История последней четверти XX в. принесла существенное обновление общественного развития, включая системную трансформацию Центрально- и Юго-Восточной Европы. Всеобъемлющий кризис "реального социализма" особенно явственно обнаружил себя в череде социально-экономических и политических конфликтов в Польше. Так называемая понижательная волна "длинных волн" кондратьевских циклов мировой конъюнктуры 1970-х годов, когда мировая экономика оказалась на спаде, способствовала углублению кризиса в этой стране. Он катастрофически разрушал изнутри стимулы экономического роста и препятствовал научно-техническому прогрессу, усиливал неспособность административно-командной экономики справляться с вызовами времени и обрекал ее на упадок ¹. Кризис сковывал политическое развитие и ослаблял связи в обществе, что порождало все более острые противоречия и конфликты, сопровождавшиеся массовыми выступлениями трудящихся. В 1970-е - 1980-е годы, с увеличением социальных различий, с явным ростом привилегий номенклатуры и влиятельности занимаемого ею в социальной иерархии места, с распространением двойных стандартов, связей и протекций, усиливалось разочарование масс, видевших невыполнение обещаний относительно социально-экономического процветания. Со всей очевидностью обнаружился разрыв между провозглашаемыми тенденциями и реальными явлениями социальной действительности, между идеалами и их воплощением. С вхождением государств "реального социализма" в кризисное состояние практическая трактовка системы ценностей продемонстрировала ускоряющуюся эволюцию в сторону отхода от десятилетиями декларируемых идеологем и мифологем, разрушая веру в удовлетворение интересов и потребностей населения. Неверие в официальные идеологические установки привело к формированию массового протестного сознания. Главным стимулом роста протестных настроений послужило нарушение правящими верхами прочно укорененных в польском обществе христианских ценностных ориентиров, что приобрело новую остроту в связи с визитом в 1979 г. в страну папы Иоанна Павла II и побудило к массовой защите попираемых мо-

Яжборовская Инесса Сергеевна - доктор исторических наук, профессор, главный научный сотрудник Института социологии РАН.

рально-этических норм. Все это способствовало становлению перешагнувшего через классовые различия нового качества национального единства и самоорганизации - оформлению и укреплению основ гражданского общества, отторгавшего жесткий контроль правящих кругов. Распространение недовольства злоупотреблениями системы приобретало новое качество вступительной фазы демократизации. Начинали формироваться олицетворявшие перспективы прогрессивного развития социальные группы, нацеленные на отказ от модели "партии-государства" - на отстранение от управления бюрократов, действовавших сугубо в эгоистических интересах своего социального слоя.

Социологические опросы того времени отразили рост социальной напряженности, накопление энергии для ликвидации авторитарно-тоталитарного режима. В Польше, ставшей флагманом этого процесса в Центрально-и Юго-Восточной Европе, в. 1980 г. "ведущую роль коммунистической партии в государстве и руководящую в обществе" признавали 32% населения, в 1981 г. - 20,4%, затем - только 12,7%. В начале 1980-х годов за политическую демократию и плюрализм, за. демократическое самоуправление предприятий высказались 80 - 90%, в 1988 г. за право формировать независимые организации - 91%, за свободу слова - 96% опрошенных ². За этими цифрами стояло нараставшее отчуждение правящей элиты и усиливавшийся протест масс, кульминацией которого стали знаменательные события 1980 - 1981 и 1989 годов.

В начале 1980-х годов достиг пика очередной социально-политический конфликт, породивший многомиллионное социальное движение "Солидарность", которое самоидентифицировалось как "независимый профсоюз" ³. Летние стачки 1980 г. являлись стихийной реакцией на повышение цен на мясо, введение новой системы норм и "коррекции" заработной платы. На предприятиях рабочие проводили митинги протеста, на которых вначале выдвигали чисто экономические требования. Проявления независимой активности рабочих порождали эффект "домино": каждая стачка начиналась в первую смену в одном цеху, распространялась на другие; первый цех включался в трудовой процесс и так завершалась смена. Стачку по тому же принципу продолжала следующая смена, и т.д. В процессе самоорганизации появились требования новых выборов в профсоюзных ячейках. Свои выступления рабочие начали планировать, их требования принимали все более политическую окраску (свободных профсоюзов, ликвидации цензуры и т.д.). Стачечные комитеты стали укрупняться по территориальному признаку, пока 28 - 29 августа 1980 г. движение не вылилось в общенациональную всеобщую стачку. В четырех крупных центрах (Щецине, Гданьске, Ястшембе-Здруй и Катовицах) представители властей были вынуждены подписать соглашения с рабочими, гарантирующие реализацию программы демократизации страны. И если вначале власти с трудом шли на оформление локальных независимых профсоюзных организаций и пытались уклоняться от фиксации все более широкого круга их требований, то последнее, катовицкое соглашение ознаменовало стратегическую победу "Солидарности". Власти вынуждены были согласиться зарегистрировать эту организацию как общепольскую, что и произошло 10 ноября 1980 года. Вскоре она заявила о себе как 10-миллионное социальное движение, традиционно объявлявшее себя профсоюзом, но уже независимым и сплоченным, с программой как социально-экономических, так и политических преобразований.

До декабря 1981 г. с расширением поля действия независимых гражданских инициатив конфликт между недемократической властью и массами, организованными в "Солидарности" вокруг лозунга "социализма с человеческим лицом", все более углублялся, что способствовало распространению

представления о реальности установления такого общественного порядка, который представлял бы альтернативу для существующего режима.

Как подчеркивает Э. Внук-Липиньский, представление о желательном порядке вначале было туманным и эклектичным. Но самым важным было то, что "сомнению оказалась подвергнута легитимность как реально правящей группы, так и всей общественной системы", что начался процесс их "делегитимизации", как не соответствующих основополагающим этическим нормам (пока еще не выступали на первый план индивидуальные и групповые интересы)⁴. В тот исторический момент стихийно начавшееся движение еще никем не воспринималось как начало лавины, которая приведет к кардинальному изменению соотношения сил в Европе и мире.

Между тем движение, начавшееся в Польше, приблизилось к грани немирного конфликта, опережая на целую декаду аналогичные процессы в других странах региона, где общественная жизнь продолжала в основном оставаться под жестким контролем властей, а диссидентские группки представляли сравнительно узкие социальные слои.

Превращение польской контрэлиты в антисистемную силу оказывало решающее воздействие на массовое сознание, на сознание рабочего класса и других слоев трудящихся. Слабо дифференцированные идеологически и политически силы "Солидарности", согласно оценке одного из ее руководителей Ю. Пиниора, порывая с идеологией тоталитарного режима, отвергая существующую систему, "отвергли и левую лексику, которая в обыденном, впрочем, деформированном годами бюрократической индоктринации сознании отождествлялась с новоязом правителей. Тем самым вся левая, социалистическая традиция заплатила за сталинизм, а движение отказалось от естественного языка, на котором могло формировать свое самосознание. Растерянные лидеры обратились в места, не контролируемые государством и партией, - в церковь и к либеральной, эволюционировавшей все далее вправо от своих левых корней интеллигенции. Это привело к расхождению между практикой "Солидарности", открывавшейся перед всем обществом перспективой - и сознанием ее руководителей"⁵. Поднимаясь на новую ступень, массовое движение, которое, по мнению одного из лидеров оппозиции Я. Куроня, должно было бы считаться левым, осталось без левого руководства, выражавшего интересы людей труда. Поскольку оно было направлено против использующей левую фразеологию бюрократии, большинство его участников считало себя противниками левых⁶.

Между тем в тот период польское общество становилось все более открытым для выражения взглядов и представления интересов различных его сегментов, стремившихся к самореализации в политической сфере. Борьба в области аксиологии, то есть за морально-этические ценности, все более уступала место борьбе за практические групповые интересы в политике.

Зарождавшиеся на базе "Солидарности" различные политические протообразования осознавали групповые интересы и в итоге становились антисистемными, выражая потребности оформлявшейся рыночной экономики при помощи представителей правых и правоцентристских взглядов. Это вызвало большое беспокойство в Москве и других столицах "восточного блока", где диссидентское движение с 1970-х годов существовало, но или было быстро задавлено, или не располагало силами, достаточными, чтобы создать весомую контрэлиту и вызвать массовое движение. Нелегкий польский опыт развития "делиберативного" (переговорного) демократического процесса становился для них образцом роста активности по мере складывания все более благоприятной внешнеполитической ситуации.

Известный партийный деятель, ныне ученый В. Мусатов подчеркивает сложность, многофакторность, нелинейность ситуации Польше того време-

ни и проработку советских вариантов выхода из нее. "Доктрина Брежнева" предписывала коллективную защиту существующего строя силами Организации Варшавского договора, а у военных были планы по защите ведущих в ГДР коммуникаций, чтобы препятствовать действиям НАТО. Большое значение имело поддержание сообщения советских вооруженных сил с Западной Польшей и Восточной Германией. В рабочей группе "польской комиссии" ЦК КПСС обсуждался вариант (и имелась соответствующая разработка) введения руками поляков "военно-политической диктатуры с генералом или без него, так сказать, коллективной хунты" ⁷. Относительно возможности ввода в Польшу вооруженных сил Организации Варшавского договора в соответствии с так наз. доктриной Брежнева ⁸, генерал В. Ярузельский вполне определенно выразил свою позицию, отвечая на вопрос Р. Борецкого: "Можете ли вы кратко - да или нет - сказать, просили ли вы о прямой "братской помощи". И вообще есть ли на этот вопрос однозначный ответ?" "Есть однозначный ответ: нет, - сказал он. - Мне уже много раз приходилось об этом и говорить и писать. Фундаментальный смысл всегда сводился к утверждению, что дела польские должны быть разрешены нашими собственными усилиями... Армия пользовалась небывалой массовой поддержкой: по данным опроса общественного мнения, 93 процента поляков доверяли ей!... Так что, спрашивается, зачем же нам было звать "большого брата" на помощь?!. Не был я и самоубийцей. Так как позвать к нам чужую армию означало бы не военное положение, но национальное восстание, фактически состояние войны. А такая война могла бы вовлечь не только гражданских лиц, но и повлечь раскол армии. И первым получил бы пулю я" ⁹.

В этой связи нельзя не упомянуть и об официальном письме М. С. Горбачева от 31 августа 1995 г. в комиссию конституционной ответственности Сейма, разбиравшую вопрос о введении военного положения. В нем, в частности, сказано: "Советское руководство металось в поисках выхода между двумя одинаково неприемлемыми для него решениями: согласиться с хаосом, охватившим Польшу и влекущим за собой распад всего социалистического лагеря, или отреагировать на события в Польше вооруженной силой... Наши войска, танковые колонны вдоль границы с Польшей, а также достаточно сильная Северная группа войск внутри Польши - все это при определенных экстремальных условиях могло быть приведено в действие" ¹⁰. Что касается роли Ярузельского в процессе демократизации, то, по мнению Горбачева, он отнюдь не был склонен к массированному подавлению обретшего небывалый накал и динамику движения "Солидарность", порожденного сочетанием социально-экономических, внутриполитических и внешнеполитических факторов назревавших системных преобразований. Именно "Солидарности" Польша обязана пресечением намерений использования войска ОВД для силового разрешения конфликта ¹¹.

Выясняя настроения и намерения советского руководства, Ярузельский не спешил с введением военного положения, искал пути политического соглашения с "Солидарностью", переговоры с которой позволили бы погасить конфликт. Последней попыткой договориться с оппозицией, оказавшейся неудачной ввиду слишком обострившегося противостояния, стала проходившая 4 ноября 1980 г. в Варшаве встреча Ярузельского с заменившим покойного С. Вышинского на посту главы польской католической церкви кардиналом Ю. Глемпом и лидером "Солидарности" Л. Валенсой. Рассматривалась концепция создания Фронта национального согласия и общих принципов оформления этого процесса. Однако становившаяся все более напряженной ситуация подталкивала к конфронтации. На расширенном заседании президиума Всепольской комиссии "Солидарности" идея соглашения была отвергнута.

В ночь на 13 декабря 1980 г. в Польше было введено, собственными силами, военное положение. Узел противоречий был разрублен насильственно, но практически мирный исход этой операции устроил и СССР и США. Историк А. Пачковский назвал введение военного положения "выигранной битвой проигранной войны" ¹². "Солидарность" оказалась в подполье, но, делегализованная, вытолкнутая из публичной сферы и сузившая свою деятельность, она сохранилась, хотя власти принимали еще более жесткие меры, чем в Чехословакии в 1968 г., проведя милитаризацию многих предприятий, массовое интернирование и аресты, организовав несколько тайных убийств лидеров движения.

Кризис переходил в хроническую стадию. Заморозив почти на десять лет назревшие перемены, режим с неизбежностью продолжал терять авторитет, хотя новые общественные силы, вначале отвергавшие существовавшую систему с моральных позиций по поводу злоупотреблений верхов, еще не были в состоянии поставить проблему смены режима. Но введение военного положения не деморализовало общество - его отчуждение от власти усиливалось. Пользовавшаяся поддержкой католической церкви контрэлита неуклонно расширялась.

Военное положение переместило центр тяжести от "партии-государства" как основы и одновременно скрепы системы - в военные структуры. Советское руководство считало возникший военно-политический режим недостаточно жестким и во время визита польской делегации в Москву 1 марта 1982 г. старалось переориентировать польские власти на восстановление влияния в партийно-политических структурах "здоровых сил", именовавшихся в этой стране "бетоном". Ярузельский не принял этот курс, чреватый новыми конфликтами. Относительно спокойный, "подмороженный" режим военного положения позволял избежать новых вспышек недовольства и подготовить выход на путь преодоления кризиса, развития рыночной экономики и проведения демократических преобразований в сфере политики.

31 декабря 1982 г. действие военного положения было прекращено, а 22 июля 1983 г. оно было окончательно отменено.

Политические противоречия, однако, все более обнаруживались и обострялись. В массах усиливалось тяготение к поискам альтернативы тогдашней системе. Выборы переставали быть в Польше ритуалом и становились реальным плебисцитом. Она продвигалась по пути демократизации электорального участия. В 1987 г. для легитимизации дальнейшего правления генерала Ярузельского был проведен референдум. Власть ставила себе задачей обеспечить не только высокую явку избирателей, но и поддержку правительственной программы. Первый вопрос гласил: "Выступаешь ли ты за полную реализацию представленной Сейму программы радикального оздоровления экономики, направленного на явное улучшение условий жизни общества, зная, что это предполагает двух-трехлетний период быстрых перемен?" Второй вопрос был сформулирован так: "Высказываешься ли ты за глубокую демократизацию политической жизни, целью которой является укрепление самоуправления, расширение прав граждан и увеличение их участия в управлении страной?" ¹³ Референдум объявлялся действительным при условии положительных ответов со стороны 50% всего электората.

Не допуская для себя выступления против реформирования политической системы без ущерба для собственного авторитета, оппозиция призвала к бойкоту референдума, истолковываемому как демонстрация гражданского неповиновения. В результате участие в голосовании приняли 67% граждан, из них 64% одобрительно ответили на первый вопрос (фактически подразумевавший согласие на повышение цен), и 69% - на второй. В сумме требуемые 50% набрать не удалось, но впервые состоялось альтернативное голосо-

вание, которое не было возможно ранее в странах советского блока, где жесткие, репрессивные режимы исключали открытое демократическое волеизъявление. Даже такое проведение референдума уже позволило несколько снизить социальную напряженность, а в 1989 г. достичь политического компромисса между властью и умеренной частью оппозиции, перейдя мирным путем к системной трансформации.

В политике Ярузельского учет внешнеполитической обстановки сочетался с такими действиями, которые, подморозив варианты чреватого вооруженными столкновениями и гражданской войной взрыва, позволяли ослабить накал страстей, а в перспективе перевести противостояние в русло мирного переговорного процесса.

Это был не простой и не гладкий путь. Экономический кризис продолжал углубляться. Власти усилили с конца 1987 г. репрессии в отношении ослабленных, но продолжавших действовать на предприятиях нелегальных ячеек "Солидарности", которые весной 1988 г. начали обращаться в суды по поводу своей регистрации. Это встретило резкое противодействие властей, что подстегнуло рост настроений протеста, наложившихся на недовольство в связи с новым повышением цен. Студенты Варшавы, Кракова и Люблина потребовали легализации их независимого объединения.

В апреле-августе 1988 г. значительную часть страны охватили массовые стачки и демонстрации с требованиями не только повышения заработной платы, но и восстановления на работе уволенных в период военного положения рабочих активистов. 2 мая стачечный комитет Гданьской судоверфи потребовал зарегистрировать (легализовать) "Солидарность". В середине августа власти сделали первые, но безуспешные попытки уговорами снять напряженность, не решая эту проблему.

22 - 26 августа, после предупреждения о введении милицейского часа и применения вооруженных сил, ряд предприятий и шахт был занят отрядами специального назначения. Представитель правительства Е. Урбан заявил, что оно не намерено вести политические переговоры "под прицелом стачечного пистолета". Между тем социальный протест вновь начинал принимать угрожающие размеры. Его размах и характер обретали новые качества. Исследователи поныне продолжают анализировать этот многообразный процесс, выделяя его элементы и фазы - социально-психологический сдвиг, социальное сопротивление, социальные, в том числе протестные движения, возникновение и этапы эволюции политической оппозиции ¹⁴. Польская контрэлита и на этой стадии оказалась значительно сильнее, чем небольшие группки диссидентов в других странах советского блока.

Уже 26 августа ключевая фигура силовых структур - генерал Ч. Кишак вынужден был по телевидению призвать оппозицию принять участие в переговорах властей с представителями различных социально-политических сил в формате "Круглого стола". В первой неофициальной встрече-зондаже участвовали по два представителя: от партийно-государственной стороны - Ч. Кищак и секретарь ЦК ПОРП Ю. Чирек, от оппозиции - А. Стельмаховский и В. Сила-Новицкий, католический костел был представлен епископом Е. Домбровским и ксендзом А. Оршуликом. 28 августа VIII пленум ЦК Польской объединенной рабочей партии (ПОРП) выразил согласие на проведение вступительных переговоров с оппозицией.

31 августа на встрече Кишака с Валенсой в присутствии епископа Домбровского было сформулировано обращение Валенсы к бастующим с призывом прекратить акцию. Ряд предприятий откликнулся на призыв, другие резко отвергли это предложение. Силовые структуры вновь начали репрессии. Противостояние продолжилось.

В середине сентября обе стороны снова встали, все еще не афишируя этого, на путь переговоров - сначала в Варшаве, затем под городом, в конференц-зале Центра МВД в Магдаленке. Практически начались приготовления к проведению "Круглого стола". Они, однако, вскоре были прерваны ввиду неготовности правительственной стороны. Договоренность начать заседания в середине октября соблюдена не была, поскольку "Солидарность" настоятельно требовала своей легализации и невмешательства в определение состава своих переговорщиков.

Вначале оппозиция Стремилась добиться лишь легализации "Солидарности" и выведения из-под контроля правительства определенного сегмента общественной жизни. В лагере "Солидарности" тогда никто не думал о власти. Не было ясности, на какие силы она теперь сможет опереться, хотя определенные признаки общественной поддержки были налицо.

Но прежде всего это диктовалось международной обстановкой. До конца не было понятно, сохраняется ли в действии брежневская доктрина "ограниченного суверенитета" после декларации Горбачева о том, что "каждая страна имеет право на собственный путь развития". Однако туманные заверения Горбачева лишали руководителей стран Варшавского блока того железного аргумента, который придавал видимость легитимности их безраздельной власти: "если не мы, то произойдет вторжение советских войск". В то же время заявления Горбачева расчищали поле для более широкого маневра крыла партийных реформаторов. В конце 1980-х годов в Польше и Венгрии это крыло уже было сильнее партийного "бетона". Одним из решающих факторов, способствовавших такому изменению соотношения сил в странах "реального социализма", была советская "перестройка".

Этот момент оказался исходным для кристаллизации позиций польской партийно-государственной номенклатуры. 14 октября 1988 г. во главе кабинета министров встал М. Раковский, а в декабре во время работы X пленума ЦК ПОРП рассматривался вопрос о возможности проведения переговоров с "Солидарностью" и ее легализации. Это привело к глубокому конфликту в партии и изменению состава политбюро. В результате давления прагматиков-реформаторов, в том числе Ярузельского и Кищака, была утверждена "Позиция X пленума ЦК ПОРП по вопросу о политическом и профсоюзном плюрализме". Это открывало реальный путь подготовке "Круглого стола". Правда, патовая ситуация сохранялась до начала 1989 г., когда контрэлита обнародовала свои приоритеты.

В январе 1989 г. силы реформаторов в ПОРП окрепли настолько, что смогли навязать свою линию. С этого момента на практике реформаторская часть руководства страны и лидеры "Солидарности" приступили к реализации идеи "пакта" - достижения общественного согласия для выхода на мирный путь преобразований, изменения структуры и методов государственного управления и условий общественной жизни.

27 января автобусы вновь доставили в Магдаленку основных переговорщиков - Кищака и Валенсу, которые установили процедуру, наметили содержание и уточнили срок начала работ "Круглого стола".

6 февраля в Варшаве, во Дворце наместника (ныне Президентский дворец), за огромным кольцом стола, в свое время смонтированного для заседаний Организации Варшавского договора, в присутствии многочисленных представителей средств массовой информации начал свою работу, обнародовав позиции обеих сторон, новый политический институт - "Круглый стол". Комплекс проблем был столь обширен, а расхождения столь принципиальны, что заседания в таком составе вскоре пришлось остановить. Второй тур переговоров был перенесен в Магдаленку. Он проходил в трех главных спе-

анализированных группах: по вопросам экономики и социальной политики; политических реформ; профсоюзного плюрализма. В состав этих групп входили представители тех же трех основных сторон диалога, они рассматривали комплексы самых трудных, многоплановых проблем общественно-политического и социально-экономического устройства страны.

Перемены в Москве расчищали поле для более широкого маневра крыла партийных реформаторов. Как констатировал Э. Внук-Липиньский, рокировки в элите и контрэлите, связанные с пониманием углубления кризиса и потерей властью легитимности, так же как и изменения внешних условий, особенно ситуации в Советском Союзе, "были очень важны для появления шанса на мирный демонтаж" режима. При этом очевидно, что если бы не получили развития определенные общественные процессы, обозначившиеся в конце 1970-х и усилившиеся в 1980 - 1981 годах, крах авторитарно-тоталитарного режима со всей определенностью "был бы более длительным и, скорее всего, сопровождался насилием и кровопролитием"¹⁵. В случае вооруженного противостояния облик Польши, а также и других советизированных стран сформировался бы иначе.

Начиная напряженные переговоры "Круглого стола", за которым представители власти встретились, в частности, и с находившимися в подполье оппозиционерами, его участники не предполагали, что результатом окажется не только достижение компромисса власти с "Солидарностью", но и к ликвидация существующего строя, что этот процесс вскоре станет примером и руководством к действию для других стран региона.

Когда весной 1989 г. на переговорах "Круглого стола" формировались элементы программы преобразований, они включали некоторые стабилизационные действия, постепенное создание нового экономического порядка, опирающегося на участие трудовых коллективов в управлении государственными предприятиями. Это были синдикалистские и социал-реформистские постулаты. Но "Круглый стол" уже не принял "самоуправленческую утопию" программы "Солидарности" 1981 года.

При обсуждении социально-экономических требований (в том числе индексации заработной платы и социальных льгот) предусматривалось "свободное формирование структуры собственности". Согласно мнению некоторых экономистов, тем самым уже намечалась перспектива приватизации государственных предприятий ¹⁶.

Валенса с его советниками ориентировались на эволюционную перестройку существовавшего режима в духе демократического социализма, надеясь, что такая эволюция "превратит государство одной партии в государство всего народа и общества", освободит экономику "от политической монополии номенклатуры" и "обеспечит равные права всем формам собственности, восстановит законы рынка" ¹⁷. По истечении первых лет преобразований некоторые специалисты полагали, что соглашение "Круглого стола" исходило из сосуществования разных форм собственности в условиях свободного, конкурентоспособного рынка и его можно трактовать как "концепцию своего рода демократического и рыночного социализма с открытыми путями постепенной эрозии принципов всей этой формации" и эволюции в сторону "социальной рыночной капиталистической экономики", или рыночной экономики с "человеческим лицом" ¹⁸. Жизнь устами представителей различных социальных слоев вносила в эти концепции свои коррективы. Изменение правовых основ существования массовых организаций обеспечивало легализацию "Солидарности". Оппозиция получала доступ в СМИ. И, наконец, была сформулирована "Позиция по вопросу о социальной и экономической политике, а также системных реформах", которую предстояло конкретизи-

ровать в дальнейшем. К концу 1980-х годов постепенно расширявшуюся приватизацию сдерживало лишь отсутствие ясных правил, процедур и методов преобразований ¹⁹.

Поддержанное иерархией католической церкви стремление обеих сторон конфликта смягчить ситуацию, не допустив кровопролития, способствовало усилению тяги к налаживанию и оживлению общественного диалога. За время завершившейся лишь 5 апреля 1989 г. работы "Круглого стола", когда готовились общие документы, известные как "Установления Круглого стола", прошло пять встреч в Магдаленке, несколько - в здании Совета министров, а всего "Группа Магдаленка" собиралась на рабочие встречи и заседания 13 раз ²⁰.

Переговоры "Круглого стола" привели к "пактированию" в политической сфере, которое в свою очередь положило начало радикальным изменениям в экономике, стимулировавшим глубокие социальные процессы. На повестке дня стоял переход власти в руки тех сил, которые стремились повернуть страну на путь оптимального эволюционного развития, восстановления частной собственности, товарно-денежных отношений рыночной экономики в целом.

Постановления предписывали проведение основополагающих, системных политических реформ: создание в парламенте своеобразного "ареопага", Сената, по принципу пропорционального представительства: по два сенатора от каждого воеводства (от более крупных и значимых Варшавского и Катовицкого - по три); выборы 299 депутатов в нижнюю палату, Сейм, проводились по 264 многомандатным округам с добавлением 35 мест по общепольскому списку, включавшему наиболее известных представителей политических партий. При этом проводившиеся 4 июня выборы были "контрактными" - по договоренности 65% мест гарантировалось следующим организациям: 60% ПОРП и "союзническим" партиям ОКП и СД, а 5% нескольким проправительственным католическим организациям. Оставшиеся 35% мест отводились для участия в свободных выборах беспартийных. Создавался путем избрания Национальным собранием институт президента с 6-летней каденцией.

Масштабность и эффективность принятых решений были обеспечены тем, что в работе "Круглого стола", ставшего одним из самых значимых событий не только в современной истории Польши, но и всей четвертой волны всемирной демократизации, участвовали 452 наиболее креативных, энергичных и авторитетных человека - прогрессивные ведущие польские государственные и партийные деятели, активисты социального движения, прежде всего деятели "Солидарности" и ряда профсоюзов, крупнейшие ученые-обществоведы и деятели культуры, а также представители духовенства. О масштабах и представительности этого мероприятия свидетельствует то, что в пленарных и рабочих заседаниях участвовали будущие три президента страны - Л. Валенса, А. Квасьневский и Л. Качиньский, пять премьер-министров - Ч. Кищак, Т. Мазовецкий, Л. Миллер, Я. Ольшевский, Я. Качиньский, а также четыре вице-премьера, шесть спикеров и вицеспикеров Сейма и Сената, более 75 позднейших министров и вицеминистров, более ста будущих парламентариев, несколько будущих председателей Верховного суда и других высших органов судебной системы, главных редакторов ведущих газет ²¹.

Выборы 4 июня 1989 г. резко ускорили политические перемены, сделав Польшу "хорошим примером" политической трансформации для других бывших "социалистических" стран Центрально- и Юго-Восточной Европы, уже не нуждавшихся в переходных, "контрактных" парламентах. Размах и плоды мирной политической победы оппозиционных сил оказались разрушительными для всей прежней системы.

В новой нижней палате парламента - Сейме X каденции - состав депутатов резко обновился: 90% стали депутатами впервые. По социальному происхождению 36% были выходцами из деревни, 35,8% - интеллигентами, около 25% - рабочими. Абсолютно преобладали парламентарии с высшим образованием (82,8%) и с неполным высшим (3,5%). Среднее образование было у 10,7%. Образование ниже среднего имели 3,3%. Лица с с высшим образованием составляли основную группу депутатов из "Солидарности" и ПОРП, с низшим - из Польской крестьянской партии. По профессиональной принадлежности основная часть относилась к высшему руководителям предприятий, чиновникам государственной администрации, деятелям политических, социальных и профсоюзных структур. В верхней палате парламента состав ее членов по происхождению, образованию и профессиям был таким же. Преобладали сенаторы с высшим образованием, городские жители. У многих были высокие научные степени и звания ²².

Оформление новых политических структур было осложнено тем, что создаваемое оппозицией правительство не имело фактических инструментов осуществления власти и не могло не учитывать внешнеполитическую ситуацию. Советник "независимого профсоюза" профессор Т. Мазовецкий в еженедельнике "Солидарность", в статье "Поспешай понемногу", констатировал, что у оппозиции нет четкого плана выхода из экономического кризиса, а власть еще не приучена последовательно соблюдать демократические правила. Поэтому следует избегать заключения союза с ПОРП и держаться сценария эволюционных перемен. Деятель "Солидарности" А. Михник ссылался на заявление советника Горбачева В. В. Загладина, который выразил удовлетворение ходом процесса демократизации в Польше, признал создание правительства из людей "Солидарности" внутренним делом польских друзей и заявил о готовности поддерживать отношения с любым избранным в этой стране правительством.

В этой ситуации в рядах оппозиции победили сторонники взятия ею на себя мирным путем ответственности за участие в управлении страной. По принципу разделения властей между двумя политическими лагерями было сформировано правительство премьера Мазовецкого, а президентом стал генерал Ярузельский, который 19 июля на выборах в Национальном собрании получил большинство с перевесом в один голос ²³. Было решено, что это "меньшее зло, чем политический кризис, перед которым иначе оказалась бы страна", поскольку Ярузельский был единственным человеком, который контролировал ситуацию в армии и органах безопасности.

Анализ событий 1980 - 1989 гг. в Польше и последовавшей "по принципу домино" череды преобразований в Центрально- и Юго-Восточной Европе, показывает, что наиболее типичными для данного региона в период начавшейся в нем в 1989 г. четвертой волны всемирной демократизации оказались те варианты, которые отражены в "теории четырех игроков" - двух "игроков" из среды старой номенклатуры ("твердолобых" и "реформаторов"), и двух из числа представителей контрэлиты ("умеренных" и "радикалов"). В различных сочетаниях эти группы ориентировались на разные пути и методы решения назревших задач или отказа от него. Оптимальные шансы мирного развития системных демократических преобразований появляются при занятии сильных позиций в старой элите "реформаторами", а в контрэлите - "умеренными". Именно это открыло благоприятные возможности для сбалансированных переговоров и успешного "пактирования". Их обязательным условием, согласно заключению Внука-Липиньского, являлось наличие не тоталитарных, а относительно более мягких авторитарно-тоталитарных, или посттоталитарных режимов ²⁴. В процессе демократических перемен изменя-

ются не только элементы системы, но и сами главные участники борьбы за реформы. Когда старая система перестает функционировать, прежние правила действуют лишь по инерции, а новые еще не определены до конца. Но основы новой системы формируются в направлении утверждения и укрепления демократии ²⁵.

Логика и значимость этого процесса в Польше, сочетавшего последовательную защиту демократичедких ценностей, политических структур и принципов их функционирования с отказом от злоупотребления жесткими, насильственными методами принуждения были использованы и убедительно подтверждены дальнейшим позитивным опытом системной трансформации в европейских странах так наз. социалистического блока. Она стала тем этапом мощного напора всемирной демократизации, с которым органично связаны окончание "холодной войны" и двухполюсного разделения мира, ускорение прогресса глобализации ²⁶.

Примечания

1. НЕКИПЕЛОВ А. Д. Очерки по экономике посткоммунизма. М. 1996, с. 73 - 74.

2. KORALEWICZ J., ZlQLKOWSKI M. Changing value system. In: New Europe. The impact of the firstdecade. Vol. 1. Warszawa. 2006, s. 181 - 182; ADAMSKI W., BESKID L., BIALECKI 1. Polacy'81. Postrzeganie kryzysu i konfliktu. Warszawa. 1982; ADAMSKI W., JASIEWICZ K., RYCHARD A. Polacy'84. Dynamika spotecznego konfliktu i konsesusu. Warszawa. 1986, s. 722.

3. Первый очерк истории "Солидарности" см.: HOLZER E. Solidarnonosc. 1980 - 1981. Geneza i historia. Warszawa. 1999.

4. ВНУК-ЛИПИНЬСКИЙ Э. "Солидарность", "круглый стол" и общественные процессы в Польше. - Мир перемен, 2005, N 3, с. 102 - 103.

5. MAJEWSKI J., SMUGA S. Solidarnosc dziesiec lat po Sierpniu. - Imprekor. Montreui, N 26, s. 9, 30.

6. КУРОНЬ Я. Как рухнул "реальный социализм". - Новая Польша, 2004, N 4, с. 9.

7. МУСАТОВ В. Л. Россия и Восточная Европа: Связь времен. М. 2008, с. 198.

8. ГРИБКОВ А. И. "Доктрина Брежнева" и польский кризис начала 80-х гг. - Военно-исторический журнал, 1992, N 9, с. 46 - 47.

9. БОРЕЦКИЙ Р. Мой генерал. Что он спасал: режим или страну? М. 2008, с. 96 - 97.

10. ЯРУЗЕЛЬСКИЙ В. Можно ли было избежать введения военного положения в Польше в 1981 году? - Новая и новейшая история, 2008, N 4, с. 115 - 116.

11. Вести-Ru, 12.IX.2008; Przeglad. 23.XI.2008; и др.

12. PACZKOWSKI A. Droga do "mniejszego zla". Strategia i taktyka obozu wladzy: lipiec 1980 - styczen 1982. Krakow. 1982, s. 272.

13. Monitor Polski, 1987, N 32, poz. 245.

14. Opozycja i opor spoleczny w Polsce po 1956 roku. Warszawa. 2011.

15. ВНУК-ЛИПИНЬСКИЙ Э. Ук. соч., с. 99.

16. KOWALIK Т. Wspotczesne systemy ekonomiczne. Warszawa. 2000, s. 257.

17. Zycie Warszawy, 7.II.1989.

18. MUJZEL J. Przeksztalcenia wlasnosciowe w Polsce (1990 - 1992). Warszawa. 1993, s.8.

19. Подробно см.: Okragty Stol: dokumenty i materiaty. T. 3. Marzec 1989 - kwiecien 1989. Warszawa. 2004.

20. JAROSZ M. Samorzadnosc pracownicza. Aspiracje i rzeczywistosc. Warszawa. 1988.

21. GARLICKI A. Rycerze Okragtego Stohi. Warszawa. 2004.

22. CODOGNI P. Wybory czerwcowe 1989 roku. U progu przemian ustrojowych. Warszawa. 2012, s. 7, 333.

23. При голосовании "за" было 270 голосов, "против" 233, воздержались 34; 7 голосов были признаны недействительными.

24. PRZEWORSKI A. The games of transition. In: Issues in Democratic Consolidation. Notre Dame (Ind.). 1992; LINZ J.J., STEPAN A. Problems of democratic transition and consolidation. Southern Europe, South America and post-communist Europe. Baltimore-Lnd. 1996.

25. WNUK-LIPINSKI E. Socjologia zycia publicznego. Warszawa. 2005, s. 48 - 51.

26. Советская внешняя политика в годы "холодной войны" (1945 - 1985). М. 1995; Политическая трансформация стран Центральной и Восточной Европы. М. 1997; Сталин и холодная война. М. 1998; и др.