М., 2004. 210 с.

Еще каких-нибудь два десятилетия назад слово "Польша" почти автоматически вызывало в читательских и зрительских кругах мгновенные, достаточно предсказуемые ассоциации - Вайда, Анджеевский, Мунк, "Пепел и алмаз", "Пассажирка", "Пейзаж после битвы" и т.д. Военная тема, которая была тогда чем-то неизмеримо большим, чем просто книги и кино "про войну", особенно прочно связывалась в сознании именно с польской литературой и кинематографом: там поднимались многие запрещенные тогда у нас проблемы нравственного выбора, смысла существования, цены жизни и смерти, а польские книги и фильмы на эту тему заставляли не только сильнее чувствовать свою связь с миром, но и давали переживаниям язык представлений и критериев.

Читателю и зрителю это было важно и потому, что война как нравственное испытание оставалась для многих еще личным опытом, задев хотя бы детство, или воспринималась так через родительский опыт. Во многом благодаря этому она, по словам поэта, и "не кончалась" во внутренней жизни живущих, и потребность осмыслить военный опыт и его последствия оказывалась одной из естественных движущих сил самого литературного процесса.

Но время идет, война неизбежно все дальше и дальше уходит в историю, а на общественной арене появляются поколения, уже никак не связанные с ней опытом личного переживания, что существенно меняет и ее место в сегодняшних сознании и памяти, и самый характер и объем знания о ней, и оптику историчес-

стр. 95

кого зрения, и самую потребность современного среднестатистического читателя в переживании всего этого. А именно она в качестве "спроса" опосредованно или прямо всегда влияет на ответные "предложения" литературы, в какой-то мере обусловливая ее направленность. Так что на наших глазах полувековая инерция приоритета военной темы как бы исчерпывает самое себя.

Девяностые годы XX в. к тому же стали для стран Восточной Европы временем перелома - коренных преобразований в политике, государственной системе и пр., затронувших общество в целом и частную жизнь каждого человека. Серьезные и во многом неожиданные по своим последствиям изменения произошли и в литературном быте, и в художественном языке. Все это не могло не коснуться и военной темы, на материале которой - или через материал которой -до сих пор решались многие жизненно важные этические и психологические вопросы, закреплялись определенные и характерные для времени парадигмы мышления и те или иные исторически обусловленные его стереотипы.

И нужна немалая исследовательская самостоятельность и замечательная верность избранной теме, чтобы в условиях совершенно других интересов не просто продолжать свою работу, не просто пытаться увидеть самый процесс произошедшей "смены вех", но разглядеть через эту смену общие закономерности, вызревающие в хаотичной повседневности сегодняшней литературной жизни.

Именно такова по отношению к самой эволюции военной темы в польской литературе книга В. Я. Тихомировой. Она стала и итогом многолетних занятий исследовательницы данной проблематикой, и результатом выработанного автором подхода, в котором научная рефлексия не убивает породившего ее чувства, а чувство не заглушает рефлексию.

В центре книги оказывается самый феномен военной темы в польской прозе девяностых годов XX в., причем новые явления, которыми отмечен этот период, рассматриваются в тесной связи с особенностями общей социокультурной ситуации. В исследованиях на современную тему такая обстоятельность встречается не так уж часто.

Попытка В. Я. Тихомировой увидеть итоги указанного десятилетия и отрефлексировать его опыт в отношении к военной теме, несколько оттесненной сейчас от центра литературного процесса, представляется достаточно актуальной не только в русле развития собственно полонистики, но и шире - с точки зрения назревшей потребности литературоведения и культурологии в изучении типологии процессов, одновременно идущих в разных литературах (культурах) Восточной Европы, необходимости соотнесения в общекультурном сознании этих явлений и их причин, что обеспечивает более широкий и продуктивный взгляд на само культурное пространство.

Слова "культурология" и "литературоведение" не случайно стоят здесь рядом, поскольку монография В. Я. Тихомировой отражает еще и объективную необходимость решения подобных тем "на стыке" наук, привлечения терминологического и методологического инструментария смежных сфер гуманитарного знания. Явление может быть описано и как имманентно развивающаяся модель, но по-настоящему осмыслено только в реальном контексте своего существования, объясняющем логику типологии составляющих его процессов.

В значительной степени именно продуцирующему те или иные точки зрения контексту и посвящена прежде всего монография В. Я. Тихомировой - это ее особенность и немалая ценность. Книга обозначает "основные особенности социокультурной ситуации", сложившейся в Польше после 1989 г. - года кардинальных перемен для страны, -т.е. стремится наметить парадигмы, в которых в последнее десятилетие существовала сама военная тема.

Четкое и логичное построение работы раскрывает направленность исследовательских размышлений автора. В. Я. Тихомирова справедливо начинает с рассмотрения самого "методологического переворота" в изучении гуманитарных проблем, произошедшего на рубеже 1980 - 1990-х годов и давшего возмож-

стр. 96

ность как польским, так и российским полонистам выработать новые литературоведческие концепции (глава "Новые подходы к литературе"). Ведь тот или иной факт "на выходе" неизбежно включает в себя "стиль мышления" как описывающего его времени, так и определенной научной школы или интерпретатора. И соединение в одном проблемном пространстве многих точек зрения российских полонистов и польских ученых на одни и те же факты и проблемы дает дополнительный материал и для размышлений о сложности самого пути к истине. Ценность книги Тихомировой заключается еще и в том, что она показывает именно сложность диалога (или полилога).

В поле зрения автора монографии оказываются основные аспекты социологии польской культуры периода девяностых годов XX столетия: ликвидация цензуры и системы государственного управления культурой, новые финансовые условия деятельности издательств, что воздействует на ход литературного процесса; перемены в книгоиздательском деле; изменения читательских потребностей и вкусов, что влияет на востребованность тех или иных жанров и тем и в конечном счете порождает их модификацию; место массовой культуры в современном обществе и системе его ценностных ориентиров, ее влияние на собственно литературу и художественный язык; новая зависимость литературы от средств массовой информации, которые в значительной степени формируют ее восприятие обществом (глава "Проблемы польской культуры 1990-х годов"). Все это сделано с редкой и бесценной обстоятельностью, едва ли не дотошностью, что в работах такого рода бывает нечасто. По сути, обратившийся к книге получает сверх всего прочего огромный справочный материал по всем перечисленным выше вопросам. Пространные сноски, в которых помимо библиографических данных нередко дается разъяснение или авторский комментарий, создают как бы параллельный информационный ряд, где постепенно прорисовывается свой собственный научный "сюжет".

Автор скрупулезно описывает и новые условия, обозначенные как "интеграция национальной литературы" (глава "Интеграционные процессы в национальной литературе"). Рассматривая ситуацию вхождения в активный оборот литературной жизни целого пласта литературы так называемого второго круга обращения, а также буквально хлынувшего потока эмигрантской литературы, и на глазах происходящего - неизбежного и порой драматического - переосмысления и переоценки ценностей, В. Я. Тихомирова показывает, как меняется в это десятилетие самосознание общества, интенсивно усваивающее новые формы и новые знания и нередко при этом попадающее в плен новых культурных аберраций, как вырабатываются иные, чем прежде, установки и критерии, в том числе художественные, как создаются новые репутации, меняющие саму панораму литературной жизни и иерархию значимости тех или иных имен и литературных явлений в ней. Материал, который оказывается при этом в распоряжении читателя - от обобщений автора до какой-нибудь самозначимой частности, приводимой им в подстрочных комментариях (вроде данных анкетирования абитуриентов и студентов-филологов), дает пищу для собственных размышлений.

Особо останавливается В. Я. Тихомирова и на молодой польской прозе, которую, собственно говоря, правильнее сегодня уже называть не столько молодой, сколько новой, на проблеме представленного в первую очередь именно в ней польского постмодернизма, на неизбежности его появления как оперативной реакции на происходящее, а также на переосмыслении такого чисто польского феномена психологии, социологии и эстетики, как "Кресы", который в переживаниях молодой прозы обозначился как явление нового регионализма (глава "Молодая проза").

На этом насыщенном фоне описывается тематика прозы 1990-х годов, касающаяся войны (глава "Темы и проблематика прозы о войне"). Автор выделяет здесь литературу о "сражающейся Польше" и тему "Гулага", которая в ус-

стр. 97

ловиях опыта Польши справедливо рассматривается польским литературоведением как часть военной темы (сама лагерная проблематика для Польши - это и советский Гулаг, узниками которого стали сотни тысяч поляков, и фашистские концлагеря, расположенные на польских земля, т.е. сам лагерь как таковой - зона - стал прежде всего порождением войны, сопровождением ее или -если взглянуть на историю ретроспективно - путем к ней, своего рода лабораторией уничтожения жизни). В. Я. Тихомирова касается тех сторон современной прозы о войне и ее последствиях, которые переживаются новыми поколениями иначе, чем поколениями воевавшими или жившими тогда: соотношения войны как мирового катаклизма - и национальных судеб, Холокоста как чудовищной реальности тотального истребления нации - и исторического символа пережитого опыта. Заново, по-своему, а часто и впервые открыто переживается и осмысляется этой литературой такая реальность польской жизни и истории, как потеря восточных Кресов и обживание новых, прежде чужих территорий, а значит, речь неизбежно идет о трагических судьбах польских немцев. И, наконец, возникает такая точка зрения на войну, как видение ее глазами польских эмигрантов.

Замечая, что ситуация, сложившаяся в Польше после 1989 г., изменила не только издательскую деятельность и внутрилитературную ситуацию, автор логично обращается к рассмотрению перемен в других важных сферах: науке, образовании, культуре (главы "Концепции изучения послевоенной литературы", "Пересмотр учебных программ").

Видение всех этих проблем глазами польских исследователей является еще одним немаловажным аспектом исследования. Автор излагает точку зрения на них польской критики и литературоведения, знакомя российского читателя с осмыслением всех этих процессов "изнутри". А поскольку оно воспроизводится - и также подвергается рефлексии - российским полонистом, с одной стороны, погруженным в изучение тех же вопросов, с другой - обладающим некоторой дистанцией своего, российского опыта, такое - двойное - зрение придает особую объемность содержанию книги. Но это важно и методологически: изучение литературы и культуры "извне" всегда отличается от видения этих же процессов "изнутри".

Замечательно, что завершает книгу не традиционное "Заключение", а неожиданная - и совершенно необходимая в замысле и концепции автора - глава "Польская книга о войне в стране и за пределами Польши". Необходимая потому, что напоминает хорошо известную, но постоянно забываемую истину, что лишь прочитанный текст - и, желательно, прочитанный вовремя - проживает свою естественную жизнь. Это не только эстетическая, но и важнейшая культурологическая и психологическая проблема, и замечательно, что автор ее не обошел.

Огромным достоинством монографии является ее информационная "плотность" - от приводимых автором статистических данных, большого количества таблиц, в которых суммируются те или иные сведения, до собственно библиографической насыщенности. Кажется, В. Я. Тихомировой удалось собрать практически все, написанное в Польше и у нас на исследуемую тему. Самодостаточная ценность подобного подхода бесспорна. И хотя изредка стремление автора указать все работы по названному вопросу и неизбежно возникающий при этом элемент обзорности, перечислительности в изложении начинает несколько превалировать над ожидаемой заинтересованным читателем интеграцией этих сведений в собственную концептуальную позицию автора, это никак не умаляет значения содержательности книги и правомерности способа изложения, избранного исследователем как наиболее адекватного именно его видению и его осмыслению материала.

Хочется сказать еще об одном, обычно столь несущественном для научных книг такого рода, что и не привлекает к себе внимания при чтении. Речь идет об оформлении издания и месте в нем иллюстративного материала, что в

стр. 98

данном случае стало значимой частью содержания монографии. Изобразительный ряд, который выстроен здесь из обложек книг, документальных фотографий, коллажей, заставки к каждой из глав - само место подобной информации именно в этом тексте - демонстрируют не только вкус и понимание смысла оформления, продемонстрированного автором оригинал-макета М. И. Леньшиной и автором книги, которому принадлежит первоначальный подбор материала, но еще и то, как существенно повышает информативность научной книги правильно и профессионально организованный видеоряд.

Монография В. Я. Тихомировой, если выйти за рамки конкретной темы, указанной в заглавии, сосредоточена на проблемах социологии культуры, самой обусловленности временем ее парадигм. Понимание этого чрезвычайно важно сегодня, когда словосочетание "социология культуры", дискредитированное опытом последних десятилетий, совершенно незаслуженно выпало из поля зрения исследователей и рабочих методологий, но, как мы видим хотя бы по этой книге, написанной с редкой заинтересованностью, возвращается к нам с методологически обогащенным инструментарием.