ФОЛЬКЛОРИСТИКА, ЭТНОНАУКА, ЭТНОЛИНГВИСТИКА - СИТУАЦИЯ В ПОЛЬШЕ

Статьи, публикации, книги, учебники по истории и культуре Польши.

NEW ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРА ПОЛЬШИ


ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРА ПОЛЬШИ: новые материалы (2024)

Меню для авторов

ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРА ПОЛЬШИ: экспорт материалов
Скачать бесплатно! Научная работа на тему ФОЛЬКЛОРИСТИКА, ЭТНОНАУКА, ЭТНОЛИНГВИСТИКА - СИТУАЦИЯ В ПОЛЬШЕ. Аудитория: ученые, педагоги, деятели науки, работники образования, студенты (18-50). Minsk, Belarus. Research paper. Agreement.

Полезные ссылки

BIBLIOTEKA.BY Беларусь - аэрофотосъемка HIT.BY! Звёздная жизнь


Автор(ы):
Публикатор:

Опубликовано в библиотеке: 2022-02-28

Фольклористика в Польше, в отличие от других славянских стран, до сих пор не получила статуса самостоятельной научной дисциплины. Попытки придания ей этого статуса, предпринимавшиеся в послевоенные годы сначала в рамках литературоведения [1 - 3], затем на базе этнологии и культурологии [4; 5], не увенчались успехом и не привели к включению фольклористики в ряд научных дисциплин, признанных на уровне университетского образования и в системе научной квалификации, подобно филологии, этнографии или культурологии. Более того, в связи с этим ожидаемым повышением фольклористики в ранге был поставлен под сомнение сам предмет ее изучения и само определение фольклора. В настоящее время в Польше понимание фольклора колеблется между двумя дефинициями - филологической и лингвистической, в которой на первое место выдвигается вербальный компонент, и трактовкой культурологической и семиотической, охватывающей, кроме словесного слоя культуры, также верования, ритуальные действия, элементы изобразительного искусства, одежды, жилища, т. е. народную культуру в целом. Появились попытки отождествления фольклористики с культурологией.

Две изданные в 1990 г. книги: "Фольклор, язык, поэтика" Е. Бартминьского [6] и "Современный фольклор и фольклористика" П. Ковальского [5] обнаружили расхождение позиций на нескольких уровнях - на уровне определения фольклора, трактовки текста и понимания предмета исследования. По мнению выдающегося варшавского культуролога проф. Р. Сулимы, посвятившего этим разногласиям большую работу, издание книги П. Ковальского обозначило радикальную попытку смены исследовательской парадигмы фольклористики в Польше, что меняет сам подход к фольклору, фактически ведет к "неосознанной ликвидации фольклора" и допускает понятие "антифольклористики" [7. S. 59].

Разделяя это мнение, я хотел бы прежде всего кратко остановиться на том, в чем собственно состоит смена парадигмы, какие положения и предложения открывают новые перспективы исследования, а какие основаны на недоразумениях и не выдерживают критики. И далее я хотел бы сказать об иной перспективе, в свете которой оказывается возможным сохранение традиционной "парадигмы фольклористики", а именно о возможности сохранения ее в рам-


Бартминьский Ежи - профессор Университета им. М. Кюри-Склодовской (Люблин, Польша).

стр. 89


ках "этнонауки". Именно в такой перспективе помещает себя этнолингвистика, понимаемая как когнитивно-антропологическая лингвистика, которая, не стремясь, в отличие от литературоведения, этнографии или культурологии, поглотить и присвоить себе фольклористику, создает для нее четкую основу и рамку для определения предмета исследования, системы исходных понятий и методологии.

Для начала приведем общую характеристику ситуации в польской фольклористике в начале 1990-х годов, данную Р. Сулимой: "Если обратиться не только к декларациям и программам, а учесть конкретные исследовательские начинания и их результаты, то к наиболее значительным у нас [в Польше] направлениям фольклористики, последовательно пользующимся понятием "текста" в принятом знаково-символическом смысле, притом не только вербальном, следует отнести:

1. Направление, которое занимается систематикой фольклорных явлений, изучением связей между фольклором и литературой, а также историей фольклористики. Можно здесь говорить о варшавской школе, к которой принадлежат прежде всего ученики проф. Ю. Кржижановского. За этим направлением стоит давняя традиция историко-филологических исследований.

2. Направление, которое сосредотачивает свой интерес на полевом сборе материалов, издании текстов и видит в фольклористике своего рода социальную диагностику, обусловленную антропологическими установками. Я имею в виду в данном случае опольскую школу во главе с Доротой Симонидес.

3. Направление, которое делает акцент на проблемах исторической семантики культуры, признает комплексность методов и источников исторического, социологического, филологического типа; в своих исследованиях пользуется импульсами культурной антропологии и постулатами экзистенциализма. Здесь я имею в виду вроцлавскую школу, созданную проф. Чеславом Хернасом и оказывающую влияние на другие школы и коллективы, в частности, через свои знаменитые вроцлавские семинары фольклористов, которые проводились регулярно, начиная с середины 70-х до середины 80-х годов, а также через издаваемый во Вроцлаве журнал "Literatura Ludowa".

4. Направление, которое занимается проблемой языкового стереотипа, культурного символа, поэтики устного текста, нарратологии, языковой картины мира. Я говорю о люблинской школе, созданной проф. Ежи Бартминьским, которая опирается на достижения лингвистики, семиотики и культурной антропологии, а свою исследовательскую деятельность концентрирует вокруг фундаментального проекта по созданию "Словаря народных языковых стереотипов и символов" и изданию серии "Этнолингвистика".

Эту картину можно дополнить упоминанием о творческих импульсах молодых представителей польской этнологии (варшавский, краковский и познаньский коллективы), публикующих свои работы, в частности, на страницах журнала "Polska Sztuka Ludowa".

Перечисленные выше четыре направления в той или иной мере определяют свой статус (в том числе по отношению друг к другу) через признание "фольклористической парадигмы". Предмет антропологической фольклористики (в трактовке П. Ковальского. - Е. Б. ), ставящий под сомнение значимость "парадигмы" для описания современной культуры, находится не столько в полярной оппозиции к перечисленным выше четырем направлениям, а скорее занимает другую позицию" [7. S. 58 - 59].

стр. 90


Вердикт Р. Сулимы не утратил своей актуальности, несмотря на то, что со времени его вынесения прошло 10 лет и на карте фольклористики появились такие новые научные коллективы, как силезский [8 - 11], познанский, связанный с группой, издающей собрание трудов О. Кольберга [12], или торуньский [13; 14].

Хотя осуществленные в последнее десятилетие исследования внесли много нового в изучение фольклора, понимание его специфики, их вклад в определение статуса и задач фольклористики как самостоятельной дисциплины невелик. Статус теоретической дисциплины по-прежнему остается не сформулированным. Показательны в этом отношении два высказывания крупных фольклористов, одно - постулирующее, другое - констатирующее реальное состояние дел.

В 1991 г. Д. Симонидес ратовала за автономию фольклористики, подчеркивая, что "фольклор остается единым целым и в качестве такового должен изучаться комплексно, синтетически, с учетом всего, чем он обусловлен. И даже если бы существовал оптимальный обмен информацией между науками, сложность и синкретизм фольклора требуют признания науки о нем самостоятельной гуманитарной дисциплиной" [4. S. 72].

Почти десять лет спустя Ч. Хернас в предисловии к тому "Фольклористика на пороге нового века", признав, что публикуемые материалы конференции адекватно представляют сегодняшние направления и концепции в фольклористике, констатировал всеобщее стремление опереться на смежные дисциплины: "В представленных докладах фольклористика, как бы она ни понималась, обнаруживает отклонение в сторону какой-либо другой дисциплины: литературоведения, языкознания, религиоведения, музыковедения или театроведения, отрывается от "материнской" этнографии и сближается с социологией, демографией и особенно с коммуникативными и культурологическими исследованиями" [11. S. 9].

Общая картина достижений польской фольклористики последних лет демонстрирует большой разброс тематики и преобладание частных, иногда даже слишком узких работ над обобщающими. Хорошей иллюстрацией этого может послужить том, посвященный Д. Симонидес, "Фольклористическое и антропологическое описание мира" [15], в котором этногенетическая тематика, работы по обрядности и культурному наследию объединены с современными фольклорными и околофольклорными сюжетами. Особым вниманием в последнее десятилетие пользовались связи фольклора с религиозной жизнью (ср. [16; 17]) и магией [18]. Выдвинут тезис о необходимости изучения фольклора в аксиологическом аспекте. Немало внимания уделено детскому фольклору [19 - 22] и фольклору в детской литературе [23], а также разного рода фольклорным стилизациям в литературе.

Тем не менее, создать новое синтетическое представление польского фольклора пока не удалось. До сих пор лучшим трудом такого рода остается книга В. Кравчик-Василевской "Современная наука о фольклоре" [24]. Начатая еще в 1980-е годы в рамках комиссии по фольклору при комитете по изучению польской литературы работа над энциклопедическим изданием "Польский фольклор" так и не была завершена.

В то же время исследования отдельных жанров фольклора сохраняют свою актуальность и жизненность. Об интересе к данной тематике в определенной мере свидетельствует уже упоминавшийся труд "Фольклористическое и ант-

стр. 91


ропологическое описание мира" [15], публикация материалов конференции в Торуне "Жанры народной литературы" [14], это же направление представляют монографические работы: книга Д. Венжович-Зюлковской об эротическом фольклоре под названием "Народная любовь" [9], Д. Чубали "Современные городские легенды" [8], работа П. Ковальского о вотивных записях "Просьба к Богу" [25], С. Небжеговской "Польский народный сонник" [26], Е. Бартминьского "Польские народные коленды" [27]. Эти книги пополнили корпус фольклористических исследований "жанрововедческого" характера, в который входили такие работы, как исследования Я. Ягелло и Э. Яворской о балладе [28; 29], М. Касьяна о загадке [13], И. Луговской о волшебной сказке [30], Е. Коссовской о легенде [31], Я. Хайдук-Нияковской о предании [32], Д. Симонидес о быличках [33], К. Писарковой о детских считалках [34], К. Турек и Я. Адамовского о погребальных песнях [35; 36] (см. также [37; 38]), А. Троянович о плачах и причитаниях [39], М. Валиньского о песнях нищих странников [40].

Вернемся к упомянутому выше спору и попытаемся ответить на вопрос, что в "парадигме фольклористики" оказалось к началу 1990-х годов поставлено под сомнение, какие элементы составляли относительно прочный блок, а какие можно признать существенными и ценными нововведениями.

В центре внимания в этом споре оказались три вопроса: 1) границы и современное содержание критерия "народности", оправданность традиционного ограничения фольклористики явлениями из сферы "народного", понимаемого как "крестьянское", если учесть, что в демократическом обществе традиционное понятие "народ" исчезает, а городские субкультуры, популярная и массовая культура стремительно развиваются [2; 10; 5]; 2) недостаточность "филологического" (в обоих смыслах: пользующегося эстетическими критериями оценок и опирающегося на вербальный код) понимания фольклорного текста, которому противопоставляется "антропологическая" трактовка, отодвигающая эстетический критерий на второй план и принимающая более широкое понятие вербального текста - не как "произведения" (продукта), а как коммуникативного акта, как "текста культуры", "текста-поведения" [2; 5. S. 64 - 99]; 3) категория "устности" как критерий принадлежности к фольклору, критерий, который с появлением рукописных посланий, дневников, альбомных стихов, стенных граффити, надписей на домах, расклеиваемых объявлений и т. п. был признан недостаточным [2; 41], а при более радикальном взгляде - вообще несущественным [5. S. 44 - 63]. Рассмотрим эти вопросы подробнее.

1. Относительно понятия "народ" как объекта изучения все согласны с тем, что оно в условиях современного демократического общества оказалось размытым в своих границах, а следовательно утратила смысл и категория "народность", а это непосредственно отражается на самом понятии "фольклор" или "народоведение", по классическому определению Томса. В современной Польше понятие "народ" потеряло смысл и превратилось в историческое понятие (см.: [42]). Это, однако, не означает утраты категории социума, социального единства. "Народность" постепенно начинает пониматься как то, что принадлежит коллективу, обществу, повседневности, как то, что известно и принято определенным (большим или меньшим) кругом людей, прежде всего как то, что популярно и является достоянием масс. Выход фольклористов за пределы сельской сферы стал возможным именно благодаря журналу "Literatura Ludowa", блистательно редактируемому проф. Ч. Хернасом: начиная с

стр. 92


1972 г. этот журнал систематически публикует статьи о "третьей литературе", называемой brukowa, о ярмарочных листках, книжках "для народа", а также статьи по вопросам массовой культуры, городских легенд, песен и музыки disco polo, молодежного, охотничьего, солдатского фольклора и т. п. Многие явления этого "нового фольклора" имеют уже мало общего с традиционным фольклором, часть из них представляет собой лишь некоторое его подобие.

Трактовка "народного" как "крестьянского" в наше время является анахронизмом еще и потому, что сельское население претерпело цивилизационную и культурную урбанизацию. Если сегодня сельский социум и сохраняет традиционный устный репертуар, связанный с обрядами или обычаями, то он делает это на иных началах, чем прежде, - на началах свободного выбора одного из многих культурных идиом. Традиционный крестьянский фольклор стал объектом институализации, в том числе и через разного рода фольклорные коллективы, заботливо сохраняющие локальное культурное наследие как знак собственной региональной идентичности1 .

Получил также развитие в деревне - часто на базе устной традиции - новый тип "околофольклорного", но в то же время авторского, литературного творчества, т. е. крестьянская литература, претендующая на более широкое, чем региональное, признание. Эта традиция насчитывает уже более чем вековую историю, имеет свои организационные формы ("Объединение народных писателей, художников и музыкантов" - Stowarzyszenie Tworco w Ludowych) (см.: [48 - 52]).

Значит ли это, что народность как историческая категория больше не нужна? Нет. Категория народности, безусловно, сохраняет свое значение для фольклористики в ее исторической трактовке. Народность нашла свое яркое выражение в прошлом, начиная с романтизма, который открыл значение фольклора для народной культуры. "Классический" крестьянский фольклор (собранный и документированный Оскаром Кольбергом [12]) остался самым значительным идиомом во всем фольклорном достоянии, причем идиомом наиболее характерным, прототипическим. Он стал объектом блестящего антропологического анализа в работе социологов В. Томаса и Ф. Знанецкого [53], но по-прежнему остается не познанным до конца самими фольклористами.

Экстенсивному пониманию задач фольклористики, постоянному расширению ее предмета за счет явлений "околофольклорных" (фольклороподобных), можно противопоставить интенсивное понимание, основанное на более разностороннем и углубленном изучении явлений, наиболее типичных и коренных для фольклора, трактуемых при этом в широком контексте проблематики, важной для современной гуманитарной науки в целом, особенно для тео-


1 Следует добавить, что в 1990-е годы в Польше изменилось отношение к фольклоризму, который еще в предыдущее десятилетие, в период господства централизованной системы, оценивался, как показала "люблинская дискуссия о фольклоризме" 1983 г. [43], весьма критически, ср. мнение О. Сироватки [44] ("семь главных ошибок фольклоризма") и М. Валиньского [45]. В ситуации свободного выбора культурных образцов после политического переворота 1989 г. социальные функции фольклоризма изменились; по словам И. Луговской, "обращение к народным традициям освободилось от аксиологического давления, а сам фольклоризм был отпущен на "свободный рынок" массовой культуры как одна из культурных моделей преимущественно игрового типа, предназначенная для широких масс" [46. S. 132]. Эта мысль была позже развита в ее книге "Фольклор - традиции и их воспроизведение" [47].

стр. 93


рии языка, литературы и культуры или - шире - современной культурной антропологии.

2. Дискуссия о фольклорном тексте была начата Ч. Хернасом на страницах журнала "Literatura Ludowa" после выхода в свет книги о языке фольклора [54] постулатом о необходимости собирания полной, многомерной документации: "Если мы не записали ситуации, а только сам текст - значит, мы ничего не записали" [55]. Этот постулат подразумевает учет синкретичной природы фольклорного текста как многомерного явления и прежде всего ситуационного, на чем настаивал в "Эстетике фольклора" В. Е. Гусев [56] и что в принципе не подвергалось сомнению, так же как и трактовка фольклорного текста в категориях не только языковых, филологических, но и культурных, т. е. как "текста культуры". Однако наиболее существенный пункт в полемике с "парадигмой фольклористики" в концепции П. Ковальского касается изменения в трактовке фольклорного текста - это перенесение центра тяжести с текста-произведения (продукта) на текст-поведение, текст-процесс, и одновременно снятие оппозиции между тем, что является социальным и повторяющимся, существующим и признаваемым в качестве образца, и тем, что, будучи индивидуальным и одноразовым, принадлежит самому исполнению, становится актуализацией этого образца, приспособлением его к конкретным обстоятельствам исполнения. В этом случае ставится под удар такое чрезвычайно ценное положение, каковым является открытая Якобсоном и Богатыревым аналогия между фольклором и языком и возможность использования при изучении фольклора понятийного аппарата и методов, выработанных на основе изучения языка, главного составляющего любой культуры.

Участники конференции в Ополе (см.: [57]), однако, защищали "тексто-центрическую" концепцию фольклористики (И. Луговская, К. Вроцлавский, который склонен заменить термин "фольклор" термином "этнофилология"), а в определении фольклорного текста возвращались к пониманию его в духе лингвистической культурологии (lingwistyka kulturowa) и коммуникативной лингвистики (см.: [58. S. 152 - 157]. Сам же автор концепции текста как поведения в своем анализе вотивных записей отнюдь не игнорировал вербального компонента, напротив, сделал его отправным пунктом при реконструкции сакрального сознания и представлений о чудесном, присущих авторам записок (см.: [25]).

3. Поставленный под сомнение критерий устности (см.: [59]), используемый, в частности, Е. Бартминьским [54; 6], получил поддержку у Р. Сулимы, который, сославшись на книгу В. Онга, изданную также по-польски [60], обратил внимание на аксиологический аспект устности как "способа существования в мире" и "способа моделирования картины мира" [61. S. 69 - 70].

Самый существенный упрек, выдвинутый П. Ковальским по отношению к "парадигме фольклористики", касается, однако, не устности, эстетизма или недостаточного внимания к контексту исполнения текста, а доминирования в фольклористике "перспективы исследователя" над "перспективой носителя фольклора".

Этот вопрос имеет ключевое значение и выводит нас в ту область, где фольклористика граничит с культурной антропологией, антропологической и когнитивной лингвистикой, т. е. в круг проблематики этнонауки. В самом деле, постулат "субъектной реконструкции культуры" составляет ядро этнометодологических концепций (см.: [62]). На почве этнолингвистики этот посту-

стр. 94


лат породил концепцию языковой картины мира, т. е. картины, закрепленной в грамматике, знаках и языковых текстах.

Термин "этнонаука" (англ. ethnoscience ), как следует из "Этнологического словаря" под ред. З. Сташчак, употребляется представителями современной культурной антропологии (главным образом американской: Goodenough, Lounsbury, Conclin), стремящимися к описанию когнитивных систем разных культур "на основе оригинальных культурных контекстов - прежде всего языковых" [63. S. 105]. Культура - это "ментальный конструкт", то, что люди хранят в своем сознании, это модели восприятия, сопоставления и интерпретации элементов мира. Способы концептуализации мира, природы и социума запечатлены в языке и усваиваются вместе с усвоением языка и речи. Этнонаука, определяемая также термином этнометодология, находит свое продолжение в современной когнитивной антропологии, этносемантике, этнопоэтике, этнолингвистике. Для постулируемой П. Ковальским "фольклористики отправителя" они предлагают рамки, в которых "парадигма фольклористики" может найти свое место и, сверх того, претерпеть необходимую методологическую модернизацию. Наиболее подходящие рамки для фольклористики создает сегодня, на мой взгляд, этнолингвистика, которая, интегрируя данные языка (народных говоров, изучаемых диалектологами), верований и практик (описываемых этнографами) и текстов (спонтанных и клишированных, которыми занимаются фольклористы), стремится к реконструкции, ориентированной на "субъекта культуры", к познанию языковой картины мира социума [64 - 67] вместе с мотивирующей эту картину системой ценностей [68].

Современная этнолингвистика, восходящая к традициям В. фон Гумбольдта и Э. Сэпира, представленная трудами А. Вержбицкой, получившая развитие в работах московских исследователей (Вяч. Вс. Иванова, В. Н. Топорова, Н. И. Толстого), развиваемая в Польше на базе когнитивизма и культурной антропологии (вокруг люблинской "Этнолингвистики" [69]), дает шанс сохранить позиции "парадигмы фольклористики" в ее отношении с культурологией, особенно в ситуации, когда этой дисциплине угрожает размывание предмета изучения и утраты из поля зрения текста [70; 71]. Прежде всего этнолингвистика, которая, по мнению Н. И. Толстого, "переживает свое второе рождение" [72. С. 39], разрешает кардинальную, выдвинутую П. Ковальским, дилемму субъекта и объекта изучения.

Часть этно- в названии соответствующих дисциплин имеет двоякий смысл, а "внутренняя форма" терминов типа этнонаука, этнография, этноботаника неоднозначна.

С традиционным, "объектным" пониманием значения компонента этно мы имеем дело в таких традиционных названиях, как этнография и этнология 'наука о народе', этномузыкология 'музыкология, занимающаяся музыкой разных народов', этноархеология 'этнографическая археология', этнопсихология, этносоциология (см. соответствующие статьи в "Этнологическом словаре" [63]), этнопоэтика или этносемантика (см. статьи в [73]). В этих терминах этнос 'народ, племя' понимается как объект изучения соответствующей научной дисциплины.

Другая трактовка компонента этно- доминирует в таких названиях, как этнонаука, этноботаника 'наука, занимающаяся изучением народных знаний о растительном мире', этнофилософия, этноистория/народная история (folk history) 'изучение того, как данный социум воспринимает свою историю, как

стр. 95


он ее концептуализирует, этномедицина 'наука, изучающая верования и практики, связанные с сохранением здоровья и лечением болезней'. Сюда же относится и самый широкий по своему значению термин этнометодология 'дисциплина, изучающая обыденное мышление'. В этих терминах компонент этно- означает в первую очередь определенное сообщество как носителя некой области знания и некой культурной модели, т. е. трактуется прежде всего с точки зрения субъекта (носителя) культуры. Соответствующие научные дисциплины стремятся именно к "субъектной реконструкции", к постижению того или иного фрагмента картины мира таким, как он воспринимается глазами носителя изучаемого социума, стремятся воспроизвести его взгляд на мир, его точку зрения.

Такое различение этноса-объекта и этноса-субъекта, очевидное на первом плане исследования, не является, однако, абсолютным и окончательным. На втором, более высоком уровне исследования (мета-плане) объектом изучения этнодисциплины может стать - и становится - как сама обыденная концептуализация действительности (образ или картина мира данного социума), так и субъект этой концептуализации (концептуализатор) и его характерные свойства. Именно такой двухуровневый характер имеет этнолингвистика, которая, описывая картину мира через восприятие его носителем традиции, в то же время открывает путь к изучению характеристик этого носителя, его ментальности, на основе разного рода языковых данных. Таким образом, она превращает субъекта в объект, "опредмечивает субъекта". Среди этих данных фольклорным текстам - устным, клишированным, построенным по законам поэтики, выработанной коллективно и приспособленной к потребностям коммуникации типа face to face, принадлежит особое место.

Этнолингвистика в таком понимании, опираясь на данные диалектологии, фольклористики и этнографии, синтезирует их на основе науки о культурной коммуникации (см.: [74]). Вместе с тем она нуждается в сохранении их собственных исследовательских парадигм, без чего немыслимо разумное распределение усилий.

На такую трактовку соотношения этнолингвистики и фольклористики ориентирован люблинский "Словарь народных стереотипов и символов" [75] и журнал "Etnolingwistyka" (см.: [76 - 78]). Этот подход близок принципам московской этнолингвистической школы Н. И. Толстого, которую представляет научный коллектив, издающий этнолингвистический словарь "Славянские древности" [79] (С. М. Толстая, Т. А. Агапкина, Л. Н. Виноградова, Е. Е. Левкиевская и др.), хотя и не совпадает с ними полностью.

Перевод С. М. Толстой

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Krzyianowski J. Folklorystyka w nauce o literaturze // Zjazd Naukowy Polonistow 10 - 13 grudnia 1958 / Red. W. Kazimierz. Wroclaw, 1960.

2. Hennas Cz. Miejsce badari nad folklorem literackim // Pamietnik Literacki. 1975. Z. 2.

3. Bartmiriski J. Folklor - czy tylko kontekst w badaniach literackich? // Wiedza o literaturze i edukacja. Ksiega referatow Zjazdu Polonistow. Warszawa, 1995 / Pod red. T. Michalowskiej, Z. Goliriskiego i Z. Jarosiriskiego. Warszawa, 1996.

4. Simonides D. Folklorystyka wobec etnologii i innych nauk humanistycznych // Zeszyty Naukowe UJ. MXVI. Prace Etnograficzne. Krakow, 1991. Z. 28.

стр. 96


5. Kowalski P. Wspolczesny folklor i folklorystyka. O przedmiocie poznania w dzisiejszych badaniach folklorystycznych. Wroclaw, 1990.

6. Bartmiriski J. Folklor, jezyk, poetyka. Wroclaw, 1990.

7. Sulima R. Folklorystyka wobec kultury wspolczesnej // Literatura Ludowa. 1992. N 6.

8. Czubala D. Wspolczesne legendy miejskie. Katowice, 1993.

9. Wezowicz-Ziolkowska D. Milosc ludowa. Wzory milosci wiesniaczej w polskiej piesni ludowej XVIII - XX wieku. Wroclaw, 1991.

10. Waliriski M. Folklor i folklorystyka // Teoria kultury. Folklor a kultura / Opr. i wyboru dokonal M. Waliriski. Katowice, 1978.

11. Folklorystyka na przelomie wiekow / Red. R. D. Kadlubiec. Cieszyn, 1999.

12. Kolberg O. Dziela wszystkie. Wroclaw; Poznari, 1961 - 1985. T. 1 - 60.

13. Kasjan J. M. Polska zagadka ludowa. Warszawa, 1983.

14. Genologia literatury ludowej. Studia folklorystyczne / Red. A. Mianecki, V. Wroblewska. Torun, 2002.

15. Folklorystyczne i antropologiczne opisanie swiata / Red. T. Smoliriska. Opole, 1999.

16. Folklor-sacrum-religija / Red. J. Bartminski, M. Jasinska-Wojtkowska. Lublin, 1995.

17. Zowczak M. Biblia ludowa. Interpretacje watkow biblijnych w kulturze ludowej. Wroclaw, 2000.

18. Engelking A. Klatwa. Rzecz o ludowej magii slowa. Wroclaw, 2000.

19. Cieslikowski J. Wielka zabawa. Wroclaw, 1967.

20. Cieslikowski J. Literatura i podkultura dziecieca. Wroclaw, 1975.

21. Simonides D. Wspolczesny folklor slowny dzieci i nastolatkow. Wroclaw, 1976.

22. Simonides D. O wspolczesnych pamietnikach dzieci. Monografia folklorystyczna. Opole, 1993.

23. Lugowska J. Bajka w literaturze dla dzieci. Warszawa, 1988.

24. Krawczyk-Wasilewska V. Wspolczesna wiedza o folklorze. Warszawa, 1986.

25. Kowalski P. Prosba do Pana Boga. Opole, 1994.

26. Niebrzegowska S. Polski sennik ludowy. Lublin, 1996.

27. Polskie koledy ludowe. Antologia / Zebral, wstepem, komentarzami i przypisami opatrzyl J. Bartmiriski. Krakow, 2002.

28. Jagielio J. Polska ballada ludowa. Wroclaw, 1975.

29. Jaworska E. Katalog polskiej ballady ludowej. Wroclaw; Warszawa; Krakow; Gdarisk; Lodz, 1990.

30. Lugowska J. Ludowa bajka magiczna jako tworzywo literatury. Wroclaw, 1981.

31. Kossowska E. Legenda. Kanon i transformacje. Sw. Jerzy w polskiej kulturze ludowej. Wroclaw, 1981.

32. Hajduk-Nijakowska J. Nie wszystko bajka. Polskie ludowe podania historyczne. Warszawa, 1983.

33. Simonides D. Wspolczesna slaska proza ludowa. Opole, 1969.

34. Pisarkowa K. Wyliczanki polskie. Wroclaw, 1975.

35. Turek K. Ludowe zwyczaje, obrzedy i piesni pogrzebowe na Gornym Slasku. Katowice, 1993.

36. Adamowski J. Piesni pogrzebowe z okolic Bilgoraja // Tworczosc Ludowa. 1994. N 3 - 4.

37. Adamowski J., Doda J., Mickiewicz H. Smierc i pogrzeb w relacjach Polakow mieszkajacych na Bialorusi // Etnolingwistyka. Lublin, 1998. T. 9/10.

38. Szymariska J. Piesni pustych nocy // Etnolingwistyka. Lublin, 1998. T. 9/10.

39. Trojanowicz A. Lamenty, rymowanki, zawolania w polskim folklorze muzycznym. Lodz, 1989.

40. Waliriski M. Funkcje piesni dziadowskiej (na tie literatury jarmarcznej i folkloru zebraczego) // Literatura popularna, folklor, jezyk / Pod red. W. Nawrockiego i M. Waliriskiego. Katowice, 1981. T. 2.

41. Simonides D. Pisemny obieg jako zjawisko wspolczesnego folkloru // Z polskich studiow slawistycznych. 6. Warszawa, 1983.

42. Bartmiriski J., Mazurkiewicz-Brzozowska M. Lud. Profile pojecia i ich konteksty kulturowe // Nazwy wartosci. Studia leksykalno-semantyczne / Red. J. Bartmiriski, M. Mazurkiewicz-Brzozowska. Lublin, 1993.

43. Lubelska rozmowa o folkloryzmie. 1983 // Literatura Ludowa. 1987. N 4/6.

44. Sirovatka O. Sieben Hauptsunde des Folklorismus. Die negativen Erscheinungen im Folklorismus // Folklorismus egykor es eloadsok / Red. V. Voigt. Kecskemet, 1978 (пол. перевод: Siedem grzechow glownych folkloryzmu // Literatura Ludowa. Wroclaw, 1987. N 4/6).

стр. 97


45. Waliriski M. [Glos w Lubelskiej rozmowie o folkloryzmie] // Literatura Ludowa. 1987. N 4/6).

46. Lugowska J. Dylematy wspolczesnego folklorysty i literaturoznawcy // Folklorystyka. Dylematy i perspektywy / Red. D. Simonides. Opole, 1995.

47. Lugowska J. Folklor - tradycje i inscenizacje. Wroclaw, 1999.

48. Literatura ludowa, literatura chlopska / Red. A. Aleksandrowicz, Cz. Hernas, J. Bartminski. Lublin, 1977.

49. Zlote ziarna. Antologia wspolczesnej poezji ludowej ziemi zamojskiej / Red. J. Adamowski. Lublin, 1986.

50. Brzozowska-Krajka A. Stare i nowe nuty na goralskich geslikach. O ludowej poezji podhalanskiej (1945 - 1980). Warszawa, 1989.

51. Prowadz nas w jasnosc. Antologia ludowej liryki religijnej / Red. D. Niewiadomski. Lublin, 1994.

52. Drzewo zycia. Antologia prozy ludowej Zamojszczyzny / Red. D. Niewiadomski. Lublin, 1997.

53. Thomas W. I., Znaniecki F. Chlop polski w Europie i w Ameryce. Warszawa, 1976. T. 1 - 5.

54. Bartminski J. O jezyku folkloru. Wroclaw, 1973.

55. Lazuk M. Co to jest jezyk folkloru? // Literatura Ludowa. 1974. N 4/5.

56. Gusiew W. Estetyka folkloru / Przel. z rosyjskiego T. Zielichowski. Wroclaw, 1974.

57. Folklorystyka. Dylematy i perspektywy / Red. D. Simonides. Opole, 1995.

58. Labocha J. Folklorystyka a lingwistyka tekstu // Folklorystyka na przelomie wiekow / Red. R. D. Kadlubiec. Cieszyn, 1999.

59. Tekst ustny - Texte oral. Struktura i pragmatyka - problemy systematyki - ustnosc w literaturze / Red. M. Abramowicz, J. Bartminski. Wroclaw, 1989.

60. Ong W. Oralnosc i pismiennosc. Slowo poddane technologii / Tlum. i wstepem opatrzyl J. Japola. Lublin, 1992.

61. Sulima R. Rekonstrukcje i interpretacje. Polska folklorystyka dzisiaj // Folklorystyka. Dylematy i perspektywy / Red. D. Simonides. Opole, 1995.

62. Burszta W. Jezyk a kultura w mysli etnologicznej. Wroclaw, 1986.

63. Slownik etnologiczny. Terminy ogolne / Red. Z. Staszczak. Warszawa; Poznari, 1987.

64. Jezykowy obraz swiata / Red. J. Bartminski. Lublin, 1990.

65. Bartminski J. Изменения языковой картины мира поляков // Sprachwandel in der Slavia. Die slavischen Sprachen an der Schwelle zum 21. Jahrhundert. Ein Internationales Handbuch / Hrsg. L. Zybatow. P. Lang. Frankfurt am Main, 2000. Teil 1.

66. Adamowski J. Kategoria przestrzeni w folklorze. Lublin, 1999.

67. Marczewska M. Drzewa w jezyku i w kulturze. Kielce, 2002.

68. Jezyk w kregu wartosci. Studia semantyczne / Red. J. Bartminski. Lublin, 2003.

69. Etnolingwistyka. Problemy jezyka i kultury / Red. J. Bartminski. Lublin, 1988 - 2003. T. 1 - 15.

70. Bartminski J. Tekst folkloru jako przedmiot folklorystyki // Nowe problemy metodologiczne literaturoznawstwa / Red. H. Markiewicz i J. Slawinski. Krakow, 1992.

71. Tekst. Problemy teoretyczne / Red. J. Bartminski, B. Boniecka. Lublin, 1998.

72. Толстой Н. И. Язык и народная культура. Очерки по славянской мифологии и этнолингвистике. М., 1995.

73. International Encyclopedia of Linguistics / Red. W. Bright. Oxford, 1992.

74. Бартминьски Е. Некоторые спорные проблемы этнолингвистики // Язык и культура. Проблемы современной этнолингвистики. Материалы международной научной конференции / Под ред. И. И. Токаревой. Минск, 2001.

75. Slownik stereotypow i symboli ludowych. T. I. Kosmos [cz.] 1. Niebo, swiatla niebieskie, ogien, kamienie; [cz.] 2. Ziemia, woda, podziemie / Koncepcja calosci i redakcja J. Bartminski, zastepca redaktora S. Niebrzegowska. Lublin, 1996 - 1999.

76. Grzegorczykowa R. Die Lubliner anthropologisch-kulturelle und kognitive Sprachwissenschaft der letzten Jahrzehnte // Convivium. Germanisches Jahrbuch. Polen 1995. Deutscher Akademischer Austauschdienst. Bonn, 1995.

77. Толстая С. М. Этнолингвистика в Люблине // Славяноведение. 1993. N 3.

78. Небжеговска С. Этнолингвистика в Люблине // Язык и культура. Проблемы современной этнолингвистики. Материалы международной научной конференции / Под ред. И. И. Токаревой. Минск, 2001.

79. Славянские древности. Этнолингвистический словарь / Под общей ред. Н. И. Толстого. М., 1995. Т. 1; 1999. Т. 2; 2004. Т. 3.


Новые статьи на library.by:
ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРА ПОЛЬШИ:
Комментируем публикацию: ФОЛЬКЛОРИСТИКА, ЭТНОНАУКА, ЭТНОЛИНГВИСТИКА - СИТУАЦИЯ В ПОЛЬШЕ

© Е. БАРТМИНЬСКИЙ ()

Искать похожие?

LIBRARY.BY+ЛибмонстрЯндексGoogle
подняться наверх ↑

ПАРТНЁРЫ БИБЛИОТЕКИ рекомендуем!

подняться наверх ↑

ОБРАТНО В РУБРИКУ?

ИСТОРИЯ И КУЛЬТУРА ПОЛЬШИ НА LIBRARY.BY

Уважаемый читатель! Подписывайтесь на LIBRARY.BY в VKновости, VKтрансляция и Одноклассниках, чтобы быстро узнавать о событиях онлайн библиотеки.