Вы здесь:
ФИЛОСОФИЯ
ФИЛОСОФСКАЯ ИНТЕРПРЕТАЦИЯ ТЕОРИИ ТЕНДЕНЦИЙ И ИДЕОАНАЛИЗА
Наверное, удобнее всего представить теорию тенденций и идеоанализ, рассмотрев актуальный сегодня вопрос - проблему духовности.
Протест, или интеллектуальная конфронтация делают понятие актуальным для обсуждения. В отношении духовности, протест против чего?
Вроде бы, имеем широкий теоретический диапазон вокруг понимания «духа» - от сущности, смысла явлений, до сверхприродной, правящей миром силы. Уже в античности «дух» рассыпался на множество пониманий: ментальные «нус» и «пневма», психологические «псюхе» и «тюмос», экзистенциальные «софия» и «гносис», дискурсивные «логос», «дианойа» и «диалектикэ»]. Дальнейшие эпохи, нещадно оперировавшие духом и духовностью, навряд ли внесли что-либо, выходящее за рамки этой палитры, и не сумели свести понятия в простое соответствие сущности и формы, всякий раз поднимая на свои знамена односторонне тенденциозный ракурс этой проблемы.
Трудно кого-либо в этом обвинить: согласно «теории научных революций» Т. Куна*, которая считается доказанной, абсолютно всё равно, верна теория или нет, успех и работоспособность её определяется конъюнктурой – соответствием теории тенденциям, происходящим в обществе. Говоря, как теперь принято, «каждый отстаивает свой отстой» - фраза, пусть и тавтологическая, но многозначная, показывает, в чем состоит «ноу-хау» так называемого «нового времени» - протест, конфронтацию с тенденциозностью любого рода, какими бы «святынями» эта тенденциозность не прикрывалась. Похоже, заканчивается эпоха постмодернизма и эклектизма, актуализовавшая тенденциозность всех мастей, впереди осмысление на новом, дистанцированном от тенденциозности, уровне. Коллапс заканчивается, прогресс продолжается…
Вот и в отношении духовности, протест против эклектической, лишающей ориентиров, расплывчатости понятия, включающего в себя «всё, что нематериально», вынуждает разбираться с явлением. Цель, как минимум, - не оказаться в ситуации, о которой предупреждал Нильс Бор: «Всякий ученый, не способный объяснить семилетнему ребенку, чем он занимается – шарлатан»…
Прежде всего, о соотнесении «духа» и «духовности». Одно - феноменологическое, мгновенное, статический «вертикальный срез» явления, другое – характеристика, определенность процесса, «лонгитюда», континуума, или просто тенденция. Одно без другого не существует, также как, например «ценность» и «оценка» - мгновенное и динамическое отражение одного и того же явления.
На соотнесении мгновенного и динамического, дискретного и континуального следовало бы остановиться подробнее. Наиболее демонстративно эти два уровня представлены в так называемых «апориях» (парадоксах) одного из основателей диалектики – Зенона из Элеи*. Из парадоксов вытекает, что континуальное и дискретное отражения реальности равноправны, несводимы одно к другому, адекватны в паре, когда уравновешены в дополнении. Это подтверждают и принципы квантовой механики: «принцип дополнительности» Н. Бора, «принцип неопределенности».
Попытки преодолеть барьер между дискретным и континуальным продолжаются не только в отношении парадоксов Зенона. Та же диалектика его преодолевает «с легкостью необыкновенной», определяя дискретное и континуальное в противоположности. Наверное, следует оставить на совести отцов диалектики вопрос, как диалектика превратилась из декларируемого ею метода постижения истины (сущности), в способ формального выигрыша спора, путем сведения его в схоластику, породив, например, такого монстра, как «диалектический материализм», установившему закономерности в отношении человека, к которому никакие законы, мерности, классификации, унификации не действуют, между прочим, как раз из-за включенности в духовную сферу…
Итак, не будем впадать ни в какую тенденциозность, и примем дух и духовность в дополнении, как феномен и тенденцию.
Сложнее с определением класса понятий духа и духовности. В пределах мировоззрения и философии, мы имеем право оперировать любыми понятиями, но понятийный синкретизм недопустим на уровне науки, религии и искусства. Скажем, если наука начинает использовать догмы, то она прекращает быть сама собой, т. е. деятельностью, оперирующей объективными очевидностями. Так может появиться какой-нибудь нонсенс, типа «научного атеизма». Атеизм – деятельность материалиста в религиозной (но никак не в научной) сфере. Наука нигде не пересекается с религией, и потому не имеет инструментов ни доказательства, ни опровержения догм.
Чтобы покончить раз и навсегда с архаическим синкретизмом науки, религии и искусства, необходимо всего лишь понять, что любая идея есть выражение отношений, где присутствуют субъект, объект и отношение субъекта к объекту. Соответственно существуют три класса очевидностей – субъективные, объективные и относительные. Искусство владеет субъективной очевидностью, обращаясь к красоте. Наука оперирует объективными очевидностями, аксиомами, в конечном итоге, обращаясь к пользе. В религии ядро – относительные очевидности. Объекты в религии представлены в виде неочевидных сущностей, а вот отношения в религии абсолютно и очевидно соответствуют реальности, что обуславливает направленность религии, в конечном итоге, на добро. С этой позиции просто глупо устанавливать приоритет искусства, науки, или религии, равно как красоты, пользы и добра. Это то же самое, что устанавливать приоритет правого глаза над левым.
Не менее бесперспективна и взаимная интервенция из одной сферы в другую. Священник попадает в глупое положение, когда апеллирует к научным «доказательствам»; деятель искусства ничего не добьется, объективизировав законы гармонии, и, скажем, вложив их в компьютерную программу, не получит произведения искусства; теория ученого развалится, если в неё допущена догма, или субъективное суждение; и т. п.
Такой разделяющий взгляд на искусство, науку и религию вовсе не исключает их параллелизма. Если дух, духовность и духовную сферу мы можем отнести к религии, и у неё, в общем-то, с этими понятиями проблем нет, то с точки зрения науки, мы можем говорить лишь об идее, идеализме и идеосфере, ибо это всё, что мы имеем в объективных нематериальных очевидностях.
И тут мы попадаем, на первый взгляд, в странную проблему, которая и определяет, в общем-то, спорность вопроса духовности. Оказывается, что идеологии, как науки об идеях просто не существует! Идеология превратилась чуть ли не в жупел, в некое неистинное мировоззрение, «продажную девку политики», и это при столь обширной предыстории идеализма – Платон, Шеллинг, Гегель, Декарт, Мальбранш, Мах, Фихте, Лейбниц, Беркли, Шопенгауэр, Гете и пр., пр., пр.
Когда мы посмотрим, опять же, на структуру идеи – субъект, объект и отношение субъекта к объекту, то становится ясно, что затормозило формирование идеологии как науки. Дело в том, что аксиология, раздел философии, изучающий ценности и оценки, по сути, отношения, начала формироваться только в середине XVIII в., до этого идею пытались выразить через субъект и объект, тяготеющих к материи, это могло привести только к материализму, выхолащиванию сущности идеи. Старт аксиологии совпал со взлетом очередного материалистического монстра – психологии, ни больше, ни меньше, как «науки о душе», причем рассматривающей субъект и объект не в отношении, а в столкновении, т. е. стирая различие между субъектом и объектом.
Чувствуя всю абсурдность такого предмета науки, как душа, психологи утвердили приоритет материального, определив психику как «свойство высокоорганизованной материи». И теперь, с таким определением предмета психологии, мы имеем, скажем, в прикладном авангарде психологии – психотерапии, методологию, выраженную А. Сосландом*: «…В психотерапии всё, что угодно, соединяется со всем, чем угодно, каким угодно образом – правило «очень строгое», не допускающее никаких исключений…». В смысле эффективности, при объективной оценке, выздоровление, скажем, в группах, где применялась психотерапия, и где она не применялась, одинаковое, по словам профессора Кассинова (Университет Хофстра, Нью-Йорк): «Психотерапией мы даже не можем помешать больному выздороветь…».
Стоит ли этому удивляться, если в первооснову так называемой «науки» положен неопределенный, расплывчатый, неочевидный предмет, что кокетливо иногда называется «допущением». Если это допущение, то сайентология – тоже наука, а любую доктрину, вплоть до доктрины фюрера можно считать научной теорией.
Реверанс в определении психологии, как науки экспериментальной, тоже не выдерживает никакой критики. Тогда алхимия тоже наука, и метод психологии – «метод научного тыка». Не может быть эксперимент в науке впереди теории, теория и эксперимент соотносятся как общее и частное, но не наоборот. Наоборот мы имеем, в частности, в доктрине Фрейда, в психоанализе. Физиологический позыв («либидо») транспонируется в теорию, и превращается в некую «психическую энергию» (по сути то же самое, что и «карму»), управляющую чуть ли не всей Вселенной. Непонятно, почему именно позыв сексуальный, а не, скажем, мочеиспускательный, ведь в психике всё связано со всем. Видать, чтобы доказать (внушить) такую доктрину, и исписано в «теории» намного больше бумаги, чем в пятикилограммовом «Капитале» К. Маркса. Приходится мечтать о том, чтобы все академии наук собрались вместе и выпустили соглашение, что теории, не умещающиеся на одном листе формата А-4, в качестве научных, не рассматриваются. Это бы сняло многие проблемы с методологии науки.
Слава Богу, что хоть Комитет по Нобелевским премиям за «достижения» в области психологии премии не вручает. В столь распространенных ныне телевизионных шоу, вытаскивающих жгучую реальность человеческих отношений, считается признаком дурного тона приглашать в качестве комментаторов и экспертов психологов – неизбежно получается в лучшем случае банальщина, в худшем – изощренное скучное словоблудие, иногда, правда, очень активное и горячее, только не понять, чего оно решает…
Критикуя психологию, следует отметить, что такое чисто физиологическое направление в психологии, как бихевиоризм, вполне научен, и то, только потому, что не смешивает идею с материей, оставляя ментальное как «черный ящик», ограничивается изучением стимула и реакции. Кроме того, несомненную ценность представляют и многочисленные экспериментальные данные психологии, да и теоретические тоже, но они нуждаются в пересистематизации, переосмыслении с прагматических научных позиций.
Итак, рассматривать дух и духовность мы, если хотим распрощаться с синкретизмом, можем только в религиозном контексте, а в научном, чтобы не изобретать «науку о душе» – только идею, идейность. На всякий случай заметим, что в искусстве аналогами являются образ, образность, т. е. дух, идея и образ, или духовность, идейность и образность, в сущности, одно и то же, только в трех, если можно так выразится, уровнях постижения истины, в трех классах очевидностей.
Попыткой утвердить идеологию как науку, является «теория тенденций» – теория тенденций субъект-объектных отношений, рассматривающая идею как выражение отношений, а тенденции отношений - как одинаковую системную организацию идеи, культуры, личности и др. гуманитарных предметов, т. е. смотрит на идею не изнутри её, а снаружи, как на объект, подлежащий научному анализу.
Среди прочих оппозиционных тенденций любой системы отношений, в теории присутствуют и материализм/идеализм. Субъект может относится к объекту как к субстанции, или выделять в нем идейную сторону. Например, в половых отношениях, объект может быть более источником сексуального наслаждения, утилитарной материальной выгоды, либо более привлекателен своей идеосферой. Абсолютизировать ту, или другую тенденциозность – это значит, отвергать противоположную, пренебрегать то ли пользой материальной, то ли идейной. Гипотеза в теории тенденций говорит, что тенденции человеческих отношений стремятся к подвижности, динамичности, ситуативной изменчивости, а статичная, остановившаяся тенденциозность является источником человеческой деструктивности, т. е., если человек проявляет единообразно и при всех обстоятельствах крайний материализм, либо идеализм, то терпит саморазрушение, и распространяет разрушение вовне.
Не случайно здесь подчеркивается исключительность человеческих отношений и человеческой деструктивности. У животных тоже есть и система отношений, и деструктивность, однако, тенденции отношений животного стремятся к статичности, генетическому закреплению, оставляя животному, при изменчивости среды обитания, единственный шанс на выживание – мутации, своего рода природный «метод тыка», ничего не гарантирующий, а при выживании приводящий к изменению вида. Человек же не эволюционирует биологически, вернее, он может эволюционировать, имея ту же физиологическую, генную природу, что и животное, но идеосфера не позволяет этому развиваться через человеческую деструктивность – как только человек «зависает» в какой-либо тенденциозности, то начинает самоуничтожаться и уничтожать себе подобных. Идея побеждает материю. Кажущаяся, на первый взгляд, иррациональной, человеческая деструктивность, оказывается, несет совершенно понятную функцию. Эволюция у человека перенесена в идеосферу (по религиозному – духовную), целью которой, в негативном плане, является нарабатывание иммунитета против любых видов тенденциозных (идейных) заражений.
Вот почему, например, история войн не кончится, пока не исчезнет статическая тенденциозность (хочется употребить жаргонное – «зацикленность»). Нет никаких объективных оснований для жалости к агрессорам и жертвам агрессии, ибо одинаково тенденциозны, одинаковые источники деструктивности, и подлежат страданию и уничтожению одинаково, любая война – война «остроконечников» с «тупоконечниками». Идеосфера – среда намного более жесткая и справедливая, нежели материальная, что и отражает религия. Нетрудно увидеть параллели между тенденциозностью, деструктивностью и грехом. Расплата за грехи происходит в реальной жизни. Апокалипсис – не пророчество какого-то отложенного на неопределенный срок единомоментного события, а перманентное состояние общества…
В позитивном плане идеологическая эволюция ведет человека к счастью. Если рассмотреть поглубже, что это за состояние, то, наверное, полезно вернуться в античное его понимание, как «эвтихию» - благоприятствие обстоятельств, благосклонность судьбы, и «эвдемонию» - способность чувствовать эту благосклонность.
Такое разделение ставит личность, в отношении счастья, в некое зависимое от внешних и внутренних обстоятельств положение. Фактически – несвобода. Если личность обладает динамичной системой отношений, то эта несвобода преодолевается - тенденции отношений легко подстраиваются сообразно обстоятельствам, потребностям, желаниям. Личность свободна в любой культуральной среде, в любой момент времени, при любых заданных внешних и внутренних условиях. Миф о какой-то объективной несвободе – это ни на чем не основанная манипуляция, прикрытие собственной тенденциозности, своего рода, тоже проявление свободы выбора, заключающееся в избегании нравственных страданий, связанных с переоценкой ценностей.
И в религии только через страдания путь к очищению, путь к Воскресению лежит через страсти. Опять же, Воскресение Христово не есть единовременное событие, отнесенное исключительно ко Христу, а свойственное каждой личности перманентное состояние, человек на протяжении всей жизни переживает много микро-воскресений, переоценок ценностей, возрождающих его в новом качестве…
Если мы говорим об эволюции идеосферы человека, то имеем ввиду некий общий, статистический подход, что абсолютно ни в чем не ограничивает конкретную личность, и не обязывает её ждать, пока «все» найдут дорогу к счастью. Каждый сам отвечает за своё идеологическое (духовное) развитие, и имеет для этого все возможности, которые предоставляют наука, искусство и религия. В аварийных случаях не исключено искусственное форсированное преодоление тенденциозности и деструктивности. Для этого на основе теории тенденций разработан метод идеокоррекции (идеоанализ).
Несмотря на то, что метод использует некоторые прогрессивные психотерапевтические наработки, он не является «новой модальностью» психотерапии, поскольку работает с радикально другим, очевидным и очерченным предметом – идеосферой индивида, его личностью, как системой отношений. Если психотерапия в лучшем случае декларирует био-психо-социальный подход к человеку, то тут речь идёт об идео-биологическом. «Биологическое» целиком делегируется клиническим врачам, т. е. не допускается взаимной интервенции гуманитарного в естественнонаучное и наоборот. В психотерапии врач, будучи материалистом, занимается идеологией – это то же самое, если бы атеист вел проповедь. Это и приводит к методологическим, этическим проблемам, делает неизбежным такое явление, как «профессиональное сгорание», делает вообще невозможной оценку эффективности психотерапии. В идеоанализе этого нет.
Вместе с тем, нельзя идеоанализ считать «панацеей», хотя бы потому, что он не может иметь широкого распространения. По некоторым наблюдениям, в психологии и психотерапии популярность метода прямо пропорциональна его бессмысленности. Теория тенденций и идеоанализ прямо говорят, что, да, возможно избавиться от идеологической «подкормки» болезни и психологической проблемы - деструктивности, но преодолеть нравственные страдания на этом пути мы не можем, можем лишь их сжать во времени, пользуясь прагматичной идеокоррекционной техникой, избежать физических страданий и материальных разрушений, переводя их в страдания нравственные. Если транспонировать это в религию – мы не можем выйти за рамки Воли Божьей…
Само собой разумеется, что не может быть популярен метод, активизирующий нравственные страдания, наиболее популярны есть и будут мифологические методы, позволяющие как-то продержаться без переоценки ценностей, оттянуть час «Х» нравственных страданий хоть немного на потом, пусть это даже их и усилит.
Лечение болезни и решение психологической проблемы – это лишь негативистская мотивация, а метод еще и нацелен на позитивный ракурс – восстановлению мотивации и потенции к счастью, любви.
Любовь вполне обоснованно старательно обходится психологией, поскольку конфликтует с материализмом психологии, но в идеологии и идеоанализе, любовь, как форма отношений, - вполне достойный предмет научного анализа.
Не только психология, но и социум вообще находится в сложных отношениях с любовью. Трудно найти такую более-менее значительную идею, которая бы не поднималась какой-нибудь социальной группой на свои знамена. Однако любая социальная затея с идеями заканчивается крахом. Такое впечатление, что социум для того и существует, чтобы дискредитировать идеи. Но есть одна идея, которая никогда не превозносилась, и не может быть превознесена социумом, и, может быть, по-этому не может быть дискредитирована, это – любовь.
Любовь не может поддерживаться социумом, поскольку противостоит социальным интересам управления и манипулирования индивидом, стандартизации, унификации, классификации и нивелирования личности.
Трудно признать антагонизм личности и социума, когда, скажем, десятки психологических теорий личности соревнуются в создании утопической модели беспроблемного их сосуществования, пытаются социальность приписать к имманентным свойствам личности, смешивая в одно понятие субъект-объектные отношения индивида с окружением, и самоидентификацию индивида с социальной группой (объект-объектные отношения). Объект-объектные отношения, в своем пределе, ни что иное, как вершина деструктивности – фашизм. А что является наивысшей точкой субъект-объектных отношений? Конечно, любовь.
Проще говоря, обычная субъект-объектная оценка, с которой рождается ребенок, если предположить, что социум, под видом воспитания и образования, не деформирует его мышление в тенденциозное, разовьется в любовь. Желания, эмоции, от примитивных физиологических, естественным образом синтезируются в духовные.
Любовь отнюдь не является спонтанной формой отношений. Семейная психология выделяет так называемые «факторы подобия» и «факторы контрастности» в семье*. При ближайшем рассмотрении оказывается, что это ни что иное, как тенденции отношений, которые жестко кореллируют в паре. Можно сделать выводы, что любовь есть механизм отбора корректирующей и развивающей пары в плане тенденциозности. Вполне возможна прогностика и коррекция семейных отношений с этой точки зрения.
Однако всё это теряет смысл, если любовь для человека тенденциозного (отчужденного) теряет свою самоценность. Тогда и требуется идеокоррекция, если требуется…
Скорее всего, этот метод не последний, на основе той же теории тенденций можно построить метод локализации деструктивности социальной группы, возможно, будут подходы и с других теоретических предпосылок.
Деструктивная парадигма не есть имманентное человеку свойство, любой сам вправе решать, какую дорогу ему избирать. Также и с духовностью: каждый сам решает, оставаться ли ему в деструктивной или стремиться к конструктивной духовности, вставая на путь личностного роста, счастья, любви, не оправдываясь, что, мол, среда не позволяет. Позволяет, и позволяла всегда. Раба из себя выдавливать не обязательно «по капле». Человек находится один на один со своим счастьем, которое не удастся спихнуть в надежду на очередную смену вывесок, в виртуальное «светлое будущее» - всё это отталкивание счастья. Нельзя быть счастливым потом. Несчастный сейчас – источник несчастья и в будущем. «Дракон», противостоящий счастью, любви, находится в голове каждого, и каждый сам стоит перед дилеммой, куда ему записываться – в слуги дьявола, или в «книгу жизни», ничего ему не мешает в этом выборе. Рано или поздно придётся отвечать себе на вопрос: если ты умный, то почему несчастный? Похоже, прошло время уговоров, императивов, да и жалости, пожалуй, тоже…
Комментарии:
ИНФОРМАЦИЯ ПО РЕФЕРАТУ:
СТУДЕНТАМ! Уважаемые пользователи нашей Коллекции! Мы напоминаем, что наша коллекция общедоступная. Поэтому может случиться так, что ваш одногруппник также нашел эту работу. Поэтому при использовании данного реферата будьте осторожны. Постарайтесь написать свой - оригинальный и интересный реферат или курсовую работу. Только так вы получите высокую оценку и повысите свои знания.
Если у вас возникнут затруднения - обратитесь в нашу Службу заказа рефератов. Наши опытные специалисты-профессионалы точно и в срок напишут работу любой сложности: от диссертации до реферата. Прочитав такую качественную и полностью готовую к сдаче работу (написанную на основе последних литературных источников) и поработав с ней, вы также повысите ваш образовательный уровень и сэкономите ваше драгоценное время! Ссылки на сайт нашей службы вы можете найти в левом большом меню.
ВЕБ-ИЗДАТЕЛЯМ! Копирование данной работы на другие Интернет-сайты возможно, но с разрешения администрации сайта! Если вы желаете скопировать данную информацию, пожалуйста, обратитесь к администраторам Library.by. Скорее всего, мы любезно разрешим перепечатать необходимый вам текст с маленькими условиями! Любое иное копирование информации незаконно.
Поиск по БЕЛОРУССКИМ рефератам 
