деликатным" и призывали к сохранению особой роли ПОРП. Например, Я. Рыхлевский напомнил, что все решает устав партии, утвержденный съездом, и никакие элиты не имеют права его менять. По мнению К. Ожеховского, не следует в конституции отменять пункт о руководящей роли ПОРП, а только "как-нибудь интерпретировать, чтобы перестал мешать". Наиболее активный представитель Демократической партии за "круглым столом" П. Винчорек считал, что шагом на пути к "вожделенной модели демократии" должен стать отказ от монополии ПОРП, чтобы коалиция в целом была гарантом строя" [6. S. 46]. В отличие от представителей ПОРП деятели "Солидарности" не сомневались, что политический плюрализм необходим, и в пер-

стр. 48

спективе нет иного пути, чем многопартийная система. Однако это не означало необходимости интенсификации действий. Как А. Стельмаховский, так и Л. Валенса рекомендовали осторожность. Основной задачей они считали борьбу за сильный профсоюз, способный контролировать власть. По мнению Валенсы, рекламирование Чиреком концепции отделения "Солидарности" от людей, для которых важнейшим является политика (например, путем предоставления возможности для деятельности политических партий, клубов и т.п.), - это намерение отобрать у профсоюза "ум". О политическом плюрализме он говорил следующим образом: "Мы дойдем до этого, но с другой стороны" [5. 7 I].

В результате дискуссии о политическом плюрализме на "круглом столе" правительственная сторона согласилась на: 1) практическую реализацию этого принципа, "выражающегося прежде всего в праве свободно объединяться - в рамках демократического конституционного порядка в политических, общественных и профессиональных организациях". Это означало институционализацию политической оппозиции в Польше, неконфронтационные выборы в Сейм ПНР в ближайшем будущем (не позднее июня), участие оппозиции в представительских структурах, переоценку отношений в сфере правящей коалиции; 2) реализацию принципа профсоюзного и общественного плюрализма, т.е. легализацию новых союзов, в том числе НСПС "Солидарность", что составляло одну из основных проблем, для обсуждения и решения которых собрался "круглый стол", создание условий для свободной организации общества [5. 7 I].

"Солидарность" была легализована 17 апреля 1989 г. решением воеводского суда в Варшаве. Следует подчеркнуть, что и здесь не обошлось без уступок с оппозиционной стороны. Устав "Солидарности" был дополнен приложением, приостанавливавшим статьи, противоречившие закону о профсоюзах 1982 г., в частности право на забастовки. Такое решение впоследствии резко критиковалось радикальными деятелями профсоюза и легло в основу создания в феврале 1990 г. конкурентной "Солидарности 80", решительно отбрасывавшей закон времен военного положения и заключенные в нем ограничения права на забастовки. Через три дня после регистрации "Солидарности", 20 апреля 1989 г. был легализован также Независимый профсоюз индивидуальных земледельцев "Солидарности".

В торжественной обстановке 5 апреля 1989 г. состоялось заключительное пленарное заседание "круглого стола". В том же зале, где два месяца назад начинались заседания, собралось 57 человек, в том числе 25 представителей "Солидарности". Первым выступил Ч. Кищак. "Мы представили совместное видение реформированной общественно-политической системы, основой которой является гражданское общество, государство социалистической парламентарной демократии... - отметил он. - Мы заявляем о желании добросовестно выполнять соглашение, которое сегодня символически заключаем". Выступавший вторым Л. Валенса напомнил, что в послевоенной истории звучало много красивых слов, "за которыми скрывалось вероломство, насилие и беспомощность народа". Поэтому оппозиция стремилась к конкретным требованиям: легализации "Солидарности", Солидарности земледельцев и Независимого союза студентов. "Тем самым, - заявил Валенса, - мы достигли необходимый минимум для вступления на путь демократических перемен... Мы хотим нормальной жизни. Этому должны служить реформы... Считаю, что заседания "круглого стола" могут стать началом пути к демократической и свободной Польше" [3. 6 IV]. Таким образом, в выступлениях сторон проявлялись различные ожи-

стр. 49

дания, касавшиеся будущего. Ч. Кищак делал акцент на точном соблюдении заключенного соглашения; "социалистический" контур парламентаризма, достигнутый в ходе переговоров "круглого стола", являлся, согласно пониманию генерала, прочной перспективой для Польши. А Л. Валенса не скрывал, что амбиции оппозиции идут дальше, что эти контуры строя - лишь переходное состояние между коммунистической системой и демократией без оговорок. Если для коммунистов подписываемое соглашение - предел перемен, то для оппозиции - их начало.

К главным итогам "круглого стола" можно отнести следующие: "Солидарность" признавалась в качестве независимого профсоюза; оппозиция принимала участие в выборах, но 65% мест в Сейме резервировалось за ПОРП и ее союзниками (ОКП и ДП); полностью свободные выборы проводились во вновь учрежденную высшую палату парламента - Сенат; как дополнительная гарантия для правящего лагеря вводился предусматривавшийся для коммунистов пост президента, обладавшего широкими полномочиями; оппозиция обязывалась отказаться от призывов к забастовкам и поддерживать правительственный курс на реформы; договоренности принимались на четыре года, после чего планировалось проведение полностью свободных выборов в парламент.

Обе стороны, как отмечается в итоговом документе, пришли к соглашению, что: 1) целью заключенного компромисса является "независимая,... демократическая и экономически сильная Польша"; 2) реформы будут проводиться эволюционно; 3) будущая политическая система должна осуществлять "принцип суверенности народа, что означает политический плюрализм, свободу слова, демократический порядок формирования всех представительских органов государственной власти, независимость судов, территориальное самоуправление"; 4) "основой демократизации структур на всех уровнях станет разделение власти на законодательную, исполнительную и судебную" [3. 6 IV].

Таким образом, в "Соглашениях "круглого стола"" предусматривалось присутствие оппозиции на общественной сцене и связанное с этим разделение ее ответственности с властью. Создание Сената явилось уступкой оппозиции, так как при благоприятном для нее исходе выборов она могла получить большинство в Сенате и тем самым использовать возможность блокировать законы и поправки к ним. Пост президента должен был уравновесить эту уступку. Президент принимал компетенции Госсовета и получал новые, в частности возможность распускать парламент, отказывать в подписи закона, используя право вето. Основной успех оппозиции заключался, разумеется, в легализации "Солидарности", а также Солидарности земледельцев и - после долгих колебаний - Независимого союза студентов. "Солидарность" и объединенные вокруг нее деятели получили частичный доступ к радио и телевидению, стали издавать официальные печатные органы. Первый номер "Gazeta Wyborcza", ежедневника, редактируемого А. Михником, вышел в свет 8 мая 1989 г. И хотя цензуру полностью не отменили, поле ее деятельности не только существенно сужалось, но сама цензура становилась значительно менее жесткой. Это было меньше, чем требовал Л. Валенса во время первого пленарного заседания "круглого стола", но значительно больше, чем профсоюз добился в 1981 г. Уступки властей католической церкви были не меньше, чем оппозиционной стороне: законодательно признавалась ее независимость, что являлось свидетельством отказа от коммунистических принципов деятельности государства, не признававшего прав независимых субъектов.

стр. 50

Если с точки зрения ортодоксальных коммунистов это была настоящая революция, то для оппозиции - первое приближение к демократии, оплаченное идейными упреками совести. Колебания до начала переговоров касались прежде всего вопроса политической цены, которую необходимо было заплатить за легализацию "Солидарности", т.е. участие в недемократических выборах. В ходе переговоров это отношение изменилось - цена соглашения в глазах оппозиции трансформировалась в неожиданное вознаграждение. В перестройке системы они увидели шанс для себя; масштаб успеха выборов в июне доказал правильность расчета. Вероятно, это крупнейший парадокс "круглого стола".

Часть оппозиции, которую не допустили к участию в "круглом столе", громко протестовала против его решений, заявляя, что без него коммунисты сами бы отдали власть спустя несколько месяцев. Деятели "Борющейся Солидарности", Конфедерации независимой Польши, Демократической фракции Польской социалистической партии (ППС), движения "Свобода и мир", собравшиеся в начале марта 1989 г. на Конгресс антисистемной оппозиции в Ястшембе, утверждали, что их цель - "ликвидировать монопольную власть ПОРП и привести к полной политической и экономической демократии, к свободным выборам". Эта часть оппозиции уверяла, что именно она ближе идеалам "Солидарности" 1980 - 1981 годов, чем поглощенная политикой группа Валенсы и его советников. По словам одного из лидеров Конгресса П. Иконовича, он выражал интересы той части общества, которая не видела возможности реформирования системы, желая построить совершенно новую - не с коммунистами, а вопреки им. По его мнению, следовало дождаться социального взрыва и только тогда приступить к переговорам с властью, вынуждая ее на реальные уступки. Конфедерация независимой Польши (КНП) отрицательно относилась к "круглому столу" по двум причинам: во-первых, из-за того, что команда Ярузельского несла ответственность за введение военного положения, а во-вторых, (и это главное) КНП считала, что "Солидарность" не имела права представлять всю оппозицию. "Сейчас мы имеем в своем распоряжении улицу, - заявлял ее лидер Лешек Мочульский. - Давайте организуем серию манифестаций под лозунгом свободных выборов... Мы не можем согласиться на то, чтобы кто-то за спиной общества решал, кому и сколько достанется мандатов в Сейме" [2. S. 220 - 230; 7. S. 251].

В любом случае "круглый стол" не являлся широким общественным соглашением. Критику вызывало покровительство церкви, которую упрекали в том, что она оказывала посредничество в переговорах двух фракций коммунистов: "догматиков" и "ревизионистов". Одним из наиболее прочных негативных стереотипов является мнение о заключении секретного соглашения, включавшего, в частности, положение о безнаказанности руководящих исполнителей преступлений, совершенных в период ПНР, особенно в 1981 - 1989 гг. Однако, по свидетельству обеих сторон, в Магдаленке не было заключено ни одного дополнительного, тайного, соглашения, а заседания, проходившие там, способствовали преодолению тупиковых ситуаций, возникавших в ходе переговоров. Вместе с тем следует отметить благоприятный психологический климат, складывавшийся по мере продвижения переговоров. Не так страшен черт, как его малюют, - думали по обе стороны "круглого стола". К примеру, Е. Урбан подчеркивал своеобразное психологическое озарение: "Ранее демонизированный противник оказался рассудительным и не таким далеким от нас в своих стремлениях и образе мышления". Впечатления другой стороны представил Я. Куронь: "Люди,

стр. 51

севшие с нами за стол переговоров, не только не были сталинистами, но даже и идейными коммунистами. Они оказались прагматиками, реалистами, понимавшими, что система централизованного управления развалилась, и теперь нужно как можно быстрее и лучше перейти к новой" [2. S. 227]. Важнее симпатий или антипатий был политический реализм и растущее осознание общности интересов. Тот же Куронь очень образно вспоминал позднее о психологических последствиях "круглого стола": "Мы стали партнерами правительственной стороны, а партнера, даже после победы, люди уже не могут повесить" [7. S. 252; 8. S. 104; 9. S. 112].

Таким образом, "Соглашения "круглого стола"" были достигнуты в результате переговорного процесса реформаторов из ПОРП и умеренного течения "Солидарности". Значение "Соглашений" в первую очередь в том, что они предусматривали политические и экономические преобразования в рамках демократического социализма, проводимые эволюционным мирным путем. Они положили начало необратимой демократизации политической системы.

Как отмечалось выше, важным достижением стало решение о проведении неконфронтационных парламентских выборов. Вскоре Госсовет назначил день выборов - 4 июня 1989 г. Началась почти двухмесячная полоса открытой и довольно жесткой борьбы различных политических сил за голоса избирателей. Стратегия предвыборной кампании правительственной коалиции, разработанная одним из участников "круглого стола", специалистом в области социальной психологии профессором Я. Рейковским, основывалась на усилении агитации в последнюю перед выборами неделю с расчетом на не определившуюся в своих предпочтениях часть электората. "Солидарности" же, только что получившей возможность для легальной деятельности, удалось уже в первые недели грамотно проводившейся кампании прочно утвердиться на информационном поле, что предвещало ей шансы на успех.

Выборы проходили в два тура (4 и 18 июня). Примечательно, что явка избирателей была довольно низкой: 62% в первом туре и 25% - во втором. Объяснить это растущее безразличие можно отчасти тем, что общество не доверяло договоренностям "круглого стола", все более явно трактовало это событие как соглашение элит, как бесцветную, "переговорную революцию", все большей обеспокоенностью постоянно ухудшавшимися условиями жизни [7. S. 263]. Окончательно мандаты в Сейме распределились следующим образом: ПОРП -173, ОКП - 76, ДП - 27, "ПАКС" - 10, Христианская общественная ассоциация - 8, Польский социальный католический союз - 5, так называемые беспартийные (т.е. "Солидарность" и другие представители оппозиции) - 161, т.е. все выделенные им по контракту. В Сенат же, в который проводились полностью свободные выборы, ни один представитель правительственной коалиции не вошел. Особым ударом для властей стало голосование по Всепольскому избирательному списку (а в нем, как отмечалось выше при анализе договоренностей "круглого стола", были выдвинуты только кандидаты от коалиции - наиболее известные деятели-реформаторы из ПОРП и союзнических партий), по которому из 35 кандидатов прошли только два.

Парламентские выборы сыграли роль неформального плебисцита "за" или "против" прежнего режима. ПОРП потерпела поражение. На Политбюро ЦК КПСС в сентябре 1989 г. рассматривался вопрос об обстановке в Польше, возможных вариантах ее развития и перспективах советско-польских отношений. "Сделав ставку на достижение национального согласия путем сотрудниче-

стр. 52

ства с оппозицией, - заявили советские лидеры, - ПОРП не удержала развитие событий под контролем. Сложилась беспрецедентная для социалистической страны ситуация - правящая коммунистическая партия не сумела убедительно выиграть парламентские выборы и вынуждена была уступить право на формирование правительства оппозиции" [10. С. 175].

Анализируя причины таких результатов, следует учитывать один немаловажный факт: это был первый опыт проведения выборов с участием оппозиции в коммунистической стране после более чем сорока лет авторитарного правления. Власти пришлось с опозданием осознать неспособность партийных структур, созданных для функционирования в условиях авторитарной системы, сгруппироваться и подготовиться к участию в свободных выборах и к столкновению с полноценным противником [11. С. 163].

Последствия выборов стали сказываться сразу же после созыва нового Сейма. "Солидарность" с отвоеванным на выборах меньшинством выглядела триумфатором, который мог диктовать новые условия игры. В этой ситуации депутаты от "союзных" партий - ОКП и ДП - заявили о "самостоятельной" позиции и переметнулись в лагерь победителя, а ПОРП, оставшись в одиночестве, уже не располагала в Сейме большинством (а только 38% в соответствии с "Соглашениями "круглого стола""). Сложившееся в парламенте соотношение сил предвещало скорую трансформацию политического ландшафта страны.

19 июля 1989 г. на совместном заседании двух палат парламента большинством всего в один голос В. Ярузельский был избран президентом ПНР. Тем самым представители "Солидарности" не удержались от демонстрации своего преимущества: закрепление высшего поста за Ярузельским, являвшимся несколько недель назад безусловным и никем не оспаривавшимся лидером ПНР, представлялось в качестве дара со стороны победителей. Президентский пост для Ярузельского стал фактически единственным реализованным в полной мере пунктом соглашения. 21 августа, следуя выдвинутой А. Михником формуле "Ваш президент - наш премьер", В. Ярузельский предложил в качестве кандидата на пост премьер-министра известного католического деятеля и одного из видных представителей "Солидарности" Т. Мазовецкого.

Пожалуй, единственным, что в итоге смогли обеспечить переговоры "круглого стола" и все многолетние попытки команды Ярузельского наладить диалог с обществом, стало сохранение эволюционного характера перемен. Как отмечалось на заседании Политбюро ЦК КПСС в сентябре 1989 г., на котором один из вопросов посвящался анализу положения в Польше, "представители целого ряда социальных групп, включая и некоторую часть членов ПОРП, связывают надежды по выводу страны из кризиса с разрабатываемой в "Солидарности" концепцией эволюционного переустройства Польши примерно по шведскому образцу с использованием социал-демократических положений католической социальной доктрины. Такая эволюция подразумевает, видимо, также изменения в базисе, включая денационализацию государственной собственности и всемерное поощрение частного предпринимательства... Свою роль сыграет и тот факт, что в конкретно-политическом плане руководство ПОРП ставит сейчас на первое место общегосударственные интересы, выражая готовность своим взаимодействием с правительством Т. Мазовецкого способствовать его успеху" [10. С. 175].

Итак, в результате поражения коммунистических элит на выборах 1989 г. власть на четыре года раньше, чем это предусматривалось соглашениями

стр. 53

"круглого стола", перешла в руки оппозиционных элит. Это в свою очередь свидетельствовало о том, что соглашение с властью не имело серьезного значения в перспективе, а "общественные соглашения в Польше стали инструментом политической борьбы за власть" [12. S. 321 - 322; 13. С. 29 - 32].

29 декабря 1989 г. Сейм принял закон, вносивший ряд кардинальных поправок в текст Конституции. Государству было возвращено название Республика Польша, оно определялось как "демократическое и правовое", "осуществляющее принципы социальной справедливости". Вместо статьи о ПОРП как руководящей силе польского общества вводилось положение о свободе формирования политических партий. Появились статьи о свободе предпринимательской деятельности и защите частной собственности. Восстанавливался герб Второй Республики (орел с короной). Принятые поправки выносили окончательный приговор авторитарной командно-административной системе, гарантировали углубление процесса формирования новых политических, социально-экономических и идеологических структур.

Уже в январе 1990 г. на своем XI съезде ПОРП заявила о прекращении деятельности. Таким образом, с политической арены сошла массовая партия, более четырех десятилетий обладавшая монополией на власть.

Летом Л. Валенса объявил о намерении претендовать на пост главы государства. Не имея достаточной опоры в обществе и не желая обострять ситуацию, В. Ярузельский 19 сентября попросил Сейм сократить срок его президентства. В два тура - 25 ноября и 9 декабря 1990 г. - прошли всеобщие свободные президентские выборы. Сенсацией первого тура стал неожиданно высокий результат (23.1% голосов) С. Тыминьского, малоизвестного бизнесмена из Канады, который опередил премьера Т. Мазовецкого (18.1%). Во втором туре президентом стал Л. Валенса, получивший 74.25% голосов (С. Тыминьский, независимый кандидат, "темная лошадка" - 25.75%). Президентские выборы 1990 г. следует признать концом политической модели, установленной за "круглым столом". После этого Польша полностью сменила государственный строй и вступила в новый этап исторического развития.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Paczkowski A. Od sfalszowanego zwycziestwa do prawdziwej kleski: Szkice do portretu PRL. Krakow, 1999.

2. Skorzynski J. Ugoda i rewolucja. Wladza i opozycja. 1985 - 1989. Warszawa, 1995.

3. Trybuna Ludu. 1989.

4. Dubinski K. Magdalenka. Transakcja epoki. Notatki z poufnych spotkan Kiszczak - Walesa. Warszawa, 1990.

5. Polityka. 1989.

6. Trembicka K. Okragly Stol w Polsce. Koncepcje zmiany systemu partyjnego // Annales Universitatis Mariae Curie-Sklodowska. Sectio K. Politologia. Lublin, 2000. Vol. VII.

7. Gedek M. Przeiom: Polska 1976 - 1991. Lublin, 2002.

8. Trembicka K. Okragiy Stol - mity i stereotypy // Studia Polityczne. Warszawa, 2004. N 15.

9. Waiesa L. Droga do wolnosci. London, 1987.

10. Свободная мысль. XXI. 2005. N 11.

11. Кувалдин Ст. Зачем договариваются с оппозицией // Свободная мысль. XXI. 2005. N 11.

12. Hirsz Z. Historia polityczna Polski. 1939 - 1993. Biaiystok, 1996.

13. Переход к демократии стран Центральной и Восточной Европы в сравнительной перспективе. Донецк, 2001.