В ходе польско-советской войны происходил захват в плен военнослужащих противника. В результате польской армией было пленено значительное число красноармейцев и командиров, а войсками Красной Армии - польских солдат и офицеров. О положении советских военнопленных в Польше и польских - в Советских республиках уже написано немало, но нередко оно представляется не вполне объективно. Одни факты замалчиваются, другим - придается общее значение. Здесь мы хотели бы, в основном на материалах Российского государственного архива социально-политической истории (РГАСПИ) и Государственного архива Российской федерации (ГА РФ), в какой-то мере дополнить источниковую базу о положении польских военнопленных в РСФСР и УССР и обратить внимание на некоторые его аспекты.

В ходе боевых действий частями Красной Армии было взято в плен значительное число польских солдат и офицеров. В Бюллетене Запфронтроста ?5 от 30 марта 1920 г. сообщалось о взятии в плен 90, 137, 85, 30 и еще нескольких польских военнослужащих (1. Д. 544. Л. 2-3). По воспоминаниям М.Н. Тухачевского, в начале июля на Глубокском направлении были захвачены пленные, в районе Жормуны-Лиды было взято "большое число пленных", под Волковыском "поляки потеряли большое количество пленных" (2).

По свидетельствам бывших польских военнопленных, в июле под Сокулкой попали в плен офицер и 18 солдат, в районе Ровно - около 35 человек из команды бронепоезда, в августе - около 300 (в том числе два офицера) из 54-го полка кресовых стрелков, под Красным - около 150 человек, из 43-го полка кресовых стрелков - 26 солдат (3. S. 43,78, 151).

C.M. Буденный сообщал, что частями 1-й конной армии в августе под Стрептовым и у села Печихвосты было захвачено около 700, в районе Новоселки- Задворье - 500, Золочева - 300, Тышовицы - 100, Томашова - 200, Хорышева- Русского - 200 и еще несколько десятков, Грубешова - до тысячи, 1 сентября в боях у Замостья - свыше двух тысяч пленных (4. С. 322, 351, 356, 368, 375-376). В Бюллетене Запфронтроста от 4 сентября говорилось о пленении в районе местечка Буки под Львовом 100, в сводке Полевого штаба РВСР от 8 сентября - 300 польских военнослужащих под Грубешовым (1. Д. 544. Л. 7, 12) (1).

Дезертиры из польской армии, добровольно сдавшиеся советским властям, подвергались аресту. Ф.Э. Дзержинский считал такую "систему" не желательной. По его мнению, следовало задерживать только командиров и лиц интеллигентных профессий (телеграмма командующему 15-й армии от 15 августа) (6. С. 194) (2).

Костюшко Иван Иванович - д-р ист. наук, ведущий научный сотрудник - консультант Института славяноведения РАН.

1 Среди взятых в плен был и 11-летний мальчик С. Дзелинский. Затем он находился в Иваново-Вознесенском лагере. По просьбе Польбюро при Московском комитете партии он был освобожден из лагеря и направлен в детскую колонию в Москве (5. Д. 84. Л. 32, 38, 40).

2 В ноябре, между прочим, сообщалось, что в Покровском лагере было немало военнопленных, поверивших воззваниям советской стороны и добровольно сдавшихся в плен. Они содержались под стражей, в то время как солагерники- преступники имели некоторую свободу. "Это вызывает среди них бунт и разочарование" (1. Д. 203. Л. 19).

стр. 42

В Сибири в составе армии Колчака действовала 5-я дивизия польских стрелков. В январе се части были взяты или сдались в плен на станциях Томской железной дороги и в других местах (3. S. 145, 204. 206, 223, 230, 232, 241). По свидетельствам военнопленных, бежавших из лагерей, были случаи, когда офицеров не брали в плен или после пленения их убивали, добивали раненых (у деревни Монятичи), расстреливали и рубили шашками некоторых военнослужащих или небольшие группы пленных (3. S. 61. 63, 65-66, 78, 80, 91, 150). И. Бабель, находившийся в 1-й конной армии, сообщал об убийстве пленных; в частности, командир 6-й кавдивизии И.Р. Апанасенко приказывал не тратить на них патронов, а рубить (7). Перешедший на польскую сторону бывший командир роты в Красной Армии А. Сенковский утверждал, что конармейцами 6- й дивизии было зарублено 170 пленных, захваченных под Звягелем (3.S.7).

По приказу начдива Боревича и начподива Насберга было расстреляно 40 пленных. Это дело рассматривалось Реввоентрибуналом Западного фронта 11 августа. Трибунал, "установив, что расстрел военнопленных был вынужденной мерой в условиях боевой обстановки и оба подсудим[ые] систематических расстрелов с целью возбуждения населения против Красной армии не делали [!], что расстрел 40 военнопленных не имел плохих последствий для Красной Армии и политического состояния района расположения частей, [постановил] за отсутствием состава преступления дело прекратить, о чем поставить в известность привлеченных к ответственности" (1. Д. 553. Л. 4) (3). Иначе было в других случаях. По сообщению C.M. Буденного, если оно соответствовало действительности, 18 августа у дер. Полоничи во время атаки конармейцев польские пехотинцы, бросая винтовки "побежали навстречу конармейцам с протянутыми вперед или поднятыми вверх руками. Те на всем скаку спрыгивали с лошадей и принимали поляков в объятия". Затем польские и русские бойцы "стояли небольшими группками, улыбались, жестикулировали и тискали друг друга в объятиях". Когда к ним подъехали C.M. Буденный и К.Е. Ворошилов, "по всему полю вдруг разнеслось многоголосое "ура" по случаю мирного исхода боя". Польский сутулый солдат (из рабочих) заявил: "Мы не хотим воевать против братьев - русских рабочих и крестьян. Нам нужен мир". Пленные были отправлены в тыл (4. С. 323-325) (4). После взятия в плен нередко у солдат и офицеров отбирались верхняя одежда, обувь, деньги и ценные вещи (иногда они оставались в нижнем белье, чтобы предотвратить их побеги, затем им выдавалась поношенная одежда) (3. S. 26, 42, 64, 78, 80, 151). Пленные, находившиеся на Западном фронте, состояли в ведении контрольно-инспекторской комисии, политработа среди них велась ПУЗапом (1. Д. 543. Л. 14-15).

Военнопленные сосредоточивались на сборных пунктах и затем отправлялись в тыл. Штаб Московского военного округа 17 июня сообщал Всеросглавштабу: "в последнее время непосредственно в Штаокр, а также и коменданту г. Москвы поступают отправленные комендантами этапов Западного фронта пленные польской армии" (5. Д. 62. Л. 10). В пути следования военнопленные иногда за отсутствием продовольствия не получали никакого питания (3. S. 81-82, 151). По договоренности командования Юго-Западного фронта с СНК УССР, пленные направлялись в Харьков. Здесь они должны были в течение двух недель "находиться в условиях отдыха и подвергаться политической обработке", а затем использоваться на работе. Их делами занималась межведомственная комиссия, состоявшая при Отделе принудительных работ НКВД (1. Д. 204. Л. 21). Снабжение продовольствием и вещевым имуществом пленных до передачи их органам Центроэвака осуществлялось военным ведомством, перемещение их - Центроэваком, политическими вопросами ведали органы ВЧК.

Полными или точными данными о числе польских военнопленных, направленных в

3 Председатель заседания был Зорин, членами - Кушнирюк и Лацис, секретарем - Сергеев.

4 C.M. Буденный также сообщает о случае, когда военнопленный был отпущен "домой", чтобы рассказать о происходившем (4. С. 328-329).

стр. 43

тыл, мы не располагаем. 18 сентября представитель ПУР М. Ленинский на заседании Польбюро при ЦК РКП говорил о 33 лагерях, в которых содержались военнопленные поляки (5). Е. Кубилюс сообщал, что в прифронтовой полосе имеется еще много лагерей с польскими военнопленными (6). Предлагалось там их не задерживать и не использовать на работах (1. Д. 12. Л. 2-3; Д. 25. Л. 3). По данным на 4 октября в 21 лагере насчитывалось 22 715 военнопленных. В справке, составленной, по-видимому, в Польотделе ПУР в начале октября, содержались такие сведения о лагерях, в которых находились польские пленные (1. Д. 205. Л. 1, 6, см. С. 45).

По данным Польотдела ПУР, в середине октября польские военнопленные находились в 25 губерниях (в том числе в Харьковской и Полтавской) (1. Д. 205. Л. 4). В сводке ? 2 от 15 октября числилось 40 лагерей, где содержались польские пленные (1. Д. 205. Л. 2). В ней по шести лагерям (Нейский, Петроградский (12), Ростовский-на-Дону, Полоцкий, Витебский и Смоленский (13)) отсутствуют данные о числе пленных. В остальных лагерях находилось 27 610 солдат и 311 офицеров (1. Д. 205. Л. 3) (14). Кроме перечисленных в "Списке" лагерей в сводке значились лагеря: Казанский (в Ярославле, 1 768 пленных, политинструкторы И.Л. Врублевский, Виталик), Даниловский (Ярославская губ., 548), Рыбинский (700, политинструктор А. Замылко). Шуйский (Иваново- Вознесенская губ., 800), Юрьевенский (Юрьевец Иваново-Вознесенской губ.. 130), Самарский (100, политинструктор Барыш), Казанский (Казань, 150), Саратовский (360), Званский (ст. Званка Мурманской ж.д., 253), Ново- Николаевский (84), Брянский (отделение концлагеря в Бежицах, 380), Кизельский (ст. Кизель Самарской ж.д.. 800, политинструктор P.O. Лисажан), Владимирский (209), Калужский (50). Офицеров было в Тульском лагере 291, в Орловском - 14, в Кожуховском и Иваново-Вознесенском - по два, в Ново-Николаевском ? один; поляков в 14 лагерях числилось 4 525, евреев в 15 лагерях - 721, в Тверском лагере было пленных из рабочих 98, из крестьян - 194, в Вятском - 502 из рабочих (1. Д. 205. Л. 2). Есть упоминание о лагере в Челябинске (23 пленных) (3. S. 164) (15).

На учете ПУР, по данным на 31 декабря 1920 г., состояло около 30 тыс. польских военнопленных, размещались они в начале ноября в более чем 60 лагерях (от нескольких человек до более тысячи) (1. Д. 216. Л. 20) (16). В отчете о работе Польбюро ЦК до 1 февраял 1921 г. говорилось о 37 лагерях, в которых находилось 29 136 польских военнопленных; они составляли "приблизительно половину их общего количества" (8. С. 497) (17). 13 апреля 1921 г. Польбюро ЦК сообщало ЦК РКП, что "по приблизительному подсчету" в РСФСР было около 3 млн. поляков, 500 тыс. беженцев и 60 тыс. военнопленных (1. Д. 99. Л. 14). Эти данные вызывают сомнение, в частности, число военнопленных значительно превышает официальные польские сведения о числе пропавших без вести (51 993) (3. S. VII). Лагеря размещались в казармах (Петроград. на Лысой Горе в Бердичеве, Нижнем Новгороде, в Харькове), бараках (Тула, Кострома, станции Паша, Медвежья Гора Мурманской ж.д.), в монастырских и тюремных помещениях (Ярославль, Житомир), пункте губэвака (Саратов), в здании

5 В частности, при рабочем батальоне 12-й армии находилось 160 военнопленных (1. Д. 271. Л. 38)

6 15 сентября Польская секция ПУР имела сведения о месте нахождения 33 лагерей. При этом в 25 лагерях было 13 тыс. пленных, а всего насчитывалось 30 тыс. (1. Д. 25. Л. 4).

12 В Петроградском лагере до 6 декабря находилось 500 военнопленных поляков из австро-венгерской армии, 8 декабря прибыло в лагерь 730 пленных войны 1920 г. (1. Д. 204. Л. 14; 5. Д. 250. Л. 2).

13 Смоленский лагерь был этапным, в нем содержались от 200-300 до 1 500 пленных, 22 июля была тысяча человек (1. Д. 240. Л. 16).

14 В другом экз. сводки прибавлено 422, всего 28 032 пленных (1. Д 205. Л. 3).

15 По сообщению Б. Скарбека, на Украине в трудовых бригадах были польские военнопленные в Таганроге (300), Полтаве (160), Чернигове (380). Одессе (50), мелкие группы в Кременчуге и других местах (1. Д. 267. Л. 27).

16 В записке Польбюро ЦК к Политбюро ЦК от 11 января указывалось: "вообще военнопленных незначительное количество (свыше 30 тыс. человек)" (1. Ф. 17. Оп. 112. Д. 116. Л. 71).

17 Другие данные на 1 февраля 1921 г.: 34 лагеря, 24 тыс. пленных (1. Д. 25. Л. 36).

стр. 44

СПИСОК ЛАГЕРЕЙ

7 В другом документе - Ферик И.А. [I. Д. 204. Л. З]. Правильно - И. Фершт (1. Д. 203. Л. 18).

8 По данным на 20 X. - Заторская И.С. (1. Д. 204. Л. 3).

9 Портусь М.А. (1. Д. 204. Л. 3).

10 По данным на 20 X. - Байэр В.Я. (1. Д. 204. Л. 3).

11 Ленчук (1.Д.204. Л. 3).

стр. 45

народного дома (Нижний Новгород), театра (Харьков), школы (ст. Паша), вагонных теплушках (ст. Энгоозер) (1. Д. Л. 14) (18).

Эти помещения за некоторым исключением на первых порах не были благоустроены или приспособлены для нормального проживания. Не было нар, приходилось спать на земле или на полу, на голых досках (Рождественский лагерь, Тула-1) (1. Д. 204. Л. 11; 3. S. 98, 168), отсутствовали освещение и отопление (Измайловские казармы) (1. Д. 204. Л. 14). По сообщению Ю. Лещиньского, в июле в одном из лагерей в Ярославле условия жизни были ненормальными (1. Д. 204. Л. 36) (19). Иногда пленных, прибывших на место, негде было размещать. Начальник Особого отдела Челябинской губЧК 31 августа доносил Особому отделу ВЧК, что в Челябинск "прибыло 800 пленных поляков занфронта. Местов нет, поляки часть[ю] распущены по городу" (5. Д. 57. Л. 2).

В некоторых лагерях для содействия администрации из пленных создавались комиссии но хозяйственным, культурным и санитарным делам. По свидетельству некоторых бывших пленных, с солдатами "большевики обращались, в общем, хорошо" (3. S. 150). Однако положение пленных при общих нормативах было неодинаковым, оно зависело от объективных и субъективных обстоятельств. Польбюро при Смоленском губкоме партии 5 июня сообщало Польбюро ЦК: "Даже в Смоленске, где издавна имеется при лагере политический комиссар (коммунист-поляк) бывают факты недопустимого обращения с военнопленными (побои, пренебрежительное отношение, морение голодом, недостаток белья, [отсутствие] бани и т.д.") (1. Д. 240. Л. 88) (20). Уполномоченный РВС Запфронта Шпаковский 30 июля докладывал, что в Смоленском лагере "происходят крупные беспорядки, злоупотребления... Странным образом положение военнопленных вместо улучшения ухудшается. Необходимы энергичные меры пресечения" (1. Д. 576. Л. 1) (21). Польская секция губкома партии сообщала Польбюро ЦК: "в конце августа прибыло в Саратов 500 военнопленных поляков, которые находятся в ужасно плохих условиях" (1. Д. 238. Л. 60). В отчете Польбюро Правобережной Украины с 27 июля по 1 сентября, имея в виду, по-видимому, Киев, говорилось, что военнопленные "почти совсем на свободе", ходят без конвоя, отпускаются в город, настроение у них боевое, революционное, не надеясь попасть на польский фронт, просятся направить их против Врангеля (1. Д. 271. Л. 14). С 1 августа по 1 сентября сообщалось: военнопленные "ободранные, босые, голодные"; "очень часто не получают полного пайка хлеба", десятки людей ежедневно умирают от голода, косит брюшной тиф, размещены в здании без окон, месяц не было бани (1. Д. 271. Л. 15), 6 сентября - о тюремном режиме в лагерях (на четыре пленных приходилось по одному охраннику), закрытых окнах в помещениях, отсутствии постельного белья, обуви, одежды, мыла (1. Д. 271. Л. 38).

Недостаточным был продовольственный паек военнопленных (22), В мае в Смоленском лагере пленный получал ежедневно 1 ф. хлеба, суп, четверть фунта каши, селедку, 6 золотников сахару, четверть пачки махорки [3. S. 5]. В Рождественском лагере (Москва) ежедневный паек составлял в золотниках: пшеница - 32, картофель -

18 В Петрограде вначале в помещении патронной фабрики, впоследствии на карантинном пункте на острове Голодай (1. Д. 204. Л. 5, 29; Д. 238. Л. 25: 3. S. 81, 89, 151, 172, 179; 5. Д. 168. Л. 1; Д. 195. Л. 6; Д. 215. Л. 23).

19 В Смоленске в помещении, рассчитанном на 500 человек, не было полов, при большом числе пленных часть их находилась под открытым небом (1. Д. 576. Л. 8).

20 В Нижнем Новгороде, судя по отчету политинструктора, на первых порах положение пленных было критическим, не хватало жилья, продуктов, распространялись заболевания (1. Д. 228. Л. 24).

21 В рапорте от 31 июля говорилось о невыдаче полного пайка, недостатке одежды, обуви, изъятии вещей у пленных, неудовлетворительной санитарии (1. Д. 576. Л. 3-4).

22 По приказу Центральной комиссии о пленных и беженцах ?408 от 1 января 1920 г. основная норма продовольствия пленного составляла в золотниках (зол. = 4,2 гр.) хлеба - 96-72, крупы - 18, мяса или рыбы - 24, чечевицы - 30, овощей - 48, картофеля - 96, жиров - 4,8, соли - 3, сахара - 6 в день, 1/4 ф. мыла и 1/2 ф. табака в месяц. Для больных она была немного большей, а при так называемой голодной норме - несколько меньшей (5. Ф. 3333. Оп. 23. Д. 46. Л. 1).

стр. 46

48, капуста - 48, мясо - 32, масло - 4,8, сахар - 3,2, соль - 3,2, хлеб - 96 (1. Д. 204. Л. 11). В других лагерях паек был почти таким (3. S. 93. 167, 179, 180, 181), меньшим (3. S. 82-83, 89) или большим. В Туле пленные, занятые на тяжелых работах, получали по два фунта хлеба, или полтора фунта муки в день (3. S. 179). По свидетельству Ю. Лещиньского, в июле в одном из Ярославских лагерей пленных снабжали "очень плохо ... хлеба недоставало" (1. Д. 204. Л. 36). Из показаний бывших пленных следовало, что условия "в отношении пропитания военнопленных в лагерях были очень плохими, но проистекало это не из какой-то враждебной тенденции, а из общего скверного экономического состояния Советской России" (3. S. 150). Впрочем, были случаи, когда обслуживающий персонал брал пищу из лагерной кухни (Рождественский лагерь), продукты выдавались нерегулярно и не в установленной норме, пленные не имели горячей пищи, вынуждены были готовить ее в котелках (Петрозаводск, ст. Медвежья Гора, ст. Энгоозера, ст. Паша, разъезд ?20 Мурманской ж.д.) (1. Д. 204. Л. 5-6; 3. S. 168), у них даже отбирали кружки и ложки, которые затем были им возвращены (Тульский лагерь) (3. S. 98).

В некоторых лагерях, в особенности на первых порах, были немалые затруднения и с вещевым довольствием пленных. Ю. Лещиньский в июле сообщал, что в Ярославле пленные "вещевого довольствия вообще не получали" (1. Д. 204. Л. 36). В Рождественском лагере не было матрасов и одеял (3. S. 168). Пленные, работавшие на ст. Паша, по свидетельству политинструкторов, в начале сентября были "почти голые" (1. Д. 204. Л. 5). В Ивано-Вознесенске не хватало обмундирования, постельного белья (5. Д. 195. Л. 2). Санитарно-гигиенические условия в лагерях, по-видимому, за некоторым исключением были плохие. В одном Ярославском лагере пленные со времени прибытия в лагерь до конца июля не получали мыла, не могли помыться в бане (1. Д. 204. Л. 36). Санитарные условия в Рождественском лагере оставляли желать лучшего (1. Д. 204. Л. 11). На ст. Паша в течение полутора месяцев не было сменного белья (1. Д. 204. Л. 86). Недостатки одежды и питания, плохие санитарные условия, тяжелые работы приводили к заболеванию части пленных и нередко к смертельному исходу (1. Д. 204. Л. 8, 14).

Военнопленные были обязаны выполнять работы в лагере и за его пределами. Предписанием Главного управления принудительных работ от 5 апреля 1920 г., согласованным с Особым отделом ВЧК, разрешалось отправлять пленных на работы "вне лагеря лишь большими группами и под усиленным конвоем" (5. Д. 57. Л. 28). С началом наступления на Западном фронте работа вне лагерей временно была приостановлена (5. Д. 57. Л. 8). В связи с задержанием пленных, бежавших из Кожуховского лагеря, последовало указание Ф.Э. Дзержинского не посылать их на работу вне лагеря (5. Д. 69. Л. 266). После побега группы офицеров из Тульского лагеря было установлено такое же ограничение для офицеров (3. S. 180). Для выполнения работ из военнопленных создавали трудовые дружины по армейскому образцу. В июле пленные Ярославского лагеря рассылались "по деревням на полевые работы небольшими партиями" (1. Д. 204. Л. 36). Пленные из Смоленского лагеря использовались для ремонта дорог, уборки урожая, участвовали в "субботниках", небольшая их группа работала в интернациональной артели в Вишенках (1. Д. 240. Л. 16, 19). В Туле пленные работали на электростанции, мельницах, занимались погрузкой и разгрузкой угля и древесины, убирали городские улицы (3. S. 179-180).

26 августа был отправлен эшелон пленных (300 человек) на ст. Брикетная Сызранско-Рязанской ж.д. в распоряжение заведующего Побединским каменно- угольным районом для работы в шахтах, а 6 сентября туда направлялись еще два эшелона (544 и 1 197 пленных) (5. Д. 57. Л. 21-24, 27). В связи с этим Подотделу принудительных работ Рязанского губисполкома предписывалось обязать администрацию района "предоставить в/п полякам вполне пригодные для жилья помещения, снабжать их довольствием применительно к пайку, выдаваемому рабочим данной местности, но не ниже тылового красноармейского пайка и организовать надежную и целесообразную охрану" (5. Д. 57. Л. 21).

стр. 47

На Мурманской ж.д., где в начале ноября находилось 1 397 пленных (1. Д. 204. Л. 8), они занимались погрузкой дров (на ст. Паша работали с 7-8 часов утра до 11 часов вечера без выходных дней, позднее при выполнении нормы освобождались от работы в праздники); часть из них работала в депо (ст. Званка, Петрозаводск), на прокладке пути (ст. Кереть), в желескоме (станции Энгоозеро, Лимпия, Пояконда, Имандра) (1. Д. 204. Л. 5-6). Пленные из 5-й дивизии направлялись в Первую енисейскую инженерную рабочую бригаду и использовались на лесных работах (3. S. 145, 167). На Украине пленные группами в 20-30 человек посылались на работу в Донбас (1.Д. 12. Л. 2).

Большое значение придавалось культурно-просветительной и политико- воспитательной работе среди пленных. Предполагалось, что посредством такой работы среди рядовых (офицеры считались националистами и контрреволюционерами) можно будет развить у них "классовое" сознание, превратить их в сторонников советской власти, использовать в военных целях и революционной деятельности на родине. Ею занимались в основном коммунисты- поляки: комиссары, уполномоченные, работники местных польбюро, политинструкторы. В лагерях распространялись коммунистические газеты, устраивались их читки, доклады, концерты, проводились собеседования, митинги (23), создавались читальни, клубы, кружки самодеятельности, школы для обучения неграмотных и т.п.

В некоторых лагерях создавались группы сочувствующих коммунизму и коммунистические ячейки. В Смоленском лагере 25 апреля на собрании ячейки присутствовали 13 членов (двое отсутствовали по болезни). Она выбрала своего представителя на конференцию польских коммунистов в Москве. Позднее число ее членов увеличилось до 25. Они занимались агитработой и имели контрольные права в лагере (1. Д. 240. Л. 13, 16, 19). В Ярославском лагере в июле было пять симпатизирующих коммунизму, в Нейском - в августе группа из пяти человек (1.Д. 203. Л. 4. Д. 204. Л. 35).

Конференция польских коммунистов, состоявшаяся в начале мая в Москве, считала необходимым усиление работы среди пленных (7. С. 79). 24 июня Президиум ВЦИК выделил для проведения агитационной и культурно- просветительной работы в лагерях 3 млн рублей (1.Д. 608. Л. 4). В отчете Польбюро ЦК говорилось, что с июля "одной из важнейших отраслей работы являлась работа среди польских военнопленных", причем ее политическая направленность исходила из оценки войны с Польшей "как классовой войны" (9. С. 495-496). 2 июля Главное управление принудительных работ предлагало обратить "серьезное внимание на рациональную постановку агитационной и культурно-просветительной работы" в лагерях по согласованию с местными органами народного образования и партийными организациями (5. Д. 57. Л. 22).

В "Записке о военнопленных поляках", подписанной Э. Прухняком и Ю. Мархлевским и датированной 21 июня (24), говорилось, "что в деле содержания и охраны этих военнопленных отсутствуют какие бы то ни было определенные нормы", и это "отзывается в высокой степени отрицательно" не только на агитационной работе среди них. Они находятся в концентрационных лагерях вместе с деникинцами, колчаковцами, гражданскими пленными и своими офицерами, что "весьма вредно влияет на солдат". Часть пленных находится в лагерях, другая, особенно в Сибири, - на вольных работах, причем в Сибири добровольно сдавшиеся в плен оказывались в худших условиях по сравнению с взятыми в плен в боях. Имеются возможности побега пленных (25),

23 В Иваново-Вознесенске 25, 26 июня принимались резолюции против войны; митинги в Ивановском и Кожуховском лагерях (1.Д. 412. Л. 73-75, 88-89).

24 Записка была адресована: ЦК РКП, ВЦИК, Комиссии по агитации против нашествия белогвардейской Польши, Л.Д. Троцкому, Отделу принудительных работ НКВД, ОО ВЧК, Центроэваку, Главному управлению лагерями, Наркомвоену (1.Д. 204. Л. 1).

25 Побеги происходили нередко в пути следования и во время работы. В феврале бежало 18 пленных. занимавшихся заготовкой дров на ст. Обиралково Нижегородской ж.д. (5. Д. 96. Л. 156-157); в марте из лагеря в Красноярске бежала группа офицеров из бывшего штурмового батальона 5-й дивизии (почти все были пойманы и из них 8 расстреляны) (3. S. 157-158). Другие побеги из лагеря "Военный городок" (3. S. 220).

стр. 48

некоторые из них выдают себя за военнопленных первой мировой войны (3. S. 69, 146-147). В некоторых местностях обращение с пленными было "возмутительным" (обирание, оскорбления, побои, скудное питание).

Урегулирование положения военнопленных имело бы "громадное значение для разложения противника", это явилось бы "одним из лучших аргументов" в пользу перехода польских солдат на советскую сторону. Исходя из этого предлагалось: установить специальные лагеря для польских военнопленных (отдельно для "сибиряков" и для "западников"); изолировать их от русских белогвардейцев, гражданских пленных; офицеров содержать в особых лагерях; ввести "однообразный режим в лагерях", привлечь всех пленных "к производительной работе"; обеспечить им "удовлетворительные условия в отношении продовольствия и обращения с ними в лагерях" и при их перемещении; вести агитационную и культурно-просветительную работу с привлечением местных польбюро и лиц, владеющих польским языком; передать все дела военнопленных в Народный комиссариат по военным делам в центре, военкомам и начальникам лагерей на местах.

Осуществление этих мер могло обеспечить успех обращения к польским солдатам и превращение пленных в сторонников и будущих строителей коммунистического общества (6. С. 123-126) (26).

Прилагая эту записку, Ю. Мархлевский 21 июня писал В.И. Ленину: "Ссылаясь на Ваш разговор со мною, прошу Вас принять во внимание следующие наши пожелания по поводу военнопленных поляков: 1) выделить военнопленных польских солдат в специальные лагеря (без деникинских и польских белогварцейцев и без польских офицеров); 2) использовать их для производительных работ; 3) улучшить но возможности их продовольственное положение, а главное - обращение с ними; 4) передать их дела в центре, в Наркомвоен, а на местах военкоматам (ныне ими ведают: Наркомвоен, Особый отдел, Центроэвак и Отдел принудительных работ); 5) к агитационной и просветительной работе привлечь польское бюро" (6. С. 123).

24 июня Президиум ВЦИК предложил "Отделу Принудительных работ принять все меры для изоляции военнопленных поляков" (1.Д. 608. Л. 4). Циркуляром Главного управления принудительных работ от 2 июля предписывалось изолировать солдат от офицеров, последних содержать в особых лагерях или помещениях, а также отделить военнопленных "западников" от "сибиряков" (5. Д. 57. Л. 22) (27).

7 июля последовало распоряжение Ф.Э. Дзержинского Центроэваку (Эйдук) и Особому отделу ВЧК (Менжинскому): "Обратите внимание на содержание пленных поляков. Примите меры к недопущению незаконных действий, озлобляющих их, не допустите отбирания мелких вещей и т.п. Разошлите контролеров по лагерям для проверки всех Ваших мероприятий" (6. С. 152).

В письме Ф.Э. Дзержинского его заместителю И.К. Ксенофонтову говорилось: "Необходимо обратить усиленное внимание на политическую обработку польских военнопленных. Это дело мирового значения. Необходимо, во-первых, кроме отделения рабочих и крестьян от дворян, интеллигенции и офицерства, поставить внутреннюю разведку в самих лагерях (28); во-вторых, в самом лагере вести коммунистическую пропаганду и показать им свою заботу о них для того, чтобы пленные, вернувшись в Польшу, были нашими; в-третьих, дать возможность спропагандированным сбежать

26 В связи с этим вопросом в Главном управлении принудительных работ побывали Ю. Мархлевский и секретарь Польбюро Э. Прухняк. Копия записки была послана начальнику этого управления Зангвилю 10 июля (5. Д. 57. Л. 11).

27 По сообщению политинструкторов, в ноябре в Кожуховском и Покровском лагерях польские военнопленные содержались вместе с пленными гражданской войны, контрреволюционерами, спекулянтами, что оказывало на них неблагоприятное влияние (1.Д. 203. Л. 19). По данным на декабрь еще 15% пленных поляков в лагерях не были обособлены от других солагерников (1. Д. 296. Л. 20). В январе 1921 г. предлагалось польских военнопленных в Нижнем Новгороде изолировать от арестованных и пленных гражданской воины (1.Д. 228. Л. 9-10).

28 О таких агентах было известно в Харьковском лагере (3. S. 162-163).

стр. 49

из лагеря и вернуться в Польшу и, в-четвертых, найти среди них агентов для разоблачения польского шпионажа. Необходимо, под видом сбежавшего из плена, посылать наших агентов к ксендзам и др. подозреваемым полякам" (6. С. 152).

23 июля состоялось совещание, на котором присутствовали комиссар Полевого штаба и член РВСР Данишевский, Г. Ягода (от ОО ВЧК), Зангвиль (от НКВД и Главного управления принудительных работ) и Г. Рупевич (от Польбюро ЦК). Совещание констатировало, что командный состав пленных отделяется от рядового, солдаты сосредоточиваются в лагерях по 200-300 человек, усиливается культурно-просветительная и партийная работа в лагерях. На учете Главного управления принудительных работ состояло около 5 тыс. пленных, в том числе 100 офицеров, не считая "сибиряков". Установленный для них паек считался недостаточным. Поэтому "в целях укрепления и усиления симпатий пленных поляков из рабочих и крестьян к Советскому строю" следовало "улучшить питание и вещевое довольствие". Происходили побеги пленных, обычно с мест работы вне лагерной зоны (часто из Звенигородского лагеря). "Политическое настроение, - говорилось в протоколе совещания, - пленных поляков в мае и июне было против Советской России и коммунистов. Настроение изменилось в последнее время с прибавлением пленных познанцев", поэтому представитель Польбюро считал "несвоевременным и при данном настроении невозможным использовать пленных поляков в активной гражданской войне в Польше". Это мнение разделял и Г. Ягода.

Совещание предлагало все дела пленных сосредоточить в руках Главного управления принудительных работ, располагать лагеря в центральной России (не более 300 пленных в каждом), улучшить питание и вещевое довольствие, принять решение о выдаче состоящим в трудовых дружинах тылового красноармейского пайка, формировать дружины при круговой поруке, вести осторожную агитацию на случай использования пленных в гражданской войне. ВЧК должна была ускорить агентурную работу и изоляцию неблагонадежных элементов, а Польбюро следовало вести работу по согласованию с ПУР и Главным управлением принудительных работ, военное ведомство было обязано помогать в снабжении довольствием (5. Д. 57. Л. 8-10).

14 августа Ф.Э. Дзержинский просил Л.Д. Троцкого и И.С. Уншлихта разрешить Польбюро и Особотзапу посылать в лагеря военнопленных поляков, уполномоченных "для немедленного создавания из надежных рабочих и лучших крестьянских элементов Польской Красной Армии" (6. С. 173). По инициативе Польбюро ЦК 23 августа был создан Польский отдел в ПУР. Его задачами являлись "надзор над положением военнопленных, культурно-просветительная и политическая работа среди них" (8. С. 495, 497). Начальником Польского отдела назначался Ф. Кон (29) (в декабре его сменил С.С. Пилявский) (1. Д. 296. Л. 6, 7). Создавалась Межведомственная комиссия по делам польских военнопленных. Она являлась органом Польского отдела (1. Д. 204, Л. 30). В лагеря направлялись политические инструкторы. 1 сентября Главное управление принудительных работ сообщало, что "военнопленным, работающим на железной дороге, паек должен выдаваться применительно к пайку рабочих данной отрасли, но ниже тылового красноармейского пайка, что же касается оплаты за работу, то таковую исчислять по ставкам профсоюза". На руки пленным следовало выдавать 25% из заработанной суммы (5. Д. 57. Л. 25).

В протоколе заседания Межведомственной комисси по делу военнопленных поляков от 7 сентября (30) говорилось: ЦК было поручено Межведомственной комиссии

29 На заседании Польбюро ЦК 18 сентября Ф. Кон предлагал "разделить их на категории и изолировать от офицеров и ксендзов, привилегированные классы и интеллигентов из ППС от рабочих масс", "установить фиктивных пленных, чтобы информировали и агитировали", "дальше бросить безнадежных, ближе [оставить] нужных нам". Б. Пшибышевский предлагал их делить по классовому признаку. С этим соглашался и Ф. Кон (1.Д. 12. Л. 2-3).

30 На заседании присутствовали: от Польбюро ЦК Ф.Э, Дзержинский и Ю. Мархлевский, от Главного управления принудительных работ Зангвиль, от Центроэвака Эйдук, уполномоченный Польбюро ЦК по организации польских военнопленных отрядов Маршан, от Польской секции ПУР Левинский и Ю. Лещинский, от Польбюро агитации и пропаганды при ЦК С.С. Дзержинская, от ЦБ еврейских комсекций при ЦК Оршанский, представитель Особого отдела ВЧК. Председательствовал Ф.Э. Дзержинский, секретарем была С.С. Дзержинская.

стр. 50

выработать проект о передаче военнопленных поляков военному ведомству. Постановлением Оргбюро ЦК Польская секция Агитационно-пропагандистско- просветительного отдела ПУР преобразовалась в самостоятельный отдел ПУР.

Комиссия постановила: "1) Не располагать военнопленных поляков в непроизводящих местностях, если нет особых для этого причин. 2) Приступить к организации военнопленных поляков в трудовые дружины и армейские части. 3) Поручить Польбюро агитации и пропаганды при ЦК РКП делегировать своих представителей в Центроэвак и Главное управление принудительных работ для помощи в работе и наблюдения за передвижением и снабжением военнопленных поляков. Вопрос о делегировании представителя Польбюро для той же работы к особоуполномоченному по снабжению топливом при Сов. обороны поручить Польской секции ПУР'а рассмотреть и поставить на обсуждение в межведомственную комиссию. 4) Поручить т.т. Зангвилю и Левинскому выработать в двухдневный срок меры к созданию и централизации при Главном Упр[авлении] прин[удительных] работ статистики движения и положения военнопленных поляков. 5) Поручить т.т. Зангвилю, Левинскому и представителю Особ[ого] от[дела] ВЧК выработать меры к изданию Глав[ным] упр[авлением] прин[удительных] работ еженедельных сводок с фронта и из лагерей о движении военнопленных и положении в лагерях. 6) Заработная плата военнопленных поляков должна быть приравнена к оплате трудармейцев. 7) Обратиться к Особому отделу с требованием привлекать к суровой ответственности фронтовые комиссии; ком[иссии] посылают с фронта военнопленных без списков. 8) Как из лагерей, так и с пути не брать эшелонов военнопленных на работы без разрешения Глав[ного] упр[авления] прин[удительных] работ, которое согласует свои постановления с Особым отд.".

Вместе с тем Комиссия полагала: "1) Все товарищи, направляющиеся на работу в лагеря, кроме мандатов ПУР'а, должны быть снабжены мандатами Глав[ного] Упр[авления] прин[удительных] работ и, где это необходимо, мандатом на пост помощника коменданта по политической части. 2) Назначение комендантов должно производиться в согласовании с Польбюро агитации и пропаганды при ЦК РКП. 3) Поручается Польбюро издавать литературу для военнопленных. 4) Поручается т.т. Зангвилю и Лещиньскому представить в Польбюро ЦК требование на политических и административных работников для лагерей военнопленных поляков, для армейских и фронтовых комиссий. 5) Предложить ПУРу ввести в Польскую секцию ПУРа для работы среди евреев военнопленных представителя ЦБ еврейских ком. секций при ЦК РКП... 6) Три миллиона рублей, отпущенных из средств ВЦИК Глав[ному] упр[авлению] прин[удительных] работ на агитацию военнопленных поляков, передать в ПУР".

Комиссии в составе Зангвиля, Маршана, представителей военного ведомства, Центроэвака, Польской секции при ПУР и Особого отдела ВЧК поручалось в течение четырех дней выработать проект о передаче военнопленных военному ведомству. Признавалось нежелательным использование польских военнопленных на работах в непроизводительных местностях (5. Д. 57. Л. 6).

На заседании Совета Труда и Обороны СНК от 8 сентября рассматривался внесенный НКВД вопрос о передаче лагерей военнопленных из ведения НКВД в Народный комиссариат но военным делам. НКВД было предложено к 15 сентября представить проект постановления (9. Т. X. С. 169). Постановлением СТО от 15 сентября польские военнопленные на территории РСФСР передавались в ведение Главного управления общественных работ и повинностей НКВД (31). Пленных следовало размещать "в специально отводимых для этой цели помещениях". Продовольствие для

31 Постановлением СНК УССР от 21 мая 1921 г. Главное управление принудительных работ и повинностей НКВД и его местные органы передавались в ведение Центрального карательного отдела НКЮста (5. Д. 71. Л. 100).

стр. 51

них должно было отпускаться "по нормам тылового красноармейского пайка и в первую очередь наравне с воинским контингентом". Предлагалось снабжать их вещевым довольствием "применительно к красноармейским частям". При перевозке они должны были получать питание и медико-санитарное обслуживание "наравне с воинским контингентом". Для "наилучшего трудового применения" пленных следовало создавать из них "трудовые дружины" (32). Их заработная плата должна была быть "применена к оплате труда армейцев". Передвижение и направление на работу разрешали только Главному управлению общественных работ. Пленных, "которые проявят особое трудолюбие и зарекомендуют себя хорошим поведением и благонадежность коих будет в достаточной степени выяснена", можно было пропускать через комиссию при Главном управлении общественных работ и повинностей в соответствии с приказом РВСР и НКВД за ?774, пополненную представителем Польбюро РКП (9. Т. X. С. 168-169).

12 октября 1920 г. был подписан договор о перемирии и прелиминарных условиях мира между РСФСР и УССР, с одной стороны, и Польшей, с другой. Статьей VII договора предусматривалось после его подписания немедленное образование смешанных комиссий для незамедлительного обмена гражданских пленных, лиц интернированных, а по мере возможности также и военнопленных и организации возвращения беженцев и эмигрантов. Комиссиям предоставлялось право защиты интересов этих лиц и помощи им. Стороны обязывались заключить особое соглашение но репатриации. Военные действия между сторонами прекращались в 24 часа по среднеевропейскому времени 18 октября (10. Т. III. С. 245-252). Перемирие устанавливалось на 21 день (10. Т. III. С. 253-256). Польская сторона предлагала, прежде всего, решить вопрос об обмене военнопленных, включая и военнопленных, находившихся в войсках интервентов и белогвардейцев. Российско-украинская делегация считала это возможным при условии продления перемирия (в противном случае военнопленные могли быть использованы для ведения войны), но польская делегация не согласилась на это.

Польбюро ЦК в записке в Политбюро ЦК от 11 января 1921 г., считая, что политическая работа среди польских военнопленных "имеет очень важное значение, увеличивающееся в связи с предстоящим... обменом военнопленными с Польшей", просило Политбюро признать вопрос о польских военнопленных "боевым" и "дать соответственные указания" относительно материального обеспечения и политической работы среди них. Оно предлагало учредить должность уполномоченного по делам пленных при СТО СНК с широкими полномочиями, возвратить военнопленных с Мурманской ж.д., изъять их из трудовых дружин Донбасса и лесных заготовок и сосредоточить в определенных местах (1. Ф. 17. Оп. 112. Д. 116. Л. 71).

В связи с ликвидацией Польского отдела ПУР Польбюро ЦК 12 января 1921 г. постановило: "Настаивать перед Политбюро ЦК РКП о немедленном создании должности уполномоченного по делам военнопленных при Совете Труда и Обороны или другой высшей инстанции и передачи ему аппарата Польского отдела ПУР" (1. Ф. 17. Оп. 112. Д. 116. Л. 51. 73; Ф. 63. Оп. 1. Д. 14. Л. 4; Д. 296. Л. 25). 21 января Оргбюро ЦК решило учредить должность уполномоченного по делам военнопленных при НКВД. Затем Польбюро 28 января приняло такое постановление: "В связи с тем, что Оргбюро, не учитывая трудных условий, в каких находятся польские пленные, и краткости времени, которое осталось для политической работы среди пленных, и, не считаясь с компетентным мнением Польского Бюро, отвергло конкретные предложения Польского Бюро, содержащиеся в письме от 11.I., ? [...], снять с Польского Бюро ответственность за невозможность достижения необходимых результатов в работе с пленными и, не прекращая дальнейшей работы в этой области, заявить протест против постановления Оргбюро и ввиду большого значения политического вопроса о военнопленных поляках, апеллировать к Пленуму ЦК партии. Копию настоящего постановления сообщить лично т. Ленину" (1. Ф. 63. Оп. 1. Д. 14. Л. 6а; Д. 296. Л. 27),

32 Положение о них было уже принято 24 августа. Позднее предусматривалась замена его другим (5. Д. 249. Л. 56).

стр. 52

28 января СТО заслушал доклад особоуполномоченного по делам польских военнопленных при НКВД С.С. Пилявского, а 2 февраля Малый СНК принял следующее постановление. Учреждалась должность особоуполномоченного по польским военнопленным при НКВД (33). Предлагалось: в течение двух недель "разработать план размещения всех военнопленных польской армии на все оставшееся для их пребывания в пределах" РСФСР "время в отдельных лагерях и других местах общественных работ, по возможности ближе к крупным центрам, сосредотачивая их возможно большими группами"; "в срочном порядке составить расписание маршрутов... для осуществления переброски" военнопленных "на вновь намечаемые места"; "немедленно вернуть всех военнопленных польской армии с работ на Мурманской железной дороге".

Лагеря на время нахождения в них пленных, подчинялись общему руководству и контролю уполномоченного по делам военнопленных. Впредь отпуск продовольствия для военнопленных должен был производиться "по нормам тылового красноармейского пайка" и "не только в первую очередь, но обязательно полностью - наравне с продовольствием бронированных категорий".

Выделялось 4 тысячи полных комплектов вещевого довольствия. Следовало "обратить самое серьезное внимание на содержание в больницах, госпиталях и лазаретах больных и раненых военнопленных польской армии". Поручалось предоставить сведения о военнопленных, не состоявших на учете в ведении Главного управления общественных работ и повинностей. Устанавливалось, что военнопленные, работающие на фабриках и заводах, должны получать зарплату полностью без каких-либо удержаний (9. Т. XII. С. 314-316).

Имея в виду назначение уполномоченного по делам польских военнопленных "с полномочиями, достаточными для соответствующей постановки дела о военнопленных'', Польбюро ЦК 9 февраля аннулировало свое постановление от 28 января (1.Д. 14. Л. 9).

В результате осуществления этих мер и в связи с заключением перемирия произошли некоторые изменения в положении многих военнопленных. В конце августа или начале сентября Главное управление принудительных работ предлагало заведующему Подотделом принудительных работ Петросовета Иоффе отправиться на Мурманскую ж.д. "для ознакомления с положением условий работ" и "организации Трудовых дружин", "обязывало его потребовать от администрации ж.д. предоставления пленным пригодного для жилья помещения, аккуратного снабжения довольствием и обеспечения необходимой охраны (5. Д. 57. Л. 23) (34).

При Московском управлении принудительных работ была сформирована бригада трудовых дружин. 1-я дружина, насчитывавшая 418 человек, располагалась в Рождественском лагере, занималась очисткой ж.-д. путей и другими работами в городе. 2-я и 3-я дружины в составе 1 569 человек размещались на ст. Владыкино Московской окружной ж.д. и работали на железной дороге. 4-я (416 человек) - находилась на ст. Перерва Московской Курской ж.д. (1. Д. 156. Л. 38). По данным на март в Тверском лагере из 427 пленных 140 находились в лагере, остальные работали в советских коммунах, на огородах, кирпичном заводе, торфоразработках (1. Д. 243. Л. 7).

В справке "О состоянии военнопленных поляков, расположенных в г. Харькове и Донбассе", датированной 1 октября 1920 г. сообщалось:

"I-й рабочий полк, находящийся в Донбассе (г. Лисичанск), первоначально состоял из 2 266 человек, в настоящее время 1 266 больных, осталось трудоспособных 1 000 человек, которые заняты погрузкой угля. Помещением не обеспечены, а также и обмундированием. Числятся за Трудовой армией.

II-ой рабочий полк, находящийся в г. Чугуеве Харьковской губ., состоит из 2 600, из

33 Ему передавались и функции упраздненного Польского отдела ПУР.

34 В сентябре - октябре здесь были созданы хозяйственные, культурно- просветительные и санитарные комиссии из военнопленных (1.Д. 203. Л. 23-34).

стр. 53

них 600 чел. отправлено в больницу; остальные работают по нарядам местных властей. Помещением обеспечены, но не имеют обмундирования. Числятся за Трудовой армией.

III-й рабочий полк, находящийся в г. Харькове (зав. Гельфериаде), первоначально состоял из 3 218 человек: до сих пор заболело из них 1 060 человек, остальные трудоспособны и работают но нарядам местных властей. Помещением и обмундированием не обеспечены. Числятся за Украинской Запасной армией. В рабочей дружине, находящейся на Екатеринославской улице, 631 чел., из которых 346 чел. больных. Помещением обеспечены, обмундирования не имеют. Работают в той же дружине. Кроме того, находится в Суздальских рядах 500 чел., из которых 250 чел. больные. Помещением и обмундированием не обеспечены. На довольствии числятся во 2-м запасном полку, не работают. 111 человек мастеровых работают на заводе Всеобщей компании электричества и паровозостроительном. Помещением обеспечены, обмундирования не имеют. Из них 24 чел. отправлено в больницу" (1. Д. 204. Л. 4) (35).

В отчете Польбюро ЦК говорилось, "что ряд неправильностей был устранен и положение военнопленных значительно улучшилось" (9. Т. Ш. С. 495). По сведениям Польбюро Смоленского губкома с 3 августа до 15 декабря улучшилось "материальное положение" пленных (1. Д. 240. Л. 26). 30 января 1921 г. военнопленные Г. Панек, С. Миллер и Ф. Дембицкий из Саратовского лагеря сообщали: "Экономическое положение представляется неплохим. Получаем красноармейский паек... Получили теплую одежду, башмаки. Баня бывает довольно часто и сменяем белье" (1 Д 238 Л. 29).

На ст. Паша, где пленные были полураздетыми, им выдали теплые поддевки, двойные брюки, гимнастерки и подштаники (1. Д. 204. Л. 5), в Петрограде пленные получили часть одежды из подарков, собранных для Западного фронта (1. Д. 204. Л. 14). По сообщению ПУР, в первой половине декабря произошли изменения "к лучшему" в лагерях: "Крюковском (снабжение матрасами, одеждой, бельем и лаптями), Иваново-Вознесенском (снабжение одеждой, обувью, бельем), Ярославском (частичное снабжение обмундированием) и Нижегородском (снабжение бельем, обувью, обмундированием из числа вещей, собранных комиссией помощи фронту)" (1. Д. 204. Л. 16). Санитарное состояние в Московском лагере считалось вполне "сносным" (1. Д. 203. Л. 20). Но так было не везде. Польбюро ЦК КПУ в отчете за октябрь - начало декабря отмечало: "отсутствие самых минимальных условий нормального существования пленных. Все голые, босые, чахлые, больные, грязные". Бараки являлись рассадниками "всякого рода эпидемий". Было проведено обследование бараков в уездах, прилегающих к Харькову, и в Донбассе. В результате властями была оказана значительная помощь пленным (снабжение лаптями, бельем) (1. Д. 267. Л. 1). В отчете из Костромы (с 1 по 15 ноября) сообщалось: "Материальные условия [пленных] с каждым днем ухудшаются..." (5. Д. 168. Л. 1). В декабре С.С. Пилявский отмечал, что администрация лагерей часто была "недостаточно благосклонной" к пленным (1. Д. 296. Л. 20). В письме к польской делегации в Риге от 22 декабря сообщалось о тяжелом положении пленных в Рыбинске, Иваново-Вознесенске, Ярославле и других северных городах (3. S. 124). 31 декабря С.С. Пилявский констатировал: "Материальные условия пребывания до сих пор во многих лагерях очень плохие" в отношении одежды, обуви и медицинской помощи (1. Д. 296. Л. 20).

В сентябре неудовлетворительным было питание в Нижегородском лагере (1. Д. 228. Л. 6). 18 сентября Левинский сообщал: в Донбассе пленные "не получают даже обычного пайка" (1. Д. 12. Л. 2). В Рождественском лагере в ноябре был уменьшен паек. Норма пшеницы снижалась с 32 до 12-18, мяса - с 32 до 24-25, масла - с 4,8

35 По сообщению помощника начальника Укр. ПУРа Б. Скарбека (конец марта 1921 г.), в 1-м полку по списку было 1 100, во 2-м -- 1 200. в 3-м - 1 750 человек; в 1-м полку с 1 сентября 1920 г. по 25 марта 1921 г. умерло 129, во 2-м - 307 человек, в лечебные заведения с 14 декабря 1920 г. по 16 марта 1921 г. переведены 133 человека, в 3-й и 4-й ротах из-за тяжелых условий дезертировали 54 человека (1 Д. 267. Л 27-28).

стр. 54

до 3,2 золотников. Табак вовсе не выдавался, в течение шести недель не было мыла (1. Д. 204. Л. 11). Недостаточным было в ноябре питание пленных, работавших на Рыбинской ж.д. (5. Д. 151. Л. 77). В январе 1921 г. были перебои со снабжением продуктами в Ростовском лагере (5. Д. 168. Л. 113). В ноябре не хватало одежды и обуви в Рыбинском и Рождественском лагерях (здесь большинство пленных ходило в лаптях) (1. Д. 204. Л. 11; 5. Д. 151. Л. 77) (36). Политинструктор Ю. Скачковский 9 января 1921 г. сообщал из Орла: "Пленные голодают, болеют, страдают истощением организма и малокровием, спят на голых топчанах или на полу", не имеют постельных принадлежностей, верхней одежды, шинелей и обуви, получали 1 ф. хлеба, 60 золотников "гнилого" картофеля, 2 зол. соли, поэтому некоторые убегали, нищенствовали но городу (5. Д. 221. Л. 14). В январе 1921 г. пленным в Нижнем Новгороде приходилось спать на полу, работать без рукавиц, они не имели теплого белья, не получали мыло, не могли помыться в бане (1. Д. 228. Л. 9) (37). По сообщению из Костромы пленные, состоявшие в 1-й рабочей дружине, не получали зарплату. То же было и в Ярославле (5. Д. 151. Л. 28, 30).

Материальные недостатки, неудовлетворительные санитарные условия, тяжелая работа влекли за собой заболевания. На станции Голутвино из 182 пленных, прибывших в сентябре, заболело тифом 168, из них 20 человек умерли. В Петроградском лагере из 1 203 пленных 130 были больными (1. Д. 203. Л. 14; 5. Д. 151. Л. 90). На Мурманской ж.д. в ноябре из 1 397 пленных болели 103 человека и умерло двое пленных (1. Д. 204. Л. 8). В феврале 1921 г. в Скопинском оздоровительном пункте находилось 645 пленных из Побединского лагеря, переболевших тифом (5. Д. 249. Л. 46). Были и другие случаи смертельного исхода (3. S. 188).

Польбюро ЦК констатировало, что после заключения перемирия "культурно- просветительная и агитационная работа идет успешно. Во многих лагерях устроены школы для неграмотных, клубы, устраиваются лекции, собеседования, митинги и концерты, поставляется литература". При этом, однако, имелись крупные недостатки, и следовало эту работу усилить (8. С. 497). По сообщению С.С. Пилявского от 31 декабря, в лагерях находились 36 политинструкторов и, кроме того, было трое объездных. Они обслуживали свыше 15 тыс. пленных в 26 лагерях (1. Д. 296. Л. 20).

По данным Польского отдела ПУР, на первую половину декабря в школах для неграмотных обучались в Кожуховском лагере десять, Ярославском - 100, Тверском - 50, Вятском - 15, Владыкинском - 70, в Иваново-Вознесенском лагере в школе I ступени училось 28, в школе II ступени - 82 пленных. В Ярославском и Иваново-Вознесенском лагерях были школы политграмоты (1. Д. 204. Л. 15) (38). Создавалась школа политграмоты в Саратовском лагере (1. Д. 228. Л. 11). В Киеве были организованы политкурсы для пленных (1. Д. 13. Л. 7). В Рождественском лагере читались лекции но истории, политэкономии, конституции РСФСР, лекции по политической тематике устраивались и в Кожуховском лагере (1. Д. 203. Л. 18- 19). По сведениям на декабрь общеобразовательные школы были в 12 лагерях (в них обучались 629 человек, учителями являлись преимущественно пленные), политшколы - в шести, библиотеки - в пяти, клубы - в 11, театральные группы - в четырех лагерях (39). С начала создания лагерей до декабря было проведено 99 митингов и прочитано 33 лекции (1. Д. 296. Л. 20) (40). В Рыбинске пленные могли бесплатно побывать в театре, в Саратове из-за недостатка одежды лишь немногие располагали такой возможностью

36 Подобное положение было в Костроме (5. Д. 168. Л. 1), в январе 192 1 г. в Ростовском и Владыкинском лагерях; предлагалось рассмотреть причины этого и удовлетворить потребности (5. Д. 168. Л. 113-114).

37 В Голутвине пленные с 25 сентября 1920 г. по 4 февраля 1921 г. в бане были два раза (5. Д. 151. Л. 90).

38 В Саратовском лагере в январе 1921 г. в школе неграмотных училось более 60 человек (1. Д. 238. Л. 29).

39 15 Лебединском и Ярославском лагерях были созданы хоровые кружки (1. Д. 204. Л. 16).

40 Другие данные на 1 февраля 1921 г.: стало школ для неграмотных 11, в них обучалось 639 человек, клубов - девять, прочитано докладов - 151, проведено собеседований - 432 (1. Д. 25. Л. 36).

стр. 55

(1. Д. 204. Л. 16; Д. 238. Л. 25). Мероприятия культурно-просветительного и политико-воспитательного характера оказывали определенное влияние на пленных (41).

На митингах одни пленные по убеждению, другие - из опасения осложнить свое положение принимали резолюции, в которых выражался протест против войны Польши с советскими республиками, содержались призывы к польским солдатам не повиноваться своим властям, к классовой солидарности трудящихся. В частности, в резолюции военнопленных Ярославского лагеря говорилось: "Мы, польские военнопленные, собравшиеся на митинге 2. VIII.20 г. в Ярославле в Казанском монастыре в числе 1 100, выслушав тов. Лещиньского, протестуем против преступной войны, которую паны капиталисты Польши и Антанты навязали освобожденным рабочим Советской России. Тем самым выражаем презрение польской буржуазии за махинации в отношении польского пролетариата. Призываем тов. польских солдат к неповиновению буржуазным служкам и обращению оружия против родимых врагов - буржуазии и международного капитала. Мы, польские военнопленные, утверждаем, что не защищали рабочих интересов, а только капиталистические интересы. Верим, что польские солдаты восстанут вместе с польским пролетариатом под знаменем революции. В знак протеста постановляем работать вместе с рабочим Советской России в деревне и на предприятиях для скорейшего окончания войны и освобождения польского и международного пролетариата" (1. Д. 203. Л. 1а). Подобные резолюции принимать на митингах и в других лагерях (42). В письме, подписанном 61 военнопленным Смоленского лагеря и опубликованном в газете "Свит" (Вена, 7 ноября) опровергались сообщения, что с ними плохо обращаются и говорилось о "братском приеме" и желании бороться с капитализмом (3. S. 100- 102). Значительно увеличилось число коммунистических ячеек. По данным Польотдела ПУР на середину декабря такие ячейки были в лагерях Кинешменском (14 членов), Рыбинском, Крюковском (семь), Лебединском (16), Иваново-Вознесенском (22), Орловском (семь), Даниловском (десять) (1. Д. 204. Л. 16: Д. 232. Л. 1; Д. 404. Л. 17). По сообщению С.А. Фишковского, коммунистическая ячейка в Моршанске (Тамбовской губ.) "оказывала большое влияние на организацию всей жизни в лагере" (1. Д. 242. Л. 78) (43). Была ячейка и в Саратовском лагере (позднее она была распущена) (1. Д. 238. Л. 25, 29). В докладе С.С. Пилявского от 31 декабря речь шла о коммунистических ячейках в 11 лагерях, в которых числилось 123 члена партии (1. Д. 296. Л. 20; Д. 25. Л. 36). В 1-м рабочем полку (в Донбассе) в марте 1921 г. было 29 кандидатов в члены партии, во 2-м (Чугуев) - два члена партии (1. Д. 267. Л. 27-28).

В лагерях велась агитация за вступление пленных в Красную Армию. Пленные, заслуживающие доверие властей, желавшие стать красноармейцами, освобождались. По данным на 20 июля из лагеря в Смоленске было освобождено около 30 пленных. Они передавались в распоряжение Польбюро (1. Д. 240. Л. 16). По свидетельству рядового А. Паля, в Ровном согласились вступить в Красную Армию около 60 солдат. Затем они были направлены в тыл (3. S. 75). О своем желании вступить в Красную Армию в августе заявляли "многие" пленные в Витебске (11. 13 VIII 1920), в Рождественском лагере - 39 человек (5. Д. 149. Л. 2), в ноябре в Смоленском - 61 (3. S. 100-102), Тверском - десять (5. Д 149. Л. 17-18), Костромском - 62 (5. Д. 152. Л. 6). Крюковском - 11, Брянском - девять, в декабре в Даниловском (Ярославская губ.) -

41 На собрании политинструкторов Рождественского. Покровского и Кожуховского лагерей 10 ноября отмечалось, что политработа при существующем положении является "не продуктивной". Вместе с тем политинструкторы предлагали отделить пленных от других солагерников, снять стражу над ними, предоставить всем работу, снабдить довольствием. На документе, по-видимому, в Польском отделе ПУР сделаны соответственно пометы: "слишком преждевременно", "требовать отделения", "не время", "правильно", "правильно" (1. Д. 203. Л. 20).

42 О митингах в Ярославле в июле (1. Д. 204. Л. 34-35, 64); 4 августа в Нейском лагере при 500 пленных (1. Д. 203. Л. 2), Витебском - 800 человек (11. 13.VIII.1920), в октябре в Иваново-Вознесенском (5. Д. 68. Л. 60), в декабре в Измайловских казармах (1. Д. 203. Л. 34), в январе 1921 г. в Киевском (12. 16.I.21).

43 Фишковский остался в Советской России и в октябре 1921 г. был ответственным организатором секции нацменьшинств при политпросвете Моршанского ОНО (1. Д. 242. Л. 91).

стр. 56

десять. Владыкинском - четверо. Иваново-Вознесенском - несколько человек. Орловском - 20, Побединском - 15, в Рыбинском - пять человек (5. Д. 149. Л. 5). По данным Польбюро ЦК, с середины сентября 1920 г. до 1 февраля 1921 г. в Красную Армию иступило 186 польских военнопленных (1. Д. 25. Л. 37). Просьбы военнопленных о вступлении в Красную Армию, за некоторым исключением, удовлетворялись. В сводке ПУР за первую половину декабря сообщалось, что добровольно записалось в Красную Армию в Кожуховском лагере шесть, Иваново-Вознесенском - четверо, Ярославском - двое, Орловском - 14 и Даниловском - десять пленных (1. Д. 204. Л. 16). "В Рыбинском лагере масса военнопленных изъявила желание вступить в ряды Красной Армии, но количество их не установлено ввиду срочной отправки их в распоряжение Петросовета" (1. Д. 204. Л. 16) (44).

В Иваново-Вознесенском лагере записались в польскую красную армию 46 добровольцев, в том числе 18 унтер-офицеров, один пехотинец, 24 кавалериста, один артиллерист, два пулеметчика (5. Д. 149. Л. 143-144). По сведениям Главного управления но формированию частей красных коммунаров 14 декабря в 1-м образцовом батальоне было 182 красноармейца и 99 из числа бывших военнопленных (16 декабря - 141), в 1-м запасном инженерном батальоне - трое, на курсах комиссаров обучался 31 бывший пленный (1. Д. 555. Л. 33, 37). В Рыбинском лагере пленные во время недели ребенка собрали 13825 руб. для детей (1. Д. 204. Л. 16). Пленные из 2-го рабочего полка оказали содействие в разгроме отряда махновцев (1. Д. 267. Л. 28).

Вместе с тем продолжались побеги военнопленных. Из Тульского лагеря с 27 июля до 30 августа бежали 18 офицеров и несколько солдат (3. S. 180, 188). По сообщению Левинского от 18 сентября, пленные в Донбассе, работающие небольшими группами, "часто убегают, чтобы соединиться с бандами Махно" (1. Д. 12. Л. 2). Были и другие случаи побега военнопленных (3. S. 34, 38, 57, 62, 69, 82, 97, 142) (45). Из Тверского лагеря до 16 апреля 1921 г. сбежали 12 человек, в том числе три учителя (1. Д. 243. Л. 7). Возможно, что побеги некоторых лиц были инспирированы властями.

24 февраля 1921 г, были подписаны протокол о продлении перемирия до обмена ратификационными грамотами окончательного мирного договора (10. С. 531) и соглашение о репатриации. Стороны обязались приступить к возможно скорейшей репатриации заложников, гражданских пленных, интернированных (46).

Под военнопленными понимались комбатанты, взятые в плен армиями на российско-украинско-польском фронте и некомбатанты, входившие в состав действующих вооруженных сил и захваченные в плен, а также лица, входившие в состав польских частей, взятые в плен на других фронтах.

Репатриация военнопленных и других лиц являлась добровольной, принуждение к репатриации не допускалось. До передачи военнопленных им должны были обеспечиваться надлежащие условия содержания или возможный заработок и нельзя было их делить на группы и категории, не предусмотренные международным правом и обычаями. Издержки по содержанию военнопленного, составлявшие стоимость израсходованных на него пайка, вещевого и денежного довольствия, если они не погашались его работой, возмещались другой стороной. Ему возвращалось отнятое у пего имущество и выдавалась невыплаченная часть заработка.

Отправка транспортов с военнопленными разрешалась до образования смешанных комиссий и не позднее десяти дней со дня подписания соглашения. Обмену подлежали

44 Однако имел место и такой случаи. В Ярославском лагере 56 пленных заявили о своем желании обучаться на курсах красных командиров. Они были освобождены из лагеря и в торжественной обстановке отправлены в Москву. По сообщению капрала С. Словинского, половина из них бежала из Москвы, остальные это сделали, вероятно, позже (3. S. 90).

45 В частности, из Рождественского лагеря (1. Д. 203. Л. 19; 5. Д. 148).

46 Гражданскими пленными и интернированными считались граждане другой стороны, содержащиеся или содержавшиеся в заключении, под арестом или под административным надзором, а также подвергающиеся или подвергавшиеся судебным или административным репрессиям за политические или государственные преступления, или преступления в пользу другой стороны, или если эти репрессии были применены с целью пресечения возможности указанных преступлений военнопленных, беженцев и эмигрантов.

стр. 57

все военнопленные как солдаты, так и командиры, комиссары и офицеры по принципу все за всех. В первую очередь отправке подлежали больные, инвалиды и те, кто находился в наихудших условиях содержания. Приостанавливались всякого рода преследования и приведение в исполнение наложенных наказаний (8. С. 502-513).

18 марта был подписан мирный договор между Россией и Украиной, с одной стороны, и Польшей, с другой. Прекращалось состояние войны между договаривающимися сторонами, оставалось в силе соглашение о репатриации от 24 февраля. Расчет и выплаты расходов на содержание военнопленных должны были производиться каждые три месяца (ст. IX). Предоставлялась полная амнистия за политические преступления и проступки. Она распространялась и на деяния и проступки против правил, обязательных для военнопленных, не должны были возбуждаться новые преследования, а начатые - прекращались (ст. X), наказания не приводились в исполнение (10. С. 618-642).

В связи с предстоящей репатриацией пленных принимались некоторые меры по нормализации лагерного режима, продовольственного и вещевого довольствия. Предусмотренная в мирном договоре амнистия не изменяла статуса военнопленных. Особый отдел ВЧК 10 февраля сообщал Главному управлению принудительных работ: "Польских военнопленных никакая амнистия не освобождает от плена и они содержатся до обмена на общих условиях для военнопленных" (5. Д. 248. Л. 36).

По свидетельству объездного политинструктора А. Фукса, в феврале пленные, находившиеся в Фастове и Томилине, были одеты и обуты; в Фастове хлеб выдавался по норме и санитарное состояние было хорошее; в Голутвине они получали паек трудоармейца и полностью вещевое довольствие (5. Д. 151. Л. 90- 91). По данным на 22 февраля, в Боровичах (Новгородская губ.) была отремонтирована казарма, в которой размещались пленные, санитарное состояние лагеря считалось удовлетворительным, но не было сменного белья (5. Д. 151. Л. 54). В марте последовала заявка Центроэваку на поставку тысячи пар лаптей и тысячи пар портянок для военнопленных (5. Д. 248. Л. 61). В Тверском лагере пленным были выданы лапти и белье (1. Д. 243. Л. 7). В Сормове комиссия собирала деньги и продукты, и пленные были обеспечены необходимым (1. Д. 228. Л. 24).

Однако в других лагерях было немало трудностей. По сообщению уполномоченного по делам военнопленных в Вятской губернии Э.С. Жебровского от 20 марта, положение пленных в экономическом и политическом отношениях было крайне неблагоприятным: они не были обеспечены обмундированием и бельем, не получали полного пайка, комендант лагеря был настроен шовинистически, имели место грубое обращение и побои (5. Д. 151. Л. 339). Тяжелым было положение пленных в марте в Орловском лагере, отношение администрации к ним было "возмутительным" (1. Д. 232. Л. 3). В Рождественском лагере в апреле не хватало обмундирования и белья, не выдавали масло и другие продукты (1. Д. 203. Л. 53). В апреле сообщалось о бесчинствах, а в июле - о злоупотреблениях на Ходынском хуторе Моссовхоза (1. Д. 203. Л. 57; 6. Д. 249. Л. 91). В Тверском лагере в мае не хватало продуктов, условия существования пленных были скверными (1. Д. 243. Л. 5). Офицеры, находившиеся в Тульском лагере, ссылаясь на соглашение о репатриации, в марте отказались выполнять работы. Им было разрешено работать вне лагеря по пропускам до 10 часов вечера (3. S. 181). Пленные, состоявшие в первой рабочей дружине в Саратове (47), в мае в связи с невыдачей хлеба отказались от работы (1. Д. 238. Л. 25).

Продолжалась, а в некоторых местах и усиливалась, культурно-просветительная и политико-воспитательная работа среди пленных. В статье С. Будзинского говорилось о необходимости воспитания пленных в коммунистическом духе, ставилась задача превратить их в борцов за социалистическую революцию (12) (48). Главное управление

47 В ней по списку было 399 человек, налицо - 283, больных - 67, арестованных - 8, в самовольной отлучке - 14, в командировках - 27, умерших - 14 (1. Д. 238. Л. 25).

48 Польбюро ЦК 21 июля 1921 г. считало работу среди пленных до конца их отъезда "боевой" (1. Д. 14, Л. 46).

стр. 58

принудительных работ 1 апреля предписало "совершенно ликвидировать неграмотность среди военнопленных" (1. Д. 238. Л. 69) (49). В лагерях проводились митинги, читались доклады, устраивались концерты (Т. Д. 284. Л. 7; Д. 203. Л. 54), велась агитация за вступление в Красную Армию (5. Д. 156. Л. 16), за невозвращение на родину (50); издавались листовки, в которых говорилось о тяжелой жизни в Польше (1. Д. 203. Л. 71-72), что встречало отклик у части пленных. В феврале 49 пленных Тверского лагеря выразили желание вступить в польские части красных коммунаров. Комиссия удовлетворила просьбу 43 из них (5. Д. 168. Л. 53-55). В других списках таких лиц числилось от четырех до 32 человек (5. Д. 168. Л. 3, 5, 6, 12-13). По данным на март в Орловском лагере в Красную Армию вступили семь пленных (1. Д. 232. Л. 2), из Ярославского лагеря 21 человек был направлен в красные коммунары (5. Д. 156. Л. 12). В других случаях в красные коммунары было принято 19, а шести пленным отказано в этом (5. Д. 168. Л. 112). По мнению Польбюро ЦК (протокол ?26 от 23 февраля), военнопленных, не желавших возвратиться в Польшу, следовало направлять на работу по специальности. Военнопленные-коммунисты должны были поступать в распоряжение Польбюро для использования их на партийной или профессиональной работе (1. Д. 14. Л. 13). Коммунистам рекомендовалось в связи с возможностью их работы в Польше принимать польское гражданство, но нельзя было их принуждать к этому. Если польская сторона не предоставляла им польского гражданства, то они могли ходатайствовать перед советскими властями о признании гражданства (1.Д. 14. Л. 22, 40).

По предписанию ВЧК от 8 марта военнопленные, принадлежавшие к трудовым слоям населения и не вызывавшие сомнения, могли по письменному заявлению остаться в РСФСР, они не были обязаны принимать российское гражданство, освобождались из лагеря (51) и направлялись на работу (5. Д. 7. Л. 40). В январе 1921 г. 14 военнопленных, находившихся в Сергиевской пустыни, заявили о своем желании остаться в РСФСР (5. Д. 250. Л. 4-5). В других случаях такие просьбы поступали от групп военнопленных (5. Д. 215. Л. 49-50, 66-67, 77; Д. 232. Л. 44-59). Комиссия в Вятском лагере, рассмотрев в мае просьбы 32 пленных оставить их в РСФСР, четверым из них отказала (5. Д. 151. Л. 346). В июне комиссия Владыкинского лагеря разрешила остаться в РСФСР 44 пленным, из них 29 направила в распоряжение НКТруда, пять - в Польбюро ЦК, просьба пятерых не была удовлетворена (5. Д. 151. Л. 203-204). В Харькове, по данным на 5 августа 1921 г., свыше 200 беспартийных военнопленных решили остаться в УССР, а некоторые из уехавших возвращались обратно (1. Д. 267. Л. 16, 19). В отчете Польбюро ЦК за август 1921 г. сообщалось, что около 3 500 польских военнопленных добровольно отказались возвратиться в Польшу (1. Д. 25. Л. 29). К 1 ноября 1921 г. было отправлено в Польшу 25 тыс. военнопленных и около 2 000 осталось в советской стране (1. Д. 25. Л. 37) (52). Перед отправкой на родину военнопленные по распоряжению Центроэвака и Главного управления принудительных работ от 4 апреля должны были быть полностью снабжены обмундированием и деньгами (53), а их списки завизированы местными органами ВЧК (5. Д. 156. Л. 48).

При отъезде военнопленных обычно устраивались торжественные проводы. 19 марта был отправлен первый эшелон из Смоленска (11. 24 III. 1921), а 30 марта двумя эшелонами отбыли военнопленные из Орловского, Брянского и других лагерей (13. С. 21). Всего в марте было репатриировано 1 565 человек (3. S. 201). В апреле

49 В марте в Тверском лагере обучались 60 человек (1. Д. 243. Л. 7); на 9 апреля в Ярославском лагере числилось 25 неграмотных (6. Д. 156. Л. 28), к июню в Саратовском лагере из 75 человек остались неграмотными 14 пленных (1. Д. 238. Л. 25).

50 По данным на февраль в Тверском лагере предполагалось использовать их для работы в милиции (5. Д. 249. Л. 71).

51 И после ликвидации трудовых дружин (5. Д. 249. Л. 71).

52 Некоторые пленные получили разрешение остаться в советской стране в конце 1921 г. и в первой половине 1922 г. (5. Д. 36. Л. 121, 252, 257,263).

53 Репатриированным рабочего батальона на Мурманской ж.д. не было уплачено около 3 млн рублей. Предусматривалась выплата им этой суммы (3. S. 160).

стр. 59

сообщалось, что военнопленные сосредоточиваются в Харькове и Киеве и "в этих пунктах они подвергаются усиленной политической обработке и фильтровке и после этого направляются в Здолбуново" (1. Д. 267. Л. 8). Еще раньше в политико-воспитательной работе главное внимание сосредотачивалось на пропаганде достоинств советского строя, то теперь - на внутреннем и внешнем положении буржуазной Польши (1. Д. 267. Л. 12). В Киеве инструкцией от 27 апреля предлагалось первый эшелон укомплектовать из здоровых и, по возможности, цветущего вида пленных, из рабочих, симпатизировавших советскому строю и не включать в него коммунистов, лиц, находившихся в лагерях под псевдонимами, интеллигентов и самовольно отлучавшихся из лагеря (1. Д. 268. Л. 5). 28 апреля они со знаменами прибыли на станцию, где состоялся митинг, на котором выступали представители местных властей и организаций (1. Д. 268. Л. 6). По пути пленных следовало встречать с музыкой, устраивать митинги, концерты, снабжать литературой и продовольствием (1. Д. 268. Л., 3) (54).

29 мая военнопленные Тверского лагеря приняли резолюцию: "Мы, поляки- военнопленные, возвращающиеся из свободной России в буржуазную Польшу, обещаем сегодня представителям польских и русских коммунистов, что мы готовы к борьбе за власть рабочих в стране. До последней капли крови будем бороться за власть рабочего народа, за победу социальной революции" (1. Д. 243. Л. 6). 31 мая они со знаменами и песнями отправились на вокзал и отбыли на родину (1. Д. 243. Л. 6) (55).

Накануне отъезда военнопленные Моршанского лагеря (Тамбовская губ.) приняли такую резолюцию: "Мы, военнопленные-поляки, выезжающие на родину, собранные в лагерном клубе на концерт-митинг, устроенный Политотделом армии и Губполитпросветом в числе 150 человек по десятимесячном пребывании в Советской России совершенно поняли, что еще не так давно мы были слепым орудием в руках польских и иностранных капиталистов и помещиков. Теперь, возвращаясь домой, мы сильно проведем между своих рабочих и крестьян коммунистическую идею и откроем своим товарищам глаза на действительное положение в Советской России" (1. Д. 242. Л. 77; другая редакция резолюции - Л. 78-79). 14 июля для них был организован прощальный вечер-концерт в театре городского парка. На нем выступили представители города, администрации лагеря, Политотдела армии, Губиолитиросвета и железнодорожников, призывая пленных, чтобы они по возвращении на родину помогали Советской России. От имени военнопленных один из них (беспартийный) приветствовал РКП и Советскую власть, затем все исполнили песню "Червоны штандар". 15 июля пленные с оркестром и красными знаменами прибыли на станцию, где представители местных властей провожали их "теплыми и сердечными словами" и выражали надежду, что вскоре встретятся рука об руку в классовой борьбе на Западе. От имени военнопленных Фишковский выразил глубокую благодарность администрации города и коммунистической партии "за хорошее и заботливое обращение с военнопленными". Тамбовский хор исполнил революционные песни на польском языке. По дороге состоялся митинг в Рязани (1. Д. 242. Л. 77). Подобным образом проходили проводы военнопленных и в других местностях (1. Д. 204. Л. 17-18).

Проведение репатриации военнопленных затруднялось рядом обстоятельств. Были случаи задержки отправки, неудовлетворительных условий эвакуации. Отправка военнопленных из Тулы предполагалась в марте, затем была перенесена на май и задержалась до августа (пленные объявлялись заложниками в связи с задержкой репатриации советских пленных, а после бегства 18 офицеров были введены ограничения в лагере) (3.S. 182-183). В апреле задержалась репатриация из Рязани и предлагалось занять пленных на работе (5. Д. 156. Л. 26). При отправке пленных из Владыкинского лагеря и госпиталя в Москве они в течение шести часов на снегу ожидали

54 Репатриация военнопленных из Украины была закончена к середине июля 1921 г. Было отправлено семь эшелонов из Харькова (около 7 тыс. пленных), из Киева - два эшелона (около 2 тыс. человек), торжественно и иногда с подарками (1. Д. 267. Л. 19, 21).

55 По данным на 23 апреля в связи с задержкой отправки здесь пленные отказались от работы, имели место побеги (5. Д. 232. Л. 29).

стр. 60

вагоны, затем были возвращены в лагерь, позднее размещены в товарных вагонах без матрасов, продовольствия и медикаментов (3. S. 215). 4-й эшелон из Красноярска стоял на станции Орша 18 дней (3. S. 214).

Репатриация военнопленных осложнялась и позицией польского правительства. Оно не выполняло условий договора о высылке из страны белогвардейцев, делало заявления ультимативного характера, и советская сторона в знак протеста вынуждена была приостанавливать отправку военнопленных (10. Т. IV. С. 203- 204, 219-220). 18 сентября советская делегация возвратилась в смешанную комиссию по репатриации (56), а 7 октября был подписан особый протокол (10. Т. IV. С. 394-395). Через станцию Негорелое с марта до 4 августа было отправлено 14 711 солдат, 15 офицеров и 30 заложников (5. Д. 151. Л. 6). По официальным польским данным, было репатриировано в апреле 4 692, в мае - 6 254, в июне - 4 582, в июле - 3 855, в августе - 1 786. в сентябре - 2 328, в октябре - 273, а в целом с марта по октябрь - 25 325 военнопленных (3. S. 201) и оставалось еще в плену около 2 500 человек (3. S. 198) (57). По другим данным, с 16 марта до 12 октября возвратились в Польшу 418 офицеров и 26 022 рядовых (3. S. IХ) (58).

По сведениям польской стороны с 1 ноября 1918 по 31 декабря 1920 г. пропали без вести 51 351 военнослужащих, в том числе 642 офицера. Возвратились из Литвы около 3 тыс., из Германии - 2 тыс., не вернулось главным образом из советского плена около 20 тыс. человек. "Большинство из них, вероятно, не пережило плена" (3. S. VIII). С таким заключением нельзя согласиться. Во- первых, не все пропавшие без вести стали пленными. Одни из них погибли в боях, в особенности при отступлении, немало было и перебежчиков, значительное число военнопленных добровольно осталось в советской стране. Временный поверенный в делах Польши в РСФСР т. Филиппович в устном заявлении НКИД 14 сентября обвинял советскую сторону в невыполнении мирного договора и утверждал, что в настоящее время в лагерях и тюрьмах находится еще около 10 тыс. военнопленных (3. S. 190). В ноте польского посольства в Москве от 10 января 1922 г. говорилось о задержке советскими властями 34 военнопленных и свыше 100 человек в пункте Центроэвака (3. S. 210-211).

Приведенные выше материалы позволяют сделать такие выводы. Отношение советских властей к польским военнопленным определялось в основном так называемым классовым принципом. Считалось, что солдаты из рабочих и крестьян не могли быть сознательными противниками советской стороны, большинство из них воевало не по своей воле. Предполагалось, что посредством агитации и пропаганды можно было показать им противоположность их интересов устремлениям польских имущих классов, привлечь их на советскую сторону и использовать для революционных преобразований в Польше. Польские коммунисты были весьма заинтересованы в таком направлении дела и оказывали значительное влияние на позицию властей. Пленные офицеры, которых было относительно мало, считались националистами и контрреволюционерами. Действия антисоветского характера преследовались.

Военнопленные, за некоторым исключением, находились в тяжелом или весьма тяжелом положении (неблагоустроенные лагерные помещения, недостаток продовольствия, одежды, неудовлетворительные санитарные условия, болезни и т.д.). Это обусловливалось не дискриминационными или репрессивными мерами, а главным образом хозяйственной разрухой, недостатком материальных средств и частично нераспорядительностью местной администрации. Нередко встречались те или иные злоупотребления.

56 В советской ноте от 26 сентября говорилось о возможности скорейшего решения вопросов, касающихся репатриации. Были даны общие указания относительно увольнения военнопленных из Красной Армии и оптации поляков, служащих в армии (10. Т. IV. С. 367).

57 В то же время из Польши возвратилось 65 797 советских военнопленных, оставалось в плену 932, по мнению советской стороны, - свыше 2 900 человек (3. S. 198).

58 Однако репатриация военнопленных продолжалась. В частности, пятый эшелон с военнопленными из Красноярска (1158 человек) был загружен 21 октября 1921 с. и прибыл в Омск 8 декабря (5. Д. 292. Л. 316).

стр. 61

Сведения о числе умерших в плену неполные. Но не имеет основания утверждение о том, что из около 20 тыс. пленных большинство "вероятно не пережило плена" в советской стране (3. S. VIII). Это вытекает из сопоставления официальных польских данных о числе пропавших без вести, возвратившихся из советского плена и советских сведений о числе военнопленных и оставшихся добровольно в советских республиках. Вместе с тем очевидна необходимость дальнейших исследований по этому вопросу.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

1. Российский Государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ). Ф. 63. Оп. I.

2. Тухачевский M.Н. Поход за Вислу. Ю. Пилсудский. Война 1920 г. М., 1992. С. 52, 63. 65.

3. Zwyciezcy xa drutami. Toruri. 1995.

4. Буденный CM. Пройденный путь. М., 1965. Кн. 2.

5. Государственный архив Российской Федерации. Ф. 393. Оп. 89.

6. Польско-советская война 1919-1920. М., 1994. Ч. 1.

7. Бабель И. Конармия. Рассказы. Дневники. Публицистика. М.. 1990. С. 186.

8. Документы и материалы по истории советско-польских отношений. М., 1965. Т. III. С.497.

9. Декреты Советской власти. М.. 1980. Т. X; М., 1989. Т. XIII.

10. Документы внешней политики СССР. М.. 1959. Т. III; М.; 1960. Т. IV.

11. Известия.

12. Trybuna Komunistyczna. 1921. 23.I.

13. Ольшанский П.И. Рижский договор и развитие советско-польских отношений. 1921-1924. М., 1974. С. 21.